Текст книги "Этна"

И снова здравствуйте, товарищ майор

И вот Нарсил откован эльфскими мастерами… извините, сто восьмидесятая табуретка сияет белизной. Фабио не то чтобы хороший мастер, с ним всякое бывало, но вот это он сделать сумел. И еще подарил кусок домашнего сыра-бурраты, сделанного его женой. Завернутого в салфеточку, сквозь которую уже проступали пятна солоноватого молочного сока.

Вот так относятся на Сицилии к тем, кто от кого-то убегает или скрывается.

А в крепостном дворе я наткнулся на группу отдыхающих в углу, включая усталого Альфредо, который только что промучился вместе с Матерью Марией над замером температуры при ремонтаже. Мария, кстати, на наших скамеечках в дни сбора урожая не сидит никогда. Наверное, приходит к себе в домик и сразу падает.

Ферментация – большая подлянка, температура не может быть слишком высокой, тогда процесс пойдет чересчур быстро, аромата не будет. И надо чуть не без перерыва делать замер плотности сусла. Мать Мария, кажется, уже перестала не только есть, но и посещать туалет. Тут время мгновенных решений, потому что сусло в каждом чане ведет себя по-своему. Решает Мария, но хозяин в подобных случаях обычно бывает рядом. Хотя бы потому, что от происходящего сейчас зависит – не радикально, но ощутимо – жизнь всех нас через полтора-два года, когда вино начнут продавать. В общем, чувство юмора у участников процесса в такие моменты пропадает.

Вот, словом, я всем собравшимся на скамейках и сказал, хорошо сознавая свою якобы праздность в их глазах, – что сказал? Кажется, про Нарсил, про битвы бамперов на пыльных страдах. И тут же заметил, что Альфредо смотрит на меня, выпятив подбородок и улыбаясь сияющими голубыми глазами – а улыбается он постоянно, но по-разному.

Потом он взял меня за локоть, отвел к магнолии, мгновенным взглядом отсекая от нас двоих всех, кто во дворе уже начал вытягивать шеи.

– Ах-х, – выговорил он после паузы удовлетворенным голосом. – Помните, та история, когда тролли проявили интерес к вашему иммиграционному статусу. Я, когда о ней услышал, всё сразу понял, сказал пару не очень добрых слов Борису, добавил: наши бумаги всегда в порядке, и я знаю, кто у меня работает. А потом задумался: а знаю ли?

Я вежливо склонил голову, ожидая продолжения.

– Конечно, в ваших анкетах все слишком коротко, – продолжал он, бросая на меня быстрые любопытные взгляды. – Коротко, но ясно. Господин майор, если не ошибаюсь. И участие в боевых действиях – это не шутка, именно в Мозамбике?

– Не шутка, – без выражения подтвердил я.

– А кто бы сомневался, после одного нашего с вами интересного разговора. Здесь же, на этом самом месте. Всего три дня назад. Ну, вы не обидитесь на меня, если я признаюсь, что позвонил не только в настоящую иммиграцию, где мне сказали, что никаких запросов не посылали и всем довольны? А еще и в Москву? Там как раз один сицилиец работает в нашем посольстве по тем самым делам. А зачем земляки? Чтобы найти за рекордный срок интересные подробности. Например, о вас.

Альфредо посмотрел на каменный бордюр – не сесть ли, при его усталых ногах – и, будто между прочим, уронил:

– Как он там называется, этот ваш орден?

Я открыл рот, но в общем-то было ясно, что отвечать не нужно. Кроме того, я искренне не знаю, как по-английски или по-итальянски «мужество»: как-то не приходилось тут рассуждать на такие темы.

Во дворе было очень тихо.

– Cavaliere del Coraggio, вот как вы на нашем языке называетесь, – почти шепотом сказал мне Альфредо. И повторил:

– Cavaliere del Coraggio…

Глаза его странно блеснули.

Так мы и стояли несколько секунд – почти как в прошлый раз, когда провожали взглядами отступавших троллей. Тогда – рядышком, плечом к плечу, а сейчас молча смотрели друг другу в глаза.

– Вы позавчера защитили… мой дом, – с оттенком удивления и как бы между прочим констатировал Альфредо.

И я в очередной раз вспомнил, что я – на Сицилии, и такие слова тут просто так не говорятся.

От скамеек в углу на нас смотрели уже во все глаза и на всякий случай за меня боялись – видя, наверное, что такого лица у нашего хозяина не было давно, а вот что это все означает…

Альфредо горестно вздохнул, ссутулил плечи (он стоял до того почти по стойке «смирно», да и я тоже) и пробормотал что-то вроде:

– Еще раз вижу, какой у меня умный отец. И неважно, знаете вы португальский или нет… Важны другие вещи. Ну-ка, присядем.

Он устроился на покосившемся бордюрном камне под магнолией, обхватив колени. Я пристроился рядом.

– Допустим, полиция, – задумчиво сказал Альфредо и щелкнул пальцами. – Чего же проще. Лучший следователь прилетит через два часа. Мне стоит только позвонить. И что он будет расследовать? Вы говорите, частное охранное предприятие. Влезли по ошибке. Мы с вами им эту ошибку объяснили. Они ушли. Им не присудят даже штраф. То, что меня сегодня не хотели пускать целых пять минут в гольф-клуб, где я член правления, – это вообще не полицейское дело. Да, абсурдные черные битые машины там стоят. Эти люди оттуда. Ну и что? Они что, будут нам говорить, чем тут занимаются?

Я мрачно покачал головой.

– А предположим, вы знаете про эту историю чуть больше, чем я? – мгновенно улыбнулся он, следя за моим лицом.

Мы опять помолчали.

– Альфредо, – наконец решился я. – Вообще-то я знаю больше, но ненамного. Мне, возможно, потребуется отпуск на пару-тройку дней.

– Всего-то? Он будет вам оплачен, не сомневайтесь. И даже расходы в нем… Вы хотите куда-то лететь или ехать?

– Не смейтесь, Альфредо, но я хотел бы опять поехать в Таормину.

Нет, он не стал смеяться, хотя глаза его подозрительно блеснули.

– Выберите пятизвездный отель, – очень серьезно сказал он.

– Да в том-то и дело, – вздохнул я, – что именно в таком отеле я услышал на днях кое-что необычное. А сейчас вспомнил. Других зацепок пока нет. А тролли ничего не скажут, тут вы правы. Не пытать же их.

– Ну, по крайней мере вы там будете в безопасности, – утвердительно сказал Альфредо.

– В пятизвездном? Более-менее, – покачал я головой.

* * *

А до Таормины…

Что же мне – вот так сидеть и бояться, ждать, когда меня снова попытаются столкнуть с дороги в пропасть неизвестные личности? Это скучно.

Лучше в таких неясных ситуациях не бегать от неизвестности, а как раз пойти ей навстречу. Пойти и спросить: ребята, вы не меня тут, случайно, искали? И пусть тогда уже они думают, как им быть. По крайней мере мне хуже не будет, раз они благодаря Борису знают про меня если не всё, то почти всё. Имя, фамилия, биография, возможно – и про домик слева от главных ворот. Устанешь запираться на ключ. Вот и с машиной моей познакомились…

Я хотя бы знаю, где их искать. И так было ясно, что если не в Таормине, то в гольф-клубе, больше негде. А когда Альфредо сообщает, что его туда попытались не пустить и что там-то они и живут, то чего же вам еще.

Дорога – та самая, где два черных носорога столкнулись, – ведет если направо, то в деревни, а если налево, то в том числе и в гольф-клуб. Пусть еще до клуба с нее можно съехать на другую, относительно большую дорогу, ведущую в окружающий мир. Ну, а в клубе есть простой, скромный бревенчатый гостевой корпус, звезд этак на пять с плюсом. И уникальный по простоте ресторан, с орденоносным шефом. Cavaliere del Lavoro – кавалер труда. Друг маркизы.

И ехать недалеко. Минут пятнадцать.

А на воротах в этот приют отдохновения у нас кто? Джулио и еще кто-то.

И вот они, газенвагены от «Кадиллака», свежеободранные, а про бамперы и говорить нечего.

– Джулио, а где сейчас повелители вот этих двух носорогов?

Обычно меня сюда пускают, а вот сейчас… Что ж. Я встал в воротах, чуть расставив ноги и стараясь быть как можно более заметным. Да что там, неприятным. Продолжая разговор с Джулио.

И меня заметили, но совсем не те, кого я ждал.

– И снова здравствуйте, товарищ майор!

В обморок я не упал. Но «не может быть» успел подумать. И еще подумал, не сказать ли им, что они мне пару ночей назад снились. Ну, ответят «сон в руку». Что же еще.

Иван и Шура. Живые и реальные. Иван с тяжелыми, близко посаженными серыми глазами. Шура со сломанным носом уточкой. А «снова здравствуйте, товарищ майор» – потому что прежнее «здравствуйте» было на соборной площади во Фрайбурге, Германия, три года назад. А кажется – на другой планете и в ином веке.

Но здесь и сейчас, опять?.. Не может быть, не может быть. Бомба в воронку от бомбы не падает никогда.

– Они вот так сидят и поджидают… – заметил я, критически оглядывая их.

Хотя критика тут неуместна. Они изменились – да, оба почти седые (рано!), прибавили пару килограммов. Но выглядят прекрасно, а костюмы – это вам не как раньше, это и правда костюмы. Армани? Старина Хьюго?

– Да мы не гордые, – заметил Шура. – Ничего такого не поджидаем. Мы бы к тебе завтра пришли в этот ваш памятник архитектуры. Правда, Иван? Сегодня узнали, кто тут колоски с колхозных полей тащит, завтра пришли. Верно?

– Хотя не ждали, что ты в эту историю попадешь, – мрачно сказал Иван.

– Хотели только хорошего, – пожаловался Шура. – Мы же когда место встречи выбирали, вспомнили тогдашнюю с тобой историю на Германщине, сказали друг другу: а вот три года назад сорвалось всё у фашистов, вина мы в их образцовом хозяйстве не попили. Ну, а сейчас-то можно? А раз так, позвоните товарищу майору, который все знает про вино. А он не отвечает. Целый час тебя искали. Ну, ты здорово по шарику бегаешь. Только выяснили, что ты в Испании, – а хрен. Здесь ты. А в плохом месте ты работать не стал бы, так?

– И, раз такое дело, мы партнерам по предприятию предлагаем всё провернуть в вашем винном хозяйстве, – мрачно добавил Иван, – на Сицилии опять же «Коза ностра» поможет – а партнеры, сучары, уточняют: нет, Сицилия годится, но давайте не где вино, а рядом, гольф-клуб полностью изолирован, с точки зрения безопасности – просто сказка.

– Да мы бы к тебе в любом случае зашли, потом уже, – успокоил меня Шура. – Хорошего винца-то хочется небось.

К этому моменту я слегка пришел в себя и даже поинтересовался: «Так и будем стоять?»

Меня допустили внутрь, до веранды с простыми креслами – в гольф-клубах все всегда просто, а вы туда попробуйте попадите.

– Наливай, – сказал мне Шура, но Иван его юмор не одобрил. Впрочем, что-то вкусное нам, не спрашивая, принесли. Три бокала. И это был очень редкий случай, когда я вообще не замечал, к чему прикасался губами.

– Ну, в общем, ты нам устроил, – проскрипел Иван. Я молчал и смотрел на него с осуждением. И продолжал молчать.

– Давай с начала, – вздохнул Шура, с укором глядя на того же Ивана. – А то Серега глазами хлопает. С начала всё просто. Должна быть встреча. Вот здесь. Ну, и нас по старой памяти попросили организовать. По части безопасности и вообще.

– Старой памяти?

– А ты что, думал, мы в ФСР вечно работать будем? Ничто, Серега, в этой жизни не вечно. В России, если ты слышал, новый президент. А мы работали с прежним. И мы сейчас люди мирные.

– И частные, – уточнил Иван.

– О «Нефтегазонашевсё» слышал? Ну, вот. Мы там теперь отдыхаем. А иногда и мучаемся.

Так, эту информацию надо было переварить. Особенно вспомнив о том, как на недавнем приеме этого самого «Всё» в Риме гостям дарили бриллиантовые запонки. Ну, то есть из бриллиантовой пыли, конечно.

Я задумчиво и демонстративно посмотрел на костюм ближайшего ко мне – Ивана.

– А что ты думаешь, нам вечно было на той зарплате сидеть, плюс три копейки за погоны? Плюс нервы? А сейчас – как чего, скажи, подкинем деньжат.

– А с другой стороны, как волка ни корми, а у Абрамовича все равно яхта длиннее, – сказал Шура грустно.

– Это Шура просто так ляпнул, – объяснил мне Иван. – Вообще-то мы думаем, что в этой истории Абрамович ни при чем. А кое-кто другой при чем. Так вот, серьезно говорю – если надо, деньжат подкинем. Чтобы помог разобраться. А то знаменитый, в общем-то, человек, а ходишь как у себя в деревне.

– Он и живет в деревне, – заметил на это Шура. – Кабсдох майора подкалывать. Он нам нужен живой, веселый и умный. Серега, получай вводную информацию: готовилась встреча. Здесь. Все шло хорошо. И вдруг – хренак, бамперы летят, ни-хрена не понятно, и тут выясняется, что в деле есть русский след.

– И это – ты, Серега, – вздохнул Иван. – На кого работаешь?

Юмор надо уметь ценить. Но тут он был довольно поганый.

– Ребята, а вы на этом острове на кого работаете? Я имею в виду, это что за мразь такая – американский спецназ с вертолетами, вламываются к приличным людям на предприятие. А меня бампером битым с дороги сбрасывать – это как? Я серьезно, ребята, вы что, с бывшим супостатом теперь дружите?

– А то, – признал Шура.

– Да ты, Серега, не обращай на них внимания, – посоветовал Иван. – Козлы они. Ну, не могут они иначе. Вертолеты, бронеавтомобили, тучу народа нагнать. А кто они – вообще-то они такие же, как и мы.

– В смысле – частная структура? Так-так, я был прав…

– Частная, государственная – один хрен америкосы. Пусть попрыгают в камуфляже напоследок, недолго им. Попытались стать сверхдержавой, да вот не вышло. А сейчас – ну ты пойми. Встреча будет, российско-американская. С одной стороны безопасность обеспечиваем мы, частная структура. С другой – они, частные. Вот такие, как есть. И тут – нападение на их дурацкий конвой…

– А конвой этот всего-то разминался вечерком, машины осваивал, местность изучал после приезда, народ распугивал, – уточнил Шура.

– На конвой нападает хрен знает кто и неизвестно, и тут – смотри-ка, именно в этой точке русский живет, прямо на месте происшествия. И не просто русский. А вот такой, как ты. С биографией. И куда ни ткнись, везде этот самый Серега Рокотов.

– И что – надо было меня в пропасть спихивать? Для профилактики?

– А ты взял и обиделся. Да сказано же, козлы они! – всплеснул руками Шура. – Ты не поверишь, они просто поговорить с тобой хотели. Но так, чтобы ты к ним серьезно отнесся. В тихом углу, откуда выйти сложно. А ты устроил джигитовку – и вот уж тут-то они точно охренели. И поставили нам вопрос ребром: пока мы насчет тебя не разберемся, безопасность своих участников встречи они гарантировать не могут. Делай выводы.

Мою последующую реплику я приводить не стану.

Но дальше я вспомнил, что не время для обид:

– Какая российско-американская встреча? Мы же только что чуть не воевать начали из-за Грузии. Полтора месяца назад всего. Хорошо, а что за встреча такая, что нужны частные структуры, включая вот эту вашу якобы совсем частную газонефть?

– Шура, геополитику давай, – скомандовал Иван.

– А? Да легко. Серега, Тойнби читал? Фукуяму читал? Нет? Тогда в койку.

– Майор нас не поймет, – уверенно сообщил Иван. – Решит, что мы пидоры. В общем, не получается у тебя с геополитикой, Шура. Дай я теперь попробую. Серега, какое сейчас главное глобальное событие намечается, знаешь?

– Да кроме выборов в Америке… – затруднился я.

– Вот! – обрадовался Иван. – Ну, ты тут, в твоей Европе, небось рыдаешь, чтобы американцы шоколадку избрали. Он умный, добрый и против войны. А я как-то сижу и размышляю – а на хрена нам, России, умный президент США? Да еще такой, которого все эти ваши европейцы любят? Попробуй, скажи ему, чтобы шел на хрен. А Бушане такое, бывало, скажешь – и тебя вся Европа облизывает с ног до головы. Неофициально, я имею в виду. Официально-то они всё еще за Грузию обижаются. Но если честно, то жалко, что Бушаня, к сожалению, не останется. Нет чтобы пожизненно. Я бы проголосовал.

– И выберут Обаму, – подсказал я.

– И с его предвыборным штабом уже месяц как идут контакты, наши люди к ним там, в Чикаго, так и шастают, – устремил на меня свои светлые глаза Иван. – Кстати, об этом я никому бы, кроме тебя, не сказал. Понял? Повторять не надо? А теперь слушай: вот представь, вдруг случится какая-то хренота, и изберут все-таки республиканца. Маккейна этого, у которого с головой плохо. Один шанкр из тысячи. То есть нам, конечно, это в радость только, Америка тогда вообще на хрен пойдет. Но поначалу…

– И у нас идут контакты с предвыборным штабом Маккейна так же, как со штабом Обамы, – абсолютно серьезно сказал Шура и шмыгнул носом. – Это вообще-то обычное дело. Но в нашем случае – тут всё особое. Потому что основной повод для разговора такой, что мало не покажется.

– Тормози, – сказал Иван, и я понял, что сейчас он – главный.

– Короче, – продолжил недовольно Шура, – в общем, тут всё не так, как с демократами. С ними о чем угодно можно болтать почти открыто. Но если кто-то в Америке узнает, что люди Маккейна – пусть помощники – о чем-то говорят с Москвой, которая раздавила свободу маленьких миролюбивых грузин, неважно о чем с ней говорят, старику Маккейну пипец. Такой у него избиратель.

– И поэтому встречи частных лиц, каких-то там помощников или независимых экспертов, готовят частные организации, их службы безопасности, и как можно дальше от Америки, – понял я. – В тихом месте. А именно, здесь. Кто с нашей стороны?

– Частное лицо, – сказал Иван. – Пенсионер. Классный мужик, кстати. Как-то так получилось, что у него на прежних его должностях именно с республиканцами была любовь. И разрядка напряженности. Масса личных связей. Имя назвать не могу. Да тебе и не надо.

– А еще учти, что республиканцы начнут паковать вещи только в январе, – добавил Шура. – А до того они еще во власти. И именно с ними…

– Я сказал, тормози, – почти прошептал Иван. И видно было, что это серьезно.

Я обвел взглядом окрестности: как и всегда, наклонный мир, венчающийся отчетливым конусом, на котором лениво лежат то ли облака, то ли клочья дыма. Темные каштановые рощи, бледно-кофейных оттенков сжатые нивы как морские волны. И волнистые зеленые аппликации гольфовых полей. А на дальних горах – цепочка летаргических ветряков чудовищных размеров.

– Ребята, вы и вправду хотели прийти ко мне завтра?

– Да вот буду ля, – подтвердил Шура. – Куда бы мы делись.

– С целью – разобраться, что произошло? Кто напал на этот якобы конвой? Какой-то мотоциклист или что-то в этом роде?

– Ну.

– И потом? Повязать его и сдать? Кому?

– Ты никого сам не вяжешь. Этим козлам американским просто нужно знать. С доказательствами желательно. Знать и спокойно проводить эту встречу. И нам надо того же, вообще-то. Потому что даже если это всего-то местный репортер решил развлечься… И еще, Серега. Все как тогда в Германии. Три дня у тебя. С хвостиком. Не потому что мы с Иваном вредные, а потому что время встречи назначено. И время тут совсем не ждет.

– Мое условие: чтобы они от меня отстали. И так ясно, да? Если я на них фактически работаю, то не надо меня в кювет, особенно если он вообще пропасть. Так?

– Так. Мы с ними сегодня с утра уже говорили. Еще, товарищ майор. Расходы мы тебе без вопросов компенсируем, да хоть в двойном размере. «Нефтегазонашевсё» – оно не бедное. Но еще – вот только между собой посовещаемся, а то тут некоторые насчет секретности боятся – мы тебе так заплатим, что ты даже не представляешь. Не деньгами. Получше.

Хороший способ заработать, сказал я себе. Компенсируешь расходы в тройном размере – у Альфредо и у вот этих деятелей, и еще ждешь чего-то получше денег. Акции, наверное. Золотые.

В полутьме входа в клуб возникли здоровенные фигуры – две, три, да даже четыре. Увидели меня – и остановились.

Я помахал им вялой рукой.

– Хай, – мрачно сказал один. И все они скрылись обратно во тьму, из которой выползли.

– Но работаешь ты не на них, а на нас, – напомнил Иван. – Еще не хватало, понимаешь… И телефонами сейчас обменяемся. С нами, а не с этими. А насчет денег, благодарности и прочего – Серега, ты одну штуку не учитываешь. Ты хоть сам-то понимаешь, кто ты сейчас такой? И что ты для нас всех сделал? Мы когда сюда отправлялись, то со всеми нашими перезвонились, говорят, если Рокотова и правда встретите – нижайший ему поклон. А то ведь если бы не ты – как будто нас не было. У афганов хоть песни есть, а тут… А мы тебе – еще раз говорю – заплатим так, что никаких денег не надо будет. Тем более что деньги…

– Сам тормози, – с удовольствием напомнил ему Шура. – Мы с тобой это еще не обсудили.

– Ребята, – сказал я, вставая. – Как же вас недоставало. Ну, вы хоть потом, когда всё кончится, позвоните.

– А куда же ты от нас денешься. Родина – она тебя везде достанет, длинный шмель.

– Что такое «длинный шмель»?

– В интернете посмотри. Это как раз к разговору о родине.

Я потряс головой: сон начинался снова. Надо было прыгать в табуретку, ехать домой и там проснуться.

Но проснуться так, чтобы в голове осталось главное. Вот это: ты хоть сам понимаешь, что ты для нас всех сделал?

Я знаю, о чем это. И ребята знают. А тут, на Сицилии, никто даже не поймет.

Но кто-то знает. Кто-то благодарит. А я думал, что всё было впустую.