Текст книги "Любовь стоит жизни"

– Хорошо, – обиженно сказала мама, и понесла курицу дальше.

– Крися, ай-яй-яй, – папа весело погрозил ей пальцем. – Как не хорошо. Ты же знаешь, как маме тяжело свыкнуться с твоими отношениями с Викой. Ты могла бы хотя бы немного посчитаться с этим. Ну, хотя бы самую чуточку, – он сблизил большой и указательный палец и с легким прищуром сказал ей. – Ну, хотя бы вот столечко.

– Ну, папа, я же не специально. Я второпях.

– Я знаю, бельчонок, я знаю, – папа подошел к Кристине и, взяв ее под руку, повел ее в ее комнату. – Ты шла за одеждой для Вики?

– Да.

– Давай, только быстрей, а то вы, наверное, уже жутко проголодались. А мама, такой вкуснятины приготовила, – Георгий Петрович облизал губы. – Пальчики оближешь.

Папа довел Кристину до ее комнаты и, оставив ее на пороге, пошел в зал, где мама заканчивала накрывать на стол.

Кристина быстро подбежала к шкафу и, немного покопавшись в нем, извлекла из него такую же голубую блузку, в которую была одета сама и черные брюки, положив их себе на руку, она быстро вернулась в комнату и протянула их Вике:

– На одевайся.

– А как же трусики с майкой?

– А зачем они тебе? – с улыбкой спросила у нее Кристина.

– Да действительно незачем, – улыбнулась ей в ответ Вика и, взяв, предложенную ей одежду, надела ее. Встряхнув волосами, Вика сказала Кристине:

– Ну что, моя любовь, пошли к столу.

– Пошли.

Выйдя из ванной комнаты, они прошли в зал, посередине которого стоял стол, уставленный различными, вкусными блюдами начиная от вареных креветок и заканчивая салатом оливье, традиционным блюдом любых русских праздников. Посередине стола стояли несколько бутылок спиртных напитков: бутылка шампанского, бутылка красного вина, и чекушка водки. За столом уже сидели нарядно одетые Кристинины родители. На папе был надет черный шелковый костюм и белая рубашка, не хватало только галстука, который он не носил никогда, считая его просто удавкой на шею. На маме была надето черное платье с золотистыми вставками, а ее шею украшали жемчужные бусы. За столом стояли еще два пустых стула для девушек, на некотором отдалении друг от друга.

Вика прошла и села на один из стульев, а Кристина постояла немного в дверях, не довольно рассматривая оставшийся пустой стул.

– Как не хорошо, – тихо сказала она. После чего, подойдя к стулу, поставила его впритык с Викиным стулом, делая вид, что не замечает недовольный мамин взгляд. – Вот так будет намного лучше, – Кристина села за стол.

– Теперь, когда за этим столом собрались все самые близкие тебе, Кристиночка, люди, – папа встал со стула и улыбнулся ей, – Я хотел бы открыть бутылку шампанского и отметить это, – он взял бутылку шампанского и открыл ее, при этом немного залив шампанским столом. Налив шампанское по бокалам, он поставил пустую бутылку под стол. – Я хочу произнести тост, – и когда все встали, он продолжил. – Я знаю, что, возможно, это последний раз, когда мы собрались все за одним столом, – все недовольно посмотрели на него, на что папа ответил. – Я знаю, что это звучит очень больно. Но нужно принимать жизнь с открытыми глазами, а не прятаться под стол. Мол, ничего не вижу и ничего не слышу. И я рад, что Крися, всегда так принимала эту грустную жизнь. И никогда не пряталась от ее трудностей. И я также знаю, что делать ей это помогала ее лучшая подруга, а теперь любовь всей ее жизни Вика, – он улыбнулся Вике, не обращая внимания на недовольный взгляд жены. – Так вот я хочу сейчас выпить за настоящих людей, за настоящих девушек, не боящихся трудностей и опасностей, готовых ради любимых рискнуть всем, что у них есть, и готовых вступить в схватку с любыми трудностями, стоящими у них на пути. Я пью за вас девушки, – он протянул бокал вперед. Чокнувшись со всеми, он осушил свой бокал до дна и сел обратно на стул.

Кристина, чокнувшись с мамой, обернулась к Вике и, чокнувшись бокалам с ней, выпила шампанского и поцеловала ее.

– Давайте теперь поедим, – предложила Кристина, сев на стул.

– Тебе чего положить? – спросила мама у Кристины, беря, стоящую около дочери, пустую тарелку.

– Картошечки, курочки, салатиков и креветок. То есть всего понемногу, – ответила ей Кристина. И повернувшись к Вике, взялась за тарелку, которую та держала в руках. – А тебе что положить, моя прелесть?

– Не надо, Крись, я сама, – ответила ей Вика, не отдавая ей свою тарелку.

– Ты хочешь меня обидеть? – делая недовольный вид, спросила Кристина.

– Нет. Крись, я, правда, могу сама наложить себе еду, – ответила ей Вика.

– Но я же хозяйка, а ты моя гостья. И значит, я должна ухаживать за своей гостьей иначе я буду плохой хозяйкой, не привечающей своих гостей.

– Но если ты так настаиваешь.

– Настаиваю.

– Но тогда наложи мне, того же самого, что будешь, есть и ты, – Вика отпустила тарелку, отдав ее Кристине.

– Непременно, моя прелесть.

И через несколько мгновений перед девушками уже стояли наполненные едой тарелки.

За ужином велись разговоры о поездке девушек в горы, они на перебой пересказывали Кристининым родителям, как было там хорошо и замечательно.

Кристина отщипнула от белого мяса курицы (в курице она больше всего любила, как раз-то белое мясо, отдавая ему предпочтению перед ножкой и голенью.) и не донеся его до рта, замерла.

Вика удивленно посмотрела на нее.

– Что с тобой? – настороженно спросила она.

– Тихо, – попросила Кристина и все за столом замолчали. – Кто-нибудь что-нибудь слышит? – спросила она через паузу.

– Нет.

– Но как же вы не слышите, что кто-то скребется во входную дверь? – Кристина положила курицу обратно в тарелку и вышла в коридор. Вслед за ней вышла и Вика, удивленно наблюдая за подругой со стороны, так чтобы она этого не заметила.

Подойдя к входной двери, Кристина немного постояла около нее, словно прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за нее. После чего открыла дверь.

– Вика? – удивилась кому-то Кристина, но Вика не видела кому именно. Но тревожная мысль забралась в ее мозг, так как она не знала никого другого кроме нее самой, кого бы звали Викой. Но следующая фраза Кристины, окончательно пригвоздила Вику к полу. – А я думала, что ты сидишь с нами за столом. Странно все это как-то. – Кристина отошла от двери, пропуская кого-то в квартиру. Но никто в нее так и не зашел. После минутной паузы Кристина закрыла дверь.

– Проходи, родители уже за столом, – обратилась Кристина к кому-то не видимому. Обернувшись к двери в зал, Кристина удивленно уставилась на Вику. – Вика? – Кристина повернула голову вправо. – И ты Вика? Что здесь происходит? – растерянно спросила она.

Вика подошла к Кристине.

– Крись, что с тобой происходит? – она встревожено взяла Кристину за плечи.

– Не знаю, – робко улыбнулась она. – Я не понимаю, Вик, почему вас двое.

– Двое? – встревожилась Вика и затрясла Кристину за плечи. – Очнись, Крись, я одна. Я стою сейчас перед тобой. Я одна, Крись.

– Одна, – пробормотала Кристина, и повернулась вправо. – Как одна? А это, по-твоему, кто? – она указала головой на пустоту вправо.

– Крись, очнись, здесь больше нет никого, – продолжала трясти ее Вика.

– Успокойся, Вик, – повернулась к ней Кристина. – Пойдемте, девочки в зал, там во всем и разберемся.

Кристина отошла от Вики и, зайдя в зал, замерла на пороге.

– А вы кто? – спросила она.

– Как кто? – донеся до Вики, голос Галины Васильевны, в котором явно читалась озабоченность.

– Кристин, хорош, прикалываться, – донеся до Вики задорный голос Георгия Петровича. Но он тут же осекся и уже озабоченно спросил. – Что происходит, Кристин?

– Кто вы? – повторила свой вопрос Кристина.

– Мы твои родители, – ответил ей Георгий Петрович.

– Нет, вы не мои родители, – сказала Кристина.

– А кто же тогда, по-твоему, мы? – озабоченно спросил Георгий Петрович.

– Это я у вас хотела спросить, кто вы и что вы сделали с моими родителями? – уже взволнованно спросила Кристина.

– Не бойся нас, Кристина, мы друзья твоих родителей, – успокаивающе ответил ей Георгий Петрович. – Твои родители скоро придут. Они отошли за хлебом. И скоро вернуться.

– Хорошо, – успокоившись, сказала Кристина. – Тогда мы подождем их.

Вика услышала шум отодвигающихся стульев и, заглянув в комнату, она увидела, как Кристина садиться за стол и сажает на стул рядом с собой, воображаемую ей Вику. А Кристинины родители озабоченно смотрят на дочь, не зная, что им предпринять.

Вика закрыла дверь в зал и подошла к стоящему в коридоре телефону. Тихонечко сняв трубку, она набрала номер Сергея и, услышав его голос, тихонечко заговорила с ним.

– Сереж, привет.

– Вик, тебя плохо слышно. Ты можешь говорить погромче.

– Нет, не могу.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил Сергей.

– Да. Твоя мама дома?

– Нет. Она на работе. Она сегодня во вторую смену и придет домой только после девяти.

– А с ней можно связаться прямо сейчас?

– Это так срочно? – встревожился Сергей.

– Я боюсь, что да.

– Сейчас подумаю, – Сергей не надолго замолчал, после чего снова послышался в трубке его голос. – Ты сейчас где находишься?

– У Кристины дома.

– Положи трубку и не отходи от телефона, я сейчас попробую связаться с мамой.

Вика положила трубку и стала с тревогой смотреть на телефон. И эти минуты ожидания, превратились для нее в часы. Через какое-то время раздался звонок телефона. И Вика тут же схватила его трубку.

– Здравствуйте, я могу поговорить с Викой? – спросил женский голос.

– Здравствуйте, тетя Лена. Это я Вика.

– Вика, еще раз здравствуй. Что случилось?

– Не знаю. Кристина себя как-то странно ведет.

– В чем заключается эта странность?

– Мы сидели за столом ужинали, – Вика стала быстро рассказывать теть Лене, все что случилось. – Потом Кристина встала из-за стола, сказав, что ей слышаться, что в дверь кто-то стучит. Подойдя к двери, она впустила якобы меня в квартиру.

– Якобы тебя? – задумчиво переспросила у Вики тетя Лена.

– Да, в квартиру на самом деле никто не вошел, а Кристина уверена, что в нее вошла я.

– А где была ты сама?

– В коридоре чуть позади Кристины.

– И она не могла видеть тебя, открывая дверь?

– Нет.

– Понятно, дальше что?

– Кристине показалось, что она впустила в квартиру якобы меня и, закрыв дверь, обернулась к залу, около которого я и стояла.

– С этого места поподробнее? – попросила у Вики теть Лена.

– Кристина удивленно посмотрела на меня. Потом перевела взгляд на якобы меня. И удивленно спросила у меня, почему нас двое.

– Это она спросила у тебя или у якобы тебя? – уточнила теть Лена.

– У меня.

– Что потом?

– Кристина растеряно попросила меня и якобы меня, пройти в зал, где оставались ее родители. Но я осталась стоять в коридоре. И слышала как она, войдя в зал и увидев своих родителей, удивленно спросила у них, кто они.

– То есть она не узнала своих родителей? – уточнила теть Лена.

– Да, – подтвердила Вика.

– Это очень плохо, – озабоченно проговорила теть Лена. – Ты можешь сказать, что Кристина делает сейчас.

– Сейчас, – Вика положила трубку на тумбочку и, подойдя к залу, приоткрыла его дверь и заглянула в него. И поспешно вернулась к телефону.

– Алле.

– Да, Вик.

– Она сидит за столом, ест и разговаривает с пустым стулом, за которым якобы сижу я.

– Хорошо. Я скоро буду у вас.

– Все настолько серьезно? – встревожено спросила Вика.

– Я боюсь, что-либо сейчас говорить, но боюсь что да.

Вика положила трубку и медленно, еле переставляя ноги, прошла в зал.

– Викусь, – обернулась к ней Кристина, держа в руках ложку с салатом. – Ты куда ходила?

– Мне нужно было сходить в туалет, – с болью в сердце, посмотрев на Кристину, соврала ей Вика.

– Проходи, садись, – Кристина погладила стул, стоящий около нее.

– Но я же сижу уже на нем?

– Ты, Викусь, это о чем? – удивленно спросила Кристина.

– Значит, меня нет на стуле рядом с тобой? – осторожно спросила у нее Вика.

– Вик, с тобой все в порядке? – продолжая удивляться, спросила у нее Кристина. – Как ты можешь сидеть около меня, если ты стоишь в дверях. Или ты хочешь сказать, что вас двое, – улыбнулась Кристина. – Знаешь это уже слишком.

Вика провела рукой по волосам.

– Хорошо, Крись, я сейчас сяду, – Вика подошла к пустому стулу и села на него, она сделала жест рукой, показывая Кристининым родителям, чтобы они вели себя спокойно, не подавая вид, что что-то произошло. И их ужин продолжился, словно ничего и не было. Только Галина Васильевна изредка встревожено смотрела на дочь, и тут же отводила от нее взгляд.

– Дзи-нь, дзинь, – раздался через некоторое время звонок в дверь.

– Я пойду открою, – Вика стараясь как можно спокойнее встала из-за стола. Но родители Кристины взволновано посмотрели на нее, на что в ответ им Вика просто кивнула головой.

Выйдя из зала, Вика закрыла за собой дверь и, подойдя к входной двери, открыла ее. На пороге квартиры стояла Сережина мама, одетая в серый длинный теплый плащ. В руках у нее был маленький чемоданчик.

– Проходите, – Вика отошла в сторону, впуская в квартиру теть Лену, и после того как она вошла, Вика закрыла за ней дверь.

– Как там Кристина? – спросила теть Лена.

– Она уже пришла в себя, и ее перестали мучить галлюцинации, – ответила ей Вика.

– Хорошо, можно мне поговорить с ее мамой?

– Сейчас, – Вика заглянула в зал, и все с любопытством посмотрели на нее. – Теть Галь, можно вас на секундочку.

– Да, – Галина Васильевна встала из-за стола. – Кто там, Вика, пришел?

– Соседка, – как можно спокойнее соврала Вика. – Она у вас кое-что спросить хочет.

– Что за соседка? – удивленно пробормотав, Галина Васильевна вышла из комнаты. – Лена? – поразилась она. – А что ты здесь делаешь?

– Мне позвонила Вика, и рассказала, что у вас произошло.

– Вика? – Галина Васильевна пораженно перевела взгляд на стоящую неподалеку Вику. – Зачем?

– Мне нужно с тобой, Галочка, поговорить.

– Пошли в зал, – предложила Лене Галина Васильевна.

– А Кристина там?

– Да.

– Тогда лучше пошли в другую комнату.

– Хорошо, пошли в ее комнату.

Лена сняла плащ, повесила его на вешалку и, поставила на шкаф чемоданчик, на торце которого был нарисован красный крест.

Пройдя в Кристинину комнату, женщины закрыли за собой дверь и сели на стоявшую там кровать.

– Я не хочу тебя огорчать Галочка, но видно такова уж моя доля, – тяжело проговорила Лена.

– Что-нибудь случилось? – встревожилась Галина Васильевна.

– Я говорю о Кристине.

– Но с ней все в порядке. У нее было временное помешательство, и теперь она уже в порядке.

– Не тешь себя иллюзиями, Галочка. Ты сама все прекрасно понимаешь.

– Что я понимаю? Я ничего не понимаю.

– Понимаешь, – Лена сокрушенно покачала головой. – Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело. Я ведь тоже мать. И я не знаю, что делала бы сама, будь я на твоем месте.

– Не надо, – в глазах Галины Васильевны появились слезы. – Не надо быть на моем месте, Леночка, это тяжело. Я держусь из последних сил и у меня, их становиться все меньше и меньше. Я уже перестала спать без снотворного.

– Держись, ты должна быть сильной, – Лена взяла Галину Васильевну за руку. – Я не хочу тебе этого говорить, но ничего не поделаешь и я должна это сделать. Твоя дочь умирает.

– Я знаю, – тяжело выдохнула Галина Васильевна.

– Болезнь твоей дочери подошла к своей завершающей стадии.

– Что ты хочешь этим сказать? – встревожено спросила Галина Васильевна.

– Кристиночке, осталось жить несколько дней, – тяжело проговорила Лена. – Дня через четыре она умрет.

– Так скоро? – вырвалось из груди у Галины Васильевны.

– Я сожалею, Галочка, но это правда. Я должна отвезти твою дочь в больницу.

– Нет, – Галина Васильевна вскочила с кровати и закричала на Лену. – Моя дочь не умрет в больнице. Она не будет лежать на железной койке в палате обреченных. Там же так отвратительно: постоянный запах лекарств, бьющий прямо в нос; обреченность, летающая в воздухе; постоянная смерть перед глазами. Нет! Только не это! Я не позволю! Моя дочь в последние дни своей жизни, будет дома, – она села на кровать и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. – Нет. Я не хочу этого.

– Но, Галочка, ей в эти дни будут нужны сильные лекарства.

– Но она же принимает их.

– Я знаю, какие лекарства она сейчас принимает, но они ей больше не помогут. Они не смогут снять ту ужасающую головную боль, которая будет у нее в эти дни. И еще также кроме лекарств ей нужно будет проходить различные процедуры, без которых любые лекарства будут бесполезны. И если ты не хочешь превратить оставшиеся дни Кристины в сплошной, кромешный ад боли, то я отвезу ее в больницу.

Галина Васильевна оторвала руки от лица и отрешенно несколько минут смотрела на Лену, но одновременно, словно сквозь нее, куда-то в даль.

– Хорошо, – кивнула Лене Галина Васильевна. – Можешь забирать Кристиночку в больницу.

– У нее будет отдельная палата. Я уже договорилась, – сказала ей Лена, вставая с кровати.

– Можно, хотя бы мы сейчас доужинаем, а потом поедем в больницу?

– Ладно, Галочка. Нас в больнице подождут, дай я только позвоню и предупрежу, что мы задержимся.

Лена вышла в коридор и, взяв из кармана плаща сотовый телефон, вернулась в комнату. А Галина Васильевна медленно поднявшись на ватных ногах, прошаркала в зал и подойдя к столу, медленно опустилась на стул. Просидев несколько минут, смотря на дочь, едва сдерживая слезы, она через ком в горле сказала ей.

– Кристиночка, ты сегодня поедешь в больницу с тетей Леной.

Георгий Петрович с Викой встревожено посмотрели на Галину Васильевну, а Кристина недовольно ответила ей.

– Но, мама, я не хочу в больницу.

– Я тоже не хочу, чтоб ты уезжала, только приехав – сглотнув, ответила ей мама. – Но так будет лучше для тебя.

Вика крепко сжала Кристинину руку.

– Это так серьезно, – встревожено спросил у жены Георгий Петрович.

– Я хотела бы ответить, да что там хотела бы, я всем сердцем мечтала бы ответить, нет. Но я не могу это сделать. Сейчас не осталось время для уже никому не нужной лжи. Да, это серьезно, – Галина Васильевна не смогла сдержать слез, и они потоком хлынули у нее из глаз. Георгий Петрович крепко-крепко обнял жену. – Это очень серьезно, – выговорила она.

Вика прижала к себе Кристину.

– Я не смогу без тебя, Крись, – сказала она ей.

Им так и не удалось сегодня поужинать. Просидев несколько часов в полной тишине. (Лена так и не решалась зайти в зал). Они собрали Кристину в больницу. (Лена не разрешила сегодня никому сопровождать Кристину, сказав, чтобы они приходили к ней завтра.)

Уже одетая в толстовку и теплые джинсы Кристина прошла в одиночестве в комнату, которая еще несколько часов была ее родной, в которой она выросла и жила. Но теперь… Она знала, что больше сюда никогда не вернется. И возможно в те несколько дней, что остались ей на Земле, она будет возвращаться сюда во сне.

Подойдя к кровати, Кристина села возле нее на колени, погладила рукой постеленное на ней красное покрывало.

– Прощай, моя кроватка, мы с тобой больше никогда не увидимся. Запомни меня такой, какой я всегда и была: красивой и веселой. Не забывай обо мне. – Просидев около кровати несколько минут, она встала и подошла к письменному столу.

– А за тобой я делала уроки, мой любимый столик. И ты меня, пожалуйста, помни красивой и веселой, – Кристина погладила полированную крышку стола и, открыв его верхний ящик, она достала из него толстую тетрадку и прижала ее к груди. – А с тобой, дневничок, я делилась самым сокровенным, всеми своими мечтами и проблемами. Ты знаешь, все про мою любовь к Вике, которой я боялась поделиться долгое время даже с ней самой. Только ты знал о ней. Ты знаешь обо всех испытаниях, которые пришлось нам с Викой преодолеть, защищая нашу любовь. Не рассказывай об этом никому, – она уже собралась забрать дневник с собой, но, передумав, положила его обратно в стол. – Хотя нет, пусть мама с папой узнают обо всем. Возможно, они тогда смогут лучше понять свою дочку, – Кристина задвинула ящик обратно в стол. И уже стоя на пороге комнаты она обернулась:

– Прощай моя любимая комнатка, ты была единственным местом на Земле, куда я приходила, чтобы отдохнуть от безумной жизни, просто посидеть в тишине, подумать… Помни меня комнатка молодой и красивой.

Кристина вышла из комнаты и к ней тут же подошла Вика.

– А ты сильная, Крися.

– С чего ты взяла?

– Я думала ты заплачешь, а на твоем лице не появилось и слезинки, – Вика провела рукой по сухому лицу Кристины и показала ей ладонь. – Видишь, не капли.

– Я знаю, – Кристина грустно улыбнулась Вике. – Пошли, проводишь меня хотя бы до дверей.

Вика с Кристиной подошли к вешалке с одеждой, с которой Вика сняла Кристинино пальто и помогла ей надеть его.

– Кристиночка, ты готова? – спросила у нее Лена, стоявшая около входной двери.

– Да, теть Лен я готова.

– Тогда пойдем.

Кристина подошла к Вике и обняла ее.

– Надеюсь, ты ко мне завтра придешь, – тихо попросила Кристина.

– Конечно, моя любовь, как же я могу оставить тебя.

– Я люблю тебя, Вика.

– Я тебя тоже безумно люблю.

– Я жду тебя завтра, – Кристина подошла к маме и обняла ее. – Не надо мама, не плачь. Прости меня.

– За что моя радость? – не сдерживая слез, которые ручьями текли у нее из глаз, спросила у дочери Галина Васильевна, крепко прижав ее к себе.

– За ту боль, которую я причиняла тебе всю свою жизнь.

– Не говори глупостей, Крися. Если ты и причиняла мне боль, то эта боль мне была только в радость. Я готова терпеть от тебя любые выходки, я готова принимать всю боль, которую ты мне сможешь причинить с улыбкой на губах.

– Спасибо мама, – Кристина подошла к папе. На его лице не было и капли слез, но оно было белым, неестественно бледным, словно лист дорогой бумаги. – И ты меня прости, папочка.

– Нет, это не мы тебя, бельчонок, это ты нас должна простить. Ведь мы больше доставляли тебе неприятных минут, чем ты нам.

– Не говори глупостей папочка, – улыбнулась ему Кристина. – Я все прекрасно понимаю, ведь все что вы делали, вы думали, что делаете во благо мне. До свидания папочка, – она протянула ему руку, и он ласково пожал ее. – Приходите ко мне. Я жду вас всех завтра.

– Мы обязательно придем к тебе, доченька, – ответила ей мама.

– Прощай, моя любимая квартирка, – сказала Кристина, подойдя к входной двери и окинув взглядом коридор, после чего вышла из квартиры. Кристина вышла из нее навсегда. Она уже никогда сюда не вернется. Не пробежит по коридору, как это она часто любила делать, особенно в детстве. Не подойдет к трюмо, приводя себя в порядок перед выходом из дома. Не откроет ключом эту дверь и, войдя в квартиру, громко поздоровается с родителями. Только неслышимое эхо ее голоса будет летать по квартире. И мама будет иногда слышать его, она будет оборачиваться на ее голос, но ее не будет рядом. Она останется здесь только в памяти своих родителей.