Текст книги "Теория денег и кредита"

Уменьшение ценности денег, порождаемое иными причинами, имеет ровно те же последствия, поскольку экономические последствия изменения ценности денег определяются не причинами этих изменений, а природой его медленного распространения от одного лица к другому, от класса к классу, от страны к стране. Так, если мы рассмотрим изменение ценности денег вследствие действий продавцов, продающих по повысившимся ценам, как это было разобрано во втором параграфе настоящей главы, мы обнаружим, что итоговое постепенное уменьшение ценности денег образует один из мотивов действий тех групп, которые, очевидным образом, диктуют рост цен. Группы, инициировавшие рост цен, начинают сами нести потери, когда другие группы также, в конце концов, повышают цены. Однако инициаторы роста цен продают свою продукцию по более высоким ценам тогда, когда они еще имеют возможность делать покупки по старым ценам, находящимся на низком уровне. Это образует для них источник постоянной прибыли. Она уравновешивается убытками тех групп, которые последними повышают цены на свои товары и услуги, поскольку они вынуждены покупать по новым ценам в то время, когда их выручка базируется еще на старых, не повысившихся ценах того, что они продают. И когда они все-таки также повышают свои цены, то, будучи последними в этом процессе, они не могут переложить эти свои прежние убытки на другие классы общества. В такой ситуации обычно оказываются наемные работники, живущие на заработную плату, поскольку цена труда, как правило, не участвует в ранних стадиях повышательной динамики цен. В этом смысле предприниматели выигрывают то, что проигрывают работники. В течение длительного времени в таком положении находились государственные служащие. Их нескончаемые жалобы отчасти основывались на том, что именно на них ложилась значительная часть издержек постоянного роста цен. Однако в последнее время ситуация стала меняться – по мере объединения государственных служащих в союзы, подобные профессиональным союзам в промышленности, которые оказываются в состоянии обеспечить им более быстрый ответ работодателя на требования о повышении жалования.

В случае повышения ценности денег верно прямо противоположное тому, что верно для процесса их обесценения. Удорожание денег в экономике, как и их обесценение, не происходит внезапно, одновременно и единообразно, но, как правило, начинается с определенных классов и медленно распространяется. Если бы это было не так и если бы увеличение ценности денег происходило одновременно и во всей экономике сразу, оно не сопровождалось бы никакими особыми экономическими последствиями, которые могли бы нас заинтересовать. Предположим, например, что банкротство кредитных учреждений страны вызвало панику, и что, с одной стороны, каждый рад продать товары по любой цене, лишь бы получить наличные, а с другой – невозможно найти покупателей, которые бы согласились приобретать товары без значительного снижения цен против обычного уровня. Понятно, что увеличение ценности денег, которое будет иметь место в результате этой паники, скажется на всех лицах и всех товарах одновременно и единообразно. Однако, как правило, увеличение ценности денег может распространяться по экономике только постепенно. Первыми ущерб от увеличения ценности денег почувствуют те, кто должен будет удовольствоваться более низкими чем ранее ценами за продаваемые ими товары, при том что они будут вынуждены приобретать товары по старым, более высоким ценам. Те лица и группы, которые будут вынуждены снизить цены на свои товары последними, после того как они удержат эффекты от снижения цен на другие блага, и будут теми лицами или группами, которые выиграют от этих перемен.

4. Последствия колебаний менового отношения двух разновидностей денег

Из всех последствий изменения ценности денег внимание экономистов-теоретиков в наибольшей мере традиционно привлекают изменения менового отношения между двумя различными видами денег. Этот интерес пробудился в связи с определенными историческими событиями, имевшими место в денежной сфере. На протяжении XIX столетия международная торговля развилась до такой степени, о которой люди не могли ранее и мечтать, а экономические связи между странами стали исключительно тесными. Именно тогда, когда начался бурный рост международной торговли, денежные стандарты отдельных стран начали становиться более разнообразными. Целый ряд стран в течение более или менее продолжительного периода использовали кредитные деньги, тогда как другие страны, имевших частично золотой, а частично серебряный стандарт, вскоре столкнулись с трудностями, связанными с отношением между ценностями этих двух драгоценных металлов, которое, изменяясь на протяжении столетий весьма медленно, внезапно стало обнаруживать резкие колебания. В последние годы эта проблема приобрела особую практическую значимость в связи с войной и задачами послевоенного периода.

Предположим, что 1 кг серебра можно обменять на 10 бушелей пшеницы и что вследствие падения вдвое объективной меновой ценности серебра, которое произошло, например, из-за открытия новых значительных месторождений, на 1 кг этого металла теперь можно купить только 5 бушелей пшеницы. Из того, что было сказано выше о естественном меновом отношении между разными видами денег, следует, что объективная меновая ценность серебра, выраженная в деньгах других видов, также упадет вдвое. Если раньше для того, чтобы купить килограмм золота, требовалось 15 кг серебра, то теперь для приобретения того же количества золота требуется уже 30 кг серебра, – поскольку объективная меновая ценность золота в единицах других товаров не изменилась. Пусть теперь изменение покупательной способности серебра происходит не сразу, а постепенно. Мы детально проследили за тем способом, посредством которого оно происходит, беря начало в некоей точке и затем постепенно распространяясь по экономике, а также за последствиями этого процесса. При этом мы ограничились изучением этих последствий лишь для случая единого денежного стандарта. Теперь мы должны проследить последствия, которые данный процесс имеет для торговли в тех регионах, где господствуют стандарты других типов. Можно утверждать, что одно положение, верное для первого случая, будет также верно и для второго: если изменения объективной меновой ценности денег происходят одновременно и единообразно во всем обществе сразу, то такой процесс не будет иметь вообще никаких социальных последствий. Единственной причиной возникновения столь примечательного экономического эффекта является то, что указанные изменения всегда происходят последовательно, одно за другим.

Изменения объективной меновой ценности какой-то конкретной разновидности денег не оказывают воздействия на факторы, определяющие меновое отношение между данной и другой разновидностью денег до тех пор, пока эти изменения не начнут затрагивать товары, которые либо уже являются объектами торгового оборота между двумя регионами, либо по крайней мере могут стать такими объектами при умеренных вариациях цен. То, какие последствия будет иметь изменение объективной меновой ценности денег для торговых отношений между двумя регионами, определяется моментом возникновения этой ситуации. Данный момент – когда цены товаров, являющихся фактическими или потенциальными объектами международной торговли, приспособятся к изменившейся ценности денег, – может наступить до или после приспособления цен других товаров. В условиях современной организации денежной системы это приспособление вначале совершается на фондовых биржах. Спекуляции на валютном рынке и рынке ценных бумаг предвосхищают грядущие изменения менового отношения между разными видами денег в то время, когда изменение ценности денег еще далеко не завершило свое продвижение по экономике и, возможно, сразу после того, как этот процесс только начался, но в любом случае до того, как он достигнет товаров, составляющих значимую долю внешнеторгового оборота. Тот, кто вовремя не схватывает, в каком направлении развиваются события, и не действует в соответствии с этим, является никудышным спекулянтом. Но поскольку ход событий порождает также и колебания обменного курса, он оказывает специфическое воздействие на внешнюю торговлю, которое продолжается до тех пор, пока цены товаров и услуг и ставки заработной платы не приспособятся к новой объективной меновой ценности денег. В этот период неувязки между значениями различных цен и заработной платой образуют некий фонд, который кто-то должен получить, а кто-то отдать. Одним словом, здесь мы опять сталкиваемся с процессом перераспределения, который в данном случае примечателен тем, что его воздействие выходит за пределы того региона, где в качестве внутренней валюты (domestic money) используется благо, объективная меновая ценность которого изменилась. Очевидно, что существует лишь один тип последствий, порождаемых процессом изменения ценности денег. Очевидно, что от изменения ценности денег совокупный общественный запас благ никоим образом не увеличился, – общее количество того, что перераспределяется, осталось тем же.

Так как незавершившийся процесс изменения объективной меновой ценности денег любой конкретной разновидности начинает отражаться на обменных курсах, открывается новая возможность получать прибыль – либо для экспортеров, либо для импортеров, в зависимости от того, уменьшается или увеличивается покупательная способность денег. Рассмотрим первый случай, когда ценность денег понижается. Так как, в соответствии с нашими предположениями, процесс подстройки внутренних цен еще не завершен, экспортеры получают преимущество, поскольку товары, которые они уже произвели, продаются по новым, повысившимся ценам, а товары и услуги, которые они хотят закупать, в том числе, что особенно важно, такие производственные факторы, как материалы и труд, можно закупать еще по старым, более низким ценам. Для нашего исследования не имеет значения, является этим экспортером, удерживающим указанную выгоду, производитель или торговец, – все что нам нужно знать, это то, что при данных обстоятельствах сделки обернутся прибылью одних и убытками для других.

В любом случае экспортер делит свою прибыль с иностранным импортером и иностранным потребителем. Возможно даже (это зависит от особенностей организации торговли на экспорт), что прибыль экспортера лишь иллюзорна, а не реальна.

Таким образом, в результате выигрыш иностранных покупателей, который в определенных случаях они делят с экспортерами, всегда будет уравновешиваться убытками, получаемыми внутри страны. Очевидно, что все, что было сказано выше о поощрении экспорта посредством фальсификации бухгалтерского учета, применимо и к «экспортной премии», возникающей вследствие уменьшения ценности денег.

{Особую сложность нашей проблеме придает то обстоятельство, что товары, которыми обмениваются обе географические зоны, не являются ни производимыми, ни потребляемыми исключительно в границах соответствующей зоны. Обратимся к периоду, когда в России в 1880-е годы существовала неразменная бумажная валюта. Предположим, что Германия не производит пшеницы и обеспечивает удовлетворение спроса на пшеницу, закупая его в России. Скачок обменного курса, не вызванный факторами, связанными с меновыми пропорциями международной торговли, мог бы в этих условиях либо вовсе не оказать никакого влияния на количество товаров, вывозимых из России (и потребляемых в Германии), либо мог бы вызвать увеличение экспорта товаров в Германию (и их потребления в Германии), причем что именно произошло бы, зависит только от структуры немецкого рынка. Если немецкий рынок будет монополизирован русскими экспортерами, то может реализоваться первая из названных выше возможностей (но она необязательно реализуется, все будет зависеть от меновых отношений, которые монополисты будут учитывать в своих расчетах). Если на немецком рынке будет господствовать свободная конкуренция, то реализуется второй случай, и часть прибыли предпринимателей достанется немецким потребителям – в форме снижения цен и увеличившегося потребления. При этом дополнительное количество русской пшеницы, потребление которой в Германии выросло, будет произведено за счет расширения возделываемых земель в России, так как при изменении соотношения цен, которое сулит экспортеру увеличение прибыли, рентабельным становится возделывание пшеницы на таких землях, на которых ранее оно было убыточным. Если мы откажемся от нереалистического предположения, согласно которому Германия не возделывает пшеницы, то получим другие результаты. В этом случае производство пшеницы в Германии столкнется с конкуренцией со стороны русских производителей пшеницы. Немецкий продавец в отличие от русского не получит прибыль, порожденную разовым изменением валютных курсов, тогда как для русского поставщика эта прибыль позволит сформировать резерв, используя который он сможет предоставлять скидки, – возможность, которой не будет у немецкого продавца. Разумеется, немецкий потребитель в этой ситуации извлечет свою выгоду, удерживая часть предпринимательской прибыли, созданной изменением ценности денег.

Меновое отношение между деньгами различных видов может изменяться и под действием факторов, лежащих в сфере международной торговли. Последствия изменений меновой пропорции между двумя видами денег совершенно аналогичны тем, которые были описаны выше. Особое внимание следует обратить всего на одно обстоятельство. Такое изменение соотношения ценностей денег само по себе означает появление убытков того региона, ценность денег которого уменьшилась. Это изменение не является ни следствием убытка, ни сопутствующим явлением, но его причиной. Если до этого жители страны с серебряными товарными деньгами, осуществляя сделки с жителями страны, в которой ходят золотые деньги, обменивали количество одного блага в размере а, чтобы получить количество другого блага в размере b, то теперь они должны отдавать за то же количество b уже 2а первого блага. К этому сводится изменение менового отношения между деньгами обоих видов, и в этом и состоит ухудшение экономического положения страны с серебряной валютой. Для получения того же количества блага иностранного происхождения жители должны отдавать большее количество отечественного блага, – к этому сводится воздействие указанного изменения ценности денег первой страны на благосостояние ее жителей[232]232
  {Совершенно излишним было бы комментировать теории, согласно которым изменения валютного курса вообще не влияют на денежное обращение внутри страны. См. соответствующие положения в: Hellferich. Studien a.a.O. S. 95 ff. и Heyns. Die indische Währungsreform. Berlin, 1903. S. 186 ff. Для того чтобы поколебать общепринятую точку зрения, высказывания ее оппонентов недостаточно ясны.}


[Закрыть].

Изменение внутренней объективной меновой ценности денег и его воздействие на обмен настоящих благ на будущие блага

Тот факт, что внутренняя объективная меновая ценность денег подвержена изменениям, совершенно ускользал от понимания на протяжении столетий или даже тысячелетий. Изменения цен всегда пытались объяснять только факторами, лежащими на стороне товаров. Прорыв к более адекватному пониманию дела совершил Боден, пробивший брешь в указанной трактовке изменений цен, которая затем быстро исчезла из экономико-теоретической литературы. Она еще долго господствовала среди дилетантов, но сегодня на нее можно покуситься и в этом ареале. Однако оценки индивидов, меняющих настоящие блага на блага будущие, совершенно не учитывают изменений внутренней меновой ценности денег. Те, кто предоставляет ссуду и те, кто берет ее, принимают свои решения, не учитывая возможные будущие колебания внутренней объективной меновой ценности денег. Сделки по обмену настоящих благ на будущие подчас предусматривают, что поток будущих благ будет иметь не денежную, а иную форму. Еще чаще соответствующие соглашения содержат оговорку, согласно которой стороны должны исполнить сделку мены не в момент заключения соглашения, а в более поздний момент времени. Все подобные сделки (по обмену настоящих благ на будущие) связаны с риском, о чем известно всем участникам рынка. Все, кто совершает срочные сделки покупки или продажи зерна, хлопка или сахара, все, кто заключает долгосрочные договоры на поставку угля, железа или древесины, прекрасно понимают, с какой опасностью связаны подобные контракты. Участник этих рынков взвешивает шансы на то, что товарные цены претерпят изменения, и зачастую стремится понизить риски посредством страхования или сделок хеджирования, развитых в рамках современных технологий биржевой торговли. Но и при этом невозможно достичь состояния полной уверенности. Все, что может получить участник рынка, сводится к наличию тех или иных исходных данных, позволяющих с большей или меньшей вероятностью сделать заключение о будущей структуре рынка. Спекулятивные сделки, включающие оценку будущего состояния рынка, были и остаются рискованным бизнесом, который привлекает далеко не каждого.

Обычно участники рынка не осознают того факта, что, заключая денежные сделки на срок, они совершают спекулятивную сделку. Люди действуют исходя из представления, что деньги обладают «постоянной ценностью», что их объективная меновая ценность или по крайней мере внутренняя объективная меновая ценность не может колебаться. Наиболее очевидной эта особенность восприятия денег проявляется, если мы рассмотрим то, каким образом проблема объективной меновой ценности денег трактуется в системе права. В рамках правовой системы ценность денег полагается постоянной. Предполагается, что правовая система трактует стабильность внутренней меновой ценности денег лишь в порядке юридической фикции. Однако это не так. При создании юридической фикции закон требует, чтобы при определенных обстоятельствах факты мысленно добавлялись или мысленно устранялись, с тем чтобы становились применимыми положения права, связанные с этими обстоятельствами. Целью создания юридической фикции является обеспечение возможности применения правовых норм по аналогии. Сущность юридической фикции всецело определяется этой целью, – фикция поддерживается до тех пор, пока требуется ее достижение. Законодатель и суд всегда учитывают тот факт, что воображаемые обстоятельства не соответствуют действительности. То же верно и для так называемой догматической фикции, созданной юридической наукой для того, чтобы правовые факты были объединены в систему, в рамках которой они трактуются с одной и той же точки зрения. И в этом случае воображаемые обстоятельства лишь умозрительно полагаются существующими и их реальное существование не предполагается[233]233
  {См.: Dernburg. Pandekten. 6. Aufl. Berlin, 1900. I. Bd. S. 84.}


[Закрыть]. По отношению к деньгам в праве сложилась иная ситуация. Юристы ничего не знают о существовании, теоретико-экономической проблемы ценности денег. Они не подозревают о том, что внутренняя ценность денег подвержена изменениям. Наивная народная вера в стабильность ценности денег вместе с сопутствующим ей непониманием сути проблемы вошла в состав правовых концепций, причем ни одно значимое событие, когда случались масштабные и внезапные изменения исторически сложившейся ценности денег, не стало поводом, который побудил бы юридическое сообщество пересмотреть свои взгляды на данную проблему. Система гражданского права уже полностью сформировалась, когда Боден впервые попытался объяснить изменения покупательной способности денег факторами, лежащими на денежной стороне. Последние результаты, полученные в рамках экономической теории, не оставили никакого следа в правовых концепциях. Доктрина права не считает стабильную ценность денег мыслительной конструкцией, полагая ее реальной во всех значимых отношениях. Вместе с тем в праве уделяется большое внимание некоторым второстепенным аспектам проблемы ценности денег. Юристы подвергают детальному анализу то значение, которое имеет переход от одной валюты к другой в связи с правовым урегулированием отношений, возникающих в связи с долговыми обязательствами. В свое время юристы уделяли такое же пристальное внимание проблеме порчи монеты королями, какое недавно они уделили проблемам, возникающим в связи с переходом государств от кредитных денег к товарным и обратно, а также проблемам, связанным с переходом от серебра к золоту и от золота к серебру. Однако тот факт, что юристы занимались этими проблемами, ни на йоту не приблизил их к осознанию феномена постоянных изменений в ценности денег.

Это было обусловлено уже тем, как смотрели на ситуацию ученые-юристы, и тем, как именно проходила борьбе между разными точками зрения. Проблема формулируется не в общем виде («как должна вести себя правовая система в связи с феноменом изменения ценности денег»), а конкретно: имеет ли правитель (государство) право по своему произволу решать, что имеющиеся долговые соглашения и вытекающие из них обязательства могут меняться, что предполагает нарушение вытекающих из них прав? В далеком прошлом этот вопрос был связан с проблемой определения правовой сущности денег: определяется она наличием штампа, поставленного сувереном, или металлическим содержанием. В более поздние времена этот вопрос формулировался так: является ли решающим для определения правовой сущности денег принимаемые на сей счет положения закона или она определяется самим фактом фактического употребления денег [данного вида] в обращении. Ответ на эти вопросы, который основан на принципе частной собственности и защиты приобретаемых прав, во всех случаях является одним и тем же: Prout quidque contractum est, ita et solvi debet; ut cum re contraximus, re solvi debet, veluti cum mutuum dedimus, ut retro pecuniae tantundem solvidebeat [ «Исполнение должно производиться, смотря по тому, как нечто было согласовано в договоре. Так что, когда мы заключили договор посредством (передачи) вещи, исполнение должно происходить посредством (возврата) вещи»][234]234
  {L. 80 Dig. de solutionibus et liberationibus 46, 3. Pomponius libro quarto ad Quintum Mu-cium. Далее см.: Seidler a.a.O. S.685 ff. (Дигесты, кн. 46, титул III «Об исполнении (обязательств» и освобождении (от обязательств), § 80. Помпоний в 4-й книге «Комментариев к Квинту Муцию».) См. далее: Seidler. Die Schwankungen des Geldwertes und die juristische Lehre von dem Inhalt der Geldschulden // Jahrbücher für Nationalökonomie und Statistik. (1894.) 3. Folge. Bd. 7. S. 685 ff.}


[Закрыть]. Тем, что в качестве денег здесь рассматриваются только те деньги, которые считались таковыми на момент заключения сделки, и тем, что погашение долга здесь допускается не только тем же металлом, но и такими же монетами, которые фигурировали в договоре, мы обязаны народному представлению, характерному для всех слоев населения, в частности для купеческого сословия, согласно которому сущность монеты заключается в ее металлическом содержании, а стоящий на ней

штамп не играет никакой другой роли, кроме административного подтверждения ее веса и пробы. Никому не приходило в голову обращаться с монетой, используемой в сделках, иначе, чем с другими кусками металла того же веса и той же чистоты. Нет никаких сомнений в том, что в те времена господствовали именно товарные деньги.

Точка зрения, согласно которой лишь металлическое содержание денег является определяющим свойством, позволяющим деньгам выполнять их функции, одержала верх над номиналистической доктриной, которую отстаивали повелители монетных дворов. Эта точка зрения нашла отражение в законодательных актах, направленных на стабилизацию металлического содержания монет, а когда позднее, в конце XVII в., образовались монетные системы, замкнутые [в пределах одного государства], эта точка зрения послужила основой регулирования меновых отношений между разными видами монет из одного и того же металла, как в случае их одновременного оборота, так и для случаев, когда они обращались попеременно. Она же легла в основание попыток объединить оба драгоценных металла (золото и серебро) в одну денежную систему (разумеется, неудачных).

Создание кредитных денег и появление связанных с ними проблем также не смогло подвигнуть науку права на осмысление феномена ценности денег. Денежное обращение, основанное на бумажных деньгах, трактовалось как соответствующее общим понятиям права только там, где бумажные деньги в течение длительного исторического периода сохраняли эквивалентность металлическим деньгам, будучи изначально их заместителями, либо там, где в договорах займа решающую роль по-прежнему играло металлическое содержание или ценность металла, в которой выражался платеж. Но тот факт, что изменяться может и внутренняя меновая ценность драгоценных металлов (сегодня – золота), до сих пор неизвестен ни системам права, ни народному сознанию, – данный факт не предусматривается ни одним законом, хотя экономистам он известен уже триста лет.

В своей наивной вере в стабильность ценности денег система права полностью согласуется с общественным мнением. Если между правовыми концепциями и народными представлениями о праве возникнут какие-либо расхождения, то реакция на это не заставит себя долго ждать. Начнется сдвиг, направленный против тех положений законодательства, которые воспринимаются как несправедливые. Обычно борьба этого рода заканчивается победой народного правосознания, – в конце концов, воззрение, преобладающее в народе, станет частью норм права. Тот факт, что сегодня мы не можем обнаружить никаких следов иного восприятия проблемы ценности денег, чем то, которое господствует в современном праве, ясно показывает, что в систему права не может попасть ничего, что противоречило бы широкому народному восприятию этой проблемы. Общественное мнение, длительное время ошибочно считавшее деньги мерой ценности, также нисколько не сомневается в постоянстве ценности денег. Эта же точка зрения лежит в основе бухгалтерского учета. Коммерсантам никогда не приходило в голову не доверять своим книгам на том основании, что объективная меновая ценность денег подвержена изменениям. Аналогично ни один участник кредитных сделок, предусматривающих поток денежных платежей, не задумывался о том, чтобы учесть будущие изменения покупательной способности денег.

Между тем любое изменение менового отношения между деньгами и другими экономическими благами приводит к изменению положения, в котором стороны кредитной сделки находились в момент ее заключения. Увеличение покупательной способности денег наносит ущерб заемщикам и приносит выгоды кредиторам, тогда как понижение покупательной способности приводит к обратному. Этого бы не происходило, если бы стороны сделок, в которых настоящие блага обмениваются на будущие, учитывали бы ожидаемые изменения ценности денег. Разумеется, ни форму, ни масштаб данных изменений точно предсказать невозможно.

Изменения покупательной способности денег учитываются только там, где принимаются во внимание сильные колебания меновой пропорции между двумя разновидностями денег. Общеизвестно, что при заключении любых кредитных сделок, в которых фигурируют разные валюты, стороны всегда в полной мере учитывают изменения обменного курса валют, возможные в будущем. Известно также, какую важную роль играют подобные соображения в странах, где в обращении находятся деньги нескольких видов, а также при международном обмене, в котором участвуют страны с различной валютой. Однако во всех этих случаях способы учета изменения ценности денег не противоречат представлениям участников, полагающим ценность денег стабильной. Изменение ценности денег одного вида измеряется в единицах ценности денег другого вида, при этом последняя опять-таки полагается постоянной. Изменение ценности, скажем, испанской валюты предполагает, что она измеряется в единицах золота, при этом возможность изменения ценности золота не принимается во внимание. В процессе экономической деятельности индивиды учитывают возможность изменения внутренней объективной меновой ценности лишь в той мере, в какой они осознают такую возможность. Этот учет имеет место лишь в отношении некоторых видов денег, но никогда в отношении всех денег одновременно. Золото, которое сегодня является общепризнанным средством обращения, рассматривается как средство обращения со стабильной ценностью.

И. Фишер предпринял детальное исследование того, каким образом изменения покупательной способности денег воздействуют на процесс формирования процентной ставки и ее уровень. Он также попытался установить меру этого воздействия – для периода последних ста лет[235]235
  {См.: Fisher. The Rate of Interest. New York, 1907. P. 77 ff., 257 ff., 327 f., 356 ff.}


[Закрыть]. Он без труда доказал, что воздействие этого рода имеет место всегда, когда речь идет об обмене настоящих благ на будущие, дважды опосредованном деньгами. Однако ему не удалось доказать, что возможность изменения ценности денег имеет место и тогда, когда в кредитных сделках используются товарные деньги, ценность которых предполагается неизменной[236]236
  {См.: Fisher. Op. cit. P. 278 f. Фишер, видимо, не учел основательную и тонкую аргументацию Книса (Knies. Geld und Kredit. Berlin, 1876. 2. Aufl. Berlin, 1885. II. Bd. II. Teil. S. 105 ff.). Вместе с тем Фишер пишет о невозможности предусмотреть будущие изменения ценности денег. См.: Fisher and Brown. The Purchasing Power of Money. New York, 1911. P. 321.}


[Закрыть].

Предположение о том, что в будущем дело будет обстоять как-то иначе, нереалистично. Хотя тот факт, что ценность денег подвержена изменениям, постепенно становится все более широко известным, само по себе это еще не обеспечивает возможности регулярного учета этого факта при заключении кредитных сделок. Для этого нет никаких предпосылок, ибо в отличие от всех остальных экономических благ, в отношении которых кое-то что поддается предвидению, если речь идет о покупательной способности денег, здесь почти невозможно предугадать ни направление, ни интенсивность будущих изменений. При заключении кредитных сделок с использованием денег избежать трудностей, связанных с отсутствием знания о направлении и темпах будущих изменений меновой ценности денег, можно было бы только в том случае, если люди были бы способны точно предвидеть указанные характеристики этих изменений[237]237
  {Это утверждение противоречит прежде всего точке зрения Кларка (Clark. Essential of Economic Theory. New York, 1907. S. 542 ff.), который между делом упомянул о возможности предвидеть изменения покупательной способности денег, сделав основной упор на то, являются направление и темп этих изменений постоянными или нет. Но упомянутые нами трудности имели бы место и тогда, когда покупательная способность изменялась бы постоянным темпом и если бы индивиды были бы не в состоянии понять это и использовать это понимание при заключении кредитных сделок, совершаемых в деньгах.}


[Закрыть].}