Текст книги "Теория денег и кредита"

Глава 11
Проблема измерения объективной меновой ценности денег и ее изменений

1. История проблемы

Проблема измерения объективной меновой ценности денег и ее изменений привлекает гораздо большее внимание, чем она того заслуживает. Если бы ряды данных, таблицы, графики и кривые, во множестве производящиеся в связи с этой проблемой, могли бы дать то, что они обещают, тогда можно было бы согласиться с тем, что гигантский труд, затраченный на изготовление всего этого материала, потрачен не зря. В действительности от этой работы ждут не более и не менее, как решения сложнейших вопросов, порождаемых проблемой объективной меновой ценности денег. Хорошо известно, однако (причем известным это стало почти сразу после начала разработки соответствующих методов), что с этой стороны помощи ждать не приходится.

Тот факт, что, несмотря на все сказанное выше, многие и сегодня занимаются совершенствованием методов построения индексов, вкладывая в это дело подлинную страсть, может показаться довольно загадочным. Загадочным также может показаться то обстоятельство, что проблема индексов обеспечила такое внимание к экономическим исследованиям, которое они вряд ли получили в другом случае. Разгадка этих загадок станет ясна, если принять во внимание некоторые особенности человеческого мышления. Публика похожа на короля из «Белизны брахманов» Рюккерта[206]206
  Рюккерт, Фридрих (Friedrich Rückert, 1788–1856) – немецкий поэт, переводчик и издатель, один из ведущих романтиков, специализировался на переводах и поэтических стилизациях арабской, персидской, индийской и восточной поэзии, перевел на немецкий язык Коран. В начале 1840-х, наряду с Шлегелем, Шеллингом, Мендельсоном-Бартольди, Тиком и др., входил в круг деятелей немецкой культуры, приближенных королем Пруссии Фридрихом-Вильгельмом IV. Рюккерт оставил значительный след в истории немецкой литературы и культуры, его творчеству посвящен ряд исследований, в баварском городе Швайнфурте, где родился Рюккерт, установлен памятник поэту. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], – ей нужны такие формулы, которые обобщали бы результаты научных изысканий в нескольких словах. Ну а самая краткая и выразительная форма для таких формул – это цифры. Простые числовые выражения ищут даже там, где их не может быть в силу природы изучаемого явления. При этом, проявляя полное равнодушие к наиболее важным результатам, полученным в ходе исследований, ведущихся в рамках наук об обществе, публика живо интересуется любым набором числовых показателей. Ни один упрек в адрес экономической теории не повторялся обывателями так часто, как упрек в том, что экономических законов не существует. Как только предпринималась малейшая попытка возразить на этот упрек, почти неизбежно публика начинала требовать, чтобы ей назвали эти законы и разъяснили их действие на примерах, – как будто фрагменты систем, изучение которых требует многих лет исследовательской работы, могут быть усвоены профаном за несколько минут. В этих условиях экономист-теоретик может поддерживать свой престиж в глазах публики, только обрушивая на ее головы водопад статистических данных. {Множество художников подчас идут на продажу своих убеждений за груду материальных благ, поэтому будем снисходительны к экономисту, когда он сдает свои убеждения в аренду.}

В истории экономической науки с различными системами индексных чисел связаны величайшие имена. Это совершенно естественно – решение задач исключительной сложности и должно привлекать лучшие умы. Однако все эти усилия совершенно напрасны. Более тщательный анализ показывает, насколько невысоко изобретатели различных методов исчисления индексов ставили свои попытки, насколько справедливыми были, как правило, их собственные оценки значимости этих попыток. Тот, кто возьмет на себя труд продемонстрировать бесполезность индексных чисел для денежной теории и конкретных задач экономической политики, значительную часть своей аргументации сможет почерпнуть из работ тех авторов, которые и изобретали эти индексы.

{В круг наших задач не входит доказательство того, что изучение статистики цен и многочисленные приемы обработки этой статистки бесполезны для решения и других экономико-теоретических проблем. Мы должны ограничиться исследованием их применимости только для целей получения результатов в рамках теории денег.}

2. Природа проблемы

Объективная меновая ценность денежной единицы может быть выражена в единицах любого индивидуального товара. Точно так же, как мы обычно говорим о денежной цене экономических благ, мы можем говорить об обратном феномене – о товарной цене денег. У нас будет столько значений этой «цены», сколько существует товаров, которые продаются на рынке за деньги. Но эти значения могут нам сообщить нам весьма немного, – они не дают ответа на интересующий нас вопрос. Проблема измерения объективной ценности денег имеет две стороны. Во-первых, необходимо получить численное выражение факта изменения объективной меновой ценности денег, после чего нужно будет решить вопрос о принципиальной возможности количественного определения вклада различных в причин в результирующее изменение отдельных цен. При этом особое внимание должно быть уделено вопросу о возможности получить количественное выражение таких факторов изменений покупательной способности денег, которые лежат на денежной стороне менового отношения[207]207
  Следуя Менгеру, мы должны называть первый из приведенных вопросов проблемой измеримости внешней (äußere) объективной ценности денег, а второй – проблемой измеримости внутренней (innere) объективной ценности денег. – Прим. англ. перев. [См. последний абзац на с. 124 и прим. науч. ред. на с. 518. – Науч. ред.]


[Закрыть].

Коль скоро речь идет о первом вопросе, очевидно, что его решение должно предполагать существование такого блага или комплекта благ, которое обладает неизменной объективной меновой ценностью. Тот факт, что существование такого блага невозможно, не нуждается в дальнейшем пояснении, поскольку благо такого рода могло бы существовать только при условии полной независимости меновых пропорций всех благ от оценок индивидов. При тех постоянно изменяющихся основаниях, на которых в конечном счете покоятся рыночные меновые отношения, такое допущение в принципе не может быть истинным для общественного строя, базирующегося на свободном обмене благами[208]208
  См.: Menger. Grundsätze der Volkswirtschaftslehre. 2. Aufl. Wien, 1923. S. 298 ff. {В 1-м изд. вместо ссылки на 2-е изд. «Grundsätze» была ссылка на статью Менгера «Деньги»: Menger. Art. «Geld» // Handwörterbuch der Staatswissenschaften. 3. Aufl. IV. Bd. S. 588 ff.}


[Закрыть].

«Измерять» – означает устанавливать неизменное (или полагаемое таковым) отношение одного количества к другому. Неизменность измеряемого качества или по крайней мере обоснованность предположения о возможности этой неизменности образует sine qua non [непременное условие] любых измерений. Самый факт изменений, подлежащих измерению, можно установить, только если данное условие выполняется. Только тогда при изменении отношения между мерой и измеряемым объектом, можно вменить это изменение причинам, по которым изменился объект. Таким образом, обе проблемы измерения двух разновидностей изменения объективной меновой ценности денег неотделимы одна от другой. Если одна из них окажется разрешимой, то это будет означать, что разрешима и другая, а доказательство отсутствия решения у одной из них будет служить доказательством неразрешимости и другой.

3. Методы исчисления индексных чисел

Почти все попытки разрешить проблемы измерения объективной меновой ценности денег, предпринимавшиеся до сегодняшнего дня, базировались на идее, согласно которой существует такой метод подсчета показателя динамики цен большого количества товаров, применение которого обеспечит взаимопогашение факторов, лежащих на стороне товаров, позволив тем самым распознать и направление, и меру воздействия тех факторов, которые лежат на стороне денег. Это предположение будет доказано, а исследования, осуществленные с его помощью, приведут к желаемому результату, если взаимные пропорции обмена других экономических благ будут неизменны. Поскольку такое допущение не выполняется, всевозможные искусственные гипотезы, делаемые с целью обеспечить хоть какую-то обоснованность получаемых на этом пути выводов, должны быть отвергнуты. Однако такое решение означает полное исчезновение всяких оснований для использования статистики и вступление на территорию, где, в отсутствие всяких надежных ориентиров (которые могут быть обеспечены только полным пониманием всех законов, управляющих ценностью денег), мы оказываемся в полном тупике. Поскольку факторы, определяющие объективную меновую ценность денег, не получили удовлетворительного освещения каким-то иным способом, у нас нет никакой возможности разобраться в путаных нагромождениях статистического материла. Но даже в том случае, если бы исследование факторов, определяющих цены и их изменения, и разделение этих факторов на изолированные составляющие и могло бы быть произведено со всей возможной тщательностью, статистические исследования цен должны были бы полагаться лишь на собственные ресурсы именно там, где они нуждались бы в наибольшей поддержке извне. Иными словами, в денежной теории, как и во всяком другом разделе экономической теории, никогда не будет существовать никакой возможности количественно определить меру значимости отдельных факторов. Изучение влияния отдельных факторов, определяющих цены, никогда не достигнет такой стадии, когда оно позволит количественно оценить раздельное влияние, оказываемое разными факторами. Все факторы, определяющие цены, проявляются только посредством субъективных индивидуальных оценок. Невозможно предсказать ту меру, в которой каждый данный фактор воздействует на эти субъективные оценки. Следовательно, оценка результатов статистического исследования цен, даже если эти результаты соответствуют имеющимся на данный момент теоретическим выводам, всегда будет в значительной степени зависеть от приблизительных прикидок исследователя, что существенно снижает значимость этих результатов. При определенных условиях индексные числа могут оказаться весьма полезными в качестве вспомогательного инструмента изучения исторических данных о ценах. Однако их роль в развитии экономической теории, в частности в исследованиях природы и ценности денег, к сожалению, не является такой уж важной.

4. Уточнение методов исчисления индексных чисел Визером

Недавно Визер выдвинул новые предложения по совершенствованию метода исчисления индексов цен на базе статистики семейных расходов, разработанного Фолкнером[209]209
  О методе Фолкнера см.: Laughlin. The Principles of Money. London, 1903. P. 213–221; Kinley. Money. New York, 1909. Р. 253 ff.


[Закрыть]. В основе этого метода лежит положение о том, что ценность денег должна изменяться, если изменяется номинальная заработная плата, а реальная заработная плата остается постоянной, поскольку теперь одно и то же количество реальной ценности имеет другое денежное выражение, или, иными словами, поскольку изменилось отношение между денежной единицей и единицей реальной ценности. С другой стороны, ценность денег считается неизменной, если номинальная заработная плата растет или уменьшается, и при этом реальная заработная плата изменяется параллельно номинальной. Если вместо номинальной и реальной заработной платы взять номинальный и реальный доход, а вместо отдельного индивида рассмотреть все множество индивидов в обществе, то о таких изменениях совокупного денежного дохода, сопровождаемых соответствующими изменениями совокупного реального дохода, говорят, что они не свидетельствуют ни о каком вообще изменении ценности денег, даже если в соответствии с изменившимися условиями предложения в то же самое время имели место изменения цен. Ценность денег изменяется только в том случае, если изменилось денежное выражение реального дохода, оставшегося неизменным. Таким образом, указывает Визер, для того, чтобы измерить ценность денег, нужно выбрать ряд типичных разновидностей дохода и определить реальные расходы, соответствующие каждой разновидности, т. е. количества каждых товаров в натуральном выражении, на приобретение которых направляются эти доходы. Для некоторого года, выбранного за базовый, должны быть также установлены значения денежных расходов, соответствующие приобретениям натуральных благ. Затем для каждого года должны быть оценены те суммы денег, которые воплощают одни и те же количества реальных ценностей – при преобладающих в соответствующие периоды времени ценах. Утверждается, что в результате этих усилий будет можно построить некую среднюю величину, представляющую собой единое для всей страны денежное выражение реального дохода, принятого за базу, – так, будто оно год за годом определяется на рынке. Таким образом, можно будет установить, осталось денежное выражение постоянного реального дохода в каждом году неизменным или оно оказалось выше или ниже значения предыдущего года, что, собственно, и будет означать построение показателя изменений ценности денег[210]210
  См.: Wieser. Über die Messung der Veränderungen des Geldwerts // Schriften des Vereins für Sozialpolitik. Bd. 132. Leipzig, 1910. S. 544 f. Похоже, что еще в 1822 г. аналогичное предложение внес Джозеф Лауи [Joseph Lowe]), см. об этом: Walsh. The Measurement of General Exchange Value. New York, 1901. Р. 84.


[Закрыть].

Очевидно, что технические трудности, встающие на пути применения этого метода, который из всех методов расчета индексных чисел является почти безупречным и наиболее продуманным, непреодолимы. Однако даже если бы их можно было преодолеть, данный метод все-таки не позволил бы достичь тех целей, которые ставились при его разработке. Он мог бы достичь их только при выполнении того же условия, которое делало бы оправданным применение любого индексного метода, а именно при условии, что меновые отношения между отдельными экономическими благами – за исключением денег – остаются постоянными, а изменениям подвергается только меновое отношение между деньгами и другими экономическими благами. Это предполагает полную неподвижность всех общественных институтов, отсутствие изменений в народонаселении, постоянство структуры распределения богатства и доходов и неизменность индивидуальных субъективных оценок. Если все эти феномены находятся в постоянном движении, данное предположение оказывается совершенно несостоятельным.

Невозможно, чтобы это обстоятельство ускользнуло от внимания Визера, делающего особый упор на том, что необходимо принимать во внимание факт постепенных изменений, происходящих в структуре доходов и общественных классов, на которые разделено общество, а также тот факт, что с течением времени какие-то виды потребляемых благ исчезают, а какие-то появляются. Для краткосрочных периодов, считает Визер, эта проблема не создает особых сложностей, – достаточно легко обеспечить сопоставимость суммарных расходов путем исключения элементов, не входящих в оба сравниваемых набора. Для продолжительных периодов он рекомендует использовать цепной метод Маршалла, состоящий в том, что в сравниваемые наборы включается достаточное количество видов переходных благ, а сопоставление ограничивается сравнением одного и того же типа расходов и периодами, непосредственно предшествующими один другому или следующими один за другим. Однако это не позволяет преодолеть указанные выше принципиальные сложности. Чем дальше мы отступаем в прошлое от текущего момента, тем больше благ мы должны исключать. Кажется, что в конце концов в выборке останется только та часть реального дохода, которая тратится на приобретение благ, удовлетворяющих самые базовые человеческие потребности. Но сопоставление оказывается невозможным даже в этих узких пределах: например, невозможно сопоставлять одежду XX и X в. Еще в меньшей степени осуществимо историческое сопоставление доходов, которые всегда связаны с тем или иным типом разделения общества на классы. Увеличение сложности общественной структуры постоянно увеличивает число разновидностей дохода. Этот процесс ни в коей мере не ограничивается дроблением существующих групп, – он является существенно более сложным. Члены одной группы выделяются в самостоятельную подгруппу и смешиваются с другими группами или их подгруппами самым причудливым образом. С какой разновидностью доходов прошлого можно сравнить, например, доходы современного фабричного рабочего?

Но даже если проигнорировать все эти соображения, возникнут другие сложности. Вполне возможно, и даже весьма вероятно, что субъективные оценки равных порций реального дохода со временем изменяются. Изменения образа жизни, вкусов, мнений об объективной потребительной ценности конкретных экономических благ даже в краткосрочном периоде порождают необычайно сильные флюктуации. Если при количественном оценивании изменения ценности денег мы не примем все это во внимание, возникнут новые источники ошибок, которые могут радикально повлиять на результаты наших расчетов. С другой стороны, не существует вообще никаких мыслимых теоретических оснований, на которые можно было бы опереться в попытке учесть воздействие вышеперечисленных явлений.

В основании всех систем индексных чисел, встречающихся в работах по теории денег и претендующих на нечто большее, чем игры с числами, лежит идея измерения полезности определенного количества денег[211]211
  См.: Weiss. Die moderne Tendenz in der Lehre vom Geldwert // Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung. Bd. 19. S. 546.


[Закрыть]. Цель соответствующих построений всегда состоит в том, чтобы установить, является грамм золота более или менее полезным сегодня, чем он был в некий момент прошлого. Если бы речь шла об объективной потребительной ценности, такой подход, в принципе, мог бы породить какие-то результаты. Если угодно, мы могли бы сделать искусственное допущение, согласно которому, скажем, буханка хлеба имеет одну и ту же полезность в объективном смысле, всегда доставляя одну и ту же пищевую ценность. Нам нет необходимости задаваться вопросом, возможно ли это в принципе, поскольку это, очевидно, не относится к задаче, решаемой с помощью индексных чисел, которая состоит в определении субъективной ценности данного количества денег. Именно для этого изобретатели индексов вынуждены прибегать к туманной и противоречивой фиктивной конструкции, предполагающей существование бессмертного человека с неизменяемыми предпочтениями. В предложении Визера проследить вглубь веков динамику разных видов дохода можно увидеть попытку усовершенствовать эту фикцию, избавив ее от присущих ей ограничений. Но попытка сделать невозможное возможным, предпринятая даже таким признанным ученым, каким является Визер, обречена на провал. Она представляет собой наиболее тонкую и развитую систему построения индексных чисел. Тот факт, что даже она не увенчалась никаким практическим результатом, заставляет отбросить всю эту совокупность методов и построений. Разумеется, Визер не мог этого не понимать. То, что он не стал особо подчеркивать это обстоятельство, говорит о том, что им руководило не желание предложить решение задачи, а стремление выжать из того метода, который обычно применяется, максимум того, что он может дать.

5. Практическая польза индексных чисел

Непригодность предлагаемых методов для построения показателя изменения ценности денег сама по себе не является значимым препятствием для их использования в практических задачах экономической политики. Даже если индексы не могут удовлетворить запросам теории, они могут приносить пользу путем обслуживания текущих нужд политиков, несмотря на свои фундаментальные недостатки и приблизительность методов, посредством которых фактически исчисляются индексные числа.

Если мы не имеем в виду никакой иной цели, кроме сопоставления двух лежащих рядом моментов времени, то в целях получения неких предварительных и приблизительных выводов, мы можем проигнорировать ошибки, присущие всем методам исчисления индексов. Например, можно измерить изменения ценности денег, имевшие место в период между движением цен на фондовой бирже и изменением покупательной способности денег, выраженном в динамике товарных цен[212]212
  См. также ниже, с. 214.


[Закрыть].

Аналогичным образом можно отслеживать динамику покупательной способности денег, используя показатели помесячной статистики. Не подлежит сомнению наличие практической пользы для конкретных целей у всех подобных расчетов, – она доказана недавним ходом событий. Однако мы должны остерегаться требовать от них больше, чем они способны дать.

Глава 12
Социальные последствия изменений объективной меновой ценности денег

{Общий очерк проблемы

Любые изменения меновых пропорций между экономическими благами порождают сдвиги в социальной структуре общества. Изменения меновых пропорций улучшает экономическое положение одних хозяйств и ухудшает положение других. Так, изменение менового отношения между углем и другими экономическими благами в пользу угля увеличивает доходы производителей угля и уменьшает доходы других индивидов. Ситуацию, когда подобные явления, сопровождающие изменения меновых пропорций, не происходили бы, невозможно вообразить. Подобные побочные последствия существуют и у тех изменений объективной ценности денег, причины которых лежат на стороне денег. Однако формы и масштабы последствий изменения объективной меновой ценности денег, претерпеваемых обществом, существенно отличаются от последствий изменения внутренней объективной меновой ценности других экономических благ. Это объясняется тем, что положение людей по отношению к деньгам принципиально отличается от того положения, которое люди занимают в отношении других обмениваемых благ. Если по отношению к обмениваемым благам люди являются либо потребителями, либо продавцами, то в отношении денег люди находятся в положении только и исключительно продавцов, – деньги приобретаются не для того чтобы потреблять их или использовать в производстве, а для того, чтобы снова «продать» их[213]213
  {См.: Ricardo. Letters to Malthus / Ed. Bonar. Oxford, 1887. P. 10; Menger. Art. «Geld» // Handwörterbuch der Staatswissenschaften. 3. Aufl. IV. Bd. S. 605 Anm.}


[Закрыть]. Тем самым денежные запасы индивидуальных хозяйств всегда в определенном смысле равны товарным запасам торговцев. При обесценении благ, входящих в состав запасов, т. е. при уменьшении степени обмениваемости запасов, разница между объективной меновой ценностью на момент попадания блага в состав запасов и на момент реализации представляет собой уменьшение меновой мощи собственника запаса. Это явление характерно как для товарных запасов (в этом случае оно известно всем, кто искушен в рыночных отношениях), так и для запасов денег, однако это в меньшей мере распространяется на запасы благ, предназначенные для потребления домашними хозяйствами. В этом случае хозяйствующий субъект не ощущает изменения объективной ценности данного запаса, поскольку он не собирается его реализовывать [на рынке]. Убытки или, точнее, упущенная выгода возникают только потому, что в изменившихся рыночных условиях появляется возможность либо приобрести то же количество благ дешевле, либо приобрести большее количество благ за ту же цену. Порождаемый этим ущерб, как правило, бывает небольшим, поскольку в наше время запасы благ, которые домашнее хозяйство хранит в ожидании будущего использования, играют лишь незначительную роль. Там, где такие запасы вообще существуют, речь идет о предметах роскоши, хранящихся в домашних хозяйствах представителей высших классов, или о закупках сезонных товаров, цены на которые в другие сезоны обычно никогда не падают. Так, раньше хозяйки закупали осенью картофель, дрова и другие товары, запасы которых расходовались в течение зимы. В развитой рыночной экономике создание индивидами подобных запасов происходит все реже.

Убытки и прибыль индивидуальных хозяйств, возникающие вследствие изменения цен, не ограничиваются теми благами, которые уже находятся в их распоряжении. Равным образом изменения цен влияют на экономические последствия тех сделок, посредством которых настоящие блага обмениваются на будущие. На тех, кто заключает на рынке срочные сделки и не включает в договор оговорку о понижении и/или повышении цены или не прибегает к страховому покрытию своих обязательств, каждое грядущее изменение цен, которое не было предусмотрено и просчитано, эти грядущие изменения окажут огромное воздействие. Это будет происходить при каждой сделке купли-продажи товаров, а также при каждом обмене настоящих благ на будущие, осуществляемом посредством денег. Однако наибольшее значение это имеет для кредитных операций, так как большинство кредитных сделок заключаются в деньгах, а страхование сторон на случай убытков, вызванных колебаниями покупательной силы денег, не принято.

Воздействие изменений ценности денег (впредь мы будем употреблять это выражение вместо громоздкого «изменение внутренней объективной меновой ценности денег») на денежные запасы индивидов и на кредитные сделки следует изучать по отдельности. Последние должны быть сперва изучены в предположении, в соответствии с которым используются деньги только одной разновидности, – более сложные случаи, когда одновременно существуют несколько разновидностей денег, должны исследоваться только после этого.}

1. Обмен настоящих благ на будущие блага

Изменения объективной меновой ценности денег деформируют структуру доходов и собственности. Это происходит потому, что, с одной стороны, люди склонны не замечать изменений ценности денег, и, с другой стороны, потому, что изменения объективной меновой ценности денег не воздействуют на все экономические блага единообразно и одновременно.

В течение сотен или даже тысяч лет, люди не имели никакого представления о том, что изменения объективной меновой ценности денег могут вызываться денежными факторами. Они старались объяснить каждое изменение цен исключительно изменениями на стороне товаров. Огромным достижением Бодена было то, что он первым оспорил это положение, которое впоследствии совершенно исчезло из научной литературы. В течение длительного периода это убеждение доминировало в обыденном сознании. Тем не менее когда люди обменивают настоящие блага на будущие блага, в своих оценках они не принимают во внимание будущие изменения объективной меновой ценности денег. Кредиторы и заемщики не учитывают возможность будущих колебаний объективной меновой ценности денег.

Сделки, в ходе которых настоящие блага обмениваются на будущие, имеют место также и в тех случаях, когда обязательство должно быть исполнено не в деньгах, а в других благах. Еще чаще встречаются сделки, в которых какая-либо из сторон не должна исполнять договор до тех пор, пока не наступит определенный момент времени. Все подобные сделки предполагают наличие риска, и всем, кто заключает подобные договоры, этот факт хорошо известен. Когда кто-то покупает или продает фьючерсы на зерно, хлопок или сахар или когда кто-то заключает долгосрочный контракт на поставку угля, железа или древесины, он вполне отдает себе отчет в рисковой природе такой сделки. Он тщательно взвешивает будущие скачки цен и часто предпринимает шаги по хеджированию таких сделок, прибегая к страховым механизмам, подобным тем, что предоставляются современными биржами, и направленным на уменьшение влияния алеаторных (случайных) факторов.

При заключении долгосрочных денежных контрактов стороны обычно не осознают, что они осуществляют спекулятивные сделки. Люди руководствуются убеждением, что деньги имеют неизменную ценность, что их объективная меновая ценность не подвержена колебаниям, по крайней мере в той части, которая имеет отношение к воздействующим на нее денежным факторам. Это особенно наглядно проявляется в предпосылках, из которых исходит законодательство в части, имеющей отношение к проблеме объективной меновой ценности денег.

Законодательство предполагает стабильность объективной меновой ценности денег. Иногда говорят, что законодательство признает фикцию постоянства меновой ценности денег. Однако это не так. Говоря о фикции, закон требует от нас взять фактическую ситуацию и представить себе, что она отличается от той, которая сложилась в реальности, либо посредством мысленного добавления в нее фактически отсутствующих в ней элементов, либо посредством мысленного изъятия из реальной ситуации фактически присутствующих элементов так, чтобы обеспечить возможность применения положений права к ситуации, трансформированной таким образом. Это делается с целью обеспечения возможности вынесения судебных решений по аналогии, когда прямое применение положений права невозможно. Природа юридических фикций определяется именно этой целью, а сами эти фикции существуют только в той мере, в какой удовлетворяют этому требованию. Законодатель и судья всегда осознают тот факт, что фиктивная ситуация не соответствует реальности. Это справедливо также и для так называемых догматических фикций, которые применяются в юриспруденции для того, чтобы правовые факты могли быть подвергнуты систематической классификации и соотноситься друг с другом. Здесь тоже ситуация мыслится так, как будто она существует, причем не предполагается, что она существует фактически[214]214
  См.: Dernburg. Pandekten. 6. Aufl. Berlin, 1900. Bd. 1. S. 84. О том, что одной из главных характеристик фикции является явное осознание ее фиктивности, см.: Vaihinger. Die Philosophie des Als ob. 6. Aufl. Leipzig, 1920. S. 173 (The Philosophy of «As if». London: Kegan Paul, 1924).


[Закрыть].

Подход законодателя к деньгам совершенно отличен от вышеописанного. Юристы вообще не знакомы с проблемой ценности денег, – они ничего не знают о колебаниях их меновой ценности. Наивное и широко распространенное убеждение в стабильности ценности денег при всей своей неопределенности находит полное выражение в законе. Ни один из многочисленных случаев внезапного и значительного изменения ценности денег никогда не служил мотивом для критического анализа юридического подхода к этому предмету. К тому моменту, когда Боден осуществил свою попытку анализа изменений покупательной способности денег, рассматривая их как следствие причин, лежащих в денежной сфере, система гражданского права уже сложилась. И последние открытия современных экономистов-теоретиков пока никак не отразились на соответствующих законах. Для законодателя неизменность ценности денег представляет собой не фикцию, но факт.

В то же время закон уделяет повышенное внимание некоторым случайным вопросам, связанным с ценностью денег. Детально исследуется вопрос, каким образом должны исчисляться существующие юридически обязательства и задолженности, если на них оказывает влияние пересчет из одной валюты в другую. В прошлом юриспруденция столь же дотошно занималась проблемой королевской прерогативы на перечеканку денег и изменение их металлического содержания. Позже юристы детально разрабатывали вопросы, проистекающие из изменения политики государств в отношении вначале кредитных и металлических денег, а затем серебра и золота[215]215
  Имеется в виду практика установления официального (т. е. произвольного) курса между кредитными билетами и металлическими деньгами, и между серебром и золотом, характерная для XVIII–XIX вв. до принятия золотого стандарта большинством развитых стран мира и демонетизации серебра. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Тем не менее соответствующие решения, предлагавшиеся юристами, не подвели их к признанию того факта, что ценность денег подвержена непрестанным колебаниям. В действительности сама природа проблемы в сочетании с тем способом, которым она осмысливалась юристами, сделали это признание принципиально невозможным. Проблема трактовалась ими не в свете отношения закона к изменениям ценности денег, а как вопрос власти князей и государства по своему произволу изменять имеющиеся обязательства, нарушая таким образом существующие права. В свое время этот контекст породил вопрос, весьма занимавший юристов прошлого: чем определяется «законная сила денег» (legal validity of money) – штампом правителя страны, стоящим на монете, или ее металлическим содержанием? Позже юридическая мысль сосредоточилась на поисках ответа на другой вопрос – что именно, веление закона или свобода ведения деловых операций придают деньгам статус узаконенного средства платежа. Общественный вердикт, основанный на принципах частной собственности и защиты приобретенных прав, давал один и тот же ответ на оба эти вопроса: Prout quidque contractum est, ita et solvi debet; ut cum re contraximus, re solvi debet, veluti cum mutuum dedimus, ut retro pecuniae tantundem solvi debeat [ «Исполнение должно производиться смотря по тому, как нечто было согласовано в договоре. Так что, когда мы заключили договор посредством (передачи) вещи, исполнение должно происходить посредством (возврата) вещи; как, например, когда мы дали взаймы с ем, что обязательство должно быть исполнено обратным платежом такого же количества денег»][216]216
  L. 80, Dig. De solutionibus et liberationibus 46, 3. Pomponius libro quatro ad Quintum Mucium (Дигесты, кн. 46, титул III «Об исполнении (обязательств) и освобождении (от обязательств), § 80. Помпоний в 4-й книге «Комментариев к Квинту Муцию»). См. также: Seidler. Die Schwankungen des Geldwertes und die juristische Lehre von dem Inhalt der Geldschulden // Jahrbücher für Nationalökonomie und Statistik. (1894.) 3. Folge. Bd. 7. S. 685 ff.; Endemann. Studien in der romanische-kanonistischen Wirtschafts– und Rechtslehre bis gegen Ende des 17. Jahrhunderts. Berlin, 1874. Bd. 2. S. 173.


[Закрыть]. Фигурировавшие в этой связи в контрактах оговорки, согласно которым ничто не должно было считаться деньгами, кроме того, что считалось таковыми во время заключения сделки, а долги должны погашаться не просто металлом, но теми деньгами, которые оговорены в контракте, были следствием считавшегося единственно верным мнения, распространенного среди всех классов общества (особенно среди купеческого сословия), что для монеты важнейшим является ее металлическое содержание, а штамп есть не более чем авторитетное удостоверение ее пробы и веса. Никому не приходило в голову считать монеты, использовавшиеся в деловых расчетах, чем-то кроме кусков металла одинакового веса и пробы. Сегодня понятно, что денежный стандарт в те времена был, вне всякого сомнения, металлическим стандартом.