Текст книги "Седьмой этаж. Летняя история"

Глава 11
Шанс

Пётр проснулся ночью от тревожного предчувствия. Ася спокойно спала рядом, положив руку ему на грудь. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, он осторожно высвободился из её объятья и переместился к выходу из палатки, стараясь никого не разбудить. Оказавшись снаружи, Пётр, не вполне осознавая, куда и зачем идёт посреди ночи, понимая лишь, что ему следует торопиться, почти бегом двинулся в сторону пляжа. Он спустился с насыпи и быстрым шагом пошёл вдоль берега, напряжённо вглядываясь в темноту, испытывая сильное беспокойство, время от времени спотыкаясь из-за спешки, но продолжая целеустремлённо двигаться вперёд. Луна почти целиком скрылась за тёмными тучами, её тусклый свет с трудом пробивался сквозь их плотную завесу. Угрожающий рокот моря и резкие порывы солёного ветра усиливали чувство тревоги.

Внезапно что-то заставило парня остановиться, и в тот же миг всего в паре метров от него в воздухе возникло едва различимое светлое пятно, мгновенно оформившееся в человеческую фигуру, которая, не успев материализоваться, тут же покачнулась, вознамерившись рухнуть на песок.

– Лин! – бросился к ней Пётр, подхватил девушку под руки и крепко прижал к себе. – Что с тобой? Что случилось? Да что же это такое? – растерянно и испугано причитал он, чувствуя, что она бессильно болтается в его руках.

– Петя… всё хорошо… уже всё хорошо, – невнятно пробормотала она в ответ. – Ты только не отпускай меня… пожалуйста… Держи меня… не отпускай…

– Я не отпущу, я держу тебя, не бойся ничего, – заверил её Пётр, стараясь, чтоб его голос звучал спокойно и убедительно, хотя сам он пребывал в состоянии близком к панике. – Я сейчас отнесу тебя в лагерь. Там Глеб. Он нам поможет. Всё будет хорошо.

Он попытался немного отстраниться, намереваясь подхватить её на руки, но она не позволила ему этого сделать, неожиданно крепко обняв его за корпус.

– Нет, стой так… не отпускай меня… не отпускай…, – бормотала она, словно в забытьи, плотно к нему прижимаясь.

– Я не отпущу, – пообещал он, обнимая её в ответ, испытывая внутреннюю нервную дрожь и судорожно пытаясь сообразить, что ему следует делать дальше. Самой разумной, всё же, казалась мысль о том, что надо немедленно доставить Лин в лагерь.

– Я тебя напугала. Не бойся за меня, со мной уже всё в порядке, – успокаивающим тоном вдруг произнесла она, поднимая кверху лицо.

У него возникло немного неуютное ощущение, что она видит его насквозь и чувствует его эмоциональное состояние во всех нюансах.

– Я выбралась. Я вспомнила, что ты мне тогда сказал про ангела в темноте, и я смогла…, – бормотала она, продолжая смотреть ему в лицо, но её взгляд был каким-то отсутствующим. – Это очень странно… Я справилась, я привела в чувство мужчину, который потерял единственного сына, а потом поняла, что мне нужно срочно найти тебя, потому что только ты сможешь мне помочь, и я перенеслась сюда… А почему ты сейчас здесь? – вдруг поинтересовалась она, глядя на него уже вполне осмысленно. – Сейчас же ночь. Что ты делаешь тут, на пляже?

– Если честно, понятия не имею, – растерянно ответил он. – Что-то заставило меня прийти сюда…

Полная луна вынырнула из облака и ярко осветила обстановку своим холодным светом. Лицо Лин показалось ему в этом свете пугающе бледным, но в её взгляде была такая особая теплота, что у него внезапно сбилось дыхание.

– Это удивительно… ты возвращаешь мне силы…, – сказала она, пристально глядя ему в глаза. – У меня едва хватило сил, чтоб сюда перенестись. Мне даже показалось, что это конец, но стоило тебе прикоснуться ко мне, и меня будто живой водой облили… Странно это… Правда…?

В её словах было что-то ужасно волнующее. Они стояли, обнявшись, на безлюдном пляже под луной и всё смотрели друг другу в глаза, и он вдруг почувствовал, что барьер, который до сих пор разделял их, почти эфемерен, что стоит лишь решиться перешагнуть какую-то призрачную черту, и эта хрупкая преграда между ними исчезнет вовсе. Стоит лишь отважиться, и всё возможно… Но вместе с этим ощущением сразу же пришло чёткое осознание того, что он никогда не перейдёт эту черту, никогда не нарушит границу. И как только он осознал это, с ним самим произошло что-то очень значимое. Его душа словно вмиг освободилась от чего-то, что так долго сидело в ней занозой и никак не давало ему покоя. Он вдруг понял, что готов совершить ради Лин любой подвиг и ничего, совсем ничего не пожелать взамен, потому что его сердце, наконец-то, безраздельно принадлежит другой девушке. Возможно, в душе Лин творилось в этот момент нечто подобное, потому что ему показалось, что он видит в её глазах понимание.

Она улыбнулась ему и сказала, высвобождаясь из его объятий:

– Давай вернёмся в лагерь, неуютно тут как-то.

– Давай, – согласно кивнул он. – Ты сможешь дойти сама, или мне лучше взять тебя на руки?

– Да нет, я сама. Я уже в полном порядке, – заверила она его.

– Дай мне руку на всякий случай, – сказал он.

Взявшись за руки, они двинулись было вдоль берега в сторону лагеря, но пройдя несколько метров, Лин вдруг притормозила, пристально вглядываясь вперёд. Пётр тоже остановился, разглядев впереди неясную фигуру человека, бегущего им навстречу со спринтерской скоростью.

Лин быстрее, чем Пётр опознала в этой фигуре Никиту, отпустила руку Петра и сделала несколько шагов вперёд. Никита затормозил в паре метров от них, согнулся пополам, опершись ладонями об колени и шумно отдуваясь. Немного переведя дух, он выпрямился, вперил в Лин возмущённый взгляд и поинтересовался обличающим тоном:

– Ну, и как всё это понимать?

– Что, всё? – невозмутимо ответила вопросом на вопрос Лин.

– Только не говори, что это не то, о чём я думаю, – не меняя тона, выдал Никита.

– Я и не собиралась этого говорить, – всё так же невозмутимо ответила на его выпад Лин. – Не о чем тут думать.

– Серьёзно? И чем же вы тогда занимаетесь тут вдвоём посреди ночи? – скептически поинтересовался Никита.

– Ник, пожалуйста, не придумывай ничего, – устало отозвалась Лин. – Я тебе всё объясню. Надо было раньше тебе всё рассказать.

Никита не успел отреагировать на её слова. В обстановке что-то вдруг мгновенно поменялось. В атмосфере возникло какое-то предельное напряжение, словно вот-вот разразится стихийное бедствие, или случится ещё что-то, не менее жуткое и опасное. Все трое инстинктивно почувствовали это напряжение ещё до того, как что-то начало происходить. Никита, мгновенно позабыв о разборках, метнулся к Лин, задвинул её себе за спину, крепко удерживая за руки и судорожно пытаясь сообразить, с какой стороны её следует прикрывать. Пётр придвинулся к ним, заслоняя Лин с другой стороны.

В следующую секунду метрах в двадцати от них из ослепительной вспышки света возникла фигура, по очертаниям похожая на человеческую. Впрочем, за человека это существо можно было принять только на первый взгляд. Эллидэс лишь отдалённо напоминала Ольгу. Атлетическое тело и лицо с жёсткими правильными чертами казались высеченными из белоснежного мрамора, синие глаза излучали холодный свет, словно два лунных камня, длинные волосы, собранные в высокий конский хвост, в свете луны ярко отливали платиной. На ней были лёгкие доспехи, повторяющие изгибы тела, из какого-то немыслимого материала, на вид напоминающего расплавленный серебристый металл, который, приобретя форму доспехов, сохранил свою эластичность. За спиной, словно дорожный плащ, свисали до земли сложенные тёмносиние кожистые крылья. На её бедре был укреплён колчан со стрелами. Картину довершал внушительных размеров лук, который она без всякого напряжения удерживала левой рукой. От неё веяло жуткой потусторонностью, вселяющей панический ужас.

Никита, Пётр и Лин дружно попятились в страхе, но за их спинами с оглушительным рёвом внезапно взметнулась волна песка, вставшая плотной стеной и отрезавшая им путь к отступлению.

– Парни, вы можете уйти, мне нужна только вирефия, – заявила Эллидэс, и её зычный голос гулко разнёсся по пляжу, усиливая их страх.

– Мне ни к чему лишние жертвы.

– Лин, улетай! Быстро!! – рявкнул Никита, продолжая заслонять собой Лин.

Пётр, бледный, как мертвец, молча придвинулся к Никите ближе, вставая с ним плечом к плечу.

– Лин, если уйдёшь, парни умрут. Оба, – пригрозила Эллидэс.

– Не слушай её! Улетай! Живо! – выкрикнул Никита, не сводя глаз с Эллидэс и побуждая Лин к действию тычками у себя за спиной.

– Уходите, пожалуйста, уходите! Убирайтесь отсюда!! – в отчаянье заголосила Лин, в свою очередь пытаясь оттолкнуть от себя парней.

Никита, не оглядываясь, крепко ухватил её за руки, пытаясь усмирить, и прохрипел, обращаясь к Петру:

– Защити её, ты же маг!

Пётр только сейчас сообразил, что, по идее, он, действительно, способен защитить Лин не только собственной грудью. Судорожно сглотнув, он поспешно выдвинулся вперёд. У него не было времени для того, чтоб сожалеть о том, что из-за своей приверженности к пацифизму он не счёл нужным освоить в своё время приёмы боевой магии на практике. Он просто собрал в кулак весь свой страх и страстное желание вытащить себя и других из этого кошмара и со всей дури запустил в Эллидэс красноватым искрящимся сгустком магической энергии, не вполне понимая, как именно ему это удалось. Этот выброс, к его собственному немалому удивлению, оказался довольно мощным. Эллидэс отбила удар, взмахом руки перенаправив посыл Петра в сторону, но саму её отбросило назад на несколько метров, а энергетический сгусток, улетев далеко в море, произвёл там эффект взрыва глубинной бомбы.

– А потенциал, действительно, неплохой, – хмыкнула Эллидэс себе под нос.

Пётр, не теряя темпа, послал в неё один за другим ещё несколько сгустков, но всё же не смог нанести ей серьёзного урона. Чувствуя, что его силы на исходе, парень перестал атаковать и попытался создать защиту. Он взмахнул руками, скороговоркой бормоча заклинание, и воздух прямо перед ним мгновенно уплотнился, превращаясь в высокую прозрачную стену. Эллидэс выхватила стрелу из колчана и вскинула лук.

– Аська будет плакать, – пронеслось у Петра в голове, и от этой мысли ему стало так тоскливо, что даже страх перед скорой гибелью отступил куда-то на задний план.

Стрела разнесла созданную Петром стену вдребезги. Парня отшвырнуло в сторону, осколки защиты острыми брызгами полетели следом, оставляя на его лице и теле болезненные порезы.

Эллидэс молниеносно выхватила из колчана ещё одну стрелу и натянула тетиву. Никите показалось, что он отчётливо видит наконечник стрелы, нацеленный прямо ему в сердце.

– Лин, я стреляю, – бросила предупреждение Эллидэс.

– Не делай глупостей, – успела промелькнуть в голове Никиты паническая мысль, адресованная Лин. Он судорожно сжал её запястья и тут же ощутил в ладонях пустоту. Свистнула тетива, и вот уже Лин оседает на песок прямо перед ним, успев переместиться и заслонить его собой. Стрела пронзила ей грудь, на белой майке неумолимо расплывается устрашающее тёмное пятно, а в застывшем взгляде отражается холодная луна.

Наверное, он оглох от собственного крика. В звенящей тишине мир распадается на части, рвётся в клочья вместе с его душой. Пусть всё для него закончится прямо сейчас. Зачем жить, если её больше нет…? Прикоснуться к ней. Ещё хоть на секунду ощутить её тепло. Но её тело вдруг вспыхивает ослепительным светом. Теряя форму, оно рассыпается на миллион искрящихся пылинок, которые, постепенно сбиваясь в единый кружащийся поток, спиралью устремляются вверх. Медленно поднимаясь всё выше, этот поток постепенно редеет, искорки гаснут одна за другой и исчезают. Он, как завороженный следит за этим угасанием, отчаянно надеясь, что когда погаснет последняя искра, его сердце, наконец, разорвётся, переполнившись болью, и он сможет догнать Лин на пути в Бесконечность…

Искры гаснут всё быстрее. Наконец, остаётся лишь одна, самая большая и яркая, похожая на каплю крови, заключённую в гранёный хрусталь.

Он смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда, и ему кажется, что он сердцем ощущает, как она горяча. Время то ли остановилось, то ли его не существует вовсе. Наверное, он сошёл с ума от горя, потому что у него возникает какое-то абсурдное, но совершенно отчётливое ощущение, что искра мерцает в унисон с ударами его сердца, которое против его воли всё ещё бьётся. Похоже, у него ещё и зрительные галлюцинации начались. Рядом с искрой вдруг вспыхивает ещё одна, потом ещё одна, и ещё, и ещё… Сверкающий поток густеет, устремляется вниз, уплотняясь, приобретая форму. Он не способен сейчас ничему удивляться. Вероятно, Лин решила с ним проститься, прежде чем уйти навсегда. Сквозь пелену слёз он жадно всматривается в призрачную фигуру, затаив дыхание, опасаясь, что их время вот-вот истечёт, и она исчезнет.

– Не уходи, – одними губами умоляюще шепчет он, не решаясь к ней прикоснуться.

Она не исчезает и с каждой секундой кажется всё более реальной. Знакомые черты и формы проступают всё отчётливее, приобретают плотность, возвращают себе краски… Если она призрак, откуда в её взгляде столько живого чувства?

– Я не уйду, любимый. Всё хорошо, – шепчет она, обвивая его шею руками. – Всё хорошо.

– Господи, Лин, это ты. Это, правда, ты? Ты жива, – ошарашено бормочет он, дрожа мелкой дрожью, лихорадочно прижимая её к себе, ощущая тепло её тела и дыхания, и никак не решаясь поверить в чудо.

От всего этого, и вправду, впору сойти с ума. Ему понадобилось ещё какое-то время, чтоб хоть немного прийти в себя. Когда первый шок прошёл, он вдруг спохватился, быстро окинул взглядом обстановку, крепко прижимая к себе Лин и страшась того, что опасность ещё не миновала. Но вокруг всё было тихо и мирно, ветер унялся, и даже море казалось на редкость спокойным. Никита вдруг встретился глазами с Петром. Тот сидел на песке неподалёку и имел довольно потрёпанный и обескураженный вид.

– Эта тварь… она ушла? – с трудом справляясь с дрожью в голосе, поинтересовался Никита, глядя ему в глаза.

Пётр утвердительно кивнул и, слегка пошатываясь, поднялся на ноги.

– Надо убираться отсюда, – сказал он, подходя ближе.

– Слушай… твоё лицо… Выглядишь кошмарно, – сказал Никита, указывая пальцем на многочисленный кровоточащие порезы, украшавшие физиономию Петра. – Что-нибудь бы с этим сделать…

– A-а, плевать, ничего страшного, – небрежно отмахнулся Пётр, непроизвольно поднося к лицу руку, на которой тоже хватало повреждений.

– Петя, может, ты отсюда телепортируешься в лагерь? – предложила Лин. – Зачем тебе идти своим ходом? Мы с Никитой сами доберёмся.

– Давайте тогда вы оба перенесётесь в лагерь, а я скоро тоже туда подойду, – тут же внёс своё предложение Никита. – Мне так будет спокойнее.

– Нет, я тебя тут одного не оставлю, – категорично заявила Лин.

– Идёмте уже, – решительно скомандовал Пётр, пока Никита не затеял спор с Лин, и первым двинулся в сторону лагеря.

Лин с Никитой переглянулись и молча последовали за ним.

* * *

– Ну, вот и всё, – сказала Эллидэс, провожая удаляющуюся троицу взглядом. – Мы своё дело сделали. Спасибо, что заставил парней прийти сюда.

– Всегда к вашим услугам, – весело отозвался Менэльтор. – Хотя, признаться, был момент, когда я засомневался в том, что правильно поступил, согласившись вслепую тебе помогать. Нагнала ты тут на всех страху.

– Работа такая, – усмехнулась Эллидэс.

Они наблюдали за происходящим, стоя немного поодаль и оставаясь незримыми для молодых людей. В отличие от Эллидэс, внешний облик Менэльтора практически полностью соответствовал его человеческому облику – обычный парень лет двадцати пяти в майке и летних брюках. К внешности Романа прибавилась лишь одна необычная деталь – белоснежные ангельские крылья за спиной.

– Наконец-то можно быть самой собой. До чего же мне надоела эта приземлённость, – удовлетворённо заявила Эллидэс, расправляя кожистые крылья.

– Погоди, Эл. Значит, если я правильно оцениваю ситуацию, проблема решена полностью, и больше ничто не мешает Лин и Никите быть вместе? – на всякий случай уточнил Менэльтор.

– Полностью, – кивнула Эллидэс. – Я одним махом использовала все имеющиеся возможности. Вариант с магом не сработал, но в итоге проблема решилась наилучшим образом. Вирефия вообще больше не нуждается в чьей-то магии. Изначально я планировала в случае неудачи с магом просто оборвать её нынешнюю жизнь, сохранив таким образом искру, но разговор с тобой натолкнул меня на одну интересную мысль, которая раньше почему-то не приходила мне в голову.

– Что за мысль? – удивился Менэльтор.

– О жертве.

Менэльтор озадаченно на неё уставился, ожидая пояснений.

– Я изменила план, вынудив Лин пойти на жертву, и в результате мы выиграли гораздо больше, – пояснила Эллидэс. – Она не просто умерла, она пожертвовала своей жизнью ради любимого, а магия такой жертвы – одна из самых мощных. Эта магия надолго останется с ней, возможно, даже навсегда. Ей не нужна больше магическая поддержка со стороны, так что, теперь ей и в будущем не обязательно будет выбирать себе спутника среди магов. Это радует, учитывая, что у неё уже, похоже, начало входить в привычку делать неправильный выбор. У меня нет никакого желания снова разгребать проблемы, которые она могла бы в очередной раз создать, – иронично хмыкнула она. – Я нисколько не сомневалась в том, что вирефия за ценой не постоит, если жизнь её любимого окажется в опасности. Она и за мага отдала бы свою жизнь, не раздумывая. Такова её натура, она всегда готова чем-то жертвовать ради других. Но, если честно, максимум, на что я рассчитывала, это на то, что Лин, принеся себя в жертву, сможет сохранить искру и получить защиту на будущее. Нынешнюю её жизнь я считала проигранной. Я не надеялась на то, что Никита сумеет её удержать. Признаться, это даже не входило в мои планы. Шанс был почти нулевым. Я и сейчас не вполне понимаю, как обычному парню это удалось. Это же магия высшего порядка.

– А меня вот, как раз, нисколько не удивляет то, что ему это удалось, – резко заявил Менэльтор. – Он любит её. Любящее сердце на многое способно.

– Думаю, всё же, тут дело не в нём, а в самой Лин. Его отчаянье было слишком велико. Она же вирефия, она не смогла уйти, оставив в таком отчаянье любимого человека. Сам он точно не сумел бы её удержать. Он обычный, в нём нет ни капли магии, – скептическим тоном высказала своё предположение Эллидэс.

– Что?! – возмущённо воскликнул Менэльтор. – Нет, это просто поразительно! Ты воин Света, ты защищаешь Любовь, но ты не веришь в неё, не веришь в её магию и в её силу! Ты же собственными глазами видела связь, которую он создал! Как ты можешь отрицать очевидное?! Ты просто не желаешь верить в то, что любящее сердце способно сотворить чудо!

– Эй, хранитель, что это ты так раскипятился? – насмешливо осадила его Эллидэс. – Ты же ангел, тебе не положено злиться.

– Не твоё дело, что мне положено, а что нет, – сердито бросил в ответ Менэлтор. – Лети лучше, вышибай мозги демонам. Это занятие полностью соответствует твоему мировоззрению. Удачи!

Он развернулся и быстро пошёл прочь, шурша крыльями. Эллидэс проводила его озадаченным взглядом, потом решительно расправила крылья. В следующую секунду она уже наслаждалась головокружительным полётом среди звёзд и упоительным ощущением полной свободы от любого притяжения.

Глава 12
Ещё немного о любви

Никита, Лин и Пётр, подгоняемые не покидающим их ощущением опасности, в быстром темпе добрались до городка. Городок мирно спал. Это казалось невероятным, потому что звуки взрывов, да и другие шумы с места происшествия, по логике вещей, должны были непременно переполошить всех его обитателей. Несмотря на эту бросавшуюся в глаза странность, ребята, оказавшись в окружении многочисленных палаток, в которых обитали люди, сразу почувствовали себя гораздо спокойней.

До лагеря добрались без приключений. У входа в одну из палаток почему-то стояла Ася, обхватив себя руками и втянув голову в плечи, словно сильно озябла, хотя ночь была очень тёплой, даже душной. Со стороны она казалась какой-то потерянной и чем-то напуганной. Пётр ещё издалека узнал её и ускорил шаг, обгоняя Никиту и Лин. Ася тоже его заметила и как-то нерешительно двинулась ему навстречу.

– Петя, что случилось? – тихо и испуганно спросила она, остановившись в шаге от него и не сводя с его лица широко распахнутых глаз, в которых сразу заблестели слёзы. – Это что…? Это… кровь?

– Не волнуйся, всё нормально. Просто пара царапин, – ответил Пётр, притягивая её к себе. – Ты почему не спишь? Что-то случилось? – обеспокоенно поинтересовался он в свою очередь.

– Я не знаю… Я проснулась, а… тебя нет…, – пытаясь сдержать слёзы, пробормотала она, а потом горько расплакалась, уткнувшись носом ему в грудь и вздрагивая всем телом.

– Ну что ж ты плачешь, глупенькая? Всё ведь хорошо, – обнимая её, успокаивающе шептал он ей на ухо, одновременно испытывая угрызения совести из-за того, что всё-таки дал ей повод для слёз, и облегчение от понимания того, что этот повод мог бы быть куда более серьёзным, сложись ситуация немного иначе.

Потом что-то ещё происходило вокруг, но он воспринимал всё как-то отстранённо, с трудом вникая в происходящее, внезапно впав в какое-то полусонное расслабленное состояние из-за навалившейся на него усталости. Кто-то, кажется, Никита, разбудил Глеба. Все остальные почему-то тоже проснулись, столпились у палаток. Лин и Никита что-то всем пытались объяснить, а у Петра не было никаких сил на то, чтоб отвечать на вопросы. Он во время всей этой суеты молча стоял на месте, обеими руками прижимая к себе Асю, и был очень благодарен ей за то, что она ни о чём его не спрашивает. Он чувствовал себя вымотанным до крайности, ему ужасно хотелось прямо тут упасть и уснуть, но он мужественно боролся со слабостью, терпеливо дожидаясь пока все успокоятся. Глеб, вникнув в суть дела, поспешно навёл на лагерь защитные чары, потом обрабатывал его порезы какой-то вонючей обжигающей жидкостью, а Ася во время процедуры держала его за руку, как ребёнка, и всё норовила подуть на раны, когда он непроизвольно морщился от боли. А когда Глеб, наконец, закончил свои манипуляции и оставил его в покое, пообещав напоследок, что рубцов не останется, он заглянул Асе в глаза и, предупреждая её вопрос, виновато пробормотал:

– Ась, я тебе всё расскажу, только не сейчас. Ладно? Я страшно спать хочу. Просто до смерти.

Она молча кивнула, полезла за ним следом в палатку и улеглась рядом, осторожно положив руку ему на грудь. Он накрыл её руку ладонью и тут же отключился. Спал он очень долго и видел сны, в которых не было места ни тревогам, ни страхам. Ему снились белые облака в высоком синем небе, укромная полянка в глубине сосновой рощи и Аськины откровенные тёмно-карие глаза, похожие на спелые ягоды черешни, вобравшие в себя всё тепло жаркого июльского солнца.

* * *

Беспокойство, которое вызвал у всех ночной переполох, к утру каким-то чудесным образом совершенно улеглось. Даже Глеб, который ночью решительно был настроен остаться в лагере на день, утром со спокойной душой отправился на работу в полной уверенности, что ни Эмме, ни его товарищам ничего больше не угрожает. Все члены команды ещё полдня активно обсуждали ночные события, строя свои догадки и предположения, но почему-то были абсолютно убеждены в том, что все кошмары уже позади, и нет причин для того, чтоб ещё чего-то опасаться и сниматься с места раньше времени. Никто не обратил никакого внимания на то, что палатка Ольги исчезла, да и о самой Ольге никто ни разу не вспомнил.

После обеда Роман свернул свою палатку, зашёл к соседям, чтоб попрощаться и, забросив за плечи рюкзак, двинулся через городок к автобусной остановке. Молодые люди провожали его взглядами, пока он не скрылся из виду. У каждого почему-то возникло такое ощущение, будто они распрощались с давним хорошим другом, и от этого всем стало как-то немного не по себе. Все вдруг притихли, почувствовав необъяснимую лёгкую грусть, но это ощущение быстро прошло, и в компанию сразу вернулось оживление.

Вечером, как обычно, сидели у костра, пили чай с печеньем и бутербродами и весело переговаривались. Ася в разговорах не участвовала, молча сидела на бревне, вплотную придвинувшись к Петру, периодически задумчиво откусывая от своего бутерброда, отхлёбывая чай из чашки и размышляя. У неё было какое-то волнительное ощущение, что прошедшая ночь что-то раз и навсегда изменила в её парне. Что-то в нём казалось ей необычным, незнакомым. Она весь день невольно присматривалась к нему, с удивлением обнаруживая, что из его движений внезапно исчезла привычная неловкость, в осанке вдруг появилась неожиданная уверенность, а во взгляде, к счастью, по-прежнему открытом и любящем, сквозит что-то ещё, что-то новое, чему она никак не может подобрать определения. Даже тембр его голоса как будто немного изменился, став ниже и глубже. Она всё силилась понять, что же такое с ним происходит, и в какой-то момент на неё вдруг снизошло озарение. Она внезапно поняла, что он больше не застенчивый, немного неуверенный в себе юноша, каким был ещё вчера, он мужчина, сильный, взрослый мужчина, который способен стать для неё той самой пресловутой надёжной каменной стеной, за которой она всегда будет чувствовать себя в безопасности. В её душе волной поднялась гордость за него, и возникло распирающее грудь ощущение безграничного счастья оттого, что этот мужчина, её любимый мужчина, сейчас рядом и готов быть с ней рядом всю свою жизнь. Но когда эмоции улеглись, она вдруг подумала о том, что он, вероятно, уже никогда не будет таким трогательно-застенчивым, как прежде, совсем разучится краснеть и смущаться по любому поводу, и мысль об этом почему-то вызвала у неё сожаление. Пётр, будто отвечая на её мысли, тут же приподнялся с места, намереваясь взять себе ещё один бутерброд, сделал неловкое движение и выплеснул на землю чай из своей чашки, чуть не облив Асю, а встретившись с ней глазами, покраснел так густо, что это было заметно даже при свете костра. Он смущённо кашлянул и уселся обратно, отставив пустую чашку в сторону. Ася потянула его к себе и шепнула ему на ухо:

– Петь, я безумно тебя люблю.

– Не представляю, чем я это заслужил, – тихо сказал он, заглядывая ей в глаза.

– Да ничем, – хихикнула она. – Ты просто везунчик.

– Это точно, – согласно кивнул он, улыбаясь.

Лин проснулась посреди ночи оттого, что озябла. Оказалось, что Никиты рядом нет. Она тихонько выбралась из палатки и обнаружила своего парня сидящим неподалёку от входа на одном из разложенных вокруг погасшего костра брёвен. Он сидел, немного ссутулившись, скрестив руки на груди и, по-видимому, о чём-то сосредоточенно размышлял. Заслышав шорох у себя за спиной, обернулся и, встретившись с Лин глазами, спокойно поинтересовался:

– Ты что не спишь?

Лин неопределённо пожала плечами и уселась на бревно с ним рядом. Какое-то время они просто сидели и молчали. Потом Лин заглянула ему в лицо и спросила:

– Ник, с тобой всё в порядке?

– Конечно, всё в порядке. Просто не спится, – ответил он.

Она продолжала выжидающе смотреть в его лицо. Он отвёл взгляд в сторону, ещё немного помолчал, потом вздохнул и сказал:

– Я просто не знаю, что дальше, Лин.

Она ничего не ответила. Молча сидела рядом и ждала.

– Знаешь, я, наверное, всегда как-то слишком стереотипно представлял себе свою будущую жизнь. Ну, там, влюбился, женился, дом, дети, семейные праздники с пирогами, и всякое такое…, – хмыкнул Никита, поворачивая к ней лицо. – А оно, вроде, как-то не совсем так всё складывается… К этому надо привыкнуть…

– Я понимаю, – кивнула Лин, глядя ему в глаза. – …Ник, я очень тебе люблю. И я очень хочу быть с тобой. Очень… Но ещё больше я хочу, чтоб ты был счастлив, а со мной у тебя вряд ли всё будет так, как должно быть…, – сказала она, изо всех сил стараясь не дать волю эмоциям. – Я ни в чём не могу быть уверенной и ничего не могу тебе обещать, кроме того, что всегда буду любить тебя… Поэтому, если ты… В общем, я пойму. Мне не нужно ничего объяснять, просто поставь меня перед фактом и всё.

– Ты что, хочешь от меня отделаться? – усмехнулся Никита. – Ничего у тебя не выйдет. Ты моя. Навсегда моя. Понятно? – категоричным тоном заявил он, обнимая её обеими руками и крепко к себе прижимая. – Мы с тобой слишком прочно связаны. Нам друг без друга никак.

Она прижалась щекой к его груди и с усилием проглотила стоявший в горле комок.

– Вот увидишь, у нас с тобой всё будет отлично, – сказал он, успокаивающе покачивая её из стороны в сторону. – Самое главное это то, что мы вместе. Мы всегда будем вместе… Только ты должна мне пообещать, что я всегда буду в курсе всего, что с тобой происходит.

Чтоб больше никаких секретов, – потребовал он, заглядывая ей в лицо.

– Обещаешь?

– Обещаю, – тихо сказала она и снова спрятала лицо у него на груди.

– А я со своей стороны могу пообещать тебе, что всегда буду относиться ко всему с пониманием и без паники. Не надо думать, что я на это не способен, – с нажимом выдал он.

– Да я так никогда и не думала. Я просто…, – пролопотала Лин виновато.

– Так, всё, эта тема закрыта, – решительно пресёк её излияния Никита.

– Мы с тобой друг друга поняли. А насчёт будущего, лучше, наверное, вообще ничего не загадывать. Будем жить сегодняшним днём и постараемся быть счастливыми в настоящем, а там видно будет. Так?

– Так, – согласилась она.

– Ну, вот и договорились, – усмехнулся Никита и чмокнул её в нос. – А нос-то, почему такой холодный? Замёрзла, что ли? Горе ты моё луковое. Вечно у тебя всё не как у людей, то мёрзнешь, то обгораешь, – сказал он с ласковой иронией. – Пошли в палатку, лягушонок, отогрею тебя, а то ты, чего доброго, умудришься в июльскую ночь в сосульку превратиться. Вот будет чудо.

– Пошли, – улыбнулась Лин. – Чудес нам с тобой и без того в жизни хватает.

* * *

Солнце заливало ярким светом бугристую поверхность бескрайней равнины из облаков, насквозь пронизывая её толщу расходящимся пучком ослепительно-белых лучей. Эллидэс неторопливо вышагивала по облакам, ощущая, как они мягко пружинят под ногами, слегка проседая под её весом. Она направлялась к одной из заснеженных горных вершин, торчавших из облачной пены, словно верхушки гигантских айсбергов в океане. Достигнув цели, Эллидэс прошла сквозь слой облаков, спускаясь вниз по узкому каменному выступу. Затем, взмахнув крыльями, перенеслась ещё ниже и опустилась на небольшую ровную площадку в скалах. Всюду, куда хватало взгляда, были только горы, величественные, безмолвные. В рваных клубах тумана они казались спящими каменными великанами, которые на века погрузились в глубокий сон, нисколько не беспокоясь об уплывающем вслед за их грёзами времени.