Текст книги "Рыжая и кактус возмездия"

Глава седьмая. Экскурсия по городу

«…отказано согласно пункту 3.68 (подпункт 9/7) кадастровой карты города и решению публичного слушания по вопросу благоустройства и застройки…» – бубня себе под нос, я листала распечатку и все больше уверялась в мысли, что данный пункт был выдуман некими почитателями взяток.

Официантка бродила между столиками и с улыбкой предлагала подлить кофе или забрать тарелки. Мне она предложила только косой взгляд.

Будь я на ее месте, тоже вряд ли обрадовалась бы странной девице, которая притащилась к открытию кафешки, обложилась книгами по юриспруденции и заказала три стакана воды.

Но я была на месте той самой девицы, что выглядывала из-за книжной баррикады и кидала в сторону счастливых посетителей, заказывающих кофе и вкусняшку, завистливые взгляды.

После памятной встречи в сквере прошла почти неделя.

Неделя, в течение которой я пыталась найти деда или зацепку, где он может быть.

Так как его столичные друзья ничего путного не знали, пришлось взять расследование в свои руки. И начала я со взлома книжного магазина.

Хотя это и взломом-то не назовешь: дед знал, что я еще пару лет назад сделала себе запасной ключ на случай непредвиденных обстоятельств, но те все никак не хотели наступать, поэтому ключ все это время просто оттягивал связку.

Перерыв все бумаги на жилом этаже, я наткнулась на извещения о выселении, достала из мусорной корзины перечеркнутые черновики заявления о коллективной жалобе, нарыла черную папку с планом улицы Великих Домов и парочку копий с официального уведомления.

Дедушка в общих чертах рассказал мне о том, как возглавил народное ополчение против администрации города, вознамерившейся заняться реконструкцией улицы Великих Домов. О том, как они подали коллективную жалобу. О том, как почти выиграли судебное слушание. О том, что он не теряет надежды и припрятал пару козырей в рукаве.

Но не о том, что дед намерен делать дальше, и зачем ему потребовалось ехать в столицу.

И теперь он пропал, а вместе с ним пропала и решимость жителей улицы Великих Домов.

– А что мы можем, Фелисити? – разводил руками господин Плюх, державший на нашей улице лавку по пошиву одежды. – У меня семья, внуки в школу идут, дочка, может, к следующему году свадьбу надумает играть. Я должен позаботиться о своем благополучии, а не играть в борца за права! Вот если бы твой дед не пропал…

Собственно, слова «вот если бы твой дед…» считались фразой-выручалочкой, которой заканчивался любой диалог с обитателями улицы Великих домов.

Нет, сперва они, конечно, возмущались. Громко и продолжительно. Кто по отдельности, кто в большой компании. Загибали пальцы, подсчитывая, сколько теряют в связи с этой дурацкой реконструкцией и выселением. Ругали власть, допустившую этот беспредел, а после…

После неизменно складывали с себя ответственность за борьбу и поминали деда.

«Вот если бы твой дед…»

Вот если бы я смогла с ним связаться, то не дергалась бы так сильно. Оптимизм оптимизмом, но люди, не погнушавшиеся подставить меня, чтобы иметь рычаг давления на деда, взявшего на себя роль борца за улицу, способны на многое. На много отвратительных поступков.

Всемилостивые Предки! Я очень рассчитываю, что с дедом все в порядке. Пусть с ним будет все в порядке!

Мозг кипел и отказывался работать. Желудок настойчиво ныл на одной голодной ноте. Здравый смысл подсказывал, что зря я выбрала кондитерскую, где постоянно сновали посетители, галдели дети и взрывались от хохота компании моих сверстников. Но что поделать, если из дома меня выгнали презрительные шпильки.

И ладно бы, там были только подколы от сестры.

В конце концов, за свою короткую жизнь я успела скопить парочку миллионов. Парочку миллионов претензий от Каролины Локвуд. И приобрела какой-никакой, но иммунитет.

Однако впервые на моей памяти ворчать начала мать.

Дело было накануне вечером, делать было нечего. Поправочка: ей было нечего делать.

Каролина сбежала на свидание, а я засела в комнате, обложилась книгами и не теряла присутствия духа вкупе с верой в свои возможности расшифровать птичий язык крючкотворов, отказавших в коллективном обращении.

И мне бы вспомнить: неприкаянный родитель сразу начинает терзаться муками совести, посыпать пеплом голову и донимать детей воспитательным процессом, чтобы успеть вовремя подсунуть любовный роман или подсуетиться с просьбой связать ему шарф, но увы…

– Дочь! – тоном «я жизнь прожила, я знаю» позвала Милена Локвуд, обходя книжные завалы в моей комнате. – Тебе нужно найти другое хобби!

– Зачем? – совершенно искренне удивилась я. – Мне нравится это.

– В том-то и проблема! – воскликнула мама, затягивая поясок махрового халата. – У тебя одни книги на уме. О мальчиках когда думать начнёшь? Я в твоем возрасте бегала на свидания, гуляла по ночам и уже начала целоваться с отцом Каролины, а ты?

– А я не шарахаюсь по вечеринкам, не пью с подружками в барах, не позорю тебя перед соседями и не планирую огорошить новостью «мама, я залетела»!

Но если кто и рассчитывал на слезы умиления, фанфары и именной приз с надписью «ты идеальная дочь!», то только не я.

– Вот именно! – всплеснула руками матушка. – Дочь, о чем в старости вспоминать собираешься? О том, как сидела в обнимку с книгами ночи напролет? Что внукам расскажешь? Это если у тебя, конечно, будут внуки!

Я скрестила руки на груди и поспешила увести разговор с неприятных рельсов:

– Так, драгоценная родительница, шла б ты спать, а?

И она действительно пошла, но только после получасовой нотации о скоротечности юности и том, что мне пора обзавестись сердечным опытом.

Предки, ну почему родители никогда не бывают довольны своими чадами? Что за извечная страсть переделывать и ломать?

– Ты занимаешься этим отказом? – наконец, заметила мама исчерканные пометками листы, и ее тон стал категоричным. – Я запрещаю тебе лезть в это дело, слышишь? Хватит и того, что меня донимает стража в связи с исчезновением Алинара.

– Но…

– И никаких «но», юная леди! – мама «умеет» ставить точку в разговоре. Она же жизнь прожила, она все знает.

А я что? Я идеальная дочь, поэтому с утра пораньше собрала учебники, свои записи, все распечатки, что удалось добыть за эту неделю, и перекочевала в кафе неподалеку.

С глаз долой – родители спокойны. Но мамина реакция настораживала.

Нет, Милену Локвуд сложно было отнести к разряду здравомыслящих женщин. Начнем хотя бы с того, что отцы в нашей семье, как коты. Не приживались.

Первый брак случился из-за минуты страсти и отсутствия средств защиты под рукой (впору вспомнить стратегические запасы презервативов в сумочке Джулии Белл и мысленно посетовать). Брак начался с пышной свадьбы и скончался в муках скандала аккурат перед рождением моей сестры, когда глава семьи был пойман в койке с маминым лучшим другом и спущен с лестницы.

После этого наступило недолгое затишье, а потом эпическая встреча с моим отцом. Каролине едва стукнуло четыре, когда Милену Локвуд повторно повели под венец, а через пять месяцев после еще одного особо пышного венчанья родилась я.

Мой отец не стал опускаться до мужеложества с мамиными друзьями, а просто тихо и интеллигентно исчез на моем третьем году жизни, оставив вместо себя деда. В доме не сохранилось ни его фотографий, ни вещей – мама вытравила из своей жизни все, что напоминало об этом человека. Даже имя.

Далее был муж под номером три: игрушечная лошадка-качалка и два похода в парк – вот и все, что сохранила моя детская память об этом человеке. Номера три сменил номер четыре, но и там что-то не заладилось, а спустя семь лет женского одиночества на пьедестале бывших мужей появился пятый.

С этим вообще презабавная история вышла: пятый муж так проникся традиционной чушью о ячейке общества и корабле, отправляющемся по волнам семейной жизни, что не стал ждать, пока его укачает в открытом море этой самой семейной жизни, и потерпел крушение на рифе бытовухи, бросив нашу маму прямо во время церемонии.

Сволочь?

Еще какая! Но мамуленц свято верила, что у нее плохая женская карма. И уже пора прощаться с этими сказочками про счастливую семью и брак. Что взрослой женщине не до всяких там глупостей. И вообще… ну какой нормальный мужчина позарится на мать-одиночку с двумя «прицепами»?

Как по мне, проблема была не в том, что мама не умела находить подходящих мужчин. В конце концов, мы не выбираем, кого любить, мы просто испытываем это чувство по отношению к кому-то.

Проблема заключалась в том, что в нашем доме уже обитал Тиран Особо Крупных Размеров, не желавший делить маму еще с кем-то.

Вообще ни с кем.

Даже со мной.

Вы сейчас скажете, что дети не способны расстроить семейную жизнь своих родителей?

Ха! Да вы просто не знакомы с Каролиной Локвуд.

– Хочу!!! – пожаловался кто-то на весь зал.

В углу взорвался воздушный шарик, хлопушка и, судя по звукам, отцовское терпение. Резкие звуки заставили вынырнуть из пучины мыслей и всполошили заскучавшее было любопытство. Пока последнее оборачивалось, чтобы насладиться зрелищем отца, за ногу вытаскивающего упирающегося сына из-под стола, кто-то прошел мимо меня и плюхнулся на диванчик напротив.

– Знаешь ли ты, Фелисити, что в наши неспокойные деньки публичное чтение книг – маленькая открытая революция. Чтение делает людей умными, а умный человек – это угроза для общества.

Тони с хитрой улыбкой проследил за тем, как вытягивается мое лицо. Сегодня парень красовался в стильном черном пальто, темно-синем свитере с выглядывающим воротничком белой рубашки и черных зауженных брюках. Волосы взлохмачены в замысловатую прическу, на губах ослепительная улыбка победителя по жизни.

Вопрос: куда делся серый и невзрачный парень, который попался мне в коридорах театра?

– Привет, – поздоровался Тони и протянул через стол свою руку.

Я машинально привстала для внезапного обмена рукопожатиями, сжала теплую ладонь, а села со стаканчиком кофе.

– Как… как ты это сделал? – восхитилась я, вертя большой стакан в руках.

Большой черный кофе без сахара и молока с соленой карамелью. Надо же, он запомнил, что я заказывала в нашу прошлую прогулку.

Тони усмехнулся и отсалютовал минералкой.

И вот тоже… вот откуда она там взялась, если еще секунду назад в его руках ничего не было?!

– Секрет любого фокуса кроется в обмане.

– Серьезно? А я-то думала, во фразе: «А теперь похлопаем моей прекрасной ассистентке», – хмыкнула я, пристроила врученный стаканчик между книжных гор и понизила голос:

– Ты пришёл меня шантажировать?

Тони хохотнул и растрепал волосы рукой, как… как обычно делал Кай, если хотел произвести впечатление на девушку!

– Фелисити, шантажируют тех, кому есть что предложить, – заявил Тони и понизил голос. – Я же просто наблюдаю за тобой.

Вот так новость!

И зачем такому парню, как он, наблюдать за такой девушкой, как я?

– Кстати, чем так долго занимаешься? – полюбопытствовал мой загадочный знакомый.

– Пытаюсь спасти улицу.

Пару секунд на меня смотрели как на полную, прям-таки абсолютную дурочку (хотя, почему «как»?).

– Ты собираешься победить крючкотворов с помощью законов? – я кивнула. – Детка, это то же самое, что важно шествовать по минному полю в надежде, что от гибели тебя спасёт горящая в руке свеча.

– Хорошо, – я демонстративно отодвинула от себя учебник по юриспруденции и блокнот с заметками. – И что бы ты сделал на моем месте?

Тони пожал плечами и, не раздумывая, выдал:

– Украл бы улицу.

Он бы что?

– Вставай, – не дав мне опомниться, Тони уже поднялся и зашагал к выходу. – Настало время для экскурсии, – крикнул он на ходу, даже не удосужившись повернуться и проверить, следуют ли за ним.

Четыре младших всадника апокалипсиса: Замешательство, Паника, Неуклюжесть и бодрое Чертыханье – дружно прогалопировали по кафешке, пока я, к непристойной радости официантки, сгребала вещи и бежала вслед за ним.

Все дело в голосе. Да, точно, именно в нем.

У него был голос, которому повиновались мышцы, и только потом марширующее тело нагонял голос разума: «Фелисити Локвуд, ау! Вас вызывает здравомыслие!»

– В каком смысле «украл бы улицу»? – крикнула я, выскакивая под дождь, моросящий с самого утра.

– В самом что ни на есть прямом, – заявил удаляющийся парень и, дождавшись, пока я поравняюсь, подмигнул. – Что вообще ты знаешь о ворах?

Какой-то дурацкий вопрос, если честно.

– Они крадут кошельки на улицах. Их ловит стража.

Тони развеселился. Я бы даже сказала: заржал в голос. Очень издевательски так.

– Что смешного? – надулась я.

– Вообще-то все, Лисичка. С конкурса «Сморозь глупость» ты унесла бы гран-при.

И не успела я уточнить, откуда он знает мое детское прозвище, как Тони резко дернул меня в сторону и втащил в сомнительную подворотню.

– Воспользуйся логикой, детка, – пояснял он. – Воровство – это высокое искусство, что-то вроде музыки. Когда тебе надо освоить музыкальный инструмент, ты начинаешь с техники. Гаммы, простенькие песенки и нудные этюды – вот первый этап. Далее идут вещи посложнее: части больших произведений – к примеру, увертюра или партия в симфонии. И надо быть редким мастером, чтобы дорасти до импровизации и написания собственных музыкальных произведений. У воров похожие принципы.

– Они тоже играют гаммы? – не удержалась я от капельки сарказма.

– Не передергивай, детка, – строго глянул Тони.

Предки, как же меня раздражает это его «детка»! Руки прям сами просятся огреть за фамильярность по темечку.

– Все воры начинают с кошельков и постепенно переходят к красивым аферам. Чаще работают двойками: наставник и его подмастерье, встречаются одиночки или сработавшиеся для дела тройки.

Мы перешли улицу Большой Магический тупик, где в доме номер 13 обитала я, свернули в жилую часть района и прошли через обрушенную временем арку.

– Для крупных афер лидер собирает команду, – продолжал делиться мудростью Тони. – Обычно достаточно пяти игроков: Мастера Масок, Нерда, Мошенника, Взломщика и Мускулов. Кого-то вроде Специалиста по возврату, но на худой случай подойдет и обычный здоровяк, умеющий драться.

И снова какая-то улица, тесный проход между домами, размокшая тропинка во внутреннем дворе многоквартирного дома. Я едва поспевала за размашистым шагом.

– Такие команды собираются для очень крупных дел. Сначала проворачивают дело поменьше. Сама понимаешь: надо сработаться и отладить взаимодействие внутри.

Ой, да куда уж мне с моими-то энциклопедическими знаниями о правильном и хорошем справиться с этой мыслью?!

– Главное правило – работай быстро и не светись. Вот почему Золоград слишком мал для крупных игр, здесь негде затеряться, все друг у друга на виду.

Вот тут я бы с ним поспорила. Вопреки стереотипам о маленьких городах, золоградцы не очень-то спешили узнавать соседей и запоминать обитателей соседних улиц. Да я сама могла вспомнить от силы лишь половину своего выпускного класса. И то с помощью альбома и Кая. Молчу про соседей и обитателей улицы Великих Домов.

– К счастью для тебя, в Золограде кое-что намечается, – Тони, наконец, прекратил куда-то стремительно идти и остановился. – Нечто такое, что привлекло внимание очень крупных специалистов своего дела.

Я огляделась по сторонам и только тут сообразила, что мы – напротив театра. Того самого театра, куда затащил меня ракшас ради «Облака в кетчупе». Того самого центра драматургии, где я опозорилась перед всем зрительным залом, даже не поднимаясь на подмостки.

Но сейчас не об этом.

– Вы собираетесь грабануть костюмерную?

Тони поднял взгляд к серому небу, словно призывал его в свидетели своего долготерпения. Небо отозвалось тихим и печальным раскатом грома.

– Детка, ты пользуешься головой, но не мозгами, – сказал Тони с той самой особенной интонацией спокойствия, свидетельствующей, что человек на пределе.

– Подвал с реквизитом? – выдвинула еще одну робкую версию.

Тони молча встал за моей спиной, обхватил виски пальцами и повернул голову немного левее. Тело моментально взбунтовалось против такого вторжения в личное пространство. Локоть настойчиво потребовал приласкать застывшего позади парня четким ударом в живот. Мозг всех отругал и заставил сфокусироваться на здании напротив.

– А теперь видишь? – тихо шепнул этот странный парень, согревая и щекоча мою шею дыханием.

– Вот черт… – выдохнула взволнованно.

Кажется, вот только что я стала случайной соучастницей готовящегося ограбления.

Глава восьмая. Ограбление года

Золоград не был красивым городом. Он даже не мог считать себя городом с богатой историей. В нем никогда не происходило ничего интересного, кроме упорной работы двух предприятий по переработке золы в сельскохозяйственные удобрения. Местные работали так много, что просто не успевали бунтовать, встречать влиятельных гостей и всячески выделяться.

Золоград прям как отличник в старших классах: его не замечаешь, пока не придет время итоговой контрольной.

Но кое-что незначительно поменялось, когда «в класс» пришел новенький классный руководитель, только-только из института – так сказать, с пылу с жару, – с кипучей энергией и неизбежным ноликом в графе «педагогический опыт».

Классный руководитель влез грязными руками в душу нашего отличника, покопался там и постановил, что такому замкнутому и трудолюбивому существу нужна отдушина.

А лучше две.

Чего мелочиться-то?

Первой стал величественный и прекрасный театр, второй…

Предки, на вторую я сейчас и смотрела!

– Кто-то планирует ограбить частную галерею? – воскликнула я громким шепотом.

Широкая ладонь мгновенно запечатала мне рот, и Тони горячо шепнул на ухо:

– Детка, ты еще объявление напиши и развесь по городу.

А, может, и напишу. И развешу.

Может.

– И не загадочные «кто-то», а лучшие из лучших, – поправил Тони, крутанул мое офигевшее от новостей тело и повел ко входу в галерею.

Следуя за своим разговорчивым спутником, я перешла через небольшую площадь. Мы миновали ворота на входе и остановились неподалеку от касс, где продавались билеты.

– Все крупные игроки нашего сообщества – крайне азартные люди. Вот почему раз в год в Звездной империи проходит Самая большая и почетная кража года.

Да-да, он так и сказал. С большой буквы «С», еще и подмигнул заговорщически.

Надо же! Даже после получаса общения с ним я все ещё не утратила способность удивляться.

– Цель выбирают из категории «невыполнимо». Сможешь унести главный приз – и ты герой, о котором еще долго будут шептаться и станут уважать.

– Погоди-ка, – перебила я, вытягивая шею и с подозрением присматриваясь к странно знакомой брюнетке, что шла впереди.

Женщина казалась смутно знакомой. Даже не знаю, что зацепило мой взгляд: белоснежное пальто с элегантной шляпкой в тон или гордая манера держать себя на публике.

Предки, да я готова поклясться на стеллаже с любимыми книгами, что это…

– Гардеробщица из театра?! – сама не знаю, чего в моем голосе было больше: вопроса или восклицания.

– Детка, да ты не так узколоба, как кажешься, – заслужила я нечто, отдаленно похожее на развязную похвалу. – Признаюсь, не думал, что ты заметишь.

– Но как же?.. – я все еще не понимала.

– Стандартный трюк «Волк в овечьей шкуре», – отмахнулся Тони. – Устраиваешься на работу гардеробщицей, чтобы иметь допуск к чужим вещам… Пока актеры потеют на сцене, берешь, что нужно, и просто уходишь. Главное – успеть вернуть вещи до конца представления или не возвращать вообще.

А вот теперь моя способность удивляться сбита огромным тараном суровой реальности и без чувств валяется в канаве жизни.

И тут на меня что-то нашло. Возможно, даже ударило по затылку и вырубило предохранители, отвечающие за логику и здравый смысл.

Я встала так, чтобы оказаться лицом к лицу со своим загадочным спутником.

– Зачем ты рассказываешь мне все это?

– Эй, детка, ты что? – улыбающийся Тони схватил меня за плечи и легонько потряс. – Я рассчитывал, что сперва ты спросишь, как я собираюсь провернуть Самую большую и почетную кражу года, заготовил парочку убойных шуток, а ты вот так – сразу в лоб!

– Ну, извини, что лишила тебя возможности блеснуть остроумием, – ответила в тон, сбрасывая чужие руки. – И все же… зачем?

Тони перевел взгляд на здание, точнее на дверь, за которой наверняка стояла охрана и досматривала всех посетителей.

– Сегодня вечером хозяйка этой галереи устроит закрытую вечеринку и показ для богатых и привилегированных. Пока она будет улыбаться гостям и тешить свое эго, я украду нужное. С твоей помощью. Косвенной, разумеется.

– Да я лучше выпью бутылку отбеливателя, чем стану помогать такому, как ты!

А вот это я зря сказала.

Тони переменился. Черты его лица заострились, брови сдвинулись на переносице, образуя складку и делая его взрослее. Когда он медленно перевел взгляд со здания на меня, в глазах появилось что-то хищное и опасное.

Всемилостивые Предки, этот парень меняет образы так же часто, как хамелеон цвет шкуры!

– Такому… как я? – медленно повторил он.

Ну, все.

Прощай, дружелюбно-развязный Тони, встречаем Тони психованного.

– Послушай, детка, – вкрадчиво начал парень, наступая, – ты никогда не встречала таких, как я. Я выманил тебя из кафе. Я привел тебя сюда. Ты стоишь в нужном месте. В нужное для меня время. В нужном эмоциональном состоянии. Привыкай… – он сделал шаг, заставляя меня отступить назад, – быть, – и еще один шаг, – пешкой!

И эта сволочь переменчивая толкнул меня в грудь.

Причем сделал это с такой нескрываемой и какой-то личной злобой, что я, испуганно пискнув и взмахнув руками, попятилась. Зацепилась о невысокий бордюр, обрамлявший дорожку, и, словно подбитая точным выстрелом охотника, повалилась на землю.

Книги по юриспруденции испуганными птицами разлетелись в разные стороны, сумка упорхнула в кусты. В полете из ее пасти на газон просыпались женские мелочи, блокнот, выделитель и распечатки. Еще хорошо, что не лента с презервативами, как в прошлый раз.

Несколько мужчин бросились ко мне, со смаком севшей в грязь, заслонив Тони, который, клянусь пяткой носорога, под шумок свалил.

Меня трясло от злости, холода и позора, но больше от злости, конечно.

Да как у него хватило совести толкнуть меня? Да хрен с ним, с «толкнуть»! Что он имел в виду, говоря: «Привыкай быть пешкой»?

– Девушка, какая вы неловкая, – пожурил приятный старичок, помогая подняться.

Неловкая? Он что, не видел, как меня кинули?

– Вы в порядке? – уточнила какая-то сердобольная женщина, протягивая бумажный платок.

В порядке?! Я вся в грязи и в шаге от преднамеренного убийства при отягчающих обстоятельствах!

– Фелисити? – толпу разрезала знакомая фигура Габриэля.

Захотелось лечь обратно на землю и притвориться садовым гномом, а лучше сразу закопаться под дерн и тихо сгореть со стыда.

Предки, ну почему этот мужчина вечно появляется так некстати?

Габриэль оценил ситуацию, подозрительно долго смотрел на причиненный моему заду ущерб, после чего скомандовал:

– Идем внутрь, приведешь себя в порядок.

Одного сурового взгляда моего спутника хватило, чтобы нас пропустили мимо рамки охраны без билета и досмотра и допустили к святая святых – служебному туалету.

Оказавшись в комнатке раздумий, я шустро скинула пальто и приняла попытку счистить грязь бумажными полотенцами, но по факту только размазала пятно еще сильнее.

В другой ситуации я, может, и расстроилась бы, но сейчас мешал адреналин, бегущий по крови.

Галерею ограбят. И я даже знаю, кто и когда это сделает.

Тони (сомневаюсь, что это его настоящее имя) воспользовался мной для отвлечения внимания. Пока остальные кудахтали над растяпой и помогали той подняться и собрать с лужайки барахло, вор незаметно проник в галерею.

Нет, это глупо. Подобным образом можно было толкнуть любого другого зеваку, околачивавшегося у входа. Зачем подсаживаться ко мне в кафе и выманивать сюда?

Ой, дура, а я еще варежку от удивления раскрыла и послушным барашком пошла за ним. Мозг, где ты был раньше? А куда смотрела интуиция и умение чувствовать подвох?

Ладно! Заканчиваем посыпать голову пеплом, гнобить себя за наивность и воскрешаем логику.

Допустим, этому пройдохе нужно было именно мое трагическое падение перед входом в галерею. И это косвенным образом поможет ему ограбить галерею. Следовательно… Габриэль!

Бросив пальто, я выскочила из туалета и закрутила головой.

Тони видел Габриэля в скверике возле театра, знал, что я с ним знакома, и все подстроил. Зачем-то ему надо было привлечь внимание дедушкиного знакомого, выманить из галереи и отвлечь мною.

И, возможно, пока я тут пятно замываю, Тони уже взламывает сейф или… закладывает взрывчатку!

Всемилостивые Предки, во что я снова влипла?!

Я заметалась по коридору, в надежде определиться с направлением движения.

– Разгружаем, парни! – донеслось из-за поворота.

Точно гончая, взявшая след, я побежала туда и угадала: искомый объект моего забега обнаружился в конце коридора возле открытых нараспашку дверей черного хода. Габриэль стоял со скрещенными на груди руками и следил за тем, как четверо рабочих несут деревянные ящики.

– Габриэль, – подскочила я, – вы отвечаете за систему безопасности этой галереи?

– С чего бы? Я – участник выставки, – растерянно отозвался тот, не сводя глаз с рабочих.

Так, а вот теперь я официально признаю, что ни хрена не понимаю.

– Мои опекуны передали галерее несколько статуэток для сегодняшнего вечера, – продолжил Габриэль, даже не подозревая о кавардаке в моей голове. – А я воспользовался возможностью и посчитал уместным выставить кое-какие свои работы…

Но я уже не слушала. Мозг кипел, извилины пыхтели от напряжения, память листала книжные подборки на предмет свежих идей.

Предки, ну почему я так мало читала про изворотливых преступников и все больше отдавала предпочтение любовным романам?

Ладно, пытаемся мыслить связно.

Если вариант с отвлечением внимания Габриэля отпадает, то чем еще я могла сыграть на руку беспринципному воришке с ужасными манерами?

Он выманил меня из кафе, привел сюда и толкнул. Меня бросились поднимать все кому не лень, а кому лень – просто поглазели, после чего выбежал Габриэль и провел внутрь…

Вот оно! Вот же!

Резко развернувшись, я рысью промчалась по коридору, с бухающим в висках сердцем ворвалась в служебный туалет, сгребла в охапку свои вещи и снова выскочила.

– Фелисити? – крикнул Габриэль, но я уже бежала в обратную сторону, на вход, где стояла охрана.

На арке досмотра скучали трое здоровяков, упакованных в форму, которая сидела на них так туго, что, казалось, могла треснуть по швам от любого неосторожного напряжения мышц. Мужчины походили на трех борцов Имперской сборной, которые не были допущены до соревнований лишь по причине провала теста на интеллектуальное развитие.

И вот к этим героям мысли я и подскочила в приступе чистосердечного признания.

– Досмотрите мои вещи! Немедленно!

Охрана уставились на меня с непередаваемыми минами.

«Ты кто такая вообще?» – было написано на лице первого.

«Те че надо?» – читалось на лице второго.

«Я не понял, че происходит?» – недоумевал третий.

– Я упала там, на входе… И мои вещи собирали другие люди… В сумку или плащ могли… могли что-то подложить… – задыхаясь, выпалила я и рявкнула командным тоном:

– Да проверьте уже их.

Охрана переглянулась, единогласным решением мысленно наградила меня ленточкой «Психованая баба» и послушно запустила артефакт. Как говорится, с буйными лучше не спорить.

Меня схватили за локоток и развернули к себе лицом.

– Фелисити, объяснись. Немедленно, – потребовал Габриэль, нагнавший меня.

– Помнишь парня в сквере? Ну, возле театра? Только не ракшаса – он мой друг детства, а второго, такого серенького и неброского?

– Допустим.

Я отвела мужчину в сторону и горячо зашептала:

– Он как-то узнал про Джулию и подмену в участке, а сегодня подсел ко мне в кафе и выманил сюда. И это он толкнул меня и поднял переполох у входа. А еще он… – я наклонилась ближе и понизила голос до шепота. – Он сказал, что галерею сегодня ограбят.

Какой реакции я ждала? Как минимум, удивления и вспышки негодования, допроса с пристрастием и срочных поисков человека, отвечающего за безопасность произведений искусств, собранных в этой галерее.

Но явно не того, что Габриэль широко улыбнется и заправит мне за ухо выбившийся рыжий локон.

– Фелисити, абсолютно всем в этом здании известно о Самой большой и почетной краже года. Я даже больше скажу: все присутствующие с интересом ждут вечеринки.

От шока у меня дернулся левый глаз.