Текст книги "Невербальная коммуникация"

Итак, символ – широкое понятие человеческого мира. Как утверждал Э. Кассирер, известный исследователь символов начала XX в., автор «Философии символических форм», человек есть «животное символическое»: язык, миф, религия, искусство и наука суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его хаос.

1.3. Жест

Важнейшим, универсально распространенным коммуникативным средством является жест, «пластико-пространственная конфигурация телесности, обладающая семиотически артикулированной значимостью»[48]48
  См.: Жест // Постмодернизм. Указ. соч. Интернет-версия.


[Закрыть]. Проще говоря, жест – это любой знак, выразительное движение пальцами, рукой, головой, телом, выражающее эмоцию и сообщающее информацию. А язык жестов – система знаков, осуществляемых условными жестами и используемых для общения наряду с речью или взамен ее. Несмотря на простоту и общеупотребительность этого термина, его использование имеет свою специфику, в первую очередь, связанную с множественностью значений этого понятия. На самом деле мы используем слово «жест» для обозначения подчас самых разных явлений, смысл которых может существенно различаться. Так, выше приведено определение «языка жестов», но, буквально, таким языком можно считать только жестикуляцию глухонемых людей.

Поэтому, например, в лингвистике «языки жестов» – коммуникативные системы, план выражения которых строится не на акустической, а на кинестетической основе (жестикуляторно-мимической). Число структурных единиц в таких языках вполне сопоставимо с числом фонем звукового языка. Доказано, что жестовые языки предшествовали вербальным, а используемые в них жесты и морфологические операции, которым они подвергаются, хранятся в памяти как отдельные сущности[49]49
  См.: Лингвистический энциклопедический словарь/Гл. ред В. Н. Ярцева. М., 1990, с. 153.


[Закрыть]. Но и здесь есть существенное разграничение: прямым аналогом «буквенных» языков может считаться только разговорный жестовый язык на основе пальцевого алфавита. В настоящее время в мире существует более 40 таких алфавитов и систем (включая изображения цифр). При этом, хотя есть системы, где действуют обе руки, в большинстве таких «азбук» используется одна. Считается, что это более удобно – вторая рука свободна для других действий. В то же время существуют знаковые языки глухонемых, где в отличие от пальцевых алфавитов жестами передаются не звуки речи, а целые понятия.

Краткое описание особенностей общения при помощи жестов у глухих здесь приводится только для того, чтобы подчеркнуть громадное значение руки в социальном взаимодействии людей. Как подчеркивал еще философ Ф. Бэкон, «так же, как язык, говорит уху, так и жест говорит глазу». Коммуникативные возможности «говорящих рук» (а вслед за ними и других выразительных движений – мимики, пантомимики и пр.) являются основой невербального общения как такового. Из языка жестов для глухих логично вытекают как различные искусственные языки жестов (например, спортивных арбитров), так и практика обмена сообщениями при помощи жестов у всех людей.

Особенностью искусственных языков жестов (иногда их еще называют альтернативными, или профессиональными) является однозначность используемых жестов – каждый имеет строго закрепленное значение. С одной стороны, это делает их экономичными и универсальными – позволяет общаться людям разных языковых культур («жесты для всех») и в ситуациях, когда распространение звука ограниченно (шум, удаленность партнеров и др.), а также быстро, почти мгновенно передавать объемное по смыслу сообщение. С другой стороны, возможна и некоторая уникальность жестовых языков – сообщения «не для всех». Значения их знает только узкий круг посвященных. Первыми языками жестов пользуются, например, операторы строительных кранов, водители или уже упоминавшиеся спортивные арбитры, причем отметим, что в разных видах спорта жесты и их трактовка различны. В качестве иллюстрации вторых можно привести языки жестов брокеров, карточных игроков, крупье, а также спортсменов в командных видах спорта, когда разыгрывающий игрок показывает членам своей команды жест, обозначающий комбинацию, которую он предлагает осуществить. Аналогичные жесты используются в преступных сообществах, воровской среде, а также в российских тюрьмах. С «ручным жаргоном» сталкивается любой человек, впервые попавший в КПЗ. В «тайных» языках тюремных жестов наиболее распространены пальцевые жесты, которые выполняются полуопущенной рукой. Это обеспечивает незаметность жестов для непосвященных наблюдателей. Особое значение имеет положение большого пальца, от него зависит смысл передаваемой информации.

Вот, некоторые из подобных жестов. Рука опущена, два пальца (указательный и средний) сжаты и вытянуты вниз, остальные плотно прижаты к ладони – значение: обманывать, «форшмачить» (на тюремном жаргоне). Рука полуопущена, ладонь раскрыта, согнутый большой палец прижат к ладони, указательный и средний палец скрещены – значение: нести вздор, обманывать, «крутить динамо». Рука опущена, сжата почти в кулак с оттопыренным указательным пальцем – значение: изнасиловать, «отшкворить». Рука опущена, ладонь раскрыта, большой и указательный палец соединены в кольцо, демонстрируется тыльной стороной – значение: совершить акт мужеложества, «опустить» и т. п.[50]50
  Подробнее см.: Язык жестов/Сост. А. Мельник. М., 2003. С. 378–384.


[Закрыть]. Надо заметить, что описанные жесты не являются единственно возможными, уголовная среда постоянно порождает новые жесты-знаки. Как и любая другая, знаковая система жестов постоянно меняется. Но «ручная „феня“» изначально предназначена для передачи информации только «своим», поэтому всячески охраняется от непосвященных. С другой стороны, она копируется молодежью, не принадлежащей к этой среде, и тем самым получает свое распространение на «свободе» и носит ярко выраженный антисоциальный характер. Ее неосторожное, бездумное или явно провоцирующее употребление может привести к серьезным конфликтам и поступкам, которые впоследствии могут быть квалифицированы как уголовные преступления.

Приведенные примеры хорошо иллюстрируют знаковую природу жестов и их роль в социальном взаимодействии людей. Однако для невербальной коммуникации первостепенное значение имеет все же не специфическая, а обыденная жестикуляция людей в процессе общения и использование некоторых общеупотребительных жестов. Существует много классификаций жестов. Среди них те, в которых жесты рассматриваются как показатели личностных особенностей человека и его общения. Выделяют, например, коммуникативные жесты: угрозы; приветствия и прощания; привлечения внимания, подзывающие, приглашающие, указывающие, запрещающие; дразнящие и оскорбительные; утвердительные, вопросительные, отрицательные, выражающие благодарность или примирение; означающие готовность, конец работы, победу и т. д. Перечисленные жесты понятны без речевого контекста и имеют собственное значение в общении.

Есть еще описательно-изобразительные, подчеркивающие жесты. Они, как правило, сопровождают речь и вне ее теряют смысл. Третья группа – это модальные жесты. Они выражают оценку, отношение к предметам, людям, явлениям, окружающей среде: жесты одобрения, неудовольствия, иронии, недоверия; передающие неуверенность, незнание, страдание, раздумье, сосредоточенность или растерянность, смятение, подавленность, разочарование, отвращение, радость, восторг, удивление. Такие жесты выражают также и общую «тональность» общения: возвышенное, нейтрально-обиходное, фамильярное, вульгарное[51]51
  См.: Лабунская В. А. Невербальное поведение. Ростов, 1986.


[Закрыть]. Но в непосредственно наблюдаемом поведении бывает непросто классифицировать тот или иной демонстрируемый жест: мы видим всю экспрессию сразу. И любое простое разделение (отпечатки прошлого – реакция момента; жест для партнера – аутокоммуникация; произвольная экспрессия – неосознанная «выдача себя», свое – заимствованное и пр.) практически всегда условно.

Тем не менее, человек, формируясь как личность в конкретной социальной среде, усваивает характерные способы жестикуляции, правила применения и прочтения. При этом наш язык жестов является результатом в равной степени инстинктов, интуиции, подражания и обучения. В итоге навыки владения таким «языком», а также сила и частота жестикуляции определяются во многом культурными и групповыми нормами[52]52
  См.: Социальная психология. Словарь/Под ред М. Ю. Кондратьева. М., 2005. С. 46–47.


[Закрыть]. Так, например, английский психолог М. Аргайл, изучавший во время своего кругосветного путешествия языки жестов, установил, что в среднем на протяжении часового разговора финн использует жестикуляцию один раз, итальянец – 80, француз – 120, а мексиканец – 180 раз[53]53
  Цит. по: Щекин Г. В. Визуальная психодиагностика и ее методы: познание людей по их внешнему облику. Метод. пособие. Ч. 1. Киев, 1990. С. 81.


[Закрыть].

Исследователи на основе наблюдения и изучения жестикуляции людей выделяют несколько способов соотношения невербального поведения и речи. Экспрессивные движения людей, все они в широком смысле жесты, могут: означать то же, что речь; означать нечто, что противоречит содержанию высказывания; предвосхищать сообщения, переданные вербальным сообщением; акцентировать ту или иную часть речевого сообщения; демонстрируют более глубинные аспекты взаимодействия, чем данное вербальное высказывание; структурировать контакт между собеседниками и регулировать поток речи; заменять отдельное слово или фразу; с опозданием (например, для лучшего понимания) дублировать содержание словесного сообщения; а также заполнять паузы, периоды молчания[54]54
  См.: Язык жестов/Сост. А. Мельник. М., 2003. С.41.


[Закрыть].

В языке жестов, употребляемых в повседневном общении, выделяют два типа жестовых семиотических систем: жесты-знаки – преднамеренно воспроизводимые движения или положения рук, тела и головы, рассчитанные на чье-либо восприятие и предназначенные для передачи информации; и жесты-сигналы, которые непроизвольны, неосознанны и в основном не рассчитаны на чье-либо восприятие, хотя и имеют важное значение для опытных наблюдателей. Именно последним и посвящено большинство специализированных научно-популярных книг[55]55
  См.: например: Рюкле X. Ваше тайное оружие в общении: мимика, жест, движение. М., 1996; Дюкенджиев Е. Бионические аспекты бизнеса. М., 1995; Фаст Д. Язык тела. М., 1997; Ниренберг Д., Калеро Г. Невербальная коммуникация: составляющие жестов. М., 1993; Ламберт Д. Язык тела: мини-энциклопедия. М., 2001.


[Закрыть]. В них можно найти описание и толкование многочисленных жестов. Каждый профессионал, чья деятельность непосредственно связана с общением, обязательно должен иметь подобную литературу в своей личной библиотеке. Однако нельзя не предостеречь от поспешного применения почерпнутой информации на практике. Процесс невербальной коммуникации более сложен, чем обычная наблюдательность и толкование выразительных движений. Во многом он зависит и от особенностей их восприятия.

Все исследователи и интерпретаторы отмечают национально-культурную специфику использования жестов-знаков. Например, вытянутая вперед рука с поднятым вверх большим пальцем в древнеримской традиции означает требование сохранить гладиатору жизнь, в современной западноевропейской – адресует проезжающему автомобилисту просьбу взять в попутчики, в восточнославянской – восхищение, похвалу, а также сообщение, что все в порядке («все хорошо»), в азиатской (Бангладеш) – желание поразвлечься с женщиной, в африканской (Нигерия) – оскорбление и т. д.

В настоящий момент исследователями накоплен большой материал о национально или культурно обусловленных особенностях языка жестов[56]56
  См., например: Фоли Д. Энциклопедия знаков и символов. М., 1998.


[Закрыть], что, на наш взгляд, только подтверждает древность такого коммуникативного средства, как жест. А национальные различия в толковании одинаковых (похожих) жестов и наличие специфических, присущих только какой-либо одной социокультурной общности в некотором роде аналогичны факту существования многочисленных вербальных языков. Однако существует и немало жестов, которые можно считать общеупотребительными, т. е. понятными и используемыми в достаточно больших ареалах своего распространения независимо от национальности или культуры. В отличие от жестов-знаков и жестов-сигналов, это так называемые жесты-символы. Выше уже указывалась специфика и различия понятий «знак» и «символ», поэтому здесь ограничимся только примерами.

Одним из таких и, пожалуй, самых известных символов является жест «виктории» (победы) – два пальца, указательный и средний, в виде вилки или латинской буквы «ν», вытянуты вверх, ладонь с остальными прижатыми пальцами повернута «от себя». Но мало кто знает, что аналогичный жест, но ладонью «к себе» имеет совсем другие, сексуально окрашенные значения. В одних социальных группах это может означать и приглашение к сексу, и удовлетворение от него, а в других – сексуальное оскорбление. Особое распространение этот жест получил в движении «хиппи», в котором он приобрел статус «символа» и означал концептуальный лозунг движения «Свобода сексу!» («Не война, а любовь!»). В то время на концертах американской рок-музыки большинство аудитории составляли именно «хиппи» и этот жест часто использовался. А впоследствии был перенят в других странах. Поэтому сейчас он также используется поклонниками современной музыки (в том числе российскими), причем независимо от ее жанра и направления, как жест одобрения и восторга. Большинство его использующих даже не знает истинного, первоначального значения этого жеста.

Другим известным, но имеющим явную негативную окраску, жестом-символом является «вскинутая вверх правая рука» (ладонь открыта, пальцы сжаты). Вообще-то, это просто знак приветствия. Но после активного использования этого жеста нацистами, он получил значения символа и, так же как и другая фашистская символика, категорически запрещен во многих странах мира. Однако этот жест-символ используется и в современности – неонацистами, более того, фактически он в некотором роде является их «визитной карточкой». Совсем недавно, в декабре 2005 г., публичное использование этого жеста вызвало жесточайшую критику мировой общественностью. Скандальный поступок совершил П. Ди Канио, капитан итальянского футбольного клуба «Лацио». Перед матчем с «Ювентусом» он приветствовал своих болельщиков вскинутой правой рукой.

Жест многие наблюдатели сочли фашистским приветствием. Многие европейские политики, футболисты, а также лидеры еврейских организаций настаивают, что это не случайный жест – знаменитый футболист уже дважды в течение года оказывался в центре такого же скандала. Известно также, что он пользуется особой популярностью среди группировок молодежи с праворадикальными взглядами, а на его руке вытатуировано слово Dux, явная аллюзия на слово Duce, «Вождь», официальный титул Муссолини. Еврейские организации выступили с заявлением, что подадут на Ди Канио в суд, а Президент ФИФА потребовал, чтобы игроков, совершающих подобные жесты, пожизненно отстраняли от футбола. На футболиста был наложен штраф 10 тыс. евро и запрет участвовать в нескольких играх[57]57
  См.: Газета, 2005. 23 дек.


[Закрыть].

Есть и другие жесты-символы, которые способны самостоятельно передавать сообщение (но нередко сопровождают речь). Например, сжатый кулак правой согнутой на уровне головы руки. Этот жест использовался в немецком антифашистском движении «Рот фронт», в частности, его лидером Э. Тельманом как символ единения в своей борьбе. В этом качестве стал всеобщим символом национально-освободительного движения левого толка и получил широкое распространение. Позднее его широко использовали в Латинской Америке, например, Э. Че Гевара, Ф. Кастро и другие известные персоны. Существование таких общеупотребительных жестов-символов, их заимствование, подражание и распространение по миру также аналогично заимствованиям и распространению слов из одного языка во многие другие.

Но есть жесты, которые по сути, не являясь символами, все-таки нечто символизируют. Такие символизирующие жесты достаточно распространены. Например, мы часто «держим сжатыми кулаки» за успех другого, близкого нам человека. Очевидно, что значение этого жеста чисто символическое, подчас он даже не адресован какому-либо непосредственному наблюдателю. Часто, особенно детьми, используется жест «скрещенные пальцы», символизирующий «снятие ответственности за вранье» (возможность лжи, ее допустимость). Этот жест стараются не показывать тому, кому говорят неправду, но он может быть видим другими наблюдателями. Еще пример всем известного символизирующего жеста – «бросание перчатки» как реакция на оскорбление, вызов на дуэль. Сейчас этот жест-поступок за упразднением дуэлей практически устарел. Но его производные так или иначе дожили до наших дней. А само понятие, по крайней мере, в образном, метафорическом значении отнюдь не утратило свой смысл.

Символизирующие жесты, но уже несколько в другом аспекте, часто можно наблюдать, например, у спортсменов самых разных видов спорта. Это происходит тогда, когда спортсмен достигает локального или окончательного успеха. Испытывая «бурю» эмоций, стремясь их выразить, разделить с партнерами и болельщиками, он демонстрирует какой-либо жест или даже целую серию, комплекс разнообразных жестов. С одной стороны, такая экспрессия, обладая ярко выраженной личностной индивидуальностью, означает именно переполненность положительными чувствами, но с другой – она очевидно ориентирована на воспринимающих (все-таки спорт в первую очередь зрелище), т. е. носит коммуникативный характер, и, как правило, так или иначе понятна зрителям. Поэтому такого рода индивидуализированные жесты не являются знаками победы, они, скорее, знаки восторга, «бури» чувств, а победу (или локальный успех) они именно символизируют. Позже некоторые из таких жестов, наиболее выразительные и удачные, находят своих подражателей и тиражируются.

Язык жестов, как уже отмечалось, вообще широко распространен в спорте. Можно даже сказать, что сегодня спортсмены являются своеобразными «законодателями моды» в жестовом языке. Они употребляют, изобретают (спонтанно или расчетливо) и вводят в оборот все новые и новые жесты (а также отличительные, стилевые черты внешности). Особенно это характерно для футбола. Порой топ-футболисты разных клубов во всем мире после забитого гола демонстрируют целые пантомимические мини-спектакли, часто специально подготовленные заранее. Экспрессивные «празднования» успеха в спорте еще раз демонстрируют многозначность самого понятия «жест» – это не только рука, то или иное ее положение. Жест здесь и движения руками (например, вскидывание вверх с вытянутыми одним или двумя пальцами, либо движение кулаком снизу вверх и т. п.); и проявления мимики, пантомимики, целого комплекса экспрессивных движений (победный клич, срывание и размахивание майкой, имитация ныряния «рыбкой», пробежки и прыжки и даже целые танцевальные па). Жестом является также и все, порой длительное поведение радующегося спортсмена в своей совокупности.

Примерно так и трактовали жест представители символического интеракционизма (см. предыдущий раздел). Жест для них – это определенные действия человека, в т. ч. его вербальные высказывания, имеющие характер акта символического взаимодействия. Многие современные специалисты также считают, что даже самые обычные, бытовые жесты являются довольно глубокими символами. Например: жест запрещающий как бы что-то перечеркивает или выстраивает преграду; разводя руками в недоумении, мы их оставляем без внятной направленности – они как бы «не знают», что тут можно сделать, и т. д.[58]58
  См.: Кроль Л. М., Михайлова Е. Л. Человек-оркестр: микроструктура общения. М., 1993. С. 24.


[Закрыть]. Но в быту на такой символичности человек, как правило, глубоко не концентрируется, воспринимая и трактуя различные жесты все-таки в своем привычном, «поверхностном» значении. Таким образом, отмечая значение, которое сыграла эта теоретическая концепция в развитии понятий жест, социальное взаимодействие и др., а также ее влияние на понимание и изучение невербальной коммуникации, отметим, что современные исследователи все же не разделяют присущий интеракционистам пансимволизм (видеть символизм во всех поступках человека и придавать символичности сверх-значение) и классифицируют жесты на знаки, сигналы и символы.

Тем не менее, во многом под их влиянием окончательно оформилось такое важное понятие, как жест коммуникативный. Как правило, это средство более высокого уровня коммуникации, а именно мета-коммуникации. В отличие от жеста как экспрессивного (телесного) проявления и как средства невербальной коммуникации, это понятие характеризует поступок человека (или целую серию поступков), рассчитанный на его смысловое восприятие и интерпретацию другим человеком или группой лиц. Например, публикация в печатном издании открытого письма (обращения) какой-либо организации либо отдельной публичной персоны – это коммуникативный жест. В определенном смысле символизирующим или коммуникативным жестом можно считать сам факт публикации скандальных «датских карикатур» (особенно с учетом продолжительности их публикации в нескольких номерах издания, разделенных временным интервалом). И уж тем более очевидным коммуникативным жестом стала их перепечатка в ряде других европейских изданий. (Но подробнее на «датских карикатурах» остановимся ниже, в другом разделе пособия).

Такое разнообразие смыслов, которое человек вкладывает в понятие «жест», заставляет задуматься о его психологии, т. е. о его внутреннем, психическом значении. Известно, что решающая роль в становлении сознания человека, развитии его мышления отводится «слову», «речи» или «второй сигнальной системе» по И. П. Павлову. И это, безусловно, справедливо. Однако и роль «жеста», как в некотором роде альтернативу «слову», здесь нельзя недооценивать. И хотя считается, что качественный скачок в развитии – овладение речью – автоматически перевел «первичную» несловесную коммуникацию в разряд дополнительного, вспомогательного средства общения, как более «примитивное» и ограниченное в возможностях, но развитие вербального общения, и многие как бы забывают об этом, неизбежно оказало влияние и на совершенствование неречевых коммуникативных средств, которые сегодня далеко не так примитивны как в доречевой период. А приведенные выше примеры это хорошо иллюстрируют. Кроме того, что есть словесно-логическое мышление, считающееся его высшей формой, есть и наглядно-образное мышление, которое в обыденной жизни играет не менее значимую роль. Поэтому исследователи обращаются к невербальному «информационному каналу», пытаясь определить его значение и описать базовые элементы.

В качестве одного из таких можно привести Михаила Чехова, известного русского актера начала XX в. В своих попытках изучить и объяснить природу сценического действия, чтобы в совершенстве овладеть им, он активно изучал философию и психологию[59]59
  См.: Чехов М. А… Об искусстве актера/Литературное наследие. Т. 2, М., 1986.


[Закрыть]. М. Чехов считал, что существует род движений, жестов, отличных от натуралистических и относящихся к ним, как общее к частному. Из них, как из источника, происходят все характерные, частные жесты. В повседневной жизни мы не пользуемся общими жестами, но они живут в каждом из нас как прообразы наших физических, бытовых жестов. «Они стоят за ними (как и за словами нашей речи), давая им смысл, силу и выразительность. В них невидимо жестикулирует наша душа. Это – „психологические жесты“»[60]60
  Цит. по: Кроль Л. М., Михайлова Е. Л… Человек-оркестр: микроструктура общения. М., 1993. С. 27.


[Закрыть].

Вдумайтесь, например, в человеческую речь, что происходит в нас, когда мы говорим или слышим такие выражения как: «прийти к заключению», «коснуться проблемы», «порвать отношения», «схватить идею», «ускользнуть от ответственности», «впасть в отчаяние», «поставить вопрос» и т. п. О чем говорят все эти глаголы? О жестах, определенных и ясных. И мы совершаем в душе эти жесты, скрытые в словесных выражениях. Самое интересное, что описать словами эти общие, внутренние психологические жесты (впрочем, как порой и некоторые частные) или суть чьего-то, основанного на них, «коммуникативного почерка» очень трудно – слов не хватает либо они не совсем точно, не полно передают заключенное в таких жестах содержание. Иногда даже легче их просто изобразить, показать «образно» рисунком или пантомимой.

Вот почему современные масс-медиа, добиваясь определенной эффективности своего воздействия, довольно часто и прибегают к наглядным образам – изобразительным (невербальным) коммуникативным элементам. И это не только телевидение, которое в принципе основано на визуальных образах, но и обычные печатные СМИ, обязательно снабжающие тексты своих публикаций разного рода «картинками». Чаще всего они не просто иллюстрируют текст, а именно задают нужное русло его интерпретации. На них читатель в первую очередь концентрирует свое внимание и через их посредство воспринимает также и нечто важное, что по разным причинам не высказано словами. И как «в драматической борьбе немого и звукового кино, так и в соотношении вербальной и невербальной коммуникации выигрыш коммуникации на уровне значений оборачивается порой проигрышем коммуникации на уровне смыслов»[61]61
  Фейгенберг Е. И., Асмолов А. Г. Культурно-историческая концепция и возможности использования невербальной коммуникации в восстановительном воспитании личности/Вопросы психологии, № 6, 1994. С.77.


[Закрыть].

Лучшим воплощением невербального общения до сих пор являются произведения театрального и художественного творчества, которые, с одной стороны, «насквозь пронизаны» несловесными знаками, жестами и символами, а с другой – на их основе изобретают все новые и новые «пластические» языки, «языки искусства», осваиваемые впоследствии и всем человечеством. Возьмем для примера известные картины русских художников А. Иванова «Явление Христа народу» и А. Сурикова «Боярыня Морозова». Обе наполняются важнейшим динамическим смыслом, концентрируясь вокруг жестов-символов, особо значимых в истории христианской религии. Смысловой центр первой – благословляющий Иисуса жест Иоанна Крестителя, а второй – поднятая в двуперстие рука боярыни. Именно эти жесты задают канву интерпретации картин и без всяких слов многое сообщают зрителям, вызывая у них разнообразные ассоциации и освежая в памяти большой объем информации, можно даже сказать, целые пласты человеческой истории. Эти картины – «содержательнейший „текст“, в которых каждая „фраза-фигура“, каждое „слово-деталь“ и каждый „мазок-звук“ играют особую роль, понятную только при внимательном специальном изучении. А без познания всей семиотики данного „текста“ мы просто скользим глазами по поверхности»[62]62
  Горелов И. Н., Енгалычев В. Ф. Безмолвный мысли знак. М., 1991. С. 92.


[Закрыть].

Заслуга активного внедрения в «текст» картины разнообразных жестов для лучшего восприятия общего замысла принадлежит художникам Возрождения. Многие картины того времени целиком построены на сложной игре жестов и взглядов: «Тайная вечеря», «Бахус» Леонардо Да Винчи; «Мадонна дель Импонната» (Мадонна с завесой), «Афинская школа» Рафаэля и др. Их смысловые находки были такими впечатляющими, что сразу породили многочисленных подражателей, в результате чего отдельные жесты и позы даже превратились в художественные клише. С другой стороны, настоящие творцы (Босх, Дюрер, Рембрандт, Пикассо и др.) всегда находили особые способы художественного выражения и жесты, новые каждый для своего времени, наполненные глубочайшим смыслом и палитрой душевных движений. Отклик же на них возникает только при умении «войти в их систему», принять новый и непростой «язык искусства». Неудивительно поэтому, что разработка проблемы индивидуальной (невербальной) выразительности как психологического обобщения проводилась, главным образом, теоретиками искусства, где актуальна была задача воплощения концентрированной, очищенной от случайного экспрессии.

По мнению некоторых из них, например, С. Эйзенштейна, невербальный видеоряд должен рассматриваться «не как изображение, а как раздражитель, производящий ассоциации, вызывающий достройку воображением чрезвычайно активную работу чувства». Вот почему, теоретики искусства (например, такие как Ж. Деррида, А. Арто) считали, что «обращаясь к языку самой жизни», нам следует обрести «речь, существующую до слов». Безусловно, речь не идет о том, чтобы вовсе «подавить слово в искусстве», но лишь о том, чтобы изменить его предназначение. Искусство может «силой вырвать у речи возможность распространиться за пределы слов, развиться в пространстве». Здесь включается – помимо слышимого языка звуков – зримый язык объектов, движений, положений, жестов, – однако «лишь при том условии, что их смысл, внешний вид, сочетания продолжены до тех пор, пока они не превратятся в знаки». Таким образом, ориентация искусства на парадигму жеста «высвобождает тот подавленный жест, который таится в недрах всякого слова»[63]63
  Все цитаты приводятся по: Постмодернизм. Энциклопедия./ Сост. А. А. Грицианов, М. А. Можейко. Минск, 2001. Интернет-версия. Подробнее об идеях А. Арто и Ж. Деррида, их подходе к проблеме вербальное – невербальное см: Современное зарубежное литературоведение: концепции, школы, термины/Энциклопедический справочник. М., 1996.


[Закрыть].

Однако каким бы важным ни было научно-теоретическое осмысление понятия «жеста» как важнейшего средства невербальной коммуникации и изучение его природы, функций и значения, в контексте настоящей работы на первое место выходит все-таки практическое употребление жестов, особенно когда такие случаи становятся конфликтными в быту и требуют той или иной правовой оценки. Известно, что жестом можно оскорбить, пожалуй, даже сильнее, чем словом. Причем часто унизительный, оскорбительный характер слов выражается не буквально, а намеком, т. е. пониманием по догадке. Намек же не может оскорблять, унижать, порочить, так как нельзя установить, был ли намек понят, была ли догадка. А вот если намек выражается жестом, если этот жест неприличен и жестикулирующий имеет цель унизить адресата, то речь идет об оскорблении[64]64
  Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы/Под ред. М. В. Горбаневского. М., 2004. С. 29.


[Закрыть]. Статья 130 УК РФ предусматривает ответственность за оскорбление, выраженное в неприличной форме. Неприличной следует считать циничную, противоречащую нравственным нормам, правилам поведения в обществе форму унизительного обращения с человеком. Оскорбление может быть нанесено устно, письменно и путем различных действий (пощечина, плевок, непристойный жест и т. д.)[65]65
  См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Отв. ред. В. М. Лебедев. М., 2002. С.295.


[Закрыть].

Неприличных, оскорбительных жестов существует немало. Большинство из них носят характер сексуального оскорбления. Многие – производные от тюремного «языка жестов», некоторые приводились выше. Однако в современной российской социокультурной среде наиболее употребительными являются два по сути непристойных жеста. Наиболее распространенным, имеющим древние корни, является фаллический символ – «показ руки до локтя» (рука сжата в кулак, а другая ложится ей на локоть, в некоторых случаях – на плечо). Существуют разные варианты, степени интенсивности и направленности этого жеста – прямо, в сторону или по диагонали, а также сопровождение двигательными (имитирующими половой акт) действиями. Но в любой форме – это жест оскорбительный. Выражаясь мягко, он означает «чтоб тебя» или «вот я тебя».

Необходимо отметить, что в нашей стране этот жест применяется так часто и так широко, что в некотором роде превратился в истертый штамп обсценной лексики, выраженной невербально, и порой используется либо метафорически, либо машинально, по привычке или чисто символически без явного желания оскорбить. Более того, в некоторых бытовых случаях является проявлением слабости, неуверенности в себе его производящего. По распространенным обыденным представлениям: человек грозит другому подобным жестом, не имея достаточно внутренней силы и убедительности, чтобы ответить на собственное унижение физическим воздействием или, по крайней мере, выразить ответное оскорбление вербально.

А вот другой оскорбительный жест – демонстрация среднего пальца (также фаллический символ), хотя и имеет древнейшую, двухтысячелетнюю историю, вошел в обиход у нас сравнительно недавно. И активно используется в стране от силы лет 10–15, в основном, под влиянием американских фильмов и в качестве подражания им. С этим жестом – обратная ситуация. Частое употребления этого жеста в Америке, например калифорнийскими таксистами, привело к тому, что там он практически утратил оскорбительный характер и порой символизирует неудачу, а также стал знаком разочарования. Но за счет своей новизны и даже определенной популярности в нашей стране это жест сохранил свой оскорбительный характер, и часто вызывает ответную, эмоциональную и агрессивную реакцию адресата.