Текст книги "Романовы. История великой династии"

6 сентября стрельцы схватили своего начальника Шакловитого и отвезли его к Петру на суд.

7 сентября в Троицу приехал князь Василий Голицын. Пётр его не принял и велел отправляться в ссылку в Каргополь.

8 сентября имя Софьи было официально исключено из царского титула.

9 сентября к Софье явился все тот же боярин Троекуров и передал ей царскую волю: поселиться на вечное житье в Новодевичий монастырь.

12 сентября на большой дороге близ Троицкой лавры был казнен Шакловитый.

16 октября весь царский двор, бояре и войска вернулись в Москву.

Во главе государства встал Пётр I. Его старший брат и формальный соправитель Иван V участвовал во всех положенных церемониях до тех пор, пока позволяло здоровье. Но уже к 27 годам он был совсем плох, с трудом передвигался и почти ничего не видел. Он умер 8 февраля 1696 года, немного не дожив до своего тридцатилетия[2]2
  Стоит упомянуть, что Иван всегда поддерживал Петра, своего младшего брата, в его идеях реформ. Вообще между всеми братьями Алексеевичами царило полное согласие.


[Закрыть].

Царевна Софья жила под стражей в Напрудной башне Новодевичьего монастыря. Продовольствие поступало с царского стола. Денежное содержание составляло 2600 рублей в год – как у всех остальных царевен. С ней оставался небольшой штат прислуги: старая кормилица, 2 казначеи и 9 боярынь-постельниц.

Девять лет Софья Алексеевна тихо жила в монастыре. Царицей стать не удалось, один любовник погиб, другой в далекой ссылке… Но Софья не смирилась и не сдалась. Рассылала письма через верных ей людей, плела интриги, уговаривала…

В июне 1698 года, когда царь Пётр в Голландии, на Саардамской верфи, учился строить корабли, из Великих Лук в Москву отправились, перебив своих полковников, 4 тысячи мятежных стрельцов – возвращать на престол Софью. Против них выступили правительственные войска: Преображенский, Семеновский, Лефортов и Иноземный полки генерала Гордона и дворянская конница воеводы Шеина. В 40 верстах от Москвы, под Новым Иерусалимом, стрельцы были разбиты. Началось следствие.

Первый розыск проводил Шеин. За три дня 130 бунтовщиков были повешены, 140 биты кнутом и отправлены в ссылку, 1960 стрельцов переведены в дальние города. В августе вернувшийся в Москву Пётр провел новое следствие. Были казнены еще 2000 стрельцов, наказаны кнутом и клеймением 600. Тела повешенных на кремлевской стене и возле Новодевичьего монастыря не убирали до февраля. Стрелецкая слобода была разорена, все 16 не участвовавших в бунте полков расформированы. Стрелецкое войско прекратило свое существование.

Царевна Софья была насильно пострижена в монахини с именем Сусанна. Ее ближних боярынь допросили с пристрастием и отправили в дальние монастыри. Размер содержания царевны сильно сократили, сменили весь штат, надзор значительно усилили. Прямо под окнами ее кельи 5 месяцев висели трупы трех стрельцов, к руке одного привязана челобитная на имя царевны Софьи с просьбой снова стать правительницей…

…Она держала в страхе весь царский двор, умела расположить к себе любого человека, могла вызывать и успокаивать бунты, заключила блистательный мир и проиграла странную войну. Она мечтала стать настоящей правительницей – как византийская царевна Пульхерия или даже английская королева Елизавета. Она первая сумела вырваться из теремного заточения к женскому счастью и неженской власти. Но время женщин-правительниц в России еще не пришло. За 7 лет на троне – 15 лет в монастырской келье.

…Инокиня Сусанна, в миру царевна Софья Алексеевна, умерла в 1704 году, в 46 лет. Ее тихо похоронили на кладбище Новодевичьего монастыря. Никого из родственников на похоронах не было. Весь царский двор к тому времени уже переместился на берег холодного моря, в наскоро построенный городок Санкт-Питерсбурх.

История Русского царства заканчивалась. Начиналась история Российской империи.

Пётр I Алексеевич

Пётр был младшим сыном царя Алексея Михайловича и последним в очереди на престол. Когда ему было 4 года, умер отец, на престол взошел старший брат Фёдор.

В 10 лет, после смерти Фёдора, Пётр вместе с братом Иоанном был венчан на царство. И тогда же, во время стрелецкого бунта, впервые столкнулся с разъяренной толпой. С тех пор на всю жизнь у него остались судороги и нервный тик – следы ужаса, который он пережил, стоя на забрызганном кровью крыльце. Разве знал тогда кто-нибудь, что этот испуганный мальчишка вскоре разрушит старую страну, чтобы на ее руинах построить новую?

В конце XVII века Россия занимала территорию от Архангельска до Каспия и от Левобережной Украины до Тихого океана. Население составляло 10,5 миллиона человек. Экономическая стабильность, которой добились первые Романовы, к концу века сменилась стагнацией, или застоем. Почти не имелось крупных промышленных предприятий, внешняя торговля не развивалась из-за отсутствия выхода к Черному и Балтийскому морям. Флота не было – ни торгового, ни военного, сухопутная армия, которая хорошо себя показывала в противостоянии с прежними противниками России – турками, татарами и поляками, была малоэффективна против нового противника – регулярных западноевропейских армий. В это же время в глазах иностранных дипломатов Россия была отсталой азиатской страной, которая не могла принимать участие в европейской политике. Царь Феодор и вслед за ним царевна Софья пытались провести модернизацию российской жизни, но им не хватило ни времени, ни сил.

Отстраненный царевной Софьей от власти, Пётр вместе c матерью, царицей Натальей, перебрался в подмосковную усадьбу Преображенское.

Когда царю исполнилось 11 лет, для его забавы в селе Преображенском было набрано Потешное войско. Солдатами стали сверстники Петра – сыновья дворцовой прислуги и окрестных крестьян. Царская забава быстро переросла обычную игру. 14-летний Пётр затребовал для Потешного войска 16 чугунных пушек. В качестве учителей в Немецкой слободе были наняты артиллерист Теодор Зоммер и опытный военный Патрик Гордон. Потешное войско уверенно превращалось в личную гвардию царя Петра.

В это же время юный царь начала осваивать азы флотоводства. На Плещеевом озере близ Переяславля была создана потешная верфь.

Царь Пётр резко выделялся среди окружающих. Его рост составлял 204 сантиметра – почти на полметра больше среднего мужского роста того времени. Телосложение непропорциональное: длинные руки с крупными кистями, маленькая ступня 38-го размера, узкие плечи – 48 сантиметров, маленькая голова. Черты лица правильные, но в моменты сильного волнения искажались судорогой – нервный тик, последствие детских потрясений.

С самого детства Пётр отличался невероятной энергией. Сейчас бы ему поставили диагноз «гиперактивность». Ему было трудно долго усидеть на одном месте, к тому же его лишили хороших учителей, которые были у его старших братьев. Поэтому Пётр не закончил даже традиционный для русского царевича курс образования и всю жизнь писал с грамматическими ошибками. Читая письма неугомонного сына, присланные с Плещеева озера, царица Наталья Кирилловна и плакала, и смеялась:

«Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушьке гасударыни царице и великой княгине Наталии Кириловьне, сынишька твой, в работе пребывающей, Петрушька. У нас молитвами твоими здорово все. Озеро вскрылось, и суды все, кроме большого коробля в одделке. Только за канатами станет, и о том милости прошу, чтопъ те канаты по семисот сажен исъ Пушкарского приказу не мешкоф присланы были; а за ними дело станет, и житье наше продолжитца. По семъ паки благословения прошу».

С малых лет Пётр проявлял интерес ко всему, что связано с ручным ремесленным трудом. Уже к 18 годам он в совершенстве знал 14 ремесел. Изучал военное дело, фортификацию и кораблестроение, учил немецкий и голландский – в живом общении с жителями Немецкой слободы.

Немецкая, или Кукуйская, слобода возникла еще в середине XVII века, когда Алексей Михайлович велел выселить всех иностранцев, не принявших православную веру, за пределы города. Располагалась на правом берегу Яузы, возле ручья Кукуй. Имела собственную инфраструктуру и управление. Население – европейцы разных национальностей, приехавшие в Россию работать по найму, – военные, врачи, ремесленники.

Немецкая слобода была совсем рядом с Преображенским – прямо за рекой. Пётр ежедневно видел шпили лютеранской кирхи и слышал звуки чужой заманчивой жизни. И когда, не совладав с любопытством, он решился посетить слободу, там его уже ждали.

Швейцарец Франц Лефорт, храбрый офицер, красавец и силач, когда-то нанимался на русскую службу как военный, но основным его занятием была светская жизнь. Он превратил в профессию то, что сейчас называют «тусовщик», и в этом качестве оказался очень нужен молодому русскому царю. Именно Лефорт представил Петру дочь местного кабатчика Анну Монс, которая станет царской фавориткой, и отдал ему своего расторопного камердинера Алексашку Меншикова, будущего друга и сподвижника Петра во всех его начинаниях.

17-летний Пётр зачастил на Кукуй, начал говорить по-немецки, научился танцевать с дамами, пить вино и курить трубку. Все это сильно беспокоило его мать, царицу Наталью Кирилловну. Решено было Петра женить, чтобы остепенился. В невесты ему выбрали 19-летнюю Евдокию Лопухину – идеал старомосковской девицы: статная, красивая, спокойная и очень набожная. Но не прошло и двух месяцев после свадьбы, как новоиспеченный муж уехал на Плещеево озеро, к своей новой корабельной потехе.

Пётр требовал, чтобы его называли не «государь», а «господин бомбардир». Слушался во всем голландского корабела Картена Брандта. Своими руками смолил и конопатил старый ботик, который разыскал среди рухляди в измайловском сарае:

«Гуляя по амбарам, увидел я судно иностранное, спросил Франца, – что за судно? Он сказал, что то – бот аглинской, и ходит он на парусах не только что по ветру, но и против ветру; которое слово меня в великое удивление привело и неимоверно».

Тем временем в Москве готовился переворот: Софья пыталась удержать власть, ее доверенные подбивали стрельцов убить Петра. Охрану Преображенского усилили. Пётр находился в крайнем напряжении. И когда душной августовской ночью в Преображенское явились стрелецкие гонцы предупредить царя о покушении, у Петра не выдержали нервы.

Царь выбежал на двор в одной рубахе. Вскочил на коня и один, без сопровождающих, ускакал в кромешную темноту.

Наутро выяснилось: государь ушел под защиту Троице-Сергиева монастыря и велит туда же быть немедля всей своей семье, и двору, и Потешному войску. Вскоре к Петру стали перебираться из Москвы бояре, приказные и войска. К середине сентября все было кончено. Софью заперли в Новодевичьем монастыре, а власть перешла к Петру. И первым серьезным делом молодого государя стал военный поход.

На тот момент Россия вместе с Австрией и Польшей входила в антитурецкую лигу, так называемый Священный союз, и по договору, подписанному еще при Софье, была обязана воевать с Османской империей. Но если Софья отправляла войско против вассалов Османской империи – крымских татар, то Пётр постановил: воевать сразу с турками, то есть идти на Азов – турецкую крепость в устье Дона, которая перекрывала выход в Азовское море. Таким образом он намеревался решить сразу две задачи: выполнить условия договора и прорубить России выход к морю.

Впервые русская армия двигалась не посуху, а по рекам – Волге и Дону, на специально построенных речных судах. Пётр официально был в этом походе «главным бомбардиром», то есть носил чин старшего артиллерийского офицера. Поначалу Азовский поход казался царю продолжением военных потех. Но две попытки штурма провалились. Пётр велел возвращаться. Его первая настоящая война началась с поражения. Царь забросил потехи и попойки. Из-под Азова сразу отправился на Воронежскую верфь. Всю зиму в верховьях Дона близ Воронежа строился галерный флот.

На работы сгоняли крестьян из окрестных деревень, кто пытался бежать, ловили и тут же вешали. Корабли делались наспех, из плохо просушенного леса. От непосильной работы, холода и болезней работники умирали сотнями. Наемные мастера-иностранцы не понимали, как можно строить корабли и в мороз, и в дождь, под открытым небом. Но к весне 1696 года первый русский флот – 2 больших военных корабля, 23 галеры и 1500 малых судов – отправился вниз по реке Дон к Азовскому морю.

Корабли отрезали крепость Азов со стороны бухты от источников снабжения. Осада на суше сопровождалась плотным артиллерийским огнем. Через месяц крепость сдалась. Россия получила выход к Азовскому морю.

В Москву Пётр вернулся победителем.

Однако для продолжения войны с Османской империей нужны были союзники. И Пётр изобрел невероятный, еще невиданный в европейской истории дипломатический ход: в сопровождении Великого посольства – настоящих дипломатов и вельмож, под видом урядника Преображенского полка Петра Михайлова за границу отправился лично государь Пётр Алексеевич. На Москве вместо царя остался боярин Ромодановский. Ему был присвоен титул «князь-кесарь», поручена опека за царской семьей – царицей Евдокией и шестилетним царевичем Алексеем и официально передана вся полнота власти.

Все были потрясены, но никто не посмел возразить или хотя бы удивиться вслух. И только спустя много лет механик Андрей Нартов, который учил Петра токарному делу, напишет в своих мемуарах:

«Слыхал ли кто или читал ли кто в каких-либо преданиях, чтоб какой самодержец при вступлении своем на престол, оставя корону, скипетр и поруча правление царства ближним вельможам, предпринимал странствование по чужим государствам? Пример неслыханный, но в России самым делом исполненный!»

Государь наконец увидел своими глазами тот мир, о котором мечтал с юности. Европа потрясла его. Правда, в картинных галереях и на концертах он откровенно зевал и томился. Но то, что касалось естественных наук, техники, морского дела, промышленности, – все это вызывало у него восхищение и живейший интерес. Он все хотел попробовать своими руками.

В Голландии «урядник Пётр Михайлов» нанялся на судостроительную верфь плотником, чтобы лично пройти все стадии строительства корабля. То же повторилось и в Англии. Иностранцы не знали, что и думать об этом странном юноше – царе московитов. Ему необходимо было везде быть, все попробовать, все вызнать, всему научиться самому и научить своих людей. Его интересовало, как ловят китов, как лечат больных, как делают бумагу… Пётр учился у артиллерийского мастера, посещал Анатомический театр Рюйша… Уговаривал разных мастеров ехать в Россию – и многих уговорил.

Но выполнить основную задачу Великого посольства – найти союзников для войны с Турцией – никак не удавалось. Вся Европа готовилась к борьбе за передел сфер влияния, которая должна была начаться после смерти бездетного испанского короля, и помощь молодому русскому царю варваров в планы великих держав не входила. В Вене Пётр получил дурные вести из России: там взбунтовались стрельцы.

Мятежные полки шли из Великих Лук на Москву, при себе несли грамоту:

«Идти к Москве! Немецкую слободу разорить и немцев побить за то, что от них православие закоснело. Непременно идти к Москве, хотя б умереть, а один предел учинить. Государя в Москву не пустить и убить за то, что почал веровать в немцев».

Пётр, оставив волонтеров доучиваться в Европе, спешно поехал домой. Но по дороге он успел встретиться с польским королем Августом Великолепным. Первый красавец Европы, авантюрист и любитель развлечений, Август предложил Петру тайный союз, но не против Турции, а против Швеции. И Пётр согласился. Вступая в войну со Швецией, Россия могла бы вернуть свои древние новгородские земли на Балтике. Речь шла о восточном побережье Финского залива. Выход к Балтийскому морю означал выход в Европу.

Но прежде чем начинать войну, необходимо было навести порядок у себя в стране. Преодолев за четыре недели триста миль, Пётр прибыл в Москву. К тому времени князь-кесарь Ромодановский уже подавил бунт и проводил розыск.

Пётр сам участвовал в допросах и пытках. Была организована массовая публичная казнь: на Красной площади отрубили головы 800 стрельцам и еще несколько сотен повесили на кремлевских стенах. Пётр своими руками отрубил головы пятерым мятежникам. При казни присутствовали бояре и иностранные дипломаты.

Сразу после стрелецких казней Пётр принялся перекраивать жизнь. Нелюбимую жену Евдокию насильно отправил в монастырь, 8-летнего сына Алексея передал на воспитание своей сестре Наталье. Стал открыто жить со своей любовницей Анной Монс, которую прозвали «Кукуйской царицей». Патриархальная Москва была потрясена такой безнравственностью, но Петра не интересовало ничье мнение. Он был твердо намерен изменить жизнь своих подданных, независимо от их желания.

Пётр собственноручно отрезал боярам бороды. Издал указ, по которому все, кроме крестьян, должны были носить западную одежду и брить лица. С бородой теперь могли ходить только священники и те, кто оплатил особую бородовую пошлину: для вельмож и чиновников от 600 рублей в год (3,5 миллиона рублей на современные деньги), для слуг и извозчиков до 30 рублей в год (180 тысяч рублей на современные деньги).

Всех придворных Пётр заставил изменить уклад жизни: жен и дочерей нарядить в европейские платья, учить танцам и светскому обращению, по утрам чистить зубы и пить кофий, чеснока и кислой капусты отнюдь не употреблять, а есть голландский плод картофель – и так до бесконечности.

И когда через два года в Москву вернулись доучивавшиеся в Англии и Голландии волонтеры, они еле узнали родной город.

…Год 7208-й от сотворения мира должен был начаться, как обычно, с 1 сентября. Но не тут-то было. Россия перешла на летоисчисление от Рождества Христова. Поэтому следующим годом стал 1700-й. Монаршей волею было приказано:

«С сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с первого генваря. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то и других дней хватает».

Первые в российской истории новогодние забавы закончились большим пожаром. Пётр отнесся к этому равнодушно: он не любил старую Москву, к тому же было недосуг, ведь он готовился к большой войне против Швеции.

Уже был заключен тайный союз с королем Польши Августом II и королем Дании и Норвегии Фредериком IV, причем оба короля считали Петра «младшим братом» и вспомогательной силой. Противника же – 18-летнего короля Карла XII, любителя охот и парадов, – никто из них вообще не воспринимал серьезно. «Он провалился в отцовские ботфорты, откуда его следовало бы вытащить за уши и хорошенько выпороть», – шутил польский король Август, осадив Ригу, входившую в состав Швеции. А датский король не успел пошутить, потому что 4 августа в гавани Копенгагена появился шведский флот. Юный Карл неожиданным ударом вынудил датского короля выйти из войны. Вскоре Август снял осаду Риги и ушел. Пётр с плохо обученной армией оказался один на один с сильнейшей армией Европы. Началась Великая Северная война.

Русские войска осадили крепость Нарву. Артиллерия оказалась слабой, и обстрел крепости результатов не дал. А через две недели к Нарве подошли основные силы шведов. Накануне сражения Пётр оставил главнокомандующим герцога де Кроа и уехал в Новгород. Он не видел, как железная шведская пехота разметала по полю русские полки, и только преображенцы и семеновцы, то самое некогда «потешное войско», стояли до последнего – по колено в крови; не видел, как сдавались в плен наемные иностранные офицеры; как бросали к ногам короля Карла русские знамена при капитуляции. В это время Пётр уже готовил новую армию для новой битвы.

Армия Петра впервые в истории России стала формироваться как регулярная, то есть на основе рекрутской повинности: дворяне обязаны были служить поголовно, крестьяне выделяли одного новобранца от 20 дворов, служба была пожизненной. Все новобранцы проходили серьезную военную подготовку. За образец были взяты бывшие Потешные полки – Преображенский и Семёновский. Солдаты получили новое обмундирование и вооружение – шпаги и ружья-фузеи вместо старых пищалей. Через 10 лет российская армия насчитывала 200 тысяч солдат всех родов войск и 100 тысяч нерегулярной кавалерии. До Петра Россия никогда не имела столь большой армии, даже в периоды напряженных боевых действий.

После Нарвской катастрофы, чтобы пополнить казну, Пётр принял экстренные меры: увеличил в 4 раза производство денег, уменьшив при этом долю серебра в монете. Это поставило страну на грань очередного всенародного бунта. Действия Петра давно уже вызывали недовольство: заставляет носить еретическую одежду, курить дьявольскую траву-никоциану, втравил страну в войну на севере. В народе и без того уже поговаривали, что царь вернулся из-за границы подмененный, а подлинный-де царь остался за морем в темнице. А иные и вовсе называли царя антихристом. Пётр не обращал внимания. Он собирался уже снять церковные колокола, чтобы переплавить их на пушки, и изъять всю казну у монастырей, но тут вмешался князь-кесарь Ромодановский. Как глава Преображенского приказа – органа тайного сыска, князь отлично знал о настроениях в обществе. Он открыл Петру тайные запасы серебра царя Алексея Михайловича – своеобразный стабилизационный фонд на случай крайней надобности. На эти деньги Пётр построил несколько кораблей – основу российского военного флота и запустил металлургические заводы на Урале, которые вскоре обеспечили армию превосходной артиллерией.

Развитие собственной артиллерии, полномасштабная военная реформа и резкое увеличение военных расходов вскоре дали свои плоды. Постепенно Россия стала воевать со Швецией на равных, а потом и одерживать победы. Были взяты крепости Мариенбург, Нотебург, Ниеншанц, Нарва…

Пётр почти все время находился со своей армией. И однажды, вернувшись ненадолго домой с войны, выяснил, что Анна Монс, с которой он жил как с женой уже десять лет, ему неверна. И хотя юношеская пылкая любовь давно угасла, для Петра ее предательство было весьма болезненным.

Помог верный друг и соратник царя Александр Меншиков. Он давно подозревал «Монсиху» в измене и подготовил запасной вариант: красивую и расторопную Марту Скавронскую – то ли латышку, то ли белоруску из пленных, захваченных именно в Мариенбурге. Пётр знал, что фельдмаршал Шереметев вытащил Марту буквально из-под драгунской телеги и взял к себе служанкой, а потом вынужден был отдать ее Меншикову. Но все это его не смущало.

Марта оказалась той женщиной, которая была ему нужна. Через два года Пётр поселил ее как свою невесту в Преображенском. Марта приняла православие и получила новое имя – Екатерина Алексеевна. Она родит Петру 11 детей, официально станет его женой и будет коронована как императрица. Все это будет потом. А пока шла бесконечная Северная война. И русские брали крепость за крепостью на Балтийском побережье.

Теперь вся Нева, от истока до устья, была в руках у России. Вскоре на острове Луст Элант, у впадения Невы в Финский залив, была заложена крепость с шестью бастионами, названа «крепость Святого Петра и Павла», первый российский порт на Балтийском море. Вскоре здесь будет новая столица русского государства – Санкт-Петербург. Через полгода в порт Петербурга впервые пришел иностранный торговый корабль. Еще через три года со стапелей новой Адмиралтейской верфи сошел первый военный корабль Балтийского флота. На царском штандарте, в лапах у двуглавого орла, державшего карты трех морей – Белого, Каспийского и Азовского, появилось четвертое – Балтийское.

Строительство новой столицы на Балтике было сложным и затратным. Заболоченные земли требовали осушения и укрепления, частые наводнения – постройки множества дамб и плотин. Только на одну плотину уходило 20 тысяч бревен (то есть 62 тысячи кубометров леса, для перевозки которого сейчас бы потребовалось 20 товарных эшелонов). Ежегодно на строительство Петербурга прибывало до 40 тысяч работников. Здесь впервые в русской истории в массовых масштабах использовался труд заключенных и появились первые стройбаты. Рабочий день длился 12–15 часов, в период белых ночей – круглосуточно. За 15 лет строительства от изнурительного труда в тяжелых условиях погибло не менее 100 тысяч человек.

В Европе победам Петра не придавали особого значения: жадный царь московитов захватил кусок болотистого побережья и лихорадочно его осваивает. Гораздо больше внимания привлекал его противник, шведский король Карл XII. Он воевал в самом центре Европы, против польского короля Августа. Когда Август потерял и войско, и польский престол, Карл вспомнил про Россию и пошел добивать Петра. Они встретились 27 июня 1709 года на большом поле в шести верстах от Полтавы. Накануне решающей битвы оба монарха-полководца объехали свои войска.

Карл обещал своим солдатам, что уже завтра они будут обедать в обозе русского царя:

«Он приготовил нам много кушаний. Идите же завтра туда, куда зовет вас слава».

Царь Пётр тоже обратился к своим войскам:

«Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу веру и церковь».

Силы шведов в Полтавском сражении составили: 8000 пехоты, 8000 кавалерии и 4 орудия. Силы русских: 25 000 пехоты, 9000 кавалерии и 73 орудия. Сражение длилось 12 часов, шведская армия потерпела сокрушительное поражение. Потери русских: 1300 убитых, 3300 раненых. Потери шведов: более 8000 убитых и раненых, 4000 пленных во время сражения, еще 17 000 – при отступлении.

С этого момента шведская армия перестала быть сильнейшей военной силой Европы. У шведов еще оставался мощный флот, и война не была закончена, но при французском, австрийском и британских дворах с удивлением вынуждены были признать: страна диких московитов, с которой никто раньше не считался, превращается в новую великую державу.

Московская уютная жизнь, терема резного дерева, запутанные улочки и яблоневые сады – все это осталось за бортом петровского корабля. Теперь самым любимым местом для государя стал Санкт-Питерсбурх. Заболоченные, продуваемые всеми ветрами острова в устье Невы Пётр называл не иначе как «парадиз» – земной рай.

Он лично инспектировал строительство Летнего дворца по собственному проекту (была предусмотрена дажеканализация, которой тогда не имелось и в Версале) и наслаждался каждым днем, проведенным в своем «парадизе», где пахло близким морем и пиленым деревом.

Правда, пока что в Санкт-Питерсбурхе особых красот не наблюдалось, было очень грязно, сыро и холодно. Но часть улиц уже замостили: каждый, кто прибывал в Санкт– Питерсбурх на телеге, был обязан привезти 3 камня весом каждый не менее 5 фунтов, а кто на судне – по 30 камней. А Петру уже виделись будущие мраморные дворцы и широкие проспекты, парки, бульвары, одетые гранитом набережные… Новая столица новой страны.

Новой же стране, помимо армии, необходимо все новое: финансы, управление, законодательство. Общего плана реформ у Петра не было: все делалось по мере необходимости, шаг за шагом. На войну нужны были деньги – началась налоговая реформа.

Пётр ввел фиксированную подать, она взималась раз в год подушно, то есть с каждого подданного мужского пола, с крестьян 74 копейки (на современные деньги 4440 рублей), с горожан 1 рубль 20 копеек (7200 рублей), причем в число налогоплательщиков включались категории населения, которые раньше подати не платили, – крестьяне Севера и Сибири, жители национальных окраин и Поволжья. Доходная часть бюджета увеличилась втрое, так было создано финансовое обеспечение дальнейших преобразований.

Вместо Боярской думы был учрежден Сенат – особый орган, который принимал на себя власть в стране, когда сам Пётр был за пределами России – воевал или ездил на переговоры. Вместо множества устаревших органов управления – приказов – устроены 12 коллегий, функции которых четко распределялись по отраслям государственной жизни.

Свою деятельность на троне Пётр I понимал как долг, неустанное служение Отечеству. Этого же строго добивался и от каждого из своих подданных, невзирая на ранги, от крепостного крестьянина до сенатора. Для контроля над госаппаратом Пётр I придумал фискалов – официальных надзирателей за всем и вся. Уличенные во взятках должностные лица жестоко и демонстративно наказывались.

Но коррупция и казнокрадство достигали невиданных масштабов. Из собранных 100 рублей налогов до казны доходило в лучшем случае 30. Капиталы первого казнокрада страны, царского друга и соратника Меншикова, стали сопоставимы с бюджетом страны. Потерявший всякое терпение Пётр собирался уже ввести жесткий антикоррупционный закон, который он сам сформулировал так: «Если кто украдет столько, что на сумму эту можно купить веревку, того повесить». Но главный чиновник страны генерал-прокурор Сената Павел Ягужинский его предупредил: «Государь, останешься без подданных».

Для всех новых учреждений – от Адмиралтейства до Академии наук – Пётр лично участвовал в написании уставов и регламентов, плюс сотни указов, инструкций и постановлений по самым разным вопросам.

Постановления Петра указывали, чем обрабатывать обувную кожу, какой ширины ткать полотна, сколько процентов прибыли брать купцам, как класть печи, чем жать хлеб, как жениться и выходить замуж, чем лечить болезни, в каких гробах хоронить покойников, как вести себя в церкви, сколько раз в неделю топить бани и так далее. Каждый указ и инструкция обязательно оканчивались угрозой наказания: от денежного штрафа (за болтовню в церкви) до смертной казни (за подлог и измену).

Пётр был уверен: подданные как дети, и без его отцовского вмешательства и указаний обойтись не смогут. Мнения самих подданных он, конечно, не спрашивал, как в свое время не поинтересовался мыслями и намерениями своего родного сына Алексея, когда определял, где, как и с кем ему жить.

Алексей, сын первой жены Петра Евдокии Лопухиной, лишился матери, когда ему было восемь лет. Воспитывала его тетка, царевна Наталья. Пётр с детства пытался приохотить его к государственным делам: с 14 лет брал его с собой на войну, давал разные поручения, но все было бесполезно. Отправленный отцом в Европу учиться на судостроителя, царевич Алексей учебу саботировал. А когда царь в качестве экзамена потребовал в своем присутствии начертить корабельный чертеж, Алексей нарочно прижег себе руку свечкой[3]3
  Царевич Алексей вовсе не был ни глуп, ни ленив. Но он не видел себя на том поприще, которое ему навязывал отец. Сохранился дневник Алексея Петровича, который он вел во время европейского путешествия, и в нем царевич раскрывается как «философ на троне», глубоко убежденный в нравственном, духовном превосходстве Московской Руси, но понимающий необходимость постепенных реформ в европейском ключе. Он считал, что отец рано начал свое дело, когда русские еще не укрепились в своем коренном отличии от европейцев, поэтому теперь обречены на простое перенимание, а не на переосмысление опыта более технически развитых держав.


[Закрыть].

Отец женил его на ганноверской принцессе Шарлотте, но Алексей ее не любил. И после рождения сына, которого тоже назвали Петром, он жить с женой перестал. Пётр Алексеевич знал, что вокруг царевича собираются всякие подозрительные люди, желающие вернуть старину, и настраивают Алексея против реформ.