Текст книги "Любовь стоит жизни"

***

Через несколько дней днем раздался звонок во входную дверь.

Вика встала с кровати и, нацепив на ноги тапочки, нехотя подошла к двери и открыла ее.

На пороге стояла Кристина, одетая в теплую одежду, в которой она гуляла по парку, находящемуся рядом с больницей, лицо ее было белое, как мел, а глаза были красными, словно она только что рыдала.

– Кристина, – встревожено посмотрела на нее Вика. – Что ты здесь делаешь, ты же должна быть в больнице? Я как раз собиралась к тебе.

– Почему ты так редко ко мне приходишь? – тихо спросила у нее Кристина.

– Ты же знаешь, твоя мама против этого. И когда ее нет в больнице, то тогда мне звонит Сергей и я прихожу к тебе.

– Я знаю, но это так редко, – очень тихо произнесла Кристина.

– Но что же ты стоишь на пороге, проходи, – Вика отошла в сторону, впуская подругу в квартиру, но та по-прежнему продолжала стоять в дверях.

– Викусь я люблю тебя, – тихо сказала Кристина.

– Я знаю, ты пройдешь или мне отвести тебя обратно в больницу? – Вика подошла и взяла Кристину за руку.

– Не знаю… – Кристина пожала плечами. – Не знаю.

Но тут раздалась мелодия сотового телефона Вики, лежащего в кармане куртки, висевшей на вешалке в коридоре. Вика недовольно посмотрела на куртку, но все равно подошла к ней и достала из нее телефон.

– Не надо, – попросила у нее Кристина. – Не разговаривай ни с кем. Я умоляю тебя… не надо.

– Но почему? – удивилась Вика.

– Просто верь мне.

– Ладно, я только узнаю, кто звонит и все, может что-нибудь важное, – Вика нажала на кнопку телефона и поднесла его к уху. – Алле.

– Привет Вик, это я Сергей, – раздался в трубке взволнованный голос Сергея.

– Да, что-нибудь случилось? – настороженно спросила Вика.

– Ты не знаешь где Крися?

– А она разве не в больнице? – Кристина встревожено, словно предчувствуя беду, посмотрела на Кристину.

Кристина подошла к Вике и положила свою холодную, от мороза, руку на руку Вики, державшую телефон.

– Положи, – прошептала она. – Не надо.

– Нет. Она сбежала оттуда. Я боюсь, как бы она не наделала бы глупостей, – продолжал раздаваться в трубке голос Сергея.

– Почему? – еще больше встревожилась Вика, смотря в глаза Кристины.

– Она узнала результаты обследования, поступившие сегодня утром. Она подслушала разговор врачей, и теперь все знает.

К горлу Вики подступил ком, и она с трудом выдавила из себя.

– Что знает?

Кристина прижала свои губы к Викиным губам и попыталась поцеловать ее, но Вика крепко сжав губы, не дала ей сделать это.

– Она умирает, – горестно вздохнув, тихо ответил ей Сергей.

– Что? – вырвалось у Вики.

– Она умирает, ей осталось жить не больше месяца, – так же тихо ответил Сергей. Но этот тихий голос был для Вики подобен грозовому раскату, от которого у нее заложило уши, и она ничего не была способна больше слышать. Ее пальцы онемели, и сотовый телефон выпал у нее из рук, и, ударившись о пол, разбился. Ватными руками Вика крепко-крепко прижала к себе Кристину. Но ее ноги подогнулись, Вика сползла на колени, прижалась к ногам Кристины, и разрыдалась.

– Я не хочу… Нет… Я не смогу без тебя… Не могу, – сквозь слезы шептала Вика.

– Я же умоляла тебя не брать трубку, – тихо прошептала Кристина, положив руки на Викину голову.

Сколько они простояли в коридоре с открытой входной дверью они не знали. Час, два, несколько минут, несколько мгновений… не важно, все это было для них уже не важно… Все время в одно мгновение стянулось для них в один тугой клубок, размер которого был не больше месяца. Уже можно не жить ради будущего, которого у них уже не было. Можно было обо всем забыть, все послать к чертям или еще дальше. Оставалось только здесь, сейчас и немедленно. А завтра, послезавтра… этого уже не было. В одно нелепое мгновение этого не стало.

– Вика, Кристина? – Света удивленно посмотрела на открытую дверь и на девочек, которые неподвижно стояли в коридоре, вернее не совсем стояли, Вика сидела на коленях, обняв ноги Кристины, одетые в теплые брюки. – Что происходит с вами?

Но девушки ей не ответили. Света вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и снова обратилась к девушкам.

– Так что же все-таки случилось?

Вика медленно встала с колен и обняла Кристину.

– Мне кто-нибудь, скажет что, происходит, – Света поставила сумку с продуктами на пол рядом с дверью.

– Пошли в мою комнату, – Вика взяла за руку Кристину. И они медленно прошли в Викину комнату. Вика сняла с Кристины шубу и, отнеся ее в коридор, повесила ее на вешалку.

– Что происходит? – спросила у Вики Света, продолжая стоять в коридоре.

– Кристина… – тихо ответила Вика и замолчала.

– Что с ней?

– Она умирает, – сквозь ком, образовавшийся в горле, проговорила Вика.

– Что? – Света, уронив дамскую сумочку, пораженно уставилась на Вику. – Что ты сказала?

– Кристина умирает, ей осталось жить не больше месяца.

– Но что с ней? – пораженно спросила Света.

– Не знаю… какая в этом разница… разве это хоть что-то меняет…

Вика вернулась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Она села на кровать, к ней подошла Кристина.

– Не переживай… – гладя Вику по голове, тихо проговорила К– все будет хорошо…

– Хорошо, это как? – у Вики опять навернулись на глазах слезы, и она разрыдалась.

– Такова, Викусь, жизнь, и с этим уже ничего не поделать… Мы можем только наслаждаться тем временем, что нам осталось.

– Иди ко мне, – Вика прижала к себе Кристину. – Я хочу в эти последние наши дни на Земле не отпускать тебя никуда.

– Последние наши… – Кристина отстранилась от Вики и посмотрела на нее. – Почему наши? Ведь умру я, а ты должна жить, ты должна продолжать жить, и наслаждаться жизнью за нас двоих, за меня и за себя. А я буду ждать тебя на небесах, и когда мы с тобой там встретимся, ты мне расскажешь много всего интересного, что случится с тобой, когда меня уже не будет рядом.

– Дурашка, – горько улыбнулась Вика. – Разве я смогу жить без тебя? Нет. Не смогу. Я уйду вслед за тобой.

– Нет. Ты не посмеешь, это сделать, – строго сказала ей Кристина, – Пообещай мне, что ты не последуешь за мной, когда я умру.

– Я не могу тебе обещать того, что я не сделаю.

– Обещай, – Кристина топнула ногой.

– Я не могу это сделать.

– Обещай!

– Ладно, ладно, – сказала ей Вика, скрестив за спиной, как в детстве, два пальца в крестик. – Я обещаю.

– Вот так-то лучше.

– А теперь я хочу запомнить твой вкус, аромат твоих волос, я хочу запомнить каждую трещенку твоего тела. Иди ко мне. – Вика прижала к себе Кристину, и, расстегнув ее брюки, стянула их, и поцеловала ее голые ноги.

Света сидела на кухне и пила чай. Она знала, чем занимаются девочки в Викиной комнате. Ведь она знала, что они любили друг друга. Но она не знала, что делать сейчас ей самой. Она долгое время забывала про дочь, погрузившись с головой в работу и в Женину любовь. Но сейчас было все совсем иначе. Она все понимала. Она понимала, что сделает ее дочь после смерти своей любимой… Смерти… как странно звучало это слово. Еще недавно такое далекое, ничего незначащее слово, словно отголосок далеко эхо, бьющегося где-то за окном. И вот в одно проклятое мгновение это стекло разбилось и эхо влетело в их жизнь, перевернув все, что можно было.

Но что Света могла сейчас сделать? Наверное, ничего. И поэтому она пила чай и смотря в окно, на проходящие мимо машины, вспоминала жизнь своей дочери. Ее первые шаги, первые режущиеся зубки, первый звонок в школе, первую пятерку, полученную ей по Русскому языку, их походы в кино, в театры, первую проведенную ее ночь вне дома…

И за этими мыслями Света не сразу поняла, откуда доносился звонок услышанный ею. Встав из-за стола, Света прошла в коридор и открыла входную дверь. На лестничной площадке стоял Георгий Петрович, отец Кристины. Его лицо еще не давно красивое, практически без единой морщинки на нем, сейчас больше напоминало спущенный воздушный шарик. Он весь осунулся, и его голова как бы вжалась в плечи.

– Светлана Николаевна, Вика, дома? – тихо спросил он.

– Проходите, пожалуйста, – Света отошла в сторону, пропуская Георгия Петровича в квартиру, и он медленно зашел в нее. – Мне очень жаль, что все так получилось.

– Мне тоже, – подавленно ответил он.

– Я не понимаю, почему это должно было случиться с Кристиной. Я просто не могу понять этого. Ведь она такая хорошая и милая девочка. За что Бог так жесток с нею.

– Спасибо, – сдавленно ответил Георгий Петрович. – Я могу поговорить с дочерью?

– А вы думаете, она у нас?

– Только сейчас не надо этого. Сейчас уже не время… Я знаю, что она у вас. И я очень хочу поговорить с ней.

– Хорошо, проходите она в Викиной комнате.

Света закрыла входную дверь, и когда Георгий Петрович разделся, провела его до Викиной комнаты. Она постучала в дверь.

– Да? – раздался через несколько мгновений из комнаты голос Вики.

– Крися, впусти меня, пожалуйста, – попросил Георгий Петрович.

– Зачем? – спросила у отца Кристина.

– Мне очень нужно поговорить с тобой. Но если ты не хочешь этого, то я сейчас же уйду. Ты только скажи и я уйду.

– О чем ты хочешь поговорить со мной, папа? – Кристина, одетая в халат, накинутый на голое тело, открыла дверь.

– Ладно, я вас оставлю, – сказала Света, но Георгий Петрович остановил ее:

– Не надо, не уходите, Светлана Николаевна. То, что я хочу сказать, касается и вас.

– Меня? – Света удивленно посмотрела на него.

– Да, Светлана Николаевна, и вас, а точнее Вики

– Хорошо, проходите в комнату, – впустила их в комнату Кристина, а сама села на край кровати, на которой под одеялом лежала обнаженная Вика и растеряно смотрела на них.

Георгий Петрович зайдя в комнату сел на стоявшее там кресло, а Света на стоящий около стола стул.

– Кристина, ты должна сейчас пойти со мной, – обратился к дочери Георгий Петрович.

– Но, папа, – недовольно сказала ему Кристина. – Тебя что послала мама? Почему вы не можете меня понять? Я люблю Вику и хочу тот не долгий остаток жизни, что мне остался, провести вместе с ней.

– Я понимаю это дочка. Сейчас уже не нужны никакие слова. Они стали какими-то нелепыми и ненужными никому, они ничего не могут сейчас решить. Но ты же знаешь, что я всю твою жизнь, хотел только одного. Я хотел только, чтоб ты была счастлива. Пусть даже твое понятие счастья было странным, не совсем понятным для меня, но оно ведь было твое, а не мое.

– Но тогда чего вы хотите сейчас, Георгий Петрович? – спросила у него Вика, присев на кровати, не замечая того, что обнажились ее груди.

– Я хочу, чтобы Кристина сейчас пошла со мной, – ответил ей Георгий Петрович.

– Я не понимаю тебя, папа, сначала ты говоришь одно, потом другое. Так зачем же ты все-таки пришел сюда. Если ты хочешь, отвести меня в больницу, я не пойду туда. Ведь там ничем уже не смогут мне помочь. Если ты хочешь отвести меня домой, ладно, я пойду с тобой, но только вместе с Викой. Так чего ты хочешь?

– Я хочу, чтоб ты пошла со мной домой и собрала вещи, – ответил Кристине отец.

– Зачем? – Кристина удивленно посмотрела на отца.

– Ты уезжаешь.

– Куда? – удивилась Кристина.

– Ты уезжаешь вместе с Викой, если Светлана Николаевна согласиться, в горнолыжный пансионат, где вы проведете вместе несколько недель.

– Мам, ты согласна? – с надеждой посмотрела на Свету Вика.

– Конечно. Езжай, ведь я все понимаю. Ты сейчас нужна Кристине больше всего на свете. А школа… – но Света тут же осеклась. – Да пошла эта школа ко всем чертям. Это не главное. Главное чтоб вы были счастливы.

– Спасибо мам.

– Не надо… Я все понимаю.

– А как же мама? – спросила Кристина у папы.

– А что мама? Мне сейчас совсем неинтересно чего хочет она, мне важнее всего чего хочешь ты, – ответил Георгий Петрович.

– Так она против этого? – озабоченно спросила Кристина.

– Если честно, то не знаю, я не говорил ей об этом. Но я думаю, она будет против, – ответил Георгий Петрович.

– Ты думаешь, что она еще не смерилась с тем, что я люблю Вику. И до сих пор не может понять меня?

– Нет. Она просто хочет провести этот месяц рядом с тобой.

– Так пусть она тоже поедет с нами, – предложила Вика. – И вы Георгий Петрович тоже езжайте.

– Нет, – он медленно качнул головой. – Мы вам будем там только мешать. Вы молоды и любите друг друга. Вы должны поехать туда одни.

– Но вы нам там ничем не помешаете, – попыталась возразить Вика.

– Нет, – ответил Георгий Петрович. – Не спорь со мной Вик, ты же понимаешь, как тяжело далось мне это решение. Но я не жалею о нем. Я знаю, что так будет Кристине, – он улыбнулся ей, – лучше. А если ей так будет лучше, то значит и мне так будет лучше, – он встал из кресла. – Одевайся, Крись, я подожду тебя на кухне, – он подошел к Свете. – Пойдемте, – он протянул ей руку. – Мы должны оставить девочек одних.

Света подала Георгию Петровичу руку, и они вышли из комнаты.

– Все так неожиданно, – Вика встала с кровати и надела халат, висевший на спинке стула, стоящего около кровати. – Ну что, моя дурашка, – она подошла, и сев рядом с Кристиной, обняла ее. – Поедим с тобой в горы.

– Да, Викусь. Но когда папа успел все организовать, ведь прошло всего несколько часов, после того как стали известны результаты обследования.

– А это разве имеет хоть какое-нибудь значение?

– Нет.

– Вот видишь. Самое главное, что мы будем там с тобой одни, – сказала Вика. – Не нужно будет ни от кого прятаться, выдумывать что-то, врать.

– Ты права, но почему иногда нужно умереть, чтобы тебя поняли? – грустно спросила Кристина.

– Но ты же еще не умерла, ты жива, – Вика взяла Кристину за руку. – Слышишь меня: ты жива… жива, и это главное. Давай забудем, что будет через месяц. Давай забудем, что будет завтра. Давай забудем, что существуют будущее. Давай жить только сегодня, сейчас и немедленно, и попытаемся взять от этой жизни все что возможно и даже больше.

– Тем более что у меня осталось совсем не много времени, – Кристина грустно вздохнула и, встав с кровати, стала одеваться. – Все, Викусь, пошли ты меня проводишь, – одевшись в теплые брюки и свитер, попросила Кристина.

– Пошли, – Вика встала и взяла Кристину за руку.

Зайдя на кухню девушки, увидели, что Георгий Петрович со Светой сидели за столом. Кристинин папа держал дрожащими руками чашку чая, а по щекам его текли слезы. (Кристина ни разу в жизни еще не видела, чтоб ее отец плакал. И она сделала вид, что не видит слез на щеках отца и сейчас.)

– Пап, я готова, – сказала ему Кристина, продолжая держать Вику за руку.

– Я сейчас, – Георгий Петрович поспешно вытер слезы со щек. Подойдя к раковине, он умылся, после чего подошел к девушкам. – Ну, что пошли?

– Да па, пошли, – Кристина взяла его под руку, и они прошли в коридор.

Георгий Петрович подошел к вешалке и попытался снять с нее свою коричневую дубленку, но руки отказывались его слушаться и он, с трудом сняв ее, тут же уронил ее на пол. К нему подошла Света, и не слова не говоря, подняла дубленку с пола и надела ее на Георгия Петровича. Сняв с вешалки коричневую бейсболку, Света надела ее на Георгия Петровича, но он трясущимися руками снял ее с головы, и с трудом запихнул ее в карман.

– Не надо, папа, – Кристина подошла к отцу, вынула из его кармана бейсболку и надела ее ему обратно на голову. – Ты еще замерзнешь и заболеешь.

– Какая в этом теперь разница, – тихо пробормотал он.

Вика помогла Кристине надеть шубу.

– Я тебе позвоню вечером. И скажу, когда мы отправляемся в путь, – сказала ей Кристина и, подойдя к папе, взяла его под руку. – Ну что пошли, папа, домой?

– Пошли.

Когда дверь за Кристиной и ее папой закрылась, Вика тут же кинулась в свою комнату собирать вещи.

– Вот видишь, доченька, как все получается, – Света зашла в комнату Вики и с порога смотрела, как ее дочка складывает в спортивную сумку толстовки, доставая их из шкафа. – А я вижу ты у меня сильная.

Вика обернулась к ней.

– Ты это о чем?

– Я думала, что ты будешь плакать, и у тебя не будет сил ничего делать. А ты довольно-таки бодро держишься.

– Сейчас не время для слез. Если я начну рыдать, то сделаю этим только хуже Кристине. Я должна сейчас быть сильной. Такой сильной, какой никогда раньше не была в своей жизни. Я должна собрать все свои чувства в кулак и из последних сил удержать себя от истерики. Ведь если я начну рыдать, то похороню Кристину еще при ее жизни. А я не хочу этого. Я хочу, чтобы все оставшееся у нас время она была счастлива. И я сделаю все возможное для этого.

– Но ее сейчас нет, она пошла домой.

– Я знаю, но это еще не повод, чтоб рыдать. Я должна собираться.

– Хорошо, я не буду тебе мешать. Если что-нибудь понадобиться, я на кухне.

И когда мама вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Вика села на пол, обхватив сумку руками, и, не сумев сдержать себя, разрыдалась.

***

– Кристиночка, доченька, – Галина Васильевна обняла дочь и разрыдалась, когда та, открыв дверь, вошла в квартиру. Но, увидев мужа, который, входя в квартиру, улыбался, она недовольно обратилась к нему. – Как ты можешь улыбаться, когда наша дочь умирает?

– Заткнись, – беззвучно сказал Георгий Петрович так, что то, что он сказал, можно было прочесть только по его губам.

– Доченька, миленькая, как же мы будем жить без тебя, – не обращая больше никакого внимания на мужа, снова запричитала Галина Васильевна.

Георгий Петрович подошел к жене и сильно сжал кисть ее руки, которой она обнимала за спину дочь. Галина Васильевна раздраженно спросила у него:

– Что ты делаешь?

– Пошли, поговорим, – процедил сквозь зубы Георгий Петрович.

Но Галина Васильевна не сдвинулась и с места, по-прежнему обнимая дочь.

– Я сказал, пошли, – Георгий Петрович со всей силой сдавил жене руку, от чего та даже покраснела.

– Ну, пошли, – наконец-то согласилась Галина Васильевна и отпустила дочь.

– Кристин, раздевайся, а я поговорю с мамой, и будем ужинать. Я там много всего вкусненького купил, – и Георгий Петрович с женой прошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Ты что, дура, делаешь? – гневно, сквозь зубы, но одновременно тихо спросил Георгий Петрович у жены.

– Нет, это лучше ты мне скажи, что делаешь ты. Наша дочь умирает, а ты улыбаешься, словно это радостное известие для тебя, – в ответную негодовала Галина Васильевна.

– Ты думаешь, мне легко сейчас улыбаться?

– А зачем ты это делаешь?

– Ты думаешь, – не замечая вопроса жены, продолжил Георгий Петрович. – Мне легко через боль, которую я чувствую, показывать вид, что все хорошо и все замечательно. Нет не легко. Но я держусь, и я хочу, чтобы ты тоже держалась. Я хочу, чтобы ты перестала причитать и рыдать. Тихо, про себя, уткнувшись головой в подушку, ты это можешь делать, но только не при Кристине.

– Но почему? – Галина Васильевна пораженно смотрела на мужа.

– Ты что дура или только прикидываешься? Ты что не понимаешь, твоя дочь умирает? – нахмурив брови, спросил Георгий Петрович.

– Понимаю. Это ты, кажется, не понимаешь этого.

– Хорошо, давай выйдем из комнаты, обнимем Крисю и будем взахлеб рыдать. И ты превратишь остаток жизни нашей дочери в кромешный ад. Она начнет ненавидеть себя. А я не хочу этого. Я хочу, чтоб в тот мизерный остаток жизни, что ей остался, она была счастлива. И именно поэтому она завтра днем уезжает.

– Уезжает? – оторопела Галина Васильевна. – Ты это о чем? Куда она уезжает?

– Она вместе с Викой едет в горнолыжный пансионат. Ты же знаешь, что Крися любит кататься на лыжах.

– Я поеду вместе с ней.

– Нет, – спокойно ответил жене Георгий Петрович.

– Я что-то не поняла, что значит, нет?

– Нет, значит, нет, – строго ответил жене Георгий Петрович.

– Но я хочу провести остаток ее жизни вместе с ней.

– Как я мог на тебе жениться? – сокрушенно покачал головой Георгий Петрович. – От тебя только можно и слышать: я да я. Ты забываешь…

– Что она уже взрослая, – раздраженно перебила его жена. – Но она моя дочь, она умирает, и я хочу быть с ней.

– А ты не хочешь поинтересоваться хоть раз в жизни, хотя бы в такой момент, что хочет Крися.

– Хочу, пойдем, выйдем из комнаты и спросим у нее.

– Я знаю, что она ответит, что не против, чтобы ты поехала с ними.

– Но вот видишь, – довольно сказала Галина Васильевна.

– Я ничего не вижу. Я знаю, что наша Крися добрая девушка. Но я еще знаю, что ты им там абсолютно ни к чему.

– Почему это?

– Они любят друг друга и этим все сказано.

– Не черта этим не сказано.

– А я начинаю действительно сомневаться в твоем разуме. Они будут гулять, кататься на лыжах, любить друг друга, а ты как тень будешь следовать за ними. Ты думаешь им это надо? Если ты ответишь да, то я буду считать тебя полной дурой, но все равно ты не поедешь с ними, – грозно сказал Георгий Петрович и, открыв дверь, вышел в коридор и увидел Кристину стоявшую около двери комнаты.

– Папа ты ругался с мамой? – озабоченно спросила Кристина.

– Нет, что ты, Крися, я не ругался с мамой, – Георгий Петрович подошел к Кристине и обнял ее за плечи. – Пойдем на кухню ужинать.

– А мама?

– Она сейчас к нам присоединиться, правда, Галя? – Георгий Петрович заглянул в комнату, в которой оставалась его жена. Она поманила его рукой зайти обратно в комнату. Георгий Петрович удивленно посмотрел на жену, но зашел. – Что еще?

– Извини меня, – жалостно сказала она. – Но я не приготовила ужин. Я просто не смогла этого сделать. У меня все из рук валилось. Так что у нас нечем ужинать.

– Хорошо, – Георгий Петрович снова вышел в коридор. – Наши планы меняются, мы идем ужинать в кафе. Тебе, Кристин, какое кафе больше всего нравиться?

– А можно я позову с нами Вику? – спросила Кристина.

– Конечно можно, даже нужно, – улыбнулся ей папа.

Галина Васильевна выглянула в коридор и недовольно посмотрела на мужа, и он словно почувствовав спиной этот взгляд, обернулся к ней и сделал грозное выражение лица. Но когда он через несколько мгновений, обернулся к дочери, его лицо опять было нормальным.