Текст книги "Забег на длинную дистанцию"

– Ты ведь доиграешься, – после паузы сказал раздельно старший чеченец.

– Есть шанс, – согласился Андрей, снова усаживаясь напротив, – но я живу по вашим законам. Мне есть чем заплатить за месть. Не только деньгами. Существуют в мире нормальные человеческие отношения, а не борьба за лучший кусок. Так что даже убийство ничего не решит. Тронешь меня, получишь своих сыновей порезанных на куски. А его сестру поставят на хор. А фотографии наполнят весь Грозный. Бесплатно раздавать будут. Веришь?

– И что ты хочешь? – с прорезавшимся сильным акцентом спросил старик.

– Ничего нового. Вы возвращаете директора, я отдаю ваших родственников. Даже не голову на голову. Всех за одного. И не трогайте больше моих людей. Вполне достаточно других фирм, с которых снять можно. Я не хочу воевать и доказал это попыткой договориться. Вы не пожелали нормально общаться. Ты, его, – он ткнул пальцем в Лечи, – не пытался остановить. Я понимаю, попытка попробовать запугать лоха. Меня на испуг пробовать не стоит, я знал, с кем встречаться собираюсь. И показал кто я. Чечня тоже не защита. И там достану. А чтобы лучше понятно было, – он вытащил ноутбук, принесенный с собой, из-под стола и, открыв его, повернул его к старику. – Смотри внимательно. Адреса, имена, чем занимаются. Не стоит думать, что ты отомстишь завтра, – подождав пока тот изучал текст, продолжил. – Это все смертники. За мою голову расплатятся. Я не пугаю, а просто сообщаю.

Андрей встал и с нажимом сказал:

– Завтра утром директор должен быть дома. Извиняться не требуется, компенсации за моральный ущерб тоже. Но вот насчет физического – другое дело. Если не будет доставать какой-то части тела или еще что неприятное, это будет проделано зеркально со всеми вашими родственниками. Прощайте. Не горю желанием встречаться вторично.

– Они не простят, – уже в машине, сказал Аксютин.

Ехали теперь целым караваном. Сзади и спереди прикрывали его люди, а где-то недалеко болтались комитетчики. Не менты за ними смотрели, вернее они работали по команде – это точно известно. Идиотизм натуральный, знают, видят и ничего не делают. Невольно начинаешь думать, что Андрей прав, и они прикрывают бандитов. Из собственных шкурных соображений или из высшей государственной необходимости – неважно. Результат одинаков и предсказуем. Нельзя давить одних руками других, тем паче проталкивать этнические группировки. Взрыв неминуем, а на место одних убитых придут еще более опасные другие. Кровь будет все равно, но чем позже, тем больше. Давить надо в зародыше.

– Я знаю, – ответил Андрей. Он сидел с закрытыми глазами и крутил в пальцах зажигалку. – Мне и не нужно их прощение. Пусть уважают и этого более чем достаточно. Волку надо смотреть в глаза, тогда или уступит, или кинется. Я ставил на его вменяемость. Старик очень умный, я не поперся просто так, давно справки наводил. Все эти Абдулы, да Лечи просто мускулы и скрипение зубов. Он мозги – управленец. Он гавкать не станет. Подождет. Год-два, но бомбу мне подложат обязательно. Это я буду решать потом. Не в ближайшее время. С Лечи я бы не стал встречаться, он не вынес бы унижения и обязательно кинулся без раздумий о последствиях. Тупой идиот, легко отдающий за свою показную гордость чужие жизни. Проще позвонить, но это психологический проигрыш. Он видит – ты боишься. Тут можно выехать исключительно на кураже. Они тебя проверяют, а ты либо гнешься, либо нет. Не в том мы положении, чтобы прогибаться. А война непременно будет. Абсолютно согласен. И лучше на моих условиях, чем ждать серьезного наезда. Они и сильны сплоченностью, а вписываться за всех подряд, у меня желания нет. Не оценят.

Давно так не нервничал, – сознался после паузы. – Вся спина мокрая. Могли и кончить на месте. Наверняка где-то по соседству присутствовала команда, а позвонить он мог не только домой. Риск.

– Кто? – помолчав, спросил Аксютин. – Муса?

– Не надо тебе этого знать, – вздохнув, посоветовал Андрей. – Не Муса. Но к кому обратиться он подсказал. На Кавказе голодных абреков много. Там всеобщая дружба народов. Все друг друга ненавидят и никого не остановят глупости про кровную месть, если он за собой силу чувствует или большую пачку денег под носом видит. Считай, наемники.

– И сколько?

– Дороже, чем выкуп. Но оно себя окупило. А знаешь, – садясь прямо и оживляясь, сказал, – во всем есть что-то хорошее. Вот сейчас мне пришла в голову замечательная мысль. Пустить вперед злобных кавказцев с претензиями и появляться по первому зову пострадавшего разруливая проблему. И кавказцы будут наши, и помощь тоже. Да еще и можно замечательно подработать. Взять за шугание черных треть, – он подумал, – лучше половину от того, что они требовали. А?

– Это подлость.

– Да, ладно, – засмеялся Андрей. – Шуток не понимаешь, стану я тебе такое предлагать.

Аксютин глянул на него и промолчал. Он совсем не был уверен, что это шутка. А в том, что некоторые дела его не посвящают, как раз наоборот.

– Сколько у тебя человек? – после длительной паузы спросил Андрей.

– Сотня сегодня. Еще столько же на подхвате, но тогда надо снимать с охраны. Еще Муса с удовольствием пришлет. А Олег мне не докладывает.

– Он мне докладывает. Вполне достаточно.

– И… когда приказ о мобилизации поступит?

– Не раньше, чем я скажу. Не долго осталось…

* * *

Марк медленно брел по направлению к дому. Дела на сегодня закончились. И вероятно на завтра и послезавтра. Предстояло зайти в ближайшую пиццерию, купить бургер, что-нибудь запить и завалиться в кровать. Напиться что ли?

Настроение было отвратительное. В голове в очередной раз прокручивалось интервью с возможным работодателем. Что сказал, и не лучше ли было говорить иначе. Задним числом все умные. Теперь поздно, однако, отключиться не мог.

Был не очень приятный нюанс в беседе, когда он четко понял: «Мы позвоним», означает – ищи другое место. Вежливо и неопределенно, чтобы не отвечать на напрашивающийся вопрос.

Что козла не устроило? Тут он сам того не замечая, охарактеризовал адвоката чисто по-русски. Иногда выскакивало автоматически, не смотря на многолетнее упорное желание избавиться от всякого перекоса в сторону происхождения и сойти за американца. Он долго и упорно выдавливал из речи малейшие намеки на акцент и старался не общаться с эмигрантами. Имя вполне соответствовало американским представлениям, фамилия подгуляла, но менять ее не стал. При всем своем неприятии прошлой жизни есть границы, которые он переступать не хотел.

Совсем уж вычеркнуть из жизни эту страницу не получалось. Не настолько он сволочь, чтобы плюнуть на родителей. Регулярно присутствовал на всех семейных мероприятиях и маму с папой любил. Какие они не есть, а родители и что не смогли много достичь, так возраст такой. За сорок плюс, а переезд в другую страну сильно бьет по голове. Язык прилично выучить, та еще проблема. Но для него они всегда делали что могли. Не их вина, что немного.

Вот на старшего брата с удовольствием бы харкнул. Вечно недовольный, на пару со своей склочной женой и непременно заведет очередной давно надоевший монолог. Все ему не так и все не эдак. Не ценят, не видят и кругом дебилы. Президент – идиот, мэр – гад и список противных типов бесконечен. Один он весь в белом.

Ругань варьируется в зависимости от места его очередной недолгой трудовой деятельности. Не было еще случая, чтобы полный год удержался на работе. И вроде не дурак, но все хочет продемонстрировать окружающим, что он о них думает. Люди не любят пренебрежительного отношения к себе. Иногда стоит и поклониться, если хочешь чего-то достичь. Не понимает и чем дальше, тем больше превращается в неудачника, брызжущего желчью.

Мимо неторопливо проследовал длинный белый лимузин. Марк еще успел вяло удивиться, зачем подобному агрегату болтаться в этом районе, где проживают не слишком обеспеченные жители, как машина затормозила. Дверца распахнулась, и уверенный голос спросил:

– Марк? Кричевский?

На мгновенье мелькнула дикая мысль, что козел опомнился и срочно погнал за ним лимузин, раскаявшись. Невольно пробило на смех.

– Это я, – со всей серьезностью заверил, заглядывая в роскошный салон.

Внутри сидел хорошо одетый и абсолютно незнакомый парень лет тридцати. Моментально отметил спортивное телосложение и типично русскую физиономию. Это не объяснишь. На улице глаз сразу цепляется, и сразу видишь, кто есть кто. В Чикаго много поляков и украинцев, но советских Марк из толпы вычленял без сомнений. Одежда неважна, вот и этот очень неплохо одет, но есть в них всех общее. Глаза что ли? Себя он бывшим советским давно не считал и искренне бы удивился, если бы ему сообщили, что и его легко вычисляют при встрече. Как ни старайся, а ворон ворона видит издалека. Американцы могли не понять, а «русские» сразу определяли собрата.

– Садись, – сказал парень, гостеприимно маня к себе внутрь. – Разговор имеется.

А почему бы и нет? – подумал Марк, забираясь в салон и откидываясь на приятно пахнувшее кожаное сиденье. Воровать меня посреди улицы на столь приметном автомобиле никому не нужно. Все равно кроме долгов ничего нет.

– Надеюсь, русский язык не забыл?

– Надеюсь, нет, – в тон ответил Марк.

– Прекрасно. А то я в американском произношении дуб-дубом. Во-первых, тебе привет от дяди.

– Спасибо, – растерялся Марк, – но уж больно неожиданно. Давно не виделся.

– Это понятно, просто чтобы не было удивления, откуда я тебя знаю. Семен Иосифович очень гордится твоими успехами. Я его хорошо знаю и верю – зря болтать не станет. Да и пробил кое-что. Он сделал паузу и начал говорить тоном кадровика: – На днях получен диплом бухгалтера. Экзамен сдал с первого раза. Из трехсот соучеников по Чикагскому университету в третьем десятке с начала. Не Гарвард, но тоже прилично смотрится. Обычно первые два десятка легко находят работу. У тебя с этим затык.

Вот этого слова Марк не понял, но по смыслу догадался легко. Становилось все любопытнее.

– Подробностей я не знаю, но что-то там было с дочкой декана. То ли ты ее бросил, то ли она дурная, но шум был очень несвоевременный. Мне это не важно, – останавливая Марка, сказал. – Не уголовщина, обычное дело. Любить некогда, надо учиться, а у нее истерики и желание вены резать. А вот декан тебе постарался подгадить. Похоже удачно. Что там еще… Умен. Честолюбив. Не желает прозябать на низком уровне. Специализировался на налоговом законодательстве и ценных бумагах. По этим дисциплинам высшие баллы на курсе. Отсюда и, во-вторых. У меня к тебе деловое предложение.

– У меня – это у кого?

– А! Это просто. Он вытащил из кармана красный паспорт и открыл его с насмешливой улыбкой. – Еременко Андрей Николаевич. Гражданин СССР.

– Это так нынче вербуют в КГБ? – изумился Марк. – А что я должен украсть в Пентагоне?

Еременко долго и весело смеялся.

– Куришь? – спросил успокоившись.

– Нет, спасибо.

– Тогда и я пока воздержусь. Зачем раздражать собеседника. Знаешь, раньше не понимал, чего иностранцы рожу кривят и про вонючий дым говорят. Потом попробовал и обнаружил существенную разницу с импортными сигаретами. Действительно, другой табак и запах отличается. Ну да ладно… Хочешь верь, хочешь не верь, но к людям в погонах я не имею ни малейшего отношения. У нас в Союзе сейчас перестройка…

– Я слышал.

– Вряд ли понимаешь. В этом надо вариться и то не всякий въедет полностью. Я директор совместного со шведами предприятия. Занимаемся все больше закупкой компьютеров и прочей электроники. То есть все что угодно. Автоответчики, телевизоры, принтеры. СССР сейчас проглотит любое количество и попросит еще. Имеем дело с Тайванем и добрались до ваших благословенных США. Я здесь не просто так – заключал договор с IBM. Общий объем годовой прибыли будет не меньше десяти миллионов. Теоретически.

– Впечатляет, – сознался Марк. – А почему в теории? Можно и больше?

– Можно, но вот тут и вылазит, почему я собственно могу кататься в Америку и заключать договора помимо Министерства внешней торговли и не подписываю кровью обязательство стучать в здание на Лубянке. Двадцать пять процентов я обязан принести в клюве в ЦК КПСС. Подробности тебе ни к чему, но это хорошая крыша. Перестройка, перестройкой, но на козе начальство не объедешь. Э… Я не слишком образно выражаюсь, ты все улавливаешь?

– В принципе да. Крыша – это прикрытие?

– Ну, что-то вроде. За определенный процент. Бесплатно только сыр в мышеловке.

– А я при чем?

– По очень веской причине. Отдавая четверть, я получил право на закрытые глаза по поводу некоторой части прибыли. Проще говоря, большие дяди негласно одобрили, что другую четверть я совершенно случайно не донесу до СССР. Не то, чтобы были, какие обязательства на бумаге или официальные решения, но это уже мои проблемы. Рассчитываю на дальнейшую плодотворную торговлю и расширение контактов.

Есть два варианта. Первый – просто и тупо положить в здешний банк. Это чревато нездоровым любопытством американских властей и советские правоохранительные органы могут в любой момент потребовать возврата неправедно нажитых сокровищ. Будут ли из-за мелкого нарушителя закона бороться американские любители свободы, тот еще подозрительный вопрос.

Поэтому сразу перехожу к второму варианту – открытие оффшорной компании, трастового фонда, вложить в акции и ценные бумаги. У меня есть наброски, но мне необходим человек, профессионально разбирающийся в американском и международном законодательстве. Требования достаточно простые. Анонимность, отсутствие государственного контроля и возможность ведения операций в любой валюте. Желательно еще серьезные налоговые льготы и тут тебе карты в руки.

– То есть в случае неприятностей дома, за границей должны остаться не отслеживаемые серьезные деньги. Я ведь не консультант мафии и практического опыта не имею.

– Не волнуйся, если мне потребуется, я без труда выйду на русских бандитов, – усмехаясь, сообщил Еременко.

Марк посмотрел ему в глаза и понял – этот может. И пристрелить тоже. И лично, и при помощи товарищей. Предупреждать о нежелательности резких движений и бегства с чемоданом купюр не будет. Дядя еще ладно, помнится смутно, но маму с папой жалко. Про бандюков сказано не для красивого словца. Опасно, но очень привлекательно. Если он правильно все видит, уже не будет необходимости горбатится на постороннего дядю. Собственная фирма и приличный доход гарантированы. Риски его визави не требуются. Серьезные долгосрочные вложения.

– …но связываться без веской причины, желания нет. Я сам себе мафия и не люблю чужого внимания. В будущем возможны моменты, когда я просто дам указания и придется их выполнять. Даже если они кажутся неверными.

– А объяснить конкретнее, что именно требуется? Не хотелось бы непонимания.

Еременко кинул ему на колени папку с бумагами.

– Читай.

– Кто это писал? – спросил Марк минут через двадцать.

– Я.

– С моей стороны не будет очень грубо указать на отдельные недостатки?

– А для чего ты мне нужен? – удивился Еременко. – Режь в глаза правду-матку.

– Траст предназначен для аккумулирования чужих средств, значит, будет прозрачность, а вы этого однозначно не хотите. Дальше… Вот это чушь, – показывая на одну из строчек, заявил Марк. – Официально сделать нельзя. Вернее есть возможность, но уши вкладчика будут торчать за километр, а процедура явное мошенничество. Вот это, – переворачивая страницу, ткнул пальцем в один из нарисованных квадратиков с идущими от него стрелочками, оформляется по-другому. Вся схема валится. Проводить через несколько счетов надо в оффшорной зоне, чтобы концов не найти. Лучше зарегистрировать несколько компаний. В результате на первых порах сплошной убыток. Оправдаться может, если будут дальнейшие поступления. Проще уж положить под стабильный процент. Он не высокий, но гарантированный.

– На этот счет не беспокойся. Я настроен работать долго и плодотворно.

– Не от вас это зависит, – нейтральным тоном сказал Марк.

– Ты просто не понимаешь, что такое ЦК КПСС и абсолютно не представляешь, куда нити тянутся. И не надо. Меньше знаешь, спокойнее спишь. Выполняй свою работу, а остальное тебя беспокоить не должно.

– Да, – помолчав немного и не дождавшись продолжения, сказал Марк, – и еще список фирм, где желательно приобретать акции. Почему именно эти?

– Это не обсуждается. Придется принять на веру мои глубокие познания в движении биржи. Ай ем гениал математикс фром раша ай кнов унькью трэдинг стратеги, – с жутким произношением, заставившим Марка невольно поморщиться, произнес Еременко. – Они серьезно вырастут в цене в перспективе. Грядет всеобщая компьютеризация. Данный риск – мои проблемы.

Марк подумал, что вся эта история страшно напоминает не шпионский, а детективный сюжет. Как-то не верилось в глубокие познания собеседника. Или у него за спиной стоит серьезная организация, а тогда откуда ошибки в схеме, или он работает посредником очень высокопоставленным партийным советским товарищам, мечтающим перекачивать незаконные доходы на Запад. Оба варианта ставили его, Марка, в ранг нежелательного свидетеля. Но это при условии, что ими заинтересуются на Западе. Сделать все чисто как раз его задача. А вот если начнут ловить по месту жительства… Тогда им уже не до США и маленького бухгалтера будет. Как раз наоборот, промолчат и в камере, в надежде хоть когда-то добраться до своих капиталов. Не так это просто смотаться из СССР за границу. Тем более остаться в США. Нетрепливый помощник будет необходим при любом раскладе.

Было слегка жутко, но и азарт нешуточный. Можно всерьез прогореть, а можно сильно подняться. Если объемы переводов будут серьезные, а в этом сомневаться не стоит, консультант на окладе просто так никому не требуется и ему обломится. Нет, если бы имелось нормальное предложение работы, он бы не стал связываться, но похоже долгая старательность в учебе серьезных дивидендов не принесла. А авантюризм и желание не быть одним из многих, всегда жили в душе.

– Сколько мне оклад положите?

– Вот теперь я вижу, что пошел деловой разговор, – довольно сказал Еременко. – Только «оклад» и «положите» не вполне по-русски. А сколько хочешь?

– Семьдесят две тысячи в год и оплата представительских и транспортных расходов, – с замиранием сердца выдал Марк.

Андрей прищурился, прикидывая. Он готов был дать и больше для начала. Переоценил запросы бухгалтера. Изрядно парнишка оголодал. Еще и почти тридцать тысяч долгов по студенческим ссудам. Когда узнал впервые, очень удивился здешней системе. Потребовался серьезный пересмотр отношения к американскому высшему образованию. Совсем другие порядки. Альма-матер поддерживает хороших учеников, но не стипендией, а займами. Капитализм.

– Это шесть в месяц, – делая вид, что размышляет, изрек. – Я думаю и четыре нормально.

Марк, молча отрицательно помотал головой.

– Хорошо. Пять. Заметь, я не торгуюсь, но взамен рассчитываю на добросовестную плодотворную работу. Учеба в целях повышения квалификации поощряется премией. Марк растеряно мигнул. – Через год по результатам деятельности пересмотрим договор. Хороший стимул – льготный кредит на покупку собственного дома. Я обещаю – трудиться придется много. Зато и есть замечательный шанс при правильном ведении дел включить в число бонусов поощряющий процент. Станешь не просто наемным работником, а компаньоном. Если все будет чисто оформлено, – подчеркнуто заверил. – А как отнесешься к новому форду?

– Очень положительно, – сознался Марк. Ездить на драндулете двенадцатилетней давности, прошедшем через несколько хозяев и норовившем постоянно сломаться давно надоело. Позволить себе что-то лучше он не мог и даже не мечтал в ближайшее время.

– По рукам?

– Тогда я прямо сейчас попытаюсь исправить схему, – утвердительно кивая и пожимая руку, пробормотал Марк, открывая снова папку.

Андрей открыл окно, уже не интересуясь мнением, закурил и посмотрел, как он увлеченно что-то там черкает, ничего не замечая вокруг. Мысленно поставил себе жирный плюс. Всегда лучше поручить дело профессионалу, чем рисковать самому в такой области, как сокрытие доходов и уход от налоговых организаций. Здесь они еще и не любят иностранцев, а право прецедентное и инструкции меняются на ходу. Попробуй перелопатить все эти тома с отсутствующим аглицким. А поручить дома некому и стремно. Легко влипнуть, пользуясь рецептами из Интернета. Там напишут! Развелось умников, ни разу не державших в руках серьезной суммы и что-то там краем уха слышавших. Разведчики и бухгалтера становятся известными исключительно, когда палятся. Успешные никому не ведомы. Кто хорошо разбирается в скользких делах, знаниями делиться не рвется. А экономисты не на то заточены. Тем паче советские. Они в западной экономике ни черта не понимают.

– Что? – заторможено поинтересовался Марк, отрываясь от бумаг.

– Приехали, поставил его в известность Андрей.

– Куда?

– В гостиницу, где я проживаю. Лимузин отпустим на свободу и пойдем отдыхать. Сейчас заглянем в ресторан, нормально поедим. Про дела там не говорят. Я пригласил девочек скрасить нам вечер.

– Э…

– Да не имею я дела с проститутками, – с досадой поморщился Еременко. – Сумеешь обаять – молодец, а идти с тобой не обязана. И это… Кейт для меня. А подружка специально приглашена для общения с тобой.

Марк проснулся и долго тупо смотрел на высокие потолки, ничуть не похожие на его облупившиеся, на съемной квартирке, пытаясь понять, где он находится. Потом вспомнил.

Началось все в ресторане. Девушки были очень симпатичные, особенно та, что Еременко забронировал для себя. Говорить русский толком с ними не мог, Марку постоянно приходилось переводить, что не очень настраивало на лирический лад. Вместо беседы они хорошо выпили, и дальше уже Еременко не особо нуждался в помощнике, умудряясь объясняться все больше жестами, что страшно веселило подружек. Он регулярно утаскивал Кейт танцевать, благо и говорить при этом не требовалось, и делал это неплохо. Спортивный мужик. Было в нем что-то от очень пластично двигающегося хищника.

Часа через два они перебрались в гостиничный номер, снова нехило добавили. Откуда-то появился косяк с марихуаной, потом еще и еще, и тут им всем окончательно захорошело. Перевод Еременко уже не требовались абсолютно. Поведение Кейт все больше походило на неистовство школьницы, дорвавшейся до горячо любимого Майкла Джексона и получившей объект вожделения в полную собственность. То ли накурилась, то ли перепила, но пляски в полуголом виде начались без малейшего поощрения по собственной инициативе. Еременко довольно посмеивался и по-русски обещал оприходовать ее на совесть. Кейт ничего не понимала, однако слова и не требовались.

Под аккомпанемент жадных поцелуев и недвусмысленного лапанья, Мари утащила его в другую комнату, хихикая и прижимаясь. Дальше было сплошное безумие, когда он не слишком соображая, завалил ее в роскошную кровать. В полумраке глаза блестели призывом и готовностью. Она тоже завелась не на шутку. Профессионалка Мари была или нет, но дело свое знала прекрасно. Да после Тани он и побаивался общаться с особами противоположного пола. Одного отрицательного опыта прекрасно хватило. Уже давно ни с кем не встречался.

Марк оторвал голову от подушки, осмотрелся и не обнаружил девушки. Тонкий запах духов еще хранила подушка и простыня, но больше ничего. Ни тела, ни вещей. Пожав плечами в недоумении, он направился в ванную и неожиданно обнаружил по дороге телефон. В голове мелькнула любопытная мысль. Жаль, вчера не догадался.

Сначала пришлось звонить домой. Терпеливо выслушал довольное материнское кудахтанье, не часто он семью баловал внеурочными звонками. Заодно она порадовала сообщением о дяди семейных неоднократных звонках и его желании пообщаться с племянником.

Получив искомый номер, набрал, мечтая, чтобы дядя оказался на месте. Вроде время подходящее, у них там еще ночь. Сколько разница во времени он толком не помнил. В первый раз звонил в Москву. Повезло. Трубку взяли почти сразу.

– Нашел тебя, – ничуть не удивившись, переспросил тот, выслушав косноязычную речь с намеками. Прямо говорить Марк опасался. – Да, это я подсказал. Хотел позвонить, да тебя поймать невозможно. На автоответчике с десяток посланий было. Не видел? Дома отсутствовал? Тогда судьба. Нужен был ему человек с мозгами в голове и без особых доходов. Он тоже не альтруист. Лишнего платить не станет, а все из тебя выдавит не хуже соковыжималки. Зато и не обманет. Поверь мне, не пожалеешь. Бывают талантливые изобретатели, а у него талант на деньги. Делает на пустом месте. Кто серьезные дела крутит, часто людей за пешки считает. А у него еще сохранились остатки порядочности. Не ведаю, насколько хватит, но я рядом трусь и многое вижу. Объяснять не стану, не для междугородных разговоров. Так что не бери в голову. Связи? Очень серьезные, но и это не по телефону. Тесть из высоких чинов и не только. И учти, путать в документах не стоит. Переводчики найдутся, не сомневайся. Не стоит пробовать. А на будущее – прямо врать не станет, но не договаривает. А если сказал сделать вот так, объяснений требовать глупо. Все равно не ответит. На моей памяти не ошибался серьезно. Дальше твое дело.

Марк положил трубку и принялся старательно вспоминать, где он вчера посеял папку с бумагами. Ночью пришла интересная мысль, надо проверить соответствие указаниям и записать. Может неплохо получиться. Вроде в гостиной осталась.

Натянув брюки и рубашку, торопливо умылся и направил стопы из комнаты, стараясь не шуметь. Оказалась не зря. В соседней комнате спал Еременко, укрытый измятой простыней до пояса, а на плече у него удобно пристроилась обнаженная Кейт, демонстрируя всем желающим достоинства своей фигуры.

Марк невольно уставился на нее и несколько минут бессмысленно торчал в дверях. Смущенно мотнул головой и двинулся дальше.

– Ну и чем занят? – поинтересовался Еременко, обнаружив его в салоне. На столике лежали записи, а Кричевский сидел в гордой позе повелителя, изучая многочисленные страницы, исписанные мелким почерком. Прямо перед ним находились три большие чашки. Андрей заглянул внутрь и невольно поморщился. Кофе выпито, один запах остался.

– Вот, – гордо сказал Марк, демонстрируя свои труды.

– А можно то же самое, но только на моем родном языке? – жалобно попросил Андрей, продолжая разыскивать хоть что-то жидкое и не алкогольное в округе. Он совершенно не понимал, откуда взялся весь мусор, и куда подевалась еда. Вроде они вчера не очень разгульно буянили. В стены никто с претензиями не стучал, и полиция не наведывалась. А вид был как после серьезного погрома. Даже кресла перевернуты, а подошвы прилипают к полу. Клей они точно не нюхали.

Марк с недоумением глянул на текст и покраснел. Увлекся. Все его выкладки были написаны по-английски. Ему так проще и легче, и уж точно ошибок не насажает. Читать он мог на русском спокойно, все-таки четыре класса в СССР закончить успел, но с правописанием огромные проблемы.

– Я тебе еще и курсы грамматики оплачу, – недовольно бурчал Еременко, заглядывая в пустую бутылку, валяющуюся в углу. – Для начала излагай на словах.

Он замолчал и оглянулся. Марк невольно проследил за его взглядом. На входе появилась Кейт и привалилась к стене, с интересом озираясь по сторонам. Вид у нее был бодрый и естественный. Боевую окраску нанести не успела или не захотела. Лицо и так чистое, и совершенно не заспанное.

Одета она была в одну мужскую рубашку. Явно с Еременко. На несколько размеров больше и ничего особенно не прикрывающую. Так, для проформы натянула. Пуговицы застегнуты через одну, позволяя внимательно рассмотреть роскошную грудь. Бедра были прикрыты, но при малейшем движении рубашка должна была сдвинуться, доброжелательно показав все находящееся под ней. Почему-то Марк не сомневался в полном отсутствии нижнего белья.

– Попроси ее позвонить и заказать пожрать в номер. Только без выпивки и поскорее. И объясни, что у нас дела. Через часик освобожусь, – попросил Андрей.

Кейт выслушала перевод и недовольно вздернула подбородок. Про дела ей не понравилось, однако возмущаться не стала, молча гордо удалившись. При этом Марк убедился в своей правоте. Полы рубашки слегка раздвинулись, показав полное отсутствие трусиков. Он невольно сглотнул при виде интересного зрелища.

– А Мари где?

– Ушла. Ты что не помнишь? – удивился Еременко. – А! Это ж утром было. Ей рано на работу. Где-то в театре работает. Далеко ехать, так я на такси двадцатку подкинул. Потом телефон дам, если захочешь. Выкладывай, что надумал.

Он внимательно выслушал пояснения, задал несколько конкретных вопросов. Что-то там прикинул и согласился.

– Пойдет. Только все это не на один день. Месяца два не меньше?

Марк кивнул, соглашаясь.

– Угу. Поэтому я продолжу отдыхать. Еще дня два. Давно в отпуске не был. Все заботы и труды.

Андрей зацепил ногой пиджак, валяющийся под столом, вытащил его и, встряхнув, полез в карман. Извлек оттуда толстый бумажник.

– А вот тебе баклуши бить некогда. Про баклуши, – морщась, спросил, – понятно или мне адаптировать речь для лучшего восприятия?

– Я понимаю, – терпеливо заверил Марк. Слова он такого не знал, но догадаться было не сложно. А переспрашивать постоянно не хотел. Тупой собеседник раздражает. Вот если бы он пришел к Еременко с предложением – другое дело. А так проще посмотреть потом в словаре.

– Максимум через два месяца придет первый перевод – деловым тоном сообщил Андрей. – К этому моменту все должно быть готово. Это без вопросов. Поэтому лети и трудись, как пчелка.

Он снова полез в карман и достал толстую пачку денег. На глаз там было не меньше двадцати тысяч. Отсчитал ровно пять тысяч сотенными купюрами и положил на стол.

– Это твоя зарплата за месяц. Не подведи! Подумал и кинул туда же остатки пачки. – А это на представительство и прочие, – он хмыкнул, – расходы. Квитанции и авиабилеты аккуратно сохраняешь и предъявляешь. Тебя этому должны были учить. Разбрасываться деньгами я не собираюсь. Что необходимо, то необходимо, а оплачивать тебе покупки в супермаркете и девицу я не подряжался. Что еще? – наморщив лоб, спросил сам себя. – Ага! Открыл бумажник, покопался там.

– Это, – выкладывая визитные карточки на стол, объяснил, – мои телефоны. Домашний, служебный, прямой. Если есть необходимость – обращайся.

Марк глянул. Никаких названий компаний и золотого тиснения. Фамилия и номера телефонов. Явно для знающих.

– В случае проблем – обязательно, – говорил Еременко, продолжая доставать новые карточки. – Это – телефон и имя продавца автомобилей. Форд, – подмигнув, сообщил, – оплачен. Скажешь, что от меня. Оформлять на фирму. Сначала регистрация. Это – адрес юридической конторы. Если что-то придется решать по их профилю и потребуется помощь. Тоже на меня сошлешься. Ну, сам посмотришь и решишь. Там русские сидят и фирма по виду убогая, но мне гарантировали правильное обхождение. Не устроят, найдешь других. Это не обязательное условие. Просто есть к кому обратиться и посоветоваться. На месте всегда виднее. Учти, оффшорки предпочтительнее создавать через одного постоянного адвоката. Легче решать сложности. Он заинтересован и уже один раз взял. Вот это номера счетов и банки. Ничего не забыл? А… вот это телефон Мари. Все. Позавтракаешь и свободен.