Текст книги "Тот, кто останется"

6. «Голоса в моей голове мне не мешают»

Они вошли в ворота. Солнце садилось быстро, слишком быстро, будто его стаскивали с неба нарочно. Сумерки надвигались на глазах, территория, где они оказались, погружалась в темноту, и оценить ее размеры не удавалось. Как уже было сказано, более всего она напоминала кладбище старых автомобилей, потому что повсюду торчали искореженные и проржавевшие куски железа, обгоревшие остовы машин. Неподалеку стоял трейлер – почти целый, за исключением кузова, на который будто бы наступили ногой. Очень большой ногой, конечно. Чуть дальше виднелась деревянная будка, и если существовал какой-нибудь сторож, то он сидел именно там. Где-то на пределе слышимости выла собака. Хороший знак – есть надежда, что и люди могут быть. Место казалось заброшенным, кое-где сквозь железные скелеты уже проросли колючие кусты ежевики, но некоторые машины появились здесь явно не слишком давно. Свалку регулярно посещали, это очевидно.

Похолодало, от земли начал подниматься туман, сначала легкий, но постепенно густеющий. Катя поежилась, и внимательный Майк набросил ей на плечи свою куртку.

– Не волнуйся, детка.

– Майк, я с тобой куда угодно, ты же знаешь.

«Ну и зря, – подумал он, – без тебя проще было бы», – но вслух, конечно, ничего не сказал. Он мало чего боялся (кроме собак), но предпочитал отвечать только за себя.

– Мам, че-то мне как-то не по себе… Пошли отсюда, а?

– Антош, а куда деваться? Надо понять, где мы. Сейчас найдем тут охрану и спросим. – Вера взяла сына за руку. – Извини, что я тебя в это втравила, ладно?

– Да чего уж там…

– Куда ты меня затащил?! – Стэлла начисто забыла, кто из них явился инициатором поездки. Ей стало страшно, как тогда, позапрошлой зимой, когда незнакомый бомбила «подвез» ее за город и пригрозил раздеть и выкинуть из машины, если будет «выделываться». Конечно, она не «выделывалась», он потом даже домой ее доставил, но ужас запомнился надолго. Стэлла тогда вообще перестала ловить тачки, перемещалась исключительно пешком или на автобусе и сегодня чуть ли не впервые за полтора года села в чужую машину. Зачем, господи, ну зачем?! С чего вдруг решила, что чудеса – бывают?

– Стэлл, я с тобой, не бойся ничего. Вон там вроде домик какой-то, пошли. – Костик попытался обнять девушку за плечи, она сердито оттолкнула его и поковыляла, спотыкаясь на тонких высоких каблуках.

– Машка, не паникуй. Не разбредаемся, народ, а то стемнеет скоро. Девчонки, не замерзли?

– Замерзли! Бежим отсюда!

– Куда побежим-то? Ты хоть примерно понимаешь, где мы?

– Мне страашно! – Машка заплакала, и Леша полез за носовым платком.

– Не реви, все будет хорошо.

– Кто тут хотел приключений на свою жопу – получите. И на мою заодно.

– Нормально, Серый, разрулим. Вооон там…

Но туман наконец набрал сил, поднялся и уплотнился так, что люди потеряли друг друга из виду. Их будто качнуло и отнесло в разные стороны, руки разжались, чье бы то ни было присутствие перестало ощущаться, а все звуки исчезли, и кроме собственного тяжелого дыхания, никто ничего не слышал.

Невозможно оценить, сколько секунд или минут прошло в полном безвременье.

Нестор впервые по-настоящему почувствовал, что такое одиночество. Сколько раз он думал о том, чтобы хоть на несколько дней уехать, спрятаться от людей и обязательств, побыть совершенно одному, понять наконец самого себя – найти свои, а не навязанные другими цели и желания. Ну и вот, как заказывал – один, совсем один, как в анекдоте. «Осторожнее с мечтами, они могут сбыться». Нестор посмеялся бы, но «сбыча мечт» оказалась такой, что не до шуток. Чистейшее божественное одиночество обернулось нечеловеческой жутью, от которой хоть вой, хоть обосрись, а спасения нету. Уже нельзя было понять, откуда идет этот сухой азотный холод. Собственное тело показалось тонкой оболочкой, и космическая пустота снаружи равнялась пустоте в нем. Ни радости, ни освобождения это ощущение не принесло.

Поэтому, когда в голове возник голос, он даже обрадовался, потому что снова почувствовал границы своей личности. Никаких сомнений, что голос раздался именно внутри: звук отражался от костей черепа и создавал короткое, но явственное эхо. Тот, кто услышит эхо у себя в голове, сразу его узнает и отличит от того, что бывает в пещерах или в пустых домах. Поэтому принималось каждое слово послания как данность. А звучало оно так:

«Эксперимент номер 3N621Y-B. Условия для одного из пары: этот индивидуум может в данный момент попытаться покинуть зону проведения эксперимента, вероятность свободного выхода – 72 %.

Второй находится от Ворот на расстоянии, которое теоретически может преодолеть до наступления времени Х, но на практике вероятность покинуть зону – 3 %.

Если Первый уйдет, Второй погибнет (вероятность 100 %).

Если Первый останется, вероятность выживания Второго – 70 %. Пояснение: если останутся оба, вероятность выживания для обоих – 70 %.

Если Первый останется, а Второй уйдет, вероятность выживания Первого – 0 %.

Эксперимент заканчивается с восходом местного солнца, в 5.01 по принятой системе исчисления времени.

Ваш выбор?»

«П…дец, инопланетяне», – подумал Нестор, но тут же устыдился высшего разума. Голос в его голове чуть смягчился:

«Условия игры повторить? Ты уходишь, он остается – он погибает. Ты остаешься, он уходит – ты погибаешь. Оба остаетесь – оба выживаете. Оба уходите – оба выживаете. Но он запросто может не успеть, так что по-хорошему советую этот вариант рассмотреть, но всерьез не учитывать».

«Ни фига не понял».

«Хочешь, нарисую?» – участливо спросил голос, и Нестор увидел на внутренней стороне век розовые цифры, проценты и бегущих человечков, в которых с ужасом узнал себя и Серегу. И тут появились монстры, ловушки, раздались взрывы. Картинки менялись, но во всех случаях человечки уходили (или оставались), держась за руки, а если оставался только один, его неизменно развеивало в разноцветную пыль.

«Бля, а это обязательно?»

«Ога, – почти весело ответил голос, – и учти, пока ты тут тупишь, у Сереги осталось 2 % вероятности уйти, а у тебя 56».

«Он знает? Вы ему расклад показали?»

«Конечно. Это игра на двоих».

«А я могу узнать, что он выбрал? А ему скажут, что выбрал я?»

«Ищи дурака. Тогда эксперимент не получится».

«А на фига вообще вам это?..»

«Спроси еще «а вы кто?»… 55».

«О’кей. Куда нажимать “о’кей”?»

«М-да, айтишники неисправимы… Задача – продержаться до восхода».

«Антоша, беги!»

«Бесполезно, он вас не слышит. Он далеко».

«Вы хотите сказать, что мой сын не сможет уйти, даже если согласится?»

«Теоретически – может. Но на практике вряд ли успеет добежать до Ворот, местность сложная. Только если очень постарается».

«Я-то в любом случае остаюсь, но если он вдруг не добежит, передайте, что я тут, ему же страшно!»

«Это невозможно. По правилам спутник не информируется о выборе партнера».

«Что же вы за сволочи такие…»

«Скажите жене, чтобы не дергалась, я ее вытащу».

«У нас тут каждый за себя решает».

«А он успеет?»

«Если очень поторопится и твердо решит уйти – может».

«Ох, он не такой, он не бросит меня».

«Уйти-то я уйду, ну а потом всю жизнь в мудаках ходить, если эта дурочка в героиню поиграть решила? Или просто ногу подвернула».

«Могу вам пообещать, что после отказа от участия в Эксперименте и выхода за пределы Зоны вы обо всем забудете. И она, если выйдет, забудет».

«А тому, кто уйдет, ничего потом за это не будет?»

«Ничего».

«Соблазнительно…»

«Девочка, не бойся, я иду к тебе».

Солнце село. Туман растворился, но и ворота исчезли – свалка превратилась в безграничное, полное опасностей пространство, которое невозможно покинуть до утра. Те, кто остался, пришли в себя и открыли глаза почти одновременно. Рядом никого не было.

Пришло время выживать.

7. Нестор и призрак

Нестор крался почти бесшумно, вглядывался в темноту и, в сущности, был почти счастлив. Наконец-то появился шанс применить знания и навыки, накопленные за пять лет занятий. Меча у него с собой, конечно, не было, но стальная арматурина в хороших руках дорогого стоила. Он чутко прислушивался – где-то там бродил его друг Серега, и не только он. Нестор ни на секунду не забывал картинки, которые увидел на внутренней стороне век. Мутанты, взбесившиеся машины, ловушки – это вам не стадо пьяных гопников. Это – Испытание.

Редкий перелесок кончился, и Нестор оказался на открытом пространстве. Поле, где изредка попадались ржавые металлоконструкции не вполне ясного происхождения, казалось бесконечным, но при неверном свете луны, мелькающей в разрывах облаков, примерно в двадцати метрах он увидел почти целый вагончик. Имело смысл заглянуть и проверить, нет ли там Сереги или какого бонуса, который, как известно всякому геймеру, в таких местах обычно и лежит. Конечно, Нестор отлично понимал, что происходящее не игра, поэтому подходил очень осторожно и некоторое время медлил около вагончика, испытывая мучительное желание «сохраниться перед дверью».

Внутри никого не было. Можно передохнуть и подумать. Нестор сделал несколько глотков из бутылки, которая, по счастью, нашлась в рюкзаке. По дороге ему попался ручей, но пить здешнюю воду очень не хотелось. И тут Нестор услышал шаги. Кто-то приближался. Нестор поудобнее перехватил арматурину и встал сбоку от входа. Чьи-то легкие ноги поднялись по ступенькам, и в дверном проеме показалась тень.

– Есть кто дома? – спросил негромкий женский голос.

Нестор, забыв об осторожности, подался навстречу. Перед ним стояла мавка – тонкий силуэт, длинное светлое платье, распущенные волосы. От нее пахло сыростью, и Нестор попытался вспомнить, точно ли озерные ведьмы – мавки, или у них есть другое тайное имя. Он выставил вперед стальной прут:

– Убирайся, нечисть! – По законам жанра следовало бы ее проткнуть без разговоров, но Нестор все-таки не совсем утратил связь с реальностью и не мог вот так без предупреждения прикончить женщину, хотя бы и призрачную.

– Молодой человек, вы чего? – изумилась мавка. – Я, конечно, грязная вся, в канаву по колено провалилась, но что уж так сразу-то?

– А ну сгинь, – неуверенно потребовал Нестор.

– Что, и передохнуть нельзя? – жалобно спросила она. – Вы меня точно ни с кем не путаете?

– Ты кто? – глупо спросил Нестор, вконец усомнившись в потусторонней природе своей вежливой собеседницы. – Ведьма?

– Я обыкновенная русская женщина, библиотекарь. – Она вдруг хихикнула. – Извините, книжку одну вспомнила. Я вам ничего не сделаю. Меня Наташей зовут.

Нестор опустил прут. В начитанных призраков он не верил, но для проформы уточнил:

– То есть вы хотите сказать, что разгуливать здесь в полнолуние в белом платье – это для библиотекаря нормально?

– Ну что вы! Можно, я сяду? – Она опустилась прямо на пол, привалилась к стене, и Нестору вдруг стало ясно, что собеседница находится на пределе сил и моральных, и физических, просто хорошо держится. – Оно не белое вовсе, так, бежевенькое. И луна уже на ущербе. Я здесь впервые. Нас привезла…

– Черная карета?

– О нет, трижды романтический мастер, это была странная желтенькая машинка…

– Так ты здесь с мужем, стало быть? – в процессе обмена историями они перешли на ты.

– И с друзьями.

– Слушай, а про цифры, проценты всякие тебе заливали?

– Они сказали, что у него, у Алеши, вероятность выйти три процента… А у меня 72. Но если я останусь…

– Да помню я, помню… Цифры те же самые. Сдается мне, нас круто нае… прости, обманули нас, короче. Всем сказали одинаковое, что ты типа можешь идти, но твой «второй» вряд ли выберется один. На самом деле мы все могли тупо выйти…

– Господи, да зачем же тогда?!

– А на вшивость проверочка. Вопрос-то стоял, чтобы своего «второго» на верную смерть бросить. Ну и на доверие. Вот ты уверена, что Леша твой не бросил – тебя?

– Знаешь, да. Он у меня такой… умный, добрый, заботливый. Я его и не стою по-хорошему. Ни на секунду не сомневаюсь. А ты?

– И я. Серега мне как брат стал. Он парень простой, грубоватый, иногда намутить может, но больше по дурости, а для друга все что угодно сделает. Мы с ним в такие переделки попадали… А тебе показывали… Ну, ужасы всякие, монстров там, взрывы?

– Нет, одно только, будто его придавила какая-то штука, он встать не может. Лежит разбитый весь…

– Спокойно, не трясись, глюки это все были… Ты, это, пить не хочешь?

– О, если можно, спасибо! – Она сделала пару глотков из бутылки, стараясь не жадничать.

– Ты с какой стороны пришла?

– Ну… оттуда…

– Исчерпывающе. Через лесок ломилась? Луна у тебя где была?

– Лес я вроде видела, он впереди был, а луна, луна…

– Ладно, не напрягайся. Никого не встретила?

– Нннет вроде, ты первый.

– Вроде?

– Показалось мне кое-что.

Нестор хотел было расспросить, но взглянул на нее и не стал.

– Интересно, сколько же нас тут бродит… Вы двое, мы с Серегой…

– Еще Тим с Машей…

– Думаешь, они остались? Оба?

– Конечно! Маша без Тима никуда, а он, он такой… Надежный, одним словом.

– Добрая ты. Знаешь, сколько надежных при нашем раскладе сразу бы обосра… сбежали. Мне вот чудно́, что ты, телка, в смысле девушка, осталась.

– Куда же я без мужа пойду? Мне страшно одной.

– Смешная ты девчонка. Уйти страшно, а остаться в аномальной зоне – ниче, нормально.

– Загадки женской психологии, уж извини. Это мы, значит, в «Пикник на обочине» попали…

– Типа «Сталкер», ага. Хотя я думал, больше на эрпэгэшку тянет…

– Нестор, а что дальше делать, как думаешь?

– Отдохнем и дальше пойдем. Мне мнооого картинок показали… да и тебе… Не знаю, может, и глюки, а может, и нет. Короче, надо их искать.

– Тоже так думаю. Я вроде могу пойти уже. – Наташа подалась вперед, демонстрируя бодрость духа и готовность встать.

Нестор внимательно посмотрел на нее: под глазами круги, руки все еще подрагивают, а туда же. Хорошая девка, жалко даже, что замужем.

– Я еще отдохну полчасика, и пойдем.

Наташа со скрытым облегчением опять откинулась к стене.

– Ну хорошо, если тебе нужно… Кстати, у меня ни часы, ни мобильник…

– У меня тоже все стои́т. В смысле электроники.

8. Наташа и ее демоны

Сквозь опущенные ресницы она поглядывала на парня – рыжий, честный, неженатый. Рассматривала и завидовала его спокойствию и простоте намерения. Пришел человек друга спасти, а заодно и приключений поискать. И ведь найдет на свою голову. После тех страшных часов, проведенных в одиночестве, Наташа не сомневалась, что не свалка это, а настоящая Зона, которая из каждого достанет душу, рассмотрит, а потом специально для тебя составит персональный ад. Поманит тем, чего всю жизнь хотел, но даст не то вовсе, что ожидалось, а мечты вывернет наизнанку, и вся их ничтожность и лживость проступят.

Мальчика, Наташа увидела мальчика – светлоголового, тихого, который поманил ее из-за какой-то кучи железа. И она, никогда не имевшая детей, вдруг поняла, что ее сын должен выглядеть именно так – беленьким и спокойным. Побежала навстречу, а он вроде как испугался, шарахнулся в сторону и скатился под откос, в глубокую темную яму, одну из тех, которые непонятно кто нарыл на этом поле без всякого смысла. Не успев даже подумать, откуда здесь ребенок, Наташа попыталась помочь – опустилась на колени:

– Эй, где ты, давай руку, я тебя вытащу. Не ушибся?

Но мальчик не ответил, а выглянувшая на мгновение луна высветила внизу что-то невнятное – то ли просто вода на дне поблескивает, то ли кто-то лежит навзничь. Зрение у Наташи и так не очень, а в сумерках вообще куриная слепота одолевала, поэтому она перестала вглядываться и стала слушать, дышит ли. Но собственное хриплое дыхание заглушало все звуки. Она замерла, но тут откуда-то издалека донесся крик:

– …шаа… – И она узнала голос Тима. Ну конечно, он остался и теперь ищет ее. Вскочила и сразу же остановилась – а мальчик? Там внизу ребенок, потерявший сознание, которому никто, кроме нее, не поможет. Кажется, он там. Потому что Наташа до конца не поняла, не привиделось ли ей. А где-то пропадает Тим, чужой муж, которого она любит. Наташа ни на секунду не сомневалась, что всерьез пропадает, – видела, именно про него она видела страшные картинки, предательница подлая, а не про Алешу своего.

Ветер прошелестел или ребенок вздохнул? Или Тим вдалеке позвал из последних сил «Таша»? Или – «Маша»? Смешно… В голове шумело, и уже не снаружи шли голоса и стоны, а изнутри нарастали гул и грохот. Наташа не выдержала, закрыла уши руками и побежала прочь от звуков, от необходимости действовать.

Далеко не убежала, провалилась по колено в неглубокую канаву, полную стоячей ледяной воды. Промокла, зато в голове прояснилось.

Выбралась, выжала подол, растерла ноги и пошла, не торопясь, непонятно куда, лишь бы не сидеть и не мерзнуть. По дороге думала:

– Боженька мой добрый, скажи мне, чего я хочу? Я же сильная, по-настоящему сильная, как бы там обо мне врачи ни говорили, а здоровья и характера хватит, чтобы добиться всего, чего пожелаю. Только ведь не надо ничего. Место, которым хотят, то ли отсохло, то ли не выросло. Вроде ребенка бы надо, но как-то страшно пока, особенно теперь, когда с Алешей все рассыпается. Тима? Очень люблю, из последних сил, и Машка мне не преграда, но вот девочки как? Может, совесть не позволяет, но о какой совести речь, когда во лжи существуем оба, давно бы разбежались, если б мешала. Спит она, делай что хочешь.

Но штука в том, что не хочу ничего, и жить-то – не очень. Ведь сегодня, когда началось это все, я и не выбирала. Что воля, что неволя… Остаться было проще. Жизнь не нужна, но и смерть тоже. Лимб для таких никчемных душ, плывущих в киселе, специально создан.

Ни целей, ни желаний… Разве что прямо сейчас водички попить и посидеть спокойно.

И тут она увидела вагончик.

А сейчас вот исподтишка наблюдала за рыжим и думала, что воля к жизни начинается с простых вещей – с усталости, голода и холода. Пока есть шанс, тело всегда выкарабкается, если рассудок не собьет с толку. «Бог не выдаст, свинья не съест» – об этом. Только что же получается, веди себе животную жизнь, слушай голос плоти и будешь счастлив? Как скотина? Ну да. Обман, стяжательство и бессмысленные убийства – это же чисто человеческие развлечения. Была бы я лисицей, была бы я белой полярной лисицей, бегала по серебристому снегу, прятала черный нос в лапах, убивала куропаток, рассыпала перья. Разливала красную кровь по белому снегу, и чужую, и свою. И жизнь была бы короткой и правильной. А у меня вот какая – долгая, лживая, пустая. Разве что сегодня повезет и все закончится быстро.

9. «Звезда моя, ты есть на белом свете? Подай мне знак…»

Майк двигался довольно быстро, нервно поглядывая по сторонам. Из головы не шел вой, который он слышал несколько часов назад. Похоже, где-то здесь бродила стая оголодавших собак, к которым лучше не поворачиваться спиной. Страх был небезоснователен, потому что «голоса» показали несколько вариантов развития событий, и куски кровавого мяса, вырванного из человеческого тела, до сих пор стояли у него перед глазами.

«Если бы не эта дура…» Поддавшись импульсу, Майк совершил благородную глупость и теперь страшно злился на Катю, из-за которой завис в этом жутком месте. Поле вокруг него все не кончалось, никакого укрытия на горизонте не маячило. Не было даже дерева, на которое можно залезть. Зато возникло чувство, что за ним кто-то наблюдает. Будто желтые глаза смотрели в спину, а стоило обернуться, как они закрывались и враг сливался с темнотой. В том, что взгляд именно враждебный, сомнений не было, между лопатками поселился холод, как от прицела. Майк еле сдерживался, чтобы не побежать, – дикие собаки однозначно воспримут бегущего как потенциальную жертву. Толстая палка в правой руке и камень в левой придавали немного уверенности, но и здорово отягощали. Временами он чувствовал себя глупо с этим дурацким булыжником, но тревога не позволяла разоружиться. Хотелось упасть на землю и закрыть голову руками, но Майк не знал, кому (или чему) он подставит беззащитную спину. Ужас нарастал, и поэтому, когда слева мелькнули невысокие серые тени, он почувствовал некоторое облегчение – вот и все. Три большие одинаковые собаки встали перед ним, будто бы спрашивая: «Ну? Сразимся?» Майк понял, что драки не избежать, но почему-то пропел фальшивым, неожиданно тонким голосом:

– Собааачки, хорошие собааачки…

Один из псов брезгливо дернул головой и выступил вперед. Майк ткнул в его сторону палкой, зверь легко подпрыгнул, щелкнул зубами и как-то мягко, почти без усилия, выдернул ее из человеческих рук, будто игрушку отобрал у мальчика. Майку вдруг показалось, что дело решится миром – не было в этих животных ни ярости, ни особой дикости, – но серый приблизился еще на шаг и вцепился зубами в штанину, оторвал клок и отпрыгнул. Майк шарахнулся в сторону, зацепился о какую-то железяку и упал. Тут же вскочил, но пес снова пошел в атаку. И тогда Майк быстро переложил камень в правую руку, размахнулся и запустил в голову зверя, издав диковатый «ведьмин» визг. Твердая рука и глазомер всегда были его сильной стороной – враг пошатнулся и замотал огромной серой башкой. Не отводя взгляда от противника, Майк нагнулся и подобрал с земли железяку, которая чуть не погубила его минуту назад. Ломик, небольшой и тяжелый, из тех, что бомбилы хранят под сиденьем на случай разбойных пассажиров. Почти не целясь, Майк резко ударил, и лом вошел в собачью глазницу. Пес упал, Майк развернулся и побежал, зная, что собаки оставят его в покое до тех пор, пока не разорвут в клочья бывшего вожака. Отсрочка, отсрочка…

Когда дыхалка окончательно отказалась служить и воздух стал обжигать легкие, Майк увидел свет. Ему было все равно, кто там – бандиты, инопланетяне, – лишь бы не собаки. Последние метры он летел почти на одном волевом усилии, в результате не смог вовремя затормозить и чуть не воткнулся головой в костер. Если бы не чьи-то руки, вовремя перехватившие его, лежать бы Майку мордой в углях.

– Куда разогнался-то, парень? Ты цел? – Его мягко положили на траву.

– Пить, пить нету?

– Если местной водички не боишься, во, набрал тут.

Парень протянул грязную пластиковую бутылку с мутной вонючей водой. Майк глотнул, прополоскал рот и сплюнул. Горечь пережитого страха постепенно уходила с языка, дыхание восстанавливалось, рассудок возвращался. Пить холерный коктейль не стоило. Незнакомец подтвердил его мысли:

– Лучше не пей пока. Я банку консервную нашел из-под ананасов, сейчас вскипячу, целее будем.

Майк только кивнул, отдавая бутылку. Парень деловито отгребал угли, чтобы пристроить банку. Обернулся, и Майк наконец смог его разглядеть. Очень молодой и, на удивление, спокойный, в клетчатой рубашке и недорогих брюках. Раньше Майк бы решил – «какой-то лох», но сейчас он был бесконечно благодарен этому человеку.

– Я Майк.

– А я тебя знаю. Мошквин? Как-то на даче у тебя был, с братом твоим диплом обмывали. Костик я.

– А… Слушай, что здесь происходит? Что, твою мать, здесь происходит?!

– …Вот оно как. Развели, значит. Как маленьких, на чувство долга.

– Может, тебя и на чувство долга, а я ее люблю.

– Ну-ну. А она? Ты уверен, что твоя красотка осталась из-за тебя? Как ее?

– Стэлла.

– Ха, знал я одну Элку, черненькая такая, крашеная. С характером была девка… поначалу… Не твоя ли? Надеюсь, что нет.

– Ее. Зовут. Стэлла.

– Да не волнуйся, пусть Стэлла. Ты ей веришь?

– Она хорошая.

– Веришь?

Костик молчал, и Майк почувствовал себя дерьмово. Чего кишки тянуть, раз человек и так все понимает. Если «голоса» не обманули (а Майк почему-то не сомневался в серьезности поставленных условий), то жить парню осталось до утра. Особенно если речь о той самой Стэлле. Девица крутилась около него с прошлой весны, до смерти надоела и только под Новый год отстала. Спать с ней было приятно, но мозгов бог девочке не дал, пришлось послать в грубой форме. У него в голове всплыли какие-то обрывки хвастливых речей про сопляка, который проходу не дает, а она об него ноги вытерла и выбросила… Бедный парень. Отчасти из-за Стэлкиного жалкого бахвальства Майк переключился на нежную юную Катю, по контрасту. А сопляк-то оказался нормальным парнем, просто наивный, влип по-глупому. И не надо ему сейчас глаза раскрывать на «звездочку», поздно.

– Нет, – Костик прервал молчание, когда Майк уже перестал ждать ответа, – я не уверен, что Стэлла осталась из-за меня. Но понимаешь, она на шпильках была, каблучищи такие, что далеко не убежишь… Могла просто не успеть.

«Опаньки. Как все запущено, а…»

– Ну а ты почему остался? Тоже ведь из-за девушки? Ее-то ты любишь?

Майк сообразил, что Костя отлично знает об их с Элкой отношениях. «Ее-то любишь?» Захотелось придумать красивую трогательную историю, но не было сил соврать.

– Нет.

– Тогда с какого перепуга?

– Да я ушел почти, к Воротам уже двинул. А потом вдруг подумал: а как потом жить подлецом? И остался.

– Они ж обещали, что все забудешь за Воротами, я правильно понял?

– Забуду… бля, ну тебе это объяснять нужно? Если однажды перестал быть мужиком, снова ты им не станешь. Даже если забудешь. У тебя либо есть яйца, либо нет. Новые не отрастут. Я понятно говорю?

– Вполне. Гордый, значит… А она, девочка, осталась, как думаешь?

– Катька-то? Да с нее станется, дуреха. Какая на фиг разница, дело во мне. Хотя, конечно, помирать неохота.

Тут Майк заткнулся. Костя, будто ничего не заметив, глотнул давно закипевшей и почти уже остывшей воды.

– Ладно, мне пора, а воду я тебе оставляю. За огнем следи, тут полно дров, ящиков всяких, веток.

– Куда ты собрался, интересно?

– Дальше пойду, еще один костер разожгу, может, выберется кто на свет. У меня Стэлкина зажигалка в кармане осталась почти полная, еще на пару костров хватит.

– Ну ты альтруист…

– Да ладно стебаться. Ты, это, если найдешь Стэлку, успокой ее, скажи, я здесь, все нормально.

– Ладно. Ты береги себя. Удачи.

– Удачи.