Текст книги "Гипноз и наркоз"

Монсеррат

В августе мы всей семьей поехали в Барселону делать ребенку счастье. Чтобы счастье было полным, взяли с собой ребенкину подружку. В итоге девицы спали до полудня, а в остальное время шлялись по Старбаксам (дети нормальных кофеен не признают, только сетевые), а мы с мужем жили как люди – в 8 утра на пляж, потом в музэй, потом каждый по своим делам (я по авторским бутикам, а он не знаю уж куда).

Отпуск был длинный, целых семь дней, и мы решили съездить на Монсеррат. Это такой монастырь в горах, лет ему примерно как христианскому миру, там месса с хором и Черная Мадонна, исполняющая желания. Ехать далеко, экспедиция на весь день, но дело того стоит – незабываемо, уникально и захватывающе, было написано в буклете.

На самом деле я уже один раз была на Монсеррате, 15 лет назад с одним придурком, но ни пса не увидела, потому что занята была придурком, а не тем, чем надо.

Дети с нами ехать отказались, потому что отстой, но обещали вместо этого сходить наконец в музей. Мы поехали вдвоем.

Рано утром мы сели в электричку и подремали в ней пару часов по равнине. Потом вдруг стало холодно – это была конечная станция, выше электричка не шла, дальше шел специальный подвесной трамвайчик. Он шел вдоль отвесной стены, слева была пропасть, полная тумана. Может быть, это были облака. А трамвайчик все поднимался.

Наверху было солнышко и это аббатство, больше там не было ничего, все осталось внизу. Народу было битком, но в собор мы вошли свободно, только справа стояла огромная очередь, к Черной Мадонне был отдельный вход. Очереди не видать было конца, и я подумала – как хорошо, что нам туда не надо, мы же здесь ради культуры, а не ради вот этого вот всего.

Мы посмотрели собор, послушали мессу. Я рвалась в музей (там есть музей), но тут мой муж встал в эту очередь.

Я сказала ему, что он спятил. Я сказала, что он мракобес и идолопоклонник. Я сказала, что я столько не выстою. Что я хочу в музей, обедать и домой.

Пока я все это говорила, очередь засосала меня в недра храма.

Люди стояли строго в затылок, парами и компаниями. Перед нами были китайские студенты, они ржали и фоткались на айфоны, но с места не сходили. Позади нас была пожилая испанская пара, на входе дама накинула мантилью. Они стояли молча, с серьезными лицами.

Всем этим людям чего-то было надо от чудотворной Мадонны. Очередь змеилась вдоль прохода, затем поднималась по лесенке, и там, наверху, была эта святыня, и каждый оставался с ней наедине ровно десять секунд, замирал, взявшись обеими руками за что-то там (снизу было не разглядеть), и исчезал снова вниз.

Я покосилась на мужа. Он стоял весь сосредоточенный, готовился. Что-то важное хотел попросить, наверное. Шел второй час, оставалось примерно столько же. Я стала думать, чего бы попросить мне. Надо же заранее решить, чтобы потом не растеряться.

Почему-то мне казалось, что сказать можно будет только что-то одно. Только самое главное.

Ну, здоровья ребенку, это понятно. Здоровья всем близким? Ну, не знаю. Как-то очень похоже на тост. Несерьезно и неконкретно. Здоровья вообще всем? Еще лучше. Чмоке всем в этом чате, ага.

И потом, ребенок, слава богу, здоров. Зачем тратить единственный мессидж на проблему, которой нет? Может, попросить себе любящее сердце? Или мира в моей стране? Что важнее?

Спереди и сзади стояли люди и думали, наверное, о том же самом, только китайские студенты продолжали резвиться, у них свои способы соприкасаться с вечностью. А остальные все как-то притихли, перебирая свои желания.

Мы стояли уже на лесенке. По обеим сторонам на стенах были фрески, а на фресках – женщины. Все канонизированные женщины, праматерь Ева совсем внизу, на первой ступеньке, и дальше вверх по хронологии. Впереди, на самом верху, в стеклянном саркофаге сидела самая главная женщина, всемогущая. Отсюда уже видно было, за что нужно браться руками, чтобы войти в контакт.

Я открыла все каналы, как меня когда-то учили, чтобы потом не терять время. Мне вдруг стало как-то ясно и спокойно. Я подумала – вот она сидит там за стеклом, столько лет, и все это время раз в десять секунд от нее чего-то хотят. И ни одна зараза не скажет просто спасибо. Ну, вот за все вот это. Долго рассказывать. Просто спасибо.

Тут подошла моя очередь, китайцы наконец исчезли, сфоткались с Мадонной и побежали дальше, а я стояла перед ней. Она действительно была черная. Я взялась руками за эти штуки и да, оно включилось, мне открыли доступ.

И я сказала – спасибо.

Гипноз и наркоз

BDSM

В садо-мазо, не в том, которое забавы с хлыстом и фуражкой, а в том, которое лайфстайл, есть такой прием, как раскачивание психики. Типа сперва погладил, потом ни с того ни с сего дал по шее, потом опять погладил, потом опять по шее, амплитуду постепенно наращивают, пока у саба окончательно не съедет крыша. Главное в этом деле – принцип внезапности, т. е. по шее надо давать именно ни с того ни с сего. Тогда разрушаются логические взаимосвязи, реальность становится зыбкой и неуловимой, а психика, лишенная ориентиров, зависает на том, кто эту новую реальность формирует. Пара готова. Логические связи, которые при этом рвутся, якобы таковы: гладит – значит любит, бьет по голове – значит враг, вот между тем и этим и стирается граница. На самом деле все еще хуже.

Любит или там не любит – это не окончательный вывод. «Любит» означает – теперь все будет хорошо. Можно сколько угодно пищать про «здесь и сейчас», ключевое слово здесь – «будет». «Я пришел» – это не просто «люблю», это «я с тобой, ничего не бойся, все плохое позади». Крыша начинает съезжать, когда «я пришел» означает «люблю» и больше ничего не означает, когда из этого абсолютно ничего не следует. Это не хитрый топ так распорядился, это простодушный саб сам заложил под себя эту бомбу. Потому что нечего торговаться. Потому что «я пришел» означает именно «люблю» и ничего больше, а если вас это не устраивает, значит, вы хотите не любви, а совершенно других вещей.

Один на один

У меня тут параллельно возникло сразу несколько дискуссий с разными людьми на удивительно свежую тему – отношения между М и Ж. Каждая дискуссия немедленно разветвилась на несколько тредов: зачем вообще все, ковырять ли в носу (если да, то в чьем именно) и что считать хамством. А также кто здесь вообще главный. Захватывающая, короче, тематика.

Оппоненты поделились примерно так.

Традиционно тире ритуально ориентированные – типа если ты не помог даме выйти из машины, ты растоптал ее достоинство, брутальная скотина.

Умудренные – ну не помог выйти, подумаешь, могла бы и привыкнуть уже, и вообще это не главное, а главное – те крупицы тепла, которыми вы таки обмениваетесь (в машине, видимо, барахлит печка).

Продвинутые – сторонники эквивалентного обмена. А почему ты ждешь, что он поможет тебе выйти из машины? Что за потребительский подход? А что ты сама инвестировала в эти отношения, чтобы ожидать от него этакого? Вот возьми да помоги ему сама выйти, он оценит, и карме опять же на пользу.

Мне это видится следующим образом.

У человека бывает два состояния – когда он один и когда он не один. Другой человек ему нужен только ради ощущения «не один». Ключевое слово здесь – ощущение.

Когда вы плачете ночью в подушку, вы одни. И то, что рядом кто-то храпит, – не только ничего не меняет, а даже усугубляет. Я специально начала с этого примера, потому что любая тетка подтвердит – пронзительнее одиночества не бывает.

Ну и дальше по списку.

Когда вы бежите домой в темноте, подвывая от страха – хрена ли вам, что где-то там у вас есть бойфренд? В этот момент его у вас нет, а значит, и вообще нет.

И чемодан свой вы сами отнесете куда надо, не переломитесь. Но пока вы его несете – вы женщина, которой некому помочь с чемоданом. У вас никого нет, даже если кто-то там считает, что он у вас есть.

Приличный человек в постели начинает с куннилингуса не для того, чтобы показать – вон чего он умеет, и не потому, что эта фригидная дура иначе не кончит. Она-то кончит, не сомневайтесь, только вы здесь будете ни при чем.

И в ресторан женщину приглашают не потому, что иначе не даст, а потому, что хотят, чтобы ей было вкусно. Когда кто-то хочет, чтобы тебе было вкусно, тепло и легко, это называется «в эту минуту ты не одна».

Вот на это ощущение любая живая женщина ловится на счет раз. А формальности действительно не имеют значения. Даже если он полный Маугли, он поможет тебе выйти из машины просто для того, чтобы ты не упала.

А ты ему улыбнешься. Это к вопросу об эквивалентности. А также о том, кто здесь главный.

Праздник

Марта Кетро очень здорово пишет про женщин с комплексом гиперответственности. Они, дескать, подобны плохому начальнику, которому проще сделать все самому, чем построить людей. И мужики у них в таких условиях либо борзеют и распускаются, либо прячутся и убегают, потому что «не чувствуют себя мужчинами» (странно, что они себя ими вообще когда-то чувствуют). Об этом и психологи любят поговорить – если хочешь, чтобы человек сделал тебе хорошо, попробуй для начала предоставить ему такую возможность.

Мне кажется, этот феномен объясняется немного проще. Этим женщинам просто мучительно и невыносимо жаль времени.

Если мужчина не подготовился к свиданию, это не обязательно означает, что он инфантильный ушлепок или бессердечное хамло. Это может означать, что ему просто некуда спешить. А у нее на все про все четыре-пять часов, которые, кстати, тоже нелегко было выкроить ради маленького праздника любви, и она не хочет, чтобы этот праздник у нее украли.

Она просто не может себе позволить из этих четырех часов один продолбать на размышления, куда поехать, еще один – на дорогу туда-назад, и полчаса – на пробежку за презервативом и/или за бутылкой. Все эти действия романтичны и увлекательны, при условии, что человек вам мил и приятен. Но есть еще одно условие. У вас должна быть в запасе вечность.

Даже если в запасе у вас относительная вечность вроде уикенда в загородном отеле, то это совсем не та вечность, которая дает право на беспечность и спонтанность. Иначе вы весь первый день будете ездить из отеля в отель в поисках пристанища, а второго дня хватит ровно на то, чтобы умыться и позавтракать. Этого маловато для романтической поездки.

Мужчина, который не продумал сценарий, не заказал номер или столик в ресторане, не положил вино заранее в багажник, не принес для совместного ужина хотя бы элементарные две отбивные – он вас, возможно, любит всей душой. Он просто живет не так, как вы. На него не давит ежеминутно этот пресс, ему не выворачивает душу это непрерывное тиканье часов. Потому что если он знает, что это такое, – он обо всем позаботится заранее, и проколов у него не будет.

Он не злобный эгоист. Он у вас, скорее всего, просто неженатый и безработный. У него вся жизнь – праздник.

Все огни – огонь

Что свою ленту читаешь, что в чужие залезешь – недели не проходит, чтобы кто-нибудь не разразился примером женской недальновидности.

Жила-была, чего-то там нажила, влюбилась, поверила. Дальше под копирку практически. Прописала, гендоверенность на все, контрольный пакет – раздел квартиры, все продал и забрал, бизнес выхватил из-под жопы буквально и еще и надсмеялся (телеграфисты увлекательны, но коварны ©).

Меня всегда в таких сообщениях удивляет мораль и заголовок. Мораль типа – хотела счастья и расслабилась, дура. Заголовок – просто «дура», без уточнений. Вариант – «мудак», нарвалась на мудака и не просекла вовремя, потому что хотела счастья и расслабилась. Дура.

Она не дура. Она хотела, как лучше. Ей просто никто не объяснил одну простую вещь.

Ибо сказано: не искушай. В каждом из нас – такая бездна подлости, а культурный слой так тонок. Не надо с этим играть. Не надо помещать человека в ситуацию, когда от него потребуется благородство. Не надо выпускать на волю его демонов, а потом наблюдать, как он с ними сражается. Он не станет их побеждать в вашу честь. На этом тотализаторе вы потеряете все.

Потому что не надо проверять человека на прочность просто так, для забавы и от сентиментальности, просто потому что это красиво. Это не красиво. Провоцировать вообще некрасиво.

«Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят».

Misericorde

Вам ничего не хочется. Есть вам невкусно, трахаться скучно, разговаривать бессмысленно. Вы презираете все, что жизнь вам предлагает, оно оскорбляет вас своей банальностью. Какую чушь несут все эти люди в надежде вам понравиться, как ничтожны их притязания. Никогда, никогда вы не станете участвовать в этой пещерной вакханалии, ничего она в вас не пробуждает, кроме злобной тоски, вы одиноки на этом балу Сатаны, где все вальсируют в голом виде.

Он стоит чуть поодаль, полускрытый колонной, и лик его бледен, а глаза мечут молнии, следя за вами неотрывно. О, эта сдерживаемая страсть, о, эта смертная решимость. О, этот взгляд добермана, пытающегося трахнуть хозяйский сапог, – каких только чудес он не обещает. Нашелся человек, который хочет вас не как огурец под водку, а так, как надо – как в последний раз, причем без всякой надежды.

Сдерживаемая страсть вообще очень обаятельна, потому что она пробуждает фантазию. Она несет в себе некий экзистенциальный градус. Это вам не деловитые подходцы любителей здорового пищеварения, это совсем другого качества товар. Вы невольно представляете себе ту феерию, в которую эта подавленная страсть однажды взорвется, и ловите себя на мысли, что, пожалуй, готовы эту феерию допустить, что дело того стоит, что эта чужая страсть оплодотворит вашу бесплодную душу.

Страсть, однако, продолжает самозабвенно булькать у себя под крышкой без малейшего развития, и спустя какое-то время вы начинаете слегка недоумевать, потом раздражаться, а потом посылаете все это дело в пень, потому что сколько ж можно и где уже в конце концов анонсированный спектакль?

Вы не разглядели вовремя один важный нюанс. У этого человека те же проблемы, что и у вас. У него тоже проблемы с аппетитом. Он не хочет вас получить, он хочет вас хотеть. Не мешайте ему.

А главное, не вздумайте с ним спать, имейте милосердие. Его счастье так легко спугнуть, и снова будет черная бездна равнодушия, вам ли не знать, что это такое.

Ресторанная критика

На днях рассказала в своем журнале, как за мной ухаживал гражданин Германии. Гражданин дважды встретился со мной в кафе, после чего заявил, что ему претит моя меркантильная натура. Ты должна была предупредить, что секса не будет! – волновался гражданин. – Я заказал тебе пиво! Два пива! Ты используешь мужчин!

Байка про трепетного немца ужасно взволновала просвещенные умы. Женские умы отметились в комментах предсказуемым образом, а мужские повалили в личку. Потому что кодекс чести предписывает кусать оппонента за ноги ниже колена строго один на один, иначе неспортивно.

Основных тезисов было полтора (мальчики, вы сговорились, признайтесь?). Первый: если женщина позволила заплатить за себя в ресторане, тем самым она подписалась дать и должна отвечать за базар. Не собираешься давать – требуй отдельный счет. Дополнительные полтезиса (на целый не тянет, это такой уточняющий подпункт): раз пришла на второе (третье, сто восьмое) свидание и продолжает жрать за твой счет – стало быть, подписалась дать и нечего глаза тут таращить, у, динамистка, ща по печени как врежу!

Меня всегда изумляло, до какой степени в бытовом сознании еда и сексуальные услуги находятся в рамках единой товарно-денежной схемы. Такое впечатление, что большинство людей в детстве потерялись на вокзале и только проституция спасла их от голодной смерти. Да, телом можно расплатиться за еду, но при одном условии. Если больше расплатиться нечем. Если тело – это все, что ты можешь предложить, потому что больше у тебя ничего нет. Такие стереотипы формируются обычно очень рано. Мальчики, это у вас в семье так считали? Или трудная жизнь научила?

Хорошо, хорошо, не надо так визжать. Вы вовсе не имели в виду, что вам должны отдаться за суп. Вы, конечно же, имели в виду, что есть же какие-то основы. Обмен паролями типа. Вы пригласили пообедать – послали сигнал о своем интересе. Приглашение принято – поступил сигнал об ответном интересе. Стороны договорились, почему вдруг опять динамо и разводилово??? Вы вложились, а где дивиденды? Где, в конце концов, добро в ответ на добро?

Где-где. Известно где. Вы не о сексе договаривались, вы договаривались о контакте и о добрых намерениях. Вы предложили разделить с вами трапезу, и женщина ее с вами разделила. Согласилась преломить с вами хлеб. Угостить и принять угощение, подарить и принять подарок – это равновеликие действия. Если она второй раз села с вами за стол и приняла от вас еду – она еще раз подтвердила, что добрые отношения по-прежнему в силе. А вот если она попросила отдельный счет – это в переводе означает: ты мне враг, я не приму от тебя угощения.

А насчет секса и прочих ваших обманутых надежд, то тут вам вообще никто не доктор. Хоть вы ее икрой кормите, хоть олово в глотку лейте – она ничего не знает о тех правилах, которые вы там себе нафантазировали. Она не даст вам ни на первом, ни на втором, ни на сто восьмом свидании. Она даст тогда, когда сочтет нужным.

Страшные слова

Любовь – это страшное слово, это сигнал, что жизнь кончилась, а началась работа, и работа каторжная.

Как только тебе вскочило в голову, что вот же ж оно, главное, за которое надо лечь костьми, что вот это и есть твоя настоящая жизнь – в ту же секунду ты перестаешь жить и начинаешь толкать эту вагонетку.

Во-первых, раз оно главное, оно не должно быть каким попало, оно должно быть хоть мало-мальски фотогеничным. Ты вылизываешь эту картинку, пока она не впишется в твои стандарты. Если этот несчастный маленького роста – ты переходишь на спортивную обувь, если он нищий жлоб или мыслитель не от мира сего – сама покупаешь ему рубашку поприличнее, если он не понимает юмора – любуешься его бицепсами, а если у него брюхо, то пусть вообще не вылезает из своего Лендкрузера – в нем он ослепителен. Когда что-то становится главным, его необходимо отфотошопить до состояния фото на «Одноклассниках», и на это уходит очень много сил.

Потерять главное – значит потерять все. Один неосторожный шаг может погубить всю эту сказку, и ты начинаешь контролировать себя, как радистка Кэт. Ты не дышишь, не чихаешь и не пукаешь – ты формируешь имидж, отныне вся твоя жизнь – это послание. Ты никогда не звонишь сама, не говоришь лишнего, нежно улыбаешься и смотришь вдаль, и все это складывается в главный мессидж – «не бойся меня, я не буду тебе в тягость». Когда любимый порет обидную чушь или совершает запредельные мерзости – ты молчишь и смотришь с пониманием, и это должно сигнализировать «не бойся меня, истерик не будет, со мной хорошо». Если тебе вдруг весело, ты не веселишься, тебе не до этого – ты играешь спектакль «со мной весело, и вообще я офигенная». А когда ты говоришь «на полсантиметра левее», то это означает не на полсантиметра левее, а «вот какая я легкая и продвинутая в сексе». Чувствовать ты давно уже ничего не чувствуешь, чувствовать тебе некогда, ты борешься за свое счастье, ты толкаешь эту вагонетку по колено в песке, потому что у тебя любовь и главное, и нельзя сомкнуть глаз, нельзя себя выдать, ведь если на минуту расслабиться – все увидят, какая ты плохая, и тогда всему конец.

А вот когда не любовь и не главное, ты не носишь эти вериги. Тебе не надо никого усовершенствовать, ты абсолютно не страдаешь оттого, что на нем не такие носки, а если он порет чушь, ты спокойно говоришь ему: «Ну и фигню же ты несешь». Если любимый ведет себя как мудак, ты не делаешь умное лицо, а прямо говоришь – любимый, ты мудак. Если тебе хочется ему что-то рассказать, ты рассказываешь, не боясь ему разонравиться, а если тебе весело, ты не боишься быть нелепой. И если ты просишь на полсантиметра левее, то это означает, что тебе нужно на полсантиметра левее, и больше это ничего не означает. И звонишь ты сама, когда захочется, потому что тебе не нужно быть гордой и самодостаточной, раз это не главное и пусть все видят, какая ты плохая, тебе плевать.

И когда немножко вот так поживешь, вдруг оказывается, что ты совсем не плохая. Ты, оказывается, не нелепая и навязчивая, а добрая, забавная и трогательная, как трогателен бывает всякий, кто отказывается от власти, кто просто идет на тепло, не возлагая на него никаких надежд и не называя его всякими страшными словами.