Текст книги "Повседневность Средневековья"

Война

Основным занятием рыцарей была война. Начиная с раннего Средневековья, постепенно формируется монополия правящего класса на военную службу. К XI в. аристократия становится военным классом. Восстания крестьян и горожан, феодальные междоусобицы, иноземные нашествия, захватнические экспедиции в чужие страны и другие военные акции составляют сюжетную канву и декорацию этой эпохи. Феодальная война – универсальный способ решения спорных вопросов, восстановления попранной чести, а также источник доходов, поскольку представляет собой неприкрытый грабёж. Власть теперь принадлежит не государству, как это было в античности, а сильнейшему. Самоуправство, своеволие господина – знамение времени. Он не признает над собой чужих законов, он сам себе право и закон, он – суверен.

Важнейшие реалии средневекового мира и одновременно его символы – замки, доспехи, оружие. Земли поделены, повсюду возвышаются крепости и оборонительные сооружения. Всё затаилось, предчувствуя угрозу, готовясь к обороне. В этом воинственном и враждебном мире рыцари чувствуют себя в своей стихии. Они существуют в войне и для войны. Этих потомственных профессионалов военного дела отличает особый уклад жизни, от них требуются специальные качества, в первую очередь – сила, выносливость, профессиональное владение оружием.

Боевой порядок рыцарей. Рисунок из статьи «История военного искусства». 1913

У рыцарей тяжёлое вооружение, они сражаются верхом. Рыцарское войско – конное войско. Вес полной боевой выкладки составляет 50–80 кг. Сюда входят оборонительные доспехи: броня или кольчуга, кольчужные чулки и рукавицы, шлем. Броня – это рубаха из кожи типа римской лорики, на которую нашивали ряды железных колец или пластин. Кольчуга сплеталась только из металлических колец, имела разрезы для удобства езды верхом, а также капюшон. В XIII в. доспехи дополняются наколенниками, наплечниками и другими деталями. В XIV в. гибкость приносится в жертву прочности, и доспехи начинают делать из цельных металлических пластин. Латы, заменившие кольчугу, на первых порах обеспечивали более надёжную защиту от нового вида оружия – огнестрельного. К оборонительному вооружению относятся также щиты. На протяжении столетий они были велики и громоздки, так как недостаточная надёжность доспехов не позволяла их уменьшить. Начиная с XIII в. преобладают небольшие треугольные щиты, покрытые геральдическими изображениями.

Важнейшим оружием рыцаря, имевшим сакральный смысл, являлся меч. Рыцарский меч очень красив, он символизировал социальный статус владельца. Это благородное оружие возлагали на алтарь, освящали и благословляли священники, оно использовалось в различных ритуалах. Над ним клялись и молились, ему давали им. Так, известны названия легендарных мечей: Роланда – Дюрандаль, Карла Великого – Джойоз, Турпина – Альмас. Эфес меча имел форму креста, в рукояти помещались реликвии – например, кусочки мощей. Перед битвой воины, по обычаю, благоговейно прикладывались к ним. Средневековые мечи очень длинные, около 1 м, массивные, с обоюдоострым клинком. В XIV в. начинают применять тяжёлые заострённые двуручные мечи, более эффективные против сплошных доспехов. Они одинаково пригодны, чтобы колоть и рубить.

Второе оружие рыцаря – копьё. Оно достигало 4,5 м и имело цветное древко, яркий флажок или значок и железный наконечник. Во время походов его несли вертикально, в бою приводили в горизонтальное положение, используя разные приемы для нанесения удара: держали на высоте загривка лошади, под мышкой, упирали в выемку наплечника. Усиленные движением лошади, ужасные удары копья были смертельны – от них не спасала и кольчуга. Помимо главных видов оружия рыцари могли применять палицы, боевые бичи, кинжалы даги. Страшное оружие того времени – датский боевой топор с острым наконечником-крюком, которым можно было колоть, рубить и стаскивать с коня. Его использовали даже пехотинцы; впоследствии от него произошла алебарда. Что же касается оружия пешего войска из зависимых людей, то здесь не было никаких правил: они могли сражаться палицей, секирой, иметь пращи, лук и стрелы, арбалеты. Специальная роль при этом отводилась палице: она использовалась как оружие священнослужителями, так как им запрещалось проливать кровь.

Так же основательно, как рыцаря, снаряжали боевого коня: как и на всадника, на него надевали особые доспехи. Его покрывали длинным чепраком из материи или кожи с нашитыми металлическими бляхами, на голову, чтобы предохранить от стрел или ударов меча, надевали кожаный либо металлический наглавник. Так называемый латный конь должен был обладать специальными характеристиками, чтобы быть пригодным для боя. В первую очередь, он не должен был бояться самого сражения, быть мощным, выносливым и одновременно чутким, послушным, поскольку от его поведения зависела жизнь всадника.

Технический прогресс, о котором следует упоминать с оговорками, в первую очередь был направлен на совершенствование производства вооружения. Железа в Средние века было мало, оно дорого стоило, его не хватало на плуги и лопаты, но мечи из него производились исправно. Металл, использовавшийся в оружейном деле, был высшего качества: сталь мечей великолепно закалена, оружие украшалось чернью, позолотой, гравировкой. В XIII в. достигает расцвета искусство ковки кольчуг.

Стремление обезопасить себя, обеспечить максимально возможную защиту в бою ведёт к постепенному утяжелению доспехов и оружия. Эта тенденция продолжается вплоть до XIV в. Рыцарь становится практически неуязвимым – побеждают большей частью пленением, раненых и погибших в битвах относительно немного. Так, в сражении при Бувине в 1214 г. король Филипп Август был окружён и повален на землю, но противник не смог причинить ему вреда, поскольку короля надёжно защищали доспехи. Всё, однако, имеет свои пределы. Чрезмерный вес всадника изматывал коня, а его самого делал неповоротливым и даже беспомощным: если под ним убивали лошадь, то он не в силах был подняться с земли без посторонней помощи. Отрицательные стороны тяжёлого вооружения проявились при столкновениях западных рыцарей с иным типом войск, – например в Палестине, в Ледовом побоище и даже в Европе XIV в.: пешее войско швейцарцев разгромило рыцарскую конницу Габсбургов в 1315 г. Проблемы стали очевидны к концу Средневековья, в эпоху же своего расцвета рыцарство безраздельно господствовало над мирным населением Европы. Небольшого числа воинов, закованных в броню, было достаточно, чтобы разогнать плохо вооруженные толпы крестьян.

Превосходное вооружение – не единственный фактор могущества рыцарства. Не менее важно то, что оно было единственным сословием, воспитанным и обученным для войны. От будущего воина требовались хорошая подготовка и закалка, начинавшиеся в самом нежном возрасте. «Кто до 12 лет остаётся в школе, не садясь верхом, годится только на то, чтобы стать священником» – гласит поговорка. С 7-летнего возраста мальчик начинал постигать военные премудрости. Сначала он служил пажом в замке сюзерена своего отца, с 14 лет, а иногда и раньше, становился дамуазо, слугой и оруженосцем своего господина. Он сопровождал его на войне, прислуживал за столом, чистил коня и оружие, одновременно осваивая азы рыцарской науки. Юноша заботился не только о своем сеньоре, но и о всех его домашних и при этом учился принятым в обществе манерам и обхождению. Повзрослев, дамуазо проходил обряд посвящения в рыцари, что знаменовало его совершеннолетие.

Символическая церемония посвящения основывалась на древних традициях инициации, в данном случае – германских племен. В феодальном обществе посвящение в рыцари означало включение молодого человека в особую группу военной элиты. Церковь, верная своему призванию руководить жизнью общества, освящает, в общем-то, языческий обряд, давая ему своё благословение. Накануне юноша целый день постится и молится, ночь бодрствует в церкви, а на рассвете выстаивает мессу и получает причастие. Так, принц Уэльский провёл знаменательную ночь со своими товарищами в церкви Вестминстерского аббатства.

Старейший рыцарь или священнослужитель, совершая обряд, вопрошает юношу о целях вступления в ряды рыцарей. Он принимает от него клятву защищать святую церковь, вдов и сирот, слабых против сильных. Текст этой клятвы содержит идею отрицания устоев феодального мира силы, хотя, конечно же, в ней гораздо больше условной патетики, чем жизненных реалий. Известный исследователь рыцарства М. Оссовская, говоря о «защите слабых», отмечает не без юмора, что ей «не известен ни один случай, где этим слабым оказался бы обиженный судьбой мужчина». Скорее всего, речь идёт о словесной формуле, идее, призванной возвысить и облагородить кровавый труд воина. Нечто вроде спасения невинных девиц из лап дракона.

Молодого человека опоясывают мечом, надевают шпоры. Вручение оружия – кульминация церемонии. Его совершает самый могущественный рыцарь данного круга. В случае с принцем Уэльским это сделал король, его отец. Роланда, по легенде, опоясывал мечом Карл Великий. Старейший сеньор в присутствии своих вассалов наносит дамуазо символический удар ладонью по затылку или щеке, либо плоской стороной меча по плечу – единственный удар, который рыцарь может получить, не возвращая. Затем новичок демонстрирует свою ловкость и военную выучку. В столь воинственную эпоху посвящение становится главным событием в жизни молодого человека и его семьи.

Ценности рыцарства

В среде военной аристократии процветает культ силы. Рыцарь имеет сильное, тренированное тело, он плотен и широкоплеч. Жизнь требует от него постоянной активности на войне, турнире, охоте. Он должен быть физически красив и привлекателен – таков идеал этого воинственного времени, прославлявшего телесную мощь.

Главные качества рыцаря – мужество и отвага. Самое тяжкое обвинение, какое может быть ему предъявлено, – трусость, и потому он скорее будет демонстрировать своё бесстрашие вопреки здравому смыслу, чем соблюдать разумную осторожность. Зачастую безрассудная дерзость обрекает на поражение всё предприятие. Так, легендарному Роланду было стыдно трубить в рог, прося о помощи, и из-за этого его отряд и он сам погибли. Король Арагона Педро II из-за подобной же бравады отказался от выгодной позиции, чем погубил своё войско и попал в плен. Любовь к войне, привычка к насилию провоцируют жестокость. Безжалостность возводится в ранг достоинства. Воины опьяняются кровавым вином сражений, привыкая к этому, как к сильнодействующему наркотику. Трубадур Бертран де Борн, сподвижник Ричарда Львиное Сердце, воспел в XII в. этот воинственный идеал:

 
Любо мне…
Ломать копья, протыкать щиты и разрубать воронёные шлемы,
Бить и получать удары.
…Ничто не доставляет мне такого удовольствия,
Ни еда, ни питьё, ни сон,
Как возглас «Вперёд!», раздающийся с двух сторон,
…И вид убитых с торчащими в боку
Обломками копий с флажками.
…Ах! Надо биться сотнями, тысячами,
Чтобы потом нас воспели в поэмах.
 

Христианскому милосердию и состраданию нет места в этом мире пожаров и крови. «Сражаться и любить» – вот кредо рыцаря. Размышления и рефлексия не для него. Его натура импульсивна, он действует не раздумывая. Рыцарский идеал совершенно не согласуется с христианским, как не согласуются гордость и смирение, месть и прощение, ублажение плоти и аскеза. Это, однако, ничуть не мешало рыцарям считать себя хорошими христианами. Свои грехи они замаливали, облачаясь на склоне лет в монашеское одеяние, как сделал это тот же Бертран де Борн, став монахом-цистерцианцем.

Святой Ансельм Кентерберийский в связи с этим советовал всегда иметь с собой монашеский покров, чтобы, почувствовав близость смерти, успеть принять постриг в последние мгновения жизни. Таких людей именовали «монахами ради получения помощи». На одном языке с христианством рыцарство говорило только тогда, когда речь шла о служении. Служение своему сеньору осмыслялось в понятиях, аналогичных служению Богу. В обоих случаях необходимо было сохранять верность, а за преданность ожидалось вознаграждение, будь то земной фьеф или небесный. И чем, как не наградой за верность Богу, можно назвать спасение души?

Непременное качество рыцаря – щедрость. Богатство завоёвывается, чтобы его тратить не считая. В этом состояло достоинство и честь сеньора. Окружающие ждут от своего господина именно этого, они живут его щедротами. Богатство раздаривалось демонстративно, публично, и дарение символизировало великодушие, удачу, доблесть. Корыстолюбие и скупость считались пороками, ведущими к потере звания, положения, к исключению из общества. Именно так произошло в «Скупом рыцаре» А.С. Пушкина, где передана трагическая метаморфоза: человек попрал нормы своего круга и потому стал преступником в глазах собственного сына.

Рыцарь должен стремиться к славе. Он редко бывает дома, предпочитая подвиги и сражения тихому семейному счастью. Так, Ивен из одноименного рыцарского романа Кретьена де Труа покидает свою молодую жену ради странствий и битв, что было весьма типично для того времени. Славу воину приносят как его победы, так и поведение в бою. Гибель в сражении достойна и благородна, и в любом случае она более возвеличивала рыцаря, чем долгая жизнь и спокойная смерть от старости и болезней.

В Средние века складываются определённые правила борьбы, соблюдение которых становится обязательным. Они просты: в первую очередь это фронтальность боя – нельзя пользоваться слабостью соперника, нападать со спины, из засады. Далее – принцип «довооружения» противника, который был обычной практикой для выравнивания шансов: если противник выронил или сломал меч, то надо дать возможность ему довооружиться; если упал с коня, то другой рыцарь обязан также спешиться, чтобы уравнять шансы. Позором считалось убить безоружного – например, выронившего меч в пылу битвы. Гордость не позволяла вызывать на поединок слабого соперника – только равного или же более сильного. Правила «честной игры» распространялись исключительно на рыцарское сословие, отнюдь не относясь к простонародью. Феодальные распри, крестовые походы известны своей жестокостью по отношению к мирному населению. И в то же время враждующая элита разных стран находит друг у друга помощь и поддержку. Так, во время сражений Столетней войны – это была знаменитая битва при Пуатье – англичан, которые страдали от голода и дизентерии, подкармливали и лечили французы, приостанавливая на время военные действия.

Идеализированное изображение средневекового рыцаря. 1305

Если не было войны, рыцари посвящали время охоте. Далеко не все её виды годились для аристократических забав. Воинам нужна была трудная добыча, так называемый чёрный зверь: кабан, волк, медведь – тот, кто опасен, с кем можно сразиться, иногда даже один на один. Допустим был и другой вид охоты, требующий долгой и трудной погони на лошадях, – охота на «красного зверя»: оленей, косуль, ланей, дающая хорошую физическую нагрузку и одновременно тренировку в верховой езде. Для этого специально готовили охотничьих собак и ловчих птиц, лошадей, оружие и одежду. Всё это было дорого и потому доступно только богатым сеньорам. Псовая и соколиная охота, травля диких зверей – благородные аристократические занятия, они являлись одновременно и наукой, и искусством. Им предавались с подлинной страстью: устанавливали сложные правила, писали трактаты, в числе авторов которых были даже короли – следует назвать Фридриха II. Следы этих королевских забав уходят в глубь веков: ещё Меровинги увлекались псовой охотой.

Другое развлечение – турниры, или военные состязания рыцарей. Существует версия, что турниры возникли в Палестине как проявление соперничества рыцарских «наций», каждая из которых стремилась доказать своё превосходство. Однако не подлежит сомнению, что показательный бой существовал в древности у многих племён, в том числе и у германцев. У турнира имелось несколько функций – в частности, демонстрационная, то есть своеобразный смотр боевых качеств рыцаря, тренировочная, которая позволяла поддерживать в мирное время боевые навыки на должном уровне, и обучающая, дававшая молодежи возможность овладеть боевым искусством.

Вальтер фон Клинген. Изображение турнира. 1305

Турниры могли устраиваться спонтанно, без подготовки либо объявляться заблаговременно. Во втором случае их организаторами выступали короли или самые знатные сеньоры, так как мероприятия требовали больших затрат. На такие роскошные действа, становившиеся главными праздниками рыцарской элиты, съезжались участники и зрители со всей Европы. Подобные турниры имели сложный ритуал, включавший в себя церемонию торжественного представления участников, проверку оружия, разнообразную программу боёв, в том числе одиночных и командных, а также сражения молодёжи. И завершалось всё церемонией оглашения победителей, торжественным вручением подарков – денег, оружия, драгоценностей, дорогой одежды. Позднее появляются турнирные книги и списки, вводится проверка гербов.

Ход турнира регламентировался строгими правилами, известными с XII в., которые обеспечивали безопасность участников. Для этого специально притупляли оружие, однако, несмотря на все предосторожности, бои зачастую превращались в кровавые сражения. Церковь, желая помешать кровопролитию, с XIII в. периодически запрещала турниры, но все запреты оказывались тщетными. Ранения и гибель участников не могли остановить рост популярности турниров. Они служили не только славе, но и обогащению: победители забирали в качестве трофеев коней, оружие и доспехи побеждённых, а иногда и выкуп.

В мирное время, свободное от охот и боёв, рыцари отдыхают и пируют, ища себе занятия, кто как может. Они скучают, ожидая своего главного развлечения – войны. Мир неинтересен и обременителен для них.

Глава III
Сеньориальные порядки. Крестьяне и горожане

Сеньориальные порядки

К началу второго тысячелетия в Западной Европе сложился класс феодально-зависимых крестьян – основных производителей аграрного средневекового общества. Будучи единым по своему месту в системе общественного производства, крестьянство весьма различалось по правовому и хозяйственному положению. Сеньориальная зависимость могла быть личной, поземельной, судебной, её разновидности часто совпадали или образовывали разные сочетания. Крестьяне, державшие земельный надел, обязаны были выплачивать сеньору различные виды ренты, в том числе натуральную – продуктовую или отработочную, а впоследствии и денежную. Личная зависимость крестьян являлась наиболее суровой формой закрепощения. Она получила в литературе название серважа, хотя античные сервы, то есть рабы, отличались от средневековых крестьян. Поземельно зависимые крестьяне прикреплялись к земле и именовались вилланами. Серваж, как и вилланство, имел в разных странах свои особенности, но были и общие черты.

Та или иная степень личной несвободы характерна для всех категорий крестьян, но более всего для сервов. Помимо рентных, на них возложены и другие платежи, а также унизительные повинности, подчеркивавшие их зависимое положение. Сеньор в отношении их имел, во-первых, право «мёртвой руки»: господин после смерти крестьянина забирал всё самое лучшее из его хозяйства – одежду, скот, либо взимал денежный побор, а иногда забирал всё имущество целиком – так называемый менморт. Если у бедняка не было ничего, то сборщик налогов мог по обычаю отрубить у трупа руку и принести хозяину, символизируя этим власть сеньора. Во-вторых, для заключения брака крестьянину необходимо было получить разрешение. Это делалось для того, чтобы господин имел право на детей или получил бы компенсацию в виде уплаты особой пошлины – формарьяжа. Сеньор пользовался правом первой брачной ночи, либо выкупа за неё. В знак своей власти он символично ставил ногу на постель новобрачной.

Население обязано сеньору так называемыми баналитетами: обладая монополией на хозяйственную технику – мельницу, печь, давильный пресс, – он вынуждал зависимых людей пользоваться ими за плату. В баналитетной печи крестьяне должны были выпекать отнюдь не пироги, но простой хлеб. Поэтому слово «банальный» со временем приобрело значение чего-либо рядового, заурядного.

Насильственное внедрение «технического прогресса» вызывало сопротивление крестьян, чрезвычайно враждебно настроенных по отношению к любым механизмам и вообще к любым новшествам: они отказывались платить или пытались обойтись собственными подсобными средствами – например, мололи зерно ручными жерновами. Зависимое население могло быть обложено произвольными поборами, назначаемыми по усмотрению господина, который вправе был свободно менять их величину. Недаром одно из основных требований бунтующих крестьян и горожан – отмена наиболее обременительных выплат либо установление их фиксированного размера.

Сеньориальной монополией являлись также меры и весы, так как их эталоны зависели от воли сеньора. Вокруг них постоянно разгорались конфликты, потому что крестьяне оспаривали сеньориальные меры и пытались использовать свои, за что их нередко наказывали. В ходу могли быть и чисто условные «натуральные» единицы измерения, диктуемые патриархальной традицией. Так, крестьянину разрешалось после жатвы забрать такой объём жита, какой выдерживало косовище, или же крестьянке вменялось в обязанность печь для замка хлеб размером с её зад.

Сеньор олицетворял для зависимых людей верховную власть. Власть могла принадлежать как светским, так и духовным феодалам, а также коллективу, например, монастырю, городской общине. Все живущие на данной земле подчинялись сеньориальному суду. Объём судебных прав мог быть различным: от наложения штрафов до смертной казни. Единых законов не было, господин судил по обычаям своей местности, по кутюмам – обычному праву или по собственному произволу. «У каждого колодца своё право» – гласит средневековая норма. Апеллировать было не к кому и некуда, так как королевские суды вплоть до XIII–XIV вв. не принимали жалоб на сеньора.

Символы власти, орудия подавления и наказания не прятали – наоборот, их выставляли на всеобщее обозрение. Владелец замка воздвигал около него виселицу. Она же встречала путников у въезда в город. На рыночной площади ставили позорный столб или помост для казни – жестокая обыденность Средневековья делает традиционными публичные казни. Страшная реальность того времени – тюрьма. Обычно это подземелье в замке, где в темноте и сырости томились узники, вызвавшие неудовольствие сеньора. Самые легкие телесные наказания по тем временам – заключение в кандалы, бичевание. Средневековое правосудие не применяло защиту обвиняемого, не признавало смягчающих вину обстоятельств. Наказания назначались суровые: обрезать уши, нос, выколоть глаза, отрубить ногу или руку. Они приводились в исполнение публично и служили назидательным целям, главная из которых – добиться покорности простолюдинов.

Питер Брейгель-Младший. Крестьяне у очага. Фрагмент. 1603

Помимо всевозможных выплат и служб, на крестьян возлагались различные унизительные повинности. Ряд этих странных обычаев описывает историк Т.Н. Грановский: в одном месте крестьяне в определённый день должны были приходить к замку господина, бить себя в грудь, при этом гримасничая и показывая язык; в другом владении они обязаны были в указанное время привезти сеньору яйцо на телеге, запряжённой восемью волами; в третьем – целовать запоры замка, и т. п. Подобные прихоти были вызваны исключительно самодурством повелителя, желанием унизить и оскорбить. Здесь скрыта не только социальная, но и психологическая закономерность: для систематической эксплуатации требовалось, кроме насилия, идейное обоснование, моральная санкция сеньориальной этики.

Феодал считал крестьянина неполноценным человеком, неким подобием скота, морально и физически уродливым. Для него якобы нет ничего святого, главный его порок – святотатство, бывшее серьёзным обвинением для той эпохи. От названия виллана произошло средневековое понятие «виллания», обозначавшее подлость и низость. Крестьянин лжив, вороват, гадок. У него омерзительная внешность. Звероподобность крестьянина стала своеобразным штампом в средневековых песнях, жестах и фаблио. В них снова и снова говорилось о его безобразности. В реальной жизни презрение сеньора к мужлану выражалось по-разному. Оно принимало подчас экзотические формы: во время восстания в Брабанте крестьяне остановили на дороге нескольких рыцарей. Последние не стали сопротивляться и дали убить себя, не пожелав обнажить своё оружие, дабы не марать его «подлой» кровью. Сеньориальная спесь могла иметь комический оттенок, как в завещании барона де Шателе. Сей знатный господин велел похоронить себя стоймя в одной из церковных колонн, чтобы «никогда нога виллана не ступала на то место, где будет погребено его благородное тело».

Тем не менее, сеньор оказывает покровительство зависимым от него людям. Владелец замка предоставляет убежище окрестным крестьянам в случае военной угрозы, пускает своих вилланов как зрителей на праздник в замок. Это покровительство напоминает «заботу» о баране, которого тщательно стригут. В стихах трубадура Бертрана де Борна откровенно демонстрируется мораль сеньориального класса:

 
Мужики, что злы и грубы…
Только нищими мне любы.
Любо видеть мне народ
голодающим, раздетым,
страждущим, необогретым!
 

Подчеркнем, что речь здесь идёт об основном, главном производителе средневекового общества, от которого зависело само существование и благополучие презирающей его элиты.