Текст книги "Далекий берег"

Глава 24

В экипаже пахло затхлостью и табаком. Кристина подобрала подол длинной юбки, чтобы он не волочился по грязному полу, и сунула руки в муфту.

Кровь стучала в висках, болела голова. Меньше всего хотелось сейчас Кристине встречаться с будущим капитаном «Лебедя». Кстати, как Тео объяснил ее предстоящий визит капитану «Ниневии»? Знал ли капитан, что его будущее в ее руках? Или же он считал, что всего лишь оказывает любезность одному из компаньонов Теобальда Голденберга? Способности Кристины в оформлении интерьера судна стали известны в кругах корабелов. Все, кому довелось его увидеть, единодушно соглашались, что это настоящая революция в дизайне. И Тео дал понять, что заслуга в этом всецело принадлежит Кристине.

Кеб тарахтел по неровной мостовой. Через грязное оконце Кристине видны были последние блики заходящего солнца в иллюминаторах буксиров. Паруса покачивающейся шхуны окрасились в розовый цвет.

– Вот мы и приехали, миссис! – крикнул ей кучер.

Кристина щедро его отблагодарила и в сгущающейся тьме осторожно поднялась по трапу на «Ниневию».

На судне не было заметно никакого движения. Лишь откуда-то издалека донесся лязг якорных цепей – и снова тишина. Охваченная любопытством, Кристина двинулась вперед, с интересом разглядывая прихотливый декор интерьера. Несмотря на меньшие размеры по сравнению с судами Кунарда, по оформлению «Ниневия» им нисколько не уступала. Навстречу Кристине шел молодой и красивый вахтенный офицер.

– Добро пожаловать на «Ниневию», миссис де Вилье! Капитан приветствует вас и ожидает в своей каюте.

Кристина улыбнулась, и красивый вахтенный офицер почувствовал, как подпрыгнуло сердце у него в груди. Разумеется, он слышал о ней, но ожидал увидеть холодную, богатую английскую аристократку. А увидел красавицу с живыми черными глазами, шелковистыми ресницами и безупречно гладкой смуглой кожей. И хотя она выглядела усталой, улыбка ее была теплой и открытой, в ней не было даже следов чопорности и сдержанности, присущих женщинам ее положения.

С противоположной стороны приближался матрос, который смотрел на Кристину, не скрывая восхищения, за что также был вознагражден бесхитростной улыбкой.

– Старику повезло сегодня, – услышала она обращенные к товарищу слова матроса, посчитавшего, что она его не услышит.

Усилием воли Кристина заставила себя забыть о печальных событиях минувшего дня и сконцентрироваться на предстоящем деле. Она знала, что капитану «Ниневии» едва исполнилось тридцать. Слово «старик» применимо к любому капитану независимо от возраста. В преддверии встречи с ним Кристина вдруг испытала некое волнение. Тео отказал десяткам претендентов. Список имен тех, кого Тео хотел видеть в роли капитана «Лебедя», был чрезвычайно коротким. К сожалению, капитана Рида среди них не было. Тео отказался принимать окончательное решение до тех пор, пока не сделает все возможное, чтобы уговорить капитана «Ниневии» сменить компанию «Конйейтс» на Пароходную компанию Голденберга.

Кристина знала, что это было одной из главных причин ее сегодняшней встречи. Ей нужно было не просто оценить, насколько капитан «Ниневии» подходит для «Лебедя». Она должна была, используя все свои возможности, уговорить его встретиться с Тео по прибытии в Нью-Йорк и определиться со своим будущим.

Узкий коридор был освещен двумя лампами на позолоченных кронштейнах по обе стороны дубовой двери капитанской каюты. Ковер под ногами был толстый и такого же темно-красного цвета, как и стены. Сюда не долетали звуки той жизни, что шла на борту судна. Матрос, которого встретила Кристина, исчез вместе со своим другом. Не было признаков погрузки багажа или груза, не видно было, чтобы пароход заправлялся или пополнял припасы. «Ниневия» была погружена в полную тишину, когда красивый вахтенный офицер постучал в дверь, а затем открыл ее.

Кристина переступила порог. Каюта была несколько больше, нежели каюта Калеба на борту «Коринфии». На столе, накрытом белой скатертью, в мягком свете ламп поблескивали серебряные приборы. В прихотливо расписанном ведерке охлаждалась бутылка шампанского. На изящных фарфоровых тарелках были разложены деликатесные закуски. За большим письменным столом красного дерева, заваленным бумагами, виднелись книжные полки, и Кристина внезапно испытала прилив радости при виде такого количества томов в кожаных переплетах. Тео, как всегда, оказался прав: капитан «Ниневии» не был похож на других.

Он сидел к ней спиной и находился в тени, вне круга света, падавшего на стол. Капитан наливал себе бренди и не повернулся, когда вошла Кристина. Не привыкшая к подобной невежливости, Кристина с интересом разглядывала широкую спину капитана, облаченного в униформу. Возможно, он был возмущен тем, что его заставляют встречаться с женщиной, и за это Кристина не могла его винить. Время в порту драгоценно, и его нельзя тратить на всякие пустяки. Сильная мужская рука поставила стеклянный графин на место, и капитан повернулся к ней.

Свет от лампы падал на голову Кристины, образуя золотистый ореол вокруг ее черных волос. Девлин О'Коннор почувствовал, как слабеет его решимость и как им овладевает желание. Он шагнул из-за стола, и Кристина ахнула, увидев копну вьющихся рыжих волос. Стены каюты закачались и поплыли перед ней. Кровь застучала в висках, будто железным обручем сдавило грудь.

На лице Девлина появилась улыбка. Он поболтал бренди в бокале.

– Разумеется, вы не такого приема ожидали, миссис де Вилье? – Ее имя он произнес с явной издевкой.

Кристине показалось, что она тонет. Ее стала бить дрожь. В то же время она понимала, что не должна доставить ему удовольствие и позволить воспользоваться тем, что он застал ее врасплох. Надо продемонстрировать такое же безразличие, какое демонстрировал он, и говорить с таким же презрением.

– Ты знал, что это я? – спросила она.

– Да. – Складки вокруг его рта сделались еще глубже, а голубые глаза стали холодными и колючими. – Я узнал, кто ты, шесть месяцев назад. Шлюха международных вод. Кажется, так тебя называют?

Держа руки в муфте, Кристина впилась ногтями себе в ладонь.

– В таком случае намерение встретиться со мной свидетельствует о твоем дурном вкусе, как, впрочем, и твоя последняя реплика. Прощай!

Кристина резко повернулась, смахнув на пол со стола бокал, и направилась к двери, пытаясь совладать со своими эмоциями.

Она повернула латунную ручку двери, однако дверь не открылась.

Девлин засмеялся.

– Зачем бы я стал обременять себя подобными хлопотами, – он небрежным жестом руки указал на изысканно накрытый стол, – если бы собирался позволить своей пленнице так запросто уйти?

Кристина сверкнула глазами:

– Я не твоя пленница, Девлин О'Коннор! И вообще я не твоя!

Поигрывая бокалом, он дерзко посмотрел ей в глаза:

– Вот тут ты ошибаешься, миссис де Вилье. Ты принадлежишь всем и каждому. Ты капитанская подстилка. Проститутка. Шлюха.

Он приблизился к ней настолько близко, что Кристина ощущала его дыхание на своей щеке. Ощущала его мужской дух. Одно лишь движение – и она могла бы оказаться в его объятиях, своим телом почувствовать твердость его тела. Ее пальцы могли ощутить упругость его кожи, дотронуться до этих вьющихся волос. Она могла бы прошептать ему слова любви – и безразличие и холодное презрение в его глазах сменилось бы выражением любви и желания.

Кристина собрала все свои силы, чтобы не поддаться нахлынувшим на нее чувствам. В тишине каюты раздался оглушительный звук пощечины.

Девлин схватил ее за руку, глаза его вспыхнули гневом.

– Перед тобой шампанское. Разумеется, самое лучшее. И все прочее, за что ты свободно отдаешь свое тело на «Коринфии». Чем я от них отличаюсь?

Девлин с такой силой сжимал ей запястье, что Кристина поморщилась.

– Ты ведь не думала, что я пригласил пресловутую миссис де Вилье на борт «Ниневии» для какой-то иной цели?

Резким движением он вырвал муфту из ее руки и отшвырнул в сторону. Затем крепко прижался ртом к ее губам, и как Кристина ни вырывалась, освободиться от его объятий ей не удалось.

То, что он сделал сейчас, вовсе не входило в его намерения. С того момента, как он узнал о местонахождении Кристины, он предвкушал, как отомстит ей. Но он хотел причинить ей боль словами и пи в коем случае не собирался унизиться до того, чтобы прикоснуться хотя бы к одному завитку ее волос.

…Девлин вспомнил раннее утро в Нью-Йорке. Он находился на палубе, готовясь к скорому отплытию. Погода была сырой и промозглой, и Девлин не мог сдержать дрожи. Стюарды укладывали багаж. Ровно гудели двигатели. На фоне горизонта возвышались здания Манхэттена, куда ни кинь взгляд виднелись трубы, причалы, мосты, баржи, пароходы, буксиры, а у соседнего пирса бросались в глаза четыре красные трубы лайнера Голденберга.

К причалу подкатил автомобиль марки «паккард».

– Кто это? – спросил Девлин первого помощника, когда из машины вышел коренастый человек с крупными чертами лица и величественно поднятой головой, увенчанной гривой седых волос.

– Мистер Голденберг, – ответил первый помощник.

Девлин слегка приподнял брови. Он достаточно долго плавал на море, чтобы знать: владельцы пароходных компаний редко поднимаются на борт собственных судов.

А затем он увидел ее. Она была в платье абрикосового цвета. Его простой и элегантный покрой обрисовывал ее обольстительную фигуру. Из-под большой широкополой шляпы со страусовыми перьями падали на плечи густые черные волосы. Чтобы шляпу не сорвал дующий с Гудзона бриз, она была закреплена вуалью, завязанной под подбородком. Затянутая в лайковую перчатку рука доверчиво и любовно покоилась на сгибе локтя этого бульдожьего вида владельца пароходной компании.

– А что это за женщина? – напряженным голосом спросил Девлин.

– Миссис де Вилье. За ней закреплена отдельная каюта на борту «Коринфии». Я думаю, она пережила какую-то трагедию и потеряла мужа, сэр, – пояснил первый помощник и затем добавил: – Жаль, что она не плавает на борту «Ниневии».

– Очень жаль, – мрачным тоном согласился Девлин и, круто повернувшись, направился в каюту.

Она из «Веселых утех» сразу ушла на «Коринфию». В ее распоряжении не было времени для того, чтобы успеть выйти замуж, а затем овдоветь. Миссис де Вилье – лгунья и самозванка, и Девлин отлично понимал, почему Голденберг предоставил ей полную свободу на судне. Она занималась проституцией на просторах Атлантики, как занималась этим в Ливерпуле. Неудивительно, что многие мужчины-пассажиры снова и снова оказывались на борту «Коринфии». Теперь ее патроном был Теобальд Голденберг, и Девлин знал, каким образом она добилась этого привилегированного положения.

Он представил себе Кристину в постели Голденберга и крепко выругался. Настроение его отнюдь не улучшилось при виде Кейт, которая раздраженно тыкала пальцем в пресс-папье на его письменном столе.

– Тебе пора сойти с судна, – коротко сказал он. – Через час мы отплываем.

– А разве не могу я тоже отправиться в рейс?

Девлин посмотрел на нее с неприязнью. Желание, которое она некогда в нем возбуждала, полностью исчезло. Какое-то время он чувствовал за нее ответственность, жалел ее. Сейчас же он вообще никаких чувств к ней не испытывал и хотел лишь одного – чтобы она ушла, но никакие слова и аргументы не помогали. Кейт присосалась к нему, как пиявка, то угрожая и скандаля, то умоляя, чтобы он занялся с ней любовью. То, от чего он раньше получал чувственное удовольствие, сейчас вызывало в нем отвращение. Без настойчивого присмотра Бесси Кейт отказалась от утомительного мытья и боролась с запахом пота с помощью дешевых духов. Грязное белье по нескольку дней валялось на полу, пока Девлин брезгливо не вышвыривал его.

Дуан как-то сказал, что ее следовало бы выгнать, но Девлин беспомощно признался, что не может этого сделать, потому что испытывает определенное чувство ответственности за нее. Дуан назвал его дураком, и Девлин с ним согласился.

Это был даже слишком мягкий эпитет. Если бы только Девлин знал, что Кейт переспала со множеством моряков, что их число все растет и что у каждого из них она спрашивала о местонахождении Станислава!

– На борту «Коринфии» есть женщина, которую берут в каждый рейс. Мне говорил об этом Джерри.

Джерри – это первый помощник. Девлин внимательно посмотрел на Кейт. Если бы она только увидела эту женщину…

– Она хозяйка за столом капитана, – продолжала Кейт. – Джерри говорит, что она главная приманка «Коринфии». Почему я не могу делать то же самое?

На минуту Девлин заколебался. Кейт была одной из самых популярных девиц в «Веселых утехах». Ее удивительно тонкая талия и непомерно огромные груди с первого взгляда приводили мужчин в возбуждение. Он видел, как она действует на членов его собственной команды. Однако он не намерен превращать «Ниневию» в бордель, и Кейт не будет выполнять здесь ту роль, какую выполняет леди Кристина.

«Черт бы ее побрал!» – со злостью подумал Девлин. Она казалась такой же красивой, как и раньше, когда приблизилась к трапу, держа руку на локте владельца пароходной компании. Чистая, свежая, бодрая. Она такая же шлюха, как и Кейт, но она в состоянии преодолеть социальные барьеры. Кристина выглядела настоящей аристократкой, когда шла от «паккарда» до парохода. Девлин заметил лукавый блеск в ее глазах, когда Кристина повернула голову к Голденбергу и что-то зашептала ему на ухо, услышал довольный смех владельца компании.

– Сука! – сказал Девлин, наливая полный бокал бренди. – Сука, сука и сука!

Кейт, полагая, что он говорит о ней, зло смотрела ему в спину прищуренными глазами. Ей хотелось убить его за то, что он ее не любит. Не сейчас, потому что она пока не готова к этому, а позже, когда он вернется. Тогда она убьет Девлина и освободится от него. Он никогда не получит Кристины! У него никогда больше не будет другой женщины. Удивительно простое решение! И почему только она не додумалась до этого раньше?

Кейт засмеялась, провела пальцами по плечам Девлина и, к его облегчению, сошла с корабля.

Затем Девлин как бы между прочим спрашивал своего первого помощника, продолжает ли миссис де Вилье оставаться постоянным пассажиром «Коринфии».

Первый помощник, который гордился тем, что всегда был в курсе всех событий, однажды сообщил ему, что ходят разговоры, будто миссис де Вилье станет скоро миссис Голденберг. Глава Пароходной компании Голденберг разводится со своей женой, которая не пытается оспаривать справедливость развода. А еще ходят слухи, что миссис де Вилье близка к тому, чтобы покончить со своим вдовством и выйти замуж за герцога Марнского. Или за молодого Уэлсли Уоллеса, сына детройтского миллионера и филантропа. Либо же за какого-то русского князя.

Когда Девлин получил первое послание от Теобальда Голденберга с предложением встретиться и обсудить вопрос о приглашении его на должность капитана «Лебедя», он просто скомкал бумагу и бросил в корзину для мусора. Однако, получив телеграмму с предложением встретиться с миссис де Вилье, которая руководила внутренним оформлением «Лебедя», Девлин телеграфировал согласие и стал ждать встречи в своей каюте, пока сумерки постепенно превращались в ночь.

Тот момент, пока он не повернулся к ней, был одним из самых трудных в его жизни. Он ощущал запах ее волос, свежих и чистых, и испытывал неодолимое желание попросить ее о том, чтобы она бросила Голденберга и пришла к нему на «Ниневию». Он повернулся к ней, подсознательно ожидая увидеть ту же самую Кристину, которую оставил в Ливерпуле, – густые черные до пояса волосы, смуглая кожа лица без следов крема или пудры, дешевая блузка, юбка, подчеркивающая стройность юной фигуры, и босые ноги. Увидев ее освещенное лампой лицо, похожее на лицо мадонны, он инстинктивно шагнул к ней, исполненный любви и желания, и вдруг заметил изысканный дорожный костюм, лисий мех муфты, элегантные, модные туфли. И всем этим она обязана тому, что была шлюхой и проституткой, что неспособна сохранить верность одному человеку – даже человеку, который любил ее и которого любила она. Горечь и ярость захлестнули его, и Девлин полностью потерял над собой контроль…

Наконец Кристине удалось высвободиться из его объятий: ее зубы впились ему в мочку уха, и Девлин, вскрикнув от боли, отпустил Кристину.

Тяжело дыша, она бросилась к двери и повернула ручку. Бесполезно! Кристина стала бить кулаками по дереву и звать на помощь. Девлин схватил ее за плечи и оттащил в глубь каюты, несмотря на ее отчаянные крики и сопротивление.

– Это мой корабль! – прорычал Девлин. – Никто не придет тебе на помощь, даже если я убью тебя!

Он швырнул ее на пол, а когда она стала подниматься, не сделал попытки помешать ей. Вместо этого он сбросил китель, затем стал срывать с себя рубаху.

– Помогите! Помогите! – Кристина обрушила град ударов на дверь, крик ее прерывался рыданиями.

– Ты зря тратишь голос и силы! Ты готова для меня, Кристина? Раньше ты всегда была готова принять меня, помнишь? – Голос его звучал хрипло и сдавленно.

Кристина обернулась, прижалась к двери. Свет лампы падал на обнаженную мускулистую грудь Девлина. Он медленно расстегивал пряжку ремня.

– Ты ведь готова для каждого, разве не так? – Девлин приближался к Кристине, слегка покачивая бедрами. – Готова принять богача, бедняка, нищего, вора… Ведь тебе без разницы, разве не так?

Брюки Девлина последовали за кителем и рубашкой, пряжка звякнула, ударившись о стул. Девлин стоял перед ней обнаженный.

– В чем дело? Разве я так отличаюсь от сотен других, для которых ты раздвигаешь ноги? Или дело в том, что я единственный, кого ты обманула и одурачила?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – шепотом сказала Кристина. Эта золотистая копна вьющихся волос, эти сильные загорелые руки, этот пучок густых волос на лобке – все было до боли знакомо Кристине. Но его глаза, его голос – казалось, они принадлежали какому-то незнакомому мужчине.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – сказал Девлин мрачно. – Я думал, ты другая. Даже платил деньги за то, чтобы ты больше не занималась проституцией. – Он хрипло засмеялся. – Господи, какой же я был дурак! Но теперь я поумнел, Кристина Хаворт! Ты проститутка, и я буду обращаться с тобой соответственно. Ты надула меня на семьдесят фунтов, и я собираюсь получить компенсацию. Всю, до последнего пенса!

Его глаза ужаснули Кристину. Она не понимала, что он имел в виду, не понимала причину его холодной ярости.

– Нет! – попятилась она. – Нет!

– О да, да, – негромко сказал Девлин и сдернул с нее жакет, а затем и блузку.

Кристина чувствовала себя загнанным кроликом. Она была неспособна ни думать, ни двигаться. Девлин начал стаскивать с нее юбку, и Кристина стала стучать кулаками ему по голове…

Он обхватил ее руками. Чем сильнее она вырывалась, тем сильнее ее груди терлись о его грудь. Он бросил ее на широкую кровать и тут же навалился на нее всем телом.

– Ты ведь хочешь этого, разве не так? – хрипло спросил Девлин. – Это гораздо интереснее, чем иметь дело со всякими старикашками на «Коринфии»! Все эти герцоги и графы – да они ничего толком не умеют! Разве не так, Кристина? – И он с такой бесцеремонностью и грубостью вошел в нее, что Кристина вскрикнула от боли.

Девлин хотел сполна расплатиться за свои мучения, за неутоленную страсть, за унижение, которое пережил из-за нее. Хотел сделать ей больно, хотел, чтобы она запросила пощады и снисхождения. Он ненавидел ее за то, что она ему сделала. «Ненавижу, ненавижу!..» – повторял Девлин про себя, ощущая под собой упругость знакомого тела. Заколки выпали из ее волос, и они рассыпались, источая нежный аромат духов.

Кристина тщетно пыталась вырваться из-под тяжести Девлина. Слезы катились по ее щекам. Девлин схватил ее за волосы и прижал голову к подушке, продолжая энергично двигать бедрами и глядя ей в глаза. Ему хотелось изобразить презрение во взгляде, однако тело не подчинялось его приказаниям.

– Кристина!.. – простонал он, чувствуя всевозрастающее желание.

Постепенно Кристина прекратила попытки вырваться из объятий Девлина. Она расслабленно развела бедра, а затем стала двигать ими в одном ритме с движением его бедер. Ее ногти впились ему в спину.

Девлин наклонился к лицу Кристины и стал целовать ее в губы. Его язык проник в глубину рта, ища встречи с ее языком. Кристина обвила руками плечи Девлина, и наконец-то ее пальцы погрузились в густую копну огненно-рыжих волос. Оторвав рот от ее губ, он стал целовать ей шею, груди, шепотом повторяя ее имя. Их тела ни на секунду не прекращали движения, ритм которого все ускорялся. Кристина словно во сне услышала свои собственные вскрики.

– Девлин, Девлин, о Девлин! – шепотом повторяла она, обвивая ногами его спину. Задыхаясь, они сплелись в одно целое. Ей никогда не было так хорошо ни с кем другим: ни до встречи с ним, ни после. При всей их совместимости с Тео их любовная игра никогда не достигала такого накала, как с Девлином. Однако Тео любил ее и относился к ней с уважением. Девлин же называл ее проституткой, обращался с ней как с проституткой, и тем не менее она была не в состоянии доказать своей сдержанностью, что это вовсе не так.

Поверх плеча Девлина в приоткрытом гардеробе она увидела висящее черное платье, которое, без всякого сомнения, принадлежало Кейт. Кристине потребовалось лишь несколько секунд, чтобы это понять. И тут же она вспомнила, зачем оказалась на борту судна и что произошло до того, как она забыла обо всем на свете в объятиях Девлина, наплевав на собственную гордость. Стены каюты перестали качаться, однако черное платье осталось висеть на вешалке, и Кристина даже ощутила приторный запах духов Кейт. Утраченная было гордость снова взыграла в Кристине. Словно загипнотизированная, смотрела она на платье из тафты. Что ж, тело предало ее, но она не доставит Девлину О'Коннору удовольствия считать, что она счастлива снова принадлежать ему.

Если бы дверь гардероба была закрыта и если бы Девлин высказал все, что было у него на сердце, их снова – и теперь навсегда – связали бы нерасторжимые узы. Однако момент пришел и миновал, и между ними снова разверзлась пропасть.

Кристина сделала глубокий вдох и ледяным тоном сказала:

– Мне больше нравятся стареющие герцоги и графы. По крайней мере в них есть какое-то изящество.

Пять или шесть секунд Девлин не шевелился. Он продолжал лежать, зарывшись лицом в ее волосы. А когда наконец поднял голову, у него был отрешенный, мертвенный взгляд. Он скатился с Кристины и потянулся за одеждой.

– В таком случае мне доставляет огромное удовольствие, что я могу вернуть им тебя. Могу не кривя душой сказать, что они весьма благосклонны к тебе.

Застегнув ремень, он отпер дверь и вышел из каюты.

Кристина некоторое время продолжала лежать обнаженной, испытывая чувство полной опустошенности. Тело ее ныло и болело после яростной любовной игры. Она начала было одеваться, однако жакет был разорван спереди и сзади, юбка тоже порвана. Даже под прикрытием темноты в таком виде невозможно появиться в отеле.

Как ни противно ей было, но Кристина была вынуждена снять с вешалки платье Кейт. Преодолевая отвращение, она натянула платье, сошла с корабля и под покровом студеной ночи направилась к отелю.