Текст книги "Погрешность"

16

Андрей с беспокойством смотрел на часы. Был уже полдень, а от его друга не было никаких вестей. Неужели что-то могло произойти в том доме, спрашивал себя писатель. Снова и снова набирал номер Дмитрия, но тот не брал телефон. Тогда Андрей решил поехать в участок, слишком сильным было беспокойство.

Постучался в дверь кабинета своего друга, услышал тихое “Войдите”. Сразу стало легче.

– Дим, привет, не помешал тебе? – неуверенно начал разговор Андрей. – Я звонил, ты не подходил к телефону, я беспокоился.

– Да, у меня был не самый приятный разговор с полковником, – грустно ухмыльнулся Дмитрий.

– Что-то случилось? – Андрея снова начинала охватывать сильная тревога.

– Можно и так сказать, – тихо продолжал полицейский. – Наведались мы в тот дом, только там не было никого. Ни девушки, ни каких-то признаков её пребывания в том доме, ничего, представляешь?

– Но как это так? – Андрей не мог поверить в то, что только что услышал, – Дим, я же не сумасшедший, я видел, она точно была в том доме.

– А я и не говорю, что ты сумасшедший, не говорю, просто скорее всего, когда мы вчера туда приехали, профессор что-то заподозрил. Сам же говорил, что он проводил исследования в области мозга. Он не мог не понимать, что мы приедем туда ещё раз и будем искать его дочь, чтобы с ней поговорить. Ну или кто она там.

Дмитрий ходил по комнате взад вперед, но успокоиться это ему не помогало. И Андрей читал это состояние друга, как открытую книгу.

– Но дело не в этом, да? Ты ведь и не очень то верил, что там есть какая-то дочь. Дим, что случилось?

Полицейский молча достал из папки фотографию девушки и протянул другу.

– Вот, нашли сегодня ночью. Черт, если бы я меньше времени тратил на то, чтобы…

Андрей взглянул на фотографию и опешил. На ней была изображена именно та девушка, которую он видел в доме профессора.

– Дима, это она, – слабым голосом произнес писатель.

– Кто она?

– Та девушка из дома, которую я считал дочерью профессора. – Казалось, ноги перестали слушаться, и Андрей присел на стул, чтобы не упасть. Страшное озарение пронзило парня. – Дима, они убили её, да? Они убили её, потому что…

Друг, казалось, старался не смотреть в его сторону, и Андрей всё окончательно понял. Так и было, если бы не их визит накануне, этого можно было бы избежать, а так профессор действительно что-то заподозрил и просто избавился от свидетельницы. Эта мысль была очень болезненной, но Андрей очень ясно осознавал, что именно так всё и было на самом деле.

– И что теперь будет?

– Да все уже произошло, – грустно ухмыльнулся Дмитрий. – Полковник с меня три шкуры содрал, и мне кажется, что это ещё не предел. Но знаешь, что самое плохое? То, что мы ничего не нашли в том доме, понимаешь? Ты говоришь, что это она? И знаешь что, я тебе верю. Но проблема в том, что мы не можем снова наведаться в тот дом, чтобы ещё раз его осмотреть. Мы не можем даже вызвать этого профессора на допрос, потому что у нас нет никаких оснований. И мало того, что у нас их нет, так он ещё и подал документы на судебный запрет, чтобы мы к нему не приближались, можешь себе представить?

– Подумать только, – Андрей также нервно заходил по комнате, пытаясь придумать, чем можно было помочь в сложившейся ситуации. – Подожди, а вы везде смотрели?

– Ну конечно же, мы смотрели везде, – с лёгким раздражением в голосе ответил его друг.

– Я понимаю, Дим, я понимаю. Но что было в комнате на втором этаже, самая дальняя комната с большими окнами с видом на лес?

Дмитрий покопался в папке и нашел там материалы с места обыска. Молча протянул их писателю.

– Комната находится в состоянии ремонта, – вслух проговорил Андрей, – свежие обои, вот, Дим, свежие обои, – Андрей посмотрел на полицейского, но было видно, что у того нет ни малейшего желания обсуждать обои. Его волновало только то, что ночью была убита ещё одна девушка, а они ни на шаг не приблизились к поимке преступника, скорее наоборот. Андрей знал наверняка, его друга не волновало то, что ему сказал полковник, его друга не волновало то, что могли написать газеты, его друга действительно волновало только то, что они могли предотвратить смерть этой девушки, но не сделали этого, потому что…

– Мы предупредили его, да?

– Получается, что так, – негромко произнёс Дмитрий. – Если он виновен, а теперь я всё больше уверен в том, что если он и невиновен, то по крайней мере точно как-то в этом замешан, то теперь он наверняка заляжет на дно, и мы ничего с этим не сможем сделать. – Дмитрий в сердцах ударил кулаком по столу. – Андрюх, если тебе больше ничего не нужно, то иди, ладно? Мне нужно ещё разобраться с этими бумагами, да и личность девушки тоже надо установить, по ней пока вообще ничего не понятно.

– Да, я понимаю, конечно, я пойду, – Андрей положил материалы дела на стол и молча вышел из кабинета. Он понимал, что его друг сейчас точно не настроен на разговор.

Хотя, и Андрей тоже прекрасно это знал, говорить то было и не о чем, всё было ясно. Своей уверенностью в том, что этот человек – светило, Андрей невольно помешал расследованию своего друга.

И хотя Дмитрий никогда бы не обвинил его напрямую, от этого было не легче. Вины за то, что они действительно могли предотвратить смерть этой девушки, это не убавляло, скорее наоборот. Они были виновны в ее смерти. Если бы не их визит накануне, то эта девушка точно могла бы дожить как минимум до официального визита полиции, и тогда всё было бы иначе. И этих “если” было слишком много, от этого состояние парня становилось всё паршивее с каждой минутой. Он был так ослеплен верой в непогрешимость профессора, что невольно стал соучастником преступления, и ему предстояло с этим жить.

* * *

Погруженный в эти неприятные мысли, Андрей не заметил, как добрался до дома. И его не оставляло ощущение, что что-то было не так в этой описи с места обыска.

Но понять, что именно, можно было только одним способом, думал Андрей, нужно было ещё раз попасть в дом профессора и осмотреть комнату девушки. На счастье, у писателя остался ключ от дома, профессор в тот вечер про него забыл и не потребовал обратно, сам же Андрей его не оставил.

И был очень хороший повод, потому что вещи Андрея остались в доме профессора. И он имел полное право их забрать. Парень решил не откладывая отправиться туда.

Но он не успел открыть дверь своим ключом. Как только начал ковыряться в замке, дверь распахнулась. На пороге стояла неприветливая Анна.

– Опять Вы здесь? – Возмущенно встретила его женщина. – Убирайтесь отсюда, или сейчас полицию вызову.

– Это я сейчас полицию вызову, – Андрей решил действовать напролом, – вызову и сообщу, что вы меня обокрали. – Расчёт оказался верен, женщина опешила от такого натиска и открыла перед писателем дверь.

– Так бы сразу и сказали, что Вы за вещами, – тихим голосом проговорила женщина. – Профессора нет, поехал в город, в себя прийти не может после вашего вчерашнего концерта. Вы постарайтесь всё собрать до его возвращения, ладно? Не нужно ему нервничать.

– Не переживайте, – наигранно безразличным тоном отвечал Андрей, – не успел я много чего у вас здесь оставить, так что закончу быстро. – С этими словами он направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Поднимаясь наверх, парень прислушивался, не идет ли за ним Анна. Сопровождения в ее лице ему точно не требовалось. Но сзади было тихо, видимо женщина настолько растерялась от его напора и неприязненного тона, что не решилась последовать за ним. Это было очень кстати, Андрею было необходимо выиграть время, чтобы осмотреть комнату.

Для начала Андрей быстренько зашёл в комнату, которую занимал сам, собрал свои немногие вещи, которые там оставил, впрочем из принадлежавшего ему была только сумка с заметками и совсем немного личных вещей. Собрав всё это добро, Андрей, осторожно оглядываясь, направился в комнату девушки, которая располагалась в другом крыле дома. Нельзя было, чтобы Анна его заметила, она бы не позволила ему осмотреть комнату, и никаких надежд на улики не осталось бы.

На счастье, женщина его не услышала, и уже через несколько минут он находился в комнате, как он считал, дочери профессора.

В комнате действительно не было никаких следов девушки. Все было тщательно убрано, вычищено, обои местами были сорваны: выглядело так, как будто бы в комнате идет ремонт. Всё это убранство выглядело слишком постановочным. Внимание парня привлек участок стены, на которой были наклеены новые обои.

Скорее всего, подумал он, на этой стене могли быть какие-то следы девушки, которые профессор и Анна так тщательно попытались скрыть таким оригинальным в кавычках способом.

Недолго думая, Андрей подошел к стене и сорвал наклеенный лист обоев. За ним оказалось углубление, но, к сожалению, визуально оно было пустое. Это было ожидаемо, подумал парень, было бы глупо предполагать, что профессор оставит на виду какие-то улики. Но все же Андрей решил ещё раз прощупать углубление, и к его нескрываемому удивлению, в нише он нашел тонкий гребень.

Это была фантастическая находка, обрадовался писатель, на гребне вполне могли остаться какие-то биологические следы девушки. Он поспешно убрал гребень в сумку со своими вещами, которую носил с собой для отвода глаз, и направился к выходу. Нельзя было, чтобы Анна заметила, что он вышел из комнаты Кати. Она могла бы предупредить профессора, и его попытка помочь Дмитрию провалилась бы.

Андрей быстрым шагом спустился по лестнице, прошел мимо кухни, в которой находилась женщина, и вышел из дома. На улице он увидел подъезжающую машину профессора, но останавливаться не стал, напротив, ускорил шаг и направился к выходу со двора, чтоб побыстрее уехать. Отъезжая, он увидел в зеркало заднего вида, как профессор и Анна на повышенных тонах о чем-то разговаривали. Наверняка ругает её за то, что пустила меня в дом, пришло в голову парню. Но ничего, цель была достигнута, теперь оставалось только отдать гребень Дмитрию и посмотреть, что экспертиза сможет обнаружить.

17

А обнаружила экспертиза на удивление много. На расческе были не только волосы найденной накануне девушки, но и волосы еще нескольких жертв.

Теперь у Дмитрия были основания задержать профессора и задать ему пару неприятных вопросов. И, хотя все понимали, что улика получена не совсем законно, расчет был сделан на психологический фактор, на реакцию преступника при виде неопровержимой улики.

К искреннему удивлению капитана, когда полиция приехала задерживать профессора, тот вовсе не пытался преградить им доступ в дом, не было ни намека на ту спесь, с которой они с Андреем столкнулись в свой совместный визит.

– Оболенский Виктор Степанович? – формально начал капитан. Профессор молча кивнул. – Вы задержаны по подозрению в соучастии в серии убийств. Прошу Вас проехать с нами в участок.

– Это какая-то ошибка, – медленно отвечал профессор, – я не понимаю, какие убийства? Кого убили?

– Девушек, которых Вы держали в своем доме. – На звук голосов со стороны гостиной появилась Анна.

– Почему Вы думаете, что их держали здесь? – женщина была на удивление спокойна, учитывая контекст происходящего.

– У нас есть доказательство того, что девушки были здесь. Улика из комнаты, которую …

– Нашел, значит, – женщина грустно ухмыльнулась. – Так и знала, что не только за своими вещами он пришел.

– Аннушка, – голос профессора звучал глухо и безжизненно, – зачем ты это сделала?

– Да полно Вам, Виктор Степанович, – женщина вышла в прихожую и стала искать на вешалке свой плащ. – Всё хорошо. Мы сейчас уедем. – Она смотрела на капитана. – Поедемте? Вам только я нужна.

– Позвольте мне это решать, – мягко возразил Дмитрий, жестом приглашая профессора проследовать с ними.

* * *

– Давай я с ней поговорю, – Андрей смотрел на сидевшую в допросной женщину сквозь зеркальную стену. – Не из-за книги, просто я успел немного изучить этих людей. Мне почему-то кажется, что мне она расскажет.

– Хорошо, – Дмитрий быстро согласился. Он и сам думал, что в присутствии знакомого человека женщина будет более открыта, а опыт допроса у его друга был, – но спроси ее про способы, обязательно. Важно понять, что она действительно знает детали. А потом сверим ее слова и то, что нам скажет профессор.

Андрей кивнул и прошел к Анне. Она смотрела в пол, и даже не подняла глаза на вошедшего к ней собеседника. Андрея одолевали сомнения, и он решил прямо задать вопрос, который его больше всего беспокоил:

– Вы взяли на себя его вину, верно? – Андрей внимательно смотрел на Анну, надеясь уловить ее первую реакцию на свой вопрос.

– Думаете, Вы умнее всех? – женщина отвечала, не глядя в его сторону. – Вы сами не понимаете, что говорите. Да и потом, зачем мне чужая вина, мне своей хватает. Соучастие, сокрытие, да мало ли, как ещё можно это назвать.

– От того, что Вы молчите, Вы не помогаете, а только усугубляете свое положение, а настоящий преступник останется на воле, неужели Вы этого не понимаете?

Женщина продолжала немигающим взглядом смотреть на стену. Это молчание продолжалось несколько минут, показавшихся писателю целой вечностью, он уже собрался было уходить, но тут женщина обратилась к нему:

– Я не буду его ни в чем обвинять, если это Вам нужно, то можете уйти.

Андрей развернулся и направился в сторону двери. Уже почти постучал дежурному, но что-то его словно остановило. Он вдруг подумал о том, что они даже не знают имени последней девушки, а значит, ее близкие находятся в ужасном неведении, отравляющем их жизнь. Нужно хотя бы этот грех с себя снять, подумал Андрей, и сел напротив женщины:

– Расскажите мне о них. Где вы их находили, как их зовут, помогите нам найти их близких.

– Их имена я никогда не знала, – начала женщина медленным голосом, – но я расскажу, где найти личные вещи, которые были с ними, когда мы их забирали. Вы не понимаете, хотя это и нормально. Да, извините, но это не для средних умов. – Анна словно сомневалась, продолжать ли ей свой рассказ, но спустя несколько секунд решилась. – Я расскажу. – Женщина сделала глоток воды из стоявшего рядом стакана и начала свое повествование.

Я училась на курсе профессора, это было 15 лет назад, чуть больше. Он был настоящим светилом. Знаете, он и сейчас такой, со всеми его работами и прочим. Такое впечатление, что ты разговариваешь не с человеком, а как будто бы тебе говорит какой-то голос, который ты просто слышишь, и не воспринимаешь ничего, кроме него. Я не знаю, такое ощущение, словно на его лекциях я находилась под гипнозом, понимаете?

Я с самого начала поняла, что никогда не стану ученым, потому что если становиться ученым, то только таким гениальным и значимым, как профессор. Посредственности много, слишком много, и становится одной из них – это по меньшей мере оскорбительно. Ты никогда не состоишься как личность, а в том, что ты делаешь, не будет ничего, что бы ассоциировалась именно с тобой.

Женщина наблюдала за Андреем. Теперь уже ей была интересна его реакция. А ему было интересно, что он впервые видит в ней не вечно недовольную женщину, помощницу профессора. Перед ним сидела взрослая, умная, очень образованная женщина, сделавшая свой осознанный выбор. И в глазах Андрея это было достойно только уважения. Анна продолжала свой рассказ:

– Но знаете, хоть я и не стала учёным, но я прочитала все работы профессора, и хотя Вы скорее всего удивитесь, я помогала ему в написании нескольких трудов. Конечно, я не была музой этого великого человека, но, по крайней мере, я была той фокус группой, которая говорила ему как простой обыватель, как его студент, насколько его работы находят отклик.

А его работы всегда находили отклик. Потому что профессор – это не просто учёный, это явление, которое нельзя игнорировать, которое нельзя предавать, которое нельзя запирать в камеру. Он просто обязан творить, понимаете? Он особенный. Не то, что я или подобные мне.

Я практически сразу поняла, что хочу служить ему. Звучит не очень, но он меня буквально покорил. Я, наверное, очень слабая личность, и я очень быстро потеряла себя на его лекциях, хотя, с одной стороны они, казалось бы, нацелены на обратный эффект, но с каждой из них я выходила все более опустошенной. В один из дней он меня заметил, спросил, почему. Сказал, что мне никогда не стать ученым, если я не вступаю в диспуты и дискуссии. А я сказала, что не хочу с ним спорить, потому что его мнение единственно верное, и мне кажется, в тот момент он сразу все понял.

Он предложил мне работу на своей кафедре. Вроде бы мелочь, разбирать рефераты студентов, подбирать книги в библиотеке для его лекций, и всякая подобная ерунда, занимающая дикое количество времени, не приносящая никакой пользы для меня, как для потенциального ученого. Но это было величайшей радостью. Эта работа длилась два прекрасных месяца, пока в один из дней не пришла эта ужасная новость о том, что дочь профессора погибла.

Он души не чаял в своей Кате, хотя как по мне, из неё не получилось бы ничего путного. Нехорошо так говорить, она ведь умерла такой молодой, ей было всего 19. Но знаете, она уже тогда не имела никаких стремлений. Он хотел, чтобы она училась, а она просто хотела греться в лучах его славы, и это ей прекрасно удавалось. Перед ней были открыты все дороги. Не знаю, чего она хотела, но Бог решил иначе. Не мне об этом судить, но что случилось, то случилось, и настали тяжелые времена.

Андрей увидел, что на глазах женщины выступили слезы. Он предложил ей воды, но Анна отказалась, перевела дух и через несколько минут ее голос снова зазвучал, ровно и безмятежно.

– Профессор ушел из института, вообще не появлялся, забросил свои труды. Я знаю об этом потому, что следила за его судьбой, потому что приходила в его дом и предлагала ему помощь по хозяйству.

Он отказывался. Он всегда отказывался. На счастье, несмотря на то, что это величайшая потеря для родителя, но разум остался при нём, просто он настолько глубоко стал прятать свои мысли и идеи. Это была величайшая потеря как для научного мира, так и лично для меня. Потому что для меня он оставался смыслом, вокруг которого крутился мир, вокруг которого крутилась вся моя никому не нужная работа, все эти лекции, все эти рефераты, книги, которые я даже не хотела бы открывать без него.

Однажды я рискнула. Я просто пришла к нему и сказала, а с чего Вы взяли, что умерла именно Ваша дочь, а не кто-то другой. Я видела, что он сомневается. Было такое чувство, что он словно не узнавал ее на похоронах, но это и понятно, да? Но в тот момент я почему-то подумала, хотя, знаете, я ничего не подумала, я просто ляпнула это как-то наугад. Не знаю, на что я надеялась. Мои слова повергли его в очень сильный шок, он захлопнул передо мной дверь. Знаете, я больше часа наверное просидела на его крыльце в надежде, что он откроет. Сама не понимала, что говорю и для чего, но представляете, он открыл. Он открыл, пригласил меня зайти в дом, предложил чашку чая, и мы начали разговаривать. Я как сейчас помню этот разговор.

– Вы знаете, – нерешительным голосом начал тогда профессор, – я читал про такое. Правда я думал, что это нереально, что это чей-то вымысел, но может быть Вы действительно правы, и моя Катя жива. Как Вы думаете, может такое быть, переселения? Знаю, звучит глупо и ненаучно, но просто Вы не всё знаете, душа моя. Катенька, она так изменилась в последнее время. Я перестал ее узнавать. Может быть, именно тогда ее и подменили? Моя девочка стала совершенно чужой, я даже думал, что она готова уйти из дома. А сейчас Вы сказали, и я понял, это ведь вправду была не она. А моя девочка, она где-то ходит, и просто не может вернуться домой.

И мы стали искать ему … дочь. Дико звучит, я знаю, но тогда почему-то мне казалось, что это прекрасная идея. Отличная, гениальная, самая лучшая, которая может вернуть его к жизни. И я не думала, что все зайдет так далеко, я не думала, что он настолько в это поверит. Я думала, что он просто поищет какое-то время, не найдет и успокоится, но при этом войдет в нормальное психологическое русло. Это была просто попытка отвлечь его, вывести из состояния шока. Как видите, врач из меня получился бы так себе. Но скажите, Вы до сих пор считаете, что я в этом не виновата? Все, что он сделал потом, после того злосчастного разговора, это полностью моя вина, поэтому отвечать за это нужно тоже мне, понимаете? – женщина с надеждой смотрела на Андрея, а он не мог найти в себе силы хоть что-то ей ответить. Слишком невероятной и чудовищной казалась вся эта история. Анна продолжала:

– Но так или иначе, все просто, мы начали искать ему дочь. Я поселилась в его доме, стала помогать ему по хозяйству, мы очень сблизились, и я надеялась, Боже, я до последнего надеялась, что все будет иначе. А потом в один из дней он пришел, знаете, радостный такой. Так ворвался в дом, чуть дверь не выбил, залетает на кухню и говорит, мол, Аннушка, душа моя, я нашел Катю. Дескать видел ее недалеко от института, такая расстроенная, нужно поскорее забрать ее.

У меня в голове все помутилось, я не знала, что делать, но он так настаивал на том, чтобы мы пошли и привели Катю домой, и тут я поняла, что вот сейчас он действительно не понимает, что его дочь мертва, и что виной этому я сама. Я поступила ужасно, и вместо того, чтобы сказать ему, что этого не может быть, я спросила, где она, давайте приведем ее домой.

Это была наша первая Катя. Да, вы все правильно понимаете, их было намного больше, чем одна, и было больше, чем Ваш друг нашел. Их было шесть. Последнюю, которую Вы тогда мельком видели, я не считаю, это была назовем ее так, оплошность. Интересно, как я их заманивала? Делала вид, что мне плохо, и пока они в суматохе копались в моей сумке, якобы в поисках лекарств, я вкалывала им успокоительное, и тогда плохо становилось уже им самим, и я оказывала им помощь в том, чтобы “добраться до дома”.

Я покажу, где лежат их вещи, чтобы Вы смогли установить их личности, и покажу, где спрятаны тела первых трех, которые полиция не нашла. Вам что то ещё от меня нужно, или мы можем закончить?

– Еще одно. Что вы можете сказать про способы? Пытались запутать следствие?

– Да ничего мы не пытались запутать, – женщина усмехнулась, – как получилось, так получилось. К кому привязались, тех не хотелось пугать и причинять боль, некоторые не приживались, одна из первых вообще с собой покончила. Не было там никакого умысла кого-то запутать.

– Кроме последней?

– Верно, кроме последней.

– Чем она была особенной? Почему вы её травили?

– Знаете, я правда хотела, чтобы это закончилось. Я подумала, что если профессор увидит своими глазами, как его дочь умерла, то он успокоится и перестанет её искать. Я знала, что врача он не вызовет. Оставалось только ждать. Вы же понимаете, что мы не могли оставить ее в живых. Я не могла. Так и получилось в итоге. Он пытался её лечить какими-то народными средствами или чем-то вроде того, я ему не мешала, я же знала, что моё лекарство окажется сильнее рано или поздно. А потом пришлось решительно действовать.

– Но что послужило толчком? Почему вы всё-таки её убили? Она попыталась бежать или что?

– Ещё хуже. Эта глупышка то ли играла, то ли свихнулась и решила, что она действительно дочка профессора, но в какой-то момент она внезапно ему сказала: папа, я же такая молодая девушка, почему у меня нет никаких украшений? А он обрадовался. Притащил Катину шкатулку. Говорит, вот, дочка, твое украшение, помнишь? А эта дуреха как давай все на себя цеплять. Надевает этот браслет, а он мал, и с профессора пелена то и спала. Как обезумел, кричит мне, Аннушка, это не наша Катя, ну и пришлось мне чуть-чуть ей дозу увеличить.

– Но почему не сняли этот браслет? Вы же не могли не понимать, что рано или поздно он к Вам приведет.

– Да понимали, конечно, вернее, я понимала, но знаете, я по-настоящему от этого устала. Я хотела помогать ему, а не становится серийным убийцей.

– И Вы все равно хотите ответить за это в одиночку?

На этот вопрос женщина не ответила. Андрей понял, что на этом разговор окончен, и поспешил выйти из допросной.

– Так Вы позволите мне взять вину на себя? – услышал он вслед громкий крик Анны.

* * *

– Виктор Степанович, Вам нужно пригласить адвоката, или Вы согласны побеседовать со мной под протокол? – Дмитрий присел в допросной напротив профессора.

– Мне всё равно, молодой человек. Я ничего не сделал, адвокат мне ни к чему. Странно, что Вы об этом спросили, так бесцеремонно до этого ворвавшись в мой дом, к чему теперь эти формальности?

– Перестаньте, профессор, мы оба взрослые люди, и мы здесь по очень серьезному поводу, давайте оставим эти красивые фразы. – Профессор молча кивнул, и Дмитрий начал выкладывать перед ним фотографии убитых. – Знаете кого-то из этих девушек?

– Нет, – посмотрев на фото несколько секунд, быстро ответил профессор.

– Вот эту девушку писатель Андрей Крушинин, проживавший в Вашем доме некоторое время, видел в окне Вашего особняка.

– Эту? – профессор взял фото в руки, но по его лицу казалось, что он ее действительно не узнает. – Я не знаю ее, уважаемый. Может быть, какая-то родственница Аннушки, Вы ее спрашивали?

– Спрашивали, – спокойно парировал Дмитрий. – И знаете, Анна рассказала нам интересную историю. О том, как она помогала Вам, как бы это помягче сказать, подобрать себе дочь? Я верно формулирую?

– Смешно, молодой человек, – профессор ухмыльнулся, чем поверг Дмитрия в ступор. По поведению его подозреваемого получалось, что тот совершенно не понимает, о чем идет речь.

– Вы здоровы? – полицейский решил прибегнуть к методу наступления. В голове поселилась мысль, что профессор вполне может притворяться душевнобольным. С его опытом в области исследований мозга изобразить нечто подобное ему не составило бы труда. На удивление, реакция оппонента оказалась самой что ни на есть здравой.

– Здоров, уважаемый. И совершенно не буду просить освидетельствования, если Вы на это намекаете. Вы думаете, что я правда узнаю в ком-то из этих бедняжек свою дочь? Нет, милейший, если Вы не знаете, то моя Катенька умерла много лет назад. Было бы глупо думать, что она вдруг воскресла. Или вы верите в подобное? – Дмитрий отрицательно покачал головой. – Ну вот и прекрасно. Приятно поговорить с разумным человеком. Для разнообразия.

– Вы намекаете, что Анна нездорова?

– А что тут думать, любезный, – профессор отодвинул фотографии в сторону и откинулся на стуле. – Получается, что она убивала этих несчастных? Глупец, я ничего об этом не знал, можете представить? Я верил Анне. Думал, что проживание в моем доме пойдет ей на пользу. Моя оплошность. Получается, что не такой уж я великий ученый, раз не распознал в ней монстра? А то, что Вы мне сейчас говорите, полнейшая нелепость. Как я мог быть замешан в подобном? Я всего лишь несчастный отец, потерявший единственную дочь. Да даже если бы я верил в подобную чушь, то кто вправе осуждать меня за то, что я пытался как-то отвлечься от горя, чтобы не сойти с ума? Если бы, конечно, в Ваших словах была хоть толика правды. – Профессор сокрушенно мотал головой, но на Дмитрия это не производило никакого впечатления. Он был уверен, что всё, происходящее перед ним – это мастерски разыгранный спектакль, но сделать с этим ничего не мог. Всё зависело от того, что скажет Анна, и будет ли она пытаться как-то привлечь персону профессора ко всему, что происходило в доме. Рассчитывать на то, что профессор сам в чем-то признается, не приходилось.

– И эту вещь Вы, конечно, тоже не узнаете? – Дмитрий протянул фотографию браслета. Мужчина взял ее и несколько минут молча смотрел. На мгновение парню показалось, что на глазах профессора даже выступили слёзы, но, к его сожалению, собеседник никак себя не обнаружил.

– Отчего же, – тихо ответил мужчина, – это браслет моей Катеньки. А я думал, что мы его потеряли. Где Вы его нашли? Неужели это Анна его взяла? Как некрасиво с ее стороны, не правда ли? Ой, неужели она могла еще что-то ценное прихватить, как думаете? Определенно, нужно будет всё проверить. Вот и доверяй после этого людям. Впустил в дом на свою голову. – Мужчина демонстративно теребил в руках фотографию. – Скажите, я смогу его забрать? Он дорог мне, как память, понимаете? Я ведь когда дарил его Катеньке, то думал, что смогу пробудить в ней любовь к искусству. Знаете, у этой вещи очень интересная история. Это ведь не просто безделушка, это старинная вещь, этот браслет принадлежал…

– Вам придется оформить подписку о невыезде на время следствия, – тихо проговорил Дмитрий, собирая фотографии жертв в папку. Ему больше не хотелось участвовать в спектакле, который так яро разыгрывал его оппонент. Профессор молча кивал. – Спасибо. Пока что можете быть свободны. Мы Вас вызовем, если потребуется.

Мужчина молча взял протянутый ему пропуск на выход и направился к двери.

– И Вам ее совсем не жалко? – услышал он спокойный голос Дмитрия.

– Мне? – мужчина обернулся в сторону полицейского. – Конечно, жаль. Как и любую другую сбившуюся с пути бедняжку. Но я думал, что проживание…

– В вашем доме ей поможет, я понял. Всего хорошего. – Дмитрий не стал дослушивать очередную наигранную тираду этого человека. Человека, только что так бесцеремонно бросившего на произвол судьбы женщину, которая пошла ради него на убийства.