Текст книги "Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея"

«Это, конечно, и есть та самая новая домоправительница с рекомендациями от миссис Тернер! Ма говорила о ней в лифте, но до сих пор я ее не видела. Что со мной сегодня такое? Наверное, девушка просто растерялась, поэтому так на меня уставилась…»

Элизабет врала себе и осознавала это. В стенах Дакота-билдинг зарождался конфликт, но Элизабет еще не знала ни его подоплеки, ни с кем ей предстоит враждовать.

В апартаментах Вулвортов, по прошествии часа

Джудит впустила Бонни и Жана в квартиру, а потом и провела в гостиную. Эдвард поспешно встал с кресла и шагнул им навстречу. Бонни обнял, дядю своей Лисбет поприветствовал радушным рукопожатием.

– Мсье Дюкен, располагайтесь, будьте как дома! – сказал он по-французски.

– Спасибо, мсье, вы очень любезны.

Негоциант повернулся к Бонни, чьи щечки раскраснелись от смущения, и тихонько попросил побыть для него переводчиком.

– Я очень рад принимать в своем доме близкого родственника моей приемной дочки, которую я люблю всем сердцем, нашей дорогой Лисбет!

Бонни перевела, а следом – и ответ своего жениха, уже для мистера Вулворта:

– От имени моего отца Антуана и старшего брата Пьера позвольте вас поблагодарить за то, что приютили Элизабет и прекрасно ее воспитали.

Мужчины улыбнулись друг другу. Мейбл, в свою очередь, подошла и крепко обняла бывшую домоправительницу.

– Вы – настоящий бриллиант, Бонни, и после вашего отъезда я не раз в этом убеждалась, – сказала она. – Лисбет рассказала, что вы с Жаном намерены заняться коммерцией. Так вот, я кое-что хочу вам предложить! Поговорим об этом после ужина.

– Как Лисбет, мадам? – Бонни понизила голос до шепота, украдкой поглядывая на молодую женщину, сидевшую на софе.

– Наша крошка страдает, – прошептала в ответ Мейбл. – Но мы окружим ее любовью и постараемся отвлечь!

Элизабет видела, что они шепчутся, но осталась совершенно безучастной. Разумеется, речь о ней, о ее трауре. Такого рода разговоры и жалостливые взгляды ей теперь придется терпеть ежедневно, ведь все члены семейства Вулвортов захотят ее навестить и выразить свои соболезнования.

Уже назавтра Элизабет наметила поход по магазинам – нужно переодеться в черное. И размышляла об этом, когда вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Джудит наблюдала за ней, стоя в дверном проеме витражной двери, отделявшей гостиную от столовой.

«Зачем так на меня смотреть? Странно…» – удивилась она про себя, однако ощущения у нее были не самые приятные.

– Лисбет, пожалуйста, покажи гостям их комнаты, – ласковым тоном попросила Мейбл. – Мистер Дюкен хочет привести себя в порядок и переодеться к ужину.

– Но ма! Бонни не хуже меня знает, где что. Ведь так, Бонни? Ты вполне можешь показать дяде Жану квартиру. Конечно, если ты, ма, не против.

– Пусть будет по-твоему, дорогая!

Жан старался не показывать, насколько все, что его окружало, было для него в новинку. И собирался сегодня же вечером написать родным в Монтиньяк, рассказать и про исключительную архитектуру Дакота-билдинг, и сногсшибательную роскошь квартиры Вулвортов.

– Я не представлял, что бывают такие дома! – сказал он Бонни, едва они вышли в коридор с навощенным паркетным полом и стенами, отделанными дубовыми панелями насыщенного медового оттенка. – И всюду – хрустальные люстры, и великолепная мебель, и статуэтки, и разные красивые безделушки!

– Но тебе нравится?

– Не очень. Я впечатлен, но жить бы тут не хотел. У меня другие вкусы. Хватит симпатичной квартирки, лишь бы ты была со мной, моя Бонни, днем и ночью!

В это время Эдвард предложил жене бокал шампанского. И, после короткого колебания, подал еще один Элизабет.

– Я купил это шампанское, чтобы отпраздновать твое возвращение, – сказал он молодой женщине. – Прошу, Лисбет, не сочти бестактностью то, что я все-таки его откупорил, несмотря на твое горе и траур. Хорошее вино придает нам сил!

– Бестактность? С твоей стороны? Па, что ты такое говоришь? Ни ты, ни ма просто на это неспособны. Вы знаете, почему я сбежала из Гервиля. Тот, кто уверял меня, что нежно любит, хочет заботиться, оказался человеком аморальным, настоящим чудовищем. Преступником. Он разрушил жизнь моих родителей и мою. И после этого, милый мой па, упрекнуть тебя в желании выпить шампанского? Я с радостью составлю тебе компанию, только возьму тост с семгой. Я проголодалась.

К Мейбл понемногу возвращалось хорошее настроение и беззаботность. Она обняла Элизабет за плечи.

– Можно мы с Эдвардом будем называть тебя дочкой, не добавляя «приемная», и вообще без уточнений? – попросила она. – Удочерить тебя официально мы не можем, но ты навсегда наше обожаемое дитя!

– Ну конечно можно, ма! Я желаю этого всем сердцем. Вы заменили мне родителей, и я не представляю без вас жизни. И в своей любви ко мне вы были так постоянны, так щедры. Вы – моя семья!

Элизабет прижалась к Мейбл. Эдвард, растрогавшись, отвернулся, чтобы смахнуть слезы. Он направился было к столу, чтобы принести своим любимым жене и дочке блюдо с тостами, и столкнулся с Джудит. Служанка возникла перед ним так внезапно, что Эдвард вспылил.

– Зачем вы в гостиной? – спросил он сердито. – Высматриваете, подслушиваете? Если бы вы были нужны, вам бы позвонили, Джудит. Ваше место – в кухне.

– Простите, мистер Вулворт, но я хотела спросить у мадам, подавать ли уже закуски. А еще случилось что-то, что меня напугало.

– И что это было? Ваша неуклюжесть?

– Нет, я слышала кошачье мяуканье. Бедное создание кричало, будто его убивают. Так страшно! Вы, наверное, тоже слышали?

Мейбл вздрогнула. Элизабет почувствовала, как она вся сжалась. Внимательно всмотрелась в лицо Джудит, а потом и встала с софы. Ее голубые глаза сверкали гневом.

– Па, она врет! И пугает ма этими дурацкими небылицами про кота. Джудит, зачем вы это делаете?

– Я сказала правду! – не уступала та. – Я и раньше слышала, просто боялась жаловаться. Миссис Тернер меня предупреждала! В этом огромном доме полно злых духов! Это они кричат по-кошачьи!

– Господи, у меня сил нет это терпеть! – вскричала перепуганная Мейбл. – Утром я тоже слышала, как кричала кошка. В квартире у Скарлетт!

Элизабет положилась на интуицию, которая ее еще никогда не подводила. Пора вывести эту девицу на чистую воду… Глядя Джудит в глаза, она спросила:

– И все-таки ответьте, Джудит, зачем? Только что вы намеренно злили маму возле моей комнаты, притворяясь дурочкой. А теперь старательно ее запугиваете. И не отрицайте, я вижу вас насквозь!

Джудит продолжала стоять с невинным видом и даже не особенно нервничала. Эдвард направил на нее указующий перст:

– Я не стану ждать до завтра! Вы уволены! Если Лисбет говорит, что вы издеваетесь над вашей хозяйкой, значит, так и есть! Немедленно покиньте наш дом и передайте миссис Тернер, что в дальнейшем я буду сам выбирать себе прислугу!

Не проронив ни слова, странная девушка развязала завязки на фартучке, сняла головной убор. Бережно, напоказ, положила это все на сервировочный столик с мраморной столешницей.

– Слушаюсь, мистер Вулворт! – пробормотала она, не поднимая глаз. – Только заберу вещи.

– Поторопитесь! – буркнул Эдвард вслед девушке, которая удалялась все тем же неспешным манером.

– Милый па, успокойся, – тихо обратилась к приемному отцу Элизабет. – Честно говоря, я рада, что она уходит. Посмотри, ма едва сдерживает слезы! Она очень напугана.

– Снова происки Скарлетт Тернер! – отозвался негоциант, с тревогой поглядывая на жену. – Я бы предпочел, чтобы вы с ней не общались. И если теперь, когда ты дома, Мейбл будет с ней реже видеться, я буду счастлив!

– Я тебя понимаю, па, – сказала Элизабет задумчиво. – Вдвоем мы не дадим ма в обиду!

Она сказала первое, что пришло в голову. Удивляясь этому предчувствию беды, молодая женщина коснулась крестильного медальона, доставшегося ей от матери, красавицы Катрин.

«Мамочка, милая, если ты мой ангел-хранитель, прошу, не покинь меня! – взмолилась она всем сердцем. – И если это ты сказала мне, что я больше не одинока, я преодолею все трудности!»

Дакота-билдинг, в квартире Скарлетт Тернер, спустя четверть часа

Джудит, с красными отметинами на пылающих щеках, бросала ненавидящие взгляды на Лоретту, а та поглядывала на нее с издевкой и улыбалась: госпожа только что надавала Джудит пощечин.

Скарлетт Тернер не обращала на них внимания. Она стояла у окна и смотрела на мириады городских огней. Потом развернулась, очень эффектная в своем атласном алом пеньюаре, облегавшем крупную грудь и все еще тонкую талию.

– Я рассчитывала на тебя, Джудит! Ты меня разочаровала. Не стоило вытаскивать тебя из той клоаки, где ты прозябала. Лоретта, я освобождаю тебя от всех обязанностей по дому. Эта неумеха – под твоим началом, начиная с сегодняшнего вечера.

– Но, мадам, я сделала все, что вы велели! – возмутилась Джудит. – Эта их Элизабет… Ей невозможно соврать!

– Умолкни! Из-за тебя я могу лишиться всего! Но на сегодня хватит, я иду спать. Придешь ко мне, Лоретта, когда объяснишь Джудит ее новые обязанности!

– Да, мадам!

– И не забудь принести мне сигареты и порцию бренди. Джудит, а ты унеси сама-знаешь-что с глаз моих, и поскорее!

Не удостоив прислугу взглядом, Скарлетт Тернер направилась в соседнюю комнату, мрачный декор которой так устрашил Мейбл. Это было ее любимое обиталище, где можно свободно предаваться экстравагантным причудам и утолять свои постыдные желания.

В квартире Мейбл и Эдварда Вулвортов, через два часа

Ужин подходил к концу. Бонни пришлось взять на себя кулинарную часть (некоторые блюда еще нужно было приготовить), Элизабет – сервировку и подачу. Теперь она убирала со стола грязную посуду, и Жан ей активно помогал.

– Какая неприятность! – сокрушалась Мейбл. – Вам всем пришлось потрудиться! Эдвард, не стоило увольнять Джудит сегодня!

– Я не мог поступить иначе, – отрезал супруг.

– Не убивайтесь так, мадам, – сказала Бонни. – Мне было приятно вернуться в вашу чудесную кухню, где так много новых кулинарных приспособлений!

– И таких котлет из ягнятины эта безрукая, невоспитанная девица никогда бы не приготовила! – подхватил Эдвард.

В коридоре Жан Дюкен, в руках у которого было большое овальное блюдо с остатками соуса, иронически подмигнул племяннице. Оба шли в кухню, и Элизабет несла стопку тарелок.

– Оказывается, у представителей нью-йоркского высшего света тоже есть дефекты, – доверительным тоном сказал он. – Согласись, Элизабет: если бы не прислуга, эти господа наверняка бы умерли с голоду! Им даже в голову не приходит нам помочь. Я все жду, когда мадам Мейбл снова позовет Бонни к себе на службу. Но я ее не отпущу!

– Дядя Жан, Мейбл и Эдвард – хорошие, с добрым сердцем. Но ты прав, они привыкли, что их обслуживают, – отвечала молодая женщина. – И твое предположение неверно: опасности, что они умрут с голоду, нет. В Дакота-билдинг есть особая кухня, которая обслуживает жильцов. Когда у Бонни случался выходной, ма заказывала еду там.

Элизабет сняла фартук с медной вешалки и повязала на талию.

– Посуду я помою сама! – объявила она. – Кстати, дядя Жан, я тоже не собираюсь сидеть тут, в четырех стенах, и упиваться своим горем, окруженная роскошью и удобствами, какие только можно купить за деньги. Свое время и усилия я буду отдавать самым несчастным, неимущим и обиженным судьбой – сиротам!

Она обернулась к Жану. Прекрасные глаза племянницы горели, и ему показалось, что он видит перед собой совершенно иную, новую Элизабет.

– Значит, я плохо тебя знаю, – сказал он. – У тебя исключительная сила духа, моя девочка. Я тобой горжусь. И твои родители гордились бы!

– Надеюсь, они смотрят на меня с неба и радуются, – отвечала молодая женщина. – Дядя Жан, я уже извинилась перед тобой там, на корабле. И чем больше размышляю, тем больше на себя злюсь, что напрасно тебя винила – из-за Ричарда. Я очень тебя люблю, и не только потому, что ты так похож на папу. Когда вы откроете магазин, я буду постоянной покупательницей, обещаю!

Элизабет ласково ему улыбнулась, Жан прижал племянницу к груди. Так их и застала Бонни.

– Приятно видеть, что вы правда помирились, – сказала она весело. – Жан, у меня прекрасные новости! Мадам так хотелось все мне рассказать, что мы тебя не дождались. Хотя мне пришлось бы тебе переводить, так что, получается, мы еще и сэкономим время!

– Говори, моя прелестница! – сказал Жан, но по лицу было видно, что он чуточку встревожился.

– Мадам Вулворт – единственный ребенок в семье. После смерти родителей ей достался их магазинчик – бакалея в Бруклине. К тому времени она уже была замужем за мсье Вулвортом, поэтому поставила туда управляющего. Но вот уже три года, как магазин закрыт. Все в хорошем состоянии, нужна только генеральная уборка. Мадам назначит скромную арендную плату, а на мои сбережения мы закупим товар.

Бонни умолкла, чтобы перевести дух. Жан только хлопал глазами, все еще не веря в такую удачу.

– И на втором этаже, над магазином, есть квартирка! – добавила Бонни финальный штрих.

– Все так, как вы хотели! – сказала Элизабет. – Дядя Жан, ты согласен?

– Не знаю, надо подумать. Даже слишком хорошо для правды, – отвечал Жан. – Наверное, есть еще условия?

– Никаких! – помотала головой Бонни. – А что до арендной платы, это мое требование, мы будем ее платить! Мадам это не интересует. Она рада помочь!

Жан внезапно осознал, какой шанс дает им судьба. Положил руки невесте на плечи и, восторженно глядя на нее, сказал:

– Я был бы полным кретином, если бы отказался! Бонни, я тебя не разочарую. Работать буду как проклятый.

– И я! Сколько я мечтала, как буду стоять за кассой в собственном магазине! Можно будет еще приторговывать выпечкой и кулинарными полуфабрикатами.

Их радость и энтузиазм умилили Элизабет. Она на цыпочках вышла, оставив будущих супругов обмениваться идеями, не размыкая объятий. И снова вспомнила Ричарда.

«А как бы жили мы? Я этого никогда не узнаю. У него авторитарный отец, и он заранее решил, чем сын будет заниматься в Нью-Йорке. А я, готова ли я была бы стать светской дамой и женой, чей день протекает в праздности?»

Молодая женщина осмелилась наконец признаться себе, что у них с Ричардом не было такого взаимопонимания и искренности в отношениях, как у Бонни с Жаном.

«С ним я не была собой. Ни в начале знакомства, ни во Франции, когда он уже был моим любовником. А с Жюстеном я ощущала себя свободной, раскованной. Все с ним было просто и чудесно – устроить пикник у реки, наблюдать за птицами, чистить лошадей…»

– Лисбет, ты почему в коридоре, одна? Мейбл беспокоится!

Эдвард подошел, деликатно приподнял ей подбородок. Он тоже выглядел встревоженным. Элизабет с нежностью отметила про себя, что виски его посеребрила седина.

– Я все равно думаю о Ричарде, па, это сильнее меня. И какое будущее меня ждет. Но, благодарение Богу, у меня есть вы с ма. Уехать от вас было большой ошибкой, потому что во Франции ничего хорошего меня не ждало.

– Мне очень-очень жаль, что все так сложилось, Лисбет. Мы сделаем так, что ты забудешь… свои огорчения. Скажи, Жан уже высказался по поводу нашего предложения?

– Вы осчастливили дядю Жана! Па, спасибо!

– Тогда идем к Мейбл!

Элизабет позволила увести себя за руку, как та шестилетняя девочка, обретшая здесь, в Дакота-билдинг, любовь и заботу, в которых она так нуждалась.

Нью-Йорк, Дакота-билдинг, месяц спустя, в среду, 16 августа 1899 года

Окна были все в серебристых каплях дождя. Элизабет, в черном платье, с высокой прической, открывавшей изящную шею, расчесывала щеткой медно-рыжие волосы Мейбл, сидящей за туалетным столиком.

– Мы поменялись ролями, – заметила она. – Помнишь, как я любила тебя расчесывать, когда ты была маленькая? Накручивала твои кудряшки на палец, распускала…

– Помню, конечно. А потом, с годами, волосы стали просто волнистые, и ты очень из-за этого расстраивалась!

Их отражения в зеркале улыбнулись друг другу. Мейбл припудрила кончик носа, поморщилась.

– Лисбет, только честно: я еще хороша?

– Да, ма! Что за вопрос? Ты прелестна, свежа как роза. Что тебя так страшит? Боишься не понравиться подруге Скарлетт, которая решилась наконец со мной познакомиться?

– В письме говорилось, что она вынуждена срочно уехать в Бостон к сестре на следующий день после твоего приезда. Думаю, Скарлетт осталась недовольна, что ее протеже уволили. Но я не жалуюсь, что ее так долго не было. Мы с тобой проводили столько времени вместе, сколько хотели, и никто нам не мешал. Скарлетт умеет быть приятной, поднять настроение, но, с другой стороны, ее причуды меня раздражают. Больше я слушать ее не стану! Стыдно признаться, но я верила всем ее измышлениям насчет Эдварда!

– Тебя легко ввести в заблуждение, ма. Так что не надо себя винить.

В дверь трижды тихонько постучали, и хрипловатый голос спросил:

– Мадам, какой чай подавать?

Это была Норма, домоправительница Вулвортов.

– Черный китайский, и не забудь подать молоко и имбирное печенье, – крикнула в ответ Мейбл.

Высокая белокурая девушка, уроженка Канзаса, вернулась к обязанностям домоправительницы благодаря Элизабет, которая на следующий же день сходила в Бюро по трудоустройству на 72-й улице, недалеко от Дакота-билдинг. Норма подала заявку, из которой следовало, что она ищет новое место, и достаточно было оставить ей записку, чтобы назавтра она явилась к Вулвортам.

– Ма, милая, ты чуть было не лишилась такой замечательной помощницы из-за козней миссис Тернер, – заметила Элизабет. – Она придумала эту историю с адюльтером, только чтобы навязать тебе Джудит. Норма намного симпатичней, мы с ней прекрасно ладим.

– Я это заметила, Лисбет. Тем лучше, потому что ты очень скучаешь по Бонни. Я права?

Мейбл тихонько вздохнула. Чем ближе была эта встреча со Скарлетт, тем больше она нервничала. Еще раз изучила в зеркале свое отражение. Может, надеть другое колье?

– Ма, что не так? – спросила у нее Элизабет, от которой не укрылось смятение приемной матери. – Чего ты боишься?

– Откровенно говоря, мне совершенно не хочется снова встречаться с этой женщиной. Лисбет, у нас со Скарлетт есть общие… скажем так, секретики, о чем обычно не говорят. Эдвард меня предупреждал, но я не слушала. И с тех пор, как вернулась ты, я не понимаю, как я могла быть такой легковерной!

Элизабет кивнула. Что ж, секреты были и у нее. Как ни уговаривали ее Жан и Бонни, она до сих пор не рассказала приемным родителям об изнасиловании и, впоследствии, – попытке суицида.

– Я еще не готова, – отвечала она. – Ма и па будут слишком шокированы. Всему свое время…

Перед дверью Вулвортов Скарлетт Тернер остановилась. Она испытывала странную смесь возбуждения и страха. Месяц, проведенный вдали от Нью-Йорка, в уединенном доме в штате Мэн, показался ей бесконечно долгим. Но нужно было выдержать эту паузу во избежание новых промахов со своей стороны. По уверениям Джудит, Элизабет Джонсон – та еще штучка, не чета наивной Мейбл…

Она позвонила, чувствуя, как колотится в груди сердце. Открыла Норма с вежливой улыбкой на широком, с очень белой кожей, лице.

– Мадам с дочкой ожидают вас в гостиной! – сказала она.

– Вы? Но вас же рассчитали!

Норма не удостоила ее ответом. Повернулась и спокойно ушла в кухню. Скарлетт скрипнула зубами от злости. Но уже через мгновение, взяв себя в руки, изобразила на губах романтическую и грустную улыбку, с которой и появилась на пороге гостиной.

– Мейбл, милая моя подруга! – воскликнула она. – Как приятно снова вас видеть! Вы – радость моей жизни, но такие вещи понимаешь лишь в разлуке.

Элизабет, которая стояла у приоткрытого окна, с любопытством разглядывала гостью. Скарлетт оказалась моложе и привлекательнее, чем она ожидала. Норма не раз описывала ее дерзкие наряды ярких расцветок, избыточный макияж. Но сегодня миссис Тернер выглядела по-другому. А вот голос был именно таким, как говорили: низкий, обволакивающий, с аффектированными интонациями.

– Здравствуйте, Скарлетт! – сказала Мейбл, которую подруга порывисто обняла и расцеловала в обе щеки.

– Я долго не решалась прийти, зная, как перед вами провинилась! – посетовала Скарлетт. – А это, конечно, ваша Лисбет!

– Добрый день, мадам! Очень приятно наконец с вами познакомиться. Ма столько про вас рассказывала! – обратилась к ней Элизабет.

– То же самое могу сказать и я. Мейбл так нахваливала вашу красоту, но, честно, я поражена. Глаза исключительно красивого цвета, прекрасное лицо мадонны… Увы, Джудит рассказывала, что в этом плавании вы потеряли супруга. Примите мои соболезнования и простите, что я не смогла это сделать раньше, по вашем возвращении.

– Благодарю! Вы – первая, кого мы принимаем у себя с тех пор, как я дома. Траур располагает к уединению и покою.

Скарлетт Тернер сочувственно вздохнула. Элизабет не ожидала, что комплименты и соболезнования с ее стороны будут такими искренними. Джудит – та сразу внушала неприязнь, недоверие, поэтому она приготовилась испытать нечто подобное и к гостье. И что же?

– Дамы, давайте присядем! – любезно предложила она.

– Называйте меня по-дружески – Скарлетт!

Они расселись вокруг столика красного дерева, на одной ножке, обычно используемого для чаепитий. Норма принесла поднос с чашками и заварником китайского фарфора, с красно-золотым рисунком, тончайшей работы. Тут же, на тарелке, – золотистое печенье. Служанка немедленно удалилась.

– Большое спасибо, Норма! – крикнула ей вслед Мейбл. – Скарлетт, дорогая, вы что-то говорили о провинностях. Я заинтригована. Речь о Джудит?

– Нет. Глупая девчонка наврала мне с три короба, и пришлось отвезти ее назад в Бостон. Мейбл, мы обе стали жертвами предосудительного ребячества! Помните ту историю с кошкой?

– Кошкой? – повторила Мейбл, моментально напрягшись. – Прошу, не нужно снова этих историй с призраками и неприкаянными душами!

– Ах, вы должны меня простить! Я слишком доверчива, и моя горничная, Лоретта, этим воспользовалась. При том что я действительно верила в то, что вам рассказывала… Так вот, Лоретта подобрала во дворе какого-то чесоточного кота, разумеется, без моего позволения. И прятала его у себя в шкафу. Вы тогда услышали мяуканье, но Лоретта отпиралась, и я тоже испугалась.

– Приятно слышать, – заметила Мейбл. – Одной тайной меньше!

– В том, что касается кошек и мяуканья, – да. Лоретта все рассказала Джудит, и та решила вас еще попугать. Но насчет мятежных духов, населяющих Дакота-билдинг, Мейбл, я нисколько не преувеличиваю. Лисбет, я слышала, вы, как и я, имеете связь с потусторонним миром – посредством вещих снов. Согласитесь, в мире масса необъяснимых феноменов, существуют параллельные измерения, взаимодействовать с которыми дано немногим!

Элизабет, которую такой поворот обескуражил, развела руками и ответила так:

– Я не могу этого отрицать, мадам. Но я предпочла бы не видеть вещих снов, потому что чаще это ужасные кошмары, и они сбываются. С детства меня преследуют несчастья, и единственное, что я могу, – быть сильной и их преодолевать.

– Бедный мой ангел! Сколько страданий! – Скарлетт схватила ее за руку. – Господь избрал для вас крестный путь, чтобы однажды полной мерой вознаградить!

Пальцы гостьи с силой сжимали руку Элизабет – совсем как когти хищной птицы. А потом внезапно стали нежными, почти ласкающими.

Элизабет осенило: «Эта женщина говорит об ангелах и Боге, но у нее черная, порочная душа. И она поклоняется силам Зла!»