Текст книги "Дуэльный кодекс"

– Понятия не имею, – признался он. – Но те, с кем я сидел, кто угодно, только не подпольщики.

– Ума не приложу, что со мной сегодня происходит? – пожаловался Джерри. – Ну никак не получается ухватить суть! Ты можешь четко и ясно ответить: энгелисты они или нет?

– Черт их знает! – огрызнулся Хуарес – Либо они на редкость хорошо конспирируются, либо я полный болван! Я прощупывал арестованных поодиночке и группами, но выяснил только, что никто из них ничего не смыслит в энгелизме.

– Возможно, они подумали, что ты agent provocateur, – щегольнул новоприобретенными французскими словами Родс.

– Это еще что такое? – подозрительно посмотрел на него Зорро.

– Полицейский агент, который втирается в доверие к малоопытным революционерам, а потом их же закладывает. Это французское выражение, – снисходительно пояснил Родс, старательно избегая встречаться взглядом с Элен.

Хуарес надолго задумался, потом решительно покачал головой:

– Нет, не сходится. Их эта тема вообще не интересовала. И между собой они разговаривали о чем угодно, только не об энгелизме.

– И о чем же они беседовали между собой? – спросил, нахмурившись, Дорн Хорстен.

– Большей частью о Рассветных мирах.

8

Если бы Хуарес вдруг взлетел под самый потолок, он и то не смог бы сильнее поразить присутствующих.

– Вот и я тоже думал, что о них известно только высшему руководству ООП на Земле, – вздохнул Зорро.

Доктор Хорстен тяжело опустился в одно из крупногабаритных мягких кресел, как на заказ сделанных для его могучей фигуры.

– Так оно и было вначале, – с горечью заговорил он. – Вы уж простите нас с Элен, Зорро, но мы вам не все рассказали. В то время мы еще не служили в «секции джи» и узнали об этом значительно позже. А дело было так. Когда появились первые сведения о Рассветных мирах, Президент ООП и директор Комиссариата по межпланетным делам собрали, по инициативе Росса Метаксы, около двух тысяч самых надежных, с их точки зрения, глав планетарных правительств и ознакомили их с ситуацией. Полагаю, они рассчитывали, что этот шаг приведет к укреплению взаимопонимания и расширению сотрудничества между центром и периферией.

– И что же?

Ученый пожал плечами:

– Большинство удалось убедить, а остальные… Росс Метакса взял с каждого подписку о неразглашении, хотя ему-то как раз следовало знать, что это абсолютно бессмысленно. Невозможно сохранить тайну, в которую посвящены две тысячи мужчин и женщин, сколько бы они ни клялись держать язык за зубами.

– Выходит, кое-кто из них проговорился?

– Безусловно, судя по тому, что вы нам сейчас рассказали. Да и как иначе могли узнать простые фьорентийцы о существовании Рассветных миров, что является в высшей степени закрытой информацией?

– Ты хотя бы выяснил степень их осведомленности? – спросила Элен.

Хуарес смущенно развел руками:

– Не забывайте, коллеги, что я провел в том бараке всего несколько часов. Но им известно, что планеты рассветников следует искать где-то за пределами системы Фригии. И они знают, что обитатели этих планет обладают некими артефактами, заполучив которые любой человек может достичь невероятного богатства и могущества.

Хорстен снял пенсне и устало провел ладонью по лицу.

– Все это очень неприятно, друзья мои, но нас и нашего задания непосредственно не затрагивает, – сказал он, подводя итог обсуждению. – Нам поручено, образно выражаясь, вырвать палки из рук энгелистов и предоставить фьорентийской телеге свободно катиться по дороге прогресса. Все остальное в данный момент нас не касается.

– Разве вы не собираетесь поставить Сида Джейкса в известность о сделанном нами открытии? – удивился Хуарес.

– Слишком опасно, – покачал головой ученый. – Спецслужбы на Фьоренце превосходно оснащены технически и имеют на вооружении самые свежие разработки. Если мы свяжемся с Землей, сообщение могут подслушать.

– Даже с нашей защитой? – недоверчиво присвистнул Джерри. – Я всегда считал, что коммуникаторы «секции джи» надежно защищены от перехвата!

– От перехвата гарантий нет и быть не может, – усмехнулся доктор. – Допустим, изобрели наши специалисты супернадежную систему связи. Изобрели, внедрили, начали пользоваться. Но проходит год или полгода, а чаще месяц или даже неделя, и где-нибудь обязательно объявляется умник, который нашел способ, как ее обойти или взломать. Мы не знаем, конечно, по зубам местным контрразведчикам наш канал связи или нет, но рисковать я бы не стал. Вот когда узнаем что-нибудь действительно важное, тогда и об этом заодно доложим.

– А то, о чем я узнал, по-вашему, мелочь, что ли? – обиделся Зорро. – Если уж на то пошло, по большому счету, ничего важнее проблемы Рассветных миров просто не существует!

– По большому счету – согласен. Но у нас конкретное задание: отыскать и уничтожить фьорентийское подполье. Давайте не будем больше дискутировать и займемся делом.

– Может, посоветуешь, с чего начать? – язвительно осведомилась Элен. – А то нам сейчас известно о фьорентийских диссидентах не многим больше, чем в тот день, когда нас инструктировал Росс Метакса.

Джерри отклеился наконец от бара, добрался нетвердой походкой до дивана, плюхнулся на широкое сиденье и попытался сосредоточиться.

– А я предлагаю, – начал он, – разыскать майора и выложить карты на стол. Уж в его-то департаменте точно найдутся и нужные нам сведения, и выходы на подполье.

Элен презрительно фыркнула.

– А я считаю, – заявил Зорро, – что мы должны в первую очередь связаться с Сидом Джейксом и передать информацию по Рассветным мирам!

Дорн Хорстен, сидевший до этого с рассеянным видом, внезапно встрепенулся и уставился на Родса.

– Знаете, а вы абсолютно правы, мой юный друг! – с энтузиазмом воскликнул он.

– Я? Не может быть! – удивился Джерри.

– Ты чего, папуля, с катушек слетел? – недовольно поморщилась Элен. – Стоит только вякнуть, кто мы такие, как синьор Верона мигом спровадит нас всех в концлагерь, запрет в любимый барак Зорро и выбросит ключ!

– Я тоже так считаю, – кротко ответил ученый. – Поэтому мы не станем посвящать господина майора в наши планы и попробуем обойтись без него. Который час? – Он взглянул на хронометр. – По-моему, уже достаточно поздно, чтобы навестить одно уважаемое государственное заведение и вскрыть парочку сейфов.

– О нет! – Элен сделала вид, что сейчас упадет в обморок.

– О да! – передразнил ее страшно довольный собой Хорстен. – Как справедливо заметил наш юный друг Джерри, найти сведения о подрывных элементах проще всего в Министерстве антиподрывной деятельности.

– Точно! – Родс решительно поднялся с дивана. – С моим везением мы сразу отловим кого-нибудь, кто все нам…

– С твоим везением мы все ноги переломаем, спускаясь по лестнице, – оборвала его Элен. – Или ты забыл, что монетка теперь падает не той стороной?

– О чем это ты?

– А кто утром проиграл официанту в кафе?

– И очень удачно проиграл, заметь, – рассмеялся Джерри.

– Попасть в тюрьму ты считаешь удачей?

– Конечно. Я ведь уже совсем настроился притащить сюда того великого прохиндея и хорошенько расспросить без помех. Я же не знал тогда, что он agent provocateur. Если бы я выиграл, мы влипли бы всей командой. Но я проиграл, угодил в кутузку, Великий Маркони смылся, а в результате мы все на свободе. Разве это не везение?

Элен сразу сникла и погрустнела.

– Да, об этом я как-то не подумала, – с неохотой призналась она.

– Где уж тебе! – самодовольно усмехнулся Джерри. – Между прочим, – добавил он без всякой жалости к поверженному противнику, – с тебя причитается сотня кредитов. Помнишь, ты утром поспорила со мной, что Зорро прикончат на дуэли?

– Что?! – взвился уязвленный до глубины души Хуарес.

– Пошли скорее отсюда, – взмолилась Элен, обращаясь к Хорстену. – Он все равно не поверит, что я только хотела его спасти!

Уже почти стемнело, когда доктор Хорстен с «дочерью» вышли из «Альберго Палаццо» и отправились на вечернюю прогулку по столице. Элен послушно семенила рядом, одной рукой держась за руку «отца», а другой сжимая неизменную Гертруду и маленькую жестяную коробочку с надписью «Кукольная аптечка».

– Почему ты не захотел взять Родса и Хуареса, Дорн? – спросила она вполголоса, чтобы не слышали встречные прохожие. – Джерри в чем-то прав. Мне больно это признавать, но ему и в самом деле чертовски везет.

– Везет, – согласился ученый. – Только везение его принимает иногда весьма неожиданные формы. Нисколько не удивлюсь, если на муху, которая осмелится докучать нашему другу Джерри, внезапно обрушится потолок или свалится метеорит. Временами я ловлю себя на том, что боюсь находиться с ним в одной комнате!

– А Зорро?

– В задуманном мною предприятии гарантия успеха прежде всего заключается в том, чтобы не привлекать к себе внимания. Зорро с его кнутом и ковбойскими замашками этому требованию, увы, не соответствует.

– Ты меня убедил, папуля, – согласно кивнула Элен. – Министерство антиподрывной деятельности будем брать вдвоем. Как, кстати, к нему пройти?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Хорстен. – Спросим у кого-нибудь.

– Спросим? – возмутилась Элен. – И это ты называешь не привлекать внимания?

Но доктор с самоуверенной улыбкой на губах уже остановился рядом со стоящим на проезжей части фьорентийцем в полицейской форме. Патрульный с обреченным видом созерцал небольшой бронированный аэрокар на воздушной подушке, на боках которого красовалась надпись большими красными буквами: НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ. Капот был открыт, но водитель, судя по его физиономии, уже отчаялся найти причину поломки.

– И что я теперь, интересно, скажу сержанту? – раздраженно пробормотал он.

Патрульная машина была очень похожа на трехлапую черепаху. Корпус ее возвышался на пару футов над мостовой, опираясь на три металлические стойки.

Убедившись, что улица пустынна на всем протяжении, Хорстен вежливо наклонил голову и обратился к полицейскому:

– Вы не подскажете, уважаемый, как нам пройти…

– Вали отсюда, фраер! – рявкнул тот, даже не дослушав вопроса.

Брови доктора изумленно поползли вверх.

– Я только хотел спросить…

Полицейский резко повернулся, кипя от ярости:

– Неужели не видно, что я занят? Эта чертова жестянка заглохла и не заводится. Проваливай, я сказал! – Посчитав, видимо, разговор оконченным, он вернулся к прерванному занятию, ворча себе под нос: – Теперь сержант мне точно башку оторвет!

Хорстен запыхтел, надул щеки и заметно побагровел.

– Эй, полегче с ним, – прошептала Элен. – Полицейский все-таки!

– Я задал вам вопрос и хочу получить ответ! – повысил голос доктор, не обращая внимания на ее предостережение.

– А я хочу, чтобы ты отсюда слинял! – в бешенстве заорал патрульный. – Занят я! Занят! Сколько можно повторять? Говорил мне сержант, не бери ты эту колымагу, а я не послушался. Как мне теперь ему на глаза показаться? Так что вали отсюда, пока цел! Нет у меня времени, понятно?!

Вступая в переговоры с блюстителем порядка, доктор Хорстен являл собой вначале образец терпимости и благодушия, обычно присущих действительно крупным представителям человеческой породы, но вызывающее поведение полицейского на удивление быстро истощило запасы его терпения.

Я вас в последний раз спрашиваю, – прогремел ученый, – как нам пройти к Министерству антиподрывной деятельности?!

– Пойдем отсюда, папуля, – захныкала Элен, дергая его за руку. – Совсем сдурел что ли, старый козел? – прошипела она сквозь зубы.

– А что ты сделаешь, если я в последний раз тебе отвечу: проваливай? – насмешливо осклабился полицейский.

Хорстен окинул взглядом бронированную патрульную машину, обшивка которой напоминала одновременно ребристую поверхность ручной осколочной гранаты и черепаший панцирь. Тяжело растопырившись на трех массивных подпорках, она представляла собой более чем внушительное зрелище.

Неторопливо и хладнокровно он поднял сжатую в кулак руку над головой и с размаху опустил на крышу аэрокара. Все три толстенных стальных штыря мгновенно выгнулись в дугу, причем передний из них прогнулся так сильно, что бампер машины уперся в мостовую.

Водитель несколько долгих, томительных секунд молча разглядывал свой покалеченный экипаж, потом перевел взгляд на доктора и наконец остановил его на Элен.

Та наморщила нос и скорчила ехидную рожицу.

– Отвечать надо, когда папуля спрашивает, – наставительно сказала она.

Полицейский поспешно отвернулся и вновь принялся рассматривать угрожающе накренившуюся машину. Спустя некоторое время он повернулся к Хор-стену и меланхолично произнес:

– Так что вы хотели спросить, синьор?

– Где находится Министерство антиподрывной деятельности?

– Вам туда, – жестом указал патрульный и снова ушел в себя, озабоченно приговаривая: – Хотел бы я знать, что теперь скажет мне сержант!

Доктор взял Элен за руку, перевел через дорогу, и они чинно двинулись в указанном направлении.

– А ты подумал, что начнется, когда этот тупица доложит сержанту? – первой нарушила молчание Элен. – И расскажет, кто это сделал, почему и что ему было нужно?

Но Дорн Хорстен уже успел вернуться в прежнее благодушное настроение. Он снисходительно глянул сверху на «дочку» и беззаботно прогудел:

– Если он расскажет начальству, как все было на самом деле, самое малое, что ему грозит, это взыскание за пьянство при исполнении служебных обязанностей.

– И с кем я только связалась! – вздохнула Элен. – Уж лучше иметь дело с Зорро и его кнутом, клянусь Дзеном!

Они остановились перед входом в серое, облицованное гранитом и мрамором монументальное здание.

– Министерство антиподрывной деятельности, – вслух прочитал доктор надпись золотыми буквами на мраморной доске.

– Закрыто, – заметила Элен. – Ух ты, двери-то какие огромные! Литой бронзы, как в кафедральном соборе!

– Угу. Интересно, есть там кто-нибудь внутри? Из охраны, скажем, или из ночной смены?

– Хочешь постучаться и спросить? – с надеждой в голосе предположила Элен, прыгая вверх по ступенькам вслед за поднимающимся ученым.

– Думаю, это нецелесообразно. Да и наплыва посетителей в столь поздний час что-то не наблюдается. Нет, скорее всего, они действительно закрылись на ночь.

– Ну, начинается! – пробормотала Элен.

Они остановились прямо перед гигантскими бронзовыми створками дверей, рядом с которыми даже Дорн Хорстен с его высокой мускулистой фигурой выглядел жалким карликом.

– Да что ж это такое? – возмущенно произнес доктор. – Ни телекамеры, ни идентификационного экрана, ни простого звонка, наконец! А если мне срочно понадобилось вызвать дежурного, тогда как?

– Кончай эту бодягу, Дорн, – буркнула Элен. – Я все это уже проходила, так что можешь не выпендриваться.

Она встала спиной к дверям и быстро огляделась по сторонам. На площади перед зданием не было ни души. По всей видимости, окрестности Министерства антиподрывной деятельности едва ли служили излюбленным местом для вечернего променада столичных жителей.

Хорстен взялся за массивное бронзовое кольцо размером с обруч для хулахупа, приподнял его и потянул на себя.

– Заперто! – громко объявил он.

– Давай уж, хватит рисоваться! – не выдержала Элен.

Он потянул сильнее, рванул… и огорченно уставился на дверное кольцо, оставшееся у него в руках.

– Надо же, оторвалось! – пожаловался ученый. Его спутницы фыркнула.

Хорстен уперся ладонями в дверь и нажал. Внутри что-то заскрежетало. Он нажал еще раз. Со стороны это выглядело невинной шуткой, если бы не чудовищные бугры мышц, вздувшиеся на его спине. Опять послышался противный скрежет рвущегося металла, и створки дверей услужливо распахнулись.

– Ну вот, – разочарованно протянул доктор. – А здесь, оказывается, вовсе и не заперто!

– Хорош трепаться, мастодонт недорезанный! – дернула его за рукав Элен. – Пошли скорее, пока никто не засек!

Хорстен пропустил ее вперед, вошел сам, тщательно закрыл двери изнутри и с интересом обвел взглядом погруженный в полумрак огромный вестибюль.

– Прямо как Большой центральный вокзал! – восхищенно заметил он.

– А что это?

– Понятия не имею. Просто идиоматическое выражение, сохранившееся с давних времен. Обычно применяется в качестве сравнительного эпитета при характеристике впечатляющего по размерам интерьера.

– Понятно. Куда дальше пойдем?

– Не знаю. Может, побродим по этажам, пока не встретим кого-нибудь?

– Гениально! А если нас подстрелят?

– Ну что ты! Кому придет в голову стрелять в маленькую девочку?

– Любому, кто сообразит, что маленькие девочки не шляются ночью по закрытым учреждениям госбезопасности!

Справа и слева от них вели наверх покрытые ковровой дорожкой широкие ступени, а прямо по центру возвышалась лифтовая шахта с дюжиной кабинок.

– Подумать только, настоящий лифт! – покачал головой ученый. – Тебе не кажется, дорогая, что эти фьорентийцы в своей приверженности к моде давно ушедших веков несколько перегибают палку?

– Поднимаемся по лестнице, – оборвала его Элен. – Не хватало нам только в лифте застрять!

Она ухватилась за поясной ремень Хорстена, легко подпрыгнула и примостилась у него на плече, чтобы самой не карабкаться по ступенькам. Поднявшись на второй этаж, они очутились на просторной лестничной площадке, от которой начинался кажущийся бесконечным длинный, пустынный коридор.

– Куда дальше? – спросила Элен. – Продолжим подъем или как? Черт его знает, где тут занимаются энгелистами? Похоже, по ночам здесь работать не привыкли, да и…

– Стоять на месте! – прозвучал у них за спиной чей-то громкий, властный голос.

Дорн Хорстен обернулся и шагнул вперед, одновременно демонстрируя свою фирменную добродушную улыбку.

– Ах, вот вы где, – облегченно прогудел он. – Наконец-то! Я так и знал, что мы непременно кого-нибудь встретим.

Незнакомец находился футах в тридцати от них. Это был крупный, кряжистый мужчина в шитом золотом мундире старшего офицера. Он стоял в боевой стойке, слегка пригнувшись и расставив ноги, и держал в правой руке тяжелый армейский скремблер. Его грубое, искаженное звериной злобой лицо покрывали многочисленные шрамы – следы дуэлей и уличных стычек, а может быть, и настоящих сражений.

– Кто вы такие? – рявкнул он.

Хорстен успокаивающе похлопал по бедру сидящую у него на плечах малышку Элен и недоуменно развел руками.

– Позвольте прежде узнать, с кем имею честь, уважаемый синьор? – учтиво осведомился он, вновь пуская в ход все свое обаяние.

Фьорентиец на миг смутился, но он был старым служакой и слишком опытным бойцом, чтобы попасться на такой очевидный прием. Оружие в его руке не сдвинулось ни на дюйм в сторону и было по-прежнему нацелено на подозрительных гостей.

– Я полковник Фантонетти, – сказал он. – А теперь живо отвечайте: кто вы такие и что вам понадобилось на втором этаже закрытого и опечатанного на ночь учреждения?

– Пусти меня вниз, папуля! – заплакала Элен. – Это плохой дяденька. Я его боюсь!

Хорстен повернул голову и что-то сказал ей, не обращая внимания на скремблер полковника. Потом осторожно снял девочку с плеча и поставил на пол, отобрав у нее Гертруду и кукольную аптечку и сунув их себе под мышку. Погладив Элен по головке, он вновь обратился к Фантонетти.

– Мой визит сюда, синьор, объясняется тем, что мне срочно потребовались сведения об энгелистах, – произнес он самым обыденным тоном, как будто речь шла о невинных пустяках.

– Об энгелистах?! – оживился полковник. – Сами признаете, значит? Это хорошо. А как вы сюда проникли?

– Просто вошел, – пожал плечами ученый и бросил взгляд на Элен, готовую вот-вот снова разреветься. – Успокойся, деточка, все в порядке. Потерпи еще немного, а потом папочка поиграет с тобой в «алле-оп». – Он опять посмотрел на фьорентийца и дружески улыбнулся: – Буду весьма признателен, полковник, если вы подскажете, к кому обратиться за консультацией по программным вопросам энгелистского движения и методам борьбы с подпольем.

Фантонетти очумело потряс головой, словно не доверяя своим ушам, но оружия отводить явно не собирался.

– Все наше министерство занимается борьбой с подпольем, – сказал он. – В том числе возглавляемое мною управление. Работы выше головы, поэтому я и задержался сегодня на службе. Очень удачно задержался. Вы так и не ответили на мои вопросы, и я вынужден вас арестовать.

Слева от полковника у входа в лифт стоял письменный стол с пультом внутренней связи. Не сводя глаз с подозрительной парочки и держа Хорстена под прицелом, он начал медленно перемещаться в сторону пульта.

– Алле-оп! – выдохнула Элен.

Державший ее за руку великан ученый резким движением вздернул девочку высоко вверх, перехватил в воздухе и метнул в сторону массивной мраморной колонны, расположенной футах в десяти от лифтовых кабинок.

В первое мгновение палец Фантонетти на спусковом крючке напрягся, но уже в следующий момент снова расслабился, а сам полковник замер с выпученными глазами.

Взметнувшись высоко в воздух, Элен сгруппировалась и превратилась в летящий мячик, но перед самой колонной распрямилась, выбросила вперед обе ноги и резко оттолкнулась от гладкой, матовой поверхности. При этом направление ее полета изменилось, но метод остался прежним. Маленькое одушевленное ядро, стремительно вращаясь в воздухе, достигло стола с пультом и вновь стало девочкой. Ее стройная, гибкая фигурка тут же совершила еще один немыслимый кульбит, девочка коснулась ступнями металлических створок лифтовой шахты, сделала двойное сальто и легко приземлилась на ноги прямо перед опешившим фьорентийцем. Последний прыжок вознес ее над головой полковника, и не успел он опомниться, как Элен оказалась сидящей у него на плечах.

– Ну и скользкие же тут у вас полы! – посетовала она, обхватив правой рукой голову Фантонетти, а левой приставив к его уху раструб излучателя его же скремблера, всего мгновение назад находившегося под безраздельным, казалось бы, контролем бравого борца с подрывными элементами.

Дорн Хорстен неодобрительно поцокал языком и с укоризной произнес:

– Не увлекайся пожалуйста, моя милая. Господин полковник может обидеться, если ты вдруг невзначай вышибешь ему мозги. – Он выдержал паузу и добавил: – При условии, разумеется, что они у него есть.

Но Фантонетти находился в глубоком шоке и никак не отреагировал на явное оскорбление.

Доктор приблизился и забрал оружие у Элен. Она грациозно спрыгнула на пол и первым делом поправила свое прелестное голубое платьице и сбившийся набок бант.

– Где ваш кабинет? – бесцеремонно спросил ученый.

– Там, – показал деморализованный полковник.

– Тогда пошли.

Пропустив Фантонетти вперед, Хорстен и его миниатюрная соратница вошли в довольно просторное помещение, обставленное типовой канцелярской мебелью и оборудованное стандартным набором офисной аппаратуры, включающим многоканальный селектор и диктопринтеры.

Элен, что-то весело напевая вполголоса, открыла коробочку с надписью «Кукольная аптечка» и принялась раскладывать на столе по виду игрушечные пузырьки, шприцы и ампулы. А доктор тем временем предложил пленнику поудобнее располагаться в его же собственном кресле.

Полковник Фантонетти не был трусом, но интеллектом отнюдь не блистал. Едва придя в себя, он начал ругаться и угрожать:

– Что вам от меня нужно, негодяи?! Предупреждаю, это вам дорого…

Хорстен торопился и потому заткнул фьорентийцу рот, сунув в него вороненый ствол скремблера. Выдержав паузу, он убрал оружие и вежливо произнес:

– Как я уже говорил, мне нужна информация об энгелистах.

– Да вы сами энгелисты поганые! – огрызнулся пленник.

– Напротив, друг мой, напротив, – заверил доктор.

Миниатюрные пневмошприцы из игрушечной коллекции Элен оказались действующими – и вполне эффективно. Она не стала тратить времени, снимая с полковника мундир и рубашку, а просто приложила головку шприца к его запястью, после чего быстренько собрала все свои причиндалы обратно в коробку и чинно уселась в кресло напротив.

– Мы ввели вам одно из производных скополамина, называемого иначе «сывороткой правды», – любезно пояснил ученый. – Мне очень жаль, но мы вынуждены так поступить. Нам действительно позарез необходимо узнать об энгелистском подполье все, что только возможно.

– Вам это даром не пройдет! – скрипнул зубами Фантонетти.

– Угу, – безразлично кивнул Хорстен и уставился на секундную стрелку своего наручного хронометра, нетерпеливо постукивая по крышке стола костяшками пальцев.

Элен сидела тихо, как мышка, с невинной детской улыбкой на губах, сочувственно глядя на полковника, пока сей доблестный воин не выдержал и закрыл глаза.

– Ваше имя? – задал доктор первый вопрос, едва началось действие препарата.

Крупные капли холодного пота выступили на лбу допрашиваемого. С минуту он героически сопротивлялся, но в конце концов плотно сжатые губы его разомкнулись:.

– Сальвадор Мария Фантонетти.

– Звание и должность?

– Полковник, советник его высокопревосходительства Альберто Скьяланга, Третьего Синьора.

– Ваши обязанности?

– Борьба с энгелистами.

– Кто такие энгелисты?

– Подрывные элементы, намеревающиеся свергнуть Первого Синьора и правительство Свободно-Демократического Сообщества Фьоренцы.

– Как они собираются это осуществить?

Голос накачанного наркотиком фьорентийца впервые дрогнул и потерял уверенность и четкость. Прошло несколько секунд, прежде чем он дал ответ:

– Я не знаю.

Хорстен нахмурился:

– Какие методы они используют?

– Любые, ведущие к подрыву общественно-экономического строя Фьоренцы.

– Каким образом?

– Выступая против Первого Синьора и возглавляемого им Кабинета Синьоров.

– У подполья есть свои радиостанции и каналы три-ди-видения? – задала вопрос Элен.

– Нет.

– А свои газеты у них есть? – спросила она, озабоченно хмурясь, как и ее напарник.

Полковник ничего не ответил. Тогда она изменила вопрос:

– Как вы думаете, есть у подполья своя пресса?

– Нет.

– Энгелисты пишут книги и статьи, направленные против правительства? – поинтересовался Хорстен.

Снова молчание.

– Как вы думаете, пишут энгелисты книги и статьи, направленные против правительства?

– Я… я не знаю.

– Вы когда-нибудь читали, видели или держали в руках памфлеты, брошюры, листовки и другую пропагандистскую литературу, изданную энгелистами?

– Нет.

– Что же тогда они делают для того, чтобы подрывать основы общественно-экономического строя Фьоренцы? – перехватила инициативу Элен.

– Пытаются склонить на свою сторону неустойчивые элементы, выступая с критикой администрации Первого Синьора.

Элен и Хорстен в недоумении переглянулись. Поразмыслив немного, ученый решил попробовать подобраться к истине с другой стороны:

– Лично вам доводилось арестовывать энгелистов? Пленник безмолвствовал.

– Хорошо, спрошу иначе. Вам доводилось арестовывать людей, подозреваемых в энгелизме?

– Да.

– И сколько из них в действительности оказались энгелистами?

Молчание.

– Хотя бы один из арестованных оказался энгелистом? – вмешалась Элен.

– Нет.

Ответ был воспринят в похоронном молчании. Прошло немало времени, прежде чем Элен сформулировала наконец очередной вопрос:

– За всю вашу карьеру вам хоть раз встретился человек, о котором вы могли бы с абсолютной уверенностью утверждать, что он энгелист?

Долгая пауза, затем:

– Нет.

Это было последней каплей.

– Почему же тогда вы уверены, что энгелисты вообще существуют? – не выдержала Элен.

– Потому что они подрывают основы Свободно-Демократического Сообщества Фьоренцы.

– Я не об этом спрашиваю… А-а, черт! – Она беспомощно поглядела на своего коллегу: – Что происходит, Дорн?

Хорстен рассеянно дернул себя за мочку уха, задумчиво посмотрел на полковника и сказал:

– Ты знаешь…

– Что?

– По-моему, этот человек подвергся интенсивной промывке мозгов.

– Ты сбрендил? Он же полковник и большая шишка в этом антиподрывном министерстве! Ну зачем кому-то промывать мозги ему?

– Откуда я могу знать? – раздраженно буркнул ученый.

Элен слезла с кресла, подошла к столу и раскрыла коробочку с кукольной аптечкой.

– Что ты собираешься делать?

– Почистить ему память, естественно. Что нам еще остается, если синьор Фантонетти ровным счетом ничего не знает об энгелистах?

Дорн Хорстен открыл дверь и в сопровождении Элен вошел в гостиный салон президентских апартаментов «Альберго Палаццо» и застыл как вкопанный.

– Чем это, во имя Святого Дзена, вы тут занимаетесь?! – взорвался он.

Зорро Хуарес и Джерри Родс вздрогнули и одновременно повернули головы. На полу валялась раскрытая коробка с игрушками. Зорро сидел, скрестив под собой ноги, перед коктейльным столиком, Джерри, на корточках, рядом с ним. На столике стояла маленькая «игрушечная» модель три-ди-визора из коллекции Элен. Модель была включена, и стоящие у порога даже на таком расстоянии легко узнали лицо человека на миниатюрном экране.

– Докладываем Сиду Джейксу, – первым опомнился Зорро.

Хорстен и Элен подошли поближе и встали перед столиком так, чтобы попасть в поле зрения сканирующего устройства передатчика. Сид заметил их, дружески ухмыльнулся и произнес:

– Рад видеть вас, коллеги. Как продвигается задание?

– Никак не продвигается, – сердито пробурчал доктор, смерив неодобрительным взглядом нарушивших запрет коллег. – Час назад мы нанесли визит в министерство, созданное специально для борьбы с диссидентами, отловили там одну засидевшуюся пташку в чине полковника и допросили с применением скополамина.

– Лихо это вы! – похвалил Джейкс. – И что же она вам напела?

– В том-то и дело, что ничего! – ответила Элен. – Это фьорентийское подполье, должно быть, самое нелегальное за всю историю подпольного движения!

Хорстен присел так, чтобы голова его оказалась на одном уровне с экраном коммуникатора.

– Мы по-прежнему не имеем никакой конкретной информации об энгелистах, – подтвердил он. – Полагаю, коллега Хуарес рассказал вам, что подпольщики раньше нас добрались до собранного Бульшаном досье?

– Да, – кивнул Сид Джейкс; всегда бодрый голос его, доносящийся через сотни световых лет, заметно потускнел. – А еще он мне рассказал, что на Фьоренце каждая собака уже знает о Рассветных мирах и с чем их едят!

Ученый окинул Зорро таким взглядом, что тот мгновенно съежился и обиженно насупился.

– Я был против внеочередного сеанса связи, считая его преждевременным, несмотря на очевидную важность добытой информации, – сухо сказал доктор. – Однако коллеги Родс и Хуарес сочли, я вижу, возможным пренебречь моим мнением.

Джейке задумчиво пожевал губу.

– Сомневаюсь, существует ли какая-то связь… – начал он. – Дело в том, что у нас тут возникли некоторые осложнения. Я это так говорю, на всякий случай, если вдруг вам посчастливится откопать что-то на Фьоренце. Вот будет номер, если это произойдет! Хотя у меня нет никаких оснований…

Все четверо, затаив дыхание, ждали продолжения. Сид тряхнул головой, натянуто улыбнулся и сказал:

– Короче говоря, сегодня утром кто-то вломился в кабинет Ронни Бронстона. Сам он все еще в госпитале…