Текст книги "Способен на все"

Глава 6

– Я всегда сплю голым.

– Раньше на тебе были шорты.

– Я отдавал дань твоей скромности.

Клер приподнялась, упираясь ладонями Хотвайеру в грудь, и попыталась заглянуть ему в глаза. Однако в сумраке она едва могла разглядеть силуэт, хотя ощущениям недостаток освещенности нисколько не мешал.

Она старательно избегала любых движений, которые могли бы потревожить его эрекцию.

– Ты больше не считаешь меня скромной, потому что я позволила тебе вчера меня трогать?

Вполне логичный вывод, но ей он не нравился.

– Моя нагота тебя оскорбляет? – ответил Хотвайер вопросом на вопрос.

Оскорбляла ли ее нагота Хотвайера? Она ее возбуждала! Интриговала. И даже немного пугала, потому что заставляла ее испытывать то, что Клер не хотела испытывать. Но не оскорбляла – это точно.

– Нет.

Она почувствовала, что Хотвайер улыбнулся, хотя и не могла разглядеть его улыбки.

– То, что ты позволила мне прикасаться к тебе, не имеет никакого отношения к вопросам скромности, но зато имеет прямое отношение к вопросу о доверии. Я польщен тем, что ты доверила мне свое тело.

Если вернуться к ее недавним размышлениям, то этот вывод не нравился ей в той же мере, что и первый – о скромности. Она доверяла Хотвайеру. Но до определенной степени. Как он отметил, она действительно доверила ему помочь ей избавиться от боли и верила, что он не станет подталкивать ее к тому, чтобы она дала ему то, чего не могла дать. И еще она верила, что он не причинит ей зла. И не позволит сделать это другим.

– Ты настоящий герой – душой и телом, – задумчиво протянула она, словно поворачивая эту мысль под разными углами. – Только безмозглая дура не увидит, что тебе можно доверять на определенном уровне.

Клер почувствовала, как Хотвайер сжался в комок.

– Я не герой, Клер. Я солдат удачи. Я человек, который должен выполнить свою миссию. И она для него – главное.

– Ты бывший солдат удачи, как ты сам любишь отмечать. И не говори мне, что тебе нет дела до людей, которым ты помогаешь. Я верю, что с тобой я в безопасности. – Почему она испытывала потребность говорить ему это? Она не привыкла настолько доверять людям и не была уверена в том, что поступает вполне разумно, вот так доверившись ему, каким бы он ни был героем.

– Поскольку моя настоящая миссия и состоит в том, чтобы обеспечить тебе безопасность, в этом ты вполне можешь на меня положиться. Но не романтизируй меня, Клер. Я не благородный рыцарь в белых одеждах.

Клер засмеялась над его словами.

– Уж к кому-кому, но ко мне это применимо в последнюю очередь. Поверь мне. Но я не понимаю, почему ты так упрямо стоишь на своем. Я думаю, с учетом того, чем ты занимаешься, тебе было бы приятно, если бы люди воспринимали тебя как благородного рыцаря. Рыцаря в белых одеждах.

– Это старая история, и сейчас я не хотел бы в нее вдаваться. А может, и никогда.

– Ладно.

– Вот так? – с тревожным вздохом спросил он. – Никаких допросов?

– Ты же сказал, что не хочешь об этом говорить. Я уважаю твое желание. И в моем прошлом есть многое, о чем бы я предпочла забыть. Есть вещи, которые нельзя изменить, но они делают нас теми, кто мы есть. Я благодарна тебе за то, что ты считаешь своим долгом меня защищать. Пусть все будет как есть.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не шевелишься, – сухо поправил ее Хотвайер. – Я не хочу получить коленом в пах еще раз.

Клер изящно подхватила тему – она была понятливой:

– Прости. Я, надеюсь, не причинила тебе непоправимого вреда?

– Я выжил.

– Сомневаюсь.

– Умоляю тебя, я не настолько хрупок.

– Мужские гениталии – самое ранимое место.

– Ты прочла об этом в Интернете?

– Джозетта мне об этом сказала. Вернее, не мне одной, нам всем – во время урока самообороны, что нам преподавали по программе защиты свидетелей.

– Чему еще она тебя учила? – спросил Хотвайер с явным интересом в голосе.

– Некоторым приемам. Например, как использовать размер противника против него самого. И всякое такое.

– Она сама в этом сильна. Я видел, как она отдубасила мужчину вдвое крупнее себя.

Неподдельное восхищение, адресованное подруге, возбудило в Клер неприятное чувство. Клер сделала все, чтобы не дать этому неприятному чувству развиться. У нее не было ни поводов, ни прав на ревность.

– У Джозетты многое хорошо получается, – сказала Клер с почти искренней улыбкой.

– Да. Нитро – удачливый засранец. Клер рассмеялась.

– Ты всем свои друзьям даешь такие милые прозвища?

– Еще бы. Знала бы ты, какое прозвище я придумал для тебя.

– И какое же? – заинтересованно спросила Клер.

– Терабайт. Столько информации ты закачиваешь в мозги из всего, что читаешь в Интернете и в прочих местах.

– Что, и Джозетта меня так зовет?

– Конечно. Все думают, что оно тебе подходит.

– Надо же, – сказала Клер, не зная, гордиться ей или досадовать. Не так плохо, когда тебя считают ходячим компьютером, верно? Это ведь лучше, чем быть непроходимой тупицей, наивной или развратной. – А она знает, что ты называешь Нитро удачливым засранцем? – шутливо спросила Клер.

– Нет, потому что я обычно так его не называю. Ты собираешься ей рассказать?

– Нет, но если мне когда-нибудь суждено встретиться с твоей мамой, берегись, – поддразнила его Клер. – Уверена, что слово «засранец», по ее мнению, не должно произноситься в женском обществе.

Хотвайер театрально застонал, и Клер улыбнулась.

– Как странно. Мы с тобой мило болтаем в темноте. А между тем я ведь все еще лежу на тебе. – Клер захихикала, а ведь она никогда не хихикала. Она сама себе удивилась. – Может, мне все же лучше передвинуться?

– Несомненно. Мы тут с тобой определенно играем с огнем. – И тот жар, что исходил от его кожи, свидетельствовал о том, что Хотвайер не шутит.

– Итак, я должна передвинуться.

– Но мне так нравится, а тебе разве нет? – Он провел ладонями по ее спине, и у Клер перехватило дыхание. Ладони его лежали у нее на бедрах, как раз там, где заканчивались трусики, и от них исходило весьма волнующее тепло.

– Да, мне тоже так нравится.

– Кроме того, я никогда до сих пор не уклонялся от драки, когда судьба бросала мне вызов.

Да, у нее тоже сложилось о нем такое впечатление.

– Это я вижу.

– Видишь?

– Ну, на самом деле не очень ясно. Тут довольно темно, знаешь ли.

– Вероятно, оно к лучшему. Если бы я мог тебя видеть, то не в силах был бы контролировать основной инстинкт.

Если честно, то Клер этого не слишком хотела. В смысле, чтобы он держал свои побуждения под контролем. Что ей действительно хотелось, так это чтобы Хотвайер положил свои ладони ей на ягодицы. И это глупо. Действительно глупо. Одно дело – позволить парню доставить тебе удовольствие, совсем другое – предложить ему себя со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Хотела бы она, чтобы секс и в самом деле был тем бездумным занятием, каким считали его основоположники сексуальной революции, жившие несколько десятилетий назад. Но секс был чем-то совсем иным, не тем, что они проповедовали. Во всяком случае, для нее. Даже когда секс оборачивался полным разочарованием, а именно такой был итог всего ее предыдущего сексуального опыта, – Клер все равно испытывала эмоциональную связь с теми, с кем состояла в близких отношениях. И сейчас Клер была бы куда счастливее, если бы этой эмоциональной вовлеченности не было.

– Как тебя зовут? – спросила она, чтобы отвлечься от тех ощущений, что рождало тепло его ладоней.

– Что?

– Я хочу знать твое имя.

– Насколько я помню, Хотвайер. Клер уставилась на него в темноте.

– Я имею в виду твое настоящее имя, дубина.

– Дубина?

– Ага. Еще одно дружеское прозвище.

Он долго молчал, и Клер решила, что ответа не дождется. Когда она уже потеряла надежду, Хотвайер со вздохом произнес:

– Дома меня звали Бретт.

– Мне нравится.

– Почему?

– Потому что это имя тебе подходит.

– Я о другом: почему ты захотела об этом узнать?

– Мы друзья.

– Джози тоже мне друг, но она зовет меня Хотвайер.

– Не хочешь ли ты сказать, что она не знает твоего настоящего имени?

– Нет.

– Тебя беспокоит, что я знаю?

– Нет.

Отчего-то Клер стало хорошо на душе.

– Я рада. – Она почувствовала, что Хотвайер потерся о ее бедро, что означало – как ни меняй тему, опасности их позы это не умаляет. – Я думаю, мне лучше перебраться на диван.

– Мы уже это обсуждали.

Клер помнила. Когда Хотвайер пришел помочь Джозетте и Нитро выполнить их последнюю миссию, Клер предложила Бретту занять ее кровать, но он наотрез отказался. И все же, с учетом ее размера, Клер была куда больше приспособлена к тому, чтобы спать на диване, чем Бретт. Но тогда он постелил на твердый пол матрас и спал на нем.

Диван в номере был даже меньше того, что находился в доме Джозетты.

– У тебя будут ноги свисать. Только до половины поместятся. Ты ведь не низенький.

– Я спал в местах похуже. – Он и тогда так же ответил.

– Но дело в том, что я-то на диване помещаюсь.

– Нет, дело в том, что это у тебя сотрясение, и будь я неладен, если позволю тебе уйти с этой кровати.

– Ты мне не начальник. И нечего надо мной командовать.

– Я вполне мог бы тобой покомандовать, потому что ты не в том состоянии, чтобы мне противостоять.

– Я могу просто передвинуться на другую сторону.

– Не сработает. Кончится все тем, что мы опять окажемся в той же позе, и тогда я даже не знаю, смогу ли с собой справиться.

– И это тебя огорчает, верно?

– Я не мазохист.

Клер тоже не получала извращенного удовольствия от страданий. Если Норен и научила чему-то свою дочь, так это тому, что на мужчин нельзя полагаться. Ни на кого, каким бы надежным он ей ни казался. Но как-то так получилось, что она, Клер, оказалась в одной постели с мужчиной, на которого вполне полагалась. Которому доверила собственную безопасность. Разумеется, отец тоже приложил немало усилий к тому, чтобы Клер усвоила урок. Так почему же с Бреттом она чувствовала себя такой защищенной? Такой безмятежной?

Должно быть, мозги еще не оправились от сотрясения. Поскольку физическая безопасность еще не означает полную безопасность, а он обещал лишь охранять ее жизнь.

– Клер?

– Что?

– Я думаю, тебе надо подвинуться, чтобы я мог отсюда выбраться. – Напряженный голос Бретта говорил сам за себя, и Клер догадывалась, что дело не в том, что она придавила его своей тяжестью.

– Прости. Ты прав, Бретт. Он вздохнул:

– Я бы предпочел называться Хотвайером.

– А мне больше нравится Бретт.

– Только в семье меня зовут Бреттом.

– Ты не хочешь, чтобы я звала тебя по имени? Хотвайер вздохнул. Он знал, что вот-вот сдастся. Увы, он ничего не мог с собой поделать. Но, черт возьми, она обиделась, а он физически страдал, когда женщины обижались. А Клер он просто не мог обидеть.

– Ладно, валяй. Я просто привык к тому, что меня зовут Хотвайером. Это все.

– Спасибо.

– Да не за что.

– Есть за что.

– Отлично. Всегда пожалуйста. – Но она была права. Ей было за что его благодарить.

Только одна женщина за пределами его семьи звала его Бреттом с тех пор, как в восемнадцать лет он ушел служить в армию. И эта женщина была Елена. Он сам попросил ее звать его так. Он хотел слышать, как это имя срывается с ее губ, когда она кончает под ним.

У него еще даже не было настоящего секса с Клер, а он уже чувствовал, что она ему ближе, чем он того хочет. Да к черту все, не стоит об этом!

Не в силах больше ждать ни секунды, пока она с него скатится, Хотвайер приподнял Клер и осторожно передвинул, чтобы ей не было больно.

Он встал с кровати и направился в гостиную. Вряд ли ему снова удастся уснуть. Так что где теперь лежать, значения не имеет.

– Бретт.

Он остановился у двери.

– Что?

– Я хочу встать и принять душ. Я чувствую себя намного лучше.

– Как твоя голова?

– Почти совсем не болит.

– Хорошо.

– Только не думай, что я прошу у тебя разрешения. Я бы все равно это сделала. Просто не хочу, чтобы у тебя создалось впечатление, что ты можешь мной командовать, даже если ты больше и сильнее.

– Я даже не сомневаюсь. Ты женщина решительная, Клер Шарп.

Она вошла в гостиную полчаса спустя. Волосы у нее были еще влажными и темно-рыжими кольцами обрамляли лицо. Она оделась, но лишняя одежда не умалила ее женственной красоты. И в этом явно была его, Хотвайера, вина. Когда он собирал ее вещи, он не мог заставить себя уложить в сумку безразмерные футболки, что она так часто носила. В выдвижном ящике комода он отыскал несколько маек, прихватил двое джинсов и немного белья.

Клер надела бледно-желтый топ на бретельках, который соблазнительно обтягивал ее пышную грудь. Хотвайер даже видел темные ободки сосков. Орган его немедленно ожил при этом зрелище и за пару секунд пришел в полную боевую готовность. Он провел столько времени с Клер, что почти к этому привык. Почти...

– Ты выглядишь так, что я готов тебя съесть, – протянул Хотвайер первое, что пришло ему в голову.

И, видит Бог, так оно и было.

– Спасибо. Обычно я ношу этот топ под другой футболкой, но ты ее не принес. Я... заметила, что бюстгальтеров тоже нет.

– Я собирался быстро. – Отговорка была так себе, но правда состояла в том, что он оставил ее бюстгальтеры там, в доме Джози, действительно не нарочно. – Прости, что забыл.

Клер улыбнулась и слегка пожала плечами.

– Да ладно. Я ничего не имею против того, чтобы одеваться вот так, когда я рядом с тобой... Я хочу сказать, что пока я сижу в номере отеля и никуда не выхожу, это не имеет значения.

Хотвайер был готов взорваться от желания, таким оно было острым и жарким – и все подогрела ее оговорка. И пусть Клер не имела в виду ничего такого, в том состоянии, в котором он сейчас находился, иначе как приглашение к действию воспринять ее слова он не мог. И только путем героических волевых усилий он удержался в кресле.

– Но я была бы тебе очень благодарна, если бы ты смог отвезти меня домой за остальными вещами.

Все его умственные усилия были по-прежнему направлены на подавление основных инстинктов, так что он осмыслил то, что сказала Клер, не раньше чем через пару секунд.

– Чтобы забрать бюстгальтер?

– Именно. Существуют причины, по которым женщины с моим размером груди носят бюстгальтеры; уверяю тебя, это делается не для того, чтобы грудь задорно торчала.

– Неужели неудобно ходить без него?

– Да. И еще я хочу взять кое-какие книги. Тот учебник, по которому мне надо готовиться к первому экзамену. Он лежит на обеденном столе.

– Нет проблем. Давай позавтракаем, и можно ехать.

– Завтрак в номер?

– Еще рано. Они не работают. Я думаю, мы могли бы заехать в блинную по дороге.

Клер опустила глаза и неодобрительно поджала губы. Она явно не принадлежала к той категории женщин, что любят разгуливать полуголыми, как и к тем, кому нравится, когда груди подскакивают при ходьбе.

Жаль, конечно.

– Ты можешь надеть одну из моих рубашек. Тебе она будет велика, но по крайней мере прикроешься.

Глаза Клер радостно заблестели.

– Отлично. Спасибо.

Даже с учетом того, что они заглянули в блинную по дороге, к дому Джозетты они подъехали ранним утром. Клер открыла дверь ключом.

– Ты же оставил сигнализацию в рабочем состоянии, когда заезжал забирать мою одежду?

Хотвайер распахнул дверь и пропустил вперед Клер.

– У меня не было выбора. Полиции пришлось отрезать провод, потому что никто не знал код дезактивации, а тебя спрашивать было бесполезно. Я не хотел оставлять тебя одну надолго, поэтому возиться с сигнализацией не стал.

Клер слышала, что он говорит, но не способна была отреагировать на его слова. Она не могла понять, что происходит. И гостиная, и столовая были в ужасном беспорядке. Все ящики выдвинуты, все перевернуто вверх дном, и даже подушки с дивана были сброшены на пол.

– Это полиция так тут похозяйничала? Хотвайер выругался.

– Нет. Кто-то шарился в доме уже после того, как я заезжал сюда за одеждой.

Клер бросилась в спальню. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Что, если ее медальон снова пропал?

– Клер, куда ты помчалась?

Клер, не обращая внимания на Бретта, распахнула дверь в спальню. Там царил еще больший беспорядок, чем в гостиной и столовой. Постельное белье было разбросано по всей комнате, одежда выброшена из комода на пол. Даже матрас с кровати и тот скинули, и он валялся на полу перевернутым с торчавшими наружу пружинами, а покосившийся каркас кровати сиротливо лежал в углу.

Клер окинула весь этот ужас быстрым взглядом и решительно направилась к комоду. В нем, в нижнем ящике, хранился медальон.

Она порылась внутри, но вскоре поняла, что цепочка и медальон исчезли.

– Нет, только не это, – простонала Клер. Бретт опустил ей руки на плечи.

– Не пропало твое сокровище. Я положил его во внутренний кармашек чемодана, когда собирал твои вещи. Странно, что ты не заметила.

Клер стремительно обернулась к Бретту:

– Откуда ты знал?

– Я не знал, что твой дом снова будет взломан. Клер замахала рукой.

– Я не это имела в виду. Как ты догадался взять мой медальон?

– Клер, для меня не тайна, что ты им дорожишь. Я просто подумал, что ты захочешь иметь его при себе, пока живешь в отеле.

– Потому что ты все равно не собирался меня сюда возвращать?

– Ну, если честно – нет. Во всяком случае, не сразу. Но сейчас это уже не важно.

– Не важно?

– Да. Представь, что ты возвращаешься сюда с работы и... Что, если взломщик был бы все еще в доме?

Клер никогда даже не рассматривала такую возможность.

– Сейчас день. Такое обычно случается ночью. Прости.

– Не волнуйся насчет этого. Я обыщу все вокруг дома. А теперь я хочу, чтобы ты заперлась здесь и ничего не трогала, пока я не разрешу тебе открыть дверь.

– Можно мне с тобой?

Бретт просто пристально на нее посмотрел, и, какой бы упрямой она ни была, сейчас было понятно – он ее переупрямит.

– Ну пожалуйста! Я буду паинькой. Бретт криво усмехнулся в ответ:

– Паинькой – не надо. А то скучно будет.

Сердце Клер билось так сильно, что стук его перебивал даже то послание, что она прочла в ярко-синих глазах Бретта. Она закрыла за ним дверь. Этот парень был просто богом флирта. Он велел ей ничего не трогать, и потому Клер просто стояла посреди комнаты, обхватив себя руками, и... куда уж тут до флирта, она была так потрясена и напугана, что ее всю трясло.

Бретт вернулся через несколько минут. Клер открыла ему дверь трясущимися руками. Она чувствовала страшную слабость.

– Что-нибудь обнаружил?

– Кто бы это ни был, он попал в дом тем же путем, что тот взломщик, который пытался задушить тебя подушкой. Однако он уже ушел.

– То есть?

– Отпечатки ног возле гаражной двери принадлежат мужчине.

– Понятно. Значит, и тот, кто на меня нападал, не был женщиной? – Клер и так была уверена, что на нее напал мужчина.

– Да, и отпечатки подошв такие же, как и те, что были обнаружены после первого взлома.

– Ну, это уже хорошо.

Бретт озадаченно посмотрел на Клер.

– Лучше иметь одного врага, чем двух, верно? – Клер растерянно огляделась. – Зачем он это сделал?

– Он что-то искал. Но работал явно не профессионал. И снова они вернулись на круги своя.

– С чего ты взял? – спросила Клер, почувствовав, как ни странно, искреннее любопытство.

– Он слишком много лишних усилий потратил на то, чтобы отыскать интересующий его предмет. Поиск велся хаотично, не по плану. После себя он оставил разгром. Профессионал не оставляет следов, за исключением тех случаев, когда у него не остается выбора, или когда он хочет оставить невербальное послание, или когда он точно знает, что не будет пойман.

– Возможно, он торопился. Бретт покачал головой.

– Кто бы это ни был, он не понимает, насколько легче поймать преступника, который плохо организует свою работу, чем преступника аккуратного и методичного. Он по всему дому оставил намеки на то, за чем сюда явился.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, размер той вещи, которую он искал. Она явно больше компьютерного диска. Ведь взломщик не стал рыться в местах, где могут поместиться предметы такого размера.

– Ты додумался до этого, пока проверял, нет ли его поблизости?

– Ну да. Я же профессионал.

Глава 7

Клер картинно закатила глаза в ответ на его очередную похвальбу тем, что он называл проверенным профессионализмом.

– И еще ты очень скромный.

– Скромность хороша для слюнтяев. Клер покачала головой и улыбнулась.

– Твои наблюдения, к сожалению, ничего не проясняют насчет того, что конкретно искал наш взломщик.

Хотвайер поморщился.

– Если бы ты могла отложить ликование на пару минут, я был бы весьма тебе обязан за ответ на мой вопрос: что он мог у тебя искать?

– Понятия не имею. – Клер в очередной раз обвела взглядом разгромленную спальню. – Мне все это кажется каким-то нереальным. У меня нет ничего такого, что могло бы кому-то так понадобиться.

– Ты уже говорила, что ни у кого нет повода на тебя нападать. Помнишь?

– И это так.

Бретт как-то странно на нее посмотрел.

– Я просил Джози рассказать о тебе, но она почти ничего не знает о твоем прошлом.

– Она никогда меня не спрашивала.

Клер мастерски научилась избегать любых тем, которые могли бы вывести на исповедь о прошлом. О себе она говорить не любила.

– А мне ты расскажешь?

– Что именно ты хочешь узнать?

– Кто из твоего прошлого может охотиться на тебя сейчас?

– Никто. Я тебе говорила.

– Я знаю, что ты мне говорила, и я знаю, что я вижу. Террористы, которых мы обезвредили, могли бы стремиться причинить зло Джозетте, но обыскивать ее дом им незачем. Особенно сейчас, когда у ФБР есть копии всех ее файлов.

– Но у меня тоже нет ничего, что могло бы кому-то понадобиться.

Хотвайер ничего не сказал, но Клер чувствовала, что дистанция между ними увеличивается, словно разверзается пропасть, словно он ставит барьер между собой и ею. Вдруг он перестал быть тем мужчиной, что подарил ей самое острое наслаждение в жизни. Он стал чужаком – отстраненным, враждебным. Он смотрел на нее с холодной неприязнью.

– Если у тебя все же что-то есть и они этого не нашли, то не потому, что они плохо старались, – сказал он, затем повернулся и вышел из комнаты.

Клер пошла следом. Во-первых, потому, что хотела оценить, насколько большой урон причинен имуществу, а во-вторых, потому, что хотела как-то навести между ними мосты. Она видела, что Хотвайер ей не верит.

Все эти три дня он неустанно и даже страстно ее поддерживал. Теперь, когда этот поток тепла внезапно иссяк, она поняла, как привыкла к нему, в какую сильную зависимость попала. И это испугало Клер сильнее, чем тот давешний душитель.

Комната Джозетты была в относительном порядке по сравнению с тем, во что превратилась спальня Клер. Но это потому, что Джозетта уже успела перевезти вещи в дом Нитро, Кровать была разрыта, и ящики выдвинуты, но на этом все и заканчивалось.

Клер нашла Хотвайера на кухне. Он явно искал какие-то намеки на намерения преступника. По крайней мере Клер решила, что для этого он с такой тщательностью исследует каждый дюйм помещения.

– Нашел что-нибудь? – спросила она.

Он молча пожал плечами, и тишина подействовала на ее нервы, как скребок железом по стеклу.

Клер не пошла за Хотвайером в гараж, а осталась прибираться в гостиной. Ей совсем не нравилось выражение его лица, и встречаться глазами с этим отчужденным взглядом она тоже не хотела.

Хотвайер вошел, когда Клер начала приводить в порядок музыкальный центр.

– Что ты делаешь? – прокурорским тоном спросил Хотвайер.

– Убираю. – Если ее ответ прозвучал так, словно она разговаривала с умственно отсталым, то ее можно простить.

И так было ясно, что она делает.

– Я велел тебе ничего не трогать. Надо вызвать полицию и заявить о взломе.

Привлекать полицию снова? Клер постаралась подавить в себе неприязненное чувство, рожденное этой перспективой.

– Чтобы они понаехали и устроили еще больший беспорядок, рассыпав по всему дому этот свой порошок для снятия отпечатков пальцев? Нет, спасибо.

– Ты не хочешь, чтобы преступника поймали? – Подозрение явственно слышалось в его тоне. Нет, он даже готов был предъявить ей обвинение в пособничестве преступнику.

Клер бросила на Хотвайера злой взгляд:

– Послушай, ты ведь не страдаешь манией преследования? Конечно, я хочу, чтобы его поймали.

– Тогда почему ты не желаешь вызвать полицию? Клер совсем не хотелось озвучивать свои не имеющие рационального объяснения страхи перед полицией. Она и так слишком сильно открылась перед Хотвайером. Она знала, что поступает неразумно, но от старых привычек тяжело избавиться. Она решила применить тактику упреждающего наступления. Все лучше, чем когда тебя отчитывают, словно провинившуюся школьницу.

– Если ты хотел, чтобы сюда прибыла полиция, почему ты не вызвал копов сразу, как только мы увидели, что в доме был посторонний?

– Я хотел сначала все осмотреть сам. – Вот она, эта его легендарная самонадеянность.

– Если у тебя все так хорошо получается, зачем нам вообще их вызывать?

– Потому что чем больше людских ресурсов будет задействовано для поиска злоумышленника, тем больше шансов его поймать. Кроме того, полиция имеет доступ к тем данным, к которым я не имею доступа.

– Какие это данные, например?

– Например, данные об отпечатках пальцев.

– Надо быть настоящим идиотом, чтобы вот так перерыть дом, не надев перчаток.

– Что же, возможно, он и в самом деле идиот. – Взгляд, которым Хотвайер посмотрел на Клер, ясно говорил о том, что он подозревает ее в сокрытии чего-то важного, а то, что она с ним спорила, лишь подтверждало его подозрения. Клер открыла рот и тут же его закрыла. Еще немного – и она окончательно убедит его в своей виновности. Она лишь вздохнула. В любом случае правда была на его стороне. Как бы ни противилась она вызову полицейских, разум подсказывал, что это сделать придется. Клер сказала себе, что должна поступать как взрослая, а не как ребенок, каким когда-то была.

– Отлично. Зови копов. Я беру книги и сажусь учиться на заднем дворе.

Стопка книг, что она оставила на столе, так и осталась лежать на месте, но зато все тетради были разбросаны по полу. Клер опустилась на корточки, чтобы их подобрать, но Хотвайер не дал ей этого сделать, опустив руку ей на плечо.

– Ты понимаешь, что значит «ничего не трогать»?

Клер двинула плечом, освобождаясь от его ладони. Тепло, исходящее от его руки, казалось невыносимым на фоне столь холодного тона.

– А что я должна делать? Стоять по стойке «смирно» в ожидании полицейских? Взлом не такой уж серьезный повод, чтобы копы заторопились. Они могут приехать и через несколько часов, и даже завтра.

– Значит, мы будем ждать до завтра.

Клер раздраженно вздохнула и зло уставилась на Хотвайера.

– Что изменится от того, что я возьму свои книги и тетради?

И снова во взгляде его она увидела недоверие. Недоверие и подозрительность. Что она могла с этим сделать? Топать ногами?

– Я ничего не прячу, черт возьми! – процедила она сквозь зубы.

– Тогда почему ты не хочешь мне помогать?

– Я не пытаюсь помешать твоему расследованию. Я просто реально смотрю на вещи. Я просто знаю, как легко избежать правосудия. – Клер вздохнула. Она понимала, что спорить бессмысленно. Хуже того, она просто поддерживала в Хотвайере подозрения, что что-то скрывает.

Она снова замолчала.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хотвайер.

– Ничего. Я ничего не имела в виду. Звони в полицию.

– Нет. Ты сказала, что знаешь, как легко уйти от правосудия. Ты не хочешь мне пояснить это утверждение?

– Отлично! – выкрикнула Клер, уже доведенная до точки. – Давай предположим, что тот, кто вломился в дом Джозетты и все тут перерыл, был без перчаток. Как это ни неправдоподобно. Ты сам сказал, что он скорее всего новичок. А это значит, преступление у него первое и его отпечатков в базе полиции нет.

– Отпечатки дадут возможность убедиться, что он и тот, кто тебя душил, одно и то же лицо.

– Чтобы в этом убедиться, его нужно для начала поймать, а как это может произойти? Что такого найдут копы, чего ты не нашел?

– Я не знаю. Но ты не можешь исключить возможность того, что его отпечатки в базе данных все же есть и он мог оставить их где-то в доме.

– Даже если он и преступник со стажем, вероятность того, что его отпечатки окажутся в местной базе, ничтожно мала. И с учетом того, с какой скоростью чиновники от правосудия подают данные для объединения баз, то и в общей базе данных их тоже не будет.

– Малый шанс лучше, чем никакого.

– Верно, но давай посчитаем наши шансы. Во-первых, отпечатки должны быть в базе, во-вторых, он должен иметь легальный заработок, чтобы можно было вычислить его координаты. Видишь, насколько ничтожны наши шансы его выследить? Ты знаешь, сколько нераскрытых преступлений остается каждый год?

– Ты об этом тоже в Интернете прочла? – Хотвайер говорил с откровенным сарказмом.

– Нет, я в этом жила. Он мрачно усмехнулся.

– Ну вот, наконец кое-что.

Когда она поняла, что он воспринял ее слова как доказательство того, что в ее прошлом было нечто, что стоило скрывать, ей захотелось застонать от собственной тупости. Но она лишь скрестила руки на груди и вложила в свой взгляд все то раздражение, которое испытывала.

Но Хотвайер оказался безучастен к ее гневу. Он лишь сказал:

– Я сейчас вызову полицию, а пока они не приедут, ты объяснишь мне свои слова и расскажешь, почему у женщины с криминальным прошлым не может быть никаких врагов.

– Я не сказала, что у меня криминальное прошлое. Клер понимала, что отрицать что-либо бессмысленно.

Если Хотвайеру что-то втемяшилось в голову, он не успокоится, пока она не расскажет правду. А может, и правда его не разубедит.

Как и следовало ожидать, в ответ Хотвайер ничего не сказал, а пошел звонить со своего сотового.

Сделав звонок, он вернулся к Клер.

– Полиция будет здесь через час или около того.

– Надеюсь, что «около того» не затянется надолго.

– Давай прогуляемся по парку. Глядишь, свежий воздух поднимет тебе настроение.

– Я ведь должна быть рядом с тобой, верно? Он сжал зубы, и синие глаза его зло блеснули.

– Да.

– Тогда я сомневаюсь, что настроение у меня поднимется.

Он не сказал ни слова до тех пор, пока они не обошли парк по периметру.

– Объясни.

– Что? Теорию, лежащую в основе нано-технологий? Или квантовую физику в доступной терминологии?

– Ни то ни другое, красноречивая моя. – На какое-то мгновение холодное отчуждение сменилось отчаянием, но он вновь поспешил надеть маску прохладного безразличия. – Ты знаешь, что именно меня интересует.

– Ты хочешь знать, насколько близко я знакома с издержками правоохранительной системы?

– Да.

– Когда мы с мамой не жили на улице, а такое случалось только дважды и длилось не слишком долго, – поспешила добавить Клер. Она терпеть не могла, когда ее жалели, и она не хотела, чтобы Хотвайер обрушил на нее свое сочувствие. – Так вот, после смерти отца мы с мамой жили в кварталах с низкой арендной платой за жилье. Там часто бывали взломы. И у соседей, и у нас...

Они никогда не вызывали полицию. Мать бывала слишком пьяна, и Клер не хотела, чтобы чужие вмешивались в их жизнь. Кроме того, ничего действительно ценного у них не было. И она была на сто процентов уверена в том, что копы палец о палец не ударят, чтобы найти взломщиков. Этот первый визит по вызову скорее всего и поставил бы точку в предполагаемом расследовании.