Текст книги "Река желания"

8

Она битый час бесцельно бродила по Вермхоллу и наконец решила обойти вокруг озера.

Путь далекий, но… Но если вернуться домой, тетя Харриетт моментально догадается, что что-то случилось. А Мэгги не хотелось выслушивать ее мнение на этот счет.

– Будь отец жив, не было бы всей этой дурацкой свистопляски, – бормотала Мэгги себе под нос. – Он обсуждал бы с женой за ужином тончайшие драматургические нюансы присланных ему сценариев, перечитывал бы вслух хвалебные отзывы критиков о себе. А теперь вместо него появился другой мужчина, который уже заставляет мать вытворять бог знает что…

Так, разговаривая сама с собой, Мэгги неожиданно для себя оказалась возле дома баронессы Кольбе. В саду около клумб кто-то работал. Определенно, не мистер Даркенроуди, если, конечно, он не сбрил бороду и не подстригся очень коротко…

Господи, это же Валентино!

Она юркнула в заросли боярышника. Молодой человек, услышав шум, повернул голову и на мгновение замер, заметив в зарослях молодую женщину. Затем, не произнеся ни слова, он вернулся к своей работе – продолжил ставить подпорки для кустов роз, намеренно не обращая внимания на затаившуюся Мэгги.

Так долго продолжаться не могло. И, поняв это, Мэгги с недовольным видом покинула свое убежище. Она подошла к Валентино, прислонилась к теплой каменной стене стоящего рядом сарайчика и принялась бесцеремонно разглядывать молодого человека.

Вот так морской поход, вот так режим радиомолчания! Обманщик! Тысячу раз обманщик! У гаража стоит его автомобиль, на заднее сиденье небрежно брошена морская фуражка.

Однако несмотря на раздражение, Мэгги взирала на Валентино не без удовольствия.

Стройный, крепкий молодой мужчина с красиво вылепленной мускулатурой и точными, уверенными движениями.

Она перевела взгляд на его лицо. Валентино перестал работать и теперь стоял, повернувшись к ней боком и чуть вскинув брови.

Затем внимательный взгляд сощуренных глаз, гораздо более темных, чем у отца, быстро окинул ее с головы до ног.

– Баронесса не возражает, что ты ходишь здесь полуголый? – спросила Мэгги.

– Нет. Скорее наоборот, моей тетке это нравится. Гостей стало больше. Раньше кое-кто из ее знакомых не находил свободного времени, а теперь наносит визит за визитом… Девушки, например, приходят на меня полюбоваться.

Может быть, мне расстаться с флотом и перебраться в Вермхолл? Ты будешь этому рада?

У Мэгги даже рот приоткрылся от удивления.

– Валентино, – с трудом выдавила она, – если ты воображаешь, будто я оказалась здесь только потому, что не смогла преодолеть искушения лишний раз восхититься твоим бесподобным телом, то ты глубоко ошибаешься.

Я даже не подозревала, что ты здесь, и оказалась тут совершенно случайно…

– Ну, допустим… А о себе я ничего не воображаю. Я знаю себе цену. И тебе, кстати, тоже.

– Так-то оно лучше.

– Но все-таки что привело тебя сюда, Мэгги? – спросил Валентино. – Голос сердца?

Если бы она могла ответить на этот вопрос хотя бы себе, не то что ему!

Мэгги поразмышляла и решила пока перевести разговор на другое.

– Что ты думаешь о моей матери, Валентино?

– Она – твоя мать, и этим все сказано. Мой отец счастлив связать с ней свою жизнь, – просто ответил молодой человек.

– Лично я от этого уже не в восторге, – призналась Мэгги. – У наших родителей весьма странное представление о любви. Я часто не понимаю маму…

– Кто бы сомневался, вы так с ней не похожи! Ты вполне довольна своей жизнью, а Мэрилин и мой отец стараются сделать свою еще интереснее и насыщеннее.

– Что ты хочешь этим сказать? А сам-то ты доволен жизнью?

Валентино пожал плечами. От этого движения мышцы эффектно задвигались на его плечах.

– Если согласишься стать моей женой, тогда я буду вполне доволен жизнью. Ты удовлетворена моим ответом?

– Значит, не доволен, – подвела итог Мэгги, машинально наблюдая, как руки молодого человека в резиновых перчатках ловко двигаются среди утыканных шипами веток. – Скажи, неужели тебя и впрямь не беспокоит, что подобный брак выставит мою мать в смешном свете?

– Известный писатель-аристократ взял в жены женщину не своего круга, ты это хочешь сказать? – В голосе Валентино прозвучала откровенная насмешка. – Я думал, ты лишена сословных предрассудков.

– Так и есть. И тем не менее мне будет невыносимо слушать неизбежную болтовню и пересуды соседей. Я сгорю со стыда!

– Ты? – Валентино чуть слышно фыркнул. – По крайней мере, ты не кривишь душой. Поэтому я и люблю тебя такой, какая ты есть.

– Пойми, никто не говорит, что моя мать лучше твоего отца или наоборот. Мне только кажется, что между ними нет ничего общего.

Разве Генри сможет чувствовать себя счастливым, если вечно будет испытывать неловкость в обществе ее друзей и знакомых? Боже милостивый, о чем он собирается говорить с нашими соседями? О литературе?

– Если захотят это обсудить, почему бы И нет?

– И как долго может продолжаться беседа на столь увлекательную тему, допустим, с мистером Даркенроуди?

– Мастером, которые делает замечательные весла? Сколько угодно! Отец любит Мэрилин, а это позволит ему взглянуть на мир ее глазами и увидеть много интересного. Уж поверь мне, я по собственному опыту знаю, что говорю. Когда любишь…

– Перестань! – прервала его молодая женщина. – Что ты твердишь как попугай: любит, любишь, любит. Как бы далеко это ни зашло, моя мать безупречная леди. Она способна любить кого угодно!

Мэгги поняла, что сморозила глупость, и смущенно замолчала.

Валентино не ответил, продолжая сосредоточенно работать.

– Эй, поосторожнее! Ты разве не боишься поцарапаться о шипы? – не выдержала наконец Мэгги.

– Не боюсь, потому что пока обращаю больше внимания на них, чем на тебя.

– Великолепно! Спасибо. Чрезвычайно приятно услышать столь тонкий комплимент. – Она повернулась с обиженным видом, сделала несколько шагов по дорожке сада, но затем вернулась. – Кстати, ты не знаешь, почему им вздумалось пожениться? Оказывается, они давно живут вместе.

– Какая разница! Мы должны сделать так, чтобы они от души повеселились на своей свадьбе, Мэгги!

– Нет, я хочу понять. Если они хорошие друзья, то почему не могут и впредь таковыми оставаться?

– Мэгги, Мэгги, а общественное мнение, о котором ты только что упоминала? Плюс возможность открыто посещать всякие светские и прочие мероприятия. – Валентино перестал работать и посмотрел на нее в упор своими темно-голубыми глазами. – Я уж опускаю роль секса в жизни взрослых людей.

– Ладно, если не хочешь говорить серьезно, то…

– По-моему, ты сама сказала, что намерена понять свою мать.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в объяснении физиологических потребностей человека.

– Именно поэтому я и оставил их в стороне. Так чего же ты хочешь на самом деле?

– Скажи откровенно: тебя радует перспектива видеть их вместе?

– Не особенно. Честно говоря, я вообще плохо знаю Мэрилин… Но, пожалуй, соглашусь с тобой, что она не самая подходящая пара для пользующегося популярностью модного писателя. Но женщина она просто замечательная!.. А вообще-то это дело моего отца.

Что мы их вечно обсуждаем!

Мэгги нахмурилась. Она бы несколько иначе выразила ту же самую мысль, но формулировка не имела особого значения.

– Вот и славно! – отрывисто бросила она. – Все-таки нам удалось найти общий язык. Если скооперируемся, появятся неплохие шансы заставить их образумиться. Надеюсь, оба вскоре поймут, какую глупость готовы совершить, и тихо поставят крест на дурацкой затее, прежде чем весь город узнает об этом.

– Ох, не терпится услышать твой план! – воскликнул Валентино.

– Надо еще над ним поработать. – Мэгги подозрительно взглянула на молодого человека. – Подожди минутку. А ты случайно не собираешься перехитрить меня? Исподволь выведать, что я намерена делать, а потом предупредить мать и своего отца?

– Конечно нет. – Валентино зубами стащил резиновую перчатку и поднял руку, будто давал клятву говорить правду и только правду.

– Несколько минут назад ты не был всерьез настроен против их брака.

– Точно так же, как и за. – Он снова надел перчатку. – Кроме того, мы с тобой давно не виделись, целые сутки, и несколько минут назад я еще не слишком хорошо понимал, с кем имею дело.

– Я-то здесь при чем? – несказанно удивилась Мэгги.

– А при том, что сейчас мне трудно представить что-нибудь более кошмарное, – молодой человек задумчиво посмотрел ей в лицо, – чем перспектива всю жизнь в рождественские праздники видеть тебя за общим обеденным столом. Но я терпелив! Я буду к тебе хорошо относиться. Отдавать тебе самые лакомые кусочки.

Закончив устанавливать подпорку к последнему кусту роз, Валентино направился к маленькой газонокосилке и включил мотор.

– Так что рассчитывай на меня, малышка Мэгги! С превеликим удовольствием помогу тебе разрушить роман наших престарелых родичей, Идя назад, к своему дому, Мэгги буквально кипела от бешенства. Что за невозможный человек этот Валентино Фанкворт! Впрочем, он всегда был таким – уже вторые сутки.

Общение с подобными типами чревато любыми малоприятными сюрпризами. И если бы не острая необходимость в его помощи, она бы держалась от него на расстоянии.

Но положение складывалось слишком серьезное. Ставкой в этой игре было счастье матери.

И если она, пусть и объединившись с Валентино, спасет Мэрилин от позора бракоразводного процесса, последующего вскоре за свадьбой, или от жалкой участи номинальной жены литературной знаменитости, то так тому и быть.

Мысль о том, любит ли она сама Валентино до умопомрачения или в очередной раз ошиблась, как-то отошла для молодой женщины на второй план.

Вторую половину дня Мэгги провела в глубоком кресле в своей комнате, разглядывая пейзаж за окном и придумывая один план действия за другим.

Ровно за тридцать минут до того момента, как Генри Фанкворт должен был заехать за ними, чтобы вместе отправиться на коктейль, устроенный в честь него, литературной знаменитости, волею судьбы оказавшейся в здешних краях, она подошла к комнате матери и робко постучала.

Мэрилин сидела перед туалетным столиком и застегивала бриллиантовые серьги. Услышав стук в дверь, она обернулась.

Дочь, войдя в комнату, тотчас узнала платье, которое было надето на матери. Яркий свет, льющийся из большой стеклянной двери, ведущей на террасу, отражался от блесток, усыпавших платье, и подчеркивал изящные линии фигуры его владелицы. Мэрилин купила его несколько месяцев назад, когда во время весенних каникул приезжала навестить Мэгги. Тогда она выглядела усталой, встревоженной и какой-то беззащитной. Теперь же вся светилась от радости.

На долю секунды у Мэгги промелькнула мысль, что, наверное, лучше бы оставить все как есть и не бороться против брака матери с Генри Фанквортом, а поступить, как принято в таких случаях, то есть пожелать будущим супругам счастья и забыть о возможных негативных последствиях их брака. А вдруг все у них сложится как нельзя лучше?

– У тебя задумчивый вид. – Мэрилин коснулась рукой блесток на груди. – Как считаешь, Мэгги, их не слишком много? Мне, видимо, не стоило покупать его. Здесь, в деревне, не часто требуются такие роскошные наряды.

Если у Мэрилин Спрингфилд не так много поводов надеть сверкающее платье, то у миссис Фанкворт их будет предостаточно, мрачно подумала молодая женщина. Впрочем, тут же возразила она себе, если мать поспешит с замужеством, то мало кому будет дела до ее туалетов. Генри сам привык быть в центре внимания.

Да, решила Мэгги, я совершенно правильно делаю, что стараюсь напомнить матери о существовании здравого смысла.

– Прекрасное платье, мама, – бодрым голосом объявила она. – Я поняла это еще в ту минуту, когда ты его примеряла. Оно просто создано для тебя!

– Понимаешь, в больших городах вещи выглядят иногда совсем иначе, – заметила Мэрилин.

– Поверь мне, оно очаровательно и очень тебе идет. – Мэгги подвинула маленькую табуретку, обитую бархатом, ближе к матери и опустилась на нее. – Я хотела, мама, попросить у тебя прощения за сцену, которую устроила в клубе.

Мэрилин кивнула.

– Уверена, ты сама прекрасно понимаешь, каким потрясением стало для меня известие то о твоем неожиданном решении уйти в монастырь, то о твоем замужестве, – пробормотала Мэгги. – Но все равно меня ничто не оправдывает. Нельзя терять самообладания.

– Да, я понимаю, что для тебя такие взаимоисключающие сообщения стали настоящим ударом. – Мэрилин нежно провела ладонью по щеке дочери. – Но я не сомневаюсь, что, поскольку у тебя есть время хорошенько подумать, то…

– Да-да, несомненно, я во всем разберусь, – поспешно перебила мать Мэгги, довольная тем, что ей дают время довести свой план до конца. – Хорошо, что ты еще не назначила день свадьбы.

Мэрилин с некоторым сомнением взглянула на дочь.

– Я убеждена, что мне нужно просто привыкнуть к этой мысли, и тогда все встанет на свои места. – Мэгги стремилась закрепить успех. – Только не торопи меня, ладно? Я должна сама все обдумать и понять, прежде чем услышу комментарии и суждения наших соседей.

Как это великодушно с твоей стороны, мама: отложить свадьбу на некоторое время ради душевного спокойствия собственной дочери!

Мэрилин открыла рот, будто хотела возразить, но тотчас его закрыла.

– Мне надо получше узнать Генри, – продолжала как ни в чем не бывало Мэгги. – Он будет сегодня вечером?

– Ну конечно…

– Ох и глупость же я сморозила! – спохватилась Мэгги и в смущении уставилась на свои руки, сложенные на коленях. – Прием устраивается в честь него, как же Генри не быть!

Но согласись, что деревенские вечеринки – это не в стиле великого Фанкворта. Ведь правда? – И она украдкой взглянула на мать.

Глаза Мэрилин подозрительно сощурились.

Не перебарщивай, вспыхнуло в мозгу предупреждение. Быстро измени тему и уходи.

Молодая женщина встала, и зеленый, цвета нефрита, шелк ее платья взвихрился изящными складками. Она огляделась в поисках темы для разговора.

– Какая миленькая вещичка! – Мэгги взяла шкатулку из палисандрового дерева, стоящую на углу туалетного столика Мэрилин.

Она сейчас восхитилась бы любой безделушкой, какой бы вид та ни имела, но шкатулка оказалась по-настоящему красивой. Изящная, пропорциональная по размерам, с закругленными углами и искусно вырезанным кустом роз на крышке. Хотя гравировка была плоской, создавалось впечатление, будто цветы имеют объем.

– Это подарок Генри.

Мэгги тут же, будто обжегшись, поставила шкатулку на место, нагнулась и быстро поцеловала мать в щеку.

– Заканчивай одеваться, мама. Не буду тебе мешать. Генри появится с минуты на минуту…

Он никогда не заставляет ждать леди, правда?

И она выскочила из комнаты, прежде чем Мэрилин успела задуматься, а не является ли последняя фраза камнем в огород Генри.

Мэгги сбежала по лестнице, едва касаясь рукой полированных перил. Сердце ее учащенно билось – есть все основания гордиться собой!

Начало получилось совсем неплохое. Завтра надо будет обязательно переговорить с Валентино, устроив все так, чтобы это выглядело случайной встречей, и нашпиговать его инструкциями. Но это пара пустяков!

Звонок раздался точно в назначенное время. Мэгги открыла дверь и впустила писателя в дом.

– Мама еще не готова. Минуту или две вам придется иметь дело со мной.

– Похоже, у тебя сегодня на редкость приподнятое настроение. – Гость удивленно вскинул брови. – Неужели все обдумала и все поняла?

– Почему бы мне и не быть в хорошем настроении? – Она вспомнила слова Валентино и решила с пользой применить их. – Не мне учить мать уму-разуму. Есть вопросы, которые она способна решать сама, без посторонней помощи.

– Мэгги, милая, поверь, я не сомневался, что ты не станешь чинить препятствий своей матери. – Взгляд Генри потеплел, глаза засияли, и он взволнованно сжал ее руки. – Ты желаешь ей только счастья!

Острое чувство вины заставило молодую женщину поежиться, будто ее окатили ледяной водой, и осторожно освободить похолодевшие пальцы.

– Я не сказала, что мне все это нравится, – сочла нужным предупредить она.

– Безусловно. И твои сомнения вполне естественны, – кивнул Генри. – Такая серьезная перемена в жизни Мэрилин… да и в твоей тоже.

– А у вас разве нет сомнений? – с вызовом спросила Мэгги. – Ответьте мне, Генри, только честно, положа руку на сердце; если бы моей матери понадобился спутник в жизни, неужели во всем городе нельзя было подыскать более подходящую кандидатуру, чем вы?

– На первый взгляд действительно можно, – медленно ответил Генри.

– Я бы сказала, что и на второй тоже. И на третий, и на четвертый… Как долго ни взвешивай все «за» и «против», результат всегда будет один. – Мэгги вздохнула. – Взять хотя бы вас, к примеру…

– Твоя мать и я, Мэгги… мы всегда были и останемся добрыми друзьями, даже в браке, – негромко произнес известный писатель.

– Настолько добрыми, что не могли позволить себе неосторожным романом разрушить свою дружбу, – подтвердила Мэрилин.

Спустившись с лестницы, она с сияющими глазами пошла, вытянув руки вперед, навстречу судьбе.

Вскоре они уже стояли перед парадной дверью особняка в северном провинциальном стиле, расположенного тремя участками ближе к станции и частично превращенного два года назад в библиотеку Вермхолла. Супруги Берроузы жили на втором этаже, а вечеринка проходила внизу, в роскошных гостиных, великодушно предоставленных владельцами особняка для нужд города.

Мэгги ни за что на свете не пропустила бы сегодняшнего приема. Ее интересовали перемены, произошедшие после ремонта в этом солидном доме. К тому же ей хотелось поближе познакомиться с мистером Берроузом, который являлся ректором известного колледжа, в котором она была бы не прочь преподавать после защиты диплома.

Но как ни старалась она внимательно слушать седовласого господина, посвящающего свою молодую собеседницу в планы развития учебного заведения, ее взгляд постоянно блуждал по акварельным пейзажам, развешанным по стенам гостиной. Молодую женщину так и подмывало подойти ближе, чтобы получше их рассмотреть.

Наконец мистер Берроуз засмеялся и махнул рукой.

– Возьмите себе чего-нибудь выпить и походите здесь, как вам хочется, – предложил он. – А на днях загляните ко мне в офис и мы в спокойной обстановке, где уже ничто не будет вас отвлекать, поговорим о делах. Я слышал от вашей матери, что вы ищете место преподавателя.

– Я даже начала рассылать письменные запросы, – кивнула Мэгги.

– Надо было чуть пораньше. – Мистер Берроуз выглядел искренне огорченным. – Большинство из учебных заведений уже заключили контракты с преподавателями на осенний семестр.

– Да, я знаю, что поздно спохватилась. Но мне хотелось вначале удостовериться, что в дипломе поставлена последняя точка, – объяснила свою позицию Мэгги.

– Вполне возможно, где-нибудь откроется неожиданная вакансия. Знаете, такое нередко случается. Если хотите, я буду иметь вас в виду, – предложил мистер Берроуз.

– О, большое спасибо, мистер Берроуз. Я буду вам весьма признательна.

И, извинившись, Мэгги направилась к бару, который был устроен в дальнем конце гостиной.

– Чем я могу угостить тебя?

Она вздрогнула от неожиданности, но тут же мысленно посмеялась над собой. Глупо, ей-богу!

Валентино гостит поблизости, у баронессы Кольбе, и может появляться где угодно. Тем более на вечеринке, устроенной в честь его отца.

– Минеральной водой, – наконец удалось произнести Мэгги. – И мне нужно немедленно поговорить с тобой.

– Мне тоже. Но давай сделаем это чуть позже, ладно? Совсем скоро все забудут о виновнике торжества и займутся своими делами. На нас никто не обратит внимания. А кроме того, ты ведь не хочешь, чтобы тебя видели прилипшей к бару.

– Почему? Люди подумают, будто я пьяная?

– Или опьяненная любовью, – сказал Валентино, широко улыбнувшись.

И, сославшись на какие-то неотложные дела, он поспешно скрылся в толпе приглашенных.

Опьяненная любовью… К нему? Показать бы ему язык – да как-то несолидно в таком обществе.

Молодая женщина принялась прогуливаться по комнатам, приветствуя старых друзей и узнавая от них всевозможные новости и слухи.

И тех, и других хватало. Особенно всех взволновало известие об уходе Мэрилин Спрингфилд в монастырь. Легко представить, какая поднимется буря, когда выяснится, что вместо этого она выходит замуж за Генри Фанкворта!

История прокатится по Вермхоллу наподобие снежного кома. В этом можно было не сомневаться. И с каждым пересказом будет обрастать все новыми и все более диковинными подробностями.

Мэгги с трудом уняла побежавшую по телу нервную дрожь.

9

Прошел почти час, прежде чем Валентино наконец освободился. Ловко лавируя среди гостей, он шел к ней через переполненную гостиную. Пиджака на нем уже не было, рукава белой рубашки были закатаны до локтя, узел винного цвета галстука ослаблен.

Темно-серые брюки со стрелкой, правда, не обтягивали его бедра, как джинсы, в которых он работал днем. Но от этого он не выглядел менее привлекательно…

Мэгги поймала себя на том, что не может отвести взгляда от Валентино. Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель в эту минуту следил за ней, то, наверное, удивился бы, почему это она так заинтересовалась этим молодым человеком.

Она буквально заставила себя повернуться к нему спиной и принялась разглядывать акварель, висящую над каминной полкой. Предзакатный морской пейзаж.

Молодая женщина кожей почувствовала, что Валентино подошел к ней и встал рядом, но продолжала неотрывно смотреть на картину. Все лучше, чем на него!

– Очаровательно, не правда ли? – раздался за ее спиной тихий вкрадчивый голос.

Мэгги едва не рассмеялась: именно таким проникновенным тоном обычно говорят в художественных галереях. Но, что правда, то правда. – Великолепно, – сдержанно согласилась молодая женщина. – Для акварели она необычайно глубока и эмоционально насыщенна.

– Ты так думаешь? Впрочем, ее действительно на удивление высоко оценили. В прошлом году на фестивале искусств она получила награду как «Лучшая на выставке».

– Вот как! – Мэгги уставилась в угол картины, чтобы разглядеть табличку с фамилией художника, но ее закрывала от нее объемистая женщина в огромной шляпе с перьями. – Ты знаешь, – кто написал ее?

– Я, – ответил Валентино. – Но хватит об искусстве. Ты хотела поболтать. Пока никто не видит, не улизнуть ли нам на свежий воздух?

Прежде чем Мэгги успела возразить, Валентино взял ее под локоть и вывел на террасу. По правде говоря, молодая женщина и не сопротивлялась. Совершенно неожиданно в гостиной стало нестерпимо жарко.

– Не бойся, я тебя не обижу, Мэгги.

– Если что… жаловаться не буду. Да, кстати, тебе что, одного сада мало? Почему ты теперь торчишь на клумбах у баронессы Кольбе? – Она махнула рукой в сторону дома матери. – У нас для тебя всегда найдется занятие…

Мэгги постаралась при этом обворожительно улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Спасибо за приглашение. Но тетка всегда рада меня видеть, а это случается не часто. Я же доволен, что мне есть чем заняться в свободное время.

– Понимаю, – немного подумав, кивнула Мэгги. – Добрый самаритянин.

– Только не труби об этом на каждом углу. – Валентино произнес это чуть ли не ворчливо. – Не хочу, чтобы пострадала моя репутация непутевого парня… Впрочем, ты наверняка собиралась потолковать со мной о чем-то более важном.

Ему вовсе не обязательно быть таким самоуверенным, подумала Мэгги.

– Верно. Я хотела поговорить с тобой о моей матери. Но… но лучше ты начни.

– Отец днем зашел ко мне и назвал тебя очаровательной девушкой.

– Он так и сказал?

– Только тогда я понял истинную суть мероприятия, за которое мы взялись. Итак, каков твой гениальный план?

С трудом подавив желание врезать ему в челюсть, Мэгги вытащила из вечерней сумочки свернутую трубочкой довольно внушительного объема брошюру и протянула ему.

Валентино удивленно покосился на молодую женщину. Уже наступили сумерки, и на террасе, замененной высокими деревьями, было почти ничего не видно.

– Что это?

– Календарь культурных мероприятий местного клуба, – нетерпеливо объяснила Мэгги. – Я собираюсь спросить у матери, на каких концертах она планирует присутствовать. И предложу устроить вечеринку у нас дома после одного из них. Скажем, холодный ужин а-ля фуршет после концерта классической музыки в исполнении местного оркестра.

– Ну и?..

– И приглашу твоего отца. Мать подумает, будто я изо всех сил стараюсь сделать ему приятное и наладить с ним отношения. Но ведь она должна будет заметить, что ему просто невмоготу слушать малохудожественное исполнение известных произведений, скажем, Бетховена или Шопена, как ты думаешь? А после он будет чувствовать себя довольно неловко, окруженный местными обывателями, которые с набитым ртом восторгаются прошедшим концертом.

Мэгги слегка кривила душой, описывая нравы обитателей Вермхолла. Но чего не сделаешь ради счастья родной матери!

– И ты считаешь, Мэрилин доверчиво клюнет на твою приманку? – с сомнением произнес Валентино. – Не заподозрит, что ты готовишь ей ловушку?

– Не беспокойся, мой план обязательно сработает, – заверила его Мэгги. – Я применяю к ней классические методы психологического воздействия. Делаю вид, что уступаю, и тем самым заставляю постепенно терять бдительность. Уверена, она уже успокоилась и не ждет подвоха. Я даже извинилась за то, как восприняла новость о ее замужестве вместо ухода в монастырь. Видишь ли, моя тактика проста, но эффективна: незаметно сеять в ее душе сомнения без малейшего открытого сопротивления с моей стороны.

– По-моему, ты ужасно довольна собой, – заметил Валентино.

– Главное достоинство моего метода заключается в том, что, когда Мэрилин решит порвать с Генри, она будет искренне думать, что это ее собственное решение.

– И для этого достаточно одной вечеринки? – В голосе молодого человека прозвучало сомнение.

– Не совсем так. Но если мать увидит Генри в таком «блестящем» окружении, а не наедине, наверняка начнет задавать себе вопрос, не совершает ли она глупость. Конечно, для окончательного разрыва потребуется время. И мне каждую минуту придется быть начеку и всячески поддерживать веру, будто я на ее стороне, но…

– Значит, ты собираешься во всем ей потакать… – задумчиво протянул Валентино. – И пользоваться любой возможностью, чтобы находить и выпячивать изъяны в поведении и характере моего отца.

– Правильно.

– Мэгги, а ты не будешь чувствовать себя виноватой в том, что вмешалась в судьбы двух взрослых самостоятельных людей, и, возможно, сломала их? – спросил он, в задумчивости потирая подбородок.

– Все, что я сделаю, – это приглашу Генри на вечеринку. – Мэгги демонстративно пожала плечами. – Мать не слепая. Я не намерена бить ее обухом по голове.

– И ты всерьез полагаешь, что если мой отец появится на вечеринке твоей матери, то это не будет своего рода официальным признанием их союза?

– Ладно, предложи идею получше.

– А если я что-нибудь придумаю, ты мне поможешь? – с минуту помолчав, спросил Валентино.

– Безусловно.

– Договорились.

Они скрепили договор торжественным пожатием рук и отправились назад, в ярко освещенную гостиную. Мэгги не сразу поняла, что, пока она разговаривала с Валентино, вечеринка успела закончиться.

Со стоянки позади дома одна за другой отъезжали машины. Часть гостей толпились у входа, поджидая друзей и знакомых. К счастью, вроде бы никто не обратил внимания на их отсутствие.

– Наверное, нам лучше покинуть дом поодиночке, – предположила Мэгги.

– Правильно. Пока. Еще увидимся, – небрежно бросил Валентино и направился к выходу.

– Валентино! – В голосе молодой женщины прозвучала такая настойчивость, что, когда тот обернулся, у него в глазах промелькнуло удивление.

Какая глупость! – мысленно осудила она себя. В любом случае, что пользы требовать от него каких-либо заверений? Даже добившись обещания, что все будет в порядке, она скорее всего не поверит ему…

И неожиданно услышала свой тихий голос:

– Почему ты тогда сказал мне, что уезжаешь на службу, а не к баронессе Кольбе?

На какое-то мгновение Мэгги показалось, что Валентино не собирается отвечать. Но он ласково произнес:

– А разве тебе не нужно было время, чтобы во всем разобраться самой?

И, не дожидаясь ответа, неспешно продолжил свой путь. А молодая женщина еще долго смотрела ему вслед и раздумывала над его словами.

По договоренности с мистером Берроузом Мэгги получила на три дня библиотеку в полное свое распоряжение. Устроившись в четверг ближе к полудню в зале хранилища, она от всей души радовалась царящим в нем тишине и прохладе. Здесь только чуть слышный гул кондиционера да еще слабый запах старых книг отвлекали ее от чтения…

По крайней мере, все идет по плану, в тысячный раз убеждала себя Мэгги, тщетно пытаясь сосредоточиться на факсимильно изданном тексте семнадцатого века. Она изучала его уже целый час, однако до сих пор не имела ни малейшего представления о содержании замысловато украшенной рукописи.

Господи, получить три драгоценных дня и так бездарно тратить время! Ее мысли без конца возвращались к предстоящей вечеринке, куда должен был прийти Генри Фанкворт.

Мэгги со стоном отбросила карандаш и закрыла руками лицо…

Неожиданно дверь распахнулась и на пороге появилась молодая сотрудница библиотеки Кейт Откинс, в обязанности которой входило отпирать и закрывать хранилище.

– Извини, мне очень не хотелось вас беспокоить, когда вы так напряженно работаете…

– Уже пора закрывать? – спросила Мэгги, поднимая голову.

– Нет, – смущенно ответила Кейт и вошла в комнату. – Но в моем кабинете стоит такая духота, что, будь моя воля, я бы ушла домой еще утром. Вы не против… если я закрою хранилище пораньше?

Судя по тому, как робко и нерешительно прозвучала просьба, девушка готова была уступить при малейшем возражении со стороны посетительницы. А это еще полчаса работы! Но Мэгги вспомнила бестолково проведенный день и почувствовала угрызения совести. Продержала бедняжку с утра до вечера взаперти, а ведь та вполне могла устроить себе выходной.

И самое обидное, это никак не отразилось бы на дипломе Мэгги.

– Не против, закрывайте хранилище.

По дороге домой Мэгги дала себе твердое слово, что завтра обязательно возьмется за ум и засядет за серьезную работу. К тому же ей наверняка будет легче сосредоточиться, когда сегодняшний вечер останется позади. Ее мать с утра пораньше снова огорошила дочь очередным известием, сказав, что пригласила на ужин Генри.

Мэгги побаивалась этого предстоящего ужина втроем. И дело заключалось не в усталости, неизбежной после целого дня сидения в библиотеке. Куда хуже была неловкость ситуации, которую им вряд ли удастся достойно преодолеть. Скорее всего, как только ужин подойдет к концу, она попросит извинения и оставит мать с Генри вдвоем коротать вечер…

Но, подумав еще немного, Мэгги пришла к заключению, что идея весьма неплохая, так как позволяла ей извлечь двойную выгоду: преспокойно отдохнуть у себя в комнате и мягко, но решительно показать матери, что она хоть и согласилась поддерживать с Генри вежливые отношения, но отнюдь не находит его общество приятным.