Текст книги "Кобелек"

19

В столовых совершенно подсознательно Базаргуль искала глазами того самого парня, который чуть не задавил ее в первый день. Чаще всего она приходила именно в ту, которая была ближе к офису ее начальства. В которой готовили его любимую лазанью. Но он не появлялся.

Вечера надо было чем-то занять. Просто смотреть фильмы, как оказалось, не вариант, потому что тогда сон вообще не шёл. Где-то в полночь она шла за коробкой «Ночного дожора», тайком проносила к себе и синеманочь длилась до утра. Лучший вариант во всех отношениях был час-два постучать мячом ракеткой.

Однажды около соседней стеночки появился он. В шортах и обтягивающей футболке. Тот самый парень, который чуть не переехал Базаргуль на своем тракторе и угостил лазаньей в её самый первый день на базе. Было неудобно бежать к нему здороваться. Он тоже сделал вид, что никого не видит. Так молча они и разошлись каждый в свою раздевалку.

Он стал появляться на корте почти каждый вечер. Базаргуль исподтишка подглядывала за ним. Ей нравилось его спортивное тело, бицепсы на руках и кубики пресса. В тот далёкий день это всё было не особо заметно под свободной джинсовой рубашкой. Правда, движения его были больше по – медвежьи неуклюжими. Белая футболка, шорты и носки фирмы Принц выглядели новенькими. То же название было отпечатано на струнах ракетки, которую он доставал из чёрного чехла. Когда-то и у Базаргуль была такая, только Хэдовская. Позже, когда у неё появилось понимание того, что нужно для комфортной игры, она подобрала себе другую, легче, а рукоятку в обхвате поменьше. Для неё надо было отдельно выбрать струны и отдать, чтобы их натянули. Чехол к ней в наборе не шёл. Стенка после таких моментов изучения соседа по корту начинала нагло обыгрывать и один раз даже попала мячом в лицо. Стало очень больно, но больше досадно. Тут Базаргуль почувствовала, что её руки от лица кто-то убирает. Открыла глаза и увидела огромного мужчину с синими глазами прямо перед собой.

– Как Вы умудрились до сих пор выжить? – чуть насмешливо спросил он.

– Не знаю, – растерялась она.

– Сильно попал?

– Уже проходит.

– Может, сыграем партию? Только я плохо играю.

– Если не убьёте меня, я уже буду рада! – совершенно искренне сказала она.

– Кстати, я Кайрат.

– Базаргуль.

– Очень приятно. Приём? Подача?

– Подача.

– Хорошо, тогда я пойду на ту сторону, если не возражаете.

– Ни в коем случае.

Партия получилась скучная, почти без розыгрышей. Но Базаргуль охватило какое-то волнение. За счетом она не следила. Кайрат сказал, что шесть-три в его пользу. Может, это было и так. Но жать его большую горячую руку было приятно.

– С Вами интересно играть! Вы ужинаете после игры?

– Обязательно.

– Не против моей компании?

– Наоборот буду рада!

– Отлично! Тогда до встречи у входа в сектор.

Базаргуль обычно наспех переодевалась и шла к себе принимать душ. И уж тем более не брала с собой на теннис косметику. Её охватила паника.

– Спокойно, – сказала она себе. – Кайрат меня видел лохматую, всю раскрасневшуюся от игры уже раз пять точно, если не больше. Зато не надо расфуфыриваться как тогда на день рождения Руслана. Всё естественно. Хотя, в душ лучше всё-таки зайти.

Вытираться пришлось бумажными полотенцами, и досушиваться феном. Размазанный карандаш вытереть просто рукой, а остатки растушевать пальцем по верхнему веку. Когда она вышла, он скучал у женской раздевалки.

– А вот и Вы!

– Долго ждали?

– Ну, если сравнить со временем разложения пластика, то не очень, – улыбнулся он.

– А сколько он разлагается?

– Пакетик – лет сто. Бутылка под химию – все пятьсот.

– Простите.

– Ничего страшного. У нас тут можно покушать в любое время.

– В крайнем случае, всегда есть «Ночной дожор».

– А Вы знаток, я смотрю.

– А то!

– В пятую пойдём?

– Я там редко бываю.

– Да, я Вас ни разу там не видел.

– А Вы там кушаете?

– Я обычно дома ем.

– А в комнаты разве можно носить еду?

– Я живу в доме.

– С семьёй?

Кайрата передёрнуло.

– Нет. С чего Вы взяли?

– Я думала, что в домах живут семьями.

– Нет, один.

– Здорово.

– Здорово, что один?

– Здорово, что в доме. С крышей. Под звёздами. И есть повод бывать на улице.

– На какой улице? – засмеялся Кайрат. – Мы же в пустыне.

– Точно, – улыбнулась Базаргуль. – Под солнцем. На воздухе, одним словом.

– Вы откуда приезжаете?

– Из Алматы.

– Вот мы и пришли. Предлагаю взять гуляш. Он тут необычный.

Базаргуль сняла с плеча сумку с формой и ракеткой на стул и пошла за разносом. Гуляш оказался вкусный, но слишком тяжёлый. Она привыкла после спорта кушать коже. Одновременно утоляя жажду и легко наедаясь. А тут она по привычке съела всю порцию, от чего срочно нужна была тележка, чтобы транспортировать её с вещами в комнату. После еды Кайрат попрощался и ушёл. Базаргуль добиралась одна по почти незнакомой части базы с противоречивыми ощущениями.

До отъезда получилось сыграть только ещё один раз. Зато Базарнуль предложила пойти в казахскую столовую. Но Кайрат сказал, что у него дела и ушёл. Она решила выкинуть эту историю из головы. Но это не получалось. Она вспоминала его слова, глаза, его руки по дороге в Алматы. Ей казалось, что очень нужна ему, раз он появился на корте. Может быть, Кайрат увидел её, когда был в тренажёрном зале? Тогда почему сторонился её? Не пришёл проводить и вообще держался на расстоянии? Все эти мысли мучали её, не давая ответов.

20

В этот отпуск в июне Базаргуль поехала к бабушке в Павлодар. Бабуля давно звала к себе. Ей было скучно и страшно в большом доме вдвоем с Зере. Она все надеялась уговорить Базаргуль переехать к ней. Все приговаривала, что такой красавице быстро нашелся бы жених и хорошая работа.

До этого Базаргуль приезжала только дня на четыре. Всегда всё впопыхах. То на Новый год, то на сорок дней по дяде. Честно говоря, условия частного дома тяготили Базаргуль. Туалет на улице сам по себе был испытанием для человека, привыкшего к благоустроенной квартире. А зимой это превращалось просто в пытку при сорокоградусных северных морозах. Душ превращался в плескание в тазике. И то только тогда, когда затоплена баня. Предвидя все эти сложности, Базаргуль запаслась терпением и влажными салфетками на все случаи жизни. Утро начиналось с обтирания себя. Но не в тот день.

– Гера! Ты что делаешь?!

Базаргуль проснулась, с трудом соображая, что кричали не на нее.

– Да как ты!.. Ааах!.. Что ты наделала! Глупая собака!

Кричали во дворе. Бабушка ругалась, и время от времени что-то гремело. Базаргуль вскочила и побежала к выходу как была в пижаме, второпях надевая сланцы возле двери. Бабушка привязывала цепь, на другом конце которой была привязана довольная засыпающая собака с набитым пузом.

– Бабушка, что случилось? – спросила она, хотя итак всё было очевидно. Немецкая овчарка Гера, похоже всю ночь развлекалась вовсю. Она копала землю, закидывала дорожки песком. Но главное – поодаль стояла кастрюля с откинутой крышкой, в которой с вечера остывала приготовленная еда для трёх собак. Была одна собака возле гаража – большой среднеазиатский задумчивый пес по кличке Бек. И ещё Пальма в палисаднике.

– Отвязалась! Как она так додумалась, ума не приложу, – ворчала бабушка.

– Зато радостная бегала, наверное. Доброе утро! – поздоровалась Базаргуль.

– Теперь опять варить собакам. Вот обжора то. Лишь бы только поесть, – заохала пожилая женщина.

Следующее утро началось также.

– Бабушка, а собака не такая уж и глупая, – заметила Базаргуль, наблюдая, как опытная хозяйка закрепляет цепь.

– Да уж, собака эта… – продолжала ворчать женщина.

Гера довольно лежала на солнышке, грея свое полное пузо. До вечера она совершенно не реагировала на гостей и на стук в двери. Она была счастлива. А вечером, почуяв запах еды, начала всячески показывать свою готовность к приему положенной по времени пищи.

Базаргуль почему-то вспомнила своих девчонок с работы. Жанну и Свету. Она всегда удивлялась их приоритетам в жизни. Любые неприятности им были словно с гуся вода. Все замечания выслушивали, вроде одобрительно кивая. Но как только наступали заветные восемнадцать ноль ноль срывались домой, решать более важные задачи. Да и в течение дня они то и дело звонили по своим личным вопросам. Базаргуль же было чрезвычайно важно, чтобы все было сделано в срок и наилучшим образом. Конечно, девчонки выполняли свои обязанности. Но относились к ним как-то по-другому. Для них были гораздо важнее садики, овощи, простуды, отключения горячей воды… Может это потому, что у них семьи? Но Света точно была такой и до того, как вышла замуж.

Сейчас, глядя на Геру, Базаргуль показалось, что она поняла что-то важное и до боли очевидное. Они просто разные. Гера и Пальма. Жанна и Базаргуль. Для Геры основная цель в жизни – покушать и получить ласку. И того и другого она добивалась всеми путями. Охрана получалась сама собой только от присутствия на цепи возле входа. Что бы было, если бы во двор пробрался настоящий вор, но с куском мяса и готовый почесать ласковой собаке брюхо? Никто не знает. Пальма же ответственно несла свою службу. Любую еду считала положенной по уставу и принимала ее только от двух человек, которых знала и которым доверяла. Даже если про Пальму забывали и не приносили воду, она продолжала свою круглосуточную вахту, не обижаясь и не капризничая. Жанна ходила на работу без опозданий и пропусков. Не считая предварительных отпрашиваний по разным неотложным делам. Задания выполняла исправно. Но главным для нее было то, что в итоге она получала зарплату, оплачиваемый отпуск и декретные ей посчитались лучше, чем безработной. Базаргуль же билась за каждый свой проект, страдала, когда что-то не получалось, безумствовала, когда приходилось идти на неприемлемые с ее точки зрения условия, выматывалась морально и физически. Зато ощущала практически физическое удовлетворение, когда запускалось в работу что-то новое, сотворенное с ее участием.

Такое чувство её охватило и в Павлодаре. Бабушка попросила пересадить случайно проросшие цветы с огорода на клумбу перед воротами. Так удивительно было наблюдать за зелеными листиками, слегка увядшими на новой земле, потом ожившими от ежедневного полива, а через неделю уже выпустившими фиолетовые цветочки. Каждый новый бутончик был как орден на груди Базаргуль. Она была готова расцеловать каждый. Это счастье творения. Когда из казалось бы сорняка, пересаженного в ямку с конским навозом, появляется цветок. И когда она из маленьких желтеньких яблочек уралочек и сахара сделала вкусное варенье, которое теперь гордо стояло в банках в холодильнике. Получается волшебство преображения одного в другое.

Что же такое получается? Кому-то важно что-то сотворить, всем сердцем испытать удовольствие от того, что получилось. А если за это будет награда и признание, то счастье будет полным. Хотя даже это не совсем верно. Счастье есть уже от того, что нечто новое уже получилось. Все остальное как желанный, но всего лишь бонус. А есть другая категория, которой важна сразу награда. Награда как цель. А признание и радость творчества уже считается бонусом. Хорошо ли это?

Базаргуль часто размышляла над этим. Поначалу злилась на Жанну. Как она так может? Неужели ей совсем не стыдно? Потом, когда обессилела от борьбы с ветряными мельницами, а Жанна в это время тихо ушла в декрет, поняла, что это еще большой вопрос, кто прав. Но Гера прояснила ситуацию. Это не вопрос выбора. Это как с сельдереем. Кому-то он нравится, а кто-то его терпеть не может. И переучиться практически невозможно. И это замечательно! Иначе в этом мире были бы только творцы, которым некуда было бы возвращаться после оглушительных побед. Или только мещане, которым пришлось бы ждать в пещерах с добычей таких же мещан.

Так проходили дни. Целыми днями можно было поливать цветы, резать яблоки на варенье, красить заборчик вокруг палисадника, и размышлять о жизни.

– Здравствуй!

Базаргуль увидела соседа бабушки. Хорошая пара. Всегда приглашают в гости и сами приходят. Почти как родственики. В Алмате таких отношений у мамы не было. Даже не особо знали, кто живёт на площадке.

– Здравствуйте, – она привстала. Ноги затекли от долгого сидения на корточках. Забоччик был ажурный. Пришлось прокрашивать каждый его завиток со всех сторон.

– Как дела? К бабушке приехала из Алматы? Давайте, приходите к нам вечером. Маржан стол готовит.

– Всё хорошо, спасибо! А Вы как?

– Тоже всё хорошо! Давайте приходите!

– Спасибо, я скажу бабушке!

Он ушёл, а девушка снова принялась за покраску. В этом частном секторе, да ещё и там, где бабушка жила уже больше пятидесяти лет, вот так выйти за ворота – значит быть у всех на виду.

Вечером они с бабушкой и её младшей внучкой собрались, закрыли двери, ворота и пошли в гости. Угощений на самом деле приготовили много. Беседовали в основном со своей уважаемой авторитетной соседкой. Базаргуль снова погрузилась в свои думы.

– Такая молодец! И варит, и парит. И забор покрасила. Прямо на месте не сидит, – бабуля всё никак не могла нахвалить свою внучку из Алматы. И всем гостям, и по телефону своим подружкам только и рассказывала про неё. Отговаривать было бесполезно. Базаргуль уже пыталась. Оставалось сидеть, молчать и улыбаться.

– Какая хорошая жена кому-то достанется! – поддакивала соседка, а сосед кивал.

– А цветы как распустились! Видели? – не унималась бабушка.

– Конечно! Каждый день мимо проходим и думаем как же красиво! – заливались они дальше трёхголосьем.

– Вот только думаю, что жениха надо хорошего, – поделилась своей печалью бабушка.

– Жениха найдём. Как не найти такой умнице-красавице?

Базаргуль всегда удивлял вопрос о том, замужем ли она. Нет ли у нее парня. Когда слышали, что нет, то недоуменно цокали, качали головой, интересовались, как же так вышло и приговаривали, что как же так, надо торопиться, а то…

Как так вышло? Ответ, что не встретилась любовь, никогда не вызывал понимания. Для спрашивающих вторая половинка как зубная щетка. Просто должна быть. В первую очередь, для здоровья. Да и, в конце концов, так положено! А любовь… В большинстве случаев она как позорная болезнь. А Базаргуль не могла без неё. Но объяснять это всё кому-то, тем более в гостях у соседей бабушки было бы глупо.

«Надо бежать», – пронеслось в голове Базаргуль.

С трудом она досидела этот вечер. Прощание было ещё дольше. Обмен обязательными подарками, разговор по дороге в прихожую, беседы в прихожей, потом во дворе, а затем они пошли провожать до ворот. Заодно все вместе посмотрели на забор и цветы. Потрогали бутончики. Сил улыбаться и молчать уже не осталось. Второе и третье дыхание уже давно закончилось, а четвертое не прибывало. Наконец, финальные поцелуи и вот они в одни в доме.

– Деточка, – начала бабушка, когда решили сами попить чаю. – Я старенькая, одной ногой в могиле. Ты бы сюда приехала. Работу мы тебе найдём. У Маржан племянник есть хороший. Учит физкультуре в колледже. Я тебе половину дома перепишу. Оставайся здесь.

– Бабушка, у меня есть работа.

– Да что там эта работа! Где-то в пустыне, одна. Вообще никому не говори. Там среди мужчин, гулящих женщин.

– Почему гулящих то? Я тоже гулящая что-ли?

– Деточка, я жизнь прожила. Женщины без мужей, без присмотра сами под землёй с мужчинами живут. Кто их потом замуж возьмёт?

– Бабушка, там у всех свои отдельные комнаты. Закрываются, между прочим.

– Тьфу, что там закрываются. Девки, поди, сами открывают двери по ночам. А мужики то. Жёны далеко, а тут вот, выбирай.

– И я что-ли также?

– Ты то нет, конечно. Но надо тебе сюда приехать. А как там под землёй с мужиками жила – никому не рассказывай.

Базаргуль хотела доказать, что это неправда. Что база очень правильная. Но почему то вспомнились автоматы с презервативами на всех углах в коридорах, пьяные болельщики после матча и звуконепроницамые стены. И спорить не получилось.

Она долго не могла заснуть. Как странно получается. Ей всегда было приятно, когда хвалят, когда приглашают. А сегодня от панегириков в свой адрес стало мерзко. И скромность тут совсем ни при чём. Зовут занять половину дома, предлагают лучших женихов, а от этого хочется развернуться и бежать, что есть сил. Как так? Что с ней неправильно? И тут она поняла. До этого она была маленькой лошадкой, которая тащила свою ношу, обходилась горсткой сена. И все хвалили, какая же молодец и неприхотливая к тому же. И звали потаскать ещё и ещё. А сейчас она стала той самой белой, рвущейся на свободу, чтобы носиться наперегонки с ветром. Бесполезно? Да. Зато даёт такое невероятное ощущение полёта, что только ради этого и стоит жить.

Базаргуль достала свой планшет и купила билет на обеденный рейс. Не домой. К маме. Дома пока не было. Но Базаргуль решила, что обязательно будет. Свой. Не для временной передышки и для того, чтобы хоть где-то переночевать. А именно свой навсегда.

21

В этот раз на базе всё крутилось вокруг Ильяса. Пока Базаргуль была в отпуске, он привёз свою жену и дочь. Сразу же в первый день они всей толпой отправились к нему на настоящее новоселье. Там же был Рашид с Венерой и двумя дочками.

Дом изменился с тех пор, как они в нём собирали шкафы. Сразу ощущалось, что тут живут. Всё застелено, на полках посуда, разбросаны игрушки, местами валяются фантики.

Сама же Айгерим, распухшая с большим животом, выражала тихое обречённое недовольство.

– Простите, чай без молока. Дома, конечно, я бы сходила в магазин, но тут надо ехать на ферму или захватить в столовой. А Ильяс был слишком занят, не смог.

Обычно бойкий на ответы. её муж только поднял голову и посмотрел на неё виновато и в тоже время с обидой, и сразу опустил взгляд.

– Ну, ничего, мы с вареньем попьём. Попробуйте! Домашнее! – протягивал он вазочки с малиновой сладостью.

– А подскажите, где можно гулять с коляской? Чтобы ветром пыль только не надуло, – снова спрашивала она, наивно распахивая глаза.

– Я обычно по утрам выхожу, когда Рашид выезжает. Если ветра нет, конечно, – отвечала ей Венера. – А продукты – с соседкой договорилась. Она себе берёт и мне сразу. А я с её детками сижу.

– Как удобно! А у нас тут только молодые пары вокруг. Их днём нет. Случись что, даже и не знаю куда бежать, – продолжала Айгерим.

Разошлись рано. Солнце ещё даже наполовину не погрузилось в горизонт. Базаргуль перед сном успела разместить на портале идей две новые – сделать доставку продуктов в жилые районы и построить оранжерею для прогулок. Первое обосновала экономически, а второе попробовала полезным влиянием на психику, особенно зимой. Потом немного поворочалась в постели, сминая подушку. Не выдержала, включила свет и добавила ещё один проект – сделать детский сад, чтобы освободить их родителей на несколько часов в день.

И снова потекли однообразные дни. За столом теперь сидели обычно вчетвером: Руслан, Мендет, Кулиза и Базаргуль. Ильяс постоянно мотался домой в обед. Он разрывался между столовыми, фермами и почтой с доставкой.

– Как же я раньше скучно жил! – воскликнул он с нездоровым блеском азарта в запавших, наверное от бессонницы, глазах как-то при случайной встрече в коридоре, и помчался дальше.

Грустные одинокие вечера скрашивал всё также теннис. Кайрат появлялся раза два в неделю. Правда, как партнёр, стенка устраивала Базаргуль больше. Зато теперь он стал чаще встречаться на обеде в столовой, и тогда она звала его пятым за стол.

Между делом, он рассказал о теплицах базы. Их несколько, но все они, так или иначе, соединяются с пищевыми блоками.

Снаружи они напоминают перевернутые тазики, как, впрочем, и все здания МЭРа. На каждом кубосантиметре теплиц что-то растёт. С потолка, где высота максимальная, свешиваются лианы огурцов. Самые низкие кустики вроде укропа и петрушки рассаживаются ближе к краям крыши. В последнее время пытались и ананасы там же на грядках вырастить. Но они пока мелкие. На минус втором уровне в ящиках в полумраке белеют шампиньоны и вешенки.

Для полива используют капельную систему. Для каждого растения свой состав жидкости. Так как в основном высаживают в гидропонику, то полив заменяет и почву. Химию почти не добавляют. Основная масса – это удобрения после переработки остатков с кухонь и ферм.

Теплицы разделили по группам растений со схожими условиями для роста, чтобы влажность и температуру можно было поддерживать общую для всех.

Но для всех теплиц одно общее – это почти тропическая жара с повышенной влажностью и запахом перегноя. После сухого воздуха окружающей полупустыни и пустыни это непривычно.

Там круглый год каждый день кипит работа. Прополка, сбор урожая, посадка новых растений… При этом гниль идёт сразу на переработку. Ненужная ботва, как и очистки с кухни, несколько раз в день отсылают на ферму животным.

Когда рассказ о теплицах заканчивался, за столом воцарялась тишина, немного напряжённая среди гула других голосов и стука приборов о тарелки.