Текст книги "Любовь к драконам обязательна"

От волнения дрожали колени, и когда я поднялась, раздались тихие смешки.

– Госпожа Амэт, мы не на уроке, – спокойно вернул меня на место Таннер. – Можете присесть.

– Лучше постою, – пробормотала я, вдруг впадая в панику, осознав, что нужно усесться, пододвинуть стул и собраться с мыслями.

Глубоко вздохнув, я прочистила горло и вдруг почувствовала невероятное умиротворение. На самом деле излагать факты и доказательства, а также перечислять цифры оказалось легко. Я не забыла ничего, описала сухим казенным языком каждую мелочь, даже вспомнила несчастную малышку Поппи. Элрой с председателем обменивались ледяными взглядами.

– Это все? – изогнул брови хозяин торгового дома.

– Все, – растерянно оглядела я слушателей и поймала себя на том, что, как девчонка, тереблю юбку.

– Вам есть что сказать? – обратился председатель к подчиненным, и те виновато опустили головы. Кажется, не одна я на проклятом совещании чувствовала себя как глупая лицеистка.

– В таком случае мне есть что сказать. – Он положил документ лицом вниз. – «Дракон Эххр».

На лице Таннера нервно сократился мускул, и в этот момент я осознала, что произошла большая беда.

– Продолжайте, – кивнул он.

Не представляю, откуда Элрой брал внутренние резервы, чтобы сохранять хладнокровие.

– «Драконы Элроя» все-таки получат заказ на строительство судна для его величества, – развел руками председатель, – но только если мы разойдемся с миром. И без взаимных претензий.

Форменный шантаж! Тишина, последовавшая за шокирующим предложением, казалась пронзительной. А потом был тот быстрый острый взор Элроя в мою сторону, и из груди словно выбили воздух. Хотела бы я знать, какую ошибку снова совершила, если он смотрел – как ножом резал.

Таннер не раздумывал. Он изогнул рот в подобие ледяной улыбки и тихо вымолвил:

– Думаю, обсуждать нам нечего.

По залу переговоров пролетел испуганный шепоток.

– Встретимся в суде, господа. – Таннер поднялся, а за ним поднялись мои коллеги.

Гулкая комната с высокими потолками наполнилась грохотом отодвигаемых стульев и шуршанием бумаги.

– Госпожа Амэт, – вдруг позвал председатель со своего места.

Я с удивлением оглянулась.

– Почему в прошлый раз вы не сказали, что служите судебным заступником?

– Я?

– Если вы захотите покинуть «Драконов Элроя», то в любое время приходите ко мне. Я позволю вашему таланту расцвести.

– Моему таланту? – От конфуза у меня горели щеки, а от нехорошего предчувствия внутренности завязались крепким узлом.

Таннер стремительной походкой направлялся к выходу. Он казался кометой с хвостом из семенящего Потса и проштрафившихся судебных заступников. Нет никаких сомнений, что неуместное предложение, сделанное исключительно ради того, чтобы позлить противника, он прекрасно расслышал. Осознание того, что любимый человек осуждает меня, било плетью.

Когда Таннер усаживался в заранее поданный экипаж, то я попыталась его остановить:

– Господин ди Элрой…

– Позже, госпожа Амэт, – не глядя на меня, бросил он и забрался в салон.

Следом заскочило в карету переполошенное провальными переговорами конторское начальство, а нам, простым клеркам, пришлось добираться до отеля в кебах.

– Фу! Какая же тут грязь, – сморщилась госпожа «лучшие продажи прошлого года», усаживаясь на жесткую лавку.

Едва мы оказались на месте, наплевав на алиби и любопытство коллег, я поднялась на верхний этаж. Нам с Таннером надо объясниться. Что за несносный характер? Пусть хотя бы скажет, отчего взбесился, в чем я была не права?

Однако едва я занесла кулак, чтобы постучаться, дверь в номер раскрылась сама собой. С недоумением заглянула внутрь. Идеально чистая гостиная, залитая солнечным светом, пустовала.

– Таннер? – позвала я.

Из спальни вывалилась горничная с ворохом простыней и протараторила:

– А господин постоялец уже уехал.

– Когда? – опешила я.

– С полчаса назад освободил комнату.

Внезапным молчаливым отъездом он словно отвесил мне пощечину.

– Ясно… – услышала я себя точно со стороны и добавила со слабой улыбкой: – Извините, что вломилась.

Билета на обратный рейс не было – мы с Таннером планировали еще одну ночь провести в Ватерхолле и погулять по набережной. Буркнув Крэнг нечто невразумительное, я шустренько покидала в саквояж вещи и рванула в воздушный порт. Однако план преследования Дракона Элроя разбился о реальность: единственное свободное место нашлось на вечернем рейсе, которым летели мои сослуживцы.

В Аскорд вернулись глубокой ночью, но выяснять отношения после полуночи – моя личная дурная примета. Без колебаний я поехала домой и, несмотря на душевную маяту, вырубилась до самого утра на неприкосновенном полосатом диване в гостиной.

Когда на следующее утро с замирающим сердцем я вошла в приемную Таннера, то мадам Паприка оказалась на месте. Более того, она была погружена в работу. На столе высилась пирамида из папок, и лежали пачки писем. Невольно я покосилась на настенный хронометр, показывающий точное время.

– Нет, госпожа Амэт, вы не опоздали, – перехватила мадам Паприка мой взгляд. – Господин ди Элрой в конторе с семи утра. Заперся в зале переговоров с отделом судебных заступников и, судя по настроению, планирует довести их до коллективного сердечного приступа. К слову, буду рада, если вы мне поможете с работой… – Она многозначительно изогнула брови.

– Конечно, – бросилась я к столу, чтобы забрать половину папок.

– Слышала, что вы блистали на совещании, – как будто между делом отметила мадам Паприка.

– Угу, – буркнула я себе под нос, – так блистала, что до сих пор в глазах рябит.

Таннер появился только в обед, когда мне казалось, будто стул превратился в раскаленную сковороду, а стажерская комнатенка – в личную преисподнюю Терезы Амэт. От тревоги я совершенно не могла работать, по пять раз переписывала распоряжения. В общем, не помогла, а скорее помешала секретарю.

Когда в кабинете хлопнула дверь, у меня дрогнула рука, и на лист бумаги сорвалась большая чернильная клякса. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Раздались знакомые энергичные шаги. Дверь приоткрылась, и Таннер заглянул в стажерскую комнату:

– Тереза, нам надо поговорить.

Я кивнула, от волнения не в силах выдавить ни звука. Поднявшись, нервно оправила юбку влажными от страха ладонями. Огромный светлый кабинет с плавающими в солнечных лучах пылинками показался залом судебных заседаний.

– Присаживайся, – указал он на стул.

Нас точно отбросило на несколько недель назад, когда я впервые появилась в приемной Дракона Элроя. С одной лишь разницей – он опять вел себя как чужак, а я уже была влюблена и сходила с ума от мысли, что подвела дорогого человека.

– Сегодня Том Потс был уволен, – без предисловий объявил Таннер. – За продажу закрытой информации «Драконов Элроя».

– Он был шпионом? – изогнула я брови.

– Верно, – подтвердил шеф.

– Надо же… – Перед внутренним взором вдруг всплыло воспоминание о том, как Том выскакивал под дождь из дверей дорогой ресторации. – В Ватерхолле я видела его вместе с председателем. Они выходили из одной ресторации. Я совершенно забыла рассказать из-за… Ну, ты понимаешь… Балкона, дождя…

– Верно, как тут не забыть? – усмехнулся Таннер и вытащил из ящика стола книгу, завернутую в коричневую плотную бумагу и с сургучной печатью центральной книжной лавки. – Держи.

– Что это? – Я ожидала разбора полетов, а не подарков, и сильно удивилась.

– Не вскрывай печать, там новый Бевис Броз, – остановил меня Элрой.

– Испортил сюрприз, – едва слышно фыркнула я. Внутри не утихало и грызло странное чувство.

– Это – не сюрприз, а вопрос.

– Вопрос?

– В тот день, когда я купил книгу, то увидел тебя с Томом Потсом. – Шеф сложил пальцы домиком и вдруг пронзил меня острым взглядом. – Для чего вы встречались?

В животе завязались крепкие-крепкие узлы. Я осторожно отложила книгу на край стола, словно она начала жечь руки.

– Я не встречалась. Эзра познакомилась с Потсом на благотворительном балу, и он представился вдовцом. Я застала их в едальне. На следующий день сестра поставила ему синяк… – едва слышно добавила я, стараясь не смотреть на Таннера. – Мне было стыдно тебе рассказывать, что сестра крутила роман с женатым мужчиной.

– Тереза, – позвал он, заставив меня поднять голову, и протянул через стол знакомую папку с круглой вмятиной на серой обложке, оставленной каблуком блондинки Крэнг. – Возьми, пожалуйста.

Я приняла папку.

– Открой, – кивнул шеф.

В первом же документе я прочла название – «Дракон Эххр». Именно этим судном шантажировал председатель торгового дома, когда пытался припугнуть Таннера. Во рту мгновенно пересохло. Некоторое время понадобилось, чтобы набраться смелости и заговорить:

– Я понимаю, что ты пытаешься сказать… – Голос сел, и я прочистила горло. – Ты думаешь, что я пособничала Тому Потсу? Так?

Наши взгляды встретились.

– Так?! – возвысила я голос, вдруг почувствовав, что нахожусь на грани истерики.

– Он назвал твое имя, – сухо подтвердил Таннер.

Возникло ощущение, что подо мной зашатался стул, пол, да и вообще задрожало все здание.

– Просто докажи, что ты непричастна. Ты случайно копалась в моем столе?

– Не случайно, – не осталась я в долгу. – В очередной раз пришла твоя чокнутая тетка, и я искала чек, который она пыталась вручить Летиции.

– Документы на судно ты тоже отдала Потсу ненароком?

– Я их никому не отдавала. Даже не знала, что лежит в этой папке! Таннер, я бы никогда тебя не предала! Не понимаю, почему должна что-то доказывать или оправдываться! – Абсурдность ситуации ужасно злила.

– Если вспомнить, именно ты присутствовала на совещании, когда объявили о разрыве контракта, – заметил он.

– Потс еще и то дурацкое совещание приплел? – Из живота поднялась волна липкого страха, и меня словно прорвало: – Я всего лишь стажер в огромной конторе. Какие секреты мне продавать конкурентам? Сколько сортиров в твоих доходных домах? Что подают по четвергам на обед в едальне? Когда у нас начались отношения, Таннер, я попросила об отставке. Хотела, чтобы было все… по-человечески. Ты мне не дал уйти. И что теперь? Доказать, что я тебя не предаю?!

– Я принимаю ее, – перебил он, встречаясь со мной глазами. – Твою отставку. Прости, Тереза, я готов простить все, кроме измены. Любой измены.

В кабинете воцарилась звенящая тишина.

– Ты ведь не шутишь, – неверяще прошептала я. – Ты действительно думаешь, что я шпионила.

– Вы свободны, госпожа Амэт, – кивком указал он на дверь в стажерскую. – У вас есть час, чтобы собрать вещи.

– Ух ты! – От нервов вдруг стало смешно. – Вот, значит, как заканчиваются служебные романы? Тебя просто увольняют.

Резкий неожиданный разрыв оказался столь ошеломительным и нелепым, что в душе не возникло ни капельки горечи, словно внезапность подействовала как обезболивающие пилюли, запитые бутылкой отцовского сивушного виски. Я и впрямь чувствовала себя точно в дурном пьяном сне.

Сбор личных вещей занял жалких пять минут. Раньше на полках хранились любовные романы и розовые домашние туфли, а теперь – одни баночки с помадой и несчастливое благовоние «Королевская ночь», незнамо каким образом из апартаментов Элроя переместившееся в ящик конторского стола. Со скромным скарбом в коробке я вышла из стажерской комнаты. Таннер сидел, откинувшись в кресле, и провожал меня темным, мрачным взглядом.

– Проверьте коробку, господин ди Элрой. Нужно быть уверенным, что из вашего кабинета не вынесено важных документов. – Уйти, не сказав гадости, я себе не могла позволить. – Или попросить о досмотре стража на дверях?

Он сморщился.

– И верните романы! Все до единого, – вдруг вспомнила я о растерзанной на части коллекции. – Отправьте по почте вместе с выпиской из конторской книги.

Таннер перехватил меня практически у двери и так круто развернул, что из рук выпала коробка. От удара раскололся флакон с благовонием. На картонном дне растеклось масляное пятно, а в воздухе повеяло тяжелым ароматом «Королевской ночи», пахнущей как ночь в бочке с цветочной эссенцией.

– Тереза, просто объясни. Почему? Тебе не хватало денег? – вымолвил он, пытливо заглядывая мне в лицо. – Я хочу тебя простить…

– Нет уж, господин ди Элрой, – окончательно разозлилась я. – Ни в коем случае меня не прощайте, потому что прощать – не за что!

Выходя в пустую приемную, я аккуратно прикрыла за собой дверь.

Когда я появилась на пороге родительского трактира, то обеденный перерыв у местных клерков практически закончился и большая часть столов пустовала. Летиция вытирала чистой салфеткой пинтовые кружки для пива. При виде меня, прибывшей во внеурочный час при полном конторском параде, она нахмурилась и бросила выразительный взгляд в угол, который мы с сестрами за глаза называли «позорным». По глубокому убеждению мачехи, семье следовало столоваться дома, но если уж кто-то рискнул прийти за кормежкой, то обязан не маячить перед глазами и не напоминать довольным сытым видом, что трактир понес убытки.

Я уселась на лавку, придвинулась к стене, действительно желая превратиться в невидимку. Замешательство не прошло, но боль уже появилась, а еще – ужасная обида на несправедливые обвинения.

На стол передо мной встала тарелка с овощами, высокая глиняная бутыль сладкого красного вина и два широких стакана, совершенно не подходящих к благородному напитку. Правда, наше вино благородным считал только пастор из местного храма, но у него любой алкогольный напиток был благороден, если не звался пивом.

– Что это? – удивилась я матушкиной щедрости.

– Обезболивание сердца.

– У меня на лбу написано?

– Я слишком долго работаю трактирщицей. Бросили или отправили в отставку?

Она уселась напротив и винтом ловко вытащила из горлышка узкую, красноватую от вина пробку. Налила половину стакана.

– И бросили, и отправили в отставку, – призналась я, вдруг почувствовав, что готова разрыдаться.

– Какой кошмар. – Стакан был долит до краев, и Летиция подвинула его пальцем ко мне. – Рассказывай.

Я рассказала. Уставилась на выскобленную столешницу и выложила все как на духу. Подробно – про службу в «Драконах Элроя», чуточку – про любовь и еще кое в чем по мелочи покаялась. Мачеха слушала внимательно, не перебивая.

– Все? – спросила она, когда я примолкла. Интимные подробности дальше опускать не выходило, а рассказывать было неловко.

– Угу.

От собственной глупости мне хотелось удавиться. Поэтому умные люди не советовали заводить служебных романов с хозяевами контор! В финале женщина обязательно оставалась безработной неудачницей с разбитым сердцем.

Летиция налила вина во второй стакан, ополовинила одним махом и спросила, заев терпкую крепость увядшей зеленушкой (свежую давали только платежеспособным клиентам):

– Выходит, что ты больше года платила членские взносы в гильдию судебных заступников, чтобы нас не расстраивать? Потратила кучу денег?

– Угу. – Я осторожно покосилась на мачеху: – Злишься?

– С чего бы мне злиться на свою хорошенькую умную дочь, которая служила в отличной конторе и почти захомутала аристократа? – вздохнула Летиция. – Жаль, что к алтарю его не успела дотащить, но какие твои годы? Посмотри на Эзру. Она твое чучело крылатое в звериную лечебницу повезла, да и познакомилась с этим чудным коновалом. Имя никак не запомню. Второй день сидит за альманахом о животных. Зверей изучает, а то, кроме кошки и собаки, другой фауны не знает.

Помимо воли у меня вырвался смешок.

– Подумаешь, не устроилась в контору судебным заступником, – фыркнула Летиция. – Невидаль какая! Может, замуж тебя выдадим?

– Нет уж, – покачала я головой. – Никакого замужества. Летом сдам экзамен на частную практику, а потом разведу весь квартал. Отомщу мужикам!

Летиция протянула руку через стол, осторожно заправила мне за ухо прядь волос.

– Как же ты выросла такая в нашей-то семье? – снова вздохнула она.

– Какая?

– Не замутненный реальностью цветок.

В следующий момент я горько расплакалась.

Глава 10
Жизнь после служебного романа

Май выдался серым и унылым, под стать моему настроению. За одну ночь сильный ветер нагнал на город густые тяжелые облака. Пелена опустилась так низко, что скрыла длинные шпили городских башен. То и дело шел дождь, сильнее или слабее, посыпал крупными редкими каплями, оглушал ливнем или же окутывал облаком холодной мороси. Лишний раз не хотелось высовывать нос на улицу.

Думать о Таннере ди Элрое времени не было. Я готовилась к экзамену на частную практику и до ряби в глазах читала учебники по семейному и уголовному праву. О каких душевных терзаниях могла идти речь, если приходилось зубрить с утра до вечера?

Я поймала себя на том, что в блокноте десять… ладно, кому я вру, – пятнадцать раз написала: «Дракон Элрой – жлоб», – и поспешно выдрала страницу. Под емкое словцо скомканный лист полетел в корзину для мусора. Я опять забыла, что совершенно не думаю о Таннере ди Элрое. Да-да. Ни минуточки не думаю!

От мыслей о том, как я не мечтаю о бывшем возлюбленном… кхм… не мечтаю заехать ему туфлей по аристократической физиономии, меня отвлек быстрый, даже неуверенный стук в дверь. Я понадеялась, что гость передумал вызывать хозяев и дал деру с веранды, но тишину особнячка снова потревожили деликатные удары дверного молоточка.

Когда я спустилась в холл, Матильда уже ввинчивалась в фетровую шляпу, скользя по паркету задними лапами. Драконье чадо боялось Летиции до икоты. Едва кто-то стучал в дверь, как хулиганка на всякий случай ныряла в детское гнездышко. Однако она заметно подросла и набрала вес, так что в убежище помещалась только часть Матильды, а упитанный хвостатый зад оставался на виду.

К слову, новый парень Эзры, тот самый ветеринар Ральфа (нет, я вовсе не думаю об Элрое), утверждал, будто драконы не умели икать. Мол, природой не заложено. К сожалению, Матильда об этом не догадывалась. Говорю же, в семье Амэт все были чуточку с придурью: даже если сначала шифровались, то потом обязательно семейную особенность проявляли.

Я открыла. На террасе стоял незнакомый седовласый мужчина в старомодном костюме-тройке и с тростью в руках.

– Добрый день, госпожа Амэт, – сдержанно улыбнулся он. – Я от госпожи Виолы ди Элрой.

– От кого? – нахмурилась я, а сердечко испуганно сжалось.

Неужели Дракон умудрился жениться, пока я о нем совершенно не думала?!

– Тетушка господина ди Элроя, – пояснил визитер, видимо, заметив, как меня тряхнуло.

– А вы…

– Секретарь госпожи.

– Простите, но я не буду приглашать вас в дом, – категорично заявила я, давая понять, что знаю правила хорошего тона, но не собираюсь их придерживаться, когда речь идет о семье ди Элрой. – Если вы привезли очередной чек, то…

– Госпожа ди Элрой при смерти и хочет вас видеть.

Пока я лихорадочно придумывала отговорку, гость решил надавить на жалость:

– Она пообещала, что отправит меня в отставку, если вы не приедете.

Я едва удержалась от замечания, что, если появлюсь, возможно, тетка разнервничается и немедленно отбудет к святым духам, тогда отставку секретарь получит еще быстрее. Но если он, конечно, жаждет избавиться от нанимательницы…

– Мне надо переодеться, – буркнула я, и мы синхронно опустили глаза на мои полосатые носки, торчавшие из-под домашних порток с растянутыми коленками.

– Я подожду вас в карете, – кивнул секретарь, которого было впору объявлять королем манипуляторов.

Через пятнадцать минут я сидела в карете, а еще через полчаса – входила в парадные двери старинного особняка со старомодными колоннами, огромной хрустальной люстрой в холле и изящно изогнутой лестницей, застеленной ковровой дорожкой.

– Нам на второй этаж, – приветливым тоном объявил секретарь.

Меня проводили к хозяйской комнате. Высокие двустворчатые двери открылись с неожиданно плебейским скрипом, как калитка на заднем дворе родительского дома.

– Госпожа Амэт, – торжественно объявил секретарь, и я вошла в наполненную сумраком гостиную с большим камином, шелком на стенах и портретом тетки ди Элрой на стене.

Расположенная в смежной комнате спальня утопала в полумраке. Шторы были плотно задернуты, и тяжелый воздух, как частенько случалось в старинных особняках, пах сыростью. На огромной кровати с балдахином и резными столбиками полулежала госпожа ди Элрой. Вид у женщины был печальный, даже меланхоличный, руки – безвольно вытянуты на покрывале.

– Добрый день, – громко поприветствовала я.

Она открыла глаза и вымолвила слабым голосом:

– Пришла? Присаживайся.

Перед изножьем кровати стоял стул с мягким сиденьем в веселенький цветочек. Исполнив просьбу умирающей, я словно оказалась перед театральной сценой.

– Как вы себя чувствуете?

– Я умираю, – отозвалась леди.

Тут мне пришло на ум, что подобное я уже наблюдала. Пару лет назад Летиция огрела отца сковородкой, и папа так сильно разозлился, что для разнообразия решил сам развестись со скандальной супружницей. Поколебать мужчину с попранным чувством достоинства никак не получалось, с каждым новым скандалом он только укреплялся в решении разойтись со «склочной бабой» (прямая цитата).

Неделю он уговаривал единственного знакомого заступника, то есть меня, представлять его интересы в суде и не хотел слышать о том, что я училась выступать на вражеской стороне. Осознав, что муж уперся рогом, Летиция вдруг слегла со странным недугом. Четыре дня она не поднималась с кровати, прощалась с родственниками и умирала. Уходила на тот свет столь артистично, что у отца дрогнуло сердце и он простил дражайшей супруге удар чугунной посудиной.

– Я хотела вас видеть, чтобы объявить последнюю волю, – выдохнула тетка и красиво раскашлялась в кулак. – Вы получаете мое благословение!

– На что? – не на шутку удивилась я.

В голове крутилось не меньше десятка идей, на что сумасшедшая дама могла благословить почти незнакомую девицу. Ухаживать за ее драконом? Представлять семью Амэт в суде? Или, упаси святые угодники, решила сделать наследницей?!

– На венчание с Таннером, – объявила она, и я почувствовала, как меняюсь в лице.

Разве можно вот так запросто произносить имя мужчины, о котором кое-кто совершенно не думал, не вспоминал и не страдал, пряча под учебниками коллекционное издание «Золушки»?

– Ваш племянник в курсе? – единственное, что сумела выдавить я.

– Нет, но скоро узнает, – слабо покачала головой госпожа ди Элрой. – Как только меня не станет, женитесь! Не надо ждать положенный траурный год – сразу женитесь! Пусть люди видят, что даже смерть единственной тетки не погасит вашего желания вступить в мезальянс…

– Госпожа ди Элрой, – перебила я.

– Невежливо перебивать старших, девушка!

– Знаю.

Мы скрестились взглядами. В лице тетки читалось, мол, крепкий ты орешек, Тереза Амэт, но мы и не такой фундук фарфоровой челюстью разгрызали.

– Жаль, что я умираю, – прошептала она, – некому будет научить тебя манерам.

– Не умирайте, – предложила я дружелюбно. – Ваш племянник принял мою отставку.

– А? – Умирающая госпожа ди Элрой отлично соображала и от светлой вести мгновенно ожила. Она резко села на кровати и выпалила: – Что значит «отставку»?

– Я больше не работаю у вашего племянника.

– Вы разошлись?

– Совершенно точно наши отношения с Терезой тебя не касаются, – прозвучал в тишине стылой сумрачной комнаты знакомый мягкий голос, вызывавший и в душе, и в животе болезненные спазмы.

Мы с теткой обернулись к дверям, откуда за нами следил Таннер. Он выглядел уставшим и измотанным.

– Тетушка, думаю, ты уже выяснила все, что хотела. Вставай с кровати и прогуляйся. Погода прекрасная. – Мужчина подошел к окну и одним движением раскрыл занавески.

В комнату брызнул дневной свет, после потемок резанувший по глазам. По стеклу текли тонкие ручейки дождя.

– Думаю, что мне пора, – поднимаясь, нервно проговорила я. – Госпожа ди Элрой, будет справедливо, если я попрошу карету. На улице действительно отличная погода, только очень дождливая.

– Я тебя довезу, – приказным тоном объявил Таннер.

– Можешь располагать моим кучером, – немедленно выпалила тетка, почуяв, что обстановка в спальне из мрачно-меланхоличной превращается в напряженную.

Видимо, она разделяла мое увлечение любовными романами, и ей было известно, что в книжках за напряжением между бывшими любовниками сначала следовали эпичные выяснения отношений, после – приступы лихорадочной страсти, а там и до венчания оставалось рукой подать.

– Благодарю, – коротко улыбнулась я и, напрочь игнорируя бывшего шефа, вышла сначала из спальни, а потом стремительно пересекла гостиную.

– Тереза, подожди!

– Почему вы все время меня хватаете, господин ди Элрой? – возмутилась я, когда он в обычной бесцеремонной манере сжал мой локоть.

Таннер стоял всего в шаге, и я с трудом удерживалась от вопроса, почему у него так сильно осунулось лицо. Тоже мучился от бессонницы? В таком случае я готова поделиться советом: по собственному опыту знаю, что от бессонницы лучше всего помогает ночная учеба. Я уже приспособилась высыпаться, не вставая из-за стола и пристроив голову на раскрытых книгах. Правда, потом шея болела.

– Мне тебя не хватает, – резко, без предупреждений, признался он.

– Вы не сумели подобрать нового стажера? – изогнула я брови.

– Ты понимаешь, о чем я говорю. – Таннер был предельно серьезен и не обращал внимания на то, что обиженная дама пыталась огрызаться.

– Понимаю, – помолчав, кивнула я, – но я не готова тебя простить. Вернее, не хочу. Я неуклюжа, простовата, да и специалист из меня так себе, но ты обвинил меня в предательстве! Что с тобой, Таннер? В детстве друзья отбирали игрушки, поэтому ты теперь никому не доверяешь?

Нет, у меня вовсе не встал комок поперек горла! Просто в коридоре очень пыльный ковер, а я всегда была ужасно чувствительна к ковровой пыли, сразу в носу щипало, глаза слезились…

– Мне очень жаль, Тереза.

– Мне тоже, Таннер.

В конце коридора появился секретарь госпожи ди Элрой. Весь вид седовласого помощника намекал, что затевать разборки в чужом доме не очень прилично.

– Карета вас ждет, госпожа Амэт, – поторопил он.

– Я довезу тебя, – снова предложил Таннер.

– Не стоит, – категорично отказалась я, аккуратно его обошла, а потом вдруг вспомнила: – К слову, господин ди Элрой, выписка из конторской книги давно пришла, счетоводы переслали жалованье в монетный двор, но книги вы мне по-прежнему не вернули. Не задерживайте, пожалуйста. У меня не общественная библиотека…

Он появился на следующее утро. С коробкой в руках и Ральфом у ноги, вернее, на ноге – моей. Даже испугаться не успела, открыв дверь на стук, как хитрый дракон вцепился лапами в лодыжку, сладко прижался мордой и прищелкнул хвостом. Хозяин ящера тоже оказался коварным драконом. Догадывался, что если я замечу дорогой экипаж, то никогда в жизни не открою, и, вероятнее всего, приказал кучеру остановиться на соседней улице.

– Что вы хотели, господин ди Элрой? – сухо уточнила я, не собираясь пускать его в дом.

– Я привез твои книги.

И да, сердце бешено колотилось вовсе не потому, что бывший шеф выглядел дьявольски привлекательным. Я просто радовалась возвращению утраченного литературного богатства!

– Вы две недели ждали, чтобы их вернуть. – Я протянула руки, чтобы забрать коробку. – Не могли прислать по почте?

– Давай я помогу занести, – не отдавал он ношу.

– Я не хочу пускать вас в дом.

Но мало ли чего не хотела я – Матильда имела собственные представления о законах гостеприимства. Обнаружив, что незнакомый дракон прижимался к ноге ее личной кормилицы, поилицы и защитницы от страшной женщины с веником, она налетела на хвост вражины. От неожиданности Ральф вывернулся и вцепился малявке в хребет, очень по-мужски уложив наглую девчонку на живот, а потом звучно шлепнул надкушенным хвостом по откормленному заду, как это сделал бы отец. Видимо, сильно и обидно. Матильда жалобно выпустила из ноздрей струйки пара. Тут Франки пожелал спуститься на первый этаж, увидел, что непонятный мужик пытается обидеть дочь, и рыжей молнией рванул к Ральфу.

Никогда не видела, чтобы дракон и кот дрались. Да и в моем воображении комбинация казалась совершенно фантасмагорической! Сцепленным клубком они катались по комнате, а в воздухе кружились клоки рыжей шерсти. Испугавшись, что от кота не останется даже когтей, я бросилась в кухню, налила деревянную шайку воды и выскочила в холл. Элрой героически, наплевав на сохранность пальцев, пытался расцепить вопящий узел.

– Отойди! – рявкнула я.

– Что? – удивился он.

Все получилось очень неловко и в один момент. Таннер разнял драчунов, схватив одного за чешуйчатый хвост, а другого – за шкирку. Только он развел руки, чтобы зверье перестало цепляться, как я в порыве энтузиазма выплеснула воду, окатив спасителя взбесившегося зоопарка с ног до головы…

Последовавшая пауза была достойна Королевского оперного театра, если бы их солист «бас-профундо» в середине представления вдруг запел фальцетом. С одежды Элроя стекало, и на полу образовалась приличная лужа. Звери затихли, боясь пошевелиться. Видимо, включился страх быть утопленными в садовой бочке, стоявшей под водостоком. И ладно наша живность, которая не раз и не два подвергалась смертельной опасности, но Ральф-то чего испугался? Не иначе как передалось через коллективный разум.

– Как хорошо, что ты не держал книг, – прошептала я, уговаривая себя не таращиться на то, как мокрая рубашка льнула к крепкой груди Элроя.

Он кашлянул, поднял одну ногу, потом другую (видимо, в туфлях тоже хлюпало) и заметил:

– А тепленькой водички ты, конечно, налить не могла…

За неимением штанов от королевского портного Таннер был вынужден переодеться в одежду отца с местной барахолки. Подобрав брюки, которые у папы не сходились на поясе уже лет десять, и рубашку такого же почтенного возраста, я постучалась в ванную комнату. Шпингалет на двери отсутствовал, так что не глядя сунула вещи в щель:

– Переодевайся.

Когда гость картинно явился в гостиную, мне с трудом удалось сдержать испуганный смешок. Слепой бы заметил, что настоящий хозяин одежды не обладал ни высоким ростом, ни спортивным телосложением. Брюки не прикрывали даже щиколоток, а рубашка практически трещала на плечах. Ткань натянулась до предела, отчего воротничок подскакивал вверх, упираясь в подбородок.

– Ну… – понимая, что любой комплимент будет звучать издевательством, замялась я и уточнила: – Тебе ведь только до кареты дойти?

– Я брал кеб, – признался Элрой в хитроумном маневре.

– Кхм… плащ, наверное, уже подсох! – нашлась я. – Если накинуть сверху, то, может, удастся уговорить извозчика тебя довезти?

Даже мне было очевидно, как фальшиво со стороны прозвучали заверения.

Когда Таннер надел плащ, почти не пострадавший после ледяного купания, стало ясно, что любой здравомыслящий извозчик проедет мимо странного пассажира. Голые волосатые щиколотки торчали из-под длинного черного плаща, как будто мужчина забыл надеть брюки.