Автор книги: Марк Брэкетт
Жанр: Личностный рост, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я показал родственнику фотографию человека, выражающего страх.
– Хорошо, – сказал я, – скажи мне, что думаешь о его чувствах.
– Похоже на гнев, – ответил он.
– Но ты же видишь, как широко открыты его глаза? И рот слегка открыт, уголки рта опущены? Разве это не похоже на страх?
– Может, для тебя это страх, – сказал он, – а для меня это гнев.
И это имело смысл – в его глазах все выглядит как гнев.
Однажды, за ужином с друзьями и коллегами, я попробовал кое-что еще, что стал делать время от времени на встречах. Я спросил каждого за столом по очереди, где, им кажется, они находятся в эмоциональном плане.
– Думаю, что я немного игривая и веселая, – сказала одна женщина.
– Правда? – удивилась другая. – Мне странно это слышать. Я тебя такой не вижу.
Мы продолжили. Следующий парень ответил, что «видит» себя спокойным и расслабленным.
– Ну, я всегда думала, что ты немного тревожный, – прокомментировала та же подруга.
После ужина я отвел ее в сторонку и указал: в каждом случае она поделилась более негативным представлением о людях, чем они сами о себе. Она была огорчена и потрясена – ей и в голову не приходило, что она смотрит на окружающих как-то особенно кисло. Но это, безусловно, так.
Последняя история произошла, когда я был аспирантом. Подруга столкнулась с тревожным происшествием и рассказывала мне об этом, плача. И тут, другая, отъявленная эгоистка, пробегая мимо, остановилась и сказала:
– Вы никогда не поверите, что мы с моим парнем делали в выходные!
Мы с подругой удивленно посмотрели на нее: никогда не видели, чтобы кто-то так плохо прочел все сигналы.
Иногда даже я склонен к неверному толкованию, хотя и посвятил значительное время изучению темы. У меня была аспирантка со странной привычкой – когда ей нужно было сдавать письменную работу, она приходила в мой офис, бросала ее на стол, а затем выбегала, не говоря ни слова.
Наконец я спросил ее об этом, и она ответила, что, когда я читаю ее работу, на моем лице появляется отвращение. Она не могла наблюдать за этим и сбегала. Я был шокирован – у меня не было никаких претензий к ее работам. Частью реакции, возможно, была ее собственная неуверенность в манере письма. Однако правда в том, что я понятия не имею, какие сигналы я, возможно, посылал, когда концентрировался на проверке работ. В любом случае она реагировала на что-то, и это мешало рабочим отношениям.
Мы все так или иначе неправильно понимаем эмоции других людей, когда исходим из собственных предположений, основанных только на невербальных сигналах, – хотя часто это единственное, что у нас есть.
В работе я регулярно сталкиваюсь с этим. На семинарах для преподавателей я часто спрашиваю аудиторию, насколько они квалифицированы в распознавании эмоций студентов. Все говорят:
– Ну, это то, чем мы занимаемся изо дня в день.
– Отлично, – говорю я. – Я выражу эмоцию, и вы запишите, какое чувство увидите.
Затем поворачиваюсь спиной к залу, принимаю выражение лица и снова поворачиваюсь.
– Итак, – говорю я через несколько мгновений. – Как думаете, что я чувствую?
Один человек сказал, что я злился. Другой, что я выглядел спокойным. Третьему я казался смотрящим неодобрительно. Одна женщина подумала, что я флиртую. Другая сказала, что не может ответить.
– На самом деле, – продолжил я, – была попытка выразить удовлетворенность.
Это привело к спору, кто прав. Я знаю, что я пытался показать, но значит ли это, что я знаю, как меня восприняли? Наблюдатели часто уверены, что знают, что я чувствую. Я вспоминаю одного участника, который сказал:
– Марк, я думаю, вы даже не знаете, что на самом деле продемонстрировали.
Возможно, я не больший эксперт по собственным выражениям эмоций, чем кто-либо другой. Однако дело в том, что мы автоматически выносим суждения на тему, как люди себя чувствуют ежедневно, – и часто ошибаемся. А каковы последствия? Как часто вас неправильно считывают? Как часто вы неправильно читаете окружающих?
Конечно, если я покажу заметные эмоции, такие как удивление – глаза широко распахнуты, рот открыт, – каждый прочтет правильно. Но часто ли мы удивляемся за день?
Учитывая это, легко понять, почему наука об эмоциях должна сильно полагаться на устное общение, зная, какие вопросы задавать, как слушать и обрабатывать ответы. Мы должны сформулировать чувства, особенно тонкости, которые отличают одну эмоцию от другой, близкой к ней, но не совсем такой же. В противном случае мы никогда не достигнем конечной цели: понимания, общения и эффективного регулирования эмоций, чтобы они стали помощью, а не препятствием.
«Человеческое лицо – в покое и в движении, в момент смерти, как и в жизни, в молчании и в разговоре, когда его видят или чувствуют изнутри, как оно запечатлено в искусстве или записано камерой, – является авторитетным, сложным, а порой и сбивающим с толку источником информации», – помпезно выразился Пол Экман, легендарный психолог, известный как величайший детектор лжи и вдохновивший людей на создание сериала.
Представьте, что пытаетесь отслеживать все возможные выражения эмоций лица! Многие являются так называемыми микроэкспрессиями, которые мимолетно пробегают по лицу, поэтому едва заметны. Может ли кто-нибудь, даже доктор Экман, отслеживать столько эмоциональной активности изо дня в день?
Тем не менее мы проводим всю жизнь, изучая выражения лиц для получения эмоционального содержания. Это основа всех человеческих отношений, начиная с матери и новорожденного. Все происходит инстинктивно, для собственного выживания, поскольку чем лучше мы прочитаем выражения лица, тем больше узнаем о намерениях окружающих. Мы эволюционировали, чтобы стать исследователями эмоций. Но нам все еще нужно осваивать эти навыки.
За столетие до Экмана в 1872 году Чарльз Дарвин опубликовал третью главную работу «О выражении эмоций у человека и животных». В ней он писал, что и те и другие выражают эмоции физически, есть некоторые универсалии среди людей – например, брови, обозначающие удивление, – а также большое разнообразие выражения эмоций.
Экман и другие психологи провели серию межкультурных исследований в 1970-х годах и выяснили, что все выражения человека состоят из шести «основных эмоций»:
• Счастье
• Грусть
• Злость
• Страх
• Удивление
• Отвращение
Звучит понятно. Но сюда добавляется тот факт, что все мы демонстрируем эти эмоции более или менее одинаково, и именно здесь понимание мутнеет. Мы, ученые, используем материалы, изображающие прототипные выражения лиц, которые я приношу на семейные праздники. Однако мы знаем: можно сказать только с натяжкой, что все проявляют эмоции одинаково.
Конечно, есть что-то универсальное. С детства мы способны производить гримасы, связанные с упомянутыми эмоциями. Нам не нужны уроки – мы понимаем их от природы. Более позднее исследование Дахера Келтнера, профессора Университета Калифорнии-Беркли, и его коллег предполагает, что до двадцати двух эмоций распознаются на лице с вероятностью выше среднего в разных культурах.
Мы также полагаемся на звук в поисках намеков на чье-либо эмоциональное состояние. Тон голоса иногда отправляет безошибочное сообщение – когда мы злимся, грустим или испугались, то звучим узнаваемо на разных языках. В одном исследовании протестировали студентов колледжей из десяти разных стран и сельских жителей в отдаленном Бутане, чтобы увидеть, могут ли они сопоставить спонтанные звуки, которые мы издаем под воздействием различных эмоций – удовольствие, благоговение, презрение, облегчение, сочувствие, торжество и т. д.? – с историями, которые вызвали то же чувство. Они нашли «очень сильное распознавание» во всех одиннадцати культурах. В другом исследовании субъекты оказались чрезвычайно опытны в различении фальшивого смеха и реального.
В серии смекалистых исследований ученые показали: эмоции могут распознаваться и с помощью осязания. Двух участников, одного из которых назначили энкодером, а другого – декодером, попросили работать вместе. Декодер сидел за столом, разделенным занавеской. Энкодеру предоставили список эмоций и попросили передать тринадцать разных эмоций на руке декодера, используя любую форму прикосновения, которая длилась пару секунд. Из так называемых основных или универсальных достоверно декодировали гнев, страх и отвращение. Просоциальные эмоции, которые помогают строить и поддерживать отношения, – любовь, благодарность и сочувствие, – также легко обнаружились. Самонаправленные эмоции – смущение, гордость и зависть – не были распознаны, как и предполагалось. Учитывая их коммуникативную функцию, имеет смысл способность лучше распознавать социальные эмоции, чем самонаправленные, посредством прикосновения.
Как мы обсуждали ранее, основное эмоциональное послание, которое мы интерпретируем, читая эмоции людей, незнакомцев или близких, заключается в том, чтобы либо приблизиться, либо отдалиться – или в некоторой степени заморозить, например, удивлением. Мы принимаем людей в свой круг или предупреждаем их, чтобы они оставались на расстоянии. Если я учитель или родитель, подобная динамика подойди-или-отойди говорит детям, ценны они или отвержены, любимы или их просто терпят. Мы отправляем аналогичные сигналы и взрослым.
Точное чтение невербальных сигналов – выражений лица, тона голоса, языка тела – делает возможным социальное взаимодействие.
Невербальные сигналы говорят нам, как (или даже стоит ли) начать разговор, обращают на нас внимание или нет, имеем ли мы дело с кем-то, кого предпочли бы избежать, или кому действительно нужно общение с нами прямо сейчас. Выражение, столь же простое, как улыбка, может означать эмоции и намерения, начиная от радости, интереса и романтического притяжения до почтения, неодобрения и даже агрессии. Интересно, что искренняя улыбка имеет тенденцию длиться несколько секунд, тогда как вежливая или неискренняя способны продержаться всего четверть секунды.
Психологи любят проверять, как мы регистрируем и анализируем невербальные сигналы. Обычно они показывают фотографии лиц, демонстрирующих все обычные выражения: улыбку, нахмуренность, широко открытые глаза или прищуренные, губы разомкнуты и зубы видны или рот закрыт и крепко сжаты губы. Однако подсказки довольно очевидны – на моем лице очень разные выражения, если я выиграл в лотерею или сломал палец ноги. Если я покажу вам лицо с нахмуренными бровями, пронзительными взглядом и поджатыми губами, вам не нужно быть гением, чтобы увидеть гнев. Тем не менее они не отражают реальную жизнь: как часто мы видим полномасштабный гнев на деловой встрече? В реальном времени эмоции, которые мы пытаемся прочитать в других, являются гораздо более тонкими, неоднозначными, мимолетными и смешанными.
Однако во всех этих универсалиях в чтении эмоциональных состояний существуют различия, которые зависят от множества факторов.
Культурное влияние также имеет значение. Мы точнее в чтении эмоций людей из нашей среды. Кроме того, люди из разных культур, как правило, приписывают различные значения выражениям лица. В одном исследовании японским и американским участникам показали изображения людей, демонстрирующих счастье. Японцы оценили внутреннее состояние человека и внешнее выражение на одинаковом уровне. Американцы думали, что внешний фон интенсивнее, чем фактический внутренний опыт человека.
Есть и различия из-за нюансов характера. Люди, которые являются доброжелательными, – одна из личностных черт «большой пятерки»[4]4
Большая пятерка – популярная модель личности, которая характеризует человека с помощью пяти черт или факторов: openness to experience (открытость новому опыту), conscientiousness (сознательность), extraversion (экстраверсия), agreeableness (доброжелательность), neuroticism (нейротизм). (Прим. ред.)
[Закрыть], – склонны воспринимать людей, которые демонстрируют гневные или враждебные выражения лица дружелюбнее, чем те есть на самом деле. Существуют различия, основанные и на качестве отношений. Коллега, с которым я работал в течение пятнадцати лет, наверняка лучше, чем кто-либо, определит, когда мне скучно. Наконец, существуют различия, основанные на контексте или обстановке. Наша интерпретация чьих-либо стиснутых зубов и сжатых кулаков отличается, если они находятся на политическом митинге или в драке в баре. В одном исследовании оценки выражения лица, изображающего отвращение, варьировались от 91 %, когда человек держал в руке что-то грязное, до всего лишь 11 %, когда человек сжал кулаки. В реальном мире все эти четкие категории не так хорошо срабатывают для интерпретации внутренней жизни.
Наше восприятие эмоций легко колеблется от мнения окружающих. В классическом исследовании человек, представляющий себя в качестве приглашенного профессора, прочитал лекцию студентам университета. До появления спикера половине студентов сказали, что он довольно теплый человек. Другой половине обратное, что он холоден. Вторая группа воспринимала лектора более раздражительным, чем те, кому сказали, что он классный парень.
Есть и другие предрассудки – гендерные стереотипы и скрытая расовая предвзятость (оба взгляда, которые влияют на наши действия и решения в бессознательном порядке) – влияют на то, как мы читаем эмоции. Мы с большей вероятностью обнаружим гнев в выражении эмоций мужчин и грусти у женщин. Участники из США с большей вероятностью воспринимают гнев в эмоциональных выражениях афроамериканцев. Оценки китайских участников по прокитайскому/антибелому тесту скрытой предвзятости коррелируют с их оценками интенсивности злых, испуганных и печальных выражений лица белых субъектов.
Неудивительно, что мы так склонны к неверному толкованию и неправильному пониманию эмоциональных состояний других. Мы делаем смертельные просчеты – судя по каменному выражению лица, когда я поздоровался с начальником утром, он явно разочарован отчетом, который я сдал вчера. Откуда мне знать, что он только что вернулся с жесткой встречи со своим боссом? Термин, который психологи используют для этого явления, – «смещение атрибуции», то есть мы наблюдаем чьи-то сигналы или поведение и приписываем их собственному эмоциональному состоянию.
Я рассказывал, как мой родственник отреагировал на фотографию, которую я ему показал. Его собственное эмоциональное состояние победило способность объективно смотреть на кого-то другого и осознать, что он чувствует. В случае родственника существует еще более точный термин: «атрибуция враждебной предвзятости», поскольку его гнев заставляет его видеть ту же эмоцию повсюду, даже там, где ее нет. Еще в восемнадцатом веке поэт Александр Поуп удачно сказал: «Все выглядит желтым для желтушного глаза». Если идете по жизни разгневанным, то увидите гнев везде, куда бы ни посмотрели. То же относится и к другим эмоциям – даже положительным.
В человеческой природе уделять больше внимания негативной эмоциональной информации, чем позитивной. Начиная с детства, мы полагаемся на реакцию других, чтобы измерить опасность в любой конкретной ситуации. Это причина, по которой дети смотрят на лица родителей, прежде чем попробовать что-то потенциально рискованное, – они ищут подсказку, насколько это может быть опасно.
Тем не менее некоторые из нас более склонны ощущать негативные эмоции, чем другие. Глядя на лица с нейтральными выражениями, депрессивные люди с большей вероятностью читают их как грустные. Те, у кого тревожные расстройства, имеют тенденцию видеть страх. Люди, выросшие в домах, где родители ругались, часто видят гнев. Раздражительные дети видят враждебность или страх. Ученые, изучающие мозг, даже идентифицировали, где в нем может находиться данное смещение – в перигенуальной передней поясной коре (pgACC для краткости).
Вот вопрос, который мне часто задают: «У нас в самом деле стало хуже получаться читать эмоции друг друга?» Есть доказательства, которые говорят, что это так. Чем больше времени мы проводим, общаясь с помощью экранов, тем меньше времени лицом к лицу (или даже голосу) и тем меньше практики получаем, читая невербальные сигналы. В одном исследовании шестиклассники, которые провели пять дней, не глядя на смартфон или другой цифровой экран, лучше читали эмоции, чем их сверстники из той же школы, которые продолжали проводить время, глядя в телефоны, планшеты, компьютеры и так далее.
И это не единственное препятствие в современной жизни. На семинаре, который я вел в Лос-Анджелесе, директор школы встала и выразила обеспокоенность тем, что у школьников могут возникнуть дополнительные трудности с распознаванием выражений лица из-за популярности ботокса (особенно в ее родном городе). И это не смешно: как определить, что мама и папа чувствуют, если их лоб, брови и углы глаз и рта химически парализованы?
Навык распознавания улучшается только с практикой. И поскольку он опирается на невербальную информацию, мы должны быть чувствительны к ощущениям и нюансам эмоций, нашим собственным и других людей. Если думаете слишком усердно, то делаете это неправильно. На этом этапе процесса мы не хотим определить точную эмоцию, только общую область, где она существует, – квадрант Шкалы Настроения. Мы чувствуем себя на подъеме или в упадке? Нам приятно или неприятно? Это вопросы, которые можно задавать себе каждый час и получать разный ответ. Попробуйте то же самое с людьми в вашей жизни – будь то супруг, босс, дети или библиотекарь. Нет наказания за изучение, и есть немало потенциальных выгод от освоения навыка. В любом случае это первый необходимый шаг.
Однако, как мы видели, нужно полагаться исключительно на внутреннее ощущение, чтобы узнать все необходимое. Для этого мы должны копнуть глубже и разрешить себе ошибаться. Есть множество способов неправильно понять и неверно истолковать невербальные коммуникации. Это не страшно. Вот для чего предназначены следующие шаги: нащупать правильный путь и приблизить нас к пониманию. Ведь чтобы узнать эмоцию, собственную или чужую, нужно знать, что за ней стоит, – то есть причины. И понадобится U – понимание эмоций.
5. U: Understanding. Понимание эмоций
Начнем эту главу с другого вопроса: «Как я себя чувствую?»
Или, точнее, как я себя чувствовал?
Когда мне было тринадцать лет и я был жертвой ежедневных издевательств в школе, папа заставил меня заниматься боевыми искусствами, чтобы закалить. Он был сильным парнем из Бронкса и хотел того же для меня. (В результате я являюсь обладателем черного пояса пятой степени в хапкидо, корейском боевом искусстве, но это все еще не сделало меня жестким парнем.)
Я даже не был спортивным, но был полон решимости сделать отца счастливым, поэтому пытался. Вскоре я готовился к экзамену на желтый пояс. Я практиковался каждый день в течение трех месяцев, а затем буквально умолял инструктора по боевым искусствам позволить мне сдать тест пораньше.
Наступил долгожданный день. Пришлось выполнить серию ударов ногами, руками, блоков и движений самообороны. Я так нервничал, что не хотел, чтобы мама присутствовала в зале, поэтому она ждала в машине.
И я провалил тест.
Я покинул зал, открыл дверь машины, сел и начал кричать:
– Я ненавижу тебя! Я больше никогда не вернусь в хапкидо! Я неудачник! Вы не должны были разрешать мне заниматься! Вы знали, что у меня не получится! И в школу я больше не пойду!
Я просто взбесился.
Итак, как я себя чувствую?
Когда я разыгрываю эту историю по ролям во время презентаций и спрашиваю людей, что они думают, наиболее распространенными ответами являются гнев, разочарование, смущение, унижение. Конечно, все это справедливые предположения, основанные на моем поведении. На самом же деле это просто догадки. Все слушатели полагаются только на их интуицию и мой вопль боли. Они делают одну из нескольких возможных атрибуций предубеждений: либо решают, как я себя чувствую, исключительно по моему поведению, либо называют мои эмоции, основываясь на предположении, как бы они себя ощущали в этой ситуации. На данный момент мы не можем назвать этих людей исследователями эмоций. Они недостаточно знают, чтобы сказать, что я чувствовал или почему, и ничего не сделали, чтобы узнать.
Мы, взрослые, хотим верить, что эмоциональная жизнь детей менее сложна и запутанна, чем наша, однако это не так – в действительности иногда все наоборот.
Теперь поставьте себя на место моей матери. Она в машине, ждет, молясь, чтобы я прошел тест ради моей же самооценки, если не ради чего-то еще, смотрит на дверь, пытаясь прочитать язык моего тела, когда я появляюсь.
А потом получает полные уши крика. Если она и намеревалась выяснить, почему меня одолело так много ужасных эмоций, положительный импульс был утоплен моей яростью. Мое возмущение вывело ее из себя, и она закричала:
– Перестань орать на меня! Как ты смеешь так со мной разговаривать! Прекрати сейчас же! Вот подожди, я расскажу твоему отцу, как ты себя со мной ведешь!
Не совсем то, что мне было нужно в тот момент. Но это то, что я привык получать от родителей. Дело не в том, что они не хотели как лучше. Они просто понятия не имели, как это сделать. То, как они относились ко мне, было, вероятно, отражением, как с ними обращались их родители. Боль некрасива. И поэтому отказ признавать несчастные эмоции детей или неспособность справляться с ними передается от одного поколения к другому.
Что именно нужно было в тот момент? Вы могли бы сказать «понимание», и будете правы. А что именно мы пытаемся понять? И как это делается?
Из всех пяти навыков RULER, необходимых, чтобы стать специалистом по эмоциям, этот один из самых сложных для приобретения. В предыдущей главе мы узнали о важности способности различать собственные чувства и читать с первого взгляда или вскоре после общее эмоциональное состояние другого. Мы сделали важный первый шаг к эмоциональному благополучию.
Теперь начинается настоящая работа.
Необходимо решить, хотим ли мы понять, что могло вызвать наши чувства или чувства окружающих. Это, безусловно, верно в отношении наших собственных – есть множество ситуаций, когда легче всего взять любые эмоции, которые мы испытываем, спрятать в герметичном отсеке и разобраться в них в более удобное время (возможно). Это также момент истины, когда мы сталкиваемся с изучением чужих чувств. Похоже на открытие ящика Пандоры: неизвестно, что вылезет, или как повлияет на нас, или – что наиболее критично – какие действия от нас ожидаются в связи с этим.
Вся эта драма вызвана одним словом: Почему? Почему это чувство? Почему сейчас? Понимание эмоций начинается, когда мы начинаем отвечать на вопрос – почему вы или я так себя чувствую? Какова основная причина? Что его вызывает? Обычно это не простой вопрос. Там может существовать сложная сеть из событий и воспоминаний и одной эмоции, вызывающей другую. Обычно один вопрос приведет к еще большему их количеству, последовательности вопросов, которые могут завести глубоко. Как очистка слоев лука. Неудивительно, что это страшно: как только мы начнем спрашивать, нет пути назад.
Понимание эмоций – это путешествие. Возможно, даже приключение. Когда оно закончится, мы можем оказаться в новом месте, каком-то неожиданном, куда, возможно, не собирались идти. И все же там мы мудрее, чем раньше, – мудрее, чем хотели бы быть. Нет другого пути вперед.
Если мы сталкиваемся с эмоциями близких – любимого человека, ценного коллеги, хорошего друга, – ставки еще выше, ведь теперь есть шанс, что мы «соучастники». Что наши слова или действия (или бездействие) являются причиной трудных чувств, которые противостоят нам. Здесь мы делаем глубокий вдох, прежде чем начать копать. Я теперь могу представить, как родители, должно быть, чувствовали себя в худшие дни моего детства: Что, если это наша вина?
Основным навыком понимания является поиск основной темы или возможной причины, которая питает эмоции. Мы не задаем вопросы и не слушаем ответы, просто чтобы предоставить сочувствующее ухо. Слушая, мы ищем смысл, лежащий глубже, чем произнесенные слова.
«Я ненавижу школу, и я никогда туда не вернусь!» Это важная информация, но только если мы знаем, что с ней делать. В чем причина? Этот ребенок боится чего-то, связанного со школой? Возможно. Временами мы ненавидим то, чего боимся. Что вызывает страх? Его основная тема – опасность, угроза. Так что, возможно, в этом случае ненависть равна опасности, и тогда мы знаем, в каком ключе задавать следующие вопросы.
Теперь, спрашивая: «Что происходит в школе, что заставляет тебя так ее ненавидеть?», мы понимаем, что хотим услышать: потенциальный источник опасности. Сложный учитель? Предстоящая плохая оценка в четверти? Хулиган со школьного двора? Мы подозреваем, что там что-то есть, и мягко расследуем, пока не найдем. Так работает ученый с теорией, которая будет либо доказана, либо опровергнута путем дальнейшего исследования. Может, это не страх подпитывает эмоции. Возможно, это разочарование или стыд. В каждом случае в основе чувств лежит одна или несколько потребностей или эмоциональных состояний – именно понимание помогает их найти.
Мы должны помнить о том, что психологи называют «теорией оценки». Многие эмоции – как положительные, так и отрицательные – имеют универсальные, основные темы, но их индивидуальные причины варьируются от человека к человеку. Весь день каждый из нас быстро и даже бессознательно оценивает ситуации или опыт, и эти оценки приводят к различным эмоциям. Но то, что заставляет меня чувствовать себя взволнованным из-за публичных выступлений, может заставить вас чувствовать себя испуганным. То, что порождает страх или беспокойство в сердце одного, едва ли зарегистрируется в другом. Важен опыт конкретного человека – это и есть то, что мы пытаемся идентифицировать, чтобы удалось что-то сделать. Это еще одна часть навыка исследователя эмоций – способность отложить собственные оценки, чтобы понимать и сопереживать опыту других.
Приобретение навыка понимания не всегда простой процесс. Как правило, необходимость понимания эмоций увеличивается с их интенсивностью – чем сильнее чувство, тем выше ставки. Это верно для всех, а особенно для детей, у которых нет словарного запаса, развитой префронтальной коры или присутствия сознания, чтобы пояснить внутренние переживания. Когда ребенок говорит: «Я ненавижу тебя!» – как это делают большинство рано или поздно – мы сдаем назад. Существует немного вещей более удручающих для родителя. Но ненависть, по всей вероятности, на самом деле не является проблемой. Эти слова подпитываются чем-то, что невозможно (в данный момент) сформулировать. Задача слушателя – сохранять спокойствие и пытаться услышать пока еще не произнесенные слова.
Теперь, принимая все это во внимание, вернемся к четырем квадрантам Шкалы Настроения. В каждом находится широкий спектр отдельных эмоций. Их знание может помочь задавать направление вопросам.
В желтом, как мы уже говорили, – чувства с высокой приятностью и высокой энергией. Это радость, удивление, волнение и много других. Что их вызывает? Например, происходит что-то позитивное или неожиданное, и мы радуемся внутри. Мы сделали значительные шаги к важной цели. Или ожидаем события или опыта, которые сделают нас счастливыми.
Красный квадрант обозначает неприятные эмоции с высокой энергией. Он красный по конкретной причине: здесь расположены гнев, страх и беспокойство. Поскольку они в некотором роде похожи, их легко перепутать. Ошибочно пытаться определить, какие чувства диктуют чьи-то действия. В красном живет страсть и сильное желание. Эмоции в этом квадранте, как правило, заставляют нас быть гипербдительными благодаря восприятию противодействия. Это реакция «бей или беги», которая повышает частоту сердечных сокращений, дыхание и кровяное давление. Когда мы злимся, мы сосредоточены на ком-то или на чем-то внешнем, нечестном и несправедливом по отношению к нам – то есть внимание направлено наружу. Когда мы боимся, мы будем настороже. Будучи страстно увлеченными, мы желаем убедить других в верности нашего взгляда и мнения.
Синий – это пространство, где приятность и энергия низкие, то есть мы можем быть где-то в грусти-депрессии. Наше мышление сфокусировано и пессимистично. Мы смотрим внутрь и сосредоточены на неудаче, потере или чем-то еще, что может вызвать эти чувства.
Зеленый – пространство, где приятность высока, а энергия низкая. Тут мы обычно чувствуем себя спокойными или довольными. Тело и разум в состоянии непринужденности, мы ощущаем целостность. Мысли сосредоточены на способах ценить настоящий момент. Необходимость решать проблемы или что-то исправлять на минимуме.
Теперь, зная наш квадрант – эмоциональное пространство, – мы готовы сосредоточиться на специфике.
Вот некоторые вопросы, которые можно задать в попытке понять собственные чувства:
• Что сейчас произошло? Что я делал до того, как это случилось?
• Что могло вызвать мои чувства или реакцию?
• Что случилось сегодня утром или прошлой ночью, что может быть связано?
• Что случилось раньше с этим человеком и может быть связано? (В случае, если эмоции связаны с отношениями.)
• Какие у меня воспоминания об этой ситуации или месте?
Когда мы действуем как исследователь эмоций относительно кого-то другого, можно спросить человека:
• Что могло бы вызвать это чувство?
• Что обычно заставляет вас чувствовать себя подобным образом?
• Из-за чего вы так себя чувствуете?
• Что вы делали незадолго до того, как начали чувствовать себя так? С кем вы были?
• Что вам сейчас нужно? Что я могу сделать, чтобы поддержать вас?
В качестве учебного упражнения мы иногда предлагаем детям читать историю, а затем спрашиваем:
• Что чувствует этот персонаж?
• Почему он или она так себя чувствует? Как думаешь, что могло заставить персонажа так чувствовать?
• Что из случившегося помогает тебе понять его или ее чувства?
• Если бы с тобой случилось то же самое, что бы ты чувствовал?
Мы можем лучше понять эмоции, их причины и последствия, рассматривая их парами и группами. Тогда можно разработать способ распознавания паттернов, чтобы помочь узнать, какие вопросы задавать в поисках правды.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?