Текст книги "Любовь"

Айвар в который раз исчез, не сказав ни слова. В убежище он приходил быстро поесть или же поймать пару часов беспокойного сна. Особенно он стал суетлив после визита Леонарда: готовились значимые события.

Хрюшик и Лилу спали в самодельной норке, сооружённой заботливым Ромундом в одном из винных ящиков, куда Эмми уложила перину и кое-какие тряпочки в качества одеял (по ночам бывало холодно, стояла осень). Неприхотливым питомцам новое жилище пришлось по вкусу, и они частенько почивали там, когда не было нужды охранять хозяев, или неугомонные брюшка не просили очередной еды. Малыши были такими прожорливыми, что все запасы в убежище Айвара иссякли за считанные дни. Рог’хары не расстроились, а наоборот, взяли на себя задачу поисков провизии, и весьма удачно с ней справлялись. Ни они, ни их хозяева не голодали.

Ромунд сидел на развалившемся диване и внимательно наблюдал за Эмми. Она стояла к нему спиной, слегка нагнувшись над столом. На ней была простая серая мантия, сшитая из грубой ткани. Черные, как смоль, волосы струились по плечам и спине. От прошлой пампушки, которую знали в Академии, не осталось и следа: Эмми стала стройной и оформившейся девушкой, знойной красавицей южных равнин Феба, откуда происходил её знатный род. Жаль, теперь те места кишели ужасом и смертью.

Ромунд долго не мог понять своих чувств. Когда всё получилось так внезапно и неожиданно в зарослях варварских джунглей, он не до конца понимал. себя и её. Затем, когда мучения разлуки терзали его сердце, ему показалось, что он точно знал, зачем ему Эмми. Кто она для него. Особенно когда чувствовал её сквозь миры!

Но затем они снова встретились, и девушка оказалась другой. Чуть более замкнутой, менее чувственной, иногда откровенно угловатой: молодой человек каждый раз боялся задеть один из углов её души, вмиг превращающийся в острый кол или бритву. Эмми не была простушкой с сочными розовыми щёчками, второй мамочкой для Ромси. Пройдя сквозь дым и пепел, она приобрела личность. И с этой личностью нельзя было не считаться.

Это стало проблемой: ситуация выходила за рамки привычного для Ромунда. Эгоистичный самовлюблённый юноша не мог понять: может ли он принять кого-то, кроме себя. Может, ему нужна говорящая кукла?

Душевные метания несколько недель после возвращения из Лимба терзали молодого человека. Они много ссорились с Эмми, Ромунд пару дней ночевал в одной из оставшихся харчевен. Не хотел видеть девушку, встречаться с ней.

И неожиданно понял, что ему чего-то не хватает. В душе образовалась пустота, провал.

Наверное, и это можно пережить, но в дни, когда мир трещит по швам, а жизнь становится мгновением, разбрасываться чувствами. нельзя. Иначе начинаешь терять себя.

Кажется, у Эмми были те же соображения или, вернее, эмоции. В тот вечер она нашла Ромунда при активном участии Хрюшика, чувствовавшего хозяина в любой точке мира. Юноша собирался обратно.

Без стука войдя в скромную обитель, и без лишних слов бросившись в его объятия, она в считанные секунды сорвала с него одежду, вцепилась губами в его тело. В тот момент Ромунд не понимал, что с ним происходило. Страсть охватила его без остатка.

Оба любящих познали друг друга. Любовь раскрыла в них новые, неизведанные эмоции, а также способности каждого. А будучи магом, можно многое добавить к обыденной жизни.

Стол, темнота, убогая утварь подвала неожиданно исчезли. Эмми вздрогнула, но замерла. Она стояла, облокотившись на покрытую позолотой фигурную спинку большой двуспальной кровати, на самой девушке было лёгкое чайное платье, под ним – ничего. Обычно прямые локоны её волос теперь струились волнами, нежные чувственные губы покрывала ароматная помада персикового цвета.

– Как плохо зря растрачивать силы, – с наигранным укором произнесла Эмми. Она не двигалась, не оборачивалась. Но знала: он сзади, неподалёку.

– Честно говоря, я потратил на это уйму сил. Получился отдельный мир, параллельный, – ответил Ромунд возбуждённым голосом.

– А реальный мир задыхается.

– Мой мир цветёт и пахнет, – произнёс Ромунд, подойдя к Эмми вплотную и опустив руки на её сильные бёдра. Он слегка сжал их, отчего девушка выгнулась, опершись нежной, но упругой частью своего тела в его обнажённый торс, ниже пояса.

Чуть наклонившись, он погрузился лицом в её густые волосы. Они пахли вкусно. Не духами, а ею самой.

Руки заскользили по телу девушки вверх, пока не остановились на двух упругих налитых бугорках. Пальцы заиграли с возбуждёнными сосками. Девушка задышала чаще.

Он вкушал запах её волос, а затем вкус её кожи на шее, плечах. Лямки чайного платья, ненадёжно державшиеся на теле, Ромунд снимал медленно, покрывая поцелуями каждый сантиметр нежных рук девушки.

Мурашки удовольствия бежали по её коже. Это ещё сильнее заводило разгорячённого до предела мужчину.

Когда платье спало с девушки, Ромунд интенсивнее заскользил руками по её телу, словно пытаясь впитать в себя её нежность и её. страсть. Он целовал её спинку, опускаясь ниже и ниже.

Девушка продолжала внимать ласки любимого и не двигалась. Ей нравилась его активность, сила его чувств.

Когда пальцы Ромунда прокрались к самому возбуждённому и горячему месту, Эмми тихонько застонала. В это же время девушка почувствовала, как нечто горячее и крепкое настойчиво заскользило между ног.

В первые секунды, когда Ромунд вошёл в Эмми, он прислушивался к её стонам и своим ощущениям, двигался медленно. Но затем стал наращивать темп, а вместе с ним и взаимное удовольствие пылающих жаром тел.

В какой-то момент девушка выскользнула, развернулась, обошла Ромунда, облокотила его на спинку кровати, стала целовать его шею, грудь, живот, опускаться ниже.

Затем и мягкая кровать приняла их горячую любовь в свои заботливые объятия. Здесь не было предела фантазии обоих. В один момент Ромунд поднял их в воздух, чтобы на пике взаимной страсти разразиться мощью яростного наслаждения.

Эмми бессильно повисла на плечах Ромунда, юноша возвратился в их скромную тихую обитель и уложил заснувшую девушку в простую, но удобную полуторную кровать.

А самому спать не хотелось. Необычное дело в таких случаях.

Ромунд прошёл на кухню, нашёл старую курительную трубочку, отрытую им пару недель назад в одном из ящиков подвала, забил в неё ещё более старый табачок, и раскурил. Давно он не брал в руки это зелье.

Дым прерывистыми струйками распространялся по комнате, унося за собой мысли. Они были хаотичными, несвязными, без начала и конца.

Ромунд вспоминал первые дни в Академии, неловкие шаги по обширным коридорам, украшенным мозаикой и магическими люстрами под сводчатыми потолками. В памяти всплывали лица людей, отдельные фразы, смешные, грустные или неловкие ситуации. Ромунд вспоминал родителей. Их счастливые лица в момент, когда старики узнали, что их единственный сын поступил в Академию, и у семьи появился шанс в будущем выбраться из бедности. Если, конечно, парнишка останется жив.

Всё казалось более-менее понятным, лестница жизни – сформированной. Особенно чёткие и правильные формы цели приобрели, когда в жизнь юноши ворвались идеалы Готикс. За них Ромунд был готов умереть!

Но затем война, поход, разведотряд, Шестнадцатый вал. Всё завертелось, закрутилось, перемены ураганом событий пронеслись сквозь мир и жизнь Ромунда. Друзья стали врагами, враги – друзьями, идеалы рассыпались в пыль. Правильное и неправильное перемешалось, стало подменять друг друга. Казавшееся белым имело чёрный оттенок.. Свет оборачивался тьмой.

Да какой тьмой, проклятые боги? Что за глупости? Посмотрите на Айвара. Кто он такой? Что делает? Взгляните в его черные глаза, в которых утонула сама Бездна! Разве не исчадье он демонов? Но нет, озабочен спасением. мира. А Орден? Сборище фанатиков, державших в ужасе весь Феб и Гиперион, строивших козни, совершавших всевозможные убийства и диверсии, теперь – последняя надежда разумного мира. Где рыцари? Белые маги, церковники, проповедники, чёрт бы их побрал? Почему спасением мира озабочены те, кто хотел его разрушить?

А что сам Ромунд? Чего он хочет? За ответ на этот вопрос юноша бы отдал всё золото мира. Кто бы дал ответ…

Наверное, самым осязаемым и определённым желанием была месть.

Ромунд пришёл к родительскому дому в первые дни после возвращения из лимба. Пришёл и приклонил колени к праху, оставшемуся от прежнего кривого домика, в котором родился и который покинул однажды навсегда.

Всё выгорело дотла. Убили ли его родителей готики, как утверждал Мевелин, или они погибли в огне междоусобицы, охватившей город, Ромунду было всё равно. Теперь им двигала слепая злость и желание непременно наказать за содеянное хоть кого-нибудь.

Хотя в глубине души он понимал, что виноват, скорее всего, сам. Или обстоятельства, если усобицы стали причиной.

Ну а будь он рядом в тот момент? Изменилось бы что-то?

Изменилось: он хотя бы знал, что на месте, и делает то, что должен. А не приходит к сгоревшим остовам своей обители и не хоронит пепел.

Кто-то неожиданно плюхнулся Ромунду на колени – юноша аж поперхнулся дымом. Это оказался Хрюшик.

Малыш уселся на ногах юноши и принялся чавкать яблоко, держа его передними лапками. С виду маленький и беззащитный. К Хрюшику присоединилась Лилу, с ещё большим яблоком в лапках. Ромунд вспомнил Войда. Да, порой мы сильно заблуждаемся по поводу окружающих нас вещей и личностей.

Хрюшик сначала неодобрительно оценил размер яблока, которое выбрала подружка, но затем, быстренько сточив своё, откусил увесистый кусок от яблока Лилу и бросился наутёк.

Возмущённая малышка запустила остатком яблока в Хрюша и помчалась следом. Загремели вёдра, банки, полетела в стороны какая-то утварь. Отовсюду раздавалось возбуждённое и задиристое хрюканье. Малышам было весело. Как сказал Айвар, рог'хары нашли свою иньо, то есть связующую нить.

Говоря о любви, люди всегда подразумевают отношения между мужчиной и женщиной. Но почему остальные проявления любви мы оставляем в стороне? Любовь между родителями и детьми, между людьми и животными, между человеком и его делом, между творцами и их созданиями? Чем любовь, именно в эротическом и интимном смысле, получила особое значение? В чём её существенное отличие? Только ли в близости двух разных начал? В акте соединения тел? Или в чуть большем безумии? Разве не во всех случаях любовь – иррациональное нечто, собранное из тысяч нитей и связанные в узел эмоциями? Разве не во всех случаях это неопределённо что-то важное, что нам так не хватает, будь мы трижды королями и владыками вселенных? То, что не существует в материальном мире и навсегда заключено в объятиях снов, души и сердца? А что, если это не более, чем заблуждение?

Что, если это всего лишь то. что каждый из нас обозначил для себя в качестве высшей точки отсчёта, мозаики, собранной из кусочков наших эмоций, неопределённых ни в сознании, ни в пространстве или времени? Но тогда как же коллективное безумие, вакханалия творчества и пожары фанатизма, раздирающие миры под знаками любви? Не есть ли это попытка бесполезных сознаний повторить в материальной жизни бесконечно неопределённый и непонятный танец богов?

Но это лишь размышления за дымным табачком. Самое важное, что наш удел – делать и чувствовать; задумывать изначальный смысл вещей явно уготовано кому-то другому. Иногда нужно смириться с тем, что понять кое-что невозможно. Можно просто почувствовать.

***

Развалины Башни Гильдии Магов никто не посещал. За редким исключением сюда на короткие часы отправлялись романтики и дети. Нормальные жители Умрада обходили руины стороной: о бывшей обители сильных волшебников, державших власть в столице Республики, ходило множество слухов, зачастую не самых хороших. А после её уничтожения вместе с десятками магов и их учеников, погребённых под камнями, народ вообще захлёбывался байками одна страшнее другой. И серые камни, грудой наваленные на вершине горы, внушали некоторый трепет. Но ничего, кроме мусора и скелетов, гнивших где-то в глубине, под общей кучей, здесь не было. Айвар знал точно. Ведь он самостоятельно выкурил эту язву готиков из его любимого города, полностью отдав власть Ордену. Тогда началось восстание. То самое, перевернувшее весь мир Умрада.

– Ты уверен, что справишься с самим собой? – Данфер никогда не был на сто процентов уверен в плане. Каждую секунду глава темных пытался найти изъян, усомниться. И как ему хватало духа управлять Орденом?!

Вельтор промолчал. Он не любил глупых вопросов.

Два легиона отборных войск Республики с боем заняли подступы к Гильдии. Самые ожесточённые бои на Площади Роз закончились вчера полной победой республиканцев. Солдаты, воодушевлённые идей независимости Сената от интересов магиков, рвались в бой, не считаясь с потерями. Мастера пропаганды хорошо поработали в рядах. Ещё бы! Некоторые из них были малефиками Ордена, прошедшие отличную школу вербовки и обращения новых членов. Поэтому убедить пару тысяч человек в чём-то, или нарисовать им новые идеалы, не составило большого труда: провокаторы, листовки, несколько диверсий для верности, и нужные слова в подходящий момент. Гильдию давно не любили в городе, а при деятельном участии Леонарда Сенат не пришлось долго упрашивать об объявлении Гильдии Магов вне закона.

Сложнее было победить чародеев и не превратить город в щепки. В этом помогали конкуренты Гильдии из Академии. Благо в своё время Вельтору удалось не допустить туда ручонки Отдела. Сейчас эти ребята неплохо сдерживали мощь гильдиейцев, хотя и несли неоправданные потери.

Высокий шпиль Башни располагался на западном склоне горы Ар-Умрада, на самой высокой точке города, выделившийся на остром пике из общей массы каменного тела. Так получилось, что территорию Башни первый (и единственный) глава Гильдии обнёс невысокой стеной, укреплённой магическими заклинаниями. Проход был один – длинная многоступенчатая лестница, ведущая на неширокую площадь перед башней, заключённой в кольце стен. Сама же обитель магиков представляла собой длинный конус, увенчанный заострённым куполом. По телу башни разбросаны бойницы. Стены укреплены всевозможными заклинаниями. Взять такое непросто. Если, конечно, бросать туда простых вояк.

– Не светись особо. Твой маскарад смогут разглядеть даже старшекурсники. Нет необходимости в историях о человеке с угольными глазами, – бесстрастно произнёс Вельтор, не отрывая взгляда от шпиля. – И теперь исчезни. Поддерживай меня на расстоянии.

Данфер растворился в общей суете.

Вельтор действовал не напрямую. Он вообще не любил много внимания к своей персоне в этом. мире. Сейчас он – не более, чем один из магистров Академии, пускай и с особыми привилегиями.

– Мессир Айвар, когда начинать? – поинтересовался один из адъютантов генерала Натана.

– После моей команды.

Вельтор не стал тянуть. Приказав магистрам объединится в кольца, великий маг уверенно взял их силовые потоки под контроль, и принялся прощупывать оборону башни. Она не впечатлила. Он ожидал большего от своего аватара.

Защитные круги лопались словно струнки. Скоро магические стены превратились в обычные камни. Опасаться их было нечего.

– Начинайте, Натан, – приказал Вельтор.

Генерал не ответил. Он предпочёл действовать.

Заиграли сигнальные трубы, раздались зычные команды центурионов, им вторили десятники. Войска, подобно заведённому механизму, пришли в движение, строгое и рассчитанное.

Сложив «черепаху» из зачарованных щитов прямоугольной формы, первая центурия Шестого легиона двинулась вверх по узкой лестнице, ведущей к башне Гильдии. Айвар лично занимался чарами оружия и доспехов солдат. Теперь с ними можно воевать против самих богов!

Солдаты двигались в темпе, стараясь не разрывать строя. Наложенные заклинания на щиты лучше всего действовали в максимальном единстве.

Бойцы прошли первые сто ступеней без проблем. Маги Гильдии хранили полное молчание. Айвар забеспокоился: а не сбежал ли под шумок весь Ковен, оставив отбиваться учеников? Но нет, хвала богам, опасения не подтвердились.

Башня активизировалась. По её стволу пробежали яркие линии сконцентрированной магической энергии, что-то несколько раз вспыхнуло внутри, а затем из бойниц ударили ядовитые зелёные лучи. С виду выглядело устрашающе: на деле магия гильдейцев бессильно облизала щиты воинов и испарилась.

Но на этом враг не успокоился. В приближающуюся «черепаху» полетели огненные шары, молнии, сгустившиеся в воздухе камни. Но тщетно. Магия бессильно разлагалась, соприкасаясь с защитными чарами.

Айвар забеспокоился: что за глупые шаманские пляски? На такое способны и разве ученики.

Обстрел неожиданно прекратился. Едва первая центтурия достигла стен, как вдруг воины «черепахи» зашатались, стройные порядки щитов разладились, солдаты стали терять равновесие. Айвар не сразу увидел, что ступени под ногами бойцов превратились в трясину. Некоторых затянуло внутрь, в скалу. Другие спрыгнули со стометровой высоты и погибли. За считанные минуты центурия была потеряна.

Что ж, на то и разведка боем. Теперь стоит больше внимания уделять дистанционной защите войск.

– Передайте Рюгеру, чтобы мастера земли прикрыли воинов, пусть сформируют отдельные кольца, – приказал Вельтор. Сам он в атаку вступать не хотел, ждал реальных действий Ковена.

Центурии Шестого легиона одна за другой стали подниматься по лестнице. Гильдейцы снова применили свою хитрую магию, но на этот раз безуспешно: землевики Академии тоже могли кое-что, и справились с вражеской магией.

Центурии беспрепятственно продолжали восхождение по лестнице. Ещё немного – и они ворвутся во двор башни. Наступало самое время Ковену приниматься за дело.

И он не разочаровал Вельтора.

По второй «черепахе» был нанесён мощный ментальный удар. Солдаты неожиданно впали в панику, принялись выбрасывать оружие, прыгать с лестницы. Вельтор спустя минуту блокировал атаку. Однако на потрёпанный и лишившийся единства строй обрушились огненные смерчи. Солдаты загорались, словно хорошо просмоленные факелы, защита мастеров земли Академии разлетелась на куски.

Вторая центурия была потеряна: большинство воинов смерчами расшвыряло в разные стороны, часть – сожгла до пепла. Только несколько тел на ступенях остались догорать бесформенными грудами.

На третьем отряде бойцов Ковен также опробовал свои ментальные силы, но тут Вельтору помог заведующий Небесной Кафедры Палантир – лучший на памяти Айвара менталист. Он перенаправил ментальную энергию обратно в источник, и враг отбиться не смог. «Черепаху» снова атаковали у самых стен, едва справившись с последствиями. Но досталось ей не меньше: полчища темных призраков тучей окружили воинов, возникая среди них, пугая, выхватывая из рядов, сбрасывая с лестницы. Здесь в ситуацию вмешался Данфер: некромантов среди магистров Академии не учили. И зря. Пока глава Тёмного Ордена нейтрализовывал потустороннюю энергию, центурия погибла. Вельтор предпочёл не вмешиваться.

По лестнице двигался следующий отряд.

Айвар чувствовал страх и неуверенность в душах сражавшихся воинов. После беспомощной и страшной гибели трёх центурий, сомнения в перспективности мероприятия были вполне естественны. Но Вельтор в который раз удивлялся.

Как эти. создания способны на такое? Частички информации в рамках просчитанного и продуманного алгоритма?! Как могла возникнуть в них. душа? Непонятно, необъяснимо. Однако чувственная реальность в этом мире не ограничивалась изначально заданными параметрами. Она неизбежно связывалась с чем-то гораздо более сильным и труднопознаваемым. В противном случае цифры остались бы абстракцией сознания, а не претворённой в жизнь мыслью.

Новая «черепаха» двинулась вверх по лестнице. Теперь ей навстречу помчались возникшие из пустоты элементали воздуха. С виду едва различимые в бешеных потоках ветра существа вселяли ужас, но для знающего мага являлись всего лишь комками сконцентрированной стихийной энергии, управляемой магами-операторами. Твари не успели достигнуть и первых рядов, прежде чем Айвар рассеял их. Однако у гильдейцев был заготовлен ответ.

С диким воем, на закрывшихся щитами бойцов набросились тучи гарпий: они налетали с невероятной скоростью, обрушиваясь на солдат, сбивая их с лестницы, вырывая щиты из рук. Поначалу легионеры пытались двигаться, закрывая бреши в рядах, но затем их терпение лопнуло, и в лучах вышедшего из-за облаков солнца засверкали клинки. Это стало ошибкой. В образовавшиеся бреши хлынули потоки менее сильной магии. Несмотря на старания мастеров земли, десятки мелких заклятий унесли с собой не менее двух десятков жизней. К середине лестницы от центурии осталась едва половина бойцов.

Но воины шли вперёд, кое-как сбиваясь в подобие строя. На пятки им наступала следующая центурия.

К этому моменту на обезвреженные стены стали цеплять «кошки» и подставлять высоченные складные лестницы. Ещё две центурии подключались к общей атаке, готовясь перебраться за стены. Натана не устраивала только атака в лоб.

Айвар усмехнулся: конечно, генерал не хотел терять солдат. Его разум не воспринимал их реального существа. Ему эти оболочки казались живыми, настоящими. А отсюда и жалость, переживания. На самом же деле план операции допускал гибель всего легиона: цель оправдывает средства.

На наступающих со всех сторон солдат продолжали сыпаться заклинания, хотя большинстве своём слабые, без изюминки. Пару раз на взбиравшихся по лестницам воинов проводились точечные ментальные атаки, отчего поражённые бойцы летели вниз с огромной высоты или начинали скидывать сослуживцев. Четвертую группу бойцов, следовавшую по лестнице, добили стаей упырей, материализовавшихся в тылу поднимавшихся воинов. Айвару пришлось помочь мастерам земли упокоить мертвяков.

Наконец пятая центурия достигла стен, и вместе со взбиравшимися по канатам и лестницам воинами ворвалась во внутренний двор. Башня была захвачена! Но главы гильдии молчали неспроста.

Вмиг камни, из которых была вымощены внутренняя площадь Башни, превратились в раскалённые угли, пылавшие нестерпимым жаром. Солдаты в буквальном смысле оказались на сковороде. Их доспехи разогрелись докрасна, а кожа стала воспламеняться.

Несмотря на ужасные крики и мольбы о помощи полутора сотен людей, Айвар не пошевелил и пальцем. Наоборот, дождался пока гильдейцы вдоволь удовлетворят свою кровожадность, сначала изжарив прорвавшихся во двор бойцов, а затем сбросив шестую и седьмую центурии в пропасть на колья: лестница исчезла из-под их ног, а вместе неё возник овраг, наполненный торчащими вверх копьями.

В сей момент, когда мастера гильдии выложились, а войска республики обуял страх, Айвар наконец-то ответил, и нанёс свой основной, заготовленный удар.

Он мог самостоятельно схватиться со всей Гильдией и разнести её в клочья без лишних жертв. Но тогда утратился бы смысл мероприятия.

Восстание против Гильдии Магов было задумано в качестве акта самосознания правительства Республики (правильно подогретого и объективированного). Сопротивление сначала на словах, а затем в военных действиях, стало делом народным. А когда это дело лучше всего чувствуется? Когда льётся кровь, умирают люди, свершаются сотни и тысячи личных трагедий.

Пять сотен бойцов Республики отдали жизни за народное дело. Мог погибнуть и весь легион. Но во всём нужна мера.

Схема атаки Айвара была несложной. Можно сказать, вульгарной. Но зато жестокой и беспощадной.

Вобрав в себя объединённые силы колец магов Академии, Айвар разрезал лоскут реальности, преобразил своё тело в астральный облик, проскользнул сквозь туннели миров, и возник посередине главного холла Башни в образе эфирного призрака.

В него полетели десятки заклинаний. Но вдребезги разбились о его магические щиты: что могли юные и неопытные умы противопоставить первому после бога? Как жаль, что они оказались по ту сторону баррикад.

Айвар не стал совершать традиционные, но бесполезные пассы руками. Преобразованная им в реальном мире магическая энергия в считанные секунды растеклась в виде серого тумана по помещениям первого этажа. Жизни молодых адептов Гильдии прервались быстро и безболезненно.

Не теряя времени, Айвар принялся со скоростью ветра подниматься по винтовой лестнице вверх. Навстречу ему бросались и порождения тьмы, и призванные демоны, и вызванная из различных миров нечисть. Всё это не стоило внимания Вельтора, гибло и исчезало, не успев подойти и на десять шагов.

Иной раз храбрые маги объединялись в кольца и пытались остановить восходящего врага силой стихий, причём не алхимической, а настоящей, Высшей! Но все их попытки были тщетны. Айвар продолжал свой путь, оставляя за собой только тишину.

Вскоре он вышел на последнюю площадку башни, расположенную у самой вершины. Здесь, как он помнил, располагался Орб – главный резервуар, хранилище магической энергии Гильдии. Орб должен был охранять Ансвиль, глава гильдии.

На площадке астральный призрак Айвара встретили магистры Ковена, формальные заместители Ансвиля. Пятеро из восемнадцати: прошедший дистанционный бой стоил им немалых жертв.

Маги попытались атаковать Вельтора вязью всевозможных заклятий, однако Айвар отвёл их в сторону, нанеся в свою очередь один, но точный и неудержимый удар: от магистров остались одни угольки. Путь к Орбу был свободен.

Айвар не стал тратить время на открытие хитроумных замков и постепенное снятие заклинаний с двери Ансвиля. Он растворил её и всю многочисленную сеть магии. Безвкусно, но эффективно.

Местом хранения Орба, и по совместительству кабинетом главы Гильдии, служило полукруглое помещение, заваленное книгами и различными магическими приспособлениями. Ансвиль слыл бесконечным работягой и исследователем, влюблённым в магию.

Конечно, именно таким его и задумывал Вельтор.

Глава Гильдии стоял у маленького круглого окна своего кабинета, отвернувшись от входа и наблюдая за происходящим во дворе Башни. На нём была расшитая золотом парадная мантия, на которой длинная белоснежная борода смотрелась очень эффектно. В руках Ансвиль держал серебристый посох, верхний конец которого венчал тёмно-бордовый шар, заключённый в фигурные пальцы-когти.

Айвар и забыл, что известный на весь мир артефакт был не более чем простым шариком. Во внешнем мире. Внутри себя же он таил энергию, способную уничтожить материк.

Однако против Вельтора Орб был бесполезен. Ведь создателем его был Ансвиль. Тот, в свою очередь, всецело порождением мысли Айвара.

– Зачем это всё? – лишённым эмоций голосом спросил Ансвиль. К Вельтору он даже не повернулся.

– Независимость требует фанфар и крови, – последовал ответ.

– Театр, трагедия, финал, – покачал головой Глава более не существующей Гильдии Магов. – Неужели отпала нужда в Гильдии?

– Как таковой, нет. Но теперь ваши дела разделят между собой Академия и группа Палантира. Он создаст новую Гильдию, тихую и незаметную. Формату вашей нет места в игре.

Ансвиль наконец-то развернулся к Вельтору. Из его мудрых глубоко посаженных глаз текли слёзы, блестевшие из-под линз круглых очков.

– Всё изначально было продумано, так? Зачем тогда ты создал меня? Только отыграть роль? Почему наделил разумом и вкусом к жизни? Почему не сделал простым болванчиком, зомби? Зачем столь жестоко? – выпалил на духу Ансвиль, в конце сорвавшись на крик.

Вельтор неожиданно для себя замялся. Его собственный аватар говорит ему о жизни! Это порождение слов и цифр! Карандаша и красок! Изначальный был прав.

– Потому что мир населён разумом, пускай даже некоторые личности в нём призваны исполнить исключительно задуманное другими, без права на выбор, – не сразу нашёлся, что ответить Вельтор.

– Право на выбор – неотъемлемое право живых. Только в этом наше отличие от порождений пустоты, камней и железа. В противном случае ты делишь на ноль весь смысл существования, – Ансвиль быстро собрался, как и ранее потерял сдержанность. – Это суть жизни.

– Возможно, ты прав. Но, как бы то ни было, сегодня твоё существования должно прекратиться. В моей игре ты утратил смысл.

– Твоя игра утратила смысл, – заявил Ансвиль, и Орб на конце его посоха ярко засветился багровым светом. – Теперь катись в бездну, мой создатель. Я использую своё право на выбор, и сам похороню себя вместе с моим смыслом и целью!

Последние слова Ансвиль проревел, когда нестерпимый свет озарил кабинет. Вельтор поспешил оборвать связь с астральным миром и вернуться в тело за миг до того, как Башня Гильдии с чудовищным грохотом взорвалась.

К счастью, новый легион не успел к этому времени войти во внутренний двор Башни. Крови и представлений на тот день было предостаточно.

В одном Ансвиль всё-таки ошибся. В изначальном плане его гибель допускалась, но специально не задумывалась.

.

– Где вы были так долго? – прозвучал бесстрастный голос за спиной. И куда делись привычные задор и нервозность? Прошли годы… Для Данфера они не остались незамеченными.

Айвар не обернулся, но поморщился. Заразу Войда он убрал при выходе из Лимба, но иногда мышцы лица сводило судорогой.

– Отсутствовал, – коротко ответил он. Просвещать слугу он не собирался.

– Я заметил, – закутанный в тёмное глава самой влиятельной организации мира поравнялся с Айваром.

– Ты искал Анхельм? – казалось, Айвар не раскрывал губ. Слова словно формировались в воздухе.

– Не нашёл, – отозвался Данфер.

– Ложь. Ты его упустил.

Тёмный не ответил. Молчание затягивалось: только необычно сильный ветер тянул заунывную песню под хмурым небом.

– Что дальше, мастер? План, я понимаю, закончился провалом? – не выдержал Данфер.

– В его изначальном смысле.

– То, что сейчас происходит. это вы?

– Окончательное решение, – от прозвучавших слов Данфер незаметно для себя поёжился.

– А как же ваши слова о начале новой эры, развития идей Ордена? Неужели вся моя жизнь была напрасной? – наконец-то маска бесстрастности спала с чёрного человека. Айвар уловил знакомые нотки.

– Она окажется таковой, если мы не запустим Анхельм, – Айвар говорил ровно. Но от его слов, как прежде Леонарду, теперь приходилось трепетать не простому человеку, а адепту тьмы, повидавшему многое, в то числе ужасное.

Но даже самого страшному и злому кошмарна мысль о полном небытии, когда сама его суть растворяется в Бездне.

– Но ведь мы так старались, ещё со времён Войны Сил! Сделали первый шаг! Затем сокрушили Башню Магов, заперли Таргоса, уничтожили варваров Одера, принялись очищать Гиперион! Зачем понадобилось Окончательное решение? Ведь это вы надоумили Палантира покончить с Проектом? – поток обвинений лился из уст Данфера неудержимым потоком. Айвар слушал, не перебивая. – Мы прижали Отдел! Зачем всё это? К чему Мститель? Для чего вирус?

– Зачем ты задаёшь вопросы, на которые сам в достаточной мере можешь ответить?