Текст книги "Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы"

Глава 10
ОБРЯД ВОЗРОЖДЕНИЯ

Теперь мы отойдем от аналогий и попытаемся воссоздать формулу и сущность обрядовой стороны и самой идеи египетских таинств.

Здесь нам может оказать неоценимую помощь замечательный очерк профессора Александра Море, чья книга «Мистерии Египта» познакомила нас непосредственно с обрядами таинств и их духовной основой.

Метод профессора Море при изучении таинств основывался на мельчайших намеках и самых смелых предположениях, и от этого он столь великолепен и столь ясен, что я считаю, что лучше всего позволить читателю самому познакомиться с отрывками из этой работы.

Море полагает, что египетские таинства были предназначены для ограниченного круга элиты жречества и зрителей и совершались по строго определенным дням в отдельно стоящих зданиях. Египтяне называли эти церемонии Seshtoou и Akhout, что означает примерно следующее: «вещи священные, славные и прибыльные». Совершаемые обряды сопровождались определенными словами и жестами. По словам Иамблиха, происходили такие вещи, которые невозможно описать словами, а некоторые явления передавались аллегорически – подобно тому, как природа выражает видимые причины через видимые формы, – символические действия были более эффективны, чем молитвы или произнесение «заветных слов», именно необъяснимая сила символов передавала смысл божественных предметов.

То есть некоторые действия и аллегории посредством симпатической магии становятся более действенными, чем молитва или догма[15]15
  Тому существует вполне разумное антропологическое и мистическое обоснование. Подражательное или символическое действие, проистекающее из племенного танца или тотемного (или дототемного) обряда, имело гораздо более древнее происхождение, чем молитва или заклинание, а потому обладало большей силой. Мифу предшествует простой обряд, а поскольку его изначальное значение, как правило, уже забыто, то он становится «мистическим». Темные силы, из которых невозможно составить ни один миф, в человеческом сознании появились раньше, чем боги, а с «пришествием богов во всем великолепии исторической мифологии, лишенные мифологической оболочки, «силы» и связанный с ними символизм приобретают священность тайны».


[Закрыть].

Плутарх говорит: «Исида не хотела, чтобы канули в Лету все те сражения и испытания, которые она перенесла и в которых проявились ее мужество и мудрость. Поэтому она и основала священные таинства, в которых в аллегорической (подражательной) форме передавались сцены ее трудного пути. Она сделала это, чтобы эти сцены могли служить уроком благочестия и утешения мужчинам и женщинам, на долю которых выпали такие же испытания». По сути, сцены смерти и воскрешения Осириса частично разыгрывались на открытом воздухе и в присутствии зрителей, а частично – внутри храмов и святилищ Осириса. То есть существовало два варианта таинств – публичный, напоминающий средневековые представления, и тот, который считался тайным и священным.

Сцена смерти Осириса обычно разыгрывалась в первый день месяца Пахонс. Фараон играл роль Осириса, бога плодородия. Он срезал ветку особого растения, приносил в жертву белого быка, чтобы задобрить бога плодородия Мина. Этот бык являлся воплощением Осириса, а на двадцать второй день месяца Тот разыгрывалась еще одна сцена, символизировавшая воскрешение бога[16]16
  Это была сцена, упоминаемая везде в связи со стелой жреца Ихернофрета.


[Закрыть].

Однако в промежутке между этими публичными церемониями совершались секретные таинства. Все, что разыгрывалось перед всем народом, символизировало историю жизни Осириса. Внутри же святилища отправлялись таинства, символизировавшие воскрешение бога. Во времена Древнего царства они были известны как «священные обряды, совершавшиеся в соответствии с тайной книгой действий верховного жреца», или главного вершителя таинств[17]17
  Судя по всему, он носил маску Анубиса с головой шакала.


[Закрыть].

У каждого бога и у каждого культа были свои таинства, однако, как говорит Иамблих, погребальные таинства описывались как «таинства Абидоса».

В великих храмах династии Птолемеев в Ид фу (Эдфу), Дандаре (Дендере) и Филе были обнаружены помещения, где и совершались таинства. Они находятся в той части храма, куда доступ простых людей был ограничен или вовсе закрыт. В Филе, например, был небольшой храм Осириса, состоявший из двух помещений на крыше, но сами обряды описаны иероглифами на архитраве храма.

Обычно скульптурная сцена состоит из статуи Осириса, облаченной в погребальные одежды, кровати, на которой находится божественная мумия, и различных аксессуаров – корон, скипетров, оружия, сосудов со святой водой, кувшинов с благовониями и миром. Персонажи действа – это жрецы, исполняющие роли членов семьи Осириса: Шу и Геба, деда и отца Осириса; его сына Гора, Анубиса и Тота, богинь Исиды и Нефтиды – сестер Осириса (Исида также жена) – и других богинь, которые выполняли роль плакальщиц. Возле них стоит верховный жрец, который читает тексты; слуга, выполняющий обряд возлияния и окуривания и который использует магические предметы, предсказатель и Великий Свидетель, подтверждающий явление бога.

В текстах делается упор на тот факт, что ночью и днем по двенадцать часов охрану несет отдельная стража. Священный труп охраняется днем и ночью, чтобы никакое зло не могло приблизиться к нему. Священная драма состоит из двадцати четырех сцен, по одной на каждый час суток. Она начинается в первый час ночи (шесть часов по нашему времени) и завершается в последний час следующего дня (примерно пять-шесть часов). Драма развивается постепенно, заканчиваясь воскрешением бога. Каждый час брался отдельно, как содержащий в себе полноценное действо.

В начале каждого часа страж входит вместе со своими сопровождающими и совершает обряд. В середине часа он восклицает: «Восстань, Осирис, ты восторжествовал над своими врагами». Несмотря на этот торжествующий крик, Исида продолжает безутешно плакать. В целом все действия могут быть вкратце описаны следующим образом: Исида и Нефтида жалуются на смерть Осириса, Исида вспоминает, как она прошла сушу, море и царство мертвых Дуат, чтобы найти его. Она умоляет богов и богинь присоединиться к ней в ее скорби – по крайней мере, так написано в текстах, хранящихся в музее в Берлине. Затем боги входят в «чистое место», где лежит мертвый Осирис. Гор, Анубис и Тот – главные действующие лица этой сцены. Они несут с собой магические инструменты, сосуды со свежей водой, благовониями и маслами. Обряд начинается с дегустации священных напитков и еды. На шестой час на мертвое тело Осириса брызгают водой из Нила – она должна воскресить его в образе Ра, Создателя всего живого на земле.

Затем Осирис попадает на небеса в сопровождении Ка, или двойника своей души, и жрец восклицает: «Земля воссоединилась с небесами». В следующий час проливается «вода земли», а в третий час разыгрывается драма испития священной воды, которая должна вернуть душу бога к месту его рождения. «Возьми воду, которую ты можешь взять в свою страну». Последующее испитие воды из Элефантины в четвертый час освежает сердца богов. Далее вроде бы следуют снова испитие воды и вкушение священной пищи, однако это не подтверждено никакими исследованиями.

После завершения предварительных обрядов боги совершают ряд чудес над телом Осириса. Первое чудо – это восстановление тела бога, которое было расчленено Сетом. Исида разыскала все части тела, кроме одной (гениталии были проглочены рыбой Оксиринхом, в которую временно превращался Сет), с помощью Анубиса восстановила скелет, совершила очищение плоти и соединила все части вместе. Голова соединилась с туловищем. Исида и Гор совершают магические действия, чтобы воззвать к душе бога.

Следующая мистерия связана с оживлением тела Осириса при помощи святой воды, которая дает жизнь и силу, а также при помощи масел и натираний. Верховный жрец дотрагивается до каждой части тела Осириса магическими предметами. Предполагается, что в четвертый час дня мумифицированное тело Осириса предается земле в Бусирисе. В этом действе отображена тайна его растительного возрождения, то есть возрождение бога как его ежегодное появление в виде ростка пшеницы или кукурузы. В этот же час провозглашается, что у Осириса есть еще одна ступень возрождения – животная. Совершается жертвоприношение животных, а их шкура символизирует кожу врага Осириса – Сета, которая служит полотном, в которое заворачивают тело Осириса. Это своеобразная «колыбель», в которой или через которую бог возрождается как дитя или как животное.

«Я приветствую тебя! – восклицает Исида. – Я вижу твою колыбель, дом, где божественный Ка возобновляет твою жизнь». Эта шкура – шкура коровы, и таким образом символически вызывается Нут, покровительница домашнего скота и мать Осириса. Осирис распростерт на этой шкуре, и его мать Нут приходит, чтобы поговорить с ним. Она умоляет его восстать из мертвых.

Бог, который является главным во время этих обрядов, – это Анубис. У него в руках шест с прикрепленной к нему шкурой животного. Он делает пассы над шкурой с распростертым на ней Осирисом. Анубис надеется путем магических действий ускорить процесс, символизирующий созревание плода в утробе матери и нового появления бога на свет.

На шестой час дня провозглашается, что «мать Нут разрешилась от бремени», и в честь этого воздвигается столб, отец, «фетиш» Осириса, как это описано Ихернофретом.

В полдень Осирис оживает, то есть это происходит в час, когда солнце находится в зените. Затем фараон лично приближается к нему, неся свои подношения. В двенадцатый час (от пяти до шести по нашему времени) обряды завершаются. Зажигаются лампы, которые должны отпугнуть злых духов, и растворяются все двери. Осирис вновь обрел магическое слово (ma-khrou) демиургов, которое способно защитить его от всякого зла, опасностей и трудностей. Он снова мирно живет в своем тайном храме.

По мнению А. Море, очень большое значение придается обряду «животного» возрождения. Здесь мы можем видеть проявление одного из самых таинственных «секретов» египетских обрядов, о которых дошедшие до нас памятники очень мало сообщают. Теоретически сам усопший воскресает, проходя через шкуру жертвенного животного. На дошедших до нас рисунках мы видим усопшего или посвящаемого, который сам совершает этот обряд. С течением времени этот обряд стал прерогативой прислуживающих в храме или приносимых в жертву людей или животных.

Существовало несколько вариантов этого обряда. Изначально действие разворачивалось следующим образом: жертву (или жертв) душили, чтобы их дух мог возродить мертвого к жизни. На начальном этапе человеческие жертвы считались символами врага Осириса, Сета. Позднее в качестве жертв стали использовать военнопленных, в основном эфиопов, а еще позже, на более цивилизованном этапе развития, на смену людям пришли жертвенные животные – быки, газели, свиньи, которые были животным воплощением Сета. Однако сама процедура оставалась неизменной. То есть люди или карлики должны были проходить через шкуру жертвенного быка или газели.

В этих церемониях всегда присутствовала одна молчаливая человеческая фигура, Тикену, которую тянули на деревянных дрогах перед шкурой жертвенного животного. Затем в земле вырывали яму, куда помещали шкуру, бедро и сердце быка, а также волосы Тикену, после чего все сжигалось: это был обряд принесения в жертву части вместо целого. Через пламя симбиоз человека и шкуры поднимался к небесам.

Считалось, что именно Анубис раскрыл богам и людям средства возрождения, определенные ритуалами «прохождение через шкуру-колыбель» во имя Осириса. Этот обряд, судя по всему, существовал еще в период Древнего царства. В этот период Тикену плыл на солнечной барке вместе с трупом. В эпоху Нового царства Тикену уже находится на дрогах жертвы. Он больше не накрыт шкурой, теперь его покрывает длинная простыня или саван, который иногда покрыт пятнами, как шкура животного. В некоторых сценах цветной саван Тикену надет даже на Исиду[18]18
  Одетая в саван фигура Тикену напоминает фигуру посвящаемого – в том виде, как его изображают на рисунках на элевсинских сосудах. Вряд ли это сходство может быть случайным.


[Закрыть].

Прибыв к гробнице, Тикену принимал участие в обряде, который состоял в следующем: он ложился на низкую кровать, и далее совершается магическое действие, изобретенное Анубисом. Это замена симпатической магии во время акта жертвоприношения. Тикену, играя роль человеческого эмбриона, вылезает из цветной шкуры-саркофага, как новорожденный младенец.

В более позднюю эпоху образ Тикену из обряда исчезает, а его место занимает один из жрецов. Обряд был существенно упрощен, а жрец просто лежал на скамейке, завернутый в саван, и, казалось, спал. Однако результат этого сна был настоящим чудом, потому что, проснувшись, жрец произносил: «Я видел отца моего [Осириса] во всех его воплощениях». Упомянутые воплощения – моллюски, пчелы и, наконец, тень. Когда жрец вставал со своего ложа, он якобы приносил с собой «тень шкуры-савана», то есть возрожденную душу усопшего, а также моллюсков и пчел, которые являются свидетелями того, что шкура стала утробой, давшей жизнь живым существам, улетающим с новой жизнью. Что касается тела, то оно больше не умирает. Душа и тело возрождаются к новой вечной жизни[19]19
  Мы видим упоминание о пчеле и в греческих таинствах. Трии, няни Аполлона, обладали свойствами пчел, а мед был священной пищей посвященных. О жрицах Деметры также упоминают как о пчелах, а царица-мать с египетским париком на голове изображена на покрытой глазурью тарелке из Камироса (на острове Родос. – Ред.). В средиземноморских легендах пчела – это восставшая душа, как бабочка – в кельтских легендах.


[Закрыть].

Все это, по мнению Море, имеет исключительно древнее происхождение, чуть ли не доисторическое. Саван, который носит Осирис, – это развитие существования Тикену. Возрождение стало ассоциироваться с предметом, известным как shed-shed, который, судя по всему, был механизмом, посредством которого душа поднималась на небеса, и который точно так же ассоциировался со шкурой-колыбелью. Многие другие шкуры, помимо коровьей, выполняли функции шкуры-колыбели. Усопший изображается в солнечной ладье ребенком, как воплощение возрожденной юности, с развевающейся сзади шкурой. В этой картине, как считает Море, художник хотел отобразить обряды таинств столь тонким образом, чтобы они не были очевидны непосвященному. Море говорит, что «эти фигуры изображают древнюю процедуру инициации, о которой мы ничего не знаем».

Глава 11
ВОССОЗДАНИЕ ТАИНСТВ

А. Море тут же задает вопрос: могли ли живущие посредством таинств улучшить свое земное существование и обеспечить будущую загробную жизнь? По его мнению, ответ на этот вопрос найти сложно. Обряды таинств в основном были ориентированы только на фараона.

Название праздника было Sed, что означает Праздник хвоста. Фараон прикреплял себе к поясу искусственный хвост. Это было, так сказать, напоминание о шкуре колыбели, a sed – это всего лишь искаженное sheshed или shedshed, то есть название механизма, при помощи которого душа перемещалась на небеса. Таким образом, юбилей фараона был празднованием таинства шкуры, одного из символов инициации.

Примерно то же самое происходит в ведических ритуалах индуизма. На церемонии Дикса, или обожествления человека, которое праздновалось ведическими священнослужителями, тот же самый механизм shed создавался для того, чтобы им мог воспользоваться приносимый в жертву, которому давали шкуру черной антилопы. Shed символизировал матку, шкура – плаценту, отделяющую плод от внешнего мира, а пояс – пуповину. Брызги воды символизировали семя, а сама церемония напоминала церемонию возрождения Осириса, в которой масла и притирания наносились на оболочки. В действительности Дикса – это драматическое воплощение второго рождения, возрождение, которое делает человека богом, то есть последняя инициация.

В праздновании Sed мы видим ту же формулу, строительство храма, окропление водой, прохождение через шкуру животного и т. д. Но был ли этот обряд исключительно прерогативой царя? Неужели только после смерти посвященные совершали обряды, которые гарантировали возрождение? Мы знаем, что некий человек «прошел сквозь шкуру» по специальному соизволению своего царственного господина в Абидосе. Этот чиновник был в момент инициации жив, но совершенно очевидно, что в то время, о котором он говорит, этот обряд совершался редко. Была ли инициация полной? Существовали ли ступени инициации? То обстоятельство, что в греко-римский период полная инициация существовала в таинствах Исиды и что она включала в себя якобы смерть и последующее возрождение, делает вполне вероятным тот факт, что упомянутый выше чиновник был допущен к высшим ступеням инициации.

Возможно, мы можем считать «полностью посвященными» тех, чьи эпитафии содержат информацию о том, что они были совершенными адептами, укрепленными в своей вере и знавшими магическую формулу, или теми, «кто знает все секреты магии Двора». Они были посвященными при жизни. Другие же становились ими только после смерти, и они обретали посвящение через погребальный обряд Осириса. В надписях, относящихся к эпохе Нового царства, часто встречается фраза: «Он, кто возобновляет свою жизнь», то есть возродившийся через инициацию.

По мнению А. Море, главной причиной возникновения таинств Осириса было возрождение после смерти посредством магических обрядов, главнейшим из которых является обряд со шкурой. Гарантированность вечной жизни – это результат инициации. Памятники древней империи раскрывают нам процесс инициации, через который прошел живой царь во время обрядов поклонения. Тайные обряды запечатлены в «таинстве шкуры». В сопровождении богов с головой собаки, шакала Сета, Анубиса и Упуаута (двое последних были «богами шкуры») царь или жрец, одетые в шкуру, проходят путь от возрождения до небес при помощи некоего механизма (shedshed, который был шкурой, а стал, в силу моды или общественного признания, одеянием, балдахином или лентой). Опять-таки напомним, что когда-то шкура священной коровы Нут, символа Праматери рождения, стала божественными городами Оут, Месика, Кенемт и Шедт.

Давайте же теперь обратим свое внимание на интереснейшее описание таинств, данное А. Море. Оно дает нам не только понимание точки зрения официального египтолога, но и отличное средство для сравнения его выводов с нашими собственными.

В общем виде выводы, сделанные Море, выглядят следующим образом.

Египетские таинства представляли собой сохранение тела жрецов, специально для этого расчлененное с целью прославления. Это были связанные друг с другом обряды – причем это могла быть связь через слова или жесты, которые невозможно передать словами. При этом некоторые обряды представляли собой драматургическую аллегорию, например смерть и воскрешение Осириса.

Дух, который управлял всеми этими обрядами, был духом симпатической магии. Эти обряды отправлялись в строгом соответствии с тайной Книгой жрецов, причем все это происходило в самых дальних и скрытых от людских взоров помещениях храма.

Жрецы играли роль членов семьи Осириса. Им в этом помогал хор священнослужителей, которые читали тексты и совершали магические действия, окуривание помещения и окропление водой.

Священная драма состояла из двадцати четырех сцен, каждая из которых разыгрывалась в строго определенный, специально предназначенный для этого час дня или ночи.

Постепенно эти сцены вели к самой главной сцене – воскрешению бога Осириса и состояли из освящения, окропления тела водой, окуривания помещения, чтобы отпугнуть злых духов, соединения отдельных кусков тела воедино, прикосновения к ним магическими предметами, очищения плоти и магических пассов, имевших целью призыв к душе вернуться в бренное тело.

Затем следовали таинства возрождения Осириса в его растительном и животном проявлениях. На последнем этапе совершалось жертвоприношение коров, а их шкуры служили шкурами-колыбелями, через которые бог мог возродиться как сын своей матери Нут, богини неба, выступавшей в образе коровы.

Анубис ложится на шкуру в надежде своим примером или при помощи симпатической магии заставить Осириса сделать то же самое и тем самым возродиться. Появляется мать Нут в образе шкуры-колыбели, и, чтобы засвидетельствовать воскрешение бога, воздвигается колонна-символ Осириса.

На раннем этапе египетской истории в качестве жертвы обычно приносили человека, однако позже его место занял Тикену, человек, иногда карлик, завернутый в саван, раскрашенный в виде коровьей шкуры. Это существо играло роль человеческого зародыша, появляющегося из шкуры-колыбели, как новорожденный появляется из утробы матери. Еще позже место Тикену занял служитель храма, который спал и просыпался, принося с собой тень, или возрожденную душу умершего Осириса.

Возрождение также ассоциировалось с предметом, известным как shedshed, посредством которого душа Осириса поднималась на небо и который связывался со шкурой-колыбелью.

На царском торжестве Sed разыгрывалась схожая церемония, где шалах символизировал матку Нут, откуда и происходило новое рождение Осириса. Подобная же церемония существовала в ведических обрядах индийских ариев.

Совершенно очевидно, что эти обряды относились как к живым, так и к усопшим. Прошедшие через них были посвященными в таинства. Таким образом, посвященный был потомком принесенной ранее жертвы.

Насколько эти выводы согласуются с теми, которые были сделаны в девятой главе? Здесь нет упоминания ни о созерцании (размышлении), ни об очищении, хотя они и подразумеваются. Также здесь нет упоминания о ступенях явления священных предметов или поедания священной пищи. У Море также отсутствует путешествие через Аментис к Налу (Иару), хотя мы находим в его описании и разыгрывании мифа о боге и церемонию по его возрождению.

Также эти выводы не вполне согласуются с описанием церемонии, данным Апулеем, где упоминается посвящение в магические слова, медитация и путешествие по инфернальным сферам и элементам. Опять-таки Море никаким образом не упоминает о соединении с богами. Одним словом, здесь игнорируется самая «духовная» составная таинств.

Я полагаю, что эти различия являются следствием двух причин. Во-первых, Море, без сомнения, дает нам воссоздание таинств в том виде, в каком они существовали на сравнительно раннем этапе развития. И он ясно дает это понять. В его описании нет ничего, что относилось бы к более позднему периоду, чем XVIII династия. Описание Апулея относится к гораздо более позднему периоду – более чем 1500 лет спустя. Из этого должно быть ясно, что потребовались поколения, чтобы таинства прошли путь от своих ранних форм, которые он описывает, до тех, которые описаны Апулеем.

Опять-таки ясно, что Море подробно описывает только один обряд таинств – обряд возрождения. Согласно Апулею, он был частью Малых таинств, и мы знаем, что Малые таинства в Элевсине почти целиком состояли из драматического воспроизведения смерти и возрождения Диониса – греческого аналога Осириса. Эти факты свидетельствуют о том, что на относительно раннем этапе, о котором Море пишет лишь, что тогда была изобретена та часть таинств, которая была связана с возрождением, Большим таинствам еще предстояло развиться, а что касается Сераписа, то есть Третьей ступени, то мы знаем, что она была преднамеренно придумана Птолемеем с помощью греческих и египетских жрецов. Таким образом, Море говорит лишь об обряде возрождения.

Здесь возникает некоторая трудность, которая еще более осложняется сравнительно поздним периодом появления материала, которым мы располагаем. Были ли действительно Малые таинства посвящены Исиде, а Большие – Осирису? Как мы знаем, обряд возрождения был известен с древних времен, и он был, по крайней мере, связан с Исидой и Осирисом. Этот обряд почти полностью вращается вокруг фигуры Осириса, но, как мы знаем, позже он стал рассматриваться как Малые таинства, которые связаны исключительно с именем и культом Исиды.

Я полагаю, что с течением времени личность Исиды стала столь доминирующей, что заслонила собой (по крайней мере, в том, что касалось обряда) фигуру Осириса. Он молча и неподвижно лежал на своей лежанке и был пассивным действующим лицом, в то время как Исида играла главную роль, и ее громкие жалобы привлекали к ней внимание, а также вызывали интерес и любовь к ней, как к святой жене и матери. Плутарх дает ясно понять, что в его время ее считали главным действующим лицом таинств, их инициатором и руководителем.

Когда же на более позднем этапе у таинств появился более духовный идеал, который стал ассоциироваться исключительно с Осирисом, великим повелителем загробного мира, обиталища душ, и возникли Большие таинства.

Поэтому из египетских источников и благодаря исследованиям А. Море мы знаем о Малых таинствах (которые позже стали называться таинствами Исиды) больше, чем о Больших таинствах (или таинствах Осириса).

Что конкретно мы знаем о Больших египетских таинствах? Тексты гробниц и Книга мертвых в основном говорят о вариантах процесса возрождения; проход царя через озеро Лилий и его последующее прибытие в Город Солнца очевидным образом связаны с возрождением Осириса и шкурой-колыбелью, хотя напрямую об этом нет упоминания. На самом деле кажется, что это путешествие само по себе было связано с солнечной баркой (ладьей), и вполне возможно, что именно shedshed (что-то вроде ковра-самолета) волшебным образом поднимался к небесам, а шкура живущей на небесах «матери-коровы» могла подниматься туда при помощи симпатической магии.

Я полагаю, мы сможем гораздо больше узнать о таинствах Осириса, сравнив их с элевсинскими таинствами. Аид и Персефона – это не что иное, как Осирис и Исида в другом воплощении. Не важно, что Деметра, Великая Праматерь, играет здесь главную роль, ведь о ней был миф, связанный с египетским (и более старым). Кроме того, интерполяция случая с Иакхосом (Дионисом) делает атмосферу таинств вдвойне близкой Осирису. Из всей запутанной и сложной массы несложно восстановить канву мифа об Осирисе, а значит – Больших таинств. Мы опять видим, что тени мифов об Осирисе и Исиде в гораздо большей степени проецировались на них, чем древний обряд возрождения, описанный А. Море. Странствие Деметры в поисках Персефоны – это те же странствия Исиды в поисках Осириса, а рождение священного ребенка Бримоса – это рождение Гора. Более того, весь миф имеет то же самое «сельскохозяйственное» значение, что и миф об Осирисе.

Поэтому я полагаю, что мы можем воссоздать египетские таинства в том виде, как они стали впоследствии известны.

Малые таинства, или таинства Исиды, состояли из:

1) подготовки;

2) наставлений верховного жреца о тайнах «Книги жрецов», содержащей магические слова;

3) обряда крещения;

4) десяти дней, проводимых в аскетической медитации вне стен храма;

5) введения в святая святых храма (посвящаемый одет в льняное платье, которое со временем превратилось в шкуру-саван);

6) разыгрывания драмы Осириса в течение двадцати четырех часов, с шести вечера до пяти вечера следующего дня, во время которых неофит проходит различные обряды, связанные с символическим рождением Осириса. На более поздней стадии, в эпоху Апулея, эта ступень включала в себя прохождение через Аментис к Иалу (Иару) и «через элементы» и видение богов Осириса и Исиды (то есть соединение с богами).

Море в своей книге «Цари и боги Египта» пишет о таинствах столь полно, что я не могу не процитировать его:

«Было ли нисхождение в Аид (в святой деве) истолковано так же, как это сделали египтяне? Представал ли неофит, как и усопший египтянин, перед судом Осириса и взвешивали ли его совесть на весах правды и справедливости? Тексты не дают ответа на эти вопросы, однако суд в Подземном царстве очень часто упоминается в сочинениях Вергилия, Горация и Овидия. Видимо, он также был известен служителям культа Исиды, пусть даже и через римские источники. В защиту этой точки зрения свидетельствуют раскопки Помпей: среди гипсовых барельефов того времени был найден Пожиратель, египетское чудовище, съедающее не прошедших суд правды. Можно ли предположить, что суд Осириса был одной из сцен или картин, которые показывали неофиту? Что касается секретов, которыми делился с ним жрец, то, скорее всего, это было магическое заклинание, которое облегчало усопшему египтянину его оправдание. Более того, этический кодекс членов культа Исиды, согласно Плутарху и Апулею, их следование законам жизни храма, их любовь к справедливости, их жажда правды – все это достоинства, которые ставили себе в заслугу усопшие египтяне в надежде получить «благословение» Осириса.

Неофит, находясь в состоянии возбуждения после десятидневного поста и медитаций, был, вероятно, менее восприимчив к выхолощенным подражательным действиям или обычному ходу обрядов, но зато его глубоко потрясала глубинная значимость смерти Осириса и обещание бессмертия. Помимо этого, обстановка стала более живой. Покидая место, где он испытывал муки смерти, неофит попадал еще в одно помещение, где Исида, облаченная в белые одежды и сверкающая драгоценностями, по-матерински приветствовала его. Неожиданно комнату освещали лучи сияющего света. Луций «видел во тьме ночи солнце, сияющее ласковым светом». Именно в самом сердце солнца Ра, на солнечной барке, египтяне «поместили» свой рай. Сам Осирис, соединенный с солнцем, стал одним целым со звездой, чье ежедневное рождение и смерть являются еще одним символом человеческой судьбы. На этой ступени инициации неофит, сначала олицетворяемый с Осирисом, а потом с Ра, «рождался через все элементы и приближался к богам внизу и к богам на небесах». Так было и с благословенным египтянином, который в другом мире «обожал утреннее солнце, луну, воздух, воду и огонь». Возможно, посвящаемый в Книге мертвых показан путешествующим в солнечной барке, возможно, это был путь через двенадцать районов елисейских полей, которые соответствуют двенадцати часам ночи. Это объясняет появление двенадцати священных одежд, которые он надевает в ходе инициации. Из текстов Порфирия мы знаем, что «души, проходя через сферы планет, надевают, подобно туникам, обличья этих звезд». Как бы там ни было, неофит после завершения обряда инициации должен, как все египетские усопшие, раствориться в Ра, подобно Осирису; когда он вновь появляется перед людьми, над его головой сияет нимб из лучей, как у бога Ра». Большие таинства, или таинства Осириса: Я полагаю, что по аналогии с Большими элевсински-ми таинствами и из-за сельскохозяйственного характера драмы страстей Осириса они были связаны с аллегорией ростка пшеницы или другого зернового растения. Мы помним, что святой Ипполит упоминает о демонстрации колоса. Миф об Иакхе (Дионисе) или Бахусе («незнакомце») в Больших элевсинских таинствах представляет собой, по сути, заимствованный миф об Осирисе, представляемый в Саисе. Приняв это как данность и сравнивая два обряда, мы получим следующий ход событий:

1) странствия и жалобы Исиды (подобные странствиям и плачу Деметры по Персефоне);

2) обнаружение тела Осириса;

3) «воссоздание» или возрождение бога как ростка зерна.

На мой взгляд, Большие таинства сформировались именно вокруг этих идей. Миф или аллегория Осириса в Больших таинствах были основой для еще большего понимания природы бога, его создания, того факта, что он поддерживает человека, что человеческое тело мистическим образом является его собственным, созданным посредством материальной связи через пшеничный колос. Древние жители Мексики называли своего главного бога «бог маиса – и нашей плоти». Именно таковым египтяне считали и Осириса. Однако Большие таинства обладали не только материальной стороной. Их главным и фундаментальным уроком было само существование тела, вскормленного богом, и души. Они состояли (как и христианский обряд причастия) признанием и осознанием того, что существовал мистический и духовный хлеб, который лучше и гораздо более эффективнее, чем весь земной корм – хлеб души. Это, и только это, было центральной идеей Больших египетских таинств.