Текст книги "Феи Гант-Дорвенского леса"

Кстати, а что за сувенир?

Тилли залезла в карман и недоуменно посмотрела на вещицу. Линза дурацкая какая-то, вроде и не лупа, но и не простая стекляшка… Из любопытства Тилли посмотрела в неё и не увидела ничего особенного.

«Бесполезная ерунда, – со злостью подумала девочка. – Мог бы хотя бы деньги подарить, раз такой добренький».

«Деньги им и самим нужны, – ответил ей голос разума. – Сама же видела, младший у них».

Эти размышления хоть немного отвлекли девочку от мрачного ожидания, и если бы не раздался чей-то крик, ужасно похожий на человечий, она бы совсем успокоилась.

А так – вдали показалась белая фигура, и кто-то крикнул ей: «Эй!». Тилли вздрогнула и в страхе замерла: она не могла как следует разглядеть, но это точно призрак. Ведь какой дурак попрётся ночью в Гант-Дорвенский лес? Если только её искать…, но Жоанну она бы тотчас узнала, а это была не она.

Так что это точно был призрак. Или келпи, что ещё хуже. Неподалеку текла речка Вонючка, и оттуда постоянно лезла всякая тварь: то водяной корову утянет, то русалки игру затеют, а то и келпи выйдет на охоту.

Хотя нет, какой же это келпи. Хюльдра, может быть, ведь силуэт вдали очень напоминает девочку…

– Эй, я тебя зову!

И Тилли моментально бросилась прочь.

Не было никаких мыслей или сомнений. Просто тело девочки резко рвануло прочь, словно знало, что ему надо делать, без оглядки на своего хозяина.

К ужасу Тилли, чудовище (или привидение, или кто бы там ни был) кинулось за ней. Девочка не смотрела в его сторону, просто слышала, как вслед за ней хрустят ветки, как кричит надрывным человеческим голосом чудище, как зовёт к себе, заставляя Тилли бежать ещё быстрее и с ловкостью мальчишки перепрыгивать через кочки и поваленные стволы. Когда девочке показалось, что она наконец-то оторвалась, её нога наступила на торчащий из земли корень, в мутном лунном свете больше похожий на чьи-то останки, встал на пути убегающей девочки как раз в тот момент. Тилли падала медленно, как подрубленное дерево. Она выставила вперёд руки, но это не сильно помогло: ноги продолжали двигаться, и ей пришлось прокатиться по земле, расцарапывая кожу. Тилли хотела резко подняться и продолжить бег, но сильная боль в щиколотке заставила её ахнуть.

«Как же быстро пришёл конец», – подумала про себя девочка, и, если бы она не была так сильно напугана, она бы непременно усмехнулась этой мысли.

Да уж, а ведь Тилли даже надеялась, что у неё как-нибудь получится продержаться подольше. Придурошная, и на что надеялась.

И тут же, словно в подтверждение её слов, чудовище набросилось на неё. Со стороны могло показаться, что оно упало, но Тилли не думала об этом. Она сжалась в комочек, прикрывая лицо – ведь именно в лица эти твари впиваются чаще всего. Кто-то забирает глаза, кто-то начинает поедать вкусную голову, кто-то залезает в уши и высасывает человека изнутри, пока сам не встанет на его место…

Хотя шансы у Тилли всё же ещё есть. Если эта тварь накинется на неё, то Тилли может сгруппироваться и врезать ему как следует по лицу, а потом попытаться убежать. Убежит… ох, нет, как же сильно болит нога. Куда она с ней убежит?

Но хотя бы постоять за себя девочка в состоянии. И она сделает всё, чтобы эта мерзкая тварь запомнила её навсегда…

– С тобой всё в порядке?

Участливый голос озадачил напуганную до смерти Тилли с толку. Она разумно решила не открывать лицо, чтобы возможный противник не одурачил её и не вцепился прямо в нос. Но, поняв, что прошло уже какое-то время, а её пока не поедают, рискнула спросить:

– А тебе-то что, пугало?

И тут же чудовище возмущенно заговорило тоненьким девичьим голосочком:

– Эй, а чего ты грубишь? Я же тебе не хамила!

– Ну и что, – зло ответила Тилли. – Сожрешь же меня сейчас с потрохами, так приступай, наконец!

– Глупая, – засмеялось чудовище. – Девочки девочек не едят!

Тилли осторожно разжала руки и уставилась на собеседника.

Это была девочка одного с Тилли возраста. Только она была очень светленькая, в аккуратном голубеньком платьице с отложным воротничком и красивой корзинкой, о которой всегда мечтала Тилли. Девочка с любопытством и легкой обидой смотрела на Тилли, словно не понимала, кто это перед ней лежит: человек или же лесное чучело.

«Из богатеньких», – тут же поняла Тилли и сразу невзлюбила новую знакомую. Да и волосы у неё лежали не как у нормального человека, даже не растрепались от бега…

Но тут же Тилли пришла в ужас – перед ней словно наяву возникло страшное, зубастое, вытянутое человеческое лицо Паучьего Короля и заговорило: «Любой, кого ты встретишь, будет проклят: скоро умрёт или испытает такую боль, о которой он никогда не знал!».

– Уйди от меня! – нечеловеческим голосом крикнула Тилли и вновь захотела встать, но лишь сморщилась от боли. Но не пикнула, звука ни единого не издала! – Уйди от меня, дура, здесь опасно!

– И вовсе не дура, – обиженно протянула новая знакомая, присаживаясь рядом с отодвигающейся испуганной Тилли. – Меня зовут Кейтилин. Скажи, тебе больно?

– Раз сказали «пошла вон», значит, проваливай отсюда! – раздраженно прорычала Тилли, зло буравя собеседницу странными светло-серыми глазами. Не слушается, так хоть пусть испугается!

– Покажи, где болит, – спросила Кейтилин, словно не слыша злых слов. Это очень обидело Тилли, и ей тотчас захотелось ударить непокорную девку, да посильнее.

– Я же сказала – уйди!

И Тилли толкнула её. Не ударила, просто резко уперлась рукой в плечо наклонившейся к ней девчонки и оттолкнула от себя. Та неловко упала, и Тилли вздрогнула, ожидая, что от её прикосновения кожа у незнакомой девочки пойдёт пузырями или чем-то таким: кто знает, чем одарил её Паучий Король!

Пузырями кожа не пошла, однако одежда на том месте подпалилась, и теперь девочка сидела с некрасивой дыркой. Она растерянно смотрела то на Тилли, то на свою одежду. Тилли не хотела даже думать о том, что бы случилось, коснись она голой кожи…

«Платье испорчено, – удрученно подумала девочка. – Теперь она меня не простит. Я бы не простила, за платье-то».

– Странно, – произнесла Кейтилин, но так, словно не произошло ничего важного. А затем она посмотрела на ошарашенную Тилли и строго, словно мамочка, сказала: – А ты не дерись! Видишь, платье порвала.

– Да что ты несёшь! – взорвалась девочка: спокойствие Кейтилин раздражало и одновременно заставляло чувствовать себя виноватой. – Я же платье тебе испортила, дура!

– А ты можешь не обзываться? – обиженно сказала Кейтилин, поднимаясь.

«Она меня совсем не слушает, – подумала Тилли. – Тупица, хоть бы кивнула из уважения!».

И тут же, чуть спокойнее, произнесла:

– Слушай, тебе нельзя меня касаться. Поняла? Ни в коем разе нельзя!

– Это ещё почему? – спросила Кейтилин, собирая рассыпанные вещи обратно в корзинку. – Если ты боишься, что я испачкаюсь, то ничего страшного. Мой папа – уважаемый в городе врач, и он приучил меня не стесняться трогать грязное…

– Это ты меня грязной считаешь? – огрызнулась Тилли. Она, конечно, понимала, что не блещет чистотой: в речке они не купались, боялись русалок и келпи, а больше купаться им было негде. Но всё равно было обидно! Особенно когда такое произносит цаца в голубом платье.

– Смотри, у тебя же платье совсем запылилось, – ответила Кейтилин. – Да к тому же все в грязных пятнах. Мой папа говорит, что девочки должны за собой следить и быть аккуратными! Давай я забинтую тебе ногу, где она болит?

– А не пошёл бы твой папа? – ядовито бросила Тилли, всё сильнее и сильнее проникаясь неприязнью к новой знакомой. – Он, наверное, сам девчонка, раз знает, что нам нужно делать!

– Что ты такое говоришь!

– А платье тебе от него досталось? Вырос, небось, из него? Ха, да кажется, я знаю твоего папу! Он случайно не сумасшедший Юхха? Очень похож!

– Ну, знаешь! – Кейтилин, наконец, рассердилась. В темных глазах выступили слезы, она нервно кусала губу, а кулаки сжались сами собой. – Ты… ты мерзкая! Вот!

– У-у-у, – протянула Тилли, настроение которой поднялось: ей нравилось думать, что она смогла рассердить такую фифочку. – И ругаешься как маленькая. Тоже папочка научил?

– Нет, просто не хочу тебе уподобляться, – с гордостью и некоторым презрением произнесла девочка.

– Ах, вот как? – Тилли уставилась ей прямо в глаза и усмехнулась. Обычно все от такого ежатся: взгляд «глазачей» и так сложно вытерпеть, а уж с улыбкой и вовсе невыносимо… – А знаешь, что я тебе скажу?

И из уст девочки посыпалась целая вереница бранных слов разной степени крутости и крепости. Это так ошарашило новую знакомую Тилли, что та даже потеряла дар речи. А Тилли гордилась своей победой и радостно следила за тем, как быстро теряется её соперница.

– Прекрати! – вскрикнула, наконец, Кейтилин. – Хватит! Это некрасиво, так грязно браниться!

– Некраси-и-иво, – протянула Тилли, устраиваясь поудобнее. – Подумаешь, какие мы нежные! – И затем, уже серьезно, добавила: – Говорила же, не ходи за мной, худо будет. А ты не послушалась. Ну, вот и получи!

– Почему ты такая злая? – серьёзно спросила Кейтилин, буравя Тилли одновременно строгим и недоумённым взглядом. – Я же как лучше хотела!

– А звала ты меня зачем?

– А ты зачем убегала?

– Испугалась я! Мало ли кто там ночью шляется! Кстати, твой папочка вообще не беспокоится, что ты одна по ночам разгуливаешь?

– Он не знает, – тихо, словно стыдясь, ответила Кейтилин. – Я просто так ушла, чтоб он не слышал.

– Ты что, сумасшедшая? – вскричала Тилли. – Ночью, да в лес! Одна!

– Но ты-то тоже одна.

– Я… да я другое! А ты! Да ты и в лесу ни разу, небось, не была!

– Ни разу, – честно призналась Кейтилин. – И уже немножко заблудилась. Потому и позвала, чтобы ты показала мне дорогу в столицу.

– Куда?!

И тут из-под земли раздалось ворчание.

Девочки тотчас же замолчали. Кейтилин растерялась и смотрела по сторонам, а Тилли напряжённо вслушивалась. Волшебное зрение ничего не давало, так как оно не позволяло смотреть под землю. Но, судя по всему, это не фейский народ, а, значит…

– Что это? – тихо спросила Кейтилин.

– Тихо! – шикнула Тилли, сжимая пальцы до побелевших костяшек. Неожиданно она поняла, что это за ворчание, и думала, как быстро она сможет встать и убежать отсюда подальше. – Это линдвормы так ворчат. У них тут, видимо, логово, раз из-под земли…

– Кто-кто?

– Ты что, линдвормов не знаешь?

И прежде чем Кейтилин успела ответить на вопрос, палая листва резко взлетела вверх, упав на девочек, и убегать уже было поздно.

Тилли вообще-то никогда не видела драконов. Разве что издалека: порой она смотрела на воду и различала плывущие в глубине тени. Драконы – хуже фей, это она знала от мамы, и подходить к ним близко нельзя ни в коем случае, особенно девчонкам. Раньше драконы воровали девственниц: кто в жены себе брал, кто просто съесть хотел, а кто-то делал из их крови защиту для своих сокровищ. Иногда, впрочем, они крали и взрослых женщин: например, бабушку – дракон похитил её, чтобы выкормить своего детеныша.

Однако сейчас драконы похищали людей всё реже и реже, часто – просто убивали на месте, приняв за скотину. Тилли про себя связывала это с тем, что настоящих драконов осталось очень мало, а вот всякой мелочи, вроде волков, которая на себе и овцу утащить не может – напротив, очень много.

И линдвормы были одними из таких: живущие обычно в степях, длиной они были не больше четырёх шагов. Крыльев не было, лап всего две, зато – вытянутая по-змеиному морда и ужасно ядовитые клыки. Они портили водоемы и поедали по частям овец. А всяких зайцев, кошек и маленьких детей и вовсе глотали, даже не прожевывая, как змеи. Это всё Тилли знала от мамы, а та – от своей мамы: в жизни ни той, ни другой линдвормов видеть не приходилось…

Ну, ровно до нынешнего момента. Теперь же Тилли, у которой платье прилипло к мокрой от страха спине, казалось, что лучше бы никогда и не довелось…

Чудовище стояло и по-странному дергало мордой – не то отряхивалось, не то танцевало. У него была чёрная чешуя, казавшаяся в мутном ночном свете склизкой, короткие толстые лапы, похожие на собачьи (разве что когти длинные), а глаза… Какие у него были глаза! Два идеально круглых источника света, яркие и жёлтые, будто бы это и не глаза вовсе, а таинственные светящиеся самоцветы.

Чудовище посмотрело на них, и у Тилли засосало под ложечкой. Она, впрочем, считала смерть от зубов дракона более достойной, чем от Паучьего Короля, и уж точно менее страшной. Но её не оставляла одна беспокойная мысль:

«Что же будет с мамой и Жоанной, если я вот так умру? Съест ли их Паучий Король?».

– Он смотрит на нас, – тихо произнесла Кейтилин: к удивлению Тилли, она не плакала, просто заворожено смотрела на ящера. Странное поведение для девчонки.

– Да, смотрит, – сказала Тилли. И зачем-то добавила: – И мы на него.

Внезапно линдворм издал мерзкий звук, похожий на клёкот и гогот одновременно, и, топая лапами, кинулся к ним. Девочки закричали и вскочили одновременно. Ноги Тилли подкосились от боли, но Кейтилин вдруг подхватила её под плечо и потащила за собой. Тилли не успела это никак обдумать: события происходили слишком быстро, к тому же она была охвачена мыслью любой ценой убежать от чудовища. Да и каждый шаг отдавался болью в подвёрнутой ноге…

Но далеко убежать им не удалось: чудовище неожиданно остановилось и припало мордой к земле. Девочки находились неподалеку: они стояли за деревом, прижимаясь к нему так тесно, словно собирались слиться с ним.

– Что там? – тихонечко спросила Кейтилин. – Я не вижу, слишком темно.

– Я тоже, – прошептала Тилли, старательно вглядываясь в темноту.

Чудовище находилось в тени, и от него виднелись только смутные очертания.

«Должно быть, именно так они и охотятся, – подумала Тилли. – Прячутся в земле, подкарауливают жертву и нападают».

Вдруг раздались чавкающие звуки, от которых сердца девочек ушли в пятки. Кейтилин мелко дрожала, а Тилли лихорадочно размышляла о том, что же такое могут жевать линдвормы. Ведь не прелые же листья он ест…

– Ты что-нибудь проливала? – тихо спросила она у испуганной девочки.

– Молоко, – едва слышно ответила ей Кейтилин. – Ты же сама мне его и разлила, не помнишь?

Тилли промолчала: разумеется, она не помнила, так как попросту не обратила на это внимания.

– Пойдём, – шёпотом произнесла она. – Говорят, драконы любят молоко. Не знаю, как линдвормы, но виверны точно.

Кейтилин не стала отвечать, а лишь покорно подхватила собеседницу, и они осторожно направились прочь от этого места. Чавканье становилось всё слабее и слабее, очертания дракона всё сильнее сливались с темнотой, пока полностью не растворились среди ночной мглы, кустарника и деревьев…

***

Остановились они только спустя какое-то время, когда окончательно устали. Тилли, впрочем, и дальше бы пропрыгала на одной ноге, но Кейтилин уже была не способна идти. Они упали под сосной, обессиленные и уставшие; дыхание их было тяжелое и медленное, а язык не шевелился. Так что они не смогли бы поговорить, даже если бы очень захотели…

А Тилли хотела. Она неожиданно поняла: Кейтилин почему-то было совсем не больно, когда та её несла. Она посмотрела на свою руку и неожиданно поняла, в чем причина.

«Я не касалась её, – подумала она. – Всё это время мои руки не касались её, а она держала меня за одежду».

Тепло разлилось по сердцу Тилли. Она ни в коем случае не делала жизнь девочки легче, но ей было приятно просто от одной мысли, что она может хоть как-то общаться с людьми, не боясь их обжечь или покалечить.

«Король всё равно их проклянёт, – вдруг вспомнила она. – Он всё равно съест любого, кого я встречу».

Она посмотрела на Кейтилин: та уже мирно спала, не раскладывая вещи на ночь.

– Вот дура-то, – вслух произнесла Тилли. – Тоже мне, отправилась в лесной поход. Линдвормов не знает…

Как ни странно, последнее шокировало девочку сильнее всего: она часто слышала о непригодности богатеньких деток к жизни, но чтобы настолько?!.. Не знать линдвормов – это всё равно, что не знать про лес, про деревья, про воду… Вот не видеть их можно, всё-таки скрытные твари, но чтобы не знать? Это же какой блаженной надо быть!

Но она спасла Тилли, и поэтому та просто не имеет права её подставлять.

Она осторожно встала и, морщась от боли, заковыляла прочь. Единственное, что Тилли могла для неё сделать – избавить от опасности, не дать возможности Паучьему Королю её съесть. Конечно, эта девочка совсем ей не нравилась, но Тилли умела быть благодарной за помощь.

Ночная тьма начинала потихоньку развеиваться, когда Тилли поняла, что смертельно устала. Ноге стало чуть полегче, по крайней мере, не подвернула. Ушиблась, конечно, знатно, синяк будет страшный, но ходить можно. Однако дело было не только в ушибленной щиколотке: за целый день Тилли пережила столько, сколько никогда не переживала за всю свою жизнь: днём она работала на фабрике, вечером – спасла, дура, чужого ребёнка и заодно подставила всю деревню… А теперь она встретила повелителя фей, едва не попала в лапы линдворма и кто знает, что её ждёт впереди.

Дрожа от холода и усталости, Тилли нашла небольшую полянку, на которой не было никаких фейских нор. Земля была очень твёрдой и холодной, трава не росла вообще, да и корни торчали как-то особенно остро.

Но, по крайней мере, там не было фей.

«Вот и всё, – думала она, устраиваясь на земле. – Либо от холода околею, либо меня кто-нибудь съест. Всё равно помру, так что наплевать».

И тут же заснула, не думая больше ни о чём.

Глава 3

– Я весьма разочарован тобой, дитя. Кажется, ты не приняла всерьез мои слова, раз ты считаешь, что можешь так просто гулять по лесу.

Мрачная и вечно тёмная поляна, деревья, заросшие паутиной, обёрнутые в плотный кокон трупы… словно Тилли не уходила из этого ужасного места. Паучий Король возвышался над ней, недовольно скрестив тонкие руки-лапы на груди. Девочка зачарованно глядела на него, понимая, что теперь видит его достаточно хорошо и не знает, зачарована ли она его уродством или, напротив, оцепенение удерживает её от потери чувств.

Паучий Король немного изменился с их последней встречи. Его лицо стало чуть более человеческим, скулы – очерченными, на лице отчетливо виднелся тонкий с горбинкой нос, кожа приобрела оттенок серой древесной коры, а яркие алые губы скривились в выразительной, немного неестественной гримасе. Однако он весь был густо покрыт тоненькими ворсинками, как будто на нём всё ещё оставалась паучья шкура.

Да, паучья шкура. Конечно.

– Ты должна гордиться тем, что тебе предоставлено, – сообщил Король, сопровождая свою речь не то присвистыванием, не то шипением, не то многократным эхо. – Наглая девчонка! Думала, раз я отпустил, то тебе больше не грозит никакая опасность?!

– Я убегала, – робко подала голос Тилли. – Я правда убегала, ты же видел…

– Вы слышали, она убегала! – обратился Король неизвестно к кому, и со всех сторон послышался смех. Тоненький, страшный, издевательский, бьющий по ушам и заставляющий сгорать со стыда. Кто же это смеётся?..

– Я же не виновата, что она ко мне прибилась, – произнесла Тилли, прикусывая губу. – Я же не виновата…

– Нет, виновата, – прошипел Король, и в его многократно усиливающемся голосе слышалось искреннее презрение. – Надо было скормить ту девчонку дракону и уходить самой!

– За что ты хочешь с ней так обойтись? – тихо спросила Тилли. – Что она тебе сделала?

– О, девочка, девочка, – голова на длинной змеиной шее укоризненно покачалась из стороны в сторону, и Тилли не могла отвести от неё взгляд. – Неужели какая-то златовласка для тебя дороже собственной деревни?

Тилли не хотелось об этом думать, но она не могла отделаться от неприятной мысли, что Король абсолютно прав: сколько времени Тилли потратила на ту девчонку! А могла бы быть уже далеко, намного дальше, чем теперь… Но нет, всё её доброта, дурацкая и никому ненужная. Теперь та девчонка под деревом дрыхнет, а Тилли стоит наедине со своей судьбой и не знает, куда ей деваться.

«Лучше бы и правда он меня ещё тогда слопал. Не пришлось бы мне убегать и стоять вот так, как дуре».

– Ну, раз ты настолько несерьезно относишься к моим словам… Лес не может оставить безнаказанной человеческую наглость.

– Глаза выколешь, что ли? – спросила Тилли, внутренне содрогаясь от страха…, но почему-то не такого сильного, как она ожидала. Конечно, девочке было мерзко представлять, как она будет ходить в абсолютной темноте, испытывая режущую боль на месте глаз, но Тилли к этому давно была готова. Не раз, возвращаясь поздно ночью домой, Тилли закрывала глаза, представляя себя абсолютно слепой, как мама. Ведь именно так и заканчивают «глазачи»: либо их съедают, либо они лишаются своих волшебных глаз – и этот вариант Тилли нравился, пожалуй, даже больше.

Хотя это, должно быть, ужасно больно.

– О, нет! Это слишком просто для такого проступка. Подумаешь, глаза! Я ел их тысячами: они не так вкусны, как человеческие сердца, и не способны насытить моё голодное брюхо. Нет, твой проступок куда страшнее и заслуживает большего наказания!

– Тогда что ты сделаешь? – озадаченно спросила Тилли. У неё закрались нехорошие, страшные подозрения. Неужели он нарушит обещание и кого-нибудь слопает? Нет, это же невозможно! Он слово дал!

«Это же феи, – лихорадочно думала она. – Слово дал, слово взял, и никакой разницы. На всё им, гадам, наплевать, так что и этот, пожалуй, нарушит».

Однако её размышления прервали слабые крики. Паучий Король неподвижно замер, и все его глаза обратились в сторону источника шума. Девочка тоже прислушалась, желая расслышать, кто же это ночью не спит, а ходит и голосит по страшному, темному лесу.

– Тилли! Тилли! – надрывался голос, и Тилли с ужасом узнала, чей это был крик.

– Ты знаешь его? – спросил Паучий Король, не сводя все свои восемь глаз с побелевшего лица Тилли.

– Н-нет, – выдала она скорее случайно, чем намеренно: её мысли были заняты другим и совсем не следили за языком. – Я правда его не знаю, честно!

Паучий Король наклонил к ней свою голову, так, что Тилли могла разглядеть через серую кожу чудовища тонкие чёрные вены. Они были очень длинными, и шли через всю шею вниз, к вороту пальто, так что казалось, будто они вырастали прямо из него.

– Зачем ты мне врешь, дитя, – печально произнёс Паучий Король, и сердце Тилли ухнуло куда-то в пятки.

– Нет, я не вру, – дрожащим голосом сказала она. – Нет, правда, не вру, я вовсе его не знаю!

– Тилли!!!

– Я правда его не знаю, – более уверенно произнесла Тилли, сжимая края юбки до побелевших костяшек. – Спроси его имя, и я не смогу назвать.

Паучий Король внимательно смотрел на неё. Он не сердился и не гневался, как в первый раз, но во взгляде его чёрных глаз не читалась ни одна человеческая эмоция – и Тилли это пугало.

– Никто не пытался обмануть меня так глупо, дитя, – наконец сказал он, и Тилли внезапно оказалась на земле. Она не знала, как так получилось: он не толкнул её, не сбил с ног, она даже не упала: просто в одно мгновение она стояла перед гигантским королем фей, а в другое – уже лежала на земле, все облепленная мелкими существами, похожими не то на крупных муравьёв, не то на птиц с человеческими руками. Несмотря на свой маленький рост, они держали её достаточно крепко, чтобы у девочки не было возможности вырваться. Поначалу Тилли даже пыталась это сделать: сначала она резко дернула левым плечом, затем правым – ничего не вышло. Лишь этих странных тварей довела до ехидных тихих смешков, больше похожих на стрекот кузнечиков.

Мальчишка вышел на полянку Паучьего Короля: он явно не видел истинного обличия и думал, что это такое же обыкновенное место, как и все поляны в лесу. Он смотрел по сторонам, держа в руках березовую рогатину, и кричал: «Тилли! Тилли!», даже не пытаясь вести себя осторожно. Тилли с негодованием подумала о том, что этот придурок даже с лисой не смог бы справиться; и с чего этот идиот вообще взял, что это хорошая мысль – пойти одному ночью в лес?! И разве она не приказывала ему идти домой?..

Паучий Король неподвижно замер, не издавая, кажется, никакого шума. Его шея втянулась внутрь, и его нельзя было заметить среди высоких столетних сосен. Передние лапы начали быстро-быстро плести паутину, создавая из ниоткуда тоненькие серебряные нити: каждая из них ползла дальше самостоятельно, словно по волшебству, неуловимо окружая беспечного мальчика плотным кольцом…

«Уходи!!! Убирайся немедленно, Паучий Король тебя сейчас убьет!!!», – хотела закричать Тилли, но из её рта не вырвалось и звука, а руки и ноги отказывались шевелиться, как будто бы крепко приклеенные к земле.

А паутина потихоньку становилась всё гуще и гуще, но мальчик упорно её не замечал. Возможно, он видел вокруг себя лишь толстые деревья с мрачными изогнутыми ветвями, возможно – длинные ряды кустарников, но точно не паутину, в которую он непременно попадёт. Паучий Король тем временем делал шаг за шагом, осторожно приближаясь к будущей жертве: было удивительно, как такое огромное существо может так бесшумно ходить по лесу, не колыхнув ни единый листик на земле и деревьях.

– Тилли! Тилли, где же ты! – продолжал надрываться мальчик, в то время как к нему приближался Паучий Король. Сердце Тилли сжималось от ужаса и безумного желания вскочить и хоть что-нибудь сделать, хоть как-то ему помочь. Неужели этот дурак ничего не видит?!

В самом деле, не видел. Мальчишка замер, раздумывая, куда же ему идти дальше.

Когда Паучий Король резко дёрнул за две нити, плотный кокон из паутины сомкнулся вокруг опешившего мальчишки. Ребёнок повис, не понимая, что происходит. Он не успел закричать от страха и неожиданности, когда сквозь чёрные рукава пальто Короля пробились толстые ядовитые шипы. Когда Король резко сжал этими лапами жертву, а клыкастая многозубая пасть вцепилась в лицо мальчика, чтобы высосать из него все жизненные соки и даже душу, когда кровь брызнула на землю, когда раздался хруст сломанных костей, и ноги мальчика перестали дергаться – вот тогда из горла Тилли вырвался исступлённый крик.

***

– Ну же… ну! Хватит кричать, пожалуйста! Всё хорошо, всё в порядке…

Тилли не сразу поняла, что происходит: она лежала, тяжело дыша, её щеки щипало от слёз и свежего лесного воздуха, руки до боли сжали шерстяное одеяло, а рядом с ней сидела златоволосая девочка, которая с тревогой и беспокойством в небесно-голубых глазах смотрела на неё.

– Тебе приснился кошмар, да? – участливо произнесла она, а Тилли продолжала плакать, не зная, что и ответить. Все мысли в её голове всё ещё вертелись вокруг сна.

«Так это было не по-настоящему? – думала она. – Мне это приснилось? Приснилось… Но какой же страшный и подробный этот сон! А если это не сон? Что если Паучий Король просто пришёл ко мне во сне, а того мальчишку съел по-настоящему? Или… или мне правда просто приснился кошмар? Не может же он, в самом деле, нарушить данное слово! Он же фея, а они… они…».

Пока Тилли дрожала от утреннего холода и увиденного ею сна, девочка поправила на ней одеяло и положила руку на лоб. Внезапный крик заставил Тилли отдернуться и очнуться: рука другой девочки слегка обгорела, и от неё шёл легкий дымок.

– Да что же это такое, – произнесла девочка, едва сдерживая слезы боли. – Я-то думала, хоть сейчас получится!

Тилли наконец окончательно проснулась, и узнала в своей собеседнице девочку, которую спасла вчера.

«Кейтилин, – сразу вспомнилось её имя. – Это она вчера меня задержала. Но почему она здесь сейчас?».

– Ты не дома разве? – грубовато ответила Тилли, подобрав под себя ноги. Ей вовсе не было жаль обожженную руку Кейтилин: после разговора с Паучьим Королём Тилли испытывала искреннюю неприязнь к навязавшейся попутчице.

– Нет, я же сказала, – важно ответил Кейтилин. – Достань, пожалуйста, в моей корзинке мазь от ожогов. Она в лиловой бутылочке, не перепутаешь.

Тилли пожала плечами и заглянула в большую корзинку, которая стояла рядом. Глаза девочки тут же разбежались: чего там только не было! Бутылочки всякие-разные, хлеб, немного сыра, какая-то котомка, завернутая в цветные тряпочки, и… что это, зеркальце?

– Да тут у тебя настоящий клад, – с восхищением произнесла Тилли: восторг от увиденного практически полностью перекрыл воспоминания о плохом сновидении, настолько эти сокровища показались ей прекрасными. А тут их было так много!

– Какой клад, там всего обыкновенные вещи, – Кейтилин, впрочем, неправильно поняла восхищение Тилли, и обиженно нахмурилась. – Давай скорее, больно же!

– А я тебе говорила, не трогай меня, – назидательно произнесла Тилли, доставая какую-то бутылочку. Она не знала, что это за цвет такой, «лиловый», но точно какой-то красивый. Вот и бутылочка тоже такая ничего себе, вполне лиловая. В ней бы Тилли, будь она побогаче, непременно хранила бы пунш: почему-то ей казалось, что это должно быть удивительно вкусно.

Однако Кейтилин почему-то оскорбилась, когда увидела эту бутылочку – даже странно, почему это.

– Ты что, издеваешься! Это же не лиловый!

– А я почем знаю, что у тебя лиловое, а что нет! – обиженно сказала Тилли: она, может, и глупость сделала, однако это вовсе не повод так на неё орать. – И вообще сама доставай, раз умная такая!

Девочка обиженно поджала губы и сама полезла в корзинку, здоровой рукой пихая Тилли в бок. Она немного пошарила среди своих сокровищ, пока Тилли восторженно следила за ней, и достала флакон противного светлого цвета.

«И это и есть лиловый?», – подумала Тилли, внутренне расстраиваясь от осознания этого факта: ей-то казалось, что лиловый должен быть очень красивым…

– Открой, пожалуйста, и намажь мне руку, – попросила Кейтилин сердито.

– Ты что, дура? – удивилась Тилли. – Я ж и так тебе ожоги на пол-ладони оставила, идиотка!

– И то верно, – немного успокоилась Кейтилин. – Тогда просто открой и вылей на здоровую ладонь.

Тилли, немного помедлив, исполнила её поручения. Она медленно открутила верхушку флакона, дивясь приятному ощущению в руках: вообще-то Тилли приходилось держать в руках стеклянные вещи, но стекло, из которого была сделана эта бутылочка, казалась ей совершенно необыкновенной на ощупь. Волшебной. А от неё ещё и запах шёл необыкновенный, такой цветочный, как, наверное, пахнут духи у богатых дам…

– Поторопись уже, ну! – сердито воскликнула Кейтилин: она устала держать больную руку на весу.

– Сейчас! Не подгоняй меня, подгоняла, – огрызнулась Тилли, и, наконец, справилась с крышкой флакона.

Вылить содержимое не получилось: жидкость вязко и тягуче опускалась на руку, словно ленилась что-либо делать. Лекарство было приятного рыжего цвета, такое же яркое, как волосы фей, и Тилли могла поклясться, что видит в нём каждый застывший пузырик.

«Вот чудеса, – думала она. – А, говорят, что феи творят настоящее волшебство».