Текст книги "Любовь"

– Нет, забери меня Бездна! Если бы я мог, то не спрашивал сейчас! Я потерял нить событий! До мелочей рассчитанный с Дарианой план обернулся прахом! Всё летит к Хаосу в лапы!

– Но разве не Его адептом ты являешься?

– Только в определённой мере, я…

– Довольно! – прервал собеседника Айвар, резко вскинув руку. – Отдел покончил с нами по-другому. Все, кто созидал мир, теперь мертвы.

Горящие глаза Данфера расширились от изумления.

– Так значит, мы…

– Да, решение принял мой Изначальный. Но он так и не понял, насколько заблуждался. До последнего конца. Он заигрался, забылся. Бросил вызов силам, с которыми не смог справится.

– Но ведь вы должны были исполнить его волю. Быть сейчас вместе с Мстителем.

– В дело вмешалось нечто большее, чем наши желания или воля отдельных смертных. Вмешалось то, что ни Отдел, ни Изначальный не смогли осознать до конца: сам мир принял решение за себя. Система, казавшаяся искусственно созданной и функционирующей на основе математики, приобрела разум.

– Великие? – нахмурился Данфер.

– Они были лишь началом. Я говорю о большем, что заключатся не в одном или даже в миллионе человек. Мир сам стал определять свою судьбу. Ты понимаешь? Система самоорганизовалась.

– Мы приблизились к Богу. – заворожённо прошептал Данфер.

– И я хочу, чтобы так и осталось. Создатель может распоряжаться своим созданием до тех пор, пока не вдохнул в него жизнь и вместе с этим не определил точку отсчёта. Теперь ни я, ни Отдел не имеем на него права. Пускай даже ценой полного обновления.

– Анхельм, – кивнул Данфер.

– Ансвиль не думал, что его труд будет иметь такое. особое значение, – усмехнулся Айвар. – Уничтожь последние остатки Отдела в Умраде и покончи с фанатиками. К приходу кораблей мы должны подготовить материальную базу. Когда явится Мститель, мы должны открыть портал.

Вокруг Айвара закружился воздух вместе с пылью. Маг готовился к телепортации.

– Мастер? А как же исходники? Мы ведь так долго искали исходники? Неужели они не понадобятся?

– Тебе? – криво улыбнулся Айвар. – Они точно ни к чему. Остальное Изначальный унёс с собой в могилу. У тебя неделя. Во имя живых!

Последовала яркая вспышка, и маг растворился в воздухе. Данфер же скрылся в тенях, поглотивших под вечер город.

***

Вторую неделю Гиперион поливали дожди. Дороги раскисли и превратились в непроходимое месиво. Итак двигающийся чрезвычайно медленно Караван теперь вообще стоял на месте. Расстояние, которое любая армия прошла бы за двое суток, Караван преодолевал четвертую неделю. С кровью, потом и слезами.

С каждым днём положение Каравана становилось всё сложнее. Атаки диких не прекращались: охранные отряды несли постоянные потери. Миряне гибли не реже. Синянка принялась проявляться чаще прежнего: никто не был уверен, что, заснув с близким человеком в одной постели, не проснёшься среди ночи с синеглазым монстром в обнимку. Поэтому люди засыпали с ножами в руках: иллюзии о возможности излечения полностью исчезли и не в самых развитых умах. Пускай жена или муж, отец или мать, дочь или сын, лучший друг секунду назад были самими собой, в миг, когда синяя искра безумия возникала в их глазах, личность и душа человека исчезали. Самый любимый или добрейший человек за миг превращался в монстра. Его не могли остановить ни уговоры, ни просьбы, ни мольбы. Только смерть служила избавлением от напасти.

Оля понимала это, как никто другой.

После памятной встречи с Яром девушка погрузилась в себя. Несколько дней она не находила сил взяться за оружие и отправиться в бой. В ней что-то умерло, сгорело в ужасе и страхе, прахом осев на сердце, едким дымом наполнив лёгкие, глаза, из которых безостановочно текли слёзы.

Девушка могла предположить и смерть возлюбленного, и плен, но не потерю души. Что могло быть хуже, чем потерять не тело, а душу возлюбленного? То, что стало частью тебя. Ценное, важное, прекрасное, казавшееся просветом в её не самой простой жизни, прервалось, погибло. Его убили! Что делать дальше? Где найти смысл? А есть ли он теперь?

Погружённая в грустные мысли, девушка бесцельно брела с Караваном, утопая в каше и мерзкой жиже растекающейся по дорогам грязи, мокрая и заплаканная.

На третий день Олиного транса Даратас прилетел в Караван и дал Герде время заняться своими делами. Драконица подхватила Олю и понесла прочь из-под дождливых облаков, к. солнцу.

Солнечных лучей девушка не видела и не чувствовала их тепла с месяц. Они были прекрасными, нежными, заботливыми… Оле показалось, что солнечный свет погрузил её грязное измотанное тело в бархатную тёплую перину. Лёгкую, нежную…

Пожиравшие душу тоскливые мысли отступили, девушка снова услышала стук сердца, прилив жизненной силы.

Всё, что происходит, имеет смысл только в миг появления. Дальнейшее – фантазмы о прошлом и будущем.

Когда девушка вернулась после воздушной прогулки на землю, она решила жить. Неважно, час или день. Неделю или год. Важно, что по её артериям и венам по-прежнему тычет кровь, а мышцы имеют силу. Она ещё может что-то изменить. Или хотя бы внести свой вклад во что-то значимое.

А что значимое? Война за религию? Битвы кланов? Победа над неверными или нечестивыми? А, может, наоборот: убийства святых и невинных во славу Тьмы? Наверное, глупо искать основы величия или значимости за пределами людского сознания: тот, кто знает иные пути, не хочет делиться со смертными истиной, а прочая видимая реальность выступает. в цепях скованной и бессмысленной однозначности.

Под вечер в Караван вернулась охранная рота (теперь тыловые отряды назывались так) Ольдена. Старый вояка снова потерял чуть не половину бойцов и пришёл за подкреплениями. Среди выживших членов отряда возвратился и Дожо.

Ах, этот соломенноголовый мальчик Дожо! Он был на пять лет моложе Оли, но влюбился в рыжеволосую бестию без памяти. Он прекрасно знал о её отношениях с Яром, видел, какая жгучая боль поразила душу и сердце Оли после обращения Ярп, был рядом, впитывая грудью её рыдания. И терпел.

Нельзя сказать, что Оле было безразлично его внимание. Хотя она ловила себя на мысли, что использует доброго и откровенного юношу слишком открыто. Но в день его возвращения она поняла для себя, что Яр оставил в её душе не только свой образ и чувства. Он раскопал ту особую частичку внутри неё, которая страстно и без умолку требует чужой любви: в стене возведённого жизнью безразличия зияла огромная брешь.

Ночью вымывшийся в ближайшем ручье Дожо пришёл к Оле. Караван, как обычно, в тёмное время суток остановился на привал до раннего утра. Оля лежала в палатке, обернувшись в перину. Плакала.

Юноша сначала тихо позвал Олю из-за полога. Девушка рыдала и не хотела отвечать. Дожо это не остановило. Он забрался внутрь палатки, бухнул у ног девушки какой-то увесистый тюк. Это вывело Олю из транса, слезы перестали течь безостановочным потоком.

– Что это? – прошептала она.

– Немного фруктов. Мы набрели на чей-то сад. Странно, дом сгорел, а деревья остались нетронутыми: груши, сливы, яблоки. Я собрал для тебя. Кстати, ещё апельсины! Ты ела когда-нибудь апельсины? Это восхитительно! Сейчас найду, почищу, – бормотал Дожо, роясь в мешке.

В потёмках Оля не видела лица юноши, но отчего-то была уверена: он улыбался. Молодой воин после тягот похода не завалился спать где-нибудь на земле, овеянный хмельным дурманом, а собрался с силами и пришёл к ней, чтобы проявить заботу, поделиться частичкой тепла и радости с ней.

Оля ощутила, как в сердце вспыхнул пожар. Неожиданный, сильный и поглощающий остатки разума.

Дожо нашёл апельсин и принялся очищать его. Оля резко села, её тонкие руки вмиг оплели широкую шею юноши, а губы, несмотря на темноту, сами нашли нужный путь.

Реальность завертелась. Оля вцепилась в стальное тело Дожо, стараясь охватить каждый мускул.

Тишину палатки наполнили звуки поцелуев, возбуждённое дыхание, шелест срываемой одежды.

Дожо, несмотря на тяжёлые мозолистые руки, умудрялся обращаться с Олей чрезвычайно нежно и заботливо. Его прикосновения казались ей чем-то волшебным, невероятным, прекрасным! Оля откровенно потеряла голову. Мысли улетучились: душа была наполнена силой и желанием. Девушка в какой-то миг не справилась с эмоциями и застонала от удовольствия, хотя Дожо и не овладел ей.

А юноша затягивал с главным. Оле поначалу это нравилось, но затем ожидание близости в пылу разыгравшихся чувств стало невыносимым. Девушка взяла инициативу в свои руки и сама развязала тесёмки штанов Дожо. Добравшись до нужного, девушка решила доставить юноше немного удовольствия губками и язычком.

Мальчик, будучи неопытным, за считанные мгновения излился силой своих чувств девушке в рот. Олю это ничуть не смутило. Ей даже понравилось. Первородное острое чувство возбуждения отшвырнуло прочь предрассудки.

Толкнув юношу в грудь, девушка заставила его улечься на спину, а сама забралась сверху. Взяв в ручки ослабевший член, девушка со стоном ввела его в себя и принялась действовать. Сначала медленно, затем быстрее и быстрее она двигала сильными натренированными бёдрами. Юноша, в силу молодости восстановился довольно быстро, и, главное, на второй и третий раз был куда более устойчивым. Оля же смогла насытиться только когда Дожо довёл её до исступления языком. После этого девушка выключилась без сил и чувств.

Девушка очнулась среди ночи внезапно. Словно кто-то толкнул её. Некоторое время она не понимала где находится: голова болела словно после обильных возлияний. Однако постепенно осознание происходящего стало возвращаться к ней, боль отступила. Скоро Оля поняла, что рядом с ней тихо сопит обессиленный Дожо.

Олю неожиданно охватило странное чувство. Стыда? Вины? Смущения? Она не могла понять, чего именно. Всего несколько часов назад она плакала по одному мужчине, а сейчас…

Посидев некоторое время в темноте, девушка легла. Ей вдруг стало невероятно холодно, грустно, снова захотелось плакать.

Дожо, словно почувствовав настроение возлюбленной, очнулся, повернулся к Оле, обнял её, принялся нежно целовать, попутно вытирая слёзы со щёк губами.

Затемснова вошёл в неё, на этот раз двигался не быстро, продолжая целовать шею, губы, лицо. Постепенно девушка пришла в норму, приняв в себя остатки мужской силы Дожо. Потом они крепко уснули, прижавшись друг к другу.

Утром Дожо проснулся раньше Оли, быстро собрался и отправился на построение. Отряд снова уходил в дозоры.

Оля слышала, как юноша одевался, но почему-то претворилась спящей. Затем корила себя, ведь эти минуты могли быть последними: кто знает, с чем он столкнётся в лесах?

Однако на этот раз Оля запретила себе реветь. Ей овладела мысль. Какая именно, она не поняла, но внутри исчезла пустота. Она решила действовать, а для этого надо перестать скулить, собраться, выйти на улицу. Караван отправлялся дальше.

Нацепив боевое обмундирование, Оля вышла на свежий воздух и принялась за дела: группе молодых ребят она помогла вытянуть телегу из грязи, беременной девушке подсобила с разогревом воды на костре, маленькому мальчику залечила ранку на ноге, а девочке вымыла и причесала волосы. Да, Караван представлял собой подобие движущегося муравейника, настоящее месиво людей всех мастей, взглядов и положений. Находясь внутри него, нельзя было не ощущать тяжёлый смрад напряжения, страха, сомнений, недоверия и общечеловеческого негатива, копившегося каждый день под гнетом обстоятельств. Однако в этих условиях люди становились друг к другу куда заботливее и участливее, чем в суете будничных городов. И Оля была далеко не одна, кто помогал окружающим.

И её не тянуло в леса, сражаться в составе отрядов. В какой-то миг она поняла, что не менее важные события происходят не обязательно там, где гремит сталь о сталь или грохочут взрывы. Зачастую самые значимые в жизни события теряются в массиве обычно не подмечаемых мелочей, и только сильный и острый ум может выделить сущностное из общей цепи, объяснив причины и последствия.

Хотя её активность во многом объяснялась страхом остаться наедине с собой. Наверное, в бою она бы вовсе забыла о своих проблемах, а может, наоборот – секунда малодушия лишила бы её шанса на выживание. А умирать девушка не спешила. Вчерашнее солнце зажгло в её душе идею. Оля ещё не поняла, какую, но ощущала её присутствие, созидательное начало, в томительном ожидании воздвигающее волю в сознании.

Впрочем, не только бытовые дела становились повседневной проблемой Лагеря. Синеглазые ежедневно (иногда Оле казалось, ежечасно) возникали среди обычных людей. Несмотря на принятые меры, больше всего потерь приносили именно неожиданные, непредсказуемые, точечные вспышки синянки. Да и какие меры могли быть, когда сами стражи в любой миг могли превратиться в обезумевших зверей?

Так случилось и в этот день. Отряд милиции, собранной из добровольцев, обзавёлся синими глазами неподалёку от огромного фургона с детьми – импровизированными яслями. И быть бы большой беде, если бы Оля не успела молниеносно среагировать, схватившись с безумцами чуть не в одиночку. Благо здоровые сельские парни не особенно отличались умениями, поэтому расправиться с ними быстрой и юркой Оле не составило большого труда. К тому же ей на помощь (хотя и под конец) подоспели две близняшки.

– Лиза? Лора? – глаза Оли расширились от изумления. – Я думала, вы с Ольденом!

– После боя на Орлиной горы долго лечились. – чуть не хором ответили девушки. – Нас хорошо потрепали.

– Да, верно. – согласилась Оля, и в глазах её заклубилась печаль.

– А ты? Тоже приходила в себя? Говорят, тебе сильно досталось, – пристально посмотрев на девушку, спросила Лора. Или Лиза? Оля никогда их не различала.

– Да, крепко, – тоска стала снова накатывать. Близняшки свежо напомнили недавние события у Орлиной горы.

– Но сейчас в норме! Как насчёт отправиться с нами в разведку? Нас отправляют к переправе через Нирей. Через пару часов головная часть Каравана достигнет моста, не хотелось бы встретить там сюрпризы, – разговорилась одна из близняшек.

– Думаю, Строгонов не раз разведывал те места, – отстранённо проговорила Оля.

– Да мы сами вчера были там. Днём. Однако слухи идут, что прошедшей ночью там пропало несколько наших лазутчиков. Не хочешь размяться и проверить?

– Почему бы и нет? – Оля почувствовала, что защемившую в сердце тоску она не сможет сбросить в быту.

Отряд разведки оказался на этот раз усиленным. Обычно в дозоры уходило не больше тройки воинов. Теперь – целых двадцать человек. И даже один маг.

Зачем последнего потащили, было непонятно. Он постоянно жаловался, бубнил что-то. Немолодой, и, судя по небогатой поношенной одежде, вряд ли особо искусный чародей. Но командование считало иначе: нужен, и всё.

Река Нирей брала начало на крутых склонах Великого южного хребта. В восточной части бурная, в центре Гипериона река разливалась шире и мельчала, становясь доступной даже для перехода в брод, но лишь в одном месте: при пересечении с Центральным трактом. Там некогда ещё Элитой был выстроен длинный мост на каменных опорах, а также хитрая система защитных башен вдоль моста: сторожевые гнёзда для лучников были расставлены в шахматном порядке с одной и другой стороны от моста. Если мост взрывали перед неприятелем (ох, как часто это происходило!), и тот пытался прорваться вброд, то его перекрёстным огнём встречали лучники. Благодаря этой нехитрой тактической мысли, Элита несколько десятков лет удерживала за собой территории Форосской низменности и Туманных долин. И когда однажды переправа пала, ни Сабулат, ни Пельтье, будучи недурными замками, не продержались и полугода.

С тех пор мост остался, и башни тоже, хотя и в гораздо меньшем количестве. На них некоторое время несли службы дружинники то Ренессанса, то Хранителей, но последние несколько лет башни были покинуты. В последней войне ренов с Хранителями никто не стал занимать этот рубеж. Почему? Одним богам известно.

И в этот раз деревянные укрепления на деревянных треногах, с небольшими будками-гнёздами для лучников, встретили разведчиков тишиной. Длинное полотно мощёного моста уходило пустотой на юг. Вокруг не было ни живого, ни неживого. Во всяком случае, Оля с близняшками прошли на тот берег и успели вернуться. Никого. Полная тишина. Следов прошлых разведчиков тем более не было. Однако предчувствие чего-то нехорошего не покидало членов отряда.

Для этого и пригодился маг, доселе бесцельно бродивший в сапогах по колено в воде, не обращая внимания на оклики командира – невысокого худощавого парня по имени Одо.

Сначала чародей резко пригнулся, словно уворачиваясь от чего-то. Затем, согнувшись, принялся водить из стороны в сторону носом, подобно собаке. А затем закричал что-то невразумительное и кинулся к ближайшей башне.

Разведчики, рассредоточенные вокруг моста, оценили неладное поведение сотоварища и помчались вслед за магом, шлёпая в мутной воде. Тот, несмотря на внешнюю дряхлость, без проблем взлетел на одну из башен по канату (лестниц никто никогда не делал) и скрылся в гнезде.

Отряд собрался рядом с башней, и только тогда разобрали слова мага: идут враги!

Одо незамедлительно приказал уходить прочь от моста. Удерживать его задачи не стояло, а ждать подкрепления от Каравана пришлось бы слишком долго. Требовалось как можно скорее доложить. Однако стоило разведчиком отойти от башни, как сидевший в гнезде маг закричал, требуя забраться к нему или на соседние башни!

Оле почему-то показалось, что это один из немногих случаев, когда безумца послушать стоило. Но Одо потребовал спускаться, под угрозой остаться магу одному куковать на башне.

И как был неправ Одо…

Вода неожиданно забурлила вокруг воинов. Так получилось, что следуя безумным крикам мага, почти все разведчики оказались в воде вокруг башни. И никто не был на суше. А зря.

Вмиг отряд превратился в сборище. Перепуганные вояки ринулись к ближайшим башням, не слушая криков командира. Только близняшки и Оля сохраняли остатки самообладания, стоя по пояс в кипящей воде. Одо потребовал выбираться на берег. И побежал впереди девушек.

И тут из воды возникло огромное существо с бычьей головой и огромными рогами. Оно имело прозрачное тело, от которого исходило лёгкое лиловое сияние. Глаза монстра сочились ярким фиолетовым пламенем, а в руках переливался лиловый топор. Без лишних промедлений тварь снесла голову с плеч оторопевшего Одо и рвануло к девушкам. И упало замертво от стрелы Лизы. Или Лоры?

Умирая, тварь потухла, потеряла прозрачность и превратилась в кусок почерневшей плоти. Так просто?

На этот немой вопрос последовал незамедлительный ответ: из воды стала возникать одна тварь за другой. В считанные секунды, Оля вместе с близняшками оказалась в окружении не меньше двух десятков тварей. Они молча сомкнули цепь и двинулись на разведчиц с молчаливой решимостью в бушующих пламенем глазах.

Пару демонов близняшки прикончили из лука, однако остальных девушки, встав спина к спине, встретили сталью. Забравшиеся на башни товарищи не забыли менее удачливых и ударили по монстрам стрелами. Не остался в стороне и маг, обрушив на монстров гнев воды: потоки мутной жижи захватывали демонов и тащили ко дну. Враг брал числом, но не умением.

Вскоре Оле с близняшками удалось вырваться, однако Лору сильно задела одна из тварей, распоров левый бок скользящим ударом топора. Рана была неглубокой, но кровь бурным потокам стекла в Нирей, лишая сил. Девушка с трудом держалась на ногах.

С помощью Оли, Лиза вытащила сестру на берег. Та без сил упала на песчаник.

– Оля, уходи, – строго потребовала Лиза, заметив группу тварей на берегу. К сожалению, они возникали не только в воде.

– Не нужно соплей, – в тон ей ответила рыжеволосая. – Посмотри, гады лезут из всех щелей. Будем сражаться.

– Это не выход, – покачала головой Лиза, принимая в руки меч сестры. Там лежала с закрытыми глазами и тихо мычала, стараясь сдерживаться. Сражаться она не могла.

Монстры стали рубить вышки: их сил и количества хватило, что справиться с задачей, несмотря на обстрел и активность мага. Оля с Лизой ничем не могли помочь товарищам. Им самим приходилось несладко на берегу.

Демоны действовали топорно, без задумки: шли вперёд, чуть не бросаясь на клинки. Оля, истратив запас метательных ножей, оборонялась дагами против махавших в разные стороны топорами демонов. Но тех было слишком много.

Выпад, уклонение, выпад, разножка, нырок, выпад. Твари умирали одна за другой, но им на смену приходили новые. В какой-то момент Оля упустила из виду одного из демонов, и тот заехал ей огромной ручищей по пояснице. Девушка кувырком покатилась по земле и остановилась в воде. Шок от боли был такой, что Оля на некоторое время потеряла ориентацию.

Оставшаяся в одиночестве Лиза зарычала, подобно загнанному в угол волчонку, принялась вертеться, отражая атаки со всех сторон. Оля видела, как тяжело приходится одной из близняшек, но сама едва смогла приподняться на руках.

Смерть Лизы не отложилась в памяти Оли. Она просто в какой-то момент поняла, что храбрую разведчицу вместе с сестрой поглотил поток тварей. И теперь у них на пути осталась одна обессиленная Оля.

И в который раз за последние месяцы провидение сжалилось над несчастным существом. Словно каждый раз оно наблюдало за её жалкими попытками сопротивляться обстоятельствам, наслаждалось поражением, а затем вытаскивало из западни.

Окружившие Олю твари неожиданно вспыхнули, словно сера, осев пеплом на мокрой земле, а пространство заполнил рык дракона, а затем зычные боевые кличи.

Оля к этому моменту смогла оправиться и подняться на ноги. Из её глаз градом сыпались слёзы, она не могла оторвать взгляда от чёрного тела драконицы, парящей над полем битвы и поливающей врагов огнём..

К мосту подступили отряды Каравана. К Оле подскочил Дожо, перемазанный грязью и кровью. Сидевший на спине Герды Даратас применил какое-то новое заклинание, и светящиеся демоны перестали появляться из воздуха. Их число стало сокращаться, и вскоре мост был отбит у неприятеля.

Воины ликовали. Впервые за недолгое время, над врагом была одержана чистая победа, а результат был очевиден и понятен: свободный мост через Нирей. И цена победы была не столь велика, как ранее. Всего лишь девятнадцать разведчиков.

Эта мысль пришла к Оле следующей ночью. Когда она неожиданно поняла, что среди этих девятнадцати были две девушки, за которых она отдала бы миллион других. И для неё успех у моста не представлялся победой. Так же, как перевоплощение Яра не было концом истории. Требовался другой завершающий штрих.

***

С момента пересечения реки Нирей прошло около недели. Караван сошёл с центрального тракта и двигался строго на запад, ещё сильнее утопая в грязи и путаясь в лесах. Иногда приходилось отправлять лесорубные бригады, иначе провести телеги с мамонтами сквозь заросли было невозможно. И вести стычки с дикими, синеглазыми и новой напастью – светящимися демонами. Однако, несмотря на эти трудности, люди продолжали сражаться за будущее. И Даратас делал всё, что в его силах.

Изо дня в день маг метался по округе, наводил миражи перед толпами диких, устраивал болота на их пути, сыпал молниями, обрушивал камнепады, устраивал всевозможные ловушки. Конечно, помогали тыловые охранные отряды, однако людей становилось всё меньше, а оттого с каждым метром пройденного Караваном пути отражать беспрестанные атаки врага становилось всё тяжелее. Поэтому Даратасу приходилось перемещаться чуть не по половине Гипериона, вовремя ограждая Караван от ещё больших проблем.

И, несмотря на невероятную занятость и способность быть везде и всюду, Даратас выкраивал время, чтобы побыть наедине с самим собой и привести мысли в порядок.

Делать это он предпочитал в походном шатре, с изменённым магией внутренним объёмом. Примерно такой же был у него в Мёртвых землях. Теперь он соорудил себе новый, более мобильный. Не хватало только кучи инструментов и книг, забытых навсегда на потерянном севере Гипериона.

.Хотя теперь многое из того, что раньше казалось важным или особо значимым, утеряло смысл. В руки Даратаса попали знания такой силы и мощи, что в корне ставили под сомнение прежде изведанное. Наверное, именно в связи с вновь полученными сведениями, ум мага заходил за разум. Порой он терялся: происходят те или иные события наяву или являются плодом его воображения.

Нынче он прекрасно понимал, почему за такими знаниями охотился не он один: за них можно не только убить.

И, вроде, что в этой тетради из Санпула такого? Технические аспекты. Однако концы того, что отражено на вспухших пожелтевших листах, уводили в такие дали и тайны, от которых начинала кружиться голова.

И владеть ими могли только избранные, умеющие увидеть чуть дальше, чем позволяет интеллект или интуиция.

Даратас сидел в шатре на импровизированном диване из разодранных замусоленных подушек и топчанов, и, покуривая трубочку, в который раз листал найденный артефакт. Со стороны, в «домашней» серой робе, маг походил на обычного мужчину средних лет, малознакомого с физическими нагрузками и сильно измотанного жизнью, уставшего от мирских забот. Ну кто мог ожидать от него чего-то опасного?

Так же обманулся и незнакомец, материализовавшийся за спиной мага. Его угольно-красные глаза хитро сверкали.

В следующий миг неизвестный нанёс удар потоком грубой темной магии, но волшба неожиданно легко разлетелась вдребезги о лиловый щит Даратаса. В долю секунды маг почувствовал активизацию магических каналов, закрылся щитом и успел развернуться к атакующему лицом. В руках он держал сверкающий янтарным набалдашником посох де Орко.

– Я ждал этой встречи, – хищно молвил Даратас, прищурив глаза. – Но не думал, что ты окажешься столь глуп и придёшь на мою территорию. Здесь у тебя никаких шансов.

Посох засиял ещё ярче.

Тёмный маг с горящими глазами промолчал. За него ответил другой:

– Он здесь не для этого. И даже с учётом твоей силы и заслуг, я бы посмотрел на ваш честный поединок – уверен, никому из вас победа не досталась бы легко.

Даратас опешил. Ещё один? В его шатре? Как эти двое обошли его охранные чары?

Маг повернул голову в сторону говорившего. И в который раз за последние несколько минут изумился до глубины души. Это же тот самый очкарик! Вне всяких сомнений! Именно тот, с кем он схватился во время боя эльфов с неизвестными сияющими тварями в подземных чертогах.

– Ты? Снова? – в голосе Даратаса звучала угроза. Он сделал шаг назад и развернулся, чтобы держать в поле зрения обоих незваных гостей. – А я-то думаю, откуда взялись эти черти светящиеся.

– Успокойся, Даратас. На этот раз я с миром. Сильвестор погиб в пламени Феникса, – очкарик примирительно поднял руки.

– Думаешь, я куплюсь на дешёвые заверения? – напряжение Даратаса нарастало, он направил посох в сторону то ли Сильвестора, то ли ещё кого-то.

– Я не буду тебя уговаривать, я сделаю так. – спокойно ответил очкарик и щёлкнул пальцами. Набалдашник потух, превратившись в безжизненный камень.

Теперь Даратас не удивился. Он испугался. Дезактивация артефакта. Всего одним щелчком! Это похлеще, чем опрокинуть небо на землю!

– Невозможно… – пробормотал маг. В ответ послышался злорадный смех Данфера. – Набалдашник изготовил Ткач. Если кто и мог его дезактивировать, то только…

– Посмотри на меня, Даратас, – потребовал Сильвестор и снял очки. – Я тебе никого не напоминаю?

Естественно, напоминает! Даратас понял это ещё при первой встрече в междумирье. Но сейчас. воспоминания нахлынули особенно отчётливо. Если учесть все законы активации магических вещей, историю создания посоха, и это лицо, теперь без очков, то… Не может быть!

– Ткач? – у Даратаса перехватило дыхание.

– А также Диор Каданс, Ансвиль, горный и лесной бог Умрад, Вильгельм, Сильвестор, Вельтор. Нынче мне более близкое – Айвар. Хотя сейчас я – это непосредственно я. Остальные были моими аватарами, запрограммированными на выполнение определённых функций. Ткач, например, отвечал за общее функционирование экосистемы, её баланс. Естественно, он оказывал вам поддержку в дни наиболее опасных заварушек. Когда сам по себе протокол гармонии был уничтожен, Ткача не стало. Как, в общем, и всех остальных, ввиду исчерпания смысла их существования. Думаю, мои слова не являются для тебя загадками. Хотя в тетради, – артефакт Санпула вспорхнул с дивана и переместился в руки Айвара, – информации не много, на определённые догадки содержащиеся в ней сведения должны были тебя навести.

Даратас молчал. Сейчас его самые смелые предположения оживали на глазах. Он был слишком поражён увиденным и услышанным.

– Впрочем, довольно откровений. Об остальном успеем поговорить. Сейчас есть вопросы поважнее: относительно Каравана и твоих последующих планов. Куда?

– Так я вам и сказал, – выдавил из себя маг.

Айвар вздохнул, некоторое время помолчал, внимательно изучая мага, а потом провёл ладонью по воздуху перед собой.

Набалдашник посоха де Орко вновь загорелся.

– Хотя понятия друзей и врагов расплывчаты, и порой спорны, в настоящий момент ни я, ни мой слуга Данфер не представляем для тебя угрозы. Мы заинтересованы в общем с тобой деле, – ровным и убедительным тоном сказал Айвар.

– Думаю, не нужно объяснять, что мне трудно поверить бывшему, а может и нынешнему. главе сияющих демонов и руководителю Тёмного Ордена? – Даратас никогда не слыл доверчивым человеком.

Айвар улыбнулся.

– Скажите, коллега, в чём вы видите причину возникшего кризиса? Что это за Мститель? Почему неожиданно сошли с ума дикие твари и народы? Почему у людей появляются синие глаза и приступы неконтролируемого бешенства? – принялся сыпать вопросами очкарик подобно факультетскому профессору на экзамене.

– Мне известно, что причиной всему послужил прорыв неизвестной энергии, часть которой возбудила Источник в подземных чертогах, а вторая часть ушла на Харон, к Культу. Я видел, как Дариана – Первый Мастер Культа – провела обряд, вызвавший к жизни невероятной силы тварь. Затем начались всевозможные приступы психозов и агрессии. Интуиция подсказывает, что события в той или иной части связаны между собой, однако общую нить мне уловить пока не удалось. – принял дискуссию Даратас. С активированным посохом в руках он чувствовал себя более уверенно.

– И никаких догадок? – улыбка (или даже ухмылка) не сходила с лица Айвара.

– Возможно, это результат неудачных экспериментов моего ученика Дарли, а затем и Дарианы. Помниться, последняя привела свой клан к полному вымиранию из-за одного ритуала. С другой стороны, вполне вероятно, что это новая Война сил, идейные вдохновители которой мне неизвестны.

– В любой войне есть смысл, – подал голос Данфер. – Даже если бы её вёл Культ или Тёмный Орден. Если ты заметил, движущаяся с севера сила уничтожает на своём пути всё, даже природу, оставляя за собой только прах.