Текст книги "Далекий берег"

Как-то раз мальчик, устав за день, заснул, когда должен был находиться при хозяине. Разъяренный Владимир схватил кнут и стал хлестать им мальчишку. Именно в этот момент в каюту вошла Кристина. Крики ребенка, поднятая рука князя, свист кнута мгновенно напомнили Кристине, как ее избивал Эрнест Миллер. Она бросилась вперед, вырвала из рук Владимира кнут и приказала съежившемуся от страха мальчишке выйти из каюты.

– Совершенно никчемный, ни к чему не способный мальчишка! – сказал князь, поправляя манжеты рубашки.

Великолепная грудь Кристины вздымалась от гнева.

– И ты всегда так с ним обращаешься?;-; – Естественно. Как иначе можно обращаться с быдлом? Кнут – это единственное, что понимают крестьяне и весь остальной сброд.

Он улыбнулся и протянул к ней руку. Кнут опустился ему на лицо.

– Ты сам быдло! Обращаться так с ребенком! Отныне тебе закрыт доступ на мой корабль!

Кипя от гнева, она вошла в кабинет старшего стюарда и распорядилась, чтобы князь сошел в Саутгемптоне и впредь никогда не смел заказывать билет на ее судно. Маленького слугу князя она велела устроить в гардеробной, пока не придумает, что делать с ним далее.

– Но в гардеробной нет койки, – беспомощно сказал стюард.

– Так поставьте ее там!

Дверь за ней захлопнулась. Хуже всего было не осознание того, что человек, которому она отдала свое тело, вел себя таким образом, а то, что он был не в состоянии понять причину ее гнева.

У людей, с которыми ей приходилось общаться, Кристина обнаружила полное отсутствие интереса к людям не их круга. Разговоры с ними наводили на нее тоску. Главными предметами обсуждения у женщин были мода, драгоценности, события, связанные с членами королевской семьи-.

Американцы нравились Кристине больше, но они были слишком озабочены деньгами и говорили о них так много, что она невольно начинала нетерпеливо постукивать под столом ногой.

А лицемерие светских дам! По сравнению с ними девушки из «Веселых утех» могли показаться образцом совершенства. По крайней мере они никогда не пытались изображать из себя то, чем они не были.

Столпы английского общества, непоколебимые хранители и приверженцы крепкой семьи, на каждом шагу осуждали разврат и порок, однако в личной жизни вели себя так, что это повергало в шок даже Кристину. Она была поражена, когда стюард рассказал ей, СКОЛЬКО раз ему пришлось менять каюты, чтобы некий женатый джентльмен мог регулярно и с удобствами встречаться с некоей замужней леди.

Довольно скоро Кристина поняла, что мужья и жены знают о неверности своих супругов, Но закрывают на это глаза. Леди, делавшие вид, что их шокирует даже упоминание последнего романа Герберта Уэллса, бродили в предрассветные часы по коридорам первого класса, словно похотливые мартовские кошки.

Кристине претили подобные двойные стандарты. Она стала исключать из списка пассажиров лицемеров. Постепенно здесь появилась новая публика: молодые писатели и музыканты, поэты и актрисы, литературные львы, предпочитавшие романтическую и возбуждающую атмосферу «Ярмарки тщеславия» скуке, царящей на других лайнерах.

После того как князь был отлучен, Дуан Йейтс мало-помалу стал играть роль самого горячего поклонника миссис Барнард. Однако он не переступал порога ее каюты. Печальный опыт с Владимиром оставил у нее горький осадок. Подобного чувства она не испытывала даже в «Веселых утехах». Князь с высокомерным негодованием сошел в Саутгемптоне с сотней своих чемоданов и баулов и нервно вздрагивающими лакеями и секретарями…Чернокожий мальчишка, с которого сняли нелепую ливрею, остался на борту «Ярмарки тщеславия».

– Как тебя зовут? :– спросила Кристина, когда из саутгемптонского магазина на корабль принесли для него новую Одежду.

– Мальчик, ваше высочество! – ответил он, пятясь к двери.

– Я знаю, что ты мальчик, – сказала Кристина, – но я не «ваше высочество». Меня зовут Изабель. Ты можешь повторить?

– Да, ваше высочество. Изабель.

– Так как. тебя зовут?

Мальчишка беспомощно пожал плечами:

– Его высочество называл меня просто «мальчик». Я не знал, что у меня есть имя.

– Какое имя тебе хотелось бы иметь?

– Я не знаю, ваше высоч… Изабель.

– Что, если назвать тебя Чарльзом?

Мальчик молча смотрел ей в лицо. Она может назвать его как ей захочется. Она была добрейшим и красивейшим существом на свете.

– Нет, это тебе не подойдет. А если ты будешь Эдуардом? – Кристина некоторое время смотрела на него, чуть наклонив набок голову. – Нет, это тоже тебе не подойдет. Ты слишком черный для белого имени, и это будет звучать смешно. – Она внезапно улыбнулась. – А что, если ты будешь Мамба?

– Я никогда не слышал такого имени, – сказал мальчик, думая, уж не снится ли ему все это и не окажется ли он снова у князя, когда проснется.

– Мамба означает «черная змея». Дело не в том, что ты похож на змею. Но я знаю людей, которые позволяют им спать в корзинках возле своей кровати, – сказала Кристина и улыбнулась.

Мальчик тоже улыбнулся.

– Ну вот, это уже лучше. Отныне я буду заботиться о тебе, у тебя будет собственная каюта. Ведь ты не можешь все время спать в гардеробной.

Взяв мальчика за руку, Кристина повела его вниз и объяснила, что каюта, которую она ему показывает, будет теперь его, и только его, после чего проинструктировала старшего стюарда, чтобы тот сообщил всем членам команды о новом статусе Мамбы.

Старший стюард выполнил приказание Кристины, хотя и не вполне понимал, какой все-таки статус у Мамбы. Членом команды он не был, миссис Барнард относилась к нему явно не как к слуге. Скорее он был на положении приемного сына. Хотя это могло создавать определенные трудности даже для не считающейся с условностями миссис Барнард. Как-никак мальчик был черный, словно пиковый туз.

Дуану не без труда удалось улучить момент, когда Мамбы не было рядом с Кристиной. Это случилось вечером, накануне прибытия парохода в Нью-Йорк. Дуан спросил ее, не согласится ли она выйти за него замуж. Перспектива выйти замуж за партнера Девлина на какое-то мгновение вызвала у Кристины ироническую улыбку. Однако уже в следующую секунду она нежно поцеловала Дуана и отказалась с легкостью, которую приобрела в результате длительной практики.

Когда она удалялась, Дуан, глядя ей вслед, задумчиво поджал губы. Он всегда добивался того, чего хотел. Не важно, сколько это стоило. Он не собирался прекращать ухаживание за Кристиной. Правда, сейчас перед ним вставала более важная проблема: как погасить ярость Девлина, когда тот узнает, что права на «Ниневию» проданы и что документы, которые в свое время подписал Девлин, считая себя и Дуана равноправными партнерами, не имеют никакой юридической силы и не могут фигурировать в суде.

Первое, что он должен сделать, это позаботиться о собственной защите. Дуан неоднократно наблюдал за проявлениями гнева Девлина и знал, что тот просто сотрет его в порошок, если у него появится шанс. Только у Девлина такого шанса не появится, а он, Дуан, реализует свои планы и станет богаче Креза, если ему удастся уговорить Изабель Барнард выйти за него замуж. Дуан раскурил сигару и задумчиво устремил взгляд вдаль, продолжая строить планы. «Ярмарка тщеславия» медленно входила в бухту.

Глава 33

– Жизнь на «Ярмарке тщеславия» – это не для ребенка, – сказал Тео, с интересом разглядывая Мамбу. Глаза у мальчика были довольно светлые, выражение забитости исчезло с его лица. Несколько недель общения с Кристиной придали Мамбе самоуважения и внутренней уверенности.

– Я жила на корабле ребенком, – возразила Кристина, склонив голову, украшенную очаровательной шляпкой с павлиньим пером.

– Но не на «Ярмарке тщеславия», – заметил Тео, усмехнувшись. – Сколько ему лет? Восемь? Девять?

– Он не знает. – Кристина нахмурилась. – Ты в самом деле считаешь, что я окажу ему дурную услугу, если буду держать при себе на «Ярмарке тщеславия»?

– Да, если ты относишься к нему не как к слуге.

– Ты же отлично понимаешь, что я не смотрю на него как на слугу! – сердито сказала Кристина.

Мамба не на шутку встревожился. Ему понравился этот свирепого вида мужчина с пронизывающим взглядом, но если он собирается уговорить Изабель, чтобы она рассталась с ним, Мамбой, то он, Мамба, пнет этого мужчину ногой и укусит за руку с такой силой, что следы останутся на всю жизнь.

Кристина задумалась, молча поправила боа из соболя.

– Миссис Рид, – вдруг проговорила она. – У нее сердце такое же доброе, как и у Бесси Малхолленд. Она присмотрит за ним ради меня.

– Вряд ли миссис Рид понравится, что ты сравниваешь ее с мадам из борделя, – сердито сказал Тео, – но ты можешь попробовать. Ты не найдешь в Нью-Йорке другого человека, который согласился бы его взять, предлагай за это какие угодно деньги.

Миссис Рид с ужасом на лице выслушала рассказ Кристины о том, как обращался с Мамбой князь. Она была отзывчивая и добросердечная женщина, к тому же не имела детей. Цвет кожи никак не повлиял на ее отношение к Мамбе. Он был ребенок, без матери и без дома. Как и Тео, она считала идею о воспитании мальчика на «Ярмарке тщеславия» неприемлемой.

– Оставь его у меня, – сказала миссис Рид, беря мальчика за руку.

– Я хочу остаться с Изабель! – строптиво сказал Мамба.

Кристина засмеялась и поцеловала его в щеку.

– Я буду навещать тебя всякий раз, как окажусь в Нью-Йорке. А здесь тебе будет хорошо под присмотром миссис Рид, и ты сможешь посещать школу.

От миссис Рид пахло лавандовой водой, кружевная шаль мягко коснулась лица Мамбы, когда она притянула мальчика к себе. Глаза и улыбка у нее были добрые.

– Ну ладно, – с неохотой согласился Мамба. – Если ты так хочешь, Изабель.

– Да, я так хочу, – подтвердила она.

Женщины расцеловались на прощание. Миссис Рид не одобряла вызывающий образ жизни Кристины, однако ее доброта и честность давно завоевали сердце немолодой женщины, как и сердце ее мужа. После того как миссис Рид без каких-либо сомнений приняла Мамбу, вера Кристины в человеческую доброту была частично восстановлена.

– Да о чем ты говоришь, черт тебя побери? – Девлин что есть сил ударил кулаком по письменному столу Дуана; на его руках и шее обозначились тугие мышцы.

Дуан заморгал глазами, однако остался сидеть, демонстрируя железное спокойствие.

– Миссис Барнард сделала фантастически щедрое предложение, и я его принял.

– Ты принял? – выдохнул, наклоняясь через стол, Девлин, и запаниковавший Дуан нажал на кнопку звонка, пока бывший партнер не успел схватить его за горло.

Тысяча чертей! Да ты мне только скажи, кто, черт побери, дал тебе право что-то делать без моего согласия, Йейтс?! Мы партнеры, ты помнишь об этом? Конйейтс? – Он буквально выплюнул последние два слога в лицо Дуану.

– Но я имею решающее слово! – прохрипел Дуан. Рука Девлина железной хваткой обвилась вокруг его горла. – Всегда имел. Это зафиксировано в контракте, который мы подготовили.

– В контракте, который ты подготовил! – Девлин швырнул Дуана на пол.

Дверь распахнулась, в кабинет ворвались двое дюжих мужчин с явным намерением схватить Девлина за руки. Но не тут-то было. Последовали два коротких удара в челюсти, и они оба оказались лежащими на полу.

– Скажи, чтобы они убирались к чертовой матери! – брезгливо сказал Девлин своему недавнему партнеру. – Если бы я хотел убить тебя, неужели ты думаешь, что пара каких-то жалких гадюк могла бы меня остановить?

– Выйдите, – слабым голосом сказал Дуан, поднимаясь на ноги. Из его рассеченной губы сочилась кровь. Его кровь. Ему стало не по себе.

– Дай мне этот контракт! Я затаскаю тебя по судам!

Дуан с готовностью бросил контракт на стол:

– Пожалуйста! Обращайся хоть к самому президенту. Это никак тебе не поможет, Компания моя. Тебе нужно было быть поумнее, Девлин. Меньше предаваться любви к кораблю! Может, тогда бы ты посоветовался с адвокатом.

Девлин затолкал контракт в карман и. повернулся к двери. Судя по тону Дуана, шансов у него действительно никаких. Его одурачили. «Конйейтс» – просто очень удобное название.

– Куда же ты уходишь? – Дуан постепенно обретал свою обычную уверенность. Он поправил галстук и снова сел в кресло, довольный тем, что насильственный акт Девлина не принял более жесткие формы.

– Повидать эту Барнард! Может, у нее сохранились хоть остатки совести!

Дуан засмеялся, пытаясь показать, что нисколько не испугался.

– От миссис Барнард ты ничего не добьешься. Эта штучка себе на уме, она знает, чего хочет, а хочет она «Ниневию»! Ей решительно наплевать на то, что ты такой болван и не сумел защитить свои интересы.

Девлин повернулся и в упор посмотрел на Дуана. Холодная ярость, отразившаяся в его взгляде, испугала Дуана гораздо больше, чем взрыв гнева.

– Не сомневаюсь, что ты прав. Но это только первое, что я сделаю. Вторым пунктом я сломаю тебя, Йейтс! Какие бы ты деньги ни нажил на этой сделке, половина из них моя. И я намерен их получить! А когда получу, я сделаю так, чтобы весь деловой Нью-Йорк узнал о твоем двуличии и двурушничестве. После этого ты никогда не найдешь делового партнера. И тебе только и останется, что держать свои деньги в банке.

– Тебе не кажется, что ты несколько спешишь с выводами? – К Дуану окончательно возвратилось самообладание. – Я вовсе не говорил, что оставлю тебя без денег. Половина всех денег – твоя.

.– Это только справедливо, черт возьми!

– Через несколько часов ты увидишь, что есть полный резон в том, что я сделал. Мы больше не в состоянии конкурировать с крупными пароходными компаниями. Это было глупой затеей. Через пару лет мы стали бы банкротами. Миссис Барнард оказала нам услугу. Теперь мы оба богаты. Богаты! Разве не этого ты всегда хотел, Девлин?

– Нет! – свирепо возразил Девлин. – Я всегда хотел иметь собственный корабль.

– Так купи его себе!

Раздался робкий стук в дверь.

– К вам миссис Барнард, – сказала секретарша, испуганно глядя на раскиданные стулья и столики, которые Девлин опрокинул, разбираясь с телохранителями.

– Пусть войдет. – Дуан откинул голову на спинку кресла и сказал, чуть понизив голос: – Это будет весьма интересная для тебя встреча.

Она была в костюме бирюзового цвета с изумрудного оттенка отделкой. Шляпка с павлиньим пером игриво сдвинута на бровь, что делало ее похожей на экзотическую райскую птицу.

– Кристина?!. – Девлин покачнулся, лицо его стало пепельного цвета, в глазах отразилось сомнение, смешанное с изумлением.

Она застыла на месте. Ей следовало бы подумать о том, что есть риск встретить его у Дуана. Но разве не этого она хотела? Разве не хотела она снова его увидеть? Испытать удовлетворение, забрав у него то, к чему он всю жизнь стремился?

– Кристина! – Выражение его лица поразило ее.

Двумя большими шагами он преодолел разделявшее их расстояние, заключил Кристину в объятия и прижал к себе с такой силой, что пуговицы его униформы вдавились ей в щеку, а шляпка свалилась на пол.

– Я думал, ты погибла, девочка! – Голос его прервался, и Кристине показалось, что Девлин сейчас разразится рыданиями.

Она ничего не могла сделать. Она была совершенно беспомощна и хотела и дальше оставаться в этих железных объятиях, ощущать его рядом с собой.

Дуан продолжал сидеть за письменным столом, недоуменно переводя взгляд с одного лица на другое.

Девлин отстранил от себя Кристину и стал вглядываться в нее, напрочь позабыв о Дуане, да и обо всем на свете.

– Твое лицо? – прошептала она, увидев большой белый шрам, рассекающий бровь и щеку.

Девлин стоял, не в силах двинуться, не в силах отвести от нее взгляд. Он никак не мог поверить, что перед ним Кристина – живая, из плоти и крови.

– Зачем ты это сделала, девочка?

Она смотрела на него непонимающим взглядом, и Девлин почувствовал, что в нем произошел какой-то перелом. Это не могла быть Кристина. Ее взгляд говорил ему, что то была не она. Девлин снова схватил ее и стал яростно целовать.

Губы Кристины отвечали на его поцелуи, как всегда раньше, трепетали под его губами, тело жадно прижималось к его телу.

Наконец отпустив ее, Девлин сказал:

– Прости меня, девочка! Я должен был сразу догадаться, что это не ты… Но когда ты не дождалась меня в Ливерпуле…

– Я не могла ждать. Джемми Кадоган пришел в «Веселые утехи» и сказал, что ты женился. Теперь-то я знаю, что это не так, хотя до сих пор чего-то не понимаю…

Он не мог говорить. У него перехватило горло и пересохло во рту от желания. Он долго и пристально смотрел на нее, а затем просто сказал:

– Я тоже. Пойдем со мной, девочка. Нам нужно о многом переговорить. – И, даже не повернув головы в сторону Дуана, повел Кристину к двери.

Дуан кашлянул и постучал золотой ручкой по поверхности стола:

– Я не подозревал, что ты имеешь удовольствие быть знакомым с миссис Барнард, Девлин.

– Барнард? – Девлин повернулся, перевел взгляд с Дуана на Кристину. – Ты миссис Барнард?

– Да. Но…

Он презрительно оттолкнул ее руку.

– Я должен был сообразить! – с горечью проговорил он. – Миссис де Вилье! Миссис Барнард! Вся твоя жизнь построена на обмане и лжи!

– Девлин, прошу тебя. -; Она протянула к нему руку и увидела прежнее презрительное выражение на его лице.

– Может, ты этого и не делала, – он дотронулся пальцем до шрама, – но ты сделала мне гораздо больнее, когда купила «Ниневию», и ты это знаешь. Мистер Йейтс ищет нового делового партнера. Предлагаю вам объединиться. У вас одинаковое понимание этики, вы великолепно подходите друг другу.

Он захлопнул за собой дверь, и Кристина бросилась вслед, крича:

– Девлин! Девлин!

Она бежала за ним, когда он широким шагом шел по коридору к лифту. Клерки смотрели на нее с разинутыми ртами. Дверь лифта захлопнулась за Девлином, и Кристина, рыдая, побежала вниз по лестнице, путаясь в длинной юбке. В вестибюле никого не оказалось. На улице Девлина тоже не было.

Она прислонилась к стене здания. Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Слезы катились по щекам. Так что же произошло? Буквально за несколько секунд все вернулось на круги своя. Она еще чувствовала его объятия. Прикосновения его губ. Помнила выражение его глаз. Он не дал ей возможности объяснить. Ни малейшей возможности! Кристина вытерла слезы, с тяжелым сердцем вернулась в здание компании «Конйейтс» и вошла в лифт. И его лицо… Почему он думает, что этот шрам оставила она? Неужели она сумасшедшая?

Войдя в кабинет Дуана, Кристина внешне выглядела спокойной. Не обращая внимания на любопытные взгляды Дуана, она подняла с пола шляпку.

– Я не знал, что вы знакомы.

– Откуда вам было это знать?

– Или того, что вы носили имя Кристины де Вилье на «Коринфии».

– В моей жизни много чего было, – холодно ответила она.

Дуан не был идиотом и не стал развивать тему. Он обошел стол и осторожно надел ей шляпу.

– Он не стоит вашей слезинки, Изабель.

– Да. – Кристина выдавила улыбку.

– Позвольте проводить вас в Гринвуд. Завтра вечером будет обед по случаю приобретения вами «Ниневии». Почему бы один праздник не совместить с другим и не объявить о нашей помолвке?

Кристина покачала головой. Однако позволила ему проводить себя до лимузина и не стала возражать, когда он сел на заднее сиденье.

Он был добрым и сочувствующим, а в этот момент она нуждалась в доброте.

– Позвольте мне позаботиться об организации завтрашнего вечера, – сказал он, когда они выехали из Сити. – Вам требуется отдых и покой.

– Да.

«Грандиозный обед будет дан легендарной австрийской графиней, известной в нью-йоркском обществе под именем миссис Барнард, – самой красивой и жизнерадостной деловой леди Америки». Ниже следовал список гостей. Это событие, похоже, обещало стать гвоздем сезона.

В глаза Девлину бросилась фотография Кристины, закутанной в меха, с бриллиантами в ушах и на шее. Она смотрела с первой полосы газеты, которую ему сунул в руки разносчик.

Несущиеся по своим делам люди наталкивались на него, а он стоял, будучи не в силах оторвать взгляда от знакомого лица и колонки светской хроники.

Австрийская графиня. Самая состоятельная женщина Нью-Йорка. Легендарная хозяйка международных вод. Самая красивая деловая женщина Америки. И множество других эпитетов. Девлин яростно скомкал газету и швырнул ее в канаву.

У ее ног был весь Нью-Йорк. Она лишила его собственного корабля. Она шлюха и проститутка!.. И будь он проклят, если отойдет в сторону и позволит ей околдовать всю страну, как она околдовала его.

Он не пошел к стоящей у причала «Ниневии». Он больше никогда не ступит на борт этого судна. Девлин вернулся в свою комнату на Саут-стрит, принял ванну, выпил виски, оставил блестящую капитанскую форму лежать на кровати и надел плотно облегающие брюки с широкой пряжкой. Выпил еще виски, после чего надел навыпуск обычную рубашку с открытым воротом. Снова добавил виски. Провел пальцами по непокорным волосам и с мрачной решимостью вышел на улицу.

– Гринвуд, – коротко сказал он, остановив такси.

– Какой такой Гринвуд? – с подозрением спросил водитель.

– Этот Гринвуд! – Девлин ткнул пальцем в вечернюю газету, которая лежала на переднем сиденье.

Девлин сидел в напряженной позе, согнувшись и сжав коленями руки. Она отлично знала, что он капитан «Ниневии», потому и купила собственность компании «Конйейтс». С ее деньгами она могла бы купить любой корабль, в любом месте. Но она этого не сделала. Она купила «Ниневию».

Девлин зло выругался. Больше она его не одурачит! Сегодня будет ее последний вечер в роли некоронованной королевы Нью-Йорка. Завтра все будут знать, что представляет собой миссис Мильтон Барнард. Какую наглость надо иметь! Она без зазрения совести отвечала на его горячие поцелуи на глазах Йейтса, прекрасно зная, что лишила его всего, ради чего он работал. Она знала, что значит для него собственный корабль.

Застонав, Девлин уронил голову на руки и резко провел пальцами по волосам. Водитель покосился на него через плечо, нажал ногой на акселератор и подумал, что от этого сумасшедшего пассажира надо отделаться как можно скорее.

Противоречивые чувства раздирали Девлина. Он любил ее. И ненавидел. Он не мог объяснить себе, где начинается одно чувство и кончается другое. У него была лишь одна цель – разорить и морально уничтожить ее, подобно тому как разорила и морально уничтожила его она.