Текст книги "Седьмой этаж. Летняя история"

Какая сумасшедшая ночь! Приснится же такое. Он утёр со лба испарину и лежал какое-то время с открытыми глазами, вглядываясь в темноту. Ему совсем не хотелось вспоминать свой ночной кошмар, но в сознание назойливо лезли слова, произнесённые холодным голосом, разъедая душу, как кислота:

– Ты ей не нужен. Ей нужен равный, а ты ей не пара.

Он не хотел слышать этого, не желал с этим соглашаться, и в то же время, в глубине души невольно сомневался в разумности своего сопротивления. С каждой минутой эти слова, упорно вылезающие из его подсознания, казались ему всё более вескими, обоснованными и справедливыми. Душа всё сильнее ныла. Было так тоскливо, что в глазах щипало, и из груди рвался стон. Он зажмурил глаза и плотно сжал зубы, не позволяя себе быть слабым, но ничего не мог поделать с нарастающей ноющей болью в груди и охватившим его отчаяньем.

Вдруг почувствовал лёгкое скользящее прикосновение к лицу, словно какая-то птица ненароком задела его своим шелковистым крылом. Он не успел ни о чём подумать. По телу разлилось уютное тепло, сознание заволокло мягким туманом, мгновенно вытеснившим из головы все тревожные мысли. Он моментально провалился в сон, а наутро не помнил ни о своём ночном кошмаре, ни о своих переживаниях и сомнениях.

Глава 8
«Каждый охотник желает знать…»

Утром Лиза выбралась из палатки и напустилась на своих друзей, которые были не в курсе ночных событий. Те, по обыкновению, слишком расшумелись, начиная новый день.

– Тише вы, – сердито зашикала Лиза, – дайте людям поспать. У нас тут ночью такой переполох был.

– А что случилось? – встревожилась Женька.

Илья, Пётр и Ася тоже озадаченно уставились на Лизу, ожидая разъяснений.

– Ой, у нас тут такое было, – шипящей скороговоркой выдала Лиза. – У Лин ночью температура резко подскочила. У неё такой сильный жар был, что она даже бредила. Всех нас на уши поставила. Пришлось Глеба будить. Лин днём на солнце сильно обгорела. Ну, Глеб её в норму привёл. Мы все не выспались страшно, так что, вы тут не орите, дайте людям поспать. Я тоже, наверное, пойду, ещё поваляюсь, – сказала она, подавляя зевок. – Вы тогда без нас завтракайте и идите на море, а мы попозже к вам подгребём. Эм, наверное, тоже ещё спит, но вы на всякий случай загляните к ней в палатку, может она уже встала и с вами захочет пойти.

Ася бросила на Петра пытливый взгляд. Тот побледнел, как полотно, и слушал Лизу, не отрывая от неё напряжённого взгляда. У Аси в груди болезненно заныло.

– Вот тебе и раз, – расстроено пробормотала Женька. – Как же это Лин так угораздило? С ней точно уже всё в порядке?

– Вроде, да, – пожала Лиза плечами. – Глеб рано утром к ней заглядывал, сказал, что всё нормально. Велел ей просто днём не высовываться из тени. А так, по идее, всё уже хорошо.

– Ну ладно, тогда вы спите, а потом подходите к нам, мы на обычном месте будем, – сказала Женька.

Лиза удалилась к себе в палатку досматривать сны, остальные без особого энтузиазма занялись своим завтраком. Все четверо сразу как-то скисли, оставшись в меньшинстве. Но, если Женька с Ильёй просто немного расстроились, оставшись на время без привычного дружеского общества, то у Аси, по её мнению, были куда более серьёзные причины для огорчения. Она внимательно наблюдала за поведением своего парня и делала для себя выводы, от которых впору было впасть в уныние. Пётр всё утро был неразговорчивым до крайности и ещё более рассеянным и неловким, чем обычно. На обращённые к нему реплики он реагировал с опозданием, отвечал на них невпопад, за завтраком смахнул чашку с чаем со стола, а когда бросился её подбирать, чуть не опрокинул раскладной столик, вместе со всем, что на нём было. На пляже он несколько минут стоял на месте с отсутствующим видом, держа в руках подстилку, которую изначально собирался расстелить на песке, пока Ася раздражённо его не одёрнула. Пётр спохватился, по обыкновению разрумянился, как красна девица, и поспешно исправил свою оплошность. После этого он, по-видимому, взял себя в руки, потому что его поведение стало более адекватным. Похоже, даже обратил, наконец, внимание на то, что Ася явно не в духе, потому что, когда Женька с Ильёй ушли купаться, вдруг заглянул ей в глаза и поинтересовался озабоченным тоном:

– Ась, ты на меня за что-то сердишься?

– Я? Нет, не сержусь, – не слишком убедительно соврала Ася, которую его вопрос застал врасплох.

– А мне показалось…, – смущённо пробубнил он. – Точно не сердишься?

– Точно, – сказала она, на этот раз более ровным тоном.

– Ты какая-то расстроенная. Что-то случилось? – упорно допытывался он.

Она не знала, что ему ответить. Ей вдруг припомнился тот их разговор, когда он попросил её пообещать, что в случае, если у неё возникнут какие-то личные проблемы, она обязательно ему об этом расскажет. Она тогда с лёгкостью дала ему обещание. Это было всего несколько дней назад, а кажется, что с тех пор успела пролететь целая вечность. Разве могла она тогда предположить, какого рода проблема у неё возникнет? Ну и как с ним этим поделиться? Сказать ему в лоб, что ей ужасно плохо, потому что она сходит с ума от ревности и подозрений? Задать прямой вопрос о том, что её так мучительно гложет всё это время?

С того злополучного момента, когда Ася подслушала не предназначенный для её ушей разговор, она не знала покоя и никак не могла избавиться от назойливого желания знать, насколько глубоким было его чувство к Лин, и что в его сердце от этого чувства всё ещё осталось. То, что что-то точно осталось, не вызывало у неё никаких сомнений. Она не понимала, что именно ею движет, побуждая доискиваться правды, несмотря на то, что, с какой стороны ни взгляни, а это желание сложно было назвать разумным. Она пыталась унять его, вполне отчётливо осознавая, что копаясь в чужом прошлом, рискует изменить что-то, и далеко не в лучшую сторону, в собственном будущем. Но это желание требовало удовлетворения, требовало напористо, агрессивно, не считаясь с разумными доводами. Она словно вдруг оказалась у какой-то призрачной черты, которая обязывала её сделать выбор – выбор между знанием правды и неведением. Удовлетворением обычного женского любопытства тут и не пахло. Обычное любопытство не сопровождается щемящей болью в груди и тем характерным сосущим ощущением под ложечкой, которое способен вызвать только страх. Правда могла оказаться жестокой и разрушительной. Но с такой же долей вероятности правда могла подарить ей вожделенный душевный покой, который она так неожиданно утратила. Пятьдесят на пятьдесят. Один шаг за черту в пока ещё скрытое за плотным туманом неизвестности пространство, и, либо твёрдая почва под ногами, либо падение в пропасть. Оставаясь в неведенье, она, на первый взгляд, рисковала значительно меньше, но сомнения, которые в этом случае остались бы при ней, могли в результате оказаться не менее разрушительными, чем самая жестокая правда.

Она посмотрела ему прямо в глаза и почему-то задала не тот вопрос, который собиралась задать.

– Петя, ты меня любишь? – спросила она.

– Да, – не колеблясь ни секунды, не отводя взгляда и не выказывая ни малейшего удивления, твёрдо ответил он.

– Скажи, что любишь меня, – потребовала она, удерживая его взгляд.

– Я тебя люблю, – произнёс он так серьёзно и весомо, что это прозвучало, как клятва. Казалось, он почувствовал, насколько важно ей сейчас это услышать. Возможно даже, что для него самого было не менее важно сказать ей это.

Его тон и то, что она отчётливо видела в его глазах, не оставляли сомнений в том, что он говорит правду. Ася решила, что этой правды ей достаточно, и никакую другую правду знать она не хочет.

* * *

Никите не удалось переупрямить Лин и уговорить её пропустить в этот день поход на пляж, но он приложил все усилия к тому, чтоб у неё не осталось ни единого шанса снова обгореть. Он тщательно контролировал время её пребывания на солнце, педантично отсчитывая каждую минуту, а после очередного захода в воду обмазывал её защитным кремом с ног до головы.

– Ник, ты меня достал! Сколько можно меня намазывать?! Я уже похожа на кусок сала – такая же жирная и скользкая, – в конце концов возмутилась Лин. – Оставь меня в покое! Всё должно быть в разумных пределах.

– Ничего, потерпишь. Кашу маслом не испортишь, – категорично заявил Никита, крепко удерживая её за руку и продолжая методично размазывать крем по её телу. – Это лучше, чем потом в бреду валяться.

– Ну, всё, хватит уже! – раздражённо вывернулась Лин из его рук. – Я пить хочу.

Она наклонилась за бутылкой с водой, но та оказалась практически пустой.

– Я схожу за водой, а ты сиди тут и не смей вылезать из тени, – сказал Никита.

– Ты же намазал меня кремом! Через такой слой не то, что солнечный луч, стрела не пробьётся. Я с тобой пойду, – попыталась настоять на своём Лин.

– Я сказал сидеть и не высовываться из тени, – приказным тоном заявил Никита и тронулся в лагерь.

– Раскомандовался тут. Он бы ещё на цепь меня в каком-нибудь тёмном подвале посадил, чтоб я не перегрелась, – пробурчала Лин, обращаясь к Петру, сидевшему неподалёку, и скорчила в адрес Никиты недовольную гримаску, но потом всё же послушно уселась на подстилку, над которой нависал защитный экран.

– Он просто старается о тебе заботиться, – пожал плечами Пётр и понимающе ей улыбнулся.

– Такой заботой он мне совсем житья не даст, – хмыкнула Лин и тоже ему улыбнулась.

– Лин… ты правда вчера обгорела на солнце, или это то, о чём я думаю?

– многозначительным тоном выдал Пётр, пользуясь моментом, пока их никто не слышит. Остальные члены команды в это время были заняты игрой в мяч.

– Я просто обгорела, не волнуйся, – заверила его Лин, сразу уловив суть вопроса.

– Ты не думаешь, что Никите, всё-таки, лучше знать…? – после небольшой паузы осторожно поинтересовался Пётр.

– Нет, не думаю, – жёстко отрезала Лин.

Пётр немного помолчал, сосредоточенно глядя куда-то в сторону, потом снова повернулся к Лин и спросил, чуть понизив голос:

– А мне ты скажешь, если что-то снова будет не так?

Она пару секунд молча смотрела ему в глаза, потом согласно кивнула. В её взгляде неожиданно проступило что-то, что отозвалось в его душе непонятной тревогой.

– Петя, ты береги себя. Ладно? – вдруг тихо и очень серьёзно сказала она.

– Ладно…, – озадачено пробормотал он. Хотел ещё что-то сказать, но в поле его зрения попал Никита, который уже спускался с насыпи, и он осёкся.

Лин проследив за направлением его взгляда, тоже повернула голову в сторону насыпи, поднялась с места и сделала пару шагов навстречу Никите.

– Вот, держи, – протянул ей Никита бутылку с водой.

Остальные ребята как раз закончили играть в мяч и собрались купаться. Ася позвала Петра, и он ушёл вместе со всеми.

Лин сделала несколько глотков, поставила бутылку на место и повернулась к Никите с самым невинным видом.

– Вот спасибо тебе, мой хороший, ты спас меня от жажды, – проворковала она, повисая у него на шее и плотно к нему прижимаясь.

– Лин, отцепись от меня, – рассмеялся Никита, сразу сообразив, в чём тут подвох, и попытался стряхнуть её с себя, но Лин, прежде чем разжать объятья, хорошенько об него обтёрлась и испачкала его жирным кремом, которым он намазал её с перебором.

– Ну вот, теперь ты такой же жирный и скользкий, как я. Здорово, правда? – хихикнула она.

– А что, мне нравится, – поддержал её тон Никита. – Намажь-ка мне ещё и спинку таким же макаром, – заявил он с лукавым блеском в глазах.

– Ага, сейчас я тебя намажу. От всей души постараюсь. Долг платежом красен, – шутливо-угрожающим тоном заявила Лин.

Она взяла флакон с кремом, вывалила себе на ладонь порцию, которой хватило бы, чтоб намазать слона, и бросилась к Никите, пытаясь обойти его со спины. Тому вначале удавалось увернуться, но она всё же изловчилась и шлёпнула его ладонью по спине.

– Ладно, я сдаюсь, – сказал Никита, изображая покорность, и стоял смирно, пока она размазывала крем по его спине и плечам. – Хороший крем, пахнет так приятно, – произнёс он, зачерпнув ладонью изрядную порцию крема со своего плеча и поворачиваясь к Лин. – А чем это ты лицо испачкала?

– Где? – озадачилась Лин.

– Да вот здесь, – спокойно ответил Никита, быстро приложив жирную ладонь к её щеке.

– Ах ты, паршивец, – рассмеялась Лин, в свою очередь провела пальцами по его плечу и мазнула его по лицу. – Вот тебе!

Они ещё какое-то время дурачились, а потом побежали к морю отмываться.

* * *

После обеда погода неожиданно испортилась. Внезапно поднялся сильный ветер, небо с невероятной скоростью заволокло грозовыми тучами, и на палаточный городок обрушился мощный ливень. Все обитатели городка попрятались в укрытия, пережидая непогоду.

Роман, как и все, отсиживался в своей палатке. Ливень был таким сильным, что густые сосновые кроны не могли сдержать его напор. Дождь звонко настёгивал брезентовую крышу тугими струями, вода лилась непрерывным потоком и даже заливалась в палатку через порожек, но Роман почему-то не счёл нужным опустить заслон. Он устроился почти у самого входа, вдыхая полной грудью прохладный влажный воздух, и смотрел сквозь плотную пелену дождя на расплывчатые силуэты намокших соседских палаток и сосновых стволов, которые казались какими-то нереальными, приобретая сходство с прозрачными акварельными образами, созданными художником-виртуозом.

Стихия бесновалась недолго. Дождь закончился так же внезапно, как и начался, тучи мгновенно испарились, и солнце засияло с новой силой. Роман сразу выбрался из палатки наружу. Он выпрямился в полный рост, потянулся, разминая тело, и ненароком задел рукой сосновую ветку, стряхнув с неё изрядную порцию воды себе на голову. Холодные капли потекли ему за шиворот. Роман поёжился, отряхнул ладонью воду с волос и переместился ближе к границе рощи, где деревья стояли не так плотно. Вокруг было безлюдно. Видимо, другие обитатели городка предпочли выждать, пока всё кругом подсохнет. Роман обвёл взглядом обстановку и заметил знакомую девичью фигуру. Ольга двигалась откуда-то из глубины рощи к своей палатке, осторожно пробираясь между деревьями, аккуратно отводя от себя руками намокшие ветки. Вероятно, она Романа тоже заметила, потому что траектория её движения вдруг резко сместилась в сторону. Судя по всему, Ольга не горела желанием сталкиваться со своим соседом, однако, Роман неспешно двинулся ей наперерез.

– Скажите, Ольга, как это вам удалось выйти сухой из воды? – спокойным и доброжелательным тоном поинтересовался он, когда их пути пересеклись.

– В каком смысле? – ответила вопросом на вопрос Ольга, не выказывая ни удивления, ни недовольства тем, что он завёл с ней разговор.

– Да в самом прямом, – добродушно улыбнулся он. – Вы же только что из рощи вышли. Как вам удалось остаться сухой под таким ливнем? Неужто, в этой роще есть избушка лесника, в которой вы пересидели непогоду?

Действительно, не было похоже на то, что Ольга побывала под дождём, хотя, по идее, она не могла под него не попасть, находясь всё это время в роще. Её волосы и одежда были совершенно сухими, если не считать тех нескольких мокрых пятнышек, которыми растеклись по её футболке упавшие с сосновых веток дождевые капли.

– Вы знаете, нет, избушка мне, к сожалению, не встретилась. Пришлось белочку в дупле потеснить, – заявила Ольга тоном, в котором не было ни малейшего намёка на шутку.

Роман на секунду опешил, а потом вдруг от души расхохотался. Ольга стояла рядом, спокойно за ним наблюдая и дожидаясь, пока он успокоится. Ждать ей пришлось недолго, Роман поспешно взял себя в руки и сказал, всё ещё улыбаясь:

– Извините меня за несдержанность. Но это, правда, вышло у вас очень смешно.

– У меня даже в мыслях не было вас рассмешить, – сказала Ольга. – Вам, по-видимому, не так уж много нужно, чтоб развеселиться, – ироничным тоном прибавила она.

– Пожалуй, да, – согласно кивнул Роман, продолжая улыбаться. – А вам не скучно быть всегда такой серьёзной?

– Нисколько, – спокойно ответила Ольга, но Роман успел заметить внезапно промелькнувшую в её взгляде искорку веселья. Она развернулась и направилась к себе.

Городок постепенно оживал. Какой-то мальчишка лет девяти вылез из своей палатки и восторженно завопил, указывая пальцем в небо:

– Митька, иди скорее сюда! Тут радуга!

– И чего ты орёшь? – солидным взрослым тоном отвечал ему другой мальчик, на вид его ровесник, неспешно выбираясь наружу и вставая с ним рядом. – Ну да, радуга. Ну и что в этом особенного? Ливень же был. После ливня всегда бывает радуга. Обычное атмосферное явление. Оптический обман. Любишь ты, Вовка, шум из-за всякой ерунды поднимать.

– Никакая это не ерунда! Это же радуга, её не каждый день увидишь!

Ты ещё скажи, что падучая звезда и первый снег зимой – это тоже, самое обычное дело, и ничего особенного в этом нет, – гнул свою антинаучную и какую-то нерациональную линию Вовка.

– А чего особенного-то? Всем известно, что звёзды никогда не падают, что это просто метеоры так выглядят, когда они залетают в атмосферу Земли. А снег каждую зиму выпадает. Что тут может быть необычного? – пожал плечами рассудительный Митька. – Ты, как маленький, прямо. Небось, и в Деда Мороза до сих пор веришь, – окинул он Вовку снисходительным взглядом.

Но Вовка его не слушал. Он смотрел на радугу, задрав кверху подбородок и, тыча пальцем в небо, пересчитывал её разноцветные полоски, тихо и торжественно выговаривая слова, будто произносил волшебное заклинание:

– Каждый… охотник… желает… знать… где… сидит… фазан…

Глава 9
О снах и желаниях

Асе снился совершенно бестолковый сон, просто какой-то сумбур из абстрактных образов и обрывков неправдоподобных событий. Это был один из тех многочисленных снов, которые ничего не значат и обычно не оставляют после себя никаких воспоминаний. Внезапно в этом сне появилась осмысленность, и он вдруг приобрёл выраженный оттенок чувственности. Горячие губы обжигали её шею пылкими поцелуями, от которых истома разливалась по всему телу. Короткого мгновения между сном и полным пробуждением оказалось вполне достаточно для того, чтоб осознать, что её ощущения вызваны отнюдь не разгулявшимся во сне воображением. Поцелуи и прикосновения были совершенно реальными. В них определённо угадывалось что-то очень знакомое, но при этом они были неожиданно смелыми, будоражащими чувства своей настойчивостью, и одновременно озадачивающими. Невольно поддавшись желанию, она сделала движение, прижимаясь к парню плотнее. Вслед за судорожным вздохом с его губ слетело слово, произнесённое так тихо и неразборчиво, что она скорее угадала, чем расслышала: «любимая». Его рука беззастенчиво полезла к ней под футболку. Её это чрезвычайно впечатлило. Будь они в палатке только вдвоём, она уж точно не стала бы его останавливать, но слева от неё спокойно посапывали Женька с Ильёй. Странно было, что они до сих пор не разбудили этих двоих своей вознёй. Но ещё более странным было то, что присутствие соседей, похоже, нисколько не смущало её всегда такого стеснительного и ужасно нерешительного парня, который ещё ни разу не позволял себе ничего подобного, даже находясь с ней наедине. Ася не знала, что и подумать.

– Петь, ты с ума сошёл? Мы же ребят разбудим, – шепнула она ему на ухо, поспешно справляясь с собственными эмоциями и пытаясь охладить его пыл.

Он вдруг замер, словно разом оцепенев. Пару секунд вообще не двигался, застыв в напряжении, потом немного от неё отстранился, осторожно убирая руку, находившуюся в неположенном месте, и как-то подозрительно притих. В темноте палатки Ася могла разглядеть только блеск его глаз, но почему-то нисколько не сомневалась в том, что его лицо в этот момент стало пунцовым. Она просто физически ощущала его замешательство. Какое-то время Ася пребывала в недоумении, а потом до неё внезапно дошло, в чём тут дело. Она вдруг поняла, что всё, что он до сих пор вытворял, он делал бесконтрольно, во сне. Она, по-видимому, только что разбудила его, и он, сообразив, что произошло, до крайности смутился и теперь наверняка сгорает от стыда из-за того, что случайно дал волю своим совершенно естественным желаниям, о которых почему-то никак не решается ей сказать. Это открытие здорово её развеселило, но она не стала смеяться над ним вслух. Она пододвинулась к нему поближе и обняла его, положив голову ему на плечо. Он осторожно обнял её в ответ. Она чувствовала, как неровно бьётся его сердце. Ей ужасно захотелось сказать ему что-нибудь ласковое и ободряющее, но на соседской половине палатки внезапно возникло оживление. Илья, позёвывая и почёсываясь, поднялся со своего места и двинулся к выходу.

– Илюш, что, уже утро? – сонно пробормотала ему вслед Женька.

– Да нет ещё. Спи, я сейчас вернусь, – тихо отозвался Илья и отправился по своим делам.

Женька повозилась на месте, поворачиваясь к Асе спиной. Через какое-то время Илья вернулся в палатку, устроился рядом с Женькой и полез к ней с поцелуями.

– Илюш, перестань. С ума сошёл? Мы же ребят разбудим, – шёпотом попыталась осадить его Женька.

– Не разбудим, мы тихонько, – не желал униматься Илья.

Асю уже просто распирало от смеха.

– А мы не спим и всё слы-ышим, – весело и громко заявила она.

Женька прыснула Илье в плечо.

– А чего это вы не спите? – многозначительно поинтересовался Илья, сдерживая смешок.

– А вы чего? – в тон ему ответила Ася.

Все четверо дружно рассмеялись.

– Слушайте, а который сейчас час? – спросила Женька, когда все успокоились.

Илья нашарил под подушкой фонарик и посветил на свои наручные часы.

– Почти четыре часа, – доложил он.

– Так, всё, давайте спать, а то уже у-утро скоро, – распорядилась Женька, подавляя зевок.

Никто не стал с ней спорить. Все ещё немного поёрзали, устраиваясь поудобнее на своих местах, и затихли. Ася довольно долго лежала с закрытыми глазами рядом с Петром, прижимаясь к его боку и положив руку ему на грудь, и всё никак не могла заснуть. Она прислушивалась к его дыханию и была уверена в том, что он тоже почему-то не спит, хоть и изображает из себя спящего. Она из какого-то непонятного упрямства не хотела уснуть раньше, чем заснёт он, поэтому всё ждала, когда же он отключится. В конце концов, сон её всё-таки сморил, и она так и не узнала, удалось ли ей переупрямить своего парня.

* * *

– Смотри-ка, Ась, это теттигония виридиссима, зелёный кузнечик, – понизив голос и осторожно указывая пальцем на тихонько раскачивающегося на травинке кузнечика, сказал Пётр. – Этот вид кузнечиков самый распространённый в наших краях. Не спугни его, кузнечики чувствительны к малейшим шорохам. У них превосходный слух.

Петру с Асей каким-то чудом удалось отыскать в глубине рощи тихую укромную полянку, которая имела такой первозданный вид, словно тут ещё ни разу не ступала нога человека. Они с комфортом разлеглись в высокой траве, вдыхая её сладко-пряный аромат, наблюдая за тем, как в глубоком небе тонут облака, прислушиваясь к тихим звенящим звукам распалённого лета, которыми до краёв был наполнен жаркий воздух, и испытывая полное умиротворение от единения с природой.

– А ты знаешь, что кузнечики бывают довольно крупными? Южноамериканский кузнечик, например, достигает в длину пятнадцати сантиметров, – развивал тему Пётр.

– Какая гадость, – лениво отозвалась Ася.

– Ну почему, гадость? – хохотнул Пётр. – Это же очень интересные создания, у них своя жизнь, свои способы общения и свои взаимоотношения. У некоторых видов есть довольно необычные способы защиты. Например, полевой кузнечик, который обитает в Судане, умеет маскироваться под муравья. Можешь себе такое представить?

– С трудом, – хихикнула Ася.

– Но, тем не менее, это так. Просто там, где живёт этот кузнечик, муравьи частенько бывают довольно агрессивными, вот этот вид кузнечиков и приспособился, как мог, к неблагоприятному соседству, чтоб иметь больше шансов на выживание, – увлечённо рассказывал Пётр, пользуясь случаем поделиться с Асей своими обширными познаниями в области энтомологии. – Вообще-то, сами кузнечики тоже, в большинстве своём, хищники. И ещё они жутко драчливые. Самцы довольно жестоко дерутся друг с другом, причём, в драке стараются откусить друг другу усы. Представляешь, у них своего рода социальная иерархия, и положение в обществе определяется по длине усов – чем усы длиннее, тем статус самца выше. Они даже вечерние песни поют, соблюдая эту иерархию. Если три кузнечика-самца обитают в близком соседстве, первым запевает тот, у которого самые длинные усы, потом к нему присоединяется певец с усами покороче, и только потом тот, которому усы откусили в драке, и этот порядок всегда соблюдается неукоснительно.

– А вот это меня, как раз, совсем не удивляет. По-моему, большинству самцов присуща такая логика, – рассмеялась Ася. – Ну-ну, и что же ещё интересного ты можешь рассказать о кузнечиках? Я вся внимание, – поспешно прибавила она, поймав его озадаченный взгляд.

– Ещё что? Ну, например, их стрекот, – с удовольствием продолжил свою лекцию Пётр. – Ты знаешь, что каждый вид кузнечиков издаёт свой характерный и совершенно неповторимый стрекочущий звук? Посредством стрекота кузнечики общаются. Длинные пронзительные призывные песни они исполняют в основном хором по вечерам, своих соперников предупреждают резкими короткими угрожающими трелями, а самок привлекают тихими скрипучими звуками и ещё пританцовывают при этом, приподнимаясь на лапках и раскачиваясь из стороны в сторону. Стрекочут только самцы, самки петь не умеют. Хотя есть вид кузнечиков, в котором самки тоже могут стрекотать, но они это делают только для отпугивания врагов. Кстати, вот этот кузнечик – самка, – сказал он, указав на кузнечика, давшего ему повод для такого содержательного разговора. Тот всё ещё сидел на травинке, то так, то этак поворачивая лапки и шевеля усиками. – Видишь, у неё на брюшке есть такое мечевидное удлинение. Это яйцеклад. А лапками она шевелит, потому что прислушивается к нашему разговору. У кузнечиков орган слуха находится на лапках.

– Самка, значит? То-то она мне на нервы уже действовать начинает, – шутливо заявила Ася, принимая сидячее положение. – А ну, кыш отсюда, – махнула она рукой. – Надоела ты мне.

Кузнечика тут же с травинки как ветром сдуло.

– Ну, зачем ты с ней так? Чего она тебе плохого сделала? – улыбаясь, поинтересовался Пётр, усаживаясь рядом с Асей.

– Эта самка непозволительно долго занимала твоё внимание, – сказала Ася.

– Ну, надо же, какая ты ревнивая, – усмехнулся Пётр.

– А ты не ревнивый? – поинтересовалась Ася, заглядывая ему в лицо.

– Не знаю, – ответил Пётр. – Ты же пока не давала мне повода для ревности.

– Петь, а у тебя была девушка до меня? – неожиданно для себя самой выпалила Ася, умудряясь сохранять внешнее спокойствие, но испытывая при этом такую внутреннюю дрожь, словно только что шагнула из окна последнего этажа высотки на узкий карниз.

Он растерянно на неё взглянул и неуверенно пожал плечами.

– …Н-нет… В смысле… ничего не вышло, – пробормотал он, покраснев до корней волос.

– Ты был в кого-то влюблён, да? – допытывалась Ася. Она не сомневалась, что получит честные ответы на все свои вопросы, если проявит настойчивость, и что-то заставляло её испытывать судьбу, хотя её внутренний голос истошно вопил, предупреждая, что этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.

Он ответил не сразу. Несколько секунд сосредоточенно разглядывал свои колени, потом поднял на неё глаза.

– Да, был, но она любила другого. Это всё определяло. У меня не было шансов, – спокойным, но при этом каким-то категоричным тоном заявил он, решительно поставив точку в расспросах.

Ася опешила. Из его взгляда внезапно исчезла привычная открытость, и она вдруг поняла, что и в его характере куда больше твёрдости, чем она предполагала.

– А у тебя были какие-то отношения до меня? – поинтересовался Пётр, перехватывая инициативу.

– У меня…? Ну да, были, – автоматически ответила Ася, всё ещё оставаясь под впечатлением от сделанного открытия. – С одним парнем я в школе встречалась, но он был жутко нудным, вечно ныл по любому поводу, и мне с ним ужасно скучно было, так что я его быстро отшила. А потом, уже на первом курсе, был ещё один кадр, довольно симпатичный и неглупый, но мы с ним почему-то бесконечно из-за всякой ерунды ссорились. Вроде, очень даже нравились друг другу, а общий язык никак не могли найти, всё время коса на камень находила. Однажды в очередной раз поссорились из-за какого-то пустяка, а сделать первый шаг к примирению никому из нас не захотелось. Так и расстались без лишних объяснений, без всяких сожалений и, в общем-то, без обид, – усмехнулась она.

– Это хорошо, когда без обид, – улыбнулся Пётр. – Ась… а я не кажусь тебе нудным? Тебе не скучно со мной? – спросил он, явно смущаясь и неожиданно возвращаясь к своему привычному амплуа.

– Нет, конечно, – улыбаясь, сказала Ася. – Да уж, с тобой не соскучишься, – параллельно промелькнула у неё ироничная мысль. – Ты же так много знаешь о кузнечиках, – прибавила она вслух немного насмешливо.

– Издеваешься? – послал он ей укоризненный взгляд.

– Нет, просто шучу, – улыбнулась Ася. – Мне правда никогда не бывает с тобой скучно.

Он притянул её к себе. Они сидели какое-то время, обнявшись, он гладил её по голове, пропуская её волосы сквозь пальцы, и ей было так хорошо и спокойно, что хотелось остановить время и заставить этот миг длиться вечно.

– Аська, а зачем ты так коротко стрижёшь волосы? – вдруг спросил он, потёршись носом об её макушку. – Они у тебя такие густые, блестящие. Не хочешь их отпустить? Мне кажется, тебе очень пойдут длинные волосы.

У Аси в голове внезапно будто переклинило что-то. Все подозрения и страхи, которые не давали ей покоя в последние дни, вдруг безудержно полезли наружу. Она взвилась, как пружина, резко оттолкнула Петра от себя и подхватилась на ноги.

– Может, мне ещё и в рыжий цвет их покрасить? – зло и обиженно выдала она, глядя на него сверху вниз.

– По-чему… в рыжий? – дрогнувшим голосом пробормотал он, ошеломлённо на неё уставившись.

– Ну как же? Чтоб быть похожей на Лин, – жёстко заявила она, почти физически ощущая горечь своих слов. – Тебе же этого хочется?

– Откуда ты…? Нет, Ася! Это неправда! – испуганно воскликнул он, подскакивая с места и хватая её за руку. – У меня даже в мыслях такого не было, клянусь!

– Я не буду кому-то заменой, – жёстко чеканила она слова, сходя с ума от душевной боли и с трудом удерживаясь от того, чтоб не сорваться на крик. – Не смей меня с ней сравнивать. Если всё ещё любишь её, так и скажи, не морочь мне голову.

– Ася, я ни с кем тебя не сравниваю, клянусь, – крепко удерживая её за руку и глядя ей в глаза, уверял он срывающимся от напряжения голосом. – Я тебя люблю. Тебя.