Текст книги "Да будет день!"

 
С другими – в розовые груды
Грудей… В гадательные дроби
Недель…
А я тебе пребуду
Сокровищницею подобий
 
 
По случаю – в песках, на щебнях
Подобранных, – в ветрах, на шпалах
Подслушанных… Вдоль всех бесхлебных
Застав, где молодость шаталась.
 
 
Шаль, узнаешь ее? Простудой
Запахнутую, жарче ада
Распахнутую…
Знай, что чудо
Недр – под полой, живое чадо:
 
 
Песнь! С этим первенцем, что пуще
Всех первенцев и всех Рахилей…
– Недр достовернейшую гущу
Я мнимостями пересилю!
 

11 апреля 1923

Эвридика – Орфею

 
Для тех, отженивших последние клочья
Покрова (ни уст, ни ланит!..)
О, не превышение ли полномочий
Орфей, нисходящий в Аид?
 
 
Для тех, отрешивших последние звенья
Земного… На ложе из лож
Сложившим великую ложь лицезренья,
Внутрь зрящим – свидание нож.
 
 
Уплочено же – всеми розами крови
За этот просторный покрой
Бессмертья…
До самых летейских верховий
Любивший – мне нужен покой
 
 
Беспамятности… Ибо в призрачном доме
Сем – призрак ты, сущий, а явь —
Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме:
«Ты это забудь и оставь!»
Ведь не растревожишь же! Не повлекуся!
Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть
Устами! – С бессмертья змеиным укусом
Кончается женская страсть.
Уплочено же – вспомяни мои крики! —
За этот последний простор.
Не надо Орфею сходить к Эвридике
И братьям тревожить сестер.
 

23 марта 1923

Поэт

 
Поэт – издалека заводит речь.
Поэта – далеко заводит речь.
 
 
Планетами, приметами… окольных
Притч рытвинами… Между да и нет
Он – даже размахнувшись с колокольни —
Крюк выморочит… Ибо путь комет —
 
 
Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности – вот связь его! Кверх
лбом —
Отчаетесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарем.
 
 
Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счет,
Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта нáголову бьет,
 
 
Кто в каменном гробу Бастилий —
Как дерево в своей красе.
Тот, чьи следы – всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают…
– ибо путь комет —
 
 
Поэтов путь: жжя, а не согревая,
Рвя, а не взращивая – взрыв и взлом —
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарем!
 

8 апреля 1923

 
Есть в мире лишние, добавочные,
Не вписанные в окоем.
(Не числящимся в ваших справочниках,
Им свалочная яма – дом.)
 
 
Есть в мире полые, затолканные,
Немотствующие: навоз,
Гвоздь – вашему подолу шелковому!
Грязь брызгает из-под колес!
 
 
Есть в мире мнимые, невидимые:
(Знак: лепрозориумов крап!),
Есть в мире Иовы, что Иову
Завидовали бы – когда б:
 
 
Поэты мы – и в рифму с париями,
Но, выступив из берегов,
Мы Бога у богинь оспариваем
И девственницу у богов!
 

22 апреля 1923

 
Что́ же мне делать, слепцу и пасынку,
В мире, где каждый и отч и зряч,
Где по анафемам, как по насыпям —
Страсти! где насморком
Назван – плач!
 
 
Что́ же мне делать, ребром и промыслом
Певчей! – как провод! загар! Сибирь!
По наважденьям своим – как по мосту!
С их невесомостью
В мире гирь.
 
 
Что́ же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший – сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?!
 

22 апреля 1923

Ладонь

 
Ладони! (Справочник
Юнцам и девам.)
Целуют правую,
Читают в левой.
 
 
В полночный заговор
Вступивший – ведай:
Являют правою,
Скрывают левой.
 
 
Сивилла – левая:
Вдали от славы.
Быть неким Сцеволой
Довольно – правой.
 
 
А все же в ненависти
Час развéрстый
Мы миру левую
Даем – от сердца!
 
 
А все же, праведным
Объевшись гневом,
Рукою правою
Мы жилы – левой!
 

27 апреля 1923

Облака

 
Перерытые – как битвой
Взры́ хленные небеса.
Рытвинами – небеса.
Битвенные небеса.
 
 
Перелетами – как хлестом
Хлестанные табуны.
Взблестывающей Луны
Вдовствующей – табуны!
 

 
Стой! Не Федры ли под небом
Плащ? Не Федрин ли взвился
В эти марафонским бегом
Мчащиеся небеса?
Стой! Иродиады с чубом —
Блуд… Не бубен ли взвился
В эти иерихонским трубом
Рвущиеся небеса?
 

 
Нет! Вставший вал!
Пал – и пророк оправдан!
Раз-дался вал:
Целое море – нá два!
 
 
Бо-род и грив
 
 
Шествие морем Чéрмным!
Нет! – се – Юдифь —
Голову Олоферна!
 

1 мая 1923

Так вслушиваются…

 
Так вслушиваются (в исток
Вслушивается – устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь – до потери чувства!
 
 
Так в воздухе, который синь, —
Жажда, которой дна нет.
Так дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.
 
 
Так вчувствовывается в кровь
Отрок – доселе лотос.
…Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.
 

 
Друг! Не кори меня за тот
Взгляд, деловой и тусклый.
Так вглатываются в глоток:
Вглубь – до потери чувства!
 
 
Так, в ткань врабатываясь, ткач
Ткет свой последний про пад.
Так дети, вплакиваясь в плач,
Вшептываются в шепот.
Так вплясываются… (Велик
Бог – посему крути́ тесь!)
Так дети, вкрикиваясь в крик,
Вмалчиваются в тихость.
 
 
Так жалом тронутая кровь
Жалуется – без ядов!
Так вбаливаются в любовь:
Впадываются в: падать.
 

3 мая 1923

Ручьи

 
Прорицаниями рокоча,
Нераскаянного скрипача
Piccicata’ми… Разрывом бус!
Паганиниевскими «добьюсь!»
Опрокинутыми…
Нот, планет —
Ливнем!
– Вывезет!!!
– Конец… На-нет…
 
 
Недосказанностями тишизн
Заговаривающие жизнь:
Страдивариусами в ночи
Проливающиеся ручьи.
 

4 мая 1923

 
Монистом, расколотым
На тысячу блях. —
Как Дзи́нгара в золоте —
Деревня в ручьях.
 
 
Монистами – вымылась!
Несется как челн
В ручьевую жимолость
Окунутый холм.
 
 
Монистами-сбруями…
(Гривастых теней
Монистами! Сбруями
Пропавших коней…)
 
 
Монистами-бусами…
(Гривастых монет
Монистами! Бусами
Пропавших планет…)
 
 
По кручам, по впадинам,
И в щеку, и в пах —
Как Дзи́нгара в краденом —
Деревня в ручьях.
 
 
Споем-ка на радостях!
Черны, горячи,
Сторонкою крадучись,
Цыганят ручьи.
 

6 мая 1923

Окно

 
Атлантским и сладостным
Дыханьем весны —
Огромною бабочкой
Мой занавес – и —
 
 
Вдовою индусскою
В жерло златоустое.
Наядою сонною
В моря заоконные…
 

5 мая 1923

Хвала времени

Вере Аренской

 
Беженская мостовая!
Гикнуло – и понеслось
Опрометями колес.
Время! Я не поспеваю.
В летописях и в лобзаньях
Пойманное… но песка
Струечкою шелестя…
Время, ты меня обманешь!
 
 
Стрелками часов, морщин
Рытвинами – и Америк
Новшествами… – Пуст кувшин! —
 
 
Время, ты меня обмеришь!
Время, ты меня предашь!
Блудною женой – обнову
Выронишь… – «Хоть час, да наш!»
 
 
– Поездá с тобой иного
Следования!.. —
Ибо мимо родилась
Времени! Вотще и всуе
Ратуешь! Калиф на час:
Время! Я тебя миную.
 

10 мая 1923

Диалог Гамлета с совестью

 
– Hа дне она, где ил
И водоросли… Спать в них
Ушла, – но сна и там нет!
– Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
– Гамлет!
 
 
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах…
– Но я ее любил,
Как сорок тысяч…
– Меньше
Все ж, чем один любовник.
 
 
На дне она, где ил.
– Но я ее —
любил??
 

5 июня 1923

Мореплаватель

 
Закачай меня, звездный челн!
Голова устала от волн!
Слишком долго причалить тщусь, —
Голова устала от чувств:
 
 
Гимнов – лавров – героев – гидр, —
Голова устала от игр!
 
 
Положите меж трав и хвой, —
Голова устала от войн…
 

12 июня 1923

Расщелина

 
Чем окончился этот случай —
Не узнать ни любви, ни дружбе.
С каждым днем отвечаешь глуше,
С каждым днем пропадаешь глубже.
 
 
Так, ничем уже не волнуем, —
Только дерево ветви зыблет, —
Как в расщелину ледяную —
В грудь, что так о тебя расшиблась!
 
 
Из сокровищницы подобий
Вот тебе – наугад – гаданье:
Ты во мне как в хрустальном гробе
Спишь, – во мне, как в глубокой ране
 
 
Спишь, – тесна ледяная прорезь!
Льды к своим мертвецам ревнивы:
Перстень – панцирь – печать – и пояс…
Без возврата и без отзы́ва.
 
 
Зря Елену клянете, вдовы!
Не Елениной красной Трои
Огнь! Расщелины ледниковой
Синь, на дне опочиешь коей…
 
 
Сочетавшись с тобой, как Этна
С Эмпедоклом… Усни, сновидец!
А домашним скажи, что тщетно:
Грудь своих мертвецов не выдаст.
 

17 июня 1923

Свиданье

 
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши – приду седая.
Ты его высоко назначил!
 
 
Будут годы идти – не дрогнул
Вкус Офелии к горькой руте!
Через горы идти – и стогны,
Через души идти – и руки.
 
 
Землю долго прожить! Трущоба —
Кровь! и каждая капля – заводь.
Но всегда стороной ручьевой —
Лик Офелии в горьких травах.
 
 
Той, что, страсти хлебнув, лишь ила
Нахлебалась! – Снопом на щебень!
Я тебя высоко любила:
Я себя схоронила в небе!
 

18 июня 1923

Луна – лунатику

 
Оплетавшие – останутся,
Дальше – высь.
В час последнего беспамятства
Не очнись.
 
 
У лунатика и гения
Нет друзей.
В час последнего прозрения
Нé прозрей.
 
 
Я – глаза твои. Совиное
Око крыш.
Будут звать тебя по имени —
Нé расслышь.
 
 
Я – Душа твоя: Урания —
В боги – дверь.
В час последнего слияния
Нé проверь!
 

20 июня 1923

«Строительница струн – приструню…»

 
Строительница струн – приструню
И эту. Обожди
Расстраиваться! (В сем июне
Ты́ плачешь, ты – дожди!)
 
 
И если гром у нас – на крышах,
Дождь – в доме, ливень – сплошь, —
Так это ты письмо мне пишешь,
Которого не шлешь.
 
 
Ты дробью голосов ручьевых
Мозг бороздишь, как стих.
(Вместительнейший из почтовых
Ящиков – не вместит!)
 
 
Ты, лбом обозревая дали,
Вдруг по хлебам – как цеп
Серебряный… (Прервать нельзя ли?
Дитя! Загубишь хлеб!)
 

3 июля 1923

Рельсы

 
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь —
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!
 
 
Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало – не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.
 
 
Это – остаются. Боль, как нота
Высящаяся… Поверх любви
Высящаяся… Женою Лота
Насыпью застывшие столбы…
 
 
Час, когда отчаяньем, как свахой,
Простыни разостланы. – Твоя! —
И обезголосившая Сафо
Плачет, как последняя швея.
 
 
Плач безропотности! Плач болотной
Цапли… Водоросли – плач! Глубок
Железнодорожные полотна
Ножницами режущий гудок.
 
 
Растекись напрасною зарею,
Красное, напрасное пятно!
…Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
 

10 июля 1923

Час души

 
В глубокий час души и ночи,
Не числящийся на часах,
Я отроку взглянула в очи,
Не числящиеся в ночах
 
 
Ничьих еще, двойной запрудой
– Без памяти и по края! —
Покоящиеся…
Отсюда
Жизнь начинается твоя.
Седеющей волчицы римской
Взгляд, в выкормыше зрящей – Рим!
Сновидящее материнство
Скалы… Нет имени моим
 
 
Потерянностям… Всé покровы
Сняв – выросшая из потерь! —
Так некогда над тростниковой
Корзиною клонилась дщерь
 
 
Египетская….
 

14 июля 1923

 
В глубокий час души,
В глубокий – но́чи…
(Гигантский шаг души,
Души в ночи́).
В тот час, душа, верши
Миры, где хочешь
Царить – чертог души,
Душа, верши.
Ржавь губы, пороши
Ресницы – снегом.
(Атлантский вздох души,
Души – в ночи́…)
В тот час, душа, мрачи
Глаза, где Вегой
Взойдешь… Сладчайший плод,
Душа горчи.
 
 
Горчи и омрачай:
Расти: верши.
 

8 августа 1923

 
Есть час Души, как час Луны,
Совы – час, мглы – час, тьмы —
Час… Час Души, как час струны
Давидовой сквозь сны
 
 
Сауловы… В тот час дрожи,
Тщета, румяна смой!
Есть час Души, как час грозы,
Дитя, и час сей – мой.
 
 
Час сокровеннейших низов
Грудных. – Плотины спуск!
Всé вещи сорвались с пазов,
Всé сокровенья – с уст!
 
 
С глаз – всé завесы! Всé следы —
Вспять! На линейках – нот —
Нет! – Час Души, как час Беды,
Дитя, и час сей – бьет.
 
 
Беда моя! – Так будешь звать.
Так, лекарским ножом
Истерзанные, – дети – мать
Корят: «Зачем живем?»
 
 
А та, ладонями свежа
Горячку: «Надо. – Ляг».
Да, час Души, как час ножа,
Дитя, и нож сей – благ.
 

14 августа 1923

Наклон

 
Материнское – сквозь сон – ухо.
У меня к тебе наклон слуха,
Духа – к страждущему: жжет? да?
У меня к тебе наклон лба,
 
 
Дозирающего вер-ховья.
У меня к тебе наклон крови
К сердцу, неба – к островам нег,
У меня к тебе наклон рек,
 
 
Век… Беспамятства наклон светлый
К лютне, лестницы к садам, ветви
Ивовой к убеганью вех…
У меня к тебе наклон всех
Звезд к земле (родовая тяга
Звезд к звезде!) – тяготенье стяга
К лаврам выстраданных мо-гил.
У меня к тебе наклон крыл,
 
 
Жил… К дуплу тяготенье совье,
Тяга темени к изголовью
Гроба, – годы ведь уснуть тщусь!
У меня к тебе наклон уст
 
 
К роднику…
 

28 июля 1923

Раковина

 
Из лепрозория лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла
 
 
В зори! Из мертвого сна надгробий —
В руки, вот в эти ладони в обе,
 
 
Раковинные – расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!
 
 
О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх
 
 
Раковины… Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,
 
 
Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод
Рук неприсваивающих… Спи!
Тайная радость моей тоски,
 
 
Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:
 
 
Справа и слева и лбом и дном —
Раковинный колыбельный дом.
 
 
Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,
 
 
Сглаживая… Как ладонью свежей,
Скрытые громы студя и нежа,
 
 
Нежа и множа… О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей.
 
 
Выйдешь! По первому слову: будь!
Выстрадавшая раздастся грудь
 
 
Раковинная. – О, настежь створы! —
Матери каждая пытка впору,
 
 
В меру… Лишь ты бы, расторгнув плен,
Целое море хлебнул взамен!
 

31 июля 1923

Письмо

 
Так писем не ждут,
Так ждут – письма.
Тряпичный лоскут,
Вокруг тесьма
 
 
Из клея. Внутри – словцо.
И счастье. – И это – все.
Так счастья не ждут,
Так ждут – конца:
 
 
Солдатский салют
И в грудь – свинца
Три дольки. В глазах красно.
И только. – И это – все.
 
 
Не счастья – старá.
Цвет – ветер сдул!
Квадрата двора
И черных дул.
 
 
(Квадрата письма:
Чернил и чар!)
Для смертного сна
Никто не стар!
 
 
Квадрата письма.
 

11 августа 1923

Минута

 
Минута: ми́нущая: минешь!
Так мимо же, и страсть и друг!
Да будет выброшено ныне ж —
Что завтра б – вырвано из рук!
 
 
Минута: мерящая! Малость
Обмеривающая, слышь:
То никогда не начиналось,
Что кончилось. Так лги ж, так льсти ж
 
 
Другим, десятеричной кори
Подверженным еще, из дел
Не выросшим. Кто ты, чтоб море
Разменивать? Водораздел
Души живой? О мель! О мелочь!
У славного Царя Щедрот
Славнее царства не имелось,
Чем надпись: «И сие пройдет» —
 
 
На перстне… На путях обратных
Кем не измерена тщета
Твоих Аравий циферблатных
И маятников маята?
 
 
Минута: мающая! Мнимость
Вскачь – медлящая! В прах и в хлам
Нас мелющая! Ты, что минешь:
Минута: милостыня псам!
 
 
О как я рвусь тот мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут.
 

12 августа 1923

Наука Фомы

 
Без рук не обнять!
Сгинь, выспренных душ
Небыль!
Не вижу – и гладь,
Не слышу – и глушь:
Не был.
 
 
Круги на воде.
Ушам и очам —
Камень.
Не здесь – так нигде.
В пространство, как в чан
Канул.
 
 
Руками держи!
Всей крепостью мышц
Ширься!
Что сны и псалмы!
Бог ради Фомы
В мир сей
Пришел: укрепись
В неверье – как негр
В трюме.
Всю рану – по кисть!
Бог ради таких
Умер.
 

24 августа 1923

«С этой горы, как с крыши…»

 
С этой горы, как с крыши
Мира, где в небо спуск.
Друг, я люблю тебя свыше
Мер – и чувств.
 
 
От очевидцев скрою
В тучу! С золою съем.
….С этой горы, как с Трои
Красных – стен.
 
 
Страсти: хвала убитым,
Сущим – срам.
Так же смотрел на битву
Царь – Приам.
 
 
Рухнули у-стои:
Зарево? Кровь? Нимб?
Так же смотрел на Трою
Весь О-лимп.
 
 
Нет, из прохладной ниши
Дева, воздевши длань…
Друг, я люблю тебя свыше.
Слышь – и – встань.
 

30 августа 1923

«Как бы дым твоих ни горек…»

 
Как бы дым твоих ни горек
Труб, глотать его – все нега!
Оттого что ночью – город —
Опрокинутое небо.
 
 
Как бы дел твоих презренных
День ни гол, – в ночи ты – шах!
Звезды страсть свела – на землю!
Картою созвездий – прах.
 
 
Гектором иль Бонапартом
Звать тебя? Москва иль Троя?
Звездной и военной картой
Город лег…
Любовь? – Пустое!
 
 
Минет? Нищеты надземной
Ставленник, в ночи я – шах!
Небо сведено на землю:
Картою созвездий – прах
 
 
Рассыпается…
 

30 августа 1923

Пражский рыцарь

 
Блéдно-ли́цый
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
(О, найду ль в ней
Мир от губ и рук?!)
Ка-ра-ульный
На посту разлук.
 
 
Клятвы, кольца…
Да, но камнем в реку —
Нас-то – сколько
За четыре века!
 
 
В воду пропуск
Вольный. Розам – цвесть!
Бросил – брошусь!
Вот тебе и месть!
 
 
Не устанем
Мы – доколе страсть есть!
Мстить мостами.
Широко расправьтесь,
 
 
Крылья! В тину,
В пену – как в парчу!
Мосто-вины
Нынче не плачу!
– «С рокового мосту
Вниз – отважься!»
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский.
 
 
Сласть ли, грусть ли
В ней – тебе видней,
Рыцарь, стерегущий
Реку – дней.
 

27 сентября 1923

Поезд

 
Не штык – так клык, так сугроб, так шквал, —
В Бессмертье что час – то поезд!
Пришла и знала одно: вокзал,
Раскладываться не стоит.
 
 
На всех, на все – равнодушьем глаз,
Которым конец – исконность.
О, как естественно в третий класс
Из душности дамских комнат!
Где от котлет разогретых, щек
Остывших… – Нельзя ли дальше,
Душа? Хотя бы в фонарный сток —
От этой фатальной фальши:
 
 
Папильоток, пеленок,
Щипцов каленых,
Волос паленых,
Чепцов, клеенок,
О-де-ко-лонов
Семейных, швейных
Счастий (kleinwenig!)[2]2
  Немножко, чуточку (нем.).


[Закрыть]
Взят ли кофейник?..
Сушек, подушек, матрон, нянь,
Душности бонн, бань.
 
 
Не хочу в этом коробе женских тел
Ждать смертного часа!
Я хочу, чтобы поезд и пил и пел:
Смерть – тоже вне класса!
 
 
В удаль, в одурь, в гармошку, в надсад,
в тщету!
– Эти нехристи? льнут же! —
Чтоб какой-нибудь странник: «На тем свету…»
Не дождавшись, скажу: лучше!
 
 
Площадка. – И шпалы. – И крайний куст
В руке. – Отпускаю. – Поздно
Держаться. – Шпалы. – От сто́льких уст
Устала. – Гляжу на звезды.
 
 
Так через радугу всех планет
Пропавших – считал-то кто их? —
Гляжу и вижу одно: конец.
Раскаиваться не стоит.
 

6 октября 1923

«Ты, меня любивший фальшью…»

 
Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!
 
 
Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах! —
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
 

12 декабря 1923

Побег

 
Под занавесом дождя
От глаз равнодушных кроясь,
– О завтра мое! – тебя
Выглядываю – как поезд
Выглядывает бомбист
С еще-сотрясеньем взрыва
В руке… (Не одних убийств
Бежим, зарываясь в гриву
 
 
Дождя!) Не расправы страх,
Не… – Но облака! но звоны!
То Завтра на всех парах
Проносится вдоль перрона
 
 
Пропавшего… Бог! Благой!
Бог! И в дымовую опушь —
Как о б стену… (Под ногой
Подножка – или ни ног уж,
 
 
Ни рук?) Верстовая снасть
Столба… Фонари из бреда…
О нет, не любовь, не страсть,
Ты поезд, которым еду
 
 
В Бессмертье…
 

14 октября 1923

Двое

 
Есть рифмы в мире сем:
Разъединишь – и дрогнет.
Гомер, ты был слепцом.
Ночь – на буграх надбровных,
Ночь – твой рапсодов плащ,
Ночь – на очах – завесой.
Разъединил ли б зрящ
Елену с Ахиллесом?
 
 
Елена. Ахиллес.
Звук назови созвучней.
Да, хаосу вразрез
Построен на созвучьях
 
 
Мир, и, разъединен,
Мстит (на согласьях строен!)
Неверностями жен,
Мстит – и горящей Троей!
 
 
Рапсод, ты был слепцом:
Клад рассорил, как рухлядь.
Есть рифмы – в мире том
Подобранные. Рухнет
 
 
Сей – разведешь. Что нужд
В рифме? Елена, старься!
…Ахеи лучший муж!
Сладостнейшая Спарты!
Лишь шорохом древес
Миртовых, сном кифары:
«Елена: Ахиллес:
Разрозненная пара».
 

30 июня 1924

 
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сем.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.
 
 
В братственной ненависти союзной
– Буйволами! – на скалу – скала.
С брачного ложа ушел, неузнан,
И неопознанною – спала.
 
 
Порознь! – даже на ложе брачном —
Порознь! – даже сцепясь в кулак —
Порознь! – на языке двузначном —
Поздно и порознь – вот наш брак!
 
 
Но и постарше еще обида
Есть: амазонку подмяв, как лев, —
Так разминулися: сын Фетиды
С дщерью Аресовой: Ахиллес
 
 
С Пенфезилеей. О вспомни – снизу
Взгляд ее! сбитого седока
Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи
Взгляд ее, – все ж еще свысока!
 
 
Что ж из того, что отсель одна в нем
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равный – с равным…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так разминовываемся – мы.
 

3 июля 1924

 
В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю – один
Мне равносилен.
 
 
В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю – один
Мне равномощен.
 
 
В мире, где все —
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты – равносущ
 
 
Мне.
 

3 июля 1924

Под шалью

 
Запечатленный, как рот оракула, —
Рот твой, гадавший многим.
Женщина, что от дозору спрятала
Меж языком и небом?
 
 
Уж не глазами, а в вечность дырами
Очи, котлом ведерным!
Женщина, яму какую вырыла
И заложила дерном?
Располагающий ста кумирнями
Идол – не столь заносчив.
 
 
Женщина, что у пожара вырвала
Нег и страстей двунощных?
Женщина, в тайнах, как в шалях,
ширишься,
В шалях, как в тайнах, длишься.
Отъединенная – как счастливица
Ель на вершине мглистой.
 
 
Точно усопшую вопрошаю,
Душу, к корням пригубившую…
Женщина, что у тебя под шалью?
– Будущее?
 

Вшеноры, 8 ноября 1924

«Пела, как стрелы и как морены…»

 
Пела, как стрелы и как морены,
Мчащие из-под ног
С звуком рвущегося атласа.
– Пела! – и целой стеной матрасной
Остановить не мог
Мир меня.
Ибо единый вырвала
Дар у богов: бег!
 
 
Пела, как стрелы,
Тело?
Мне нету дела!
 

8 ноября 1924

Попытка ревности

 
Как живется вам с другою, —
Проще ведь? – Удар весла! —
Линией береговою
Скоро ль память отошла
 
 
Обо мне, плавучем острове
(По небу – не по водам)!
Души, души! – быть вам сестрами,
Не любовницами – вам!
 
 
Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
 
 
Как живется вам – хлопочется —
Ежится? Встается – как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
 
 
«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется вам с любою —
Избранному моему!
 
 
Свойственнее и съедобнее —
Снедь? Приестся – не пеняй…
Как живется вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!
 
 
Как живется вам с чужою,
Здешнею? Ребром – люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлестывает лба?
Как живется вам – здоровится —
Можется? Поется – как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
 
 
Как живется вам с товаром
Рыночным? Оброк – крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой
 
 
Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог – и нáчисто разбит!)
Как живется вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!
 
 
Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется вам с земною
Женщиною, без шестых
 
 
Чувств?..
Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли,
Так же ли, как мне с другим?
 

19 ноября 1924