Текст книги "Идеальная партия"

«Любовь к Трэвису всегда будет моей заботой. Я могу любить его и на расстоянии, думая, как он там. Или я могу любить его, будучи рядом, делая все, чтобы осчастливить его».

«И причинять себе боль. Подумай об этом!»

Затем были фотографии. На одной из них Эймос стоял со всеми пятью своими сыновьями. Она следовала за фотографией Эймоса с Дариусом и Марселем, затем с Джексоном и Леонидом.

– Подождите, – сказал Эймос. – Мы еще не закончили. Трэвис, подойди сюда.

И так получилось, что Трэвис оказался единственным сыном, который был заснят с ним один.

– Да, – счастливо пробормотала Шарлин. – Да, да, да.

Прием изобиловал речами и шампанским. Глядя на жениха и невесту, Шарлин видела все то же выражение лица Марселя, которое уже наблюдала раньше. Дариус выглядел так же, когда его взгляд касался Харриет.

«Будет ли он так же смотреть на тебя на вашей свадьбе?» – спросил ее внутренний голос.

– Возможно. Он очень хороший актер.

Наконец гости начали расходиться. Слова прощания были сказаны, и остаток вечера стал семейным воссоединением. Кэсси и Марсель остались ночевать в Париже, отправляясь в свой медовый месяц на следующее утро, когда остальное семейство разъехалось. Шарлин рада была видеть, что Трэвис был увлечен разговором с Леонидом, чье мрачное настроение растворилось в удовольствии от общения с братом. Когда она проходила мимо, оба мужчины поймали ее за руки и пригласили ее посидеть с ними.

– Я говорил, как я рад снова увидеть своего брата, – обратился к ней Леонид, – и как грустно, что завтра мы уже должны попрощаться.

Шарлин воодушевилась.

– Это просто, – подсказала она. – Шоу снимает эпизод в Лондоне. Так почему бы не снять и в Москве?

– Блестяще! – воскликнул Трэвис.

– Но ты же собираешься сниматься в кино, – запротестовал Леонид. – Будет ли у тебя время?

– Я пока еще не снимаюсь, а даже если и буду, сначала должны быть отсняты телевизионные серии. Я поговорю об этом с продюсерами, как только вернусь в Лос-Анджелес.

– И они согласятся, потому что ты большая шишка и они сделают все, что ты пожелаешь, – сказал Леонид, торжествуя. – Подожди, когда выберешься в Москву, я смогу хвастаться, что ты мой брат.

Он сжал руку Шарлин и поцеловал ее.

– Спасибо за идею. Ты просто гений. Трэвис, твоя дама гениальна!

– Я знаю, – ответил он, поклонившись ей с благодарностью.

– Да перестаньте, я просто подала вам идею. – Она рассмеялась. – Если они это сделают, то только для того, чтобы доставить Трэвису удовольствие.

– Это правда, – согласился Леонид. – Трэвис настоящий мужчина. А настоящему мужчине нужно, чтобы рядом с ним всегда была настоящая женщина.

– И она, безусловно, со мной, – твердо произнес Трэвис. – Черт! Ну почему телефону понадобилось зазвонить именно сейчас? Привет, Джо… Что такое? – спросил Трэвис.

Внезапно его лицо просветлело.

– Ты уверен? Это не может быть ошибкой? Это замечательно! Да, я отмечу число. В следующем месяце. Верно.

– Что случилось? – Шарлин обеспокоенно посмотрела на Трэвиса.

– Это премия за лучший телепроект года. Джо получил предварительное уведомление.

– И у тебя есть номинация? – порадовался за брата Дариус.

Семья собралась вокруг них.

– Предположительно, больше одной, – ответил Трэвис. – Джо, сколько? Сколько? – Он ошарашенно осмотрелся вокруг. – Бумагу, бумагу!

Джексон протянул обрывок бумаги. Леонид вложил карандаш в руку Трэвиса. Все сосредоточились на его каракулях.

– Это же четыре! – воскликнул Марсель, читая из-за плеча Трэвиса, как только тот отключился. – Четыре номинации?

– Дай посмотреть! – взвизгнула Харриет, жена Дариуса. Выхватив бумагу, она начала читать вслух: – «Премия за лучшую главную роль в телевизионном сериале. Премия за лучшую комедийную роль в телевизионном сериале».

– Это надувательство! – прорычал Трэвис. – Был всего один эпизод, сыгранный ради смеха, так что кто-то основательно подергал за ниточки, чтобы выдвинуть меня на эту номинацию. Это ничего не значит.

– Хватит скромничать, – велел Джексон, – тебе это не идет. Что там еще?

– «Премия за лучшую драматическую роль в телевизионной пьесе», – прочитала Харриет. – Ты еще и в пьесах играешь?

– В прошлом году. Всего один раз.

– «И за вклад в образовательное кино», – прочла Харриет.

Братья Трэвиса разразились смехом.

– Образовательное? – повторил Дариус. – Ты?

– Очень смешно, – ухмыльнулся Трэвис. – Я появился в паре документальных съемок. Я же говорил, это надувательство. Кто-то состряпал это.

– Конечно, – заявил Марсель. – Никто даже не подумает, что ты и есть этот «кто-то», только потому, что у тебя номинаций больше, чем у остальных.

Все аплодировали и чокались, поднимая свои бокалы, хотя Трэвис выглядел смущенным даже сквозь смех.

Эймос взял бумажку у Харриет и изучил ее.

– Это фальсификация, – повторил Трэвис. – Ни у кого не может быть столько номинаций, если только кто-то не подергал за нужные веревочки.

– Конечно, – согласился Эймос. – Очевидно, это для поддержки твоей кандидатуры на роль в фильме. Ты возьмешь все награды. Твой невероятный успех будет официально признан, и роль станет твоей. Великолепно.

– Ты считаешь, это хорошо? – уточнил Трэвис.

– Если ты хочешь, чтобы что-то произошло, нужно это организовать, – сказал ему Эймос. – Ясно, что тебя поддерживают важные люди.

Было очевидно, что Трэвис вырос в его глазах. В мире Эймоса Фэлкона дела делались именно так.

– Ты упомянул дату в следующем месяце, – произнес Эймос.

Трэвис кивнул:

– Церемония награждения состоится пятнадцатого, в Лос-Анджелесе.

– Великолепно. Я буду там.

– И я, – сразу же подхватил Марсель, – и Кэсси.

– И мы с Харриет, – добавил Дариус.

Джексон и Леонид присоединились, и с головокружительной скоростью все было спланировано.

Вся семья Трэвиса, даже Эймос, будут присутствовать на столь важном для него событии. И в профессиональном, и в личном плане это будет ночь его славы.

По пути наверх в их номер Трэвис был разгорячен, восклицая:

– Ты сделала это!

– Нет, это сделал ты, – запротестовала Шарлин.

– Не спорь со мной!

Он повернул ее к себе и поцеловал так пылко и страстно, что это пробудило в ней ответное желание, вырвавшееся наружу, подавляющее ее, несмотря на ее благие намерения. Только звук открывающихся дверей лифта вернул их обратно на землю.

– Пойдем, – сказал Трэвис, направляясь к их номеру. Войдя внутрь, он взял в ладони ее лицо, нежно глядя ей в глаза. – Леонид прав, – промолвил он. – Мне необходимо, чтобы ты была рядом, так что теперь тебе точно придется выйти за меня замуж.

– Но…

– Никаких но. Я не приму отказа в качестве ответа. Скажи, что выйдешь за меня.

– Трэвис… – В замешательстве Шарлин изучала его лицо, отчаянно пытаясь понять то, чего не могла постичь.

– Скажи «да». Скажи это! – ласково потребовал Трэвис.

– Да, – прошептала она. – Да!

– Правда? Ты не передумаешь?

– Правда!

– Докажи!

Не было нужды спрашивать, что он имел в виду. Даже когда он говорил, он тянул ее к кровати, и это привело ее в нетерпение.

В дни после первой близости они относились с подозрением друг к другу, и Шарлин гадала, случится ли это снова. Теперь она поняла, как это было бы ужасно. Никогда больше не прикоснуться к нему, не почувствовать его прикосновений, никогда больше не испытать сладостного возбуждения, находясь рядом с ним, потом еще ближе, пока, наконец, они полностью не растворятся друг в друге от головокружительного восторга.

Трэвис любил ее медленно, даже нерешительно, словно их первый раз все еще оставил его в сомнениях. Ему было трудно быть действительно уверенным даже сейчас, но в ее силах было подобрать к нему ключик. Крепко обхватив его руками, она полностью отдалась чувствам и эмоциям, открывшим ей новую вселенную – вселенную, которую они найдут вместе.

Когда он уснул, Шарлин поднялась и села у окна, любуясь его неподвижным телом на кровати. Здравый смысл все еще бушевал, и она знала, что должна остановить эту бессмыслицу раз и навсегда.

«Ну вот, ты поддалась. Согласилась на второе место», – нашептывал ей внутренний голос.

«Трэвис никогда не смог бы быть вторым по значимости».

«Но он может предложить тебе только второе место, и ты знаешь это. То, что случилось этой ночью, – лишь удачное стечение обстоятельств. Теперь он точно тебя не отпустит», – не умолкал внутренний голос.

«Я не хочу, чтобы он меня отпускал!»

«А что он предлагает? Любовь?»

«Я не знаю».

«Нет, знаешь. Он не влюблен в тебя. По крайней мере, не так, как ты в него».

«Но я нужна ему! А если… если однажды все закончится, я буду рада тому времени, что мы провели вместе. Я люблю его и забочусь о нем, отдаю ему все, что могу. И если он счастлив, это все, что мне нужно. А теперь проваливай и не надоедай мне больше!»

А в Лос-Анджелесе все гудело из-за приготовлений к важной вечеринке. Слухи крутились вокруг того, что будет происходить, и объявления о съемках нового фильма. Каждый, кто занимал хоть какое-то место в индустрии шоу-бизнеса, был решительно настроен присутствовать там.

Единственным разочарованием было то, что бабушка и дедушка Шарлин не смогут присутствовать. Их отпуск закончится за два дня до начала церемонии, и они слишком устанут от долгого перелета домой, чтобы пересесть на другой самолет до Лос-Анджелеса.

– А они могут поменять рейс? – предложил Трэвис. – Прилететь прямо сюда из Африки и погостить у нас немного, чтобы восстановить силы перед возвращением в Лондон.

Но когда Шарлин предложила это Фрэнку по телефону, он поблагодарил, но отказался.

– Эмма устала, ей нужно домой. Мы все увидим по телевизору. Ты услышишь, как мы чокаемся бокалами за ваш успех.

– Как жаль, – искренне огорчился Трэвис. – Их пребывание здесь сделало бы вечер идеальным, особенно когда все узнают наши новости.

Трэвис планировал завершить вечер объявлением об их помолвке.

– Лучше я сделаю это, когда получу первую награду, – задумался он, – на тот случай, если других не будет.

– Ты знаешь, сколько их должно быть, – сказала Шарлин. – Это будет твой вечер.

Его вечер в любом случае. Его семья начала съезжаться за два дня до события. Эймос, Джанин, его жена, и Фрейя обедали с ними. Шарлин была поражена выражением гордости и удовлетворения на лице Эймоса.

«Наконец он получил от отца то, что хотел, – подумала она. – Ну, почти получил. Не позволяй чему-либо все испортить».

Ее вечернее платье было из великолепного темно-синего бархата, с тугим корсажем и длинной струящейся юбкой. Трэвис помог ей застегнуть молнию.

– Мне нравится синий цвет, – заметил Трэвис. – Это прекрасно подойдет к платью. – Он показал ей кольцо с бриллиантами и сапфирами.

– Позволь мне надеть его сейчас, – попросила она.

– Нет, мы же договорились, я дам его тебе, когда сделаю объявление. – Его глаза озорно блестели. – А до тех пор тебе придется быть терпеливой. – С этими словами он поцеловал ее.

– Я постараюсь. О, Трэвис, я надеюсь, сегодня ночью сбудется все, на что ты надеялся.

– Так и есть, если там будешь ты. Черт! Это еще что?

– Мой телефон. Погоди, я быстро от них избавлюсь.

– Чарли! – Это был голос ее деда. – Случилось нечто ужасное.

– Что? – еле выдохнула Шарлин, хотя знала ответ еще до того, как он заговорил снова.

– У бабушки был сердечный приступ, серьезный.

– О боже! – прошептала она.

– Ты приедешь? Она сказала, чтобы я не звонил тебе, поскольку у тебя это событие, но…

– Ну конечно, ты правильно сделал, что позвонил мне, – сказала Шарлин тихо. – Я прилечу ближайшим самолетом. В какой она больнице? Скажи ей, что я еду. И что я люблю ее.

– Что случилось? – спросил Трэвис, как только она отключилась.

– У бабушки был сердечный приступ.

– Тогда нам нужно побыстрее выбираться отсюда. Вечером есть рейс.

– Нам? Нет, Трэвис, ты не можешь ехать! У тебя церемония награждения, и все эти люди будут там, твоя семья, – запротестовала Шарлин.

Он уставился на нее:

– Ты серьезно думаешь, что я поставлю все эти вещи на первое место? Важнее тебя?

– Ты должен. Ты не можешь пропустить сегодняшний вечер, от которого ты так многого ждешь. Я знаю, ты бы поехал, если бы мог, и я ценю это. Но ты не можешь. Ты же понимаешь, что просто не можешь!

– Что я понимаю, – медленно произнес Трэвис, – так это то, чего я не замечал раньше. Я не понимал, зато я понимаю сейчас.

– Ты знаешь, что я права, – твердо произнесла Шарлин. – Это важный момент для тебя, и я не позволю тебе упустить его из-за меня.

– Тебе стоит собраться, пока я все урегулирую, – отрывисто бросил Трэвис и вышел из комнаты.

Складывая вещи в небольшую сумку, Шарлин полностью сконцентрировалась на том, что делала. Она боялась, что если даст своим мыслям выйти из-под контроля, то может сломаться. Трэвис говорил правильные вещи о своем желании поехать с ней, но он позволил ей отговорить себя легче, чем она ожидала. И вот каково было положение вещей между ними. Она говорила себе, что готова обосноваться на втором месте, но она не ожидала, что реальность окажется такой жестокой.

Шарлин переоделась в подходящую одежду, взяв с собой лишь необходимый минимум на смену. Когда она вышла, Трэвис сидел за столом и торопливо что-то писал.

– Все улажено, – сообщил он, убирая бумагу в карман. – Я позвонил в аэропорт и забронировал тебе билет. Рик отвезет нас.

– Нас? – переспросила Шарлин.

– Я еду, чтобы проводить тебя.

Он открыл дверь, пропуская ее вперед, прежде чем она начнет возражать. Она была поражена, насколько холодными и деловыми стали его манеры. Это был практичный мужчина, который справляется со своими эмоциями, отбросив их в сторону, готовый преуспеть в главных вещах в своей жизни. Холодок пробежал по ее спине.

Машина уже ждала их. Оказавшись внутри, она уронила голову на руки и застыла. Трэвис обнял ее, но она мягко высвободилась. Шарлин чувствовала себя одинокой, потому что он не был частью ее мира. Как бы он ни притворялся.

Через несколько мгновений они расстанутся. Она вернется в свой мир, он – в свой, и кто знает, встретятся ли они еще когда-нибудь? В тот момент она в этом сомневалась.

Теперь вся ее оставшаяся жизнь будет бесконечно тянуться, пустая оттого, что она его потеряет. Еще более пустая, потому что он больше не будет мужчиной, которого она любила и которому верила.

Трэвис помог ей выйти из машины и сказал Рику:

– Подожди меня на стоянке, я ненадолго.

Все ближе и ближе подступал момент истины. У столика регистрации она показала свой билет, получила посадочный талон и повернулась, чтобы попрощаться. Но Трэвис не смотрел на нее. Он наклонился к столу регистрации, показывая еще один билет и получая посадочный талон.

– Трэвис, что…

– Ты на самом деле думала, я позволю тебе улететь одной, да? – спросил он.

– Но ты не можешь… Премия…

– Им придется обойтись без меня, – твердо сказал Трэвис.

Радость и ужас боролись в ней: радость от его великодушия, ужас – от его жертвы.

Пока она пыталась найти опору, он подгонял ее вперед, не терпя никаких возражений, и к тому времени, как она смогла мыслить ясно, они были уже в зале вылета.

– Трэвис, как ты…

– Когда я покупал тебе билет, я и себе купил заодно. Потом я позвонил Рику и рассказал, что делать. Должно быть, он уже на полпути к городу.

– Но ты сказал ему…

– Ждать на парковке, да. Но это было лишь для того, чтобы обмануть тебя, чтобы ты ничего не заподозрила до тех пор, пока не будет слишком поздно.

– Трэвис, пожалуйста, будь благоразумен. Твои боссы будут в бешенстве…

– Ну и пусть! – легко ответил Трэвис.

– Твоя семья…

– Я позвонил Дариусу. Он сказал, я поступаю правильно, и объяснит положение вещей остальным.

– А твой отец?

– Я позвоню ему отдельно. На самом деле я сделаю это прямо сейчас.

Его намерение опередил телефонный звонок. Это был Эймос, говоривший так громко и резко, что Шарлин могла его слышать на расстоянии нескольких дюймов.

– Ты из ума выжил? – бесился Эймос.

– Отец, мне жаль, что ты все узнал подобным образом, но у меня не было выбора.

– Разумеется, у тебя был выбор! Ты рискнул всем, над чем трудился, ты оскорбил меня. Ты представляешь, каким я теперь выгляжу дураком, когда выяснилось, что ты взял награды, а ты даже не удосужишься присутствовать на их вручении.

– Я никогда не хотел тебя обидеть. Я надеялся, ты поймешь.

– Ты совершаешь чудовищную глупость! И это один из моих сыновей…

– В данный момент я не чувствую себя твоим сыном, – прервал его Трэвис, – и я рад этому.

– Прекрати так разговаривать и немедленно возвращайся! Говорю тебе, ни одна женщина не стоит того, чтобы…

Внезапно голос прервался. Трэвис отключился.

– Что ты наделал… – Шарлин ошеломленно посмотрела на Трэвиса. – Он тебя никогда не простит.

– А я никогда не прошу ему того, что он оскорбил тебя.

– Но послушай! – Она схватила его за руку. – Прекрасно, что ты готов сделать это для меня, но ты не должен. Вернись! Еще не слишком поздно.

– Ты еще не поняла? Слишком поздно стало в тот момент, когда я встретил тебя. Тогда я этого не понял. Мне понадобилось много времени, но теперь я знаю, ты – единственная женщина, которую я смог бы полюбить. Я не был готов говорить о любви раньше, потому что не был уверен насчет тебя. Сначала был Ли. Я думал, он тебе нужен, но ты, кажется, так легко его отпустила, что я начал надеяться. Но, видишь ли, – Трэвис беспомощно развел руками, – я не просто люблю тебя. Ты нужна мне. Я завишу от тебя. Мы всегда шутим над этим, но я начинаю бояться, что ты видишь во мне лишь прилипчивого юнца. Это внезапно перестало быть шуткой.

Однажды Шарлин постарается объяснить, как она ликовала от его потребности в ней. Быть нужной практически так же прекрасно, как и быть любимой. Но для этого время придет позже.

Шарлин пристально посмотрела на него сияющими глазами.

– Но подумай о том, что ты можешь потерять, – промолвила она.

– Все, о чем я думаю, – это то, что я выигрываю. Если я отпущу тебя одну, то, что я не был с тобой, когда ты во мне нуждалась, навсегда встанет между нами. Ты никогда не упрекнешь меня, но мы всегда будем об этом помнить. И что-то уже никогда не будет правильным для нас.

– Ты действительно понимаешь, что ты можешь потерять?

– Да, я знаю, что могу потерять. Я могу потерять тебя. Я могу потерять женщину, которую люблю больше всего на свете. С тобой уйдет мой шанс на счастье, на будущее, которое что-то для меня значит. Я потеряю надежду иметь детей, потому что если их матерью не будешь ты, то никто не будет. Я потеряю все стремления в жизни. Я потеряю все.

Шарлин онемела, пристально глядя на него, пытаясь постичь движение его сердца и души. А она-то думала, что хорошо знает Трэвиса. Теперь она поняла, что никогда не видела в нем самого главного.

– Ты ведь не знала, что я так отношусь к тебе, правда? – мягко спросил Трэвис.

Шарлин покачала головой:

– Я думала, любовь была в основном моей прерогативой. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня.

– Но ты всегда была такой хладнокровной. Даже когда ты согласилась выйти за меня, казалось, ты осторожничала.

– Так и было. Я думала, ты лишь наполовину хочешь этого. Я слышала, как Джо говорил с тобой по телефону. Он посоветовал тебе жениться на мне, а ты вышел из себя на том конце провода.

Трэвис застонал:

– Конечно, я вышел из себя. Я был безумно зол на него за то, что он посмел думать, что я женюсь на тебе в качестве пиар-хода. Я люблю тебя. Я пытался любым известным мне способом заслужить твою любовь, и я чувствовал, что он унижает тебя. Вот почему я был так взбешен. А ты подумала… – Он развернул ее к себе: – Как мы вообще смогли найти друг друга, если столько раз сворачивали не туда?

– Но в конце мы нашли правильную дорогу, – прошептала Шарлин.

– Ты думала, я попросил тебя выйти за меня замуж ради карьерного хода? Поэтому ты не хотела, чтобы я летел в Лондон с тобой?

– Я не хочу, чтобы ты рисковал потерять все.

– Если я не потеряю тебя, я ничего не потеряю. Если я тебя потеряю, я потеряю все. Обещай, что останешься со мной, это все, чего я прошу.

– Я останусь до тех пор, пока ты этого хочешь.

Трэвис нежно поцеловал ее.

Они почти не разговаривали во время путешествия. Все, что имело значение, уже было сказано, и они отдыхали, сидя напротив друг друга, иногда полусонные, иногда согретые минутным удовольствием и радостью.

В Лондоне такси отвезло их в больницу. По прибытии их охватил ужас – скоро они все узнают.

– Шарлин, я знала, ты придешь, – произнесла бабушка слабым голосом.

– Посмотри, кого я привела познакомиться с тобой, – ответила Шарлин.

– Но он же… Это же…

– Ваш будущий зять, – сказал Трэвис. – И теперь вы быстро пойдете на поправку, потому что я хочу видеть вас в Лос-Анджелесе на нашей свадьбе.

– О, дорогие мои! Как чудесно!

– Не перевозбуждайтесь, – предупредил доктор.

– Я счастлива. И я собираюсь там быть, – неожиданно твердо ответила больная. И с улыбкой закрыла глаза.

Они оставались в больнице до конца дня и всю ночь, хотя доктор сказал, что кризис миновал. Казалось, Эмма ожила, увидев любимую внучку.

Тем вечером они покинули больницу и провели ночь в отеле неподалеку, готовые вернуться в случае срочного звонка. Но звонка не последовало.

Когда они уютно устроились в объятиях друг друга, мысли Шарлин были далеко в Лос-Анджелесе, где целые толпы народу соберутся на церемонию награждения и люди станут восклицать от удивления, а возможно, от досады, потому что звезды вечера там не будет. Интересно, что чувствовал Трэвис сейчас, когда пришло время? Но когда она посмотрела на него, его глаза были закрыты. Он уже почти уснул, если не считать того, что он повернулся и прижался губами к ее лбу.

«Сожалеет ли Трэвис о своем решении? Сказал бы он ей, будь это так?» – Шарлин не могла найти себе покоя.

Наконец она уснула. Проснувшись рано утром, она увидела его, кладущего телефонную трубку.

– Есть новости? – спросила она напряженно.

– Да, я звонил Джо. Церемония награждения имела успех. Мне присудили лучшего драматического актера сериала. Джо говорит, они рассказали аудитории, куда я уехал и почему, и они аплодировали. Мы возобновим работу, как только я вернусь. – Как видишь, я ничего не потерял, – промолвил Трэвис.

– А как насчет роли в фильме?

– Роль отдали другому парню. Но какая разница? У меня все еще есть сериал. И у меня есть ты. Будут и другие роли, но не будет другой тебя. Дорогая моя, постарайся понять. Я сделал свой выбор и не сожалею о нем. В конце концов, я не буду о нем жалеть до тех пор, пока ты со мной и любишь меня.

– Ты сомневаешься в этом? – прошептала Шарлин.

В его глазах было странное выражение, смесь поддразнивания и обожания.

– Что такое? – спросила она.

– Я подумал, если бы тут был Джо, он захотел бы сказать мне что-нибудь приятное. Но тебе не хочется этого делать, да?

Шарлин задумалась.

– Пожалуй, я могла бы. Я могла бы сказать, что люблю тебя, что никого в жизни не любила так, как тебя, и никогда не буду. Ты – моя жизнь. Другой у меня нет, да она мне и не нужна. Я останусь с тобой навсегда и только тебя буду любить. И когда придет конец, я надеюсь, мы все еще будем вместе. – Она протянула руку и дотронулась до его щеки: – Как думаешь, получится?

Трэвис улыбнулся, взяв ее за руку и коснувшись ее губами.

– Я думаю, получится идеально, – ответил он.