Текст книги "Зарница"

– То же самое, что и год назад, – произнес Николай, когда понял, что голос брата доносится из радиоприемника в коридоре. Дверь в коридор была открыта, на пороге стоял Игорь Шувалов, капитан, за три года так и не получивший повышения. В руках он держал большой контейнер с хламом.

– Виктор у тебя, конечно, голова, – было понятно, что лучше фразу в ответ Николаю Игорь не нашел и сказал первую попавшуюся, чтобы потом перейти к делу. – Коля, я наш склад в неработающей диспетчерской разгреб. Нам, во-первых, новые запчасти привезли, законсервированные, и я не придумал, куда их сложить. А во-вторых, диспетчерская – лучший для этого вариант: там холодно, как ночью.

– Значит, придумал, – резюмировал Николай.

– А?

– Я говорю, придумал, куда сложить.

– Ну да, – кивнул Игорь и поставил контейнер у выхода в коридоре. – Ты сходи на КПП и проведи ревизию. И этих двух обалдуев молодых с собой возьми, пусть тебе все перетаскают в диспетчерскую. А то опять тут ошиваются – нашли курилку!

Эти дни вокруг годовщины были по-настоящему суетливыми и радостными: приходило вдвое больше провизии, вручались заждавшиеся хозяев медали и премии, к тому же только в годовщину можно было получить одну негабаритную вещь, которую гуманитарным судном передавали близкие на «Зарницу». Николаю досталась новая куртка от Зои и излишне много внимания от сослуживцев, когда вечером в репортаже показали отрывок с ним. «Всю жизнь считал брата авантюристом, – говорил Николай на мониторах и Николай в столовой смущенно отводил взгляд в тарелку, чтобы не встретиться им со взглядами коллег. – А его затеи – фантазией мечтателя, самого последнего мечтателя. Но, стоит признать, Виктор обхитрил даже меня. Не знаю уж, где он взял такого человека, который смог грамотно продать его очередную идею, опять безумную, но на этот раз ее купил весь мир».

Интерес к Николаю угас, как только его лицо пропало с экранов. Следующий сюжет ближайшие два часа рассказывал о «Птичьем батальоне». Корреспондент Гильза вещала в микрофон с эмблемой центрального канала: «Птичий батальон» под крылом самого генерала Сокола за эти три года снискал славу легендарного, непобедимого подразделения. Включающий в себя исключительно добровольцев, переведенный из земной «горячей точки» на полигон «Зарница» батальон всегда находится на передовой и состоит исключительно из героев!». Канал показывал документальные кадры первых боев и интервью с бойцом, представленного позывным «Чайка»: «В батальоне с момента основания. Честно скажу, адаптироваться сейчас к условиям полигона сложно, но у нас получается, потери есть, но незначительные. На Земле было жестче». Невозможно было различить, что спросил корреспондент, но Чайка ответил: «Жена, дочка и сын. И мама с сестрой. Привет им!». При этом Чайка улыбнулся. В кадре снова появилась Гильза: «Говорят, после смерти первого командира батальона на его место претендовали аж двое кандидатов. Слухи об их вечном соперничестве не утихают, как и слухи об их служенном романе». После шли кадры, где Финист и Кукушка спорили над развернутой на столе картой, где они еще на Юге танцуют на свадьбе однополчанина, где Финист пытается учить Кукушку собирать трофейный диковинный автомат, а Кукушка вновь спорит и делает все по-своему. Еще много-много кадров их совместной службы и в конце – они сидят на трапе «Зори», Финист обнимает Кукушку за шею, а та взахлеб ему о чем-то говорит и жестикулирует. Следующий кадр – Финист сидит в кабинете, на мониторе за его спиной без звука играет старый фильм про войну. За кадром Гильза спрашивает:

– Действительно соперничали с замкомбатом Кукушкой за место командира?

Финист прыснул:

– А то как! Да она на пятки наступает, успевай шагать! Я уже в какой-то момент пришел к ребятам в казармы и говорю: «Ну, все, мужики, баба нами теперь командовать будет!».

– И что же, не назначили?

– Как видите, – Финист уже открыто смеялся.

– Все-таки можете как-то охарактеризовать ваши отношения? – аккуратно спросила Гильза.

– Да как у всех отношения, дружеские, у нас в батальоне других нет, – было заметно, что Финист понял – Гильза хочет развить заданную линию интервью, и не дал ей спросить. – Вы поймите, мы уже столько вместе прошли и с Кукушкой, и с ребятами всеми, мы как семья. У всех, конечно, свои какие-то проблемы, особенности, но никогда конфликтов не было. Кукушка – смелый боец и замечательная девушка. Она на «Зарнице» за время войны получила повышение с капитана до подполковника! Поверьте, легко ей это не далось. Она очень смелая, и это меня иногда выводит из себя. Я, бывает, после какого-то боя, где даже старики осторожничали, а она очертя голову летела в пекло, так на нее ору, что на вражеских позициях, наверно, слышно.

– Переживаете за нее, да?

– Да она мне седых волос добавила побольше чем, кто бы то ни было!

– Финист, вот ходят слухи, девушки интересуются, несколько даже на канал звонили, вы свободны?

Финист смеялся и на его смуглом лице появлялся румянец, а Гильза направляла в него микрофон, давая понять, что позиций не сдаст и ответа дождется.

– Да где это я свободен? Я Родине служу, тут всегда при деле!

– То есть с Кукушкой вас романтические отношения не связывают?

Финист, громко смеясь, со словами «Да что ж ты будешь делать!» развернулся на стуле и потянулся, чтобы выключить монитор, на котором перед затемнением мелькнуло лицо красивой актрисы в белом платке, драматично всматривающейся вдаль командирского кабинета. Потом он вернулся к интервью, немного успокоившись:

– Нет, у нас отношения исключительно дружеские. Поймите, она очень красивая девушка, я ею искренне восхищаюсь, но война – вот вообще не та ситуация, когда стоит думать о чем-то кроме… Ну, кроме войны. И совет всем ухажерам нашей Кукушки: я бы все-таки сначала пошел общаться с генералом Соколом.

Финист вновь заулыбался. А Гильза уцепилась за брошенную фразу:

– То есть считаете, генерал Сокол как-то влияет на свою дочь?

– Ну, как отец, в семейных вопросах, конечно, но они друг друга прекрасно понимают. И вам стоит знать, что положение ее отца никак не влияло на ее военную карьеру, он не был «за» и не был «против».

– На редкость демократичное отношение для генерала…

– Но я думаю, что в вопросах личного счастья Кукушки, Игорь Ярославович и меня бы пристрелить мог, будь что не так, поэтому мой совет остается в силе!

Под конец сюжета смеялась уже вся столовая. Сам Финист зарделся, Кукушка из чувства солидарности тоже залилась румянцем. Сидевшие неподалеку тянулись к ним через ряд, чтобы как-то отшутиться по поводу увиденного. Финист обнял окончательно засмущавшуюся Кукушку и громко сказал: «Слушай, мать, я после войны на тебе все-таки женюсь. Хотя бы из вредности. Смотри, какую нам историю написали, на целую книгу хватит! Не пропадать же». Посмеиваясь и вытирая слезы с глаз, которые проступили от хохота, Кукушка уточнила: «Тебе или истории не пропадать?». Финист отмахнулся: «Да я-то уже пропащий», – и крепче обнял Кукушку.

Несмотря на разряженную атмосферу, Николай понимал, что разрядили ее точно в цель, которая заключалась в следующем: не дать упасть боевому духу на полигоне, где не было ни метра мирной территории. Что-то должно было напоминать о мирной жизни здесь, потому годовщина программы была выбрана событием, когда вспоминали о семьях, о любви и о том, что упоминал Виктор в своей речи. Он говорит так высокопарно, выверено, но его нельзя было уличить во лжи – все было сущей правдой. У празднования годовщины даже не было какого-то специального названия, равно как не была она внесена и в реестр государственных праздничных дат. Начало войны сложно было назвать праздником. А с «Зарницы» не было видно, что действительно происходит на Земле. Как и наоборот. Начальник штаба сетовал как-то Николаю: «Все сводится к тому, что правительство не хочет расстраивать армию, а родственники – друг друга». И Николай с грустью признавал, что домой он тоже не писал про служебные травмы и больничные, про более глобальные проблемы говорить и вовсе запрещалось, ради сохранения военной тайны и слабых нервов Таты. И лейтмотивом всех громких речей звучало: «Мы вас очень ждем, но вы не торопитесь». Это не совсем та война, скорое окончание которой принято желать. Если она окончится слишком рано, то не сможет выполнить свою сверхзадачу. Если затянется, то утратит свою символичность и пафос. Поэтому из всех мониторов напоминали, как все начиналось. Но Николай помнил, как все было на самом деле.

Со дня прибытия всех вооруженных сил на полигон до официального начала войны оставалось двое суток. Все планы были составлены, часы сверены, а правила регламентированы. Тем не менее, серьезного рычага давления для желающих нарушить правила не было. За все, что происходило на «Зарнице», несли ответственность только граждане государств, находящиеся на полигоне. Ни один поступок не мог повлиять на жизнь мирных людей на Земле. Каждый понимал, что этим могут воспользоваться, и это, естественно, и случилось спустя полчаса, как военные сошли с кораблей на спутник и даже не успели разгрузиться. Диверсионная группа вывела из строя систему энергоснабжения. На базах заработали генераторы. После связи с разведкой союзных войск стало понятно, что проблема эта общая для всего полигона. На нейтральной территории находился технический бункер, куда был разрешен доступ только нонкомбатантам. Гуманитарная зона располагалась на полюсах «Зарницы» и те были связаны между собой диаметральным бункером. После экстренного совещания технического персонала с командованием и переговоров стало известно, что официально ни одна сторона не берет на себя ответственность за диверсию. Генерал Сокол развернул карту.

– Знаете, почему я в это не верю? – задал он риторический вопрос. – Потому что государство под номером два уже заявило, что через десять часов направит на полюс отряд инженеров. В то, что он будет состоять исключительно из инженеров, я тоже не верю.

– Как предлагаете действовать? – спросил полковник Трехлебов, и выждав паузу, которую не успел заполнить ответом генерал, резво предложил. – Я могу взять своих ребят и оцепить оба входа в бункер.

– Как всегда в доспехе и на белом коне? – бросил ему Финист.

– Совсем необязательно так эффектно, но эффективным быть я всегда готов, – сквозь зубы проговорил Трехлебов. – Не пойму, почему мы должны давать им фору.

На совещании присутствовали четверо: генерал Сокол, Николай Холмогоров, Финист и полковник Трехлебов. Прочие командиры были заняты тем, что расквартировывались и разгружали корабли. Финисту до конца не было понятно, почему совещаются таким малым и странным составом. Было понятно одно – генерал уже имеет решение проблемы. И к нему имеет отношение Трехлебов. Полковник был невысоким крепкого телосложения мужчиной за сорок лет. Внешне привлекательный и харизматичный. Но сослуживцы его не любили. По причине того, что он всегда вызывался на передовую только, когда там было безопасно, и когда туда ехала пресса.

– Хотя бы потому, что это гуманитарная зона, – ответил ему Финист.

– Их это не особо остановило, – бросил Трехлебов.

– Кого «их»? Я разделяю ваше негодование, полковник, но не совсем понимаю, какие у вас есть доказательства, кроме интуиции, – спокойно ответил генерал Сокол. Потом спросил по внутреннему каналу в рацию, – Скоро там?

Вместо ответа открылась дверь и в кабинет зашла Кукушка с «Кузнецом» и вывела звонившего абонента на экран.

– Профессор Колмогоров, вы в курсе ситуации, у вас есть вопросы? – спросил генерал.

– Нет вопросов. Я все понял, – сухо ответил уставший Виктор. – Я настоятельно рекомендую использовать ваш первый вариант, как самый логичный и законный. Отвечаю на ваши вопросы: нет, если это будут военные без камуфляжной формы и оружия, это не нарушает правило гуманитарной зоны. Ответ на второй вопрос: я рекомендую при формировании отряда для первой миссии воспользоваться системой «Аполлон».

– Спасибо, вас понял. Профессор, предполагаете ли вы, что этой же системой набора в якобы инженерную группу воспользуется и наш противник?

– Предполагаю. Это было бы логично с их стороны. Но я в любом случае рекомендую эту систему, так как первая миссия значима идеологически и впоследствии может являться символичной. Если вам это пригодится, то по нисходящей мои рекомендации к формированию группы следующие: аполлоническая, профессиональная, рандомная, и, собственно, дионисийская.

– Принято, – ответил генерал Сокол. – Учту все ваши рекомендации. Спасибо, профессор.

– Пожалуйста. Удачи вам всем!

Финист поджал губы, приподнял брови и в повисшей тишине сказал:

– Простите, генерал, я, наверное, тупой, но не понял ничего.

Кукушка усмехнулась и прокомментировала:

– Необходимо было проконсультироваться с профессором по тому, какой принцип необходим при формировании группы.

– Это я понял, спасибо, моя хорошая. Не настолько я тупой. Еще я понял, что они собираются отправлять группу «типа военных», – Финист показал пальцами скобки, – в маскарадных костюмах инженеров, и мы собираемся делать то же самое. Я не совсем понимаю в таком случае задачу.

Генерал Сокол встал, и Кукушка не успела ничего ответить.

– Мы отправляем туда инженерную группу, которая в действительности состоит из инженеров и должна все починить. Учитывая, что наши инженеры этот полигон своим руками собирали, фору имеем мы. Тем не менее, мы не знаем в точности, кто совершил диверсию и отправлять инженеров без защиты и медиков не можем. В состав инженерной группы войдут всего одиннадцать человек: четыре инженера, два медика, четыре военных без оружия и камуфляжной формы и один корреспондент. Список инженеров мне предоставит Николай Холмогоров, он же будет ответственным за связь. Командиром операции я назначаю Финиста. Еще вопросы?

– Вопросов нет, товарищ генерал. Проводить, если надо защитить и сподручными бытовыми приборами… хм-м, набить морду пацанам в инженерных комбинезонах. Я подготовлю ребят.

– Нет, не ты. Эти займутся другие люди. Тебе представят отряд через два часа. Выходите через пять часов. Необходимо оказаться в бункере первыми.

Финист задумался ненадолго. Он посмотрел на Трехлебова, который уже не рвался в бой, и на Николая, который был спокоен и уже имел список инженеров.

– Позвольте спросить, товарищ генерал? – и после кивка командира Финист задал вопрос, – что это за система «Аполлон» и по какому принципу мне наберут в отряд?

Генерал Сокол махнул рукой Кукушке, мол, давай ты рассказывай.

– Профессор Колмогоров создал несколько программ по формированию групп, которые будут выполнять разные задачи. «Аполлон» – это группа, которая состоит не только из первоклассных профессионалов, но из прославленных в народе людей: героев войны, бывших спортсменов-чемпионов, известных писателей, журналистов и так далее.

– Очень интересно, – кивнул Финист, – а я могу узнать, зачем мне этот бойз-бенд в бункере? А то полковник Трехлебов уже оживился, посмотри на него.

Трехлебов только зло покосился на Финиста. Кукушка рассерженно отсекла:

– Да ты чем меня слушаешь? В группу входят профессионалы, просто учитываются анкеты класса «А».

Финист выдержал театральную паузу, а после заигрывающе, но не без искреннего интереса спросил:

– А у меня анкета какого класса?

– Так, всё! – генерал Сокол хлопнул по столу и объявил совещание законченным. Первым вслед за генералом вышел Николай. Трехлебов еще потоптался на месте, а потом, бросив: «Удачи нам всем, надеюсь, на задании увидимся», испарился. Финист проводил его взглядом.

– Если группу формируешь ты, не включай его.

– Я только отбираю анкеты. У нас не так много «ашек».

– А кто там, кстати? – словно бы между делом спросил Финист.

Кукушка шлепнула его по плечу.

– Да «А» у тебя, «А», успокойся! Командиром операции назначают не с бухты-барахты…

– Да я, блин, понял, что у меня «А». Я имею в виду, есть ли там Трехлебов? – Финист уселся на край стола.

– Есть. Но со звездочкой.

– То, что он со звездочкой я и без любой анкеты знаю, – весело сообщил Финист. – В смысле, что он в классе «А» забыл?

– Он в «А», это так, но у Трехлебова стоит пометка «Не рекомендуется к боевым операциям».

На пару секунд оба зависли. Финист хлопнул себя по коленям и залился хохотом. «Да ладно?!».

– Тише, Финист! Я тебе этого не говорила. Это вроде как…

– Максимально унизительно? – уточнил смеющийся Финист, пока Кукушка подбирала подходящее слово. Кукушка задержала ответ, а потом сама прыснула от смеха.

– Да это вообще ниже дна! Я рыдала, когда увидела. Даже у меня «А» без звездочки.

– Погоди, у тебя тоже «А»? – серьезно переспросил Финист.

– Товарищ подполковник, меня оскорбляет ваше сомнение! – в шутку ответила Кукушка, довольная его реакцией, и ушла сортировать анкеты.

Спустя шесть часов отряд погрузился в два джипа. В первом за рулем оказался Николай, а на пассажирских сидениях разместились Финист, Кукушка, Гильза и начмед Егор. Еще три инженера, два военных и медик ехали во второй машине. Полюса условно назывались Плюсовой и Минусовой, по словам Николая в этом был какой-то смысл, понятный ребятам из инженерного отдела, но известно было только, что следует ехать к Минусу, как к месту, где, вероятно, была произведена диверсия. Николай нервничал, но вида не показывал. Причина была в том, что все их предположения были ничем не подкрепленными гипотезами. Без анализа ситуации на месте невозможно было сказать ничего точнее. Полюс был огромной пустынной территорией, в центре которой находился вход в бункер.

– Кто-нибудь в курсе, почему так пахнет газом? – поморщившись, спросила Кукушка.

– Защита от использования любого огнестрела на территории бункера, – ответил ей Николай. – Можно отключить в самом бункере. Но это хороший знак, что газ включен.

– Вроде как они еще не проникли на нужный уровень? – поинтересовалась Гильза.

– Либо их устраивает установленный расклад, что территория нейтральная, –

предположил Финист.

– Какие вы тут все оптимисты, – прокомментировала Кукушка. – Пойду, проверю, чист ли вход?

Финист кивнул в сторону бункера. Через пару минут Кукушка передала, что все чисто и можно заходить. Вход был тесным и переходил сразу в небольшую техническую коморку, где находилось все необходимое для предварительного анализа неполадок. Меньше, чем через полчаса Николай уверенно констатировал:

– В общем, они молодцы. Хорошо подорвали работу. Проблема в обоих полюсах и настраивать их нужно одновременно.

– А вот это мне уже куда меньше нравится. Похоже, они хотят, чтобы мы разделились. И судя по вашему выражению лица, дядя Коля, мне придется пойти у них на поводу, – недовольно заявил Финист. – Сколько инженеров вам нужно на Плюсовом полюсе?

– Я справлюсь сам. Пусть мои ребята пока еще раз диагностируют здесь и пройдут в другие залы, может, еще, что найдут, – ответил Николай.

– Ладно.

– Я с вами поеду! Можно? – напрашивалась Гильза.

Финист устало выдохнул:

– Ну, хорошо. Тогда рассаживаемся так же по машинам, как сюда ехали.

Девушки первыми побежали к джипу. Идти до него был несколько минут – к началу нейтральной территории. Финист проверил оружие под сидениями и в бардачке. «Нам до противоположного полюса еще доехать надо». Финист захлопнул дверь джипа и сообщил в рацию: «Финист Дрофе, проверка связи». Дрофа отозвался из рации, подтверждая, что связь в норме. «Держите в курсе. Без самодеятельности». До Плюса добрались без происшествий. На границе гуманитарной зоны стоял подорванный и еще догорающий бронетранспортер. Рядом лежали два мертвых инженера противника, остальные догорали в машине. Егор бросился проверять пульс.

– Мертвы, – подтверди он.

– Кукушка, принеси оружие, – приказал Финист.

Гильза робко заметила, что зона, несмотря на горящий бронетранспортер с мертвыми инженерами, все еще гуманитарная.

– Здесь граница. Мы ее пока не перейдем, – успокоил подполковник, принимая автомат у Кукушки. А потом он вызвал по рации, – Финист Дрофе ответь. Финист Дрофе. Да твою же мать, Леша, Финист Дрофе! – он достал вторую рацию, дальнюю. – Финист Журавлю, прием!

– Журавль на связи, – затрещала рация.

– Мы разделились. Моя машина и половина отряда сейчас на Плюсовом полюсе. Вторая машина осталась на Минусовом и не выходит на связь. У нас здесь вражеский подорванный бронетранспортер и пять «двухсотых» противника. Принял?

– Принял. Сейчас дам сведения со спутника по второй машине. Вам нужна помощь?

– Нет.

Финист огляделся. Потом сказал Кукушке: «Смотри за горизонтом, я выясню, почему подорвались», – и пошел к бронетранспортеру. Через пару минут рация заговорила:

– Журавль Финисту!

– Финист на связи.

– Джип у границы гуманитарной зоны на Минусовом полюсе горит. «Двухсотых» и «трехсотых» при приближении не видно. На связь не выходят.

Финист нецензурно выругался.

– Отправьте к ним помощь, сообщите мне, как только будут новые сведения. Свяжите меня с генералом Соколом.

Через несколько секунд генерал вышел на связь.

– У нас проблема, – нехотя и виновато признался Финист.

– Это я уже понял. Мы отправим еще отряд на Минусовой полюс. Финист, займите бункер, но без оружия. Повторяю, не берите с собой никакого оружия в гуманитарную зону. Судя по всему, нас провоцируют. Справляйтесь сами и быстро. Мы постараемся успеть ко второму входу. Как понял?

– Все понял, товарищ генерал, – после разговора Финист развернулся к присутствующим. – Мне тоже это не нравится, но могу предложить следующее: Гильза, если хочешь, бери джип, уезжай на базу. Он все равно нам сейчас не пригодится.

– Я останусь, – уверено сказала она.

– Без вопросов. Значит сейчас, Кукушка, уноси обратно оружие. Все остальные, берите необходимые вам инструменты, аптечки, технику, и бегом в бункер. Я и дядя Коля впереди, Кукушка прикрываешь. Резво!

Вбежав в бункер, первым делом осмотрелись. Признаков присутствия кого-либо у входа и в первых двух помещениях не было. Николай занялся диагностической панелью.

– Генерал приказал занять бункер. Кукушка, иди ко входу и смотри. Доложи, если кого или что увидишь, – скомандовал Финист, и Кукушка тут же вышла. – Егор и Гильза останьтесь здесь, я пойду и осмотрю помещения дальше.

– Финист, – донесся голос Кукушки. – Это нормально, что двери сами закрылись?

Финист перевел взгляд и вместе с ним вопрос Николаю.

– Ненормально, если мы не сможем их открыть, – ответил он.

Все выбежали к входной двери. Николай нажал кнопку. Потом еще два раза. Двери были заперты. Николай открыл панель и приложил к ней бейдж сотрудника обеспечения. Панель не реагировала. Финист подошел к неподвижной титановой двери и, облокотившись на нее, процедил: «И почему я даже не удивлен?».

Глава 6. Отряд надежды.

– Рукопашная с ломом и молотком в космическом бункере – это прямо то задание, для которого я родился, – пробурчал Финист, отбрасывая напильник обратно в коробку с инструментами. – Ты где серп нашла? – внезапно оживился он, увидев в руках Кукушки острый инструмент.

– Там, – ответила она, даже не удосужившись махнуть в точную сторону рукой.

– Не грусти, мать, – подбодрил ее Финист, – прорвемся.

Николай развел руками.

– Здесь я бессилен, ребятки. Они отключили многие системы. А я ничего не могу с этим сделать. Не отсюда, точно. Чтобы их включить, надо идти в центр управления, это глубоко, в самом ядре полигона. Они походу этого и добиваются.

– Вам не кажется странным, что противник подорвался сам? То есть имитировал поломку, для починки которой надо было разделиться, уничтожил один наш джип, подорвал целую боевую машину (свою, на минуточку) с отрядом (своим, на минуточку), заманил нас в бункер, в который все же не стоило идти таким безоружным составом, не для того, чтобы убить? – внезапно вступил Егор. – Это слишком сложный многоходовой план. Нас можно было так же легко подорвать у входа или расстрелять по дороге.

– Тут не две страны воюют, а побольше так-то, – заметил Финист.

– Но у нас же две коалиции, – робко заметила Гильза.

Финист хмыкнул.

– Ага, и техническое перемирие еще два дня.

Все замолчали на неопределенное время.

– Гильза, зачем ты снимаешь уже десять минут? – вдруг спросил Егор. – разве у тебя есть здесь связь?

Гильза, продолжая съемку, ответила:

– После того, как закрылась дверь, и отключились системы связи, уже нет. Но, как только появятся, весь материал автоматически передастся в штаб. А так как я не уверена, что буду жива и подвижна к тому моменту, я хочу, чтобы я предоставила весь возможный максимум информации.

– Очень профессионально, – Финист оценил ее тираду.

– Главное, воодушевляюще. Чего раскисли, молодежь? – кивнул на них Николай. – Вы носы не вешайте. Финист, доложил ситуацию?

Финист поднял руку с рацией, из которой доносились редкие помехи.

– А чего сразу не сказал? Ее-то я уж смогу настроить.

Спустя время рация функционировала с переменным успехом. Финист доложил обстановку. Приказали ждать. Все заметили, что Кукушке едва удавалось держать себя в руках. Николай обратился к ней:

– Мы сейчас не будем обсуждать приказы твоего папы и нашего генерала, но оперативно занять бункер даже таким составом – это лучшее решение, чем оказаться снаружи, когда его закроют. Практически весь полигон управляется отсюда. На генераторах долго не протянешь, – все это время Кукушка молча слушала и соглашалась. – Военные действия официально еще не начались, а они уже решили начать с козырей и подорвать всю программу. Ты же понимаешь, что все это не для убийства одного безоружного отряда и не для захвата военнопленных, а для того, чтобы вывести системы из строя и тем самым свернуть всю эту кампанию по переносу войны с Земли. В космическое пространство.

– Не в пространство, а на полигон. В космосе все еще нельзя вести боевые действия, – тихо поправила Кукушка.

Николай кивнул.

– Не кисни. Наша задача протянуть время, пока не поступит нужная информация. Только в экстренном случае нам придется действовать.

Но Кукушка отрешенно кивала, хотя было видно, что свое мнение по поводу случившегося сдерживает, как может. Сдался и Финист:

– Да что с тобой такое сегодня? Не нагнетай!

– А ты на мне не срывайся! – прикрикнула она.

Финист сел рядом и легко погладил рукав ее куртки большим пальцем. Потом не менее аккуратно спросил:

– Ну, что тогда случилось? Кукушечка, нам здесь неизвестно, сколько сидеть, давай не будем начинать с этих вот заломанных рук? И ты со мной просто поговоришь?

Кукушка резко повернула к нему лицо, сощурилась, а потом так же резко, мотнув челкой, повернулась к Егору.

– Егор, – начала она тоном, каким обычно жены отчитывают подвыпивших мужей, – тебя при осмотре тел ничего не смутило?

Егор пожал плечами. «Нет». Кукушка вернулась к Финисту: «А тебя?». Финист повторил жест Егора.

– «Двухсотые», как «двухсотые».

– А ничего, что им всем лет по шестнадцать в лучшем случае? – на повышенном тоне спросила она. – Ничего, что, судя по картине там, кажется, что оставшиеся в машине даже не знали, как открыть нижний люк и вылезти через него, из-за чего и сгорели? Ничего, что двое солдат, которых отправили осмотреть вход, лежат по направлению от бункера, словно они убегали, побросав оружие? – Кукушка почти сошла на крик. – Никого, кроме меня не смутило, что там лежат трупы не солдат, а детей?

Финист растеряно и немного виновато сказал:

– Да я не рассматривал.

Ошарашенная Гильза продолжала снимать, даже не столько перепалку, сколько коридор потому, что не хотела выключать камеру, боясь пропустить действительно важные события. Кукушка вскочила со своего места.

– Меня бы это не смутило, если бы мы были на Земле. Я много видела ребят их возраста еще в Звездном, но то было местное ополчение. Сюда отправили профессиональных кадровых военных, даже не призывников. Нам говорили, что так поступает каждое государство. На полигоне не должно быть никого младше восемнадцати лет! Нам опять наврали!

Финист попытался ее успокоить и усадить на место, но Кукушка не далась. Тогда он сказал:

– Мы с этим разберемся. Молодец, что заметила. Когда вернемся, мы об этом обязательно доложим, хорошо? Гильза передаст материалы в штаб, – обещая все это, Финист приближался к Кукушке. – Ты сама знаешь, что с нашей стороны прибыли только совершеннолетние. Ты сама перебирала анкеты. – Кукушка смотрела на него и успокаивалась. Финист приобнял ее за плечи. – Они там – законченные козлы. Это факт. Я не удивляюсь уже ни одной их выходке. Давай ты просто перестанешь переживать по этому поводу, тем более что это даже не наши подбили их машину?

– И тут мы возвращаемся к главному вопросу, – вмешлся Егор. – Кто тогда подбил? Свои же? Да, согласен, они падки на скотские выходки, но запихнуть отряд неподготовленных подростков в свою же машину (а технику они ценят) и подбить ее, чтобы просто нас впечатлить или сбить с толку – это самый нелепый план. И я в него не верю. Я хочу понять, кто является третьей стороной, которая и затащила нас всех сюда.

В этот момент раздался сигнал тревоги, и заскрипели створки вентиляции. На четырех языках прозвучало сообщение о том, что из помещений входных, диагностики и химической обработки отключена система вентиляции и подачи кислорода.

– Включить вручную можно? – с надеждой спросила Гильза.

– Дайте угадаю, – предположил Финист, – в центре управления?

Николай кивком подтвердил его догадку и ответил:

– Они сгоняют нас в центр. В ближайших трех помещениях воздуха не будет уже через несколько минут. Это гуманитарный бункер и отключить систему вентиляции везде нельзя, ровно, как и заблокировать двери в помещениях без кислорода, блокировать можно только двери в бункер. Поэтому запереть нас без воздуха они не смогут, если только не вырубят весь полигон, но и это им не под силу.

– Как же нам повезло, – едко заметил Финист.

– На самом деле, да, – уточнил Николай. – Они могут отключать вентиляцию по блокам, а это по три-пять помещений за раз. И мы можем бегать туда-сюда, пока не дождемся помощи или…

– Или просто уже пойдем в этот хренов центр, – Финист озвучил это, как приказ, а не один из вариантов действия, и первым же поспешил его исполнять. – Как правильно заметил Егор, нас здесь собрали не для того, чтобы убить. Пойдемте, узнаем, наконец, что этим козлам, блин, надо!

Внутри тоже никого не оказалось. В самом коридоре вентиляция работала даже у первых помещений, но оставаться на месте было опасно. Шли долго, в напряжении, Николай и Финист впереди, следом шли девушки и сзади – Егор, ожидая нападения или новых диверсий. Но их не было. Через какое-то время, Кукушка сказала: «Смотрите», – и посветила на стену. На серой однотонной грунтовке мерцающей черной краской был нарисован знак анархии. «А». Чуть ниже располагалась едва заметная надпись, судя по всему написанная через трафарет, на каком-то восточном языке. Финист риторически поинтересовался, что здесь творится, но Гильза все же ему ответила: