Текст книги "Дуэльный кодекс"

– Прошу прощения вашего высокопревосходительства за наше невежество, но а Содружестве Соединенных Планет столько различных общественно-экономических систем, такое разнообразие политических форм, что за всем просто невозможно уследить. Если я правильно понял, исполнительную власть на Фьоренце осуществляет Первый Синьор, стоящий во главе кабинета из девяти министров?

– Абсолютно точно. Второй Синьор возглавляет Министерство государственной безопасности; Третий – антиподрывной деятельности; Четвертый – контрразведки; Пятый Синьор руководит АРАД – Агентством по расследованию антиправительственной деятельности; Шестой контролирует Центральное управление разведки; Седьмой – директор Фьорентийского Бюро расследований; Восьмой – комиссар Национальной полиции; Девятый Синьор управляет Военным департаментом и, наконец, Десятый имеет полномочия министра иностранных дел, юстиции, финансов, сельского хозяйства, торговли, здравоохранения и образования.

Воспользовавшись возникшей паузой, пока остальные переваривали полученную информацию, правитель потянулся за рюмкой.

– Тони! – громко позвала Элен, капризно выпятив розовые губки.

– Что?! – чуть не поперхнулся его высокопревосходительство, явно не привыкший к столь фамильярному обращению.

– Почему у тебя такое длинное имя?

– Скажите, этот ваш Десятый Синьор, – поспешно вмешался Джерри, – он в кабинете, получается, вроде как мальчик на побегушках, нет?

Д'Арреццо энергично кивнул в знак того, что понял вопрос:

– В какой-то степени, возможно, вы правы, синьор Родс, но Микеле, поверьте, столь же необходим для нормального функционирования правительственного аппарата, как и любой из его старших по положению коллег. Пользуясь случаем, хочу также заверить вас, что на Фьоренце все спокойно, и вашим инвестициям, а также инвестициям других каталинских предпринимателей решительно ничего не угрожает. Кстати говоря, могу я узнать, в какой форме вы держите те излишки свободного капитала, которые планируете вложить в наиболее перспективные отрасли нашей экономики?

Задав свой вопрос, Первый Синьор встал, прошелся по комнате, как бы случайно остановился у бара и запер на ключ свою драгоценную бутылку.

– В какой форме? – повторил застигнутый врасплох Джерри. – В самой ликвидной, разумеется.

Ответ, очевидно, пришелся не совсем по вкусу его высокопревосходительству. Он вопросительно посмотрел на Родса.

– Вообще-то этим больше занималась моя матушка, – вывернулся тот. – Она всегда мне говорила, что капитал нужно держать под рукой – на тот случай, если вдруг подвернется благоприятная возможность.

– О, на Фьоренце для ваших денег масса самых благоприятных возможностей, уверяю вас. И все-таки, в какой форме вы их держите? Ясно, конечно, что не во фьорентийских лирах, – усмехнулся д'Арреццо, – хотя это единственная валюта, имеющая хождение на нашей планете.

Джерри давно исчерпал скудный запас своих познаний в финансовой области. Пауза затягивалась, но на помощь ему, как всегда, пришло знаменитое «везение Родса». Дверь в гостиную неожиданно распахнулась, и на пороге появился, бряцая медалями, начальник охраны его высокопревосходительства. За его спиной толпилось еще несколько человек, чем-то чрезвычайно возбужденных.

– Что это значит? – грозно спросил правитель, направляясь к дверям. – Я же приказал, чтобы меня не беспокоили!

Элен, облегченно вздохнув, моментально завладела оставленной на столике рюмкой и незаметно отпила глоток бесценного напитка. Не обращая внимания на неодобрительный взгляд Хорстена, она поставила рюмку на место и с презрением посмотрела на Джерри.

– Женева, придурок! – прошептала она. – Скажешь ему, что деньги в женевских банках, понял?

Заполнившие прихожую телохранители вытолкнули вперед какого-то человека. Их шеф поклонился и извиняющимся тоном сказал:

– Прошу прощения за беспокойство, ваше высокопревосходительство, но мы только что задержали этого синьора при попытке проникнуть в ваши апартаменты. Учитывая его личность…

– Ха! Да это же Великий Маркони приперся! – воскликнула Элен.

10

Маэстро передернуло, но он все же приветствовал девочку изящным поклоном, предварительно отшвырнув в стороны держащих его за руки двух дюжих охранников.

– Он самый, синьорина, – произнес Маркони, проходя вперед.

Пронзительный взгляд его горящих глаз скользнул по присутствующим и скрестился со взором Первого Синьора, на физиономии которого почему-то не отразилось никакой радости по этому поводу. Незаметно усмехнувшись, гость церемонно поклонился:

– Ах, мой дорогой кузен Антонио! Надеюсь, ты не обидишься, если я воздержусь от родственных объятий? В последнем поединке пропустил укол, так что рука до сих пор не сгибается.

– Располагайся, Чезаре, раз уж пришел, – хмуро кивнул д'Арреццо и махнул рукой телохранителям. – Оставьте нас!

Начальник охраны на секунду задержался в дверях, хотел что-то сказать, но поймал яростный взгляд Первого Синьора, испуганно пробормотал: «Слушаюсь!» – и пулей выскочил в прихожую.

Его высокопревосходительство вопросительно посмотрел на Маркони. Тот ухмыльнулся:

– Прости, Антонио, но никто не застрахован от случайных встреч, пусть даже мы с тобой находимся – временно, надеюсь, – на разных ступенях социальной лестницы. Тем более ты сам виноват, что решился променять свежий воздух родового поместья на грязную столичную атмосферу.

– При чем тут случайные встречи? – возмутился высокопоставленный кузен. – Ты же дал клятву, что не станешь докучать мне своим присутствием, пока я исполняю обязанности главы государства! А сам… Зачем ты сюда явился?

– Поверь, Антонио, я искал вовсе не тебя и даже понятия не имел о том, что ты здесь. Еще сегодня утром я слышал по радио и три-ди-видению, что ты якобы решил вести предвыборную кампанию только в эфире, укрывшись за крепкими стенами замка д'Арреццо.

– Укрывшись за стенами? – побагровел Первый Синьор. – Ты сомневаешься в моей храбрости, Чезаре?! Да я… – Он умолк на полуслове и озабоченно нахмурился: – Постой, ты сказал, что искал не меня…

– Ты слишком тщеславен, – усмехнулся Великий Маркони. – А у меня, помимо родственников, есть и другие знакомые. – Он повернулся к Джерри, завороженно наблюдающему за пикировкой братьев, и приветливо кивнул. – Какая жалость, синьор… э-э… Великий Родс, что мы с вами так скоропалительно расстались в том кафе!

Джерри недоверчиво фыркнул.

– Но я, как видите, – продолжал ничуть не обескураженный фьорентиец, – явился сам, дабы закончить дискуссию, к теме которой вы проявили столь повышенный интерес.

– Ой! – пискнула Элен, бросив опасливый взгляд на его высокопревосходительство.

– Кха-гм… – промычал доктор Хорстен, делая шаг вперед.

Но Первый Синьор пренебрежительно махнул рукой и насмешливо произнес:

– Ничуть не сомневаюсь, что мой дорогой кузен Чезаре представился вам энгелистом, не так ли, синьор Родс? Уверяю вас, он столько же смыслит в энгелизме, сколько я – в археологии планет системы Денеба!

Маркони, направляясь в сторону бара, повернул голову и бросил через плечо:

– Знаешь, Антонио, не будь у тебя иммунитета, гарантированного высоким постом, я бы тебя обязательно вызвал и хорошенько проучил.

Не дожидаясь ответа, он бесцеремонно повернулся к кузену спиной, остановился перед стойкой и окинул критическим взором коллекцию напитков.

– В любое время… – начал Первый Синьор, раздуваясь от ярости и ущемленного самолюбия.

Чезаре резко обернулся. Шутовская маска безобидного фигляра мигом слетела с его лица.

– Вы собирались что-то сказать, дорогой кузен? – вкрадчиво осведомился он.

Его высокопревосходительство побледнел и сразу сбавил тон:

– Я всего лишь хотел добавить, что ты изображаешь из себя энгелиста с единственной целью: досадить мне. На самом же деле ты ничего не знаешь о подрывных элементах и их организации и никак с ними не связан. И только поэтому, кстати, мы так терпеливо сносим твои дурацкие выходки, наносящие ущерб не только твоей репутации, но и престижу всего нашего семейства!

Но Маркони его уже не слушал. Он вернулся к бару и снова принялся разглядывать бутылки, не стесняясь в комментариях:

– Где же шартрез? – разочарованно пробормотал он. – Ты опять его спрятал под замок, Антонио? Как был ты в детстве скупердяем, так им и остался! Даже открытый цивильный лист тебя не изменил. Что такое виски, кто знает? – спросил он, прочитав надпись на одной из этикеток.

– Крепкий напиток земного происхождения, – ответил Хорстен. – Производится путем перегонки зерновых культур. Не содержит других депрессантов, кроме алкоголя.

– Ладно, попробуем, – кивнул Чезаре, наливая половину рюмки.

– Виски обычно пьют слегка разбавленным, – предупредил ученый.

– Но тогда и букет теряется, – возразил фьорентиец.

– Верно. И все-таки…

Не слушая доброго совета, Маркони отхлебнул глоток, поморщился, но ударить в грязь лицом перед чужаками не пожелал и пристроился в ближайшем кресле, прихватив виски с собой.

– Ты намеренно вводишь в заблуждение наших гостей, Антонио, – начал он, обращаясь к Первому Синьору. – Я прекрасно разбираюсь не только в энгелизме, но и осведомлен также об источниках его происхождения, причинах возникновения и конечных целях. Но сам я принадлежу к крайне малочисленной фракции, отколовшейся, можно сказать, от основного движения. Повсюду трубят, что энгелисты стремятся свергнуть существующий общественно-экономический строй насильственным способом. Моя фракция решительно отвергает подобные методы и рассчитывает изменить режим цивилизованным путем – добившись победы на выборах. Что вполне законно и нисколько не противоречит Конституции Свободно-Демократического Сообщества Фьоренцы.

– Тебе отлично известно, что действие Конституции временно приостановлено! – вскричал, кипя от негодования, его высокопревосходительство. – До тех пор, пока все подрывные элементы не будут взяты под должный контроль, мы вынуждены скрепя сердце жертвовать некоторыми гражданскими правами и политическими свободами. – Он повернулся к доктору: – Не слушайте его, синьор Хорстен. Мой кузен несет полную чушь. Его так называемая фракция, собирающаяся победить на выборах, нигде не зарегистрирована и не внесена в избирательные списки!

– Не по моей вине, заметьте, синьор, – лениво добавил Маркони, отпив виски. – Проклятье! Эта штука будет, пожалуй, покрепче траппы! – скривился он и укоризненно посмотрел на кузена: – Но ты напрасно думаешь, Антонио, что твоя однопартийная система будет существовать вечно. И махинации с выборами тоже до добра не доведут. Как нельзя изменить погоду, манипулируя термометром, так нельзя предотвратить революцию, игнорируя мнение большинства населения.

– Энгелисты, по-твоему, большинство? – рассмеялся Первый Синьор.

– Пока нет, пока нет, но обязательно будут!

Неизвестно откуда послышалось негромкое жужжание. Д'Арреццо вскинул голову и сердито буркнул в пространство:

– В чем дело?

Дверь в прихожую отворилась, пропустив одного из охранников.

– Начинается заседание кабинета, ваше высокопревосходительство, – почтительно напомнил он.

– Да-да, конечно, иду, – заторопился правитель. Он задержался на мгновение, нерешительно переводя взгляд с кузена на остальных присутствующих, затем, приняв, очевидно, решение, обратился к доктору Хор-стену: – Не стоит принимать Чезаре всерьез, синьор. В нашей семье у него с детства репутация… шутника. Имейте это в виду. – Он круто повернулся и, не прощаясь, поспешил к выходу.

– Тони говорит, что ты врун и балаболка, мистер Великий Маркони, – по-своему интерпретировала последние слова д'Арреццо Элен.

– Я давно уже отвечаю ему полной взаимностью, синьорина, – засмеялся, ничуть не обидевшись, фьорентиец. Легко поднявшись с кресла, он прошел к бару и присел на корточки. – Точно запер, жадина! – проворчал он, подергав нижнюю дверцу.

Хорстен подошел к Элен и с подозрением принюхался.

– Тебе плохо не будет? – озабоченно прошептал он.

– С этой сладенькой водички? Не пори ерунду! – фыркнула она.

Через оставленную открытой Первым Синьором дверь в гостиную вошли двое. Первым – Зорро Хуарес в крайне расстроенных чувствах, за ним по пятам – майор Верона. Последний, заметив Чезаре, остановился как вкопанный.

Маркони оглянулся.

– Проваливай отсюда, Роберто, – посоветовал он дружеским тоном. – Я как раз собираюсь совершить небольшую кражу со взломом личной собственности моего скаредного кузена, и твое присутствие действует мне на нервы.

Майор дрогнул, но не отступил.

– Не уберешься по-хорошему, – пригрозил Маркони, – попрошу свою мамочку, чтобы она поведала твоей мамочке, что ты якшаешься с энгелистами. Чуешь, чем это пахнет для твоей карьеры, Роберто?

– С какими энгелистами? – растерялся Верона. – Кроме того, я не верю, чтобы кто-нибудь из семейства Маркони, даже ты, опустился до откровенной лжи!

– Никакой лжи нет! – отрезал Чезаре. – А я, по-твоему, кто? Ты же не сможешь отрицать, что разговаривал со мной – признанным и всем известным энгелистом!

Майор возмущенно надулся, но явно заколебался.

– Хочешь, я постою на стреме, дяденька Великий Маркони? – предложила Элен, глядя на него влюбленными глазами. – Мы с Гертрудой не позволим этому противному майору тебя обижать!

Верона принял единственно возможное решение. Он поклонился, пробормотал: «Синьоры, синьорина!» – и торопливо ретировался. Чезаре посмотрел ему вслед и презрительно ухмыльнулся.

– Как устроился в бывшей дворницкой? – с невинным видом спросил у Зорро Джерри.

– Заткнулся бы лучше! – обозлился Хуарес– Тебе-то повезло, ты здесь остался. А я в подвале должен торчать!

– А мне всегда везет, – безмятежно отозвался Родс – А скоро, я чувствую, повезет еще больше. У меня такое ощущение, что Первый Синьор собирается попытаться впарить мне местный эквивалент Бруклинского моста.

Заметив, что фьорентиец прислушивается к диалогу, Хорстен поспешно подошел к бару, загородив своей массивной фигурой неосторожных коллег.

– Прошу прощения, синьор… э-э… Маркони, но нас не успели представить…

Джерри услышал и счел своим долгом исправить упущение:

– Это тот самый синьор, о котором я вам рассказывал. Мы повстречались с ним в кафе «Флорида».

– Благодарю, я уже догадался, – кивнул ученый. – Меня зовут Дорн Хорстен, а это гражданин Зорро Хуарес. Могу я спросить, почему майор Верона не вызвал вас на поединок? Насколько я могу судить, на вашей планете для дуэли достаточно малейшего повода.

– Попробовал бы он! – усмехнулся Маркони. – Роберто – ушлый малый, и ему совсем не улыбается прикончить на дуэли близкого родственника Первого Синьора. – Он со вздохом прекратил безуспешные попытки проникнуть в запертое отделение и вернулся в кресло допивать виски.

– По правде говоря, – продолжал Хорстен, – я был несколько удивлен тем, что сам правитель тоже не рискнул бросить вам вызов.

– Видите ли, доктор Хорстен… Между прочим, я видел вас по три-ди-визору. Сегодня днем транслировалась ваша встреча с академиком Удине в университете. Но я отвлекся. Помните, как исторические три-ди-фильмы о Диком Западе почти всегда заканчиваются финалом, в котором два самых крутых стрелка выясняют отношения на улице перед салуном? Так вот, в реальной жизни такого никогда не происходило. Почитайте при случае воспоминания очевидцев и убедитесь сами. Весьма поучительно. Дело в том, что все эти прославленные герои, вроде Билли Кида или Уайета Эрпа, на самом деле очень дорожили своей профессиональной репутацией и потому старались изо всех сил не наступать на мозоли друг другу. Куда проще перестрелять полдюжины безоружных мексиканцев в каком-нибудь коррале и объявить их бандитами и угонщиками скота. Тем более если ты шериф. Никто и не усомнится в твоих словах. Или вообще стреляй из засады да делай себе зарубки на стволе – как некоторые из наших фьорентийских малолеток развлекаются.

– Послушайте, – прервал его Зорро, нетерпеливо постукивая транкой по раскрытой ладони, – это правда, что вы энгелист? В этом свихнувшемся мире только о них и слышишь со всех сторон, но увидеть хотя бы одного живьем никак не получается.

– Перед вами исключение, подтверждающее правило, – улыбнулся Маркони. – В моем лице вы имеете дело с самым настоящим энгелистом, синьор Хуарес.

– Неужели вы всерьез рассчитываете свергнуть правящий режим, при котором половина населения занимается вынюхиванием подрывных элементов, а восемь из девяти министров в кабинете вашего кузена возглавляют чисто силовые ведомства? – с горечью спросил Джерри. – Какие у вас шансы, если за попытку взять в библиотеке книгу об энгелизме сажают в тюрьму, а вместо ответа на вопрос, что это такое, сразу зовут полицию?

Слова Джерри, видимо, задели Великого Маркони за живое. Физиономия его помрачнела и утратила обычную живость.

– Советую вам, синьор Родс, – вновь заговорил он после паузы, – не придавать слишком большого значения естественному стремлению правящей клики сохранить свое господствующее положение. Это все до поры. Любая социальная революция вызывает основательное изменение условий, которое я сравнил бы с появлением цыпленка из яйца. Предположим, существуют некие элементы, которым выгодно, чтобы яйцо оставалось яйцом. Они могут разрисовать скорлупу крестами, ангелами и херувимами. Либо раскрасить ее в красно-сине-белые и всякие прочие патриотические цвета. Или расписать речами и лозунгами, придуманными лучшими спичрайтерами и рекламщиками. Но рано или поздно цыпленок все равно вылупится.

– Лихо, – одобрила Элен.

Маркони внимательно посмотрел на девочку, прежде чем продолжить свою речь:

– То же самое можно сказать о социальных переменах в обществе. Я не говорю о вульгарных военных путчах или дворцовых переворотах, предпринимаемых одной группой оппортунистов с целью оттеснить от кормушки другую, при сохранении базисных институтов власти. Но если перемены действительно назрели, сопротивляться им бесполезно. Можно вкладывать огромные суммы в систему образования, чтобы все, от учительницы начальных классов до профессора, внушали юному поколению, что бунтовать нельзя. Можно покупать проповедников, чтобы те предавали вольнодумцев анафеме в своих церквах, синагогах, мечетях или языческих храмах. Лучшие умы планеты могут сколько угодно доказывать в своих трудах неоспоримые преимущества существующего строя. Но когда камень покатится с горы, лучше не стоять на его пути.

– А что тогда будет, мистер Великий Мартини? – звонко прозвучал в тишине голосок Элен.

– Маркони!

– Что будет, если маленький цыпленок не сможет разбить скорлупу, мистер Великий Маркони? – настаивала Элен.

– Если цыпленок не сможет разбить скорлупу, когда придет срок, он умрет, синьорина.

– А как эта аналогия вписывается в вашу теорию? – полюбопытствовал Джерри.

– Очень просто. Если революция должна произойти, но не происходит, неизбежно наступает реакция– как правило, кровавая, синьор Родс.

Чезаре подчеркнуто медленно встал, окинул взглядом собравшихся и сказал:

– Прошу прощения, синьоры, но мы уже, по-моему, достаточно поговорили.

В руке у него внезапно появился маленький черный бластер. Поводя из стороны в сторону дулом излучателя, фьорентиец вполне профессионально держал под прицелом всех четверых.

– А теперь, синьоры, я намерен самым тщательным образом обследовать ваш багаж, – злорадно ухмыляясь, сообщил Маркони. – С вашего позволения, разумеется.

– Нет, Зорро! – крикнул доктор Хорстен, но было уже поздно.

Из транки вылетел длинный, узкий язык гибкого, сверхпрочного пластика. Кончик хлыста с кажущейся медлительностью скользнул к оружию и обвился вокруг ствола. Короткий рывок – и бластер перекочевал в руку Хуареса. Весь процесс занял долю секунды и отнял не больше времени, чем понадобилось Маркони, чтобы извлечь свою опасную игрушку. Зорро подкинул бластер на ладони и торжествующе посмотрел на обезоруженного противника.

Но тот отреагировал довольно странно. Он снисходительно улыбнулся, демонстративно засунул руки в карманы и удовлетворенно кивнул.

– Примерно этого я и ожидал, синьоры, – сказал Чезаре, переводя взгляд с Зорро сначала на Хорстена, потом на Джерри. – Я не знал, правда, кто конкретно из вас не устоит перед моим маленьким трюком, но это уже не имеет значения. Я предполагал, что вы далеко не так просты, как кажется с первого взгляда, и ваша нестандартная реакция на угрозу это полностью подтвердила. – Он задумчиво посмотрел на Элен: – Вот только никак не пойму, при чем здесь маленькая синьорина?

Элен высунула язык и скорчила рожу.

Маркони развернулся и направился к двери.

– Стой! – рявкнул Зорро, вскидывая бластер.

– Зачем? – удивленно спросил фьорентиец, оглянувшись через плечо. – Я выяснил все, что хотел, а теперь собираюсь хорошенько поразмыслить на досуге. – Он с презрением покосился на бластер. – Уберите. Вы же все равно не рискнете здесь стрелять!

– Вы не задержитесь на минутку, синьор? – обратился к Чезаре Хорстен, смерив уничтожающим взглядом сконфуженного Хуареса. – Я бы хотел задать вам еще парочку вопросов. Кстати, откуда у вас оружие?

– Удивляетесь, как я сумел пронести его мимо охраны? – усмехнулся Маркони. – Не бойтесь, я ни с кем не в сговоре и ничего с собой не брал. А эту штучку достал из тайника в баре. Мой кузен до смерти боится наемных убийц, поэтому у него во всех углах такие захоронки. Впрочем, я его за это не осуждаю.

– Вы действительно энгелист?

По лицу Чезаре скользнула невеселая усмешка.

– Да, – сказал он после продолжительной паузы.

– А почему вы не сразу ответили?

Еще одна кривая ухмылка.

– Быть может, придет день, когда я вам расскажу, – туманно пообещал он.

– Скоп? – вопросительно взглянул на ученого Зорро.

– Тише!

Но фьорентиец все равно услыхал.

– Так вы и впрямь не те, за кого себя выдаете! – констатировал Чезаре с издевкой. – А у вас, синьор, – он повернулся к Зорро, – кроме хлыстика с секретом, еще и «сыворотка правды» в запасе имеется? Очень, очень неосмотрительно!

– Последний вопрос, синьор Маркони, – насупился Хуарес– Что вам известно о Рассветных мирах?

На лице Хорстена застыло неодобрение. Джерри Родс широко раскрыл глаза. Но и Великого Маркони слова Зорро, похоже, удивили не меньше.

– Рассветные миры? Впервые слышу о них, синьор.

– Всего лишь группа недавно колонизированных планет, еще не вошедших в Содружество, – быстро сориентировался доктор.

Фьорентиец с недоумением взглянул на Хуареса, пожал плечами и направился к выходу. Никто больше не стал его останавливать.

Не успела дверь за ним закрыться, как Хорстен в гневе обрушился на Зорро:

– По-моему, вы окончательно рехнулись, коллега! Что за нелепые выходки? Почему вы не дали ему до конца разыграть партию? Зачем было торопиться? В конце концов, обезоружить его мог каждый из нас в любой момент!

– При удачном раскладе, – уточнил Джерри.

– Виноват, коллеги, – покаянно потупился Хуарес. – Просто я всегда нервничаю, когда на меня наставляют ствол, вот и сорвался не подумав.

– Из человека с плохими нервами никогда не выйдет хорошего оперативника, – ехидно заметила Элен. – А теперь отвечай, дурья башка, какого хрена ты высунулся с идиотским вопросом о Рассветных мирах?!

– Неужели, черт побери, – вспыхнул Зорро, – ни один из вас в упор не видит, как вокруг Рассветных миров затевается что-то очень подозрительное? Знаете, о чем спрашивал один из тех накачанных парней, что сопровождали меня с вещичками в мою новую конуру размером два на четыре?

Агенты уставились на него.

– Этот охранник знал, что я с другой планеты, – продолжал Хуарес, – и спросил – просто так, из чистого любопытства, – что слышно в Содружестве о Рассветных мирах? Я ему ничего конкретного, естественно, не сказал, зато кое-что из него вытянул. Ходит слух, что некая группировка готовит команду для рейда на Рассветные миры. Но самое интересное то, что эта группировка никак не связана с официальными властями. Иначе говоря, просто шайка разбойников и пиратов!

– Что?! – побледнел Дорн Хорстен. – Не может быть!

– За что купил, за то и продаю, – огрызнулся Зорро. – Разве ж я не понимаю, чем это грозит? Потому и спросил вашего Маркони. А чего стесняться? Нас он все равно раскусил, а так могли бы узнать что-нибудь полезное.

– Логично, – нехотя признала Элен. – Что касается Маркони, то я не верю, что он провокатор. Конечно, если я ошибаюсь, мы по уши в дерьме, но не думаю, что он работает на полицию.

– А я не думаю, что он энгелист, – добавил Джерри.

– Это еще почему? – прищурилась Элен.

– Не могу толком объяснить. Какой-то свой интерес у него есть, конечно, но какой именно, ума не приложу. Судя по тому, что мы здесь видели и слышали, все энгелисты малость чокнутые. А синьор Великий Маркони отнюдь не производит впечатления чокнутого.

– Знаю я, какой у него интерес, – усмехнулся Хор-стен. – Он корчит из себя энгелиста, чтобы использовать подпольное движение в своих целях. Не забывайте, коллеги, что Чезаре принадлежит по происхождению к правящей элите Фьоренцы. Раньше его за какие-то прегрешения изгнали из привилегированного общества, а теперь он стремится в него вернуться.

– Не удивлюсь, если у него получится, – заметил Родс – По сравнению с Первым Синьором наш друг Маркони прямо-таки интеллектуальный гигант.

– Зато о тебе этого не скажешь, бестолочь! – накинулась на него Элен. – Для чего, ты думаешь, Дорн свой хронометр демонстрировал? Или ты не слышал, как я тебе шептала: «Женева! Женева!»?

Джерри непонимающе уставился на нее.

– Ну и дырявая же у тебя башка! – Она с отвращением сморщила нос– Забыл, как д'Арреццо тебя пытал насчет денег, которые ты якобы собрался вкладывать в местную индустрию? Что, вспомнил? А теперь я хочу, чтобы ты раз и навсегда усвоил, что такое Женева. Женева – это такая планета, на которой процветают всего две отрасли: межпланетное банковское дело и производство высокоточных наручных хронометров. И если у кого-то вдруг заводится свободный капитал в крупных размерах, держать его удобнее всего именно в женевских банках.

– Понятно, – смиренно кивнул Родс – Я уже усвоил. Между прочим, коллеги, – внезапно оживился он, – разве это не доказывает, что мое прикрытие сработало? Первый Синьор не стал бы заводить со мной разговор о деньгах, не будь он уверен, что я упакован выше крыши.

– Когда прикрытием занимается Ирен Казански, – нравоучительно заметил доктор, – оно всегда срабатывает. Она наверняка скормила в компьютерную сеть достаточно информации, чтобы представить ваше гипотетическое семейство одним из богатейших в Содружестве.

Джерри азартно потер руки.

– Вот здорово! Теперь бы еще придумать способ, как истратить хотя бы часть! Для поддержания имиджа, разумеется, – поспешно добавил он.

– Как насчет того, чтобы купить этот чертов отель и надстроить в нем еще один этаж? Я бы тогда хоть выспался в нормальной обстановке! – проворчал Зорро и обратился к Хорстену: – Как считаете, доктор, не следует ли нам связаться с Сидом Джейксом?

Элен изящно соскользнула с кресла на пол:

– Дай тебе волю, ты бы каждый час на связь выходил! А мы и так уже достаточно засветились.

– Но он обязательно должен узнать о новом повороте событий, связанных с Рассветными мирами, – возразил Хуарес– Возможно, у него тоже появились свежие данные, которые могут нам пригодиться.

– Наше задание ограничивается Фьоренцей, – напомнил Хорстен. – А обо всем прочем, включая Рассветные миры, пускай болит голова у Метаксы с Джейксом.

Элен присела на корточки подле бара и осмотрела замочную скважину в дверце нижнего отделения. Затем, довольно кивнув, вытянула из своей прически металлическую шпильку.

– Эй, ты что делаешь?! – возмутился ученый. Но она, не обращая на него внимания, уже успела

открыть замок. Дверца распахнулась.

– Целых три непочатых бутылки, как я и думала, – сообщила агент, заглянув внутрь. – Вот крохобор! – Элен сунула руку в шкафчик и вытащила запечатанную бутылку с любимым напитком Первого Синьора. – «Золотой шартрез», изготовлено на Бетельгейзе-3, – прочитала она вслух надпись на этикетке. – И чего он так над ним трясется? Неужели не может купить еще, имея в своем распоряжении казначейство целой планеты?

– Поставь-ка ликер лучше на место, – посоветовал доктор. – Между прочим, ты угадала: он действительно не может купить еще. Потому что негде взять. Я слышал эту историю. Когда была открыта Бетельгейзе-3, планету вначале сочли непригодной для колонизации. Но потом за нее взялись инженеры-терраформисты и ликвидировали все неблагоприятные факторы, однако естественный экологический баланс при этом нарушился. Первые колонисты обнаружили на планете ягоду, удивительно схожую с земной разновидностью рода Vaccinium, и стали делать из нее ликер. Так продолжалось около полувека, и за этот период напиток приобрел огромную популярность. Считается, что ему нет равных по изысканности букета и тонкости аромата. Но спустя пятьдесят лет природа отомстила за издевательство, и ягодные кустарники перестали плодоносить.

Элен недрогнувшей рукой свернула хрустальную пробку.

– Негде взять, говоришь? – задумчиво повторила она. – А что делать, если я к нему уже привыкла?

– Поставь на место, маленькая пьянчужка! – рассердился Хорстен. – И нечего привыкать, раз его больше не производят!

Призыв его пропал втуне. Элен поставила добычу на ковер, захлопнула дверцу и опять принялась ковырять шпилькой в замочной скважине, пока замок не защелкнулся. Потом поднялась с корточек, вытащила из бара самый большой фужер, налила себе солидную порцию шартреза и вернулась с ним в свое любимое кресло, оставив краденую бутылку на коктейльном столике.

– Ну что ж, коллеги, заседание продолжается, – весело объявила она, удобно устроившись на необъятном кресле. – Не стану напоминать, что до сего момента все мы вели себя как последние клоуны, скажу только, что пора наконец разработать план действий. – Элен подняла фужер и принюхалась: – Слушай, Дорн, а насчет аромата ты прав – воняет исключительно!