Текст книги "Теория денег и кредита"

Ту разновидность денег, которая в то же время представляет собой обычные товары коммерческого оборота, мы можем называть товарными деньгами (commodity money). Деньги, представляющие собой предметы, снабженные юридической санкцией, мы будем называть декретными деньгами (fiat money)[45]45
  В литературе на русском языке используется также синонимичный этому термин «указные деньги». – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Третья категория денег может быть названа кредитными деньгами (credit money) – это деньги, представляющие собой требования в отношении какого-либо физического или юридического лица. Но эти требования не должны одновременно быть размениваемыми по первому требованию и полностью обеспеченными. Если они обладают обоими указанными свойствами, то не будет никакой разницы между их ценностью и ценностью обеспечивающих их денег, – они не могут независимо оцениваться теми, кто их использует. Тем или иным образом погашение этих требований должно быть отложенным на некий будущий момент времени. Вряд ли можно спорить с тем, что декретные деньги, понимаемые в буквальном смысле этого термина, теоретически возможны. Теория ценности допускает возможность их существования. Другой вопрос, существовали ли когда-либо декретные деньги фактически, – утвердительный ответ на этот вопрос не может быть дан немедленно. Можно почти без сомнений утверждать, что большинство разновидностей денег, не являющихся товарными деньгами, должно быть отнесено к кредитным деньгам. Однако прояснить это может только детальное историческое исследование.

Наша терминология является более продуктивной, чем используемая обычно. Она позволяет дать более ясное описание особенностей процесса оценивания разных типов денег. Очевидно, что она более корректна, чем разделение денег на металлические и бумажные. Металлические деньги состоят не только из стандартных денег, но и из разменной монеты, а также из монет, подобных немецкому серебряному талеру периода 1873–1907 гг. Бумажные деньги, как правило, включают в себя не только декретные и кредитные деньги, изготовленные из бумаги, но также и конвертируемые банкноты, эмитируемые банками и государством. Различение металлических и бумажных денег восходит к обыденному словоупотреблению. Ранее, когда «металлические» деньги чаще, чем сегодня бывали настоящими деньгами, а не денежными заместителями, номенклатура денежных терминов имела меньшее значение, чем в наше время. Более того, указанное подразделение на металлические и бумажные деньги соответствовало (и возможно, до сих пор соответствует) наивной и внутренне противоречивой концепции ценности, которая приписывала благородным металлам «внутреннюю ценность», считая бумажные деньги временно необходимым, но, вообще говоря, аномальным явлением. С научной точки зрения это разделение совершенно бесполезно, хуже того – оно ведет к непониманию и путанице. Самая большая ошибка, которая может быть совершена в ходе экономико-теоретического исследования, состоит в фиксации на внешних признаках и в неспособности распознать фундаментальные отличия между теми объектами изучения, которые схожи по внешним проявлениям. Сюда же относится различная трактовка фундаментально схожих объектов, отличающихся лишь по виду.

Следует признать, что для нумизмата, технолога или историка искусства существует весьма мало отличий между пятифранковой монетой до и после приостановки свободы перечеканки серебра. В то же время для них австрийский серебряный гульден, даже периода между 1879 и 1892 г., представляется фундаментально отличным от бумажного гульдена. Остается лишь сожалеть, что такие поверхностные различия до сих пор играют какую-то роль в экономико-теоретических дискуссиях.

{Вагнер[46]46
  Вагнер, Адольф-Генрих-Готхильф (Wagner, Adolph-Heinrich-Gotthilf) – немецкий экономист (1835–1917), преподавал в различных университетах Германии, Австрии и России, с 1870 г. возглавлял кафедру экономической теории в Берлинском университете, в политике – сторонник христианского социализма, член палаты депутатов Пруссии, в теории – эклектик, близкий к немецкой исторической школе. Автор учебника политической экономии, а также работ по теории банковской деятельности (Beiträge zur Lehre von den Banken. Leipzig, 1857), теории денег и кредита (Die Geld und Kredittheorie. Wiena, 1862). – Прим. науч. ред.


[Закрыть] пишет о деньгах, обладающих материальной ценностью, частично обладающих материальной ценностью и не обладающих материальной ценностью[47]47
  {Ср.: Wagner. Theoretische Sozialökonomik. Leipzig, 1909. II. Abt. S. 136 ff.}


[Закрыть]. Эти термины нельзя признать ни корректными, ни удачными. Прежде всего следует отметить, что на практике не существует денег, материал которых не имеет никакой ценности, так как для изготовления таких денег пришлось бы использовать неограниченное благо, подобное воздуху или воде. Бумага, на которой печатают банкноты, не лишена ценности и – поскольку она обладает пусть и очень малой ценностью – все же представляет собой ценное благо. Тем самым исчезает основание для различения между деньгами, не обладающими материальной ценностью, и деньгами, частично обладающими материальной ценностью, и деление на три группы должно уступить место делению на две. Однако избранные выражения не подходят для наименования и этих двух групп. Наряду с трехчастной классификацией, которую он, впрочем, лишь бегло упоминает, Вагнер вводит деление денег на две категории, используя в качестве их названий понятия денег, обладающих материальной ценностью, и денег, не обладающих материальной ценностью, причем последние он обозначает еще и термином «кредитные деньги». Гельферих, построивший также двухчастную классификацию, говорит о полноценных и неполноценных деньгах[48]48
  {См.: Helfferich. Geld und Banken. Leipzig 1908. I. Bd. S. 379 ff.; во втором издании этого труда, вышедшем в 1910 г. под названием «Деньги», данное различение больше не проводится с прежней ясностью, поскольку Гельферих, под влиянием идей, содержащихся в работах Кнаппа, переработал соответствующие отрывки.}


[Закрыть]. Оба терминологических ряда вызывают сильные сомнения ввиду некорректной трактовки формирования ценности денег. Они способствуют тому, что читатель может увидеть принципиальные различия там где их не существует. Кроме того, нам представляется не вполне безопасным использование выражений, потакающих распространенным заблуждениям в отношении денег и их ценности.

Кнапп проводит различие между гилогенными и автогенными платежными средствами. Обе эти разновидности готовы стать платежным средством уже в силу материалов, из которых они сделаны, но они становятся платежными средствами только в процессе использования этих материалов. Затем, однако, опять появляются хартальные платежные средства, не обладающие этим свойством, – вот их-то и нужно было бы назвать автогенными[49]49
  {Ср.: Knapp. Staatliche Theorie des Geldes. Leipzig, 1905. S. 29 ff.}


[Закрыть]. Вся эта терминология держится на государственной теории происхождения денег и ее специфической трактовки денег как платежных средств[50]50
  {См. ниже, с. 65 сл.}


[Закрыть].

Уже самое краткое размышление показывает оправданность использования таких терминов, как товарные деньги, кредитные деньги и декретные деньги[51]51
  {В схожем значении понятие декретных денег используют и Нассе – (Лексис): Nasse– (Lexis). Das Geld– und Münzwesen // Schönbergs Handbuch der politischen Ökonomie. 4. Aufl. Tübingen 1896. I. Bd. S. 347. (См.: Нассе, Лексис. Металлические деньги и валюта. М., 1897.)}


[Закрыть].} Наша трехчастная классификация не есть род терминологической гимнастики. Теоретическое обсуждение, ведущееся на протяжении всей книги, должно продемонстрировать полезность концепций, лежащих в ее основании.

Отличительной чертой товарных денег является использование в качестве денег товара в предметно-технологическом смысле слова. Для целей настоящего исследования совершенно безразлично, какой именно товар при этом используется. Важно то, что именно некий товар является деньгами и что деньги являются именно товаром. Декретные деньги имеют совершенно иную природу – для них решающим обстоятельством является штамп. Штамп, а не предмет, на который этот штамп наносится, придает этому предмету статус денег. Наконец, кредитные деньги представляют собой требование, исполнение которого отнесено в некий момент будущего, используемое в качестве общепризнанного средства обмена.

{Нет нужды делать особый упор на том, что, проводя различие между товарными, кредитными и декретными деньгами, мы не имели намерения сравнивать достоинства этих разновидностей денег, скажем, рекомендовать использовать товарные деньги и отказаться от кредитных и декретных денег.}

4. Товарные деньги в прошлом и настоящем

Даже в тех случаях, когда классификация денег на три категории (товарные, декретные и кредитные) в принципе принимается и обсуждению подлежит лишь ценность денег в рамках каждой из этих групп, многие специалисты и большая часть публики полностью отвергают тезис о том, что свободно эмитируемые валюты сегодняшнего дня и металлические деньги прошлого представляют собой пример товарных денег. Никто не отрицает того, что деньги прошлого представляли собой товарные деньги. Как правило, никто не отрицает того факта, что в прежние времена монеты обращались по весу, а не по номиналу. Считается, однако, что деньги давно изменили свою природу. Говорят, что в 1914 г. деньгами Германии и Англии было не золото, а соответственно марка и фунт стерлингов. Сегодняшние деньги представляют собой «специфические единицы определенного достоинства в терминах ценности, присвоенной им законом» (Кнапп). «Стандартом мы называем единицы ценности (флорины, франки, марки и т. д.), которые были приняты как мера ценности, а под деньгами мы понимаем счетные предметы (tokens), такие как монеты и банкноты, которые представляют единицы, функционирующие как мера ценности. Дебаты о том, что именно, золото или серебро, или оба эти металла должны служить и стандартом, и деньгами, совершенно бесплодны, так как ни серебро, ни золото не выполняет этих функций и даже не может их выполнять» (Хаммер)[52]52
  См., в частности: Hammer. Die Hauptprinzipien des Geld– und Wärungswesen und die Lösung der Valutfrage. Wien, 1891. S. 7 ff.; Gesell. Die Anpassung des Geldes und seiner Verwaltung an die Bedürfnisse des modernen Verkehrs. Buenos Aires, 1897. S. 21 ff.; Knapp. Staatliche Theorie des Geldes. 3. Aufl. München, 1921. S. 20 ff.


[Закрыть].

Перед тем как приступить к исследованию этого примечательного утверждения, позвольте сделать краткий экскурс в его генезис, хотя в данном случае более уместно было бы говорить не о генезисе, а об идейном ренессансе, поскольку эта доктрина восходит к самым древним и самым примитивным теориям денег. Этим представлениям, так же как и современным номиналистическим теориям, была присуща полная неспособность внести хоть какой-то вклад в разрешение главной проблемы денежной теории – ее по праву можно называть просто проблемой этой теории – а именно в объяснение пропорций обмена между деньгами и другими экономическими благами. Для авторов, придерживающихся этой доктрины, экономической проблемы ценности и цен просто не существует. Они никогда не считали необходимым задумываться над тем, каким образом устанавливаются рыночные соотношения, и что они означают. Их внимание случайно привлек тот факт, что немецкий талер (после 1873 г.) и австрийский гульден (после 1879 г.) принципиально отличается от серебряного диска того же веса и пробы, не отчеканенного на государственном монетном дворе. Они заметили, что это похоже на то положение, в котором находятся «бумажные» деньги. Они не поняли, в чем тут дело, и попытались найти разгадку этой головоломки. Но с этого момента, именно вследствие незнакомства с теорией ценности и цен, их исследование пошло в совершенно неверном направлении. Эти авторы не стали выяснять, каким образом устанавливаются обменные пропорции между деньгами и другими экономическими благами. Это представлялось им чем-то самоочевидным. Они сформулировали проблему, подлежащую разрешению, совершенно иначе. Каким образом получилось, что три монеты в двадцать марок стали эквивалентны двадцати талерам, несмотря на то что серебро, из которого изготовлены эти талеры, имеет меньшую рыночную ценность, чем золото, из которого изготовлены марки? И не замедлили с ответом: потому что ценность денег определяется государством, законодательным актом, правовой системой. Таким образом, проигнорировав наиболее важные факты истории денег, они сплели искусственную сеть заблуждений, создали теоретическую конструкцию, которая разваливается от первого же вопроса, который немедленно возникает: что именно понимается под единицей ценности? Но этот очевидный вопрос может прийти в голову только тем, кто знаком по крайней мере с началами теории цен. Остальные успокаивают себя, указывая на «номинальность» единицы ценности. Неудивительно, что эти теории приобрели такую популярность у обывателей {и среди полуобразованных экономистов, – здесь, как и везде, полуобразованность хуже полного отсутствия образования}. В частности, эта популярность объясняется родством этих теорий с инфляционистскими воззрениями, что позволило всем энтузиастам «дешевых денег» воздать им свои хвалы.

Необходимо заметить, что все заслуживающие доверия исследования истории денег подтверждают тот факт, что во все времена и у всех народов главные монеты отдавались и принимались не по номиналу, т. е. безотносительно к весу и пробе, а только как кусочки металла определенной чистоты и веса. В тех случаях, когда монеты принимаются по номиналу, это всегда происходит вследствие глубокой убежденности в том, что наличие штампа гарантирует этим монетам обычную чистоту и правильный вес. Как только исчезают основания для такой убежденности, взвешивание и измерение чистоты металла возобновляются.

Распространение теории, согласно которой государственные органы, отвечающие за денежное обращение, обладают правом регулировать покупательную способность монет так, как им кажется более правильным, связано с налогообложением. С тех пор как чекан монет стал функцией государства, правительства стремились зафиксировать вес и чистоту монет на тех уровнях, какие им представлялись желательными. Французский король Филипп IV явным образом потребовал себе права «чеканить такую монету и придавать ей такое денежное содержание и в таких соотношениях, какие мы пожелаем и какими сочтем благоприятными для нас»[53]53
  См.: Luschin. Allgemeine Münzkunde und Geldgeschichte des Mittelalters und der nuereren Zeit. München, 1904. S. 215; Babelon. La theorie feodale de la monnaie. (Extrait des memoires de l’Academie des Insriptions et Belles-Lettres.) Tome XXXVIII. 1-re Partie. Paris, 1908. P. 35).


[Закрыть]. Так же думали и такой же денежной политики придерживались все правители Средних веков. Придворные юристы поддерживали их, пытаясь открыть философские основания священного права королей портить монету и доказать, что истинную ценность монетам присваивает правитель страны.

Тем не менее, бросая вызов всем официальным запретам и мерам регулирования, фиксации цен и угрозам наказания, коммерческая практика всегда исходила из того, что монеты ценятся не по номинальной ценности, а по ценности заключенного в них металла. Ценность монеты всегда определялась не изображениями и надписями, не заявлениями монетного двора и регуляторов рынка, а содержанием металла. Не все монеты принимались немедленно по предъявлении, а лишь те, которые имели высокую репутацию в отношении их веса и чистоты. В договорах займа фиксировался вид монеты, которой должно осуществляться погашение, причем оговаривалось, что в случае изменений параметров чекана договор должен исполняться в терминах соответствующего количества металла[54]54
  См. важные ссылки в: Babelon. Op. cit. P. 30 ff.


[Закрыть]. Несмотря на все налоговые соображения, общее мнение – даже в среде юристов – постепенно сходилось к тому, что именно ценность металла – bonitas intrinseca, как они ее называли, – должна приниматься во внимание при погашении денежных ссуд[55]55
  См.: Seidler. Die Schwankungen des Geldwertes und die juristische Lehre von dem Inhalt der Geldschulden // Jahrbücher fur Nationalökonomie und Statistik. (1894.), 3. Folge. VII. Bd. S. 688.


[Закрыть].

Порча монеты не в состоянии была принудить коммерческую практику считать, что новые более легкие монеты имеют ту же покупательную способность, что более тяжелые старые[56]56
  Об истории этой проблемы в Древней Руси см.: Gelesnoff. Grundzüge der Volkswirtschaftslehre. Leipzig, 1918. S. 357.


[Закрыть]. Ценность монет падала пропорционально падению их веса и качества. Снижение покупательной способности монет вследствие их порчи принималось во внимание даже при регулировании цен. Так, в городе Швайдниц в Силезии образцы вновь отчеканенных пфеннигов сдавались городским рыночным смотрителям (Schöffen), которые производили их оценку и затем, посовещавшись с городским советом и старейшинами города, фиксировали цены товаров в соответствии с этой оценкой. Из Вены XIII в. до нас дошла forma institutionis que fit per civium arbitrium annuatim tempore quo denarii renovatur pro rerum venalium qualibet emptione[57]57
  Форма установления, делающегося по решению граждан ежегодно, в то время, когда обновляются деньги, для покупки какого-либо товара (лат.). – Прим. науч. ред.


[Закрыть], в соответствии с которой устанавливались цены товаров и услуг после новых чеканок монет в 1460 и 1474 г. Схожие меры в аналогичных случаях принимались и в других городах[58]58
  См.: Luschin. Allgemeine Münzkunde und Geldgeschichte des Mittelalters und der nuereren Zeit. München, 1904. S. 221 f.


[Закрыть].

Всегда, когда дезорганизация монетного чекана достигала той стадии, когда штамп на монете не мог более служить для определения ее реального металлического содержания, торговля полностью отказывалась от официальной денежной системы и изобретала собственные меры благородных металлов. В крупных сделках использовались слитки (ingots) и специальные торговые знаки (trade tokens). Так, немецкие купцы, приезжая на Женевскую ярмарку, брали с собой слитки чистого золота и осуществляли покупки на золото, используя вместо денег кусочки золота, соответствующие весовым мерам парижского рынка. Таково происхождение маркенскудо, или scutus marcharum, который был ничем иным как принятым у купцов названием 3,765 грамма чистого золота. В начале XV столетия, когда торговля постепенно перемещалась из Женевы в Лион, золотая марка стала настолько привычной единицей расчетов между купцами, что на рынке обращались векселя в этих единицах. Схожее происхождение имеет старая венецианская lire di grossi[59]59
  Ibid., p. 155; Endemann. Studien in der romanische-kanonistischen Wirtschaftsund Rechtslehre bis gegen Ende des 17. Jahrhunderts. Berlin, 1874. I. Bd. S. 180 ff.


[Закрыть]. В жиробанках[60]60
  Жиробанки – от итальянского giro — круг. Так назывались первые банки городов Северной Италии, создававшиеся там начиная с XIII в. для безналичных расчетов между вкладчиками (бывшими, как правило, и пайщиками, что сближало их с современными кредитными союзами), принадлежавшие к одному кругу знакомых между собой лиц. Уже к началу XVII в. термин «жиробанк» понимался просто как банк для безналичных расчетов («переводов» – отсюда один из вариантов русского термина – «переводной банк», использовавшегося как эквивалент термина «жиробанк»). В соответствии с классификацией, принятой в русской специальной литературе XIX – начала XX в. жиробанки и эмиссионные банки относились к одной группе оборотных банков. При этом эмиссионный банк считался более зрелой формой жиробанка, так как имел право фидуциарной эмиссии. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], которые распространились по всем торговым центрам в начале Нового времени, мы видим дальнейшие попытки освобождения денежной системы от искажающего воздействия монетной монополии властей. Клиринговые операции этих банков основывались либо на монетах установленной чистоты, либо на слитках. Эти банковские деньги были товарными деньгами в своей наиболее совершенной форме.

Номиналисты заявляют, что в современных государствах денежные единицы во всяком случае не являются конкретными вещественными единицами, которые можно определить в технических терминах, но представляют собой номинальные количества ценности, о которых нельзя сказать ничего, кроме того, что они созданы законом. Не затрагивая эту неопределенную и туманную фразеологию, не выдерживающую никакой критики с позиции теории ценности, зададим простой вопрос: чем были марка, франк и фунт до 1914 г.? Очевидно, они представляли собой не что иное, как количества золота определенного веса. Не является ли указание на то, что Германия имела не золотой, а «марковый» стандарт, попыткой увернуться от ответа? В соответствии с буквой закона Германия имела золотой стандарт, а марка представляла собой просто счетную единицу, равную ¹/₂₇₉₀ кг чистого золота. Этот факт никак не зависит от того обстоятельства, что в частных сделках никто не связывался с золотыми слитками или иностранными золотыми монетами, поскольку единственной целью и мотивом государственного вмешательства в денежную сферу является освобождение граждан от необходимости проверять вес и чистоту получаемого ими золота. Эта задача может быть выполнена только экспертами, а ее выполнение предполагает наличие развитой системы мер предотвращения нарушений. Узость границ, в которых закон позволяет колебаться весу и чистоте монет при чекане, и установление дополнительных ограничений на допустимую потерю веса в процессе их обращения, являются гораздо более надежными средствами обеспечения честной монетной системы, чем азотная кислота, которой пользуются все, кто осуществляет торговые сделки. С другой стороны, право свободной чеканки, один из основополагающих принципов современного денежного права, обеспечивает защиту от расхождения между ценностью монетарного и немонетарного металла. В крупных сделках международной торговли, где указанная разница, пренебрежимо малая при мелких сделках, может накапливаться, приводя к значительным потерям, монеты считаются не по их количеству, а по весу. Это означает, что они расцениваются не как монета, а как единицы металла. Легко понять, почему этого не наблюдается во внутренней торговле. Крупные платежи внутри страны никогда не влекут за собой физического перемещения соответствующих количеств денег, – они исполняются путем выписывания требований, обеспеченных в конечном счете запасом благородных металлов центрального банка.

Та роль, которую играют слитки в составе золотых резервов банков, доказывает, что денежный стандарт основан на благородных металлах, а не на заявлениях властей.

Даже для монет сегодняшнего дня, в той мере, если они не являются денежными заместителями, кредитными или декретными деньгами, справедливо утверждение, согласно которому они представляют собой не что иное, как слитки, вес и чистота которых гарантированы официально[61]61
  Chevalier. Cours d’economie politique. T. III. La monnaie. Paris, 1850. P. 21 ff.; Goldschmidt. Handbuch des Handelsrechts. Erlangen, 1868. I. Bd. 2. Abt. S. 1073 ff.


[Закрыть]. Деньги тех современных стран, металлические монеты которых используются без ограничений, суть товарные деньги в той же мере, в какой они были ими для народов античности и Средневековья.

Глава 4
Деньги и государство

1. Положение государства на рынке

На рынке положение государства ничем не отличается от положения всех других участников. Как и они, государство обменивает товары и деньги на тех условиях, которые диктуются законами цен. Оно реализует суверенные права в отношении своих подданных, налагая на них обязательные сборы. Но во всех других отношениях государство точно так же, как все другие, приспосабливается к коммерческой организации общества. Будучи продавцом или покупателем, государство должно следовать условиям рынка. Если оно захочет изменить какую-нибудь пропорцию обмена, установленную рынком, оно может достичь этого только посредством использования механизмов самого рынка. Благодаря ресурсам, находящимся в его распоряжении вне рынка, оно, как правило, способно действовать более эффективно, чем кто-либо другой. {Никто не может более легко создать монополию, как совершенную, так и несовершенную, чем государство, – оно занимает первое место в ряду социальных факторов, определяющих организацию производства.} Государство несет ответственность за все наиболее громкие потрясения рынка, поскольку оно способно оказывать наиболее сильное воздействие на спрос и предложение. Оно само тем не менее подчиняется законам рынка и не может не испытывать на себе действия законов образования цен. В экономической системе, основанной на частной собственности на средства производства, никакое государственное регулирование не в состоянии изменить условий обмена иначе, чем изменяя факторы, определяющие их.

Короли и республики раз за разом отказывались признавать это. Эдикт Диоклетиана de pretiis rerum venalium[62]62
  Эдиктом императора Диоклетиана 301 г. «О товарных ценах» в Римской империи были зафиксированы цены товаров более чем 3 тыс. наименований. Фиксация цен была попыткой справиться с последствиями сильнейшей инфляции, с помощью которой в условиях снижения денежных поступлений Римская империя финансировала государственные расходы. Главным способом инфляции было неоднократное понижение золотого содержания ауреуса, которое в конце концов привело к разрушению денежной и налоговой систем, во многом обусловившей переход к натуральным повинностям, прикреплению должностных лиц к земле, установлению наследования должностей и прочим элементам раннего феодализма. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], регулирование цен в Средние века, ценовые максимумы Французской революции – вот наиболее известные примеры провалов авторитарного вмешательства в рыночные отношения. Попытки государственного вмешательства не прекращались, несмотря на то, что оно действовало только в границах соответствующей страны и игнорировалось везде за ее пределами. Ошибкой будет полагать, что схожие меры по регулированию рынка могут увенчаться успехом в одном отдельно взятом государстве. Пределы государственного вмешательства, на которые наталкивались правительства и наличие которых приводило к их отмене, имели не географическую, а функциональную природу. Они могут достичь цели только в условиях социалистического государства с централизованным производством и распределением. В странах, где производство и распределение оставлены индивидуальным предпринимателям, последствия этих мер с необходимостью будут приводить к краху.

Концепция, согласно которой деньги есть продукт закона и государства[63]63
  См. в особенности: Neupauer. Die Schaden und Gefahren der Valutaregulierung für die Staatsfinanzen, die Volkswirtschaft und die Kriegsbereitschaft. Wien 1892. S. 1 ff.; Knapp. Staatliche Theorie des Geldes. 3. Aufl. München, 1921. S. 1 ff.


[Закрыть], является очевидно несостоятельной. Она не подтверждается ни единым явлением, имеющим место в условиях рынка. Приписывать государству способность диктовать законы обмена означает игнорировать фундаментальные принципы общества, в котором используются деньги.

2. Понятие денег в науке права

Если обе стороны обмена исполняют свои обязательства сразу и товар переходит из рук в руки в обмен на немедленно уплачиваемые наличные, то обычно не возникает никакого мотива для юридического вмешательства государства. Но если сделка предполагает обмен настоящих благ на будущие блага, может случиться так, что одна сторона окажется не в состоянии выполнить свои обязательства, несмотря на то что другая сторона исполнила свою часть договора. В такой ситуации могут быть призваны судейские. Если речь идет о ссуде или приобретении в кредит (это только наиболее важные случаи), то суд должен решить, каким образом может быть выплачен долг, имеющий – в силу договора – денежное выражение. В задачу суда, следовательно, входит вынести решение о том, что именно, в соответствии с намерениями сторон договора, должно быть использовано в качестве денег в рамках данной коммерческой сделки. С юридической точки зрения деньги есть не общее средство обмена, а общепризнанное средство платежа или исполнения кредитной сделки. Но деньги лишь потому стали средством платежа, что они представляют собой средство обмена. И только потому, что они являются средством обмена, закон также трактует их как средство исполнения обязательств, которые не были взяты в денежной форме, и буквальное исполнение которых по тем или иным причинам невозможно.

Тот факт, что закон трактует деньги только как средство погашения имеющихся обязательств, имеет важные следствия для юридической концепции денег. В действительности то, что закон считает деньгами, является не общим средством обмена, а установленным законом средством платежа. В задачи законодателя или юриста не входит определение экономико-теоретического понятия денег.

При установлении того, каким образом необходимо фактически погашать денежные долги, нет необходимости быть слишком разборчивыми. Общепринятой деловой практикой является предложение и принятие в качестве средства платежа тех или иных денежных заместителей вместо денег. Если закон отказывается признавать правомерность использования денежных заместителей, признанных коммерческой практикой, это лишь открывает возможности для мошенничества и обмана. Это было бы нарушением принципа malitiis non est indulgendum[64]64
  Не следует потворствовать злоупотреблениям (лат.). – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Кроме того, при платежах небольших сумм в силу технических обстоятельств едва ли можно обойтись без использования разменной монеты. Даже приписывание покупательной способности банкнотам[65]65
  England 1833 (3 William IV c. 98), германский закон от 1.06.1909, ст. 9.


[Закрыть] не наносит ущерба кредиторам и другим получателям при условии, что бизнесмены считают эти ноты эквивалентными деньгам.

Однако государство может приписать способность погашать долговые обязательства и другим объектам. Закон может провозгласить средством платежа все, что ему заблагорассудится, и этим должны будут руководствоваться все суды и органы, принуждающие к соблюдению законодательства. Однако наделение статусом законного средства платежа неких объектов недостаточно для того, чтобы сделать их деньгами в экономическом смысле. Блага могут стать общим средством обмена только в процессе деятельности тех, кто принимает участие в коммерческих сделках. Лишь их оценки определяют обменные пропорции на рынке. Вполне возможно, что в ходе коммерческих сделок люди будут использовать именно те объекты, которым государство приписало статус средства платежа, но они не обязаны это делать. Если люди захотят, они могут отвергнуть эти объекты.

Если государство объявляет некий объект законным средством исполнения имеющихся обязательств, возможны три случая. Во-первых, узаконенное средство платежа может оказаться идентичным средству обмена, которое стороны имели в виду, заключая соответствующее соглашение. Либо, не будучи идентичным, оно может все же иметь одинаковую ценность с этим узаконенным средством платежам в момент платежа. Например, государство может провозгласить золото узаконенным средством платежа по тем обязательствам, платежи по которым предусмотрены золотом, или, в то время когда ценность золота и серебра относится друг другу как 1 к 15½, оно может объявить, что обязательства в золоте могут быть исполнены посредством уплаты серебром в количествах, превышающих в 15½ раз количество золота. Такого рода установления представляют собой лишь юридическую формулировку предполагаемых намерений сторон. Они не ущемляют ни одной из сторон и экономически нейтральны[66]66
  Knies. Geld und Kredit. I. Bd. 2. Aufl. Berlin, 1885. S. 354 ff.


[Закрыть].

Иная ситуация возникает, когда государство в качестве средства платежа провозглашает нечто, что имеет большую или меньшую ценность, чем то, что предусмотрено договором. Первый случай можно не принимать во внимание, однако второй случай, для которого имеется множество исторических прецедентов, весьма важен. С юридической точки зрения, основанной на фундаментальном принципе защиты законных прав, установление государством такой процедуры не может являться справедливым, хотя иногда может быть оправданно по социальным или налоговым соображениям. Однако это всегда означает не исполнение соответствующих обязательств, а их полное или частичное аннулирование. Если узаконенным средством платежа объявляются банкноты, которые в ходе коммерческого оборота принимаются за половину своего номинала, это по сути то же самое, что предоставить должникам возможность не платить половину их задолженности.

Узаконение государством средства платежа воздействует только на такие денежные обязательства, которые уже заключены к этому моменту. Однако коммерческая практика свободна в выборе между сохранением привычного средства обмена, с одной стороны, и созданием для своих нужд нового средства обмена – с другой. Если торговля принимает новое средство обмена, то в той мере, в какой это является законным правом сторон договора, торговля будет пытаться использовать это новое средство обмена также и в качестве стандарта отсроченных платежей. Цель этих попыток – лишить, по крайней мере на будущее, статуса стандартного то средство обмена, которому государство приписало способность погашать долги по номиналу. Когда в течение последнего десятилетия XIX столетия сторонники биметаллизма в Германии обрели такую власть, что возможность экспериментов по реализации инфляционистских предложений стала реальной, в долгосрочных контрактах начали появляться золотые оговорки{[67]67
  {Helfferich. Das Geld. 2. Aufl. Leipzig, 1910. S. 320 ff., 336 ff.}


[Закрыть]}. Длительный период медленного обесценения валюты имеет схожие последствия. Если государство не хочет сделать невозможными все кредитные операции, оно должно признать подобные инновации и дать судам инструкции уважать их. Аналогичным образом, если государство само входит на рынок регулярных сделок, продавая и покупая, гарантируя ссуды и осуществляя займы, производя платежи или получая их, оно должно признать деньгами признанное коммерческой практикой общее средство обмена. Юридический денежный стандарт, т. е. определенный класс объектов, наделенный государством свойством неограниченного средства платежа, в действительности будет применяться для исполнения обязательств только по уже имеющимся долгам, если коммерческая практика сама по себе не приведет к тому, что он будет использоваться и как общее средство обмена.

3. Воздействие государства на денежную систему

Роль государства в денежной сфере первоначально ограничивалось изготовлением монет. Поставлять слитки, в максимальной мере одинаковые по весу и чистоте, и снабжать их штампом, который было бы трудно подделать и который мог бы легко распознаваться всеми как знак государственного чекана, всегда было и до сих пор остается главной задачей государства применительно к денежной системе. Начав с этой деятельности, государство постепенно расширяло свое присутствие в денежной сфере.

Прогресс технологии изготовления монет протекал медленно. Первоначально изображение, отпечатанное на монете, было всего лишь доказательством подлинности материала, в частности его чистоты, а вот вес монеты удостоверялся посредством взвешивания при каждом платеже (при современном состоянии исторического знания этот факт не может считаться точно установленным, и в любом случае развитие денежной системы в разных местах шло различным образом). Позже, когда различные виды монет обособились в однородные группы, монеты каждого отдельного вида стали обмениваться на монеты любого другого. Следующим этапом процесса распределения монет по группам стало появление параллельных стандартов. Это проявилось в форме сосуществования двух денежных систем, базировавшихся соответственно на золотых и серебряных товарных деньгах. Монеты каждой из этих систем образуют замкнутую группу. Их веса образовали определенные соотношения, и государство, придавая им статус узаконенного средства платежа, исходило из тех же пропорций, соглашаясь тем самым с коммерческой практикой, которая постепенно сложилась при использовании в обороте различных монет, изготовленных из одного и того же металла. Эта стадия была достигнута без существенного вмешательства государства. Все, что государство делало до этих пор, сводилось к предложению монет для использования в торговле. Действуя как контролер денежного обращения, оно поставляло удобные кусочки металла определенного веса и чистоты, ставило на них штамп, так что каждый мог без труда распознать содержание металла и место происхождения. Действуя как законодатель, государство придало этим монетам статус узаконенного платежного средства (важность этого действия была показана только что). Действуя как судья, государство применяло соответствующие положения законодательства. Однако этот процесс не остановился на данной стадии. В течение примерно последних двухсот лет степень государственного воздействия на денежную систему значительно увеличилась по сравнению с предшествующим этапом. Одно тем не менее должно быть совершенно ясно: даже сегодня государство не имеет непосредственной власти делать с деньгами, или, иными словами, с общим средством обмена, все, что ему заблагорассудится. Даже сегодня только те, кто фактически участвует в коммерческом обороте, могут превратить товар в общее средство обмена, хотя влияние государства на коммерческую практику, как потенциальное, так и фактическое, увеличилось. Оно увеличилось, во-первых, потому, что возросла собственная роль государства как экономического агента. Сегодня государство в большей мере, чем в предшествующие века, является покупателем и продавцом, нанимателем, выплачивающим зарплату, и получателем налоговых отчислений. В этом процессе нет ничего примечательного или нуждающегося в особом анализе. Очевидно, что влияние экономического агента на выбор денежного товара будет тем больше, чем больше его доля в рыночных сделках. Нет никаких причин полагать, что эта ситуация как-то изменяется только оттого, что здесь задействован какой-то определенный экономический агент, в данном случае – государство.