Текст книги "Гипноз и наркоз"

Здесь так отрадно, так светло

Лучше всего, конечно, если вы живете одна в своей квартире.

Во-первых, собственная жилплощадь вообще украшает девушку. Во-вторых, это удобно – он приехал, а вы уже такая в халатике, а не в сапогах и в шубе, и ужин уже на столе, все это сильно экономит время. Это место, где его ждут, чтобы накормить, утешить и похвалить (дома его тоже ждут, но совсем не затем, чтобы похвалить), и куда он, по вашим расчетам, должен вечно стремиться душой. Если не отвлекаться на мелочи вроде праздников и выходных, то вполне можно представлять себе, что тихое счастье вдвоем уже наступило – вот же он, такой родной и домашний, хлебает супчик под кухонным абажуром, а вы сидите напротив, подперевши щечку. А когда он на ночь глядя уедет к жене, вы ляжете не в гроб, как вам кажется по неопытности, а в горячую ванну с пеной.

Короче, если вы одна в своей квартире – то жаловаться вам не на что, дивная сказка вашей любви протекает в самых благоприятных декорациях и настоящих проблем вы еще не нюхали. Проблемы начинаются, когда у вас полный дом народу и к вам нельзя.

Эти проблемы решаемы. Во-первых, для дивной сказки существуют отели с почасовой оплатой. Их кто-то должен найти в интернете, обзвонить, прицениться и сделать заказ, и я не стала бы исключать вероятность, что этим кем-то будете вы. Это не повод для огорчения, поверьте. Гораздо хуже, если ваш любимый быстро и непринужденно находит телефоны таких отелей в записной книжке своего мобильного. Нумера эти, как правило, убоги и печальны, брать для вас всякий раз свадебный люкс никто не будет, это и в эконом-варианте недешевое удовольствие. Свое шампанское вы будете пить из стакана для зубной щетки, а если в гостинице предусмотрен ресторан с доставкой в номер – вы пообедаете в раздетом виде на одеяле, а потом будете снова любить друг друга, на этот раз среди хлебных крошек. И как бы вам эти крошки ни кололи спину, как бы вас ни оскорбляли эти простыни в пятнах – вам не на что жаловаться, вам повезло, и настоящих проблем у вас еще не было, настоящие проблемы начинаются, когда ему нечем платить за отель.

Вы напряжете воображение и вспомните, что для таких случаев существуют подруги. Должен же от них, в самом деле, быть хоть какой-то толк. Вы их трудолюбиво обзвоните и попросите пристанища. Одна подруга скажет вам, что посягать на женатого мужчину – преступление, у нее у самой так мужа увели. Другая, пребывающая последние несколько лет в отношениях мучительных и неясных, не захочет смотреть на ваши довольные рожи, когда у нее, можно сказать, рушится мир, причем ежедневно. Третьей подруге поощрять адюльтер не позволят убеждения, сложившиеся одинокими ночами и ни разу ее не предавшие по причине отсутствия повода. Замужних подруг вы даже спрашивать не будете, у них и так в доме не протолкнуться. Ваш любимый никакой активности не проявит, предупреждаю сразу и честно. Его друзья просто не поймут такого безобразия, а могут и спалить, они тоже все страшные семьянины.

Вы будете безутешны оттого, что никак не получается побыть вдвоем, вы будете согласны уже на заднее сиденье машины где-нибудь в лесопарковой зоне, и вам будет казаться, что все пропало, но это будет неправда, это вы еще не видели настоящего горя.

Настоящее горе настанет, когда он приведет вас среди дня к себе домой, когда вы подниметесь на лифте по очереди, когда он впустит вас по условному стуку, стараясь не греметь замком, когда вы увидите все эти халатики и флакончики, когда он на ваших глазах постелет новую простыню, а перед тем как уходить – откроет все окна и двери, и еще пол за вами вымоет, как за покойником.

Гипноз и наркоз

Когда мы впускаем другого человека в свою жизнь, мы, конечно же, понимаем, что он этого недостоин.

Но, если нам приспичило, мы как-то умеем себя уговорить. Это несложная задача, особенно на заре отношений, когда все вокруг пламенеет в лучах, звенит щемящей нотой и всякой там пышной розой, т. е., проще говоря, когда мы носимся со своей любовью, а на самого человека практически не отвлекаемся, потому что в этот прекрасный период нам абсолютно не до него. Когда здравый смысл робко скребется в эти запертые двери, у нас есть способы его заткнуть.

Эти способы всем известны. Идеальных людей нет, а то, что он кладет носки под подушку, – это милая причуда, которая вас даже забавляет. У него было трудное детство, а теперь, окруженный любовью, он сразу начнет есть ножом и вилкой. У него просто не было мотивации, но теперь все иначе, и в вашу честь он разведется с женой и купит зимнюю резину. Ему просто никто не сказал, что перед кунилингусом надо бриться, а вы ему объясните, и он все поймет.

Эти прекрасные заблуждения основаны на главном ошибочном постулате – что человека можно изменить.

Если мужчина не умеет целоваться – это не потому, что он девственник. Он просто не умеет целоваться, и вы ничего не сможете с этим поделать, потому что он считает, что он умеет. Если он в койке молчит как пень – это не потому, что в садике ему запрещали разговаривать после отбоя. Ему просто так удобно, и молчать он будет всегда, как вы ни подпрыгивай. Если он не выносит мусорное ведро – это не потому, что он не любит жену. Он не жену не любит, он не любит выносить ведро.

Если человек постоянно психует и бесится – это не от беспросветной жизни. Он будет психовать и беситься, даже если его обложить ватой, ибо такова его природа. Если при зарплате в 30 тысяч ему не на что сделать загранпаспорт – он его не сделает и при зарплате в 50 тысяч, причем именно по причине нехватки денег. Отношения с деньгами вообще не зависят от дохода, и вы напрасно мечтаете, что денег станет больше и вы заживете совсем по-другому. Денег у вас станет больше, но жить вы будете точно так же. Если он ездит на лысой резине – это не потому, что ему не заработать на новую. Он ее не купит, даже если вы дадите ему денег.

Посмотрите внимательно на этого человека именно сейчас, когда он второй или третий раз лежит в вашей постели. Вот таким он будет всегда. Вам ничего не удастся в нем исправить.

Но мы все равно будем надеяться на чудо и верить в великую силу любви, ибо таково милосердное лукавство природы, ведь таким как есть – вообще никто никого бы не взял, и род человеческий прекратился бы уже наконец.

На задней парте

Я долго не знала, как его правильно назвать, это свойство. Свойство, делающее человека безнадежным. Непригодным для жизни и для каких-то взаимодействий, кроме самых простейших.

Когда-то я думала, что это происхождение и прочие неизлечимые социальные маркеры. Потом грешила на душевную черствость. Еще на невежество. Какое-то время мне казалось, что всему виной специфический опыт или, наоборот, отсутствие специфического опыта.

Теперь мне кажется, что правильный диагноз – необучаемость. Неспособность усваивать информацию.

Такой человек всю жизнь хочет колбасы, потому что его в детстве научили, что колбаса – это вкусно, и он запомнил это крепко-накрепко. Эта позиция никогда не пересматривается, даже если дать ему перепробовать все на свете от селедки до фуа-гра. Пока вы кормите его селедкой, он будет есть и даже нахваливать. Если вы прямо скажете, что хотите селедки, – он принесет вам селедки. Но если его на минуту оставить в покое, он будет мечтать о колбасе, потому что он помнит, о чем положено мечтать, а все остальное он немедленно забыл. И про фуа-гра, и про мороженое, все как приснилось.

Он никогда не догадается, что вам хочется селедки, хоть вы и говорили ему много раз, что вы без ума от этого блюда. И совсем не потому, что в грош не ставит вас и ваши желания. И не потому, что вырос в семье, где за селедку били смертным боем. И даже не потому, что мало читал и селедка находится за пределами его кругозора.

Он вас услышал, не беспокойтесь. Но из этого ничего не следует, потому что – ну услышал и услышал. Мало ли звуков вокруг. Он вас услышал и спокойно вернулся мыслями к колбасе. В его мире ничего не изменилось. От числа повторений и от степени наглядности не зависит, кстати. Можете хоть на уши встать. Он не тупой, не упрямый и не зловредный, он необучаемый.

Это такая форма инвалидности, которая не позволяет человеку восполнять свой ресурс. Если ресурс невосполняем – его приходится очень экономно расходовать. Так, чтоб хватило на жизнь. Необучаемый человек удивительно нетороплив и сдержан до безмятежности. Ему не надо ничего успеть, у него другая забота – растянуть свой скудный запас на подольше. Он любит сидеть дома, потому что так и не усвоил, где еще можно бывать. Любую чепуху он откладывает до выходных, а то и на годик-другой – во-первых, бережет энергию, а во-вторых – куда спешить? Колбаса никуда не убежит.

Она долго хранится.

Науки сокращают

Как все же хорошо, что у меня дочка. Ничего не надо делать.

Ну научишь ее сперва не разговаривать с незнакомцами, потом, чуть погодя – объяснишь, какие тампоны лучше, а дальше знай напоминай, чтоб не давала кому попало. Курорт практически.

Будь у меня сын, я бы охрипла объяснявши. И чем дальше, тем больше надо было бы объяснять, потому что есть вещи, до которых мужчине самому нипочем не допетрить. У них в этом месте дырка в голове.

Сынок, говорила бы я ему, сынок. Если ты пригласил даму на свидание к себе домой – ты пригласил ее в постель. Если она приняла приглашение – она сказала тебе «да». Сынок, вам обоим по 30 лет. Не надо сидеть четыре часа как пень и ждать, что оно само. Оно само бывает только, если она решила получить тебя во что бы то ни стало. Либо ради прописки, либо назло подружке. Только так оно бывает само. А если ты хочешь по-людски – то это твоя забота.

И помни, сынок, – чем дольше ты сидишь как пень и ждешь неизвестно чего, тем больше она на тебя злится. Не надо помещать женщину в ситуацию, когда она чувствует себя идиоткой. Этого не выдержит никакая симпатия. Это тебе кажется, что ты деликатен. На самом деле ты просто боишься и не знаешь как. Так ты, сынок, перестань бояться и придумай как, через полчаса будет поздно. В мужчине ценят либо деньги, либо страсть. Денег у тебя нет. Дальше надо объяснять?

Кстати, сынок. Надеюсь, ты догадался ее сперва накормить? Голодные девушки удивительно неромантичны.

И не надо предлагать ей суп и котлеты из холодильника. Она не крановщик после смены. Суп и котлеты подает женщина мужчине, а не наоборот.

Ты ведь, конечно, обо всем позаботился заранее, правда? Продумал меню, все купил накануне и теперь либо привел ее к накрытому столу, либо, играя мышцами, жаришь ей минутный стейк, да? Я ведь уже объясняла тебе, что тащить ее в магазин затариваться на ужин – это только тебе кажется безумно трогательным, а ей совсем не кажется. Она тебе, слава богу, не жена, чтобы планировать бюджет и беречь твои деньги. И ей совсем не лестно, когда ее низводят до положения жены, поверь мне, сынок.

То, что девушку надо проводить домой, даже если у тебя пуля в сердце, – это ты, надеюсь, уже усвоил. Пока ты студент, можно и на метро, а потом уже будет нельзя, никогда больше. Потом уже на такси, уж извини. Привыкай иметь разменные деньги, сынок, чтобы не быть лишний раз нелепым.

Зачем тебе лишний раз? Ты и так всегда нелеп. Сынок.

Возвращение

Рассказывала подруге, как мне понравилось в больнице. Лежишь себе, ничего не делаешь. Пусть они там все как хотят сами разбираются, а ты в домике.

– Но позволь, – сказала подруга. – Если тебя так все достало, почему больница? Зачем так мрачно? Почему не уехать одной на недельку к морю или куда ты там любишь, в Германию в свою? Хорошо, хорошо, все знают, что ты ненормальная и тебе совестно тратить на себя семейные деньги. Почему не уехать на недельку просто за город? Почему отдыхать надо непременно под капельницей?

– Глупый вопрос, – сказала я. – Глупый и странный. Это что же, я буду там благоденствовать одна, а тут все будут за меня отдуваться? Вот если я при смерти – то имею право на время выйти из игры. Это идеальная отмазка.

В детстве у меня была книжка про девочек-сироток из католического приюта. Жизнь их была полна невзгод и притеснений, и худшей из всех была обязанность мыть костел накануне мессы. И вот десятилетняя героиня буднично размышляла, как бы этой повинности избежать: «Можно, например, сломать ногу. Нет, это не поможет. Сестра Урсула даст костыль и все равно отправит работать. Значит, надо сломать сразу обе ноги». Как наверняка сломать обе ноги, девочка не придумала и решила проблему иначе, напустив себе чернил в глаза. Слепота освобождала от работы на неопределенный срок.

Когда очень не хочется заниматься своей жизнью, человек быстро и безошибочно находит способ уклониться от этого, легально и без угрызений. Как урка на лесоповале отрубает себе руку, чтобы не марать воровское имя созидательным трудом, так обычный гражданин ускользает в болезнь, в идею или в любовь, не желая участвовать во всем этом балагане, а желая, наоборот, балансировать на острие, или вкушать блаженство, или вообще, не к ночи будь сказано, познать истину.

Любовь – лучшая из всех отмазок, если вы решили наплевать на свою жизнь всерьез и окончательно. Вам не до пустяков, у вас вот-вот случится поворот в судьбе, и вы не смыкаете глаз, боясь пропустить ту звезду, что возвестит освобождение. Тогда вам не придется больше таскать соломинки на своем горбу, не придется вить гнездо из фантиков, топить печь и чинить забор, новая жизнь сойдет на вас сама, чистая и пахнущая лаком, там, в этом новом мире, все будет уже готово, все уже будет сделано за вас.

А потом действие наркоза заканчивается, и вечером вам не приносят таблетку, и утром вы выходите на крыльцо, и в пакете у вас чашка, ложка и расческа, вы смотрите на небо и вас пошатывает, и путь ваш лежит к дому, о котором вы так давно не вспоминали, и тогда вы думаете – первым делом нужно, пожалуй, заняться забором.

На хрена мне этот секс-то, я вгрызаюсь в тело текста

Болтали с приятельницей о мужиках. Ну т. е. в самом что ни на есть утробном бабьем формате – не про моральный облик и почему не женится, а кого сколько э-э… любят и почему оно так.

Речь шла не об общей востребованности той или иной мадам, а о графике ммм… взаимодействий внутри стабильной пары старше 30.

Картина вырисовывалась мрачная – одни любят редко и скупо, хотя, казалось бы, им сам бог велел. Другие, которым бог не велел, подходят к снаряду даже чаще, чем нужно, но лучше бы они этого не делали, ей-богу. И если ко второй группе жены и подруги испытывают даже что-то вроде сострадания, то первых сурово осуждают и обзывают рухлядью и старым дураком.

Когда есть статистика и умение ее обработать, то диссертация, считай, готова.

Если мужчине лень и неохота разводить эту бодягу, то это не потому, что он ни на что уже не годен. Все наоборот. Это именно потому, что у него все в полном порядке.

Роль физиологии в сексе вообще сильно преувеличена, он, секс, нужен совсем для другого. Это не способ получить незабываемые ощущения, это способ поднять самооценку. Мужчина трахается не ради оргазма – тех, кому 40 и больше, оргазмом не удивишь. Мужчина трахается, чтобы убедиться в том, что он еще ого-го. А если для него два раза, не вынимая – это нормальный режим функционирования, то зачем ему вообще возвращаться лишний раз к этой теме? Все и так знают, что он крут, и он первый это знает, так что он, пожалуй, лучше поспит.

Больше всех суетится тот, кто не уверен в себе. Даже если получается неважно, он будет бороться до изнеможения за репутацию суперсамца. Именно они больше всех говорят о сексе, именно они знают кучу всяких хитрых, как им кажется, техник, и именно они хватают за жопу все, что движется. Это не стратегия и не уловки – они действительно все время об этом думают и даже, к сожалению, пытаются делать, потому что у них и правда постоянно свербит, только не там, где вы думаете, а в мозгу. Сублимировать свою раненую маскулинность в социальные достижения им, кстати, тоже несвойственно, поскольку вся энергия уходит на донжуанский синдром.

Впрочем, с социальными достижениями и у первой группы не очень. Зачем таким сложным и кружным путем доказывать, что ты мужик, когда в любой момент можно вынуть и показать?

Платон мне друг, но у меня длиннее

Девушки, которых не любят, но кормят, обычно равнодушны к еде.

Девушки, которых любят, но не кормят – в гробу видали эту вашу любовь.

А еще некоторые девушки видали в гробу и то, и другое, угадайте почему.

Есть такая красивая легенда. Что либо практичность, либо душевность. Что если с практичностью полный швах, то душевностью вас завалят по шею. Так вот, вас не завалят, не надейтесь.

Т. е. вас завалят, но совсем не тем, чем вы думаете.

Потому что человек, который занят не делом, а чувствами, имеет один маленький, но коварный недостаток.

Он занят не вашими чувствами, а своими. А все остальное – ваша забота.

Избушка лубяная

При совке, когда в свободной продаже были только галоши и пшенная крупа, и примерно так же дело обстояло с нематериальными благами типа замены колодок или подбора очков – так вот, в этих суровых условиях очень ценились мужчины со связями.

Обычный инженер отдавал зарплату жене, и дальше это была уже ее забота, как конвертировать эти деньги во что-нибудь, кроме пшена и галош. Такие жены либо становились на всякий случай в любую очередь, либо активничали в своих НИИ, меняя в туалете шампунь на колбасу и обратно, либо жрали галоши, как все.

Мужчина со связями знал, где берут парное мясо, кому позвонить от триппера и как купить авиабилеты пусть с переплатой, но на нужное число. Его жена носила каракуль и финские сапоги, и поверьте, она за ними не стояла. Его мама ложилась не в городскую больницу, а куда надо, дети учились где надо, и в отпуск он ездил тоже не в деревню. При этом он не был ни партийным, ни профсоюзным бонзой, допущенным к кормушке. Он даже не был торгаш и спекулянт. Он был нормальный мужчина на нормальной работе. Он просто немножко интересовался жизнью вокруг, хорошо считал в уме и быстро соображал. Для таких мужчин имелось специальное название – говорили, что он «умеет жить».

Наш честный инженер ничего этого не знал и ходил безмятежно без мяса и с триппером. Ему было утомительно вникать в эту кухню и разбираться в сортах мяса и триппера, не говоря о каракуле. Ему претила эта суета, а неутомимую добычливость мужчин со связями он называл бабьей возней и темными гешефтами.

В те мрачные времена существовала легенда, что при капитализме все эти навыки отомрут за ненадобностью, потому что в магазинах будет все – и пицца, и жвачка, и даже гондоны. И честный инженер пойдет и купит все это, не отвлекаясь ни на минуту от журнала «Новый мир» и не опускаясь до унизительных комбинаций. А бывший ловкач убьет себя об стену, оплакивая свои утраченные эволюционные преимущества.

Прошло время, и золотое будущее настало, и каждый честный инженер купил свои гондоны и кроссовки. А потом вдруг оказалось, что проклятые ловкачи и тут не растерялись и живут гораздо веселее, причем, как ни странно, на ту же зарплату, что и он. Т. е. их даже не обвинить в том, что они продали Россию – это такие же программисты, дизайнеры, средние менеджеры и ларечники, как и он. Только они почему-то носят хорошую обувь, летают в Европу на уикенд и знают в городе двадцать ресторанов, а не два. И жены их получают на день рождения жемчуг и кремы от Шанель.

Это все те же «мужчины со связями», которые «умеют жить», только дело по-прежнему не в связях и даже не в деньгах.

Они знают и помнят, где какие акции и на каких условиях, и им не просто не лень это знать и помнить – им это нетрудно. Они умеют дешево забронировать онлайн любые билеты и гостиницы, они знают, как заказать ботинки из США, а ноутбук из Китая, а в тех ресторанах, где они бывают, у них есть дисконтная карта. И когда они покупают в подарок бабьи безделушки – они отличают Шанель от Диора и знают, где берут жемчуг за полцены.

Они не отдают зарплату символической жене, т. е. не несут ее в рассеянности в ближайший к дому магазин. Такие мужчины – они просто немножко интересуются жизнью вокруг, быстро соображают и хорошо считают в уме.

В минуту дорисует остальное

Блог приличной женщины – это совсем не то, что блог неприличной.

Неприличную женщину читают, как правило, двенадцать человек, из которых восемь – ее школьные подружки. Поэтому дневник ведется в формате чаепития. Простыми, нераспространенными предложениями в нем повествуется, что куплено, что пригорело и какая сволочь бойфренд. Посты, посвященные бойфренду, начинаются со слов «Ну как же так можно???» и содержат подробное описание инцидента. Если неприличная женщина влюбилась, она пишет «Ой, девчонки, я так счастлива!» и вешает фотку давешнего букета. Если что-то вдруг не заладилось, мы всегда точно знаем, что именно – «Эта его сука опять беременна!», «Я так его люблю, а он не женится» или «Опять гонял меня с топором по деревне, я прям расстроилась». Другими словами, в этой литературе преобладают жанровые сцены и бытописательство, а все интерпретации сосредоточены в комментах – «Ну ты там держись!», «Бывают такие люди, что прямо взял бы и убил», «Кто нас того – за нас в ответе» и т. п.

Аудитория приличной женщины сравнима с населением небольшого областного центра. Обитатели областного центра с малолетства приучены фильтровать базар. Такой журнал ведется в режиме ребуса, чтобы не сказать шарады, а читатели соревнуются между собой в проницательности, как бабы в очереди к автолавке. К примеру, автор пишет, что иногда в жизни бывает как-то так, ну вот необъяснимо хорошо и правильно, и блины не пригорают, и солнце светит как надо, и душа то свернется, то развернется, а то прямо, не сказать худого слова, взмоет ввысь. Эге, смекают комментаторы, познакомилась с мужиком и, похоже, секс уже был. Реакция соответствующая – «Счастья тебе!», «Ну наконец-то, а то сколько ж можно все одна и одна», «А вот у меня тоже так было, а потом он полквартиры отсудил».

Проходит время, и посты наполняются намеками на несовершенство мира. Бывает так, размышляет автор, что красота души не находит отклика, цветок чахнет без полива, и в протянутую руку суют вместо хлеба черт знает что. «Подлец!», переживают комментаторы, «Он тебя не стоит» и «Ему же хуже». Вскоре подтягиваются те, у кого отсудили полквартиры, и пост попадает в топ.

Спустя еще полгода автор начинает склоняться к тому, что сансара нирвана. Как все-таки важно уметь довольствоваться своим уделом, пишет он, уметь видеть красоту мира в каждой луже, радоваться повседневным чудесам, чрез кои Господь глаголет к нам о вечной жизни. Тренированная аудитория быстро соображает, что к чему. «Я тоже поняла, что мой муж лучше, чем этот козел», – волнуется аудитория. – «А еще я теперь хожу на йогу и видала всех в гробу».