Текст книги "Любовь стоит жизни"

***

Кристина сидела на кушетке стоящей в скорой помощи, ее ноги стояли на кушетке, она обхватила их руками и смотрела куда-то вдаль, а Вика сидела напротив нее на кресле.

– Что ты загрустила, моя любовь? – спросила Вика у Кристины. – Хочешь, я тебе анекдот расскажу?

– Давай, – Кристина подняла к Вике голову.

«– Кузнец держит щипцами раскаленную подкову», – начала рассказывать анекдот Вика.

«– Боже, какая она горячая! – восхищается крестьянин.

– Да нет! – говорит кузнец. – Дадите десятку, так я ее языком оближу.

– Да будет вам! Пожалейте свой язык! – но в предвкушении необычного зрелища крестьянин протянул кузнецу десятку. Кузнец облизал десятку и положил себе в карман.»

– Умный кузнец, – грустно улыбнулась Кристина.

– Хочешь, еще анекдот?

– Нет, больше не надо, лучше обними меня.

Кристина свесила с кушетки ноги, а Вика села около нее и обняла ее.

– Так намного лучше, – сказала Кристина, и положила голову на Викино плечо. – Знаешь, когда закончилась эйфория после концерта, мне стало очень грустно. Ведь действительно я больше никогда не возьму в руки скрипку, из-под моих пальцев не выбежит чудесная музыка.

– Я знаю, мне тоже от этого как-то не по себе. Я не хотела тебе говорить, но сейчас я думаю я скажу тебе это, – нерешительно сказала Вика.

– Что?

– Когда я сегодня утром была у Константина Георгиевича, он сказал мне, что наша группа могла быть очень популярной. И он даже договорился с нужными людьми о нашей раскрутке. И интересовался моим мнением по этому поводу.

– И что ты ему ответила?

– А ты не догадываешься?

– Но почему? Почему ты не согласилась с ним. Ты бы стала бы популярной. Ты бы смогла ей стать и слава бы тебя не испортила. Ведь ты такая хорошая, что тебя ничем нельзя испортить.

– Слава? – горько спросила Вика. – Известность? А зачем они мне, если рядом не будет тебя? Ответь, зачем мне все это?

– Но твоя жизнь была бы наполнена приключениями, о которых ты рассказала бы мне, когда мы, встретившись на небесах, сидели бы на берегу речки и болтали бы ногами в воде.

– Я не хочу тебя отпускать никуда, моя дурашка, – Вика погладила Кристину по голове. – И когда ты пойдешь на небо, я пойду вслед за тобой.

– Я еще раз прошу тебя, не на… – Кристина, закрыв глаза, тихо застонала.

– Что с тобой? – Вика встревожено посмотрела на нее. – У тебя очередной приступ?

Через мгновение Кристина открыла глаза и посмотрела на Вику.

– Нет, успокойся, все норма… – но, не договорив, Кристина закрыла глаза и, обхватив голову руками, уже громко закричала.

Теть Лена сидевшая на переднем сиденье рядом с водителем обернулась в сторону девушек.

– Что у вас происходит?

– У Криси приступ, – ответила ей Вика, укладывая Кристину, которая, перестав кричать, только тихо скулила, на кушетку и кладя ей под голову высокую подушку.

Скорая помощь плавно остановилась. Теть Лена быстро вышла из кабины и, открыв дверь салона, вошла к девушкам, держа в руках наполненный лекарством шприц.

– Обнажи ей руку, – попросила Теть лена у Вики. – Быстрей, – крикнула она на Вику, когда та растерянно замешкалась.

Вика быстро расстегнула пальто Кристины, и вынула ее руку из рукава пальто, после чего закатала рукав блузки, обнажив вену на Кристининой руке.

Теть Лена быстро стянула жгутами руку Кристины и, вставив в вену шприц, выдавила из него лекарство ей в руку.

После чего теть Лена немного подождала, пока Кристина придет в себя и откроет глаза. Но, так и не дождавшись этого, теть Лена, протянула шприц Вике.

– На держи, – и когда Вика забрала у нее шприц, теть Лена озабоченно села на кушетку рядом с Кристиной, вынула из кармашка куртки, маленький фонарик. Подняв веки Кристины, теть Лена посветила ей в глаза фонариком. Теть Лена положила фонарик обратно в карман.

– Что с ней? – озабоченно спросила Вика.

– Все, – тихо ответила ей тетя Лена

– Что значит все? – озабоченно спросила Вика.

В салон заглянули взволнованные Георгий Петрович и Галина Васильевна, которые ехали на машине чуть позади скорой помощи.

– Зачем вы остановились? – спросил Георгий Петрович. – Что-нибудь случилось?

Тетя Лена повернулась к Кристининым родителям.

– Ваша дочка, Кристиночка, впала в кому.

– Что? – Галина Васильевна вскочила в салон скорой помощи и, подскочив к дочке, лежащей на кушетке взяла ее за руку.

– Ответь, мне Лен, – попросила Галина Васильевна. – Это конец?

– Да. Ей осталось жить несколько часов. Возможно, она уже не выйдет из комы. Мне очень жаль, Галочка, – теть Лена тяжело вздохнула. – Мне очень жаль.

Нижняя челюсть Галины Васильевны задрожала, из глаз потекли слезы. И она, не отпуская руки дочери, села на кресло рядом с кушеткой.

– Нужно ехать, – тихо сказала тетя Лена и вышла из салона.

– Я поеду за вами, а ты оставайся здесь, – сказал Георгий Петрович жене, и, погладив ее по голове, вышел из скорой помощи, закрыв за собой дверь.

Вика села рядом с Галиной Васильевной и взяла ее за руку.

– Мне очень жаль, я действительно любила Кристину.

Галина Васильевна тягостно посмотрела на нее.

– Я знаю, Вика, и Кристина тебя безумно любила.

– Я знаю, – вздохнула Вика.

Больше они не сказали друг другу ни слова. И доехали до больницы молча.

Как только скорая помощь остановилась около больницы, теть Лена вызвала по рации санитаров, которые переложили Кристину на носилки, и отнесли ее в палату.

Всю ночь Галина Васильевна и Вика просидели молча, не спуская глаз с Кристины, надеясь, что она хоть на секунду придет в себя и у них появится возможность проститься с ней. А Георгий Петрович не мог спокойно сидеть, он постоянно ходил по палате, выходил из нее, бродил по коридорам больницы. Ходил курить в специально отведенную для этого комнату, и дрожащими руками, с трудом доставая из пачки сигарету, он засовывал ее в рот, но, сделав несколько затяжек, он бросал ее в урну, стоящую около двери комнаты, и возвращался в палату.

И когда уже стало светать, и первые солнечные лучи заглянули в комнату, Вика заметила, как слегка пошевелились Кристинины пальцы на руке. Вика взяла Кристину за руку, и хотя рука еще оставалась теплой, но уже чувствовалось, что жизнь оставляет ее молодое красивое тело. Вика поцеловала Кристинину руку и, закрыв глаза, прижала ее к своему лбу.

– Криси, не оставляй меня. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя. Я молю тебя, не оставляй меня.

– Я тоже тебя люблю, – донеся до Вики голос. Но этот голос был очень тихий и какой-то нереально хриплый, так непохожий на звонкий и громкий голос Кристины. Но в то же время это был голос Кристины, в нем были еле различимы из-за хрипа, нотки присущие только ей.

Вика открыла глаза и посмотрела на Кристину, которая слегка приоткрыв глаза, смотрела на нее, ее губы были слегка растянуты в улыбке.

– Обними меня, Викусь, – прохрипела Кристина.

Вика нагнулась над Кристиной и сжала ее в своих объятиях. Чувствуя, как жизнь окончательно покидает Кристинино тело.

– Я люблю тебя, – прошептала Кристина. – Я всегда любила только тебя.

Кристина закрыла глаза. Ее душа оставила ее тело. Она умерла. Умерла так, как возможно мечтает умереть каждый, в объятиях любимого человека, которого любишь больше жизни.

Вика продолжала сжимать Кристинино тело. Она прижалась лицом к Кристининой груди. Но из ее глаз не текли слезы, которые должны были течь в этот момент. Возможно, она просто разучилась плакать. А может… Но она не обращала на это никакого внимания. Весь мир вокруг нее перестал существовать в тот момент, когда Кристина сделала последний вздох. Весь мир для Вики стал затянут туманом, сквозь который все было видно расплывчато и нереально.

Вика бережно положила Кристину на кровать, поцеловала ее в лоб и, поправив одеяло, вышла из палаты, не обращая внимания ни на что вокруг: ни на те слова, которые ей говорила Галина Васильевна, ни на вошедшего в палату Георгий Петровича. Выходя из больницы, Вика услышала, женский голос, но она не понимала, что именно говорил этот голос. И уже когда она открыла входную дверь, ее плечо крепко сжала женская рука.

– С вами все в порядке? – спросил у нее голос.

Вика отрешенно повернула голову на встречу голосу, и увидела пожилую гардеробщицу, державшую в руках ее куртку.

– С вами все в порядке? – повторила женщина свой вопрос.

Вика медленно кивнула головой.

– Вам нужна помощь? – поинтересовалась женщина.

– Нет, – тихо ответила Вика.

– Может вас довезти до дома? – заботливо спросила женщина. – Я сейчас свяжусь с кем-нибудь, кто вас отвезет.

– Не надо, я тут не далеко живу, – все также тихо ответила Вика.

– Ну, хоть куртку свою оденьте, – предложила женщина. – Я вам даже помогу это сделать.

Женщина надела на Вику куртку.

– Так будет намного лучше, – резюмировала женщина, застегивая молнию на куртке.

– Спасибо, – прошептала Вика и вышла из больницы.

***

Обычная жизнь… хотя нет, неправильно. Ведь что значит обычная жизнь? Рождение, школа, институт, работа, пенсия, смерть. Если это обычная жизнь, то тогда нет, у нее была необычная жизнь. Ведь у нее не было будущего. Она уже никогда не поступит в институт, она уже никогда не будет работать – впереди ее ждала только холодная, сырая постель, вырытая в земле. Она это знала, но хотела ли она этого? Если еще несколько месяцев, недель, дней, да даже часов назад она еще хотела жить, пусть не так как большинство из тех людей, которые ее окружали, но все же ей хотелось жить. То теперь? Что ей делать теперь когда, ее любимой Кристи не стало, когда она умерла у нее в объятиях? Вика уже ничего не знала, да и не хотела знать. У нее ничего больше не осталось. Да и было ли когда-нибудь хоть что-нибудь? Это тоже был сложный вопрос, на который она не знала ответа…

Вика шла по заснеженному городу. На ее длинные черные волосы, кружась, падали мелкие снежинки. Одета она была в белую куртку, молния которой была расстегнута до середины, и теплые черные джинсы. Вроде бы обычная девочка из бедной семьи. Таких девушек можно множество встретить на улицах любого города в нашей стране, да и не только в ней, но и практически в любой стране мира. Но Боже, как это было далеко от истины… Ее жизнь напоминала темный лабиринт, по которому она шла, держа за руку свою любовь, которой сегодня не стало. Она умерла в больнице у нее на руках.

Теперь она не знала, что ей делать дальше, нет, вернее, она знала. Ее уже ничто не держало в этой жизни, последняя нить сегодня порвалась у нее в руках. Опустив голову, не видя и не слыша ничего вокруг себя, она шла домой. Ее несколько раз чуть не сбили машины, когда она переходила дорогу, но на их гудки, она только отрешенно приподнимала голову и несколько секунд смотрела им вслед.

Она шла домой только за тем, чтобы… Там было легче ей это сделать… Ей ничего больше не осталось другого…

***

Вика вошла во двор старого пятиэтажного дома, в котором жила. Ее дом был стар и обшарпан, его уже несколько лет готовили под снос, но никак пока этого не делали. Проходя мимо сидевших на лавочке старух, которые являлись неотъемлемой частью любого двора, она видела, как они внимательно смотрят ей вслед, и слышала, как они стали обсуждать ее. Но они были сейчас ей полностью безразличны.

Вика подошла к подъезду и нажала три кнопки на кодовом замке.

– Вик, с тобой все в порядке? – подошел к ней Сергей. – Ты из больницы, как там Крися?

– Ее больше, нет, – подняла Вика на Сергея глаза, в которых не было слез, но они были какими-то отрешенными, словно смотрящими уже в другой мир, в который она собиралась отправиться.

– Как нет? – опешил Сергей. – Уже?

– Да, несколько минут назад ее не стало.

– Как? – выдохнул Сергей. – Ведь только вчера… – он запнулся. – Теперь я понимаю, почему мама не пришла сегодня домой, – тихо произнес он.

– Прости меня, Сереж. Я больше не могу… – Вика зашла в подъезд и захлопнула за собой дверь.

Сергей стал судорожно дышать морозным воздухом, пытаясь прийти в себя. Потом резко открыл дверь, вбежал в подъезд и догнал Вику на втором этаже.

– Вик, что ты не можешь? – Сергей взял ее за плечи. – Ответь мне, что ты не можешь?

– Не надо, Сереж. Дай мне пройти… Я больше так не могу…

Сергей обошел Вику и заглянул в ее отрешенные от мира глаза.

– Ты думаешь это выход? – спросил Сергей у Вики.

– Не знаю… я уже ничего не знаю…

– Не надо, я прошу тебя не надо… Все будет в порядке, – Сергей встал перед Викой на колени. – Все наладится.

– Но я не уверена в этом… – Вика пожала плечами.

– А я в этом уверен. Я это точно знаю. Пошли ко мне, посидим, поговорим. Вот увидишь, все наладиться, все будет хорошо.

– Прости… Я должна идти… Ты был хорошим другом…

– Но Кристи этого не поймет. Она очень любила тебя, и теперь ты должна жить хотя бы ради нее.

– Но я не смогу без нее.

– Сможешь, все поначалу говорят, что не могут, а потом проходит время и боль постепенно утихает, и они могут жить дальше.

– Ты забыл об одном, Сереж.

– О чем?

– Я не такая как все. Я жила не так как все, и уже не смогу жить так, как все. Я не смогу жить без Криси ни через месяц, ни через год, я вообще не смогу без нее жить.

– Ты хочешь предать ее? – Сергей уже не знал, что ему сказать Вике. Ведь все слова были сейчас так нелепы и никому не нужны. Они ничего не могли изменить. Он это знал, но все-таки говорил их, даже сам не зная зачем.

– Предать? – Вика медленно качнула головой. – Это не предательство. Я просто хочу к ней.

– Но ты попадешь в ад, если сделаешь это. А она будет в раю, ведь она может быть только там, она была так чиста и добра, что ее место только там.

– Возможно, ты и прав, – Вика отрешенно посмотрела на Сергея. – Но я уверена Бог добрый, он сжалится над нами и позволит нам быть вместе.

Пройдя мимо Сергея, Вика продолжила подниматься по ступеням.

А Сергей сел на порожек, опустил голову между колен и, закрыв ладонями лицо, зарыдал. Он любил Вику. Он знал, что она никогда не станет его. Он знал, что она никогда не полюбит его. Он даже и не надеялся на это. Ведь он знал, что она даже больше собственной жизни любила Кристину. Он знал все это, но он любит ее. Любит так, как возможно уже никого и никогда не сможет полюбить, за всю долгую жизнь, что у него осталась… И вот она поднимается по ступенькам. Он ее больше никогда не увидит. Она уходит… уходит навсегда… И вот уже слово любит, можно смело заменить словом любил…

**************************

Вика достала из куртки ключ. Медленно открыла замок. И вошла в пустую квартиру. (Женя с мамой были на работе).

Повесив на вешалку куртку, Вика разулась и, нацепив на ноги тапки, прошла на кухню. Взяв с плиты чайник, она поставила его в раковину, и, открыв воду, сняла с чайника крышку. Но так как чайник был и так практически полон, то вода очень скоро стала переливаться через его края. Но Вика, смотря на чайник, не видела этого. И только минут через пять она закрыла воду, и, надев на чайник крышку, поставила его на плиту. Повернув горелку, она включила под чайником газ. Достав из шкафчика чашку, она поставила ее на стол и отрешенно насыпала в нее пять чайных ложек сахара (хотя она всегда пила чай, ну максимум с двумя ложками сахара). Затем насыпала в чашку три ложки кофе и сев за стол, Вика положила на него голову и разрыдалась.

После того дня, как ее изнасиловал отчим, вся ее жизнь превратилась в один странный лабиринт, по которому она шла, держась за руку единственной ее любимой, ее Криси, которая умерла сегодня у нее на руках. Вика знала, что это было неизбежно. Она знала, что ее Криси не доживет до выпускного вечера, до которого оставалось всего лишь несколько месяцев. Вика знала, что Криси не будет на выпускном вечере самой красивой девушкой, с которой она будет кружиться по залу в медленном вальсе. Она это знала, но Боже, как она не хотела это знать. Как она хотела, чтобы все это было ложью, глупой нелепой шуткой какого-то безумца. Вика хотела оттянуть этот день до безумия далеко. Но видимо и Богу нужны самые милые и добрые люди, такие как Криси. А она сама? Она никому не стала нужна в этом огромном мире. У нее ничего не осталось в этой жизни. Ничего…

Чайник, закипев, засвистел на плите. Вика выключила его. И налив в чашку кипятка, она размешала ее содержимое и выпила кофе одним большим глотком, не замечая, как ошпаривает себе рот. Поставив чашку на стол, Вика прошла в комнату и села в кресло… Жить ей оставалось минут десять не больше…

В этот же момент Вика услышала звук открываемой двери.

– Наверное, это уже Крися пришла ко мне, – улыбнулась она. – Крися, как же долго я тебя ждала, – она повернулась в сторону двери. Но это была не Кристина. На пороге квартиры стояла ее мама. Лицо Светы было белее мела, руки тряслись, сумки, выпав из них, валялись на полу, и из них вытекало на пол молоко. Мамин взгляд был устремлен на пустой пузырек, валяющийся на полу возле кресла. – Мама, почему ты пришла так рано? – Вика начала терять сознание, и ее голова упала вниз.

– Вика, викуся, викулинька, – мама подлетела к креслу и стала трясти Вику за руку. – Что случилось Викулинька?!

Вика приоткрыла глаза.

– Прости меня мамочка, я больше не могу…

Мама стремглав кинулась на кухню, рывком открыла подвесной шкаф над раковиной и, сметая всю стоявшую там посуду, схватила баночку с порошком горчицы. Подбежав к столу, она схватила с него пустой граненый стакан. Наполнила его теплой водой, и, отвинтив с горчицы крышку, которая укатилась под стол, она вырвала из стола ящик, и, взяв из него чайную ложку, зачерпнула ей горчицы и высыпала ее в стакан, и бросилась в комнату, на бегу размешивая горчицу в стакане.

Подбежав к Вике, мама протянула ей стакан.

– Пей.

Тяжело дыша, Вика качнула головой.

– Пей! – заорала мама.

Вика посмотрела на маму и снова закрыла глаза.

– Пей! – изо всех сил заорала мама.

Вика протянула к стакану трясущуюся руку и взяла его. Подержав его несколько секунд навесу, она кинула стакан на пол.

– Прости меня, мама, я не могу жи…

Не закончив слово, она замолчала. Навсегда замолчала… Все было кончено… Девушка… девочка… Вика… умерла.

Мама потерянно села на пол, положила голову на Викины колени и разрыдалась.

***

– Алле. Здравствуйте Валерий Александрович. Да. Не передумал. Вопрос о деньгах для меня не существует. Хорошо. Договорились. До свидания Валерий Александрович, – Георгий Петрович положил трубку на телефон.

– О чем ты договаривался? – спросила у мужа, стоявшая рядом с ним, Галина Васильевна, одетая в черное платье.

– Кристиночку с Викой похоронят в одной могиле, – спокойно ответил ей муж.

– Я не позволю этого, – грозно ответила Галина Васильевна.

Георгий Петрович подошел к жене и попытался обнять ее, но она отстранилась от него.

– Убери от меня руки, – гневно приказала мужу Галина Васильевна.

– Успокойся, Галочка.

– Как я могу успокоиться, если ты решил такое? Ты думаешь, я могу смериться с этим? Ты у меня спросил? Нет, ты сам принял это решение, даже не спрашивая меня. И теперь ты просишь меня, успокоиться. Да не за что, – орала Галина Васильевна.

– Я не должен был у тебя ничего спрашивать, – спокойно ответил Георгий Петрович.

– Это еще, почему же? Она что была только твоей дочерью? Нет, она была нашей общей дочерью, почему же ты не должен был со мной посоветоваться?

– Да, она была нашей с тобой дочерью. Но я считаю, что делаю все правильно.

– Правильно, – усмехнулась Галина Васильевна. – Я сама, когда придет мое время, хочу лежать вместе с дочерью.

– Нет, Галочка, нет. Мы будем лежать с тобой в другой могиле, по соседству с нашей дочерью.

– Но почему? – нервы Галины Васильевны окончательно сдали, и на ее глазах появились слезы.

– Я уверен, что Кристиночка хотела бы именно так. Она любила Вику. Их любовь была сильнее всего на свете. И я уверен, что и после смерти Кристиночка хотела бы быть рядом со свой любимой, рядом с Викой. И мы должны с этим смериться.

– А я не хочу с этим мериться, – со слезами на глазах Галина Васильевна подошла к входной двери и открыла ее. – Если ты все сказал, то я не хочу тебя больше видеть. Я хочу, чтобы ты сейчас же ушел и больше никогда не возвращался.

– Хорошо, Галочка, но только знай, моя доченька, превыше всего другого для меня. И если ты хочешь, я уйду.

– Уходи.

Георгий Петрович подошел к вешалке, снял с нее дубленку и надел ее. Надев сапоги, он вышел за дверь.

Галина Васильевна закрыла за мужем дверь, сползла по двери на пол, и, обхватив голову руками, разрыдалась.

***

Семнадцать лет это много или мало? Когда ты учишься в выпускном классе, перед тобой только приоткрывается дверь во взрослую жизнь: институт, семья, дети. Это конечно мало. А когда твое тело лежит в гробу, который закапывают в промерзлую землю? Это…

Им было всего по семнадцать лет. И очень долгую часть своей жизни они боялись сделать шаг навстречу друг другу. И вот когда они наконец-то решились, и, собрав все свои силы в кулак, сделали этот шаг, перед ними встала стена непонимания окружающих их людей. Но они пробили дыру в этой стене, а на оставшуюся часть стены они просто пытались не обращать внимания. Они были счастливы, хоть немного и недолго, но они были счастливы. И их счастью могли позавидовать многие люди, прожившие гораздо больше них, но так и не познавшие такого огромного счастья, что было у них.

И хотя им было всего по семнадцать лет, но на их похоронах было многу народу. Здесь был весь их класс, который отпустили сегодня из школы, и они все без исключения пришли попрощаться со своими подругами, здесь также присутствовали некоторые поклонники их группы Метож, которая могла бы стать знаменитой, но так и не успела этого сделать.

Здесь были все музыканты их группы: Миша, Кирилл, Макс и Дима.

Георгий Петрович, одетый в коричневую дубленку, стоял чуть поодаль от жены, которая, кутаясь в черное пальто, безутешно рыдала.

Тетя Лена, Сергей и Света, стояли рядом и со слезами на глазах смотрели на траурную церемонию. (Перебирая Кристинины вещи, Галина Васильевна нашла ее дневник и, прочитав его, передала его Свете, которая очень долго не могла поверить в написанное в нем. Она не могла поверить, что ее любимый Женя, мог изнасиловать ее дочь. Света не стала его ни о чем расспрашивать, а просто когда вечером он пришел домой, она отдала ему чемоданы с его вещами и потребовала от него больше никогда не появляться у нее дома. Она не хотела подавать на него в суд, понимая что она ни чем не докажет изнасилование своей дочери этим выродком. Из всех доказательств у нее был только дневник любимой девушки ее дочери, которому кроме нее больше никто не поверит.)

На кладбище также присутствовал Верс, который стоял в стороне от всех, не желая своим видом смущать кого-либо.

На похоронах также была и Лилия Николаевна и некоторые другие учителя.

Все стояли и со слезами на глазах смотрели, как два гроба погружаются в промерзшую землю и их начинают закапывать землей…

Как это странно присутствовать на собственных похоронах. Нет ни тогда когда, хоронят пустой гроб с якобы твоим телом, а когда хоронят именно тебя.

Вика стояла и смотрела на свои похороны, но ее никто не видел. Да ее и не могли видеть, ведь она была здесь призраком, но призраком не умершего человека…

– Как тебе ваши похороны? – подошел к ней Денис Александрович.

– Странно как-то это все. Я стою здесь, а меня хоронят и оплакивают. Как такое может быть? – недоуменно спросила Вика. Она не помнила, как появилась на своих похоронах, и тем более не могла понять, как это могло быть вообще. Последнее, что она помнила, это то, как она глотала снотворное, и мама безуспешно пыталась спасти ее. А вот теперь она здесь.

– Это ты потом поймешь, – ответил ей Денис Александрович. – Ты мне лучше ответь, как тебе твои похороны?

Поняв, что Денис Александрович, пока не ответ ей на ее вопрос, Вика ответила ему на его вопрос.

– Я и не думала, что на них придет так много народу. Ведь мы с Крисей еще так молоды, а с нами пришло попрощаться очень много людей.

– Да, вас любили. Я даже бы сказал, вас очень любили. Вы делали действительно потрясающие вещи. Вы играли очень красивую музыку, вы шли против течения, и никому не боялись бросить вызов, защищая свою любовь. Вас будут очень долго помнить. А хочешь я расскажу, что будет дальше с этими людьми? – Денис Александрович посмотрел на собравшихся на похоронах людей.

– Да, если можно, то расскажите.

– Твоя мама, больше никогда не выйдет замуж, она будет постоянно приходить на вашу могилку и бережно ухаживать за ней, пытаясь хоть чем-то загладить вину перед тобой, за то, что Женя сделал с тобой.

– Странно как-то это все получилось, – задумчиво смотря на маму, сказала Вика.

– Что странного? – спросил Денис Александрович.

– Если бы меня тогда не изнасиловал Женя, то мы бы с Крисей могли бы так и не раскрыться перед друг другом, не признаться друг другу в любви, и возможно прожить эту жизнь, так и не познав счастья. Я права?

– Возможно… Вполне возможно… Никто из участников вашей группы так и не станет музыкантом, считая, что играя в любой другой группе они предают память о вас… Кирилл жениться на Вере, которая станет олимпийской чемпионкой по прыжкам в длину, после чего уйдя из спорта, она родит ему замечательную девочку, которую они назовут Кристиной. Ты догадываешься в честь кого? – улыбаясь, спросил Денис Александрович.

– Конечно, в честь моей любимой Криси.

– А ты умная девушка.

– Стараюсь, – улыбнулась Вика.

– Ну, так вот, Дима бросит пить пиво, как ему и посоветовала Кристина, и станет известным актером. Максим станет архитектором, и по его проектам построят очень много зданий в вашем городе. Миша станет известным писателем и через много лет получит нобелевскую премию по литературе.

– Так круто? – удивилась Вика.

– Да.

– Не ожидала я от Миши такого.

– А этого сейчас никто даже и не может представить себе, даже и он сам. И если ты кому-нибудь сейчас скажешь об этом, то он просто рассмеется, решив, что ты удачно пошутила.

– А Сергей? Что будет с ним? Он нам так помогал, что я считаю, что он просто должен быть счастлив.

– Он… Нет он никогда не будет счастлив.

– Почему?

– Он пройдет по стопам своей матери. Ведь он любит тебя, Вика.

– А я и не знала этого, – удивилась Вика.

– Но тем не мене это так. Сергей всю оставшуюся жизнь, которой ему осталось еще очень много, будет любить только тебя. И будет хранить твой образ в своем сердце. Он скоро встретит девушку, которая будет очень похожа на тебя, и жениться на ней, у них родиться девочка. Но через несколько лет он поймет, что та девушка все равно не заменит ему тебя, как бы он не пытался бы это сделать. Он оставит ее и уйдет в монастырь, где проведет остаток своей жизни.

– Жаль его, – вздохнула Вика.

– Но такова жизнь.

– А вы не можете изменить ее? Вы не можете сделать так, чтобы он забыл меня?

– Извини меня, Вик, но это уже не в моей власти.

– Жаль, – вздохнула Вика.

– Верс погибнет через год, – продолжил Денис Александрович. – Его зарежут ножом, в пьяной драке в баре и его убийцу так никогда и не найдут. А Кристинины родители никогда больше не будут вместе. Галина Васильевна никогда не сможет простить мужу, что он сделал так, что вас похоронили в одной могиле. Вроде бы все. Я рассказал тебе обо всех. Нам пора. Закрой глаза, – и когда Вика выполнила просьбу Дениса Александровича, раздался приглушенный хлопок.

Вика открыла глаза. Она лежала на кровати в номере пансионата, в котором она отдыхала вместе с Кристиной.

– Что это было? – удивленно смотря на Дениса Александровича, который сидя на кровати, наклонился над ней, спросила Вика. – Вы что дали мне какие-то наркотики?

– Наркотики? – усмехнулся Денис Александрович. – Конечно же, нет. Я просто показал тебе один из вариантов развития твоего будущего.

– А что есть и другие? – Вика попыталась сесть на кровати, но Денис Александрович надавив ей на плечи, уложил ее обратно на кровать.

– Есть, – ответил он ей. – Именно поэтому я здесь. Я покажу тебе несколько возможных вариантов и ты должна будешь сама выбрать каким путем пойдет твоя жизнь.

– Но кто вы? – Вика пораженно посмотрела на Дениса Александровича.

– Разве это имеет значения. Самое главное, что я могу предложить тебе. Закрой глаза.

Вика закрыла глаза, и снова услышала щелчок.