Текст книги "Теория денег и кредита"

Мы ограничиваемся рассмотрением всего лишь одной фундаментальной идеи количественной теории, а именно идеи о наличии связи между изменениями ценности денег и изменениями соотношения между спросом на деньги и их предложением. Мы поступаем так не потому, что данная идея наиболее верно выражает содержание данной теории в историческом аспекте, но потому, что она образует суть той истины, содержащейся в количественной теории, которую могут и должны признать даже современные исследователи. Хотя историк экономической мысли может найти эту формулировку недостаточной, приведя опровергающие ее цитаты, он все же должен будет признать, что данная формулировка корректно выражает то ценное, что содержится в количественной теории, то, что образует краеугольный камень теории ценности денег.

Помимо этого утверждения количественная теория не может дать нам ничего. В частности, она не в состоянии объяснить механизм колебаний ценности денег. Одни интерпретаторы количественной теории вообще не затрагивают данной проблемы, другие приступают к ее решению на базе негодных общетеоретических принципов. Факты говорят нам, что некая взаимосвязь отмеченного выше типа – связь между имеющимся запасом денег и потребностью в деньгах – действительно существует. Проблема заключается в том, чтобы логически вывести эту взаимосвязь из фундаментальных законов ценности, осознав тем самым их действительную важность.

7. Запас денег и спрос на деньги

Процесс, посредством которого спрос и предложение приспосабливаются друг к другу, пока между ними не установится равновесие и они не совпадут, является процессом рыночной торговли. Но спрос и предложение являются лишь звеном в цепи явлений, окончание которой представляет собой это видимое проявление на рынке, тогда как другой конец цепи глубоко укоренен в человеческом разуме. Интенсивность, с которой выражают себя спрос и предложение, и, следовательно, уровень менового отношения, обеспечивающий их совпадение, зависит от субъективных предпочтений индивидов. Это верно не только для меновых отношений прямого обмена экономическими благами, не являющимися деньгами, но и для менового отношения между деньгами, с одной стороны, и товарами – с другой.

Долгое время считалось, что спрос на деньги количественно определяется объективными факторами, не зависящими от субъективных оценок. Полагали, что спрос на деньги в экономическом сообществе определяется, с одной стороны, общим количеством товаров, которые нужно оплатить в течение данного периода, и, с другой стороны, скоростью обращения денег. Рассматривая проблему таким образом, мы с самого начала имеем дело с ошибкой, впервые успешно вскрытой Менгером[167]167
  См.: Menger. Grundsätze der Volkswirtschaftslehre. Wien, 1923. S. 325 ff. {В 1-м изд. вместо ссылки на «Grundsätze» была ссылка на статью Менгера «Деньги»: Menger. Art. «Geld» // Handwörterbuch der Staatswissenschaften. 3. Aufl. IV. Bd. S. 606 ff.}; см. также: Helfferich. Das Geld. 6. Aufl. Leipzig, 1923. S. 500 ff.


[Закрыть]. Начинать со спроса в масштабах сообщества в целом неправомерно. Экономическое сообщество индивидов, являющееся единственным видом сообщества, в котором существует спрос на деньги, не является экономическим агентом. Общество предъявляет спрос на деньги только в той мере, в какой этот спрос предъявляют отдельные его члены. Спрос на деньги со стороны экономического сообщества есть не что иное, как суммарный спрос на деньги со стороны экономических агентов, образующих такое сообщество. Но именно на уровне индивидуальных экономических агентов пользоваться формулой невоpможно. Если мы хотим дать описание индивидуального спроса на деньги, следует начать с анализа того, что влияет на желание данного лица получать деньги и расставаться с ними.

Каждый экономический агент вынужден хранить определенный запас общих средств обмена, достаточный для покрытия возможных потребностей делового и личного характера. Потребное для этого количество средств обмена зависит от конкретных обстоятельств. На это количество влияют как привычки и индивидуальные особенности данного лица, так и общие характеристики организации общественного производства и обмена.

Но все эти объективные факторы всегда оказывают свое воздействие только в форме мотивов, которыми руководствуется индивид. Объективные факторы не в состоянии оказывать непосредственного влияния на фактическую величину спроса на деньги. Здесь, как и во всех других разделах экономической теории, решающее значение имеют только индивидуальные субъективные оценки отдельных экономических агентов. Запас покупательной способности двух индивидов, находящихся в одинаковых объективных обстоятельствах, может быть совершенно различным, если они по-разному оценивают преимущества и издержки обладания этим запасом{[168]168
  {См.: Menger. Art. «Geld»// Handwörterbuch der Staatswissenschaften. 3. Aufl. IV. Bd. S. 605 ff.}


[Закрыть]}.

Разумеется, остатки наличности, которыми владеет индивид, не состоят только и исключительно из денег. Если в торговом обороте при платежах и покупках в качестве денежных заместителей вместо денег используются обеспеченные требования на деньги, обмениваемые по первому предъявлению, то индивидуальные запасы денег полностью или частично окажутся замененными соответствующими запасами денежных заместителей. В действительности в силу ряда причин технического характера (к примеру, вследствие потребности иметь на руках деньги разных номиналов) это может оказаться неизбежным. Это означает, что, говоря о спросе на деньги, мы должны иметь в виду и расширительный, и более узкий смысл. Спрос на деньги в широком смысле включает в себя спрос индивида и на деньги, и на денежные заместители, а спрос на деньги в узком смысле – только спрос на настоящие деньги. Спрос первого вида определяется желаниями лица, предъявляющего этот спрос. Спрос второго вида – в известной степени не зависит от индивидуальных характеристик, если не принимать во внимание таких аспектов, как упомянутый выше спрос на деньги конкретных номиналов. Если отвлечься от этого случая, то вопрос о том, большую или меньшую долю в остатках наличности какого-то лица должны составлять денежные заместители, является важным для этого лица тогда, когда у него имеется возможность приобретать денежные заместители, приносящие процент, такие как приносящие процент банкноты (что встречается весьма редко) или банковские депозиты. Во всех других случаях данная пропорция для индивида совершенно безразлична.

В основе спроса на деньги со стороны общества в целом и в основе совокупного общественного запаса денег лежат индивидуальный спрос на деньги и запас денег у индивида. Если [в обществе] денежные заместители не используются, спрос на деньги и денежный запас на уровне общества в целом представляют собой всего лишь соответствующий суммарный индивидуальный спрос и суммарный запас денег, принадлежащих отдельным лицам. Но с появлением денежных заместителей ситуация меняется. Спрос на деньги на уровне всего общества в узком смысле больше не является суммарным спросом на деньги в узком смысле отдельных лиц. Общественный спрос на деньги в широком смысле никоим образом не совпадает с суммарным индивидуальным спросом в широком смысле. Часть денежных заместителей, функционирующих как деньги и входящая в состав индивидуальных денежных запасов, «покрыта» суммами денег, хранящихся в виде «фондов погашения» в местах обмена денежных заместителей на наличность (обычно, но необязательно, в этих же местах осуществляется и эмиссия денежных заместителей). Мы будем называть денежными сертификатами такие денежные заместители, которые на сто процентов покрыты резервами в виде соответствующих денежных сумм, а фидуциарными средствами обращения[169]169
  См. Приложение Б. – Прим. к англ. изд.


[Закрыть]’ [170]170
  Термины Umlaufsmittel (нем.), fiduciary media (англ.) иногда переводятся как «инструменты без покрытия». – Прим. науч. ред.


[Закрыть] – денежные заместители, не имеющие указанного покрытия. Пригодность этой терминологии, которая предлагается нами в контексте задач, решаемых в третьей части настоящей книги, будет продемонстрирована в соответствующем разделе ниже. Эти термины нельзя считать терминами банковской практики или понимать их в юридическом смысле, – данная терминология призвана служить только и исключительно целям экономикотеоретического исследования.

Какие-то конкретные денежные заместители могут быть однозначно приписаны к той или иной из указанных групп лишь в очень редких случаях. Это можно сделать только для таких денежных заместителей, для которых полное покрытие металлом либо имеется в наличии, либо отсутствует вовсе. В отношении всех остальных денежных заместителей, т. е. таких денежных заместителей, которые частично покрыты металлом, а частично нет, может иметь место только воображаемое разделение на эти две части. Это обстоятельство не порождает никаких дополнительных трудностей. Если, к примеру, в обращении имеются банкноты, причем треть их общего количества обеспечена деньгами, а две трети – нет, то каждую такую отдельную банкноту можно считать на одну треть денежным сертификатом, а на две трети – фидуциарным средством обращения. Таким образом, очевидно, что совокупный общественный спрос на деньги в широком смысле слова не может быть суммой спроса отдельных лиц на деньги и на денежные заместители, поскольку попытка причислить к спросу на деньги и спрос на денежные сертификаты, и спрос на деньги, предназначенные для их покрытия, лежащие в банках или где-то в другом месте, повлечет за собой ошибку так называемого двойного счета, когда при подсчете суммы одно и то же количество учитывается два раза. Спрос на деньги в широком определении со стороны общества в целом есть сумма спроса со стороны отдельных экономических агентов, предъявляемого ими на деньги в собственном смысле слова, и спроса на деньги с частичным покрытием (включая деньги, лежащие в качестве покрытия). Общественный спрос на деньги в узком определении есть сумма спроса отдельных экономических агентов на деньги и денежные сертификаты (на сей раз, за исключением покрытия последних).

В этой части книги мы будем отвлекаться от факта существования фидуциарных средств обращения, предполагая, что спрос на деньги со стороны отдельных экономических агентов может быть вполне удовлетворен только деньгами и денежными сертификатами. Соответственно, при этом предположении для удовлетворения совокупного спроса на деньги со стороны экономического сообщества в целом достаточно только денег в собственном смысле слова[171]171
  Исследование того, как данное предположение соотносится с доктриной «чистого металлического обращения», разработанного в рамках денежной школы, должно было бы сопровождаться обсуждением аргументации, выдвигавшейся представителями банковской школы в ходе их дискуссии с денежной школой. Этот пробел будет восполнен в третьей части книги, где обсуждается проблема фидуциарных средств обращения и клиринговой системы.


[Закрыть]. Исследованию важных и сложных проблем, порождаемых эмиссией и обращением фидуциарных средств обращения, посвящена третья часть нашей книги.

Спрос на деньги и его взаимосвязь с запасом денег являются исходным пунктом для теоретического объяснения колебаний объективной меновой ценности денег. Если природа спроса на деньги не понята, то любая попытка разрешения проблемы вариаций ценности денег будет обречена на неудачу. Если, вместо того чтобы начать исследование феномена спроса на деньги с отдельного индивида, пытаться объяснять его на уровне общества в целом, то выявить взаимосвязь между запасом денег и субъективными оценками отдельных лиц, т. е. установить именно то, что образует основу экономической деятельности, не удастся. С другой стороны, эта проблема легко решается, если мы приступим к ее анализу с позиций отдельных экономических агентов.

Рыночное поведение индивида в условиях, когда его запас денег превышает его спрос на деньги, очевидно и не нуждается в пространном исследовании. Тот, у кого на руках имеется больше денег, чем, как он считает, ему нужно, будет покупать – с тем, чтобы как-то распорядиться избыточным запасом денег, остающимся бесполезным до тех пор, пока он остается на руках. Если такой индивид является предпринимателем, то он, возможно, будет расширять свой бизнес. Если эта возможность для него закрыта, он может начать покупать процентные ценные бумаги или решит приобретать потребительские блага. Однако в любом случае тот факт, что данный индивид считает свои резервы покупательной способности чрезмерными, он продемонстрирует, предпринимая соответствующие действия на рынке.

Индивид, чей запас принадлежащих ему денег меньше, чем спрос на них, будет вести себя прямо противоположным образом. Если запас денег индивида снижается (при сохранении дохода или [неденежной] собственности на неизменном уровне), он начнет предпринимать шаги, направленные на то, чтобы достичь желаемого уровня резервов своей покупательной способности, осуществляя с этой целью необходимые продажи и приобретения. Нехватка денег означает, что индивид испытывает трудности, связанные с обменом на деньги товаров, имеющихся в его распоряжении. Тот, кто вынужден предлагать свои товары, хотел бы получить за них некоторое количество общих средств обмена, и только в том случае, если такой обмен будет сопровождаться слишком большими жертвами, он удовольствуется получением за свои товары каких-то иных экономических благ. Эти блага будут обладать большей обмениваемостью, чем те товары, которые у него есть, но меньшей, чем та, которой обладают общие средства обмена. При современной рыночной организации, которая характеризуется огромным разрывом в степени обмениваемости денег, с одной стороны, и всех других экономических благ – с другой, никакое благо, кроме денег, не считается общим средством обмена. Какие-то другие блага могут служить этой цели только в исключительных обстоятельствах. Таким образом, при нормальных условиях обращения каждый продавец будет согласен получить меньшее количество денег, чем то, на которое он предъявлял бы спрос в исключительных обстоятельствах, когда он старался бы уменьшить дополнительные потери при последующем обмене экономических благ, полученных им за свои товары, – ведь за эти блага можно было бы получить товары, нужные ему для потребления, с большими сложностями, чем за деньги.

Эта проблема в принципе не могла быть решена в рамках предшествующих теорий [т. е. теорий, существовавших до появления субъективистской теории ценности. – Науч. ред.], исходивших из ошибочной концепции общественного спроса на деньги. Их вклад ограничивался повторениями на разные лады утверждения о том, что увеличение запаса денег в распоряжении общества при неизменном спросе на деньги уменьшает объективную меновую ценность денег, а увеличение спроса на деньги при неизменном предложении порождает обратный эффект. Но благодаря гениальному озарению эту истину понимали уже первые теоретики, сформулировавшие количественную теорию. Никак нельзя считать достижением сведение формулы величины спроса на деньги (объем сделок деленный на скорость обращения) к ее составляющим или попытки построения совершенно точного показателя запаса денег, в рамках которых было продемонстрировано ошибочное понимание природы фидуциарных средств обращения и клиринговых сделок. До тех пор пока теоретики были не в состоянии показать, каким образом изменение соотношения между запасом денег и спросом на них затрагивает субъективные оценки, они и близко не могли подойти к решению центральной проблемы этого раздела теории денег. Решение данной задачи оказалось не по силам устаревшим теориям – они терпели крушение в решающем пункте[172]172
  Поразительный факт состоит в том, что нашлись такие исследователи, о которых во всех других отношениях можно сказать, что они основывают свои построения на субъективистской теории ценности, и которые смогли совершить ту же ошибку. См., например: Fisher and Brown. The Purchasing Power of Money. New York, 1911. P. 8 ff. (Фишер. Покупательная сила денег. М.: Дело, 2001. С. 31 сл.)


[Закрыть].

Не так давно сам Визер возвысил свой голос против использования в качестве исходного пункта теории колебаний объективной ценности денег «коллективистской концепции спроса на деньги». Он заявил, что в ходе исследования ценности денег мы не изучаем совокупный спрос на деньги. Так, в наш анализ не входит спрос на деньги, предназначенные для уплаты налогов, поскольку эти платежи не влияют на ценность денег, а лишь передают покупательную способность от тех, кто уплачивает налоги, к тем, кто их получает. Аналогичным образом уплата основной суммы и процентов по ссудным сделкам, а также передача денег в порядке дарения и наследования предполагают всего лишь переход покупательной способности от одних лиц к другим, но не ее прирост или снижение. Функциональная теория ценности денег должна, в соответствии с решаемой ею задачей, иметь дело только с теми факторами, которые определяют ценность денег. Ценность денег определяется в ходе обмена. Следовательно, теория ценности денег должна принимать во внимание только то количество денег, которое участвует в процессе обмена [173]173
  См.: Wieser. Der Geldwert und seine geschichtlichen Veränderungen // Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung. Bd. 13. (1904.) S. 515 ff.


[Закрыть].

Но данное возражение Визера опровергается не только тем фактом, что передача денег в порядке уплаты налогов, основных сумм займов и процентов по ним, дарения и завещания вполне подпадают под определение обмена. Мы должны отвергнуть его аргументацию, даже если примем то узкое определение обмена, которым оперирует Визер. То, что ценность (Визер, очевидно, имеет в виду объективную меновую ценность) определяется в ходе обмена, вовсе не составляет уникального свойства денег, – это верно для любых экономических благ. Поэтому для любого экономического блага верным будет утверждение, согласно которому теория ценности должна исследовать не все вообще, а только некоторое количество блага, а именно то, которое включено в процесс обмена. Но в экономической теории не существует такого понятия, как количество чего-либо, не участвующее в процессе обмена. С экономической точки зрения количества не находятся в каких бы то ни было взаимоотношениях, кроме тех, которые оказывают воздействие на оценки людей, имеющие значение для тех или иных процессов обмена.

Это верно, даже если принять узкую трактовку обмена, которой придерживается Визер. Но те, кто участвует в обменных сделках и соответственно хочет приобрести или разместить деньги, ценит денежную единицу не только за то, что ее можно использовать в других актах обмена (в узком, визеровском смысле термина), но и в связи с тем, что они нуждаются в деньгах для уплаты налогов, задолженности и процентов, дарения подарков и т. п. Они рассматривают уровень своих запасов покупательной способности с точки зрения необходимости иметь деньги наготове для осуществления всех перечисленных видов платежей, а спрос на деньги, с которым они выходят на рынок, определяется их оценками достаточности количества денег для всех их целей.

8. Последствия увеличения количества денег в условиях, когда спрос на деньги остается неизменным или не увеличивается в той же степени

Те изменения отношения между индивидуальными значениями спроса на деньги и их запасами, которые имеют своей причиной исключительно индивидуальные причины, как правило, не могут оказывать сколько-нибудь значительного количественного воздействия на рынок. В большинстве случаев они будут полностью, или в крайнем случае частично, взаимно компенсироваться вследствие противоположных изменений, характерных для других индивидов, присутствующих на рынке. Изменение объективной ценности денег может иметь место, только если некие силы действуют в одном и том же направлении и не уравновешиваются силами, действующими в противоположном. Если причины, изменяющие отношение между запасом денег и спросом на них, с точки зрения индивида сводятся просто к совпадению случайных и уникальных факторов, касающихся лишь конкретного индивида, то в соответствии с законом больших чисел весьма вероятно, что силы, возникающие по этой причине и действующие в обоих направлениях, будут стремиться к взаимному погашению. Вероятность того, что такая взаимная нейтрализация будет иметь место, тем выше, чем больше [на рынке] отдельных экономических агентов.

Иное дело, если возмущения привносятся на уровне общества в целом, возмущения такого рода, что они изменяют отношение, сложившееся между запасом денег индивида и его спросом на деньги. Такие возмущения, естественно, не могут проявляться иначе чем в форме изменений субъективных оценок индивида. Они представляют собой общественные экономические феномены в том смысле, что они воздействуют на субъективные оценки огромного числа индивидов, действуя если и не одновременно и в одинаковой степени, то в одном направлении, так что в результате объективная меновая ценность денег с необходимостью должна измениться.

В истории денег особое значение имели такие изменения объективной меновой ценности денег, которые имели место вследствие увеличения запаса денег при постоянном спросе на деньги или по крайней мере если он увеличивался не так быстро, как денежный запас. В действительности именно такие изменения привлекли первоначальное внимание экономистов, и именно для объяснения таких изменений была выдвинута количественная теория денег. Все авторы в наибольшей степени интересовались именно данным случаем. Поэтому можно считать достаточно обоснованным, если мы уделим особое внимание этому случаю, воспользовавшись им для прояснения некоторых важных теоретических положений.

Каким бы мы ни представляли себе способ увеличения денежного запаса – в виде увеличения производства или импорта денежного материала, из которого изготавливаются товарные деньги, или посредством увеличения эмиссии неразменных бумажных денег, новые деньги всегда увеличивают денежные запасы, находящиеся в распоряжении конкретных экономических агентов. Увеличение запаса денег некоторого общества всегда означает увеличение денежного дохода ряда конкретных лиц, однако это необязательно предполагает увеличение количества благ, имеющихся в обществе, увеличение, если так можно выразиться, национального дивиденда. Увеличение количества неразменных бумажных или кредитных денег может восприниматься как увеличение запаса благ, находящихся в распоряжении общества, только если они позволяют увеличить степень удовлетворения денежного спроса, который в противном случае удовлетворялся бы с помощью товарных денег, поскольку материал, из которого изготовлены товарные деньги, нужно было бы получать ценой отказа от других благ, на которые нужно было бы обменять денежный материал или от производства которого нужно было бы отказаться, чтобы денежный материал произвести. С другой стороны, если отсутствие новой эмиссии неразменных бумажных и кредитных денег не связано с увеличением количества товарных денег, то такое увеличение количества денег не может считаться увеличением общественного дохода или богатства.

Увеличение денежного запаса общества всегда означает увеличение количества денег на руках некоторых экономических агентов, будь то эмитенты неразменных бумажных и кредитных денег или производители вещества, из которого изготавливаются товарные деньги. Для этих лиц отношение между спросом на деньги и их запасом изменилось, – они обладают относительным избытком денег и относительным недостатком других экономических благ. Немедленным следствием этих двух обстоятельств станет то, что для них уменьшится предельная полезность денежной единицы. Это с необходимостью изменит их поведение на рынке. В качестве покупателей они находятся в более сильной позиции. Теперь они будут предъявлять рыночный спрос на такие объекты, которые они хотят иметь более сильно, чем раньше, – они могут теперь предлагать больше денег за те блага, которые хотят приобрести. Очевидным результатом этого станут рост соответствующих цен и сравнительное снижение объективной меновой ценности денег.

Но этот рост цен ни в коем случае не ограничится теми рынками, на которых продаются товары, являющиеся объектами желаний первоначальных обладателей новых количеств денег. Те, кто поставляет такие товары на рынок, увеличат свои доходы и соответственно принадлежащие им запасы денег. Они, в свою очередь, окажутся в состоянии увеличить интенсивность спроса на те товары, которые они хотят купить, так что цены и этих товаров начнут расти. Таким образом рост цен будет продолжаться, хотя и с затухающим эффектом, до тех пор пока это явление в большей или меньшей степени не затронет цены всех товаров[174]174
  См.: Hume. Essays / Ed. Frowde. London. P. 294 ff. (Юм. О деньгах // Давид Юм. Иеремия Бентам / Библиотека экономистов. Вып. V. М., 1869. С. 25 и сл.); Mill. Principles of Political Economy. London, 1867. Р. 298. (Милль Дж. С. Основы политической экономии. М.: Эксмо, 2007. С. 544); Cairnes. Essays in Political Economy, Theoretical and Applied. London, 1873. P. 57 ff.; Spiethoff. Die Quantitätstheorie insbesondere in ihrer Verwertbarkeit als Haussetheorie // Festgaben für Adolf Wagner. Leipzig, 1905. S. 250 ff.


[Закрыть].

Увеличение количества денег не означает увеличения доходов всех индивидов. Наоборот, доходы именно тех слоев общества, до которых дополнительные деньги должны дойти в самую последнюю очередь, понизятся – вследствие снижения ценности денег, вызванного тем самым увеличением их количества, к которому призывали представители этих классов. Снижение их доходов кладет начало противоположной тенденции, которая противостоит тенденции снижения ценности денег вследствие увеличения доходов других классов, не позволяя окончательно разорить их. {Однако если ценность денег понижается вследствие увеличения запаса денег у индивидуальных хозяйств при неизменных доходах и [неденежных] активах, то другие рыночные силы могут и не заблокировать такое понижение, так что на рынке оно будет реализовано фактически.}

Те, кто придерживается механистической версии количественной теории, тем в большей степени будут склонны полагать, что увеличение количества денег в конце концов должно привести к одинаковому росту цен всех экономических благ, чем в меньшей степени им понятен механизм, посредством которого это увеличение сказывается на факторах, определяющих цены. Полное описание механизма, посредством которого количество денег определяет цены товаров, выявляет совершенную неадекватность их точки зрения. Поскольку дополнительные деньги в первую очередь достаются лишь ограниченному числу экономических агентов, а не всем вообще, рост цен вначале распространяется только на те товары, на которые предъявляют спрос эти лица. Более того, рост цен на эти товары превышает рост цен на все те товары, цены на которые растут позже. По мере дальнейшего распространения роста цен и в том случае, если увеличение количества денег было единовременным актом, невозможно полностью управлять процессом дифференцированного роста цен на эти товары, – всегда будет иметь место определенная подстройка. Но эта подстройка никогда не будет состоять в том, что цены всех товаров увеличатся в одной и той же пропорции. После первоначального роста цен цены товаров не останутся в тех же пропорциях по отношению друг к другу, какими они были до начала процесса, – снижение покупательной способности денег будет разным в отношении разных товаров.

Можно вспомнить, что Юм основывал свою аргументацию по данному вопросу на том, что каждый англичанин таинственным образом за ночь получит пять золотых[175]175
  Hume. Essays / Ed. Frowde. London. P. 307. (Юм. О проценте // Давид Юм. Иеремия Бентам / Библиотека экономистов. Вып. V. М., 1869. С. 40–41.)


[Закрыть]. Милль вполне обоснованно замечает по этому поводу, что это не приведет к одинаковому увеличению спроса на все товары, – в наибольшей степени вырастут в цене предметы роскоши, которые беднейшие классы сочтут таковыми. В то же время Милль считал, что одинаковое увеличение цен на все товары, в точности пропорциональное увеличение количества денег, будет иметь место, если «потребности и склонности общества в части потребления» останутся теми же самыми. Он делал предположение, не менее искусственное, чем у Юма, согласно которому «к каждому фунту, шиллингу и пенни, находящемуся в чьем-либо распоряжении, внезапно добавится еще один фунт, шиллинг и пенни»[176]176
  Mill. Principles of Political Economy. London, 1867. Р. 298. (Милль Дж. С. Основы политической экономии. М.: Эксмо, 2007. С. 544.)


[Закрыть]. Однако Милль не сумел понять, что даже в этом случае одинакового роста цен не произойдет, даже если предположить, что каждая пропорция между запасом денег и совокупным богатством одинакова у всех членов общества, так что добавление дополнительного количества денег не приведет к изменению относительного богатства индивидов. Поскольку даже в этом, в высшей степени невероятном случае каждый случай увеличения количества денег с необходимостью вызовет изменение условий спроса, которое приведет к непропорциональному увеличению цен на отдельные экономические блага. Не на все блага распространится увеличение интенсивности спроса, а на те блага, спрос на которые увеличился, он увеличится не в одинаковой мере[177]177
  См.: Conant. What Determines the Value of Money? // Quarterly Journal of Economics. Vol. 18. (1904.) P. 559 ff.


[Закрыть].

Широко распространенное убеждение, согласно которому изменение количества денег должно приводить к обратно пропорциональному изменению объективной меновой ценности денег, так что, к примеру, удвоение количества денег должно вести к снижению вдвое покупательной способности денег, не имеет под собой никаких оснований.

Даже если предположить, что тем или иным способом запас денег каждого индивида может быть увеличен так, что его положение относительно других владельцев собственности останется неизменным (нам, признаться, нелегко вообразить, каков именно должен быть этот способ), нетрудно доказать, что последующие изменения объективной меновой ценности денег не будут пропорциональны изменениям количества денег. Действительно, способ, которым индивид производит оценивание изменений количества денег, находящихся в его распоряжении, никоим образом не зависит непосредственно от масштаба этих изменений, однако нам придется сделать такое предположение, если мы хотим сделать вывод о пропорциональном изменении объективной меновой ценности денег. Если владелец а денежных единиц получит b дополнительных единиц, то будет неверным утверждать, что он будет ценить совокупный запас в размере а + b денежных единиц точно так же, как он ценил первоначальный запас в а единиц. Поскольку теперь он владеет большим запасом, он будет ценить каждую его единицу меньше, чем ранее. Однако то, насколько меньше будет эта оценка, зависит от множества конкретных обстоятельств и субъективных суждений, различных для разных лиц. Два индивида, обладающие одинаковым богатством и имеющие каждый один и тот же запас денег в а денежных единиц, после его увеличения до а + b единиц никогда не будут оценивать этот свой новый свой запас одинаково. Нет ничего более абсурдного, чем предположение, согласно которому удвоение количества денег, находящихся в распоряжении некоего индивида, должно непременно приводить к тому, что он вдвое снизит пропорцию, в которой он станет обменивать денежные единицы на нужные ему блага. Представим себе, к примеру, индивида, который привык хранить запас в 100 крон. И представим, что он получил от кого-то в порядке уплаты за то или иное благо сумму в 100 крон дополнительно. Самое поверхностное размышление над этим примером покажет крайнюю нереалистичность всех теорий, которые приписывают изменению количества денег свойство вызывать пропорциональное изменение их покупательной способности. Для того чтобы понять, что подобные изменения количества денег у всех членов общества не будут сопровождаться пропорциональным снижением покупательной способности, нам нет нужды даже модифицировать этот пример.

Ошибочность аргументации авторов, считающих, что изменения количества денег приводят к обратно пропорциональному изменению их покупательной способности, коренится в исходном пункте их построений. Если мы хотим прийти к правильным выводам, следует начать с оценок отдельных лиц, изучить способ, посредством которого увеличение или уменьшение количества денег воздействует на индивидуальные шкалы предпочтений, поскольку только эти последние приводят к изменению меновых отношений между деньгами и товарами. Исходное допущение в системе аргументации сторонников теории, согласно которой изменения количества денег приводят к пропорциональному изменению покупательной способности, состоит в том, что если ценность денежных единиц удвоится, то половина запаса денег, имеющихся в обществе, будет иметь ту же полезность, которую имел первоначальный запас. Корректность этого допущения не обсуждается, однако оно не доказывает того, что призвано доказать.