Текст книги "Фракс и Эльфийские острова"

ГЛАВА 9

Брат Ваз-ар-Мефета с момента нашего появления принимал нас с Макри очень радушно, за что мы ему были весьма благодарны. Мы питались вместе с семьей Карита или у себя, если того хотели. Наши хозяева позволяли нам уходить и возвращаться в любое время. Даже, если им казалось странным и унизительным принимать в своем доме существо с примесью крови орков, они этого ничем не показывали. Макри даже заявила, что её уважение к расе эльфов постепенно восстанавливается.

– После морского путешествия я решила, что ненавижу их всех. Но родственники Ваз-ар-Мефета очень симпатичные существа. Когда тебя не было, они спросили, чем могут мне помочь, а затем Карит пригласил меня на вершину дерева полюбоваться звездами.

Эльфы обожают ночное время. Просыпаются они поздно, спать отправляются далеко за полночь, чтобы полнее насладиться темным временем суток. Думаю, что такого образа жизни придерживаются не все эльфы. Фермеры и здесь должны подниматься рано, чтобы заботиться о земле. Я спросил об этом Макри, но та ответила, что не знает.

– В Колледже гильдий мы изучаем мифы эльфов, их легенды, историю войн и все такое прочее. Нам не рассказывают, как они обрабатывают поля или как доят коров. Это очень странно, поскольку в прошлом семестре профессор говорил нам, какую огромную роль сыграли простые граждане в истории города-государства. “История – это не короли, королевы или сражения”, – говорил он. Как ты думаешь, есть ли на Авуле эльфы, которые чистят нужники в Древесном дворце лорда?

– Думаю, что есть, и не все эльфы слагают поэмы или глазеют на звезды. Если бы это было не так, то не только дворец, но весь остров Авула давно бы утонул в нечистотах. Знаешь, я тоже был близок к тому, чтобы потерять веру в эльфов. Я понимаю, что причиняю им неприятности, но с первого дня путешествия дружелюбия в них было не больше, чем у двухпалого тролля. Во время моего прошлого посещения острова они вели себя в тысячу раз гостеприимнее.

– Это было давно, – сказала Макри. – Возможно, после войны они стали более подозрительно относиться к иностранцам. Да, кстати, тебе известно, что все обитатели этого острова страдают ночными кошмарами?

– Неужели? Все до единого?

– Судя по всему, да, – ответила Макри. – Что касается нашего хозяина Карита, то его определенно преследуют кошмары. Эльфы просто не любят говорить об этом. Разговор о болезни с чужаком считается у них каланиф.

– Кошмары преследует жителей Авулы или приезжие с других островов ими тоже мучаются?

Этого Макри не знала, но выразила надежду, что другие эльфы пребывают в полном здравии и она сможет увидеть их представления в полном блеске. Меня же подобная перспектива вовсе не вдохновляла.

– Три версии легенды о королеве Лиувин! Неужели они не способны придумать ничего другого?

– Конечно, нет. Все пьесы на Фестивале всегда посвящаются Лиувин. В этом весь смысл.

– По мне, это – тощища.

– Почему же? Они выбирают из саги разные эпизоды. Но это делается в рамках строгих правил. Аудитория знает наизусть все сюжеты, и различие между представлениями состоит в том, как эти сюжеты подаются. На прошлом Фестивале эльфы с острова Вен так трогательно рассказали о том, как королева Лиувин случайно убила своего брата, что вся публика рыдала. Эта труппа и получила первый приз. На этот раз забрать приз намерены эльфы Авулы.

Макри, видимо, не тратила время зря и старательно изучала культуру острова. Я спросил, что ей известно о состязаниях жонглеров, и она пояснила, что это легкое развлечение проводится обычно перед началом спектаклей, чтобы привести публику в праздничное настроение.

– Кто считается главным претендентом на победу? Мне хочется поставить на него пару-тройку гуранов.

– Неужели ты готов играть на все?

– Да.

– Не думаю, что на Авуле есть букмекеры, – сказала Макри.

– Не могу в это поверить, – возразил я. – Если на Фестивале разыгрываются высокоумные трагедии, то это вовсе не означает, что там нет людей, которые занимаются низкопробными делишками. Организацией тотализаторов, например. Если услышишь хорошую наводку о фаворите среди жонглеров, шепни мне. Я сразу поставлю на него.

Поскольку Макри увлечена театром, соревнования жонглеров энтузиазма у неё не вызывают, но боевой турнир все же интересует. Ее огорчает, что к сражению допускаются бойцы, не достигшие пятнадцати лет. Моей подруге хотелось бы увидеть, как бьются взрослые воины. Но даже самая паршивая драка – лучше, чем полное отсутствие таковой, считает она.

– Я ни разу не видела турнира, – призналась Макри.

Когда я рассказал ей о характере сражения, она была страшно разочарована.

– Это всего-навсего имитация, – сказал я. – Никакой крови. Они дерутся на деревянных мечах, и, кроме того, бойцы поставлены в жесткие рамки. Удары ногой в пах, например, категорически запрещены, так же как и уколы в глаза.

– Нельзя ударить в пах? Нельзя выколоть глаз? – изумилась она. – Какой смысл в подобных запретах?

– Им же ещё нет и пятнадцати, Макри. Эльфы не хотят увечий своим отпрыскам. Они просто дают им возможность помахать мечом. И не говори мне, что ты в пятнадцать лет уже крошила драконов. Я это уже слышал. Но битва гладиаторов существенно отличается от сражения в цивилизованном и к тому же детском турнире.

Убедить Макри я так и не смог.

– Никчемная трата времени, – заключила она.

Я ел прямо с подноса. Хозяева, поняв, что имеют дело с человеком, обладающим здоровым аппетитом, присылали мне огромное количество еды. Конечно, это не был обед гиганта, которым я наслаждался в “Секире мщения” после тяжелого дня расследования, но голодным я не оставался. А выпив последнюю бутылку вина из тех, что они присылали вместе с пищей, я начинал себя чувствовать в согласии с окружающим миром.

– Карит случайно не высказывал догадок, почему эльфы вдруг начали страдать от кошмаров? – спросил я.

– Вообще-то нет. Впрочем, он считает, что это каким-то образом связано с повреждением Древа Хесуни. Все эльфы Авулы имеют духовный контакт с Древом.

– Разве Древо не исцелилось? На мой взгляд, оно вполне здорово.

Макри кивнула, соглашаясь. Все уже знали, что древесные целители сумели вернуть растению его цветущее здоровье. Однако, что-то по-прежнему вызывало у эльфов кошмары, и это явление возбуждало у меня любопытство.

– Ну и что же дальше? – спросила Макри. – Если Элит призналась, что убила жреца, тебе делать нечего. Неужели ты всерьез рассчитываешь устроить ей побег из тюрьмы?

– Не исключено. Судя по тому, как эльфы содержат темницу, сделать это будет легче, чем подкупить сенатора. В камере, где её содержали до этого, на окнах не было даже решеток. Элит просто дала слово, что не убежит.

Сказав это, я надолго замолчал. Ведь это был из ряда вон выходящий случай. Эльфы очень редко нарушают свое слово. По правде говоря, они этого никогда не делают. Ваз, например, предпочтет смерть подобному позору. Я подумал, что у Элит-ир-Мефет должна была появиться какая-то весьма необычная причина для того, чтобы бежать из дворца.

– Однако я не верю в то, что она виновна. Мне очень не нравится, что она не может вспомнить, как повредила Древо. Это означает, что она либо лжет, либо находится под чьим-то сильным влиянием. Не исключено, что на её память могло повлиять колдовство или наркотики. Мне крайне не нравится и её признание в совершении убийства. Каждый раз, когда я был с ней, она вела себя весьма странно. При первой нашей встрече она грохнулась в обморок, а здешние дамы, как тебе хорошо известно, к обморокам вовсе не склонны. У них со здоровьем и с психикой, как правило, все в порядке. Мне довелось видеть, как они сражались с орками. Готов поклясться, что, когда я задавал ей вопросы, её мысли блуждали где-то очень далеко, а взгляд был каким-то странным.

– В чем ты увидел странность?

– Не могу точно описать. Такой взгляд бывает после хорошей дозы “дива”.

– Но ты же не раз говорил, что “диво” ещё не добралось до островов.

– Я готов это повторить. Кроме того, оно не производит на эльфов такого действия, как на людей. Мне приходилось видеть, как некоторые вконец разложившиеся эльфы принимали зелье, находясь в Турае. В кайф они не впадали. А об ослаблении памяти говорить вообще не приходится. Они ни за что не забыли бы совершенного ими преступления, тем более – убийства. Надо будет встретиться с магом лорда Калита Джир-ар-Этом и спросить, не находил ли он следов магии. Думаю, что он по просьбе лорда уже обследовал Элит, однако сомневаюсь, что маг поделится со мной своими открытиями. Дело шло бы гораздо быстрее, если бы эти треклятые эльфы шли на сотрудничество. Однако к чему эти стенания, я с самого начала знал, что мне здесь придется туго.

Я замолчал, чтобы ещё раз обдумать ситуацию. Элит-ир-Мефет попала в трудное положение, но скажите, когда моим клиентам было легко. До сих пор никто не удосужился выдвинуть хоть какую-нибудь версию о мотивах обоих преступлений. Ни один здешний мудрец не мог сказать, почему молодой эльф без всякой причины вдруг калечит священное Древо и отправляет к праотцам жреца. Что же касается показаний свидетелей, то я не принимал их на веру. Мне было известно, что существует множество причин, в силу которых свидетели могут дать ложные показания. Стремление ублажить своего лорда, например. Надо будет побродить вокруг Древа Хесуни и попытаться разнюхать, не имел ли кто-нибудь зуб на Гулас-ар-Тетоса. И надо будет поспрашивать о Горите. Этот парень вызывает у меня подозрение – хотя бы потому, что настроен так враждебно по отношению ко мне.

– Карит дал мне этот свиток, – проскрипела Макри. – Он целиком посвящен местным растениям. Наш хозяин ещё в школе изучал по нему ботанику. Школы эльфов расположены на деревьях, что неудивительно. Завтра я постараюсь ознакомиться со здешней флорой и взглянуть на их ножи, секиры и кинжалы. Как ты думаешь, не могли бы они бесплатно дать мне некоторые образцы их вооружения? Ведь я же их гостья. До чего же хорошо, что это бесхребетное отродье Исуас от меня отстала и больше не донимает.

– Здравствуйте, – застенчиво пролепетало бесхребетное отродье, робко входя в комнату. На ней была мягкая зеленая шляпка, похожая на клюв птицы. Такие головные уборы носят пикси в детских сказках. По пути к Макри Исуас зацепилась ногой за половик и растянулась на полу. Более жалостного зрелища я в жизни не видел, однако Макри с ледяным видом взирала, как я помогал бедняжке подняться. Девочка потерла ушибленную голову, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

– Я пришла спросить, как вы себя чувствуете, – прошептала она, теребя свою нелепую шляпу.

– Минуту назад я чувствовала себя превосходно, – ответила моя подруга.

Я по-прежнему считал, что дружеские отношения с дочерью Калита могут оказаться полезными и поэтому, пытаясь загладить грубость Макри, спросил:

– Как тебе живется на твердой земле? Довольна, что вернулась домой?

– Нормально, – пожимая плечами, ответила Исуас. – Но во дворце все всегда так заняты…

Я догадывался, почему у всех эльфов при появлении девчонки вдруг возникает бездна неотложных дел.

– Вы будете помогать Элит, несмотря на то, что она убила Гуласа? – спросила Исуас.

– Обязательно. Я убежден в том, что она этого не делала.

– Надеюсь, что это так, – сказала дочь лорда. – Элит мне нравится. Вы поучите меня еще, как надо сражаться? – неожиданно спросила она, обращаясь к Макри.

– Нет, – решительно ответила та. – Я очень занята.

– Ну пожалуйста, – заныла Исуас. – Для меня это очень важно.

Макри погрузила нос в свой свиток.

– Почему это так важно? – поинтересовался я.

– Тогда я смогу принять участие в турнире.

Макри вынырнула из-за свитка лишь для того, чтобы расхохотаться.

– В турнире? – сквозь смех спросила она. – Деревянными мечами?

– Для эльфов, кому ещё не исполнилось пятнадцать. Мой старший брат победил на турнире шесть лет назад. Другой брат выиграл год спустя. А ещё один брат победил…

– Мы получили общее представление, – оборвала её Макри. – А теперь, короче говоря, ты тоже хочешь участвовать. Но ты такая дохлячка, что не пройдешь и первого тура даже в том случае, если твой папаша позволит тебе выступить. Однако я не сомневаюсь, что он не допустит подобного позора. Ты неуклюжая дохлячка.

Исуас печально уставилась в пол, Макри достаточно ясно изложила свою позицию.

– Они мне вообще ничего не позволяют делать, – пробормотала Исуас.

– И я их за это не осуждаю, – сказала Макри.

– Ну пожалуйста, – заныла Исуас. – Я очень хочу участвовать в турнире.

Макри снова обнаружила в рукописи нечто чрезвычайно интересное. Я же нахмурился. Мне не нравилось, что она столь открыто демонстрирует свою ненависть к этому ребенку.

– И что же говорят родители о твоем участии в соревновании?

– Папа вообще отказывается слушать.

– Что ж, в таком случае нам стоит перекинуться парой слов с твоей мамой, – сказал я. – Если леди Йестар не станет возражать, то Макри, вне всякого сомнения, согласится продолжить занятия.

Личико Исуас просветлело. Она была слишком молода для того, чтобы понять мой хитроумный план, гарантирующий наше проникновение во дворец с целью продолжить расследование. Но Макри сразу меня раскусила.

– Забудь об этом, Фракс, – буркнула она. – Я не стану мучиться с этим отродьем только потому, что ты желаешь задавать кому-то свои дурацкие вопросы.

– Макри будет просто счастлива помочь, – продолжал я. – Как ты считаешь, не могли бы мы завтра во второй половине дня поговорить с леди Йестар?

Исуас утвердительно кивнула и, выдавив улыбку, пролепетала:

– Я скажу слугам, чтобы они приготовили для вас еду.

– Отлично, Исуас. А как ты считаешь, не могли бы они доставить мне немножко пива?

– Пива? Не знаю, но мне кажется, что в Древесном дворце нет пива. Но, может быть, мы сможем за ним кого-нибудь послать. Я знаю, что мама будет рада с вами встретиться.

Я же в этом сильно сомневался.

– Я каждый день повторяла все то, что вы мне показывали, – сказала, обращаясь к Макри, Исуас перед тем, как уйти.

Макри положила свиток на стол и, глядя на меня с кислым видом, произнесла:

– Очень умно, Фракс. Теперь ты сможешь попасть во дворец в качестве гостя королевской семьи и получишь возможность изображать из себя идиота по полной программе. Если, конечно, не займешься тем, что станешь освобождать остров от его запасов пива. Но я в твоих играх не участвую и отказываюсь учить эту девчонку чему-либо. Она совершенно безнадежная ученица. Кроме того, Исуас мне не нравится. На корабле я занималась с ней только от скуки. А на Авуле меня ждет масса интересных дел, и на то, чтобы нянчиться с этим заморышем, у меня не будет времени.

– Я не могу понять, Макри, почему ты её так не любишь. Она же вовсе не плохая девочка.

– Меня выводит из себя её постоянная готовность распустить нюни. Когда я была в её возрасте, любые слезы немедленно карались смертью. Кроме того, она все время спотыкается и падает. Это приводит меня в ярость. Девчонка ужасно прилипчива. Чем больше я её оскорбляю, тем сильнее она ко мне привязывается. Это меня даже пугает. Подобное поведение противоестественно. Твоя Исуас нуждается в хорошей порке.

– А ты уверена, что она тебе не напоминает тебя саму в её возрасте?

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась Макри. – Я никогда не была на неё похожа.

– Это ты так утверждаешь. Но, судя по тому, как ты её третируешь, ты сама когда-то была запуганным и слабым ребенком. Ты не хочешь, чтобы её присутствие напоминало тебе о том времени.

– Чепуха! – воинственно бросила Макри. – Перестань корчить из себя аналитика, Фракс. Ты в этом качестве никуда не годишься.

– Если ты уж так против неё настроена, – произнес я, пожимая плечами, – то занятия с ней дадут тебе возможность её поколачивать. Это тебя и успокоит, и одновременно укрепит дух Исуас.

– Я должна беречь свой авторитет, – возразила Макри. – Я не могу позволить ей выступить в качестве моей ученицы лишь для того, чтобы стать всеобщим посмешищем. Представляешь, как я буду выглядеть в глазах всех этих эльфов? Даже такой талант, как я, не сможет натаскать этого недоноска за шесть дней.

– Не надо забывать, что она будет тренироваться каждый день. А это верный способ улучшить технику боя. Кроме того, когда начнется турнир, ни лорд Калит, ни леди Йестар не позволят ей принять в нем участие. Поэтому сделай вид, что согласна. Это даст мне возможность провести день-другой во дворце. После того, как я привел в ярость лорда Калита, уложив его стражников спать, другого пути проникнуть в его жилище у меня нет.

В итоге мне удалось подвигнуть Макри лишь на то, чтобы пойти завтра вместе со мной во дворец.

– Имей в виду, – сказала она, – если все закончится тем, что я все-таки стану её учить, неприятностей нам не избежать.

– Тебе не придется этого делать, – заверил я её. – Калит и за милю не подпустит свою дочь к тому месту, где идет даже пародия на сражение. Ты над деревянными мечами, конечно, издеваешься, но драка идет по-настоящему. В годы моей молодости в Турае проводились подобные турниры. Крупные для сынков сенаторов и помельче для отпрысков рабочих сословий. Нас так готовили к службе в армии. Так вот, во время одного из таких турниров сын кузнеца сломал мне руку деревянной секирой. Отец был просто вне себя от ярости. Вопил, что я уронил честь семьи, и заставил меня вернуться в бой с рукой на перевязи.

– Ну и что дальше?

– Я врезал сыну кузнеца ногой в пах, а затем наступил каблуком на рожу, что оказалось перебором даже в свете довольно свободных правил турнира. Меня дисквалифицировали. Но отец был страшно мной доволен.

– Ты все делал правильно, – сказала Макри. – Не понимаю, за что тебя сняли с соревнований. Драться – так драться.

После этого Макри поделилась со мной своим боевым опытом, который главным образом состоял в истреблении противников из числа орков. При этом все противники были значительно старше и тяжелее, нежели она. Эти приятные воспоминания её немного развеселили. Всякий разговор о разного рода драках всегда приводит мою подругу в прекрасное расположение духа. Думаю, что в ней говорит кровь орков. Она остается дикаркой, хотя и изучает ботанику.

ГЛАВА 10

Я рассчитывал начать день как можно раньше. Поскольку эльфы встают поздно, у меня появлялась возможность не торопясь и без помех осмотреть место преступления. Однако, к сожалению, усидев вместе с Каритом ещё одну бутылочку, мы принялись обмениваться рассказами о своих военных подвигах. За этим приятным занятием мы засиделись допоздна, и к тому времени, когда я проснулся, солнце уже стояло довольно высоко. Одним словом, утро для меня пропало.

– Я не хотел тебя беспокоить, – сказал Карит, когда я, давясь, глотал поздний завтрак. – Мне известно, какое значение граждане Турая придают утренней молитве.

– Да, религиозные обязанности меня частенько задерживают по утрам, – сообщил я, проглотив пару здоровенных кусков хлеба и запив их соком местного фрукта, название которого было мне неизвестно.

Затем я спросил Карита, знаком ли он с Горит-ар-Делом.

– Да, знаком, – ответил наш хозяин. – Но знакомство шапочное. Горит – лучник и живет в западной части острова, где растут деревья, пригодные для его ремесла.

– Ты не знаешь, с какой целью он мог слоняться рядом с Древом Хесуни и при этом проявлять враждебность?

Карит понятия не имел. Ничего плохого он о Горите не слышал, хотя до него доходили слухи о тех неприятностях, которые имели его родичи во время пребывания в Турае. Слово “неприятности” показалось мне слишком мягким, поскольку, как известно, оба родича Горита были убиты.

– Меня, Карит, интересует Древо Хесуни, – сказал я. – Предположим, что повредила его не Элит, и допустим, что это вовсе не было случайным актом вандализма. Если принять подобное допущение и согласиться, что для преступления имелся более серьезный мотив, то возникает вопрос – кто из эльфов мог от этого получить пользу.

– Никто.

– Ты в этом уверен? Макри сказала мне, что все жители Авулы имеют духовную связь с Древом, а жрецы с ним даже общаются.

– В некотором роде это так, – подтвердил слова Макри Карит. – Но общение совсем не такое, как между эльфами. Речь скорее должна идти об ауре жизни, которая существует вокруг Древа.

– А что, если на Авуле сейчас происходит нечто странное? Могло бы Древо сообщить об этом жрецу?

Мой вопрос заставил Карита улыбнуться.

– Не думаю, – сказал он. – Это совсем иной тип общения. – Став вдруг серьезным, он добавил: – Но какие-то взаимоотношения между ними существуют, и нельзя исключать, что жрец Древа узнал от него некоторые вещи, неизвестные другим эльфам.

– И это могло послужить мотивом для нанесения повреждения Древа и убийства его жреца, – заключил я. – Устранение нежелательных свидетелей, так сказать.

– Невозможно получить свидетельские показания от растения, – не скрывая скептицизма, заявила Макри. – Пусть это даже будет Древо Хесуни. Ты хватаешься за соломинку.

– Хорошо, пусть я хватаюсь за соломинку. Однако прошлым летом в Турае я беседовал с дельфинами и, будучи человеком без предрассудков, не могу исключать существования говорящих деревьев. А как насчет другой ветви этого семейства? Той, члены которой претендуют на пост Верховного жреца Древа?

– Да, действительно, есть ещё один претендент, – демонстрируя явное смущение, произнес Карит. – Зовут его Хит-ар-Ки. Спор о наследии ведется уже несколько веков. Мне кажется, что претензии Хита не очень обоснованны, но эта тема практически не обсуждается за пределами Совета старейшин.

– Почему?

– Любой разговор простых эльфов на тему жречества есть каланиф, и обсуждать это дозволяется лишь в узком кругу старейшин и среди членов семьи самих жрецов. Лишь они имеют право решать, кому быть жрецом Древа, и ни один эльф не смеет об этом даже высказываться.

Я уже успел прийти к выводу, что на Авуле слишком много вещей считается каланиф. Это создавало мне дополнительные трудности, особенно в связи с тем, что заместитель Консула запретил вашему покорному слуге нарушать табу эльфов. Я решил оставить эту скользкую тему.

Макри уже была готова отправиться в путь.

– Я ещё не видела Древесного дворца, – сказала она и тут же добавила: – Посмотри, как я выкрасила ногти на ногах.

– Леди Йестар будет просто потрясена. Ты намерена появиться перед ней в этой тунике?

– А что в ней особенного?

– Ничего особенного в ней нет. Она ничем не отличается от твоих других нарядов и прикрывает лишь небольшую часть твоих телес. Разве ты не обратила внимание на то, что здешние дамы прикрывают ноги? Может быть, ты позаимствуешь у наших хозяев какой-нибудь приличный местный наряд?

– Ни за что, – ответила она. – Знаменитый философ Саманатий учит: “Никогда не прикидывайся тем, кем ты не являешься на самом деле”.

– Саманатию я не доверяю.

– Но почему? Ты же его никогда не слышал.

– Насколько я понимаю, он учит бесплатно. Неужто он настолько плох, что не смеет содрать с вас пару-тройку гуранов?

– Твое невежество, Фракс, достигло новых высот, а ты пал в моих глазах так низко, как никогда. Кроме того, Йестар будет разочарована, если я предстану перед ней одетой как эльф. Исуас наверняка рассказала мамаше, с каким варваром она имеет дело.

Как бы подчеркивая последние слова, Макри прикрепила к спине ножны с парой мечей. Я приказал ей ни при каких обстоятельствах не обнажать меча орков. Темный металл, из которого выковано их оружие, сразу бросается в глаза, и нас запросто могут выкинуть с острова.

Карит проводил нас до дверей.

– Ты заметила, как он зевал во время завтрака? – спросил я у Макри, когда мы остались одни.

– Ты так вогнал его в сон россказнями о своих военных подвигах, что бедняга до утра не смог оправиться, – съязвила она.

– Карита не могли утомить мои рассказы! – возмутился я. – Совсем напротив, пребывание под крышей его дома столь выдающегося воина, как я, – большая для него честь. Если бы мы не стояли насмерть на стенах Турая, орков остановить не удалось бы. После нас настал бы черед Островов эльфов. И если говорить серьезно, то эльфы в долгу передо мной за то, что я спас их от орков.

– А я-то думала, что это эльфы явились вас спасать…

– Да, они оказали нам некоторую помощь, но мы справились бы и без них. Но я хотел сказать – до того, как ты со свойственной тебе грубостью меня прервала, – что утренняя зевота Карита, видимо, явилась следствием плохого сна ночью. Его мучили кошмары, как я полагаю. Поэтому, как только мы приблизимся к Древу Хесуни, смотри в оба. Попытаемся обнаружить, что могло вынудить благородное растение насылать на своих духовных детей дурные сновидения.

– Что это может быть?

– Откуда мне знать. Смотри внимательно. Ты здорово разбираешься в эльфах и можешь заметить то, что ускользнет от моего внимания.

Мы шагали по мосткам в направлении дворца. Даже на такой высоте растительность оставалась очень густой, а с вершин деревьев свисали лианы. Лишь изредка мы могли видеть внизу землю и пышно цветущие кусты. Между ветвей порхали яркие бабочки, а разнокалиберные птицы производили страшный гвалт. Время от времени мы замечали обезьян, которые, бросив на нас любопытствующий взгляд, тут же исчезали в зарослях. Макри следила за макаками с интересом, но я почему-то всегда недолюбливал этих созданий.

Над нашими головами был огромный синий купол неба. На Авуле уже стояла зима, но и зима в этих благословенных краях была теплой и приятной. Холодный сезон эльфов ничем не напоминал леденящий холод зимнего Турая. Мой родной город располагался гораздо севернее.

– Бедный Гурд, – сказал я, – наверное, он сейчас больше всего похож на замороженную пикси. Впрочем, наш Гурд – северный варвар и не столь чувствителен к морозу, как цивилизованные люди вроде меня.

Мы прошли над полем, где должен был состояться турнир. Сейчас на нем, готовясь к великому событию, тренировались несколько юных эльфов. Когда мы сказали Кариту о том, что Исуас просила Макри заняться с ней фехтованием, чтобы она могла выступить в турнире, тот расхохотался. Дочь лорда у островитян любовью не пользуется, а её общая хилость является постоянным предметом насмешек.

– Но у Калита четыре крепких сына и три совершенно здоровые дочери, – сказал нам тогда Карит. – Никто не осуждает его за то, что восьмой отпрыск получился неудачным. Думаю, что именно леди Йестар настаивает на том, чтобы лорд Калит брал дочь с собой в плавание, дабы закалить её характер. Однако, как я видел вчера, эти путешествия пользы ей не принесли.

На пути во дворец мы проходили мимо небольших поселений. Когда какой-то малыш при виде Макри с визгом бросился в дом, моя подруга снова погрузилась в депрессию.

– Думаю, что я зря согласилась пойти в Древесный дворец, – печально сказала она. – Боюсь, что эльфы и там не удержатся от высказываний по поводу краски на моих ногтях.

– Но ты же сама раскрасила их.

– Мне необходимо укрепить свой дух. Ты случайно не прихватил с собой фазис?

– О чем ты говоришь? Неужели ты забыла, что мы сейчас находимся в земном раю, свободном от всех наркотиков?

– Ничего я не забыла! Итак, есть у тебя фазис или нет?

– Зачем он тебе? Наслаждайся лучше чистым воздухом.

– Воздух здесь замечательный, но это меня не трогает. Ты прихватил с собой фазис?

– Конечно. Неужели ты могла подумать, что я отправлюсь бродить по незнакомому острову без запасов фазиса? Тем более никто не знает, когда мне теперь удастся выпить кружечку пива.

Я передал Макри палочку фазиса, она зажгла её, затянулась и затем удовлетворенно выдохнула струйку дыма. Я сделал то же самое. Мне неизвестно, имеется ли этот легкий наркотик на Авуле или нет, но у меня нет сомнения в том, что лорд Калит не обрадуется, узнав, что кто-то курил фазис на его острове. Мы остановились на совершенно пустынном отрезке мостков, чтобы никто не помешал нам насладиться этим запретным плодом.

– Теперь я совершенно спокойна, – объявила Макри.

В этот момент из-за поворота появились восемь эльфов. Их лица были скрыты масками, а в руках они держали длинные копья весьма зловещего вида. Восьмерка неторопливо, но явно с угрозой надвигалась на нас.

– Вот это да! – воскликнула Макри. – И зачем ты заставил меня курить эту гадость? У меня, похоже, начинаются галлюцинации!

Я даже в самом страшном сне не мог представить, что на нас в самом сердце Авулы нападут вооруженные эльфы.

– Наверное, они готовятся к турниру, – предположил я.

– Но им явно больше пятнадцати лет.

По мосткам плечом к плечу могли пройти четыре человека. Восьмерка эльфов образовала боевой порядок, построившись в две шеренги. В нашу сторону смотрели острия восьми копий, не давая никакой возможности двинуться вперед. Эльфы вначале ускорили шаг, а затем и вовсе перешли на бег. Противостоять без щитов на таком ограниченном пространстве восьми вооруженным длинными копьями противникам было невозможно.

– Ты припас какое-нибудь заклинание? – спросила Макри, обнажая оба меча.

– Не подумал об этом.

– Неужели не можешь припомнить одно, хотя бы самое плохонькое?

Макри не знала, что магические действа так, увы, не совершаются. Как только вы использовали заклинание, оно тотчас улетучивается из вашей памяти. Для того чтобы снова им воспользоваться, вам следует обратиться к книге заклятий. Так или иначе, но для продолжения дискуссии у нас времени не было. Эльфы были уже почти рядом. Однако Макри, несмотря на многократное численное превосходство противника, отступать отказывалась. Возможно, она собиралась ударить их с фланга. Но на узких мостках подобный маневр произвести было невозможно. Когда до копий оставалось всего несколько футов, Макри и я одновременно бросили мечи в ножны и прыгнули в гущу деревьев. Я молил богов о том, чтобы на моем пути оказалась крепкая ветвь, за которую можно было бы зацепиться. Но боги, к несчастью, молитву не услышали, и я продолжал валиться вниз между ветвями. При этом я отчаянно пытался ухватиться за все, что можно, но ничто не могло выдержать моего веса, и я падал, не вступая в контакт ни с чем, что могло бы остановить или хотя бы задержать этот, с позволения сказать, спуск. Но вот всего в каких-то десяти футах от земли на моем пути оказалась достаточно толстая ветвь. Она от удара моей туши согнулась, но выдержала, и в итоге, изрядно исцарапанный, но в остальном невредимый, я оказался на твердой земле.

Откуда-то сверху до меня доносились громкие проклятия и сопутствующий им треск веток. Макри нашла надежную опору выше, чем я, и теперь спускалась по ветвям, изображая обезьяну. Оказавшись на земле, мы снова обнажили мечи, не сомневаясь в том, что убийцы пустились следом за нами. Однако ждали мы напрасно, копейщики в масках так и не появились.