Текст книги "СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг."

Определенную роль при принятии этого решения сыграло представление о том, что война долго длиться не будет. А.Ф. Добрынин отмечает, что Брежнев полагал, что «вся эта операция закончится через три-четыре недели»[331]331
  Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. С. 455.


[Закрыть]. «Никто из советских лидеров не предполагал, что война против небольшого соседнего государства затянется почти на десять лет и советскому народу придется дорого заплатить за эту авантюру»[332]332
  Там же. С. 455–456.


[Закрыть].

Секретное решение было принято узкой группой членов Политбюро 12 декабря 1979 года. Документ под названием «К положению в “А”» оформлено как Постановление ЦК КПСС[333]333
  Постановление ЦК КПСС № 997 П 176 /125 от 12 декабря 1979 г. «К положению в “А” // РГАНИ. Ф. 89. Перечень 14. Документ 31.


[Закрыть]. Зашифрованная буква «А» означает слово Афганистан.

Из соображений сверхсекретности он был напечатан не на машинке, а написан рукой члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС К.У. Черненко, в одном экземпляре. Причем принятие решения о вводе войск составлено настолько завуалировано, что из его содержания совершенно нельзя понять, о чем идет речь. В нем нет таких слов, как «ввод войск в Афганистан», не указана дата их ввода. Содержание документа было понятно только тем, кто принимал участие на этом совещании.

В коротеньком документе, написанном размашистым почерком, содержалось:

«1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю.В., Устиновым Д.Ф., Громыко АА.

Разрешить им в ходе осуществления этих мероприятий вносить коррективы непринципиального характера.

Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро.

Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю.В., Устинова Д.Ф., Громыко А.А.

2. Поручить тт. Андропову Ю.В., Устинову Д.Ф., Громыко А.А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.

Секретарь ЦКЛ. Брежнев»[334]334
  К положению в «А» // РГАНИ. Ф. 89. Пер. 14. Док. 31. Л. 2.


[Закрыть].

Пункт первый «Одобрить соображения и мероприятия», изложенные Андроповым, Устиновым, Громыко означал принятие решения о вводе войск в Афганистан, его реализация была намечена на 25 декабря 1979 года. На этих же трех лиц была возложена ответственность за реализацию принятого решения.

Р.Г. Пихоя отмечает, что состав участников совещания 12 декабря неясен. Он полагает, что на совещании, как 12, так и 26 декабря присутствовало пять членов Политбюро: Брежнев, Андропов, Громыко, Устинов, Черненко [335]335
  Пихоя Р.Г. Об условиях принятия решения о вводе войск в Афганистан // Российская история. 2019. № 6. С. 29.


[Закрыть]. Для придания легитимности, документ был подписан всеми членами Политбюро, за исключением А.Н. Косыгина. Подписи Брежнева, Андропова, Устинова, Черненко, Пельше, Суслова, Гришина, Кириленко, Громыко, Тихонова поставлены 12 декабря. Подписи еще трех человек появились через две недели: Д.М. Кунаева 25, а 26 декабря – Г.В. Романова и В.В. Щербицкого.

26 декабря 1979 года, на следующий день после начала ввода войск, на даче Брежнева было созвано узкое совещание членов Политбюро, с участием Брежнева, Андропова, Устинова, Громыко, Черненко[336]336
  РГАНИ. Ф. 89. Пер. 14. Док. 32. Л. 1.


[Закрыть]. Ими был принят сверхсекретный документ, состоящий тоже из одной страницы и одного экземпляра, который не имел даже названия. Он, как и документ от 12 декабря, составлен таким образом, что из его содержания понять также ничего невозможно, если не знать то, что на этом совещании ответственные лица докладывали Брежневу о ходе реализации решения о вводе войск в Афганистан.

Брежнев одобрил предложенный ими план действий, намеченный на ближайшее время[337]337
  Там же.


[Закрыть].

Решения Политбюро от 12 и 26 декабря 1979 года, через полгода были поддержаны решением Пленума ЦК КПСС от 23 июля 1980 года. В постановлении Пленума «О международном положении и внешней политике Советского Союза», подчеркивалось: «Пленум ЦК полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженных нападений и вмешательства извне, цель которых – задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных рубежах СССР»[338]338
  Постановление Пленума Центрального Комитета КПСС «О международном положении и внешней политике Советского Союза». 23 июня 1980 г. // РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 40. Л. 27.


[Закрыть].

У советского руководства имелись формальные основания для ввода войск в Афганистан. 5 декабря 1978 года между Афганистаном и СССР в Москве был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве сроком на 20 лет. Позднее, особое значение приобретет статья 4 договора, которая зафиксировала взаимное обязательство «предпринимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности обеих стран… в интересах обеспечения обороноспособности будут продолжать сотрудничество в военной области»[339]339
  Там же. Д. 33. Л. 19.


[Закрыть].

Но не менее важным основанием можно считать просьбы официального афганского руководства о вводе войск. Вот некоторые из них:

14 апреля 1979 года. Направить в ДРА 15–20 советских боевых вертолетов с экипажами.

16 июня. Направить в ДРА советские экипажи на танки и БМП для охраны правительства.

11 июля. Ввести в Кабул несколько советских спецгрупп численностью до батальона каждая.

19 июля. Ввести в Афганистан до двух дивизий.

20 июля. Ввести в Кабул воздушно-десантную дивизию.

21 июля. Направить в ДРА 8-10 вертолетов МИ-24 с советскими экипажами.

24 июля. Ввести в Кабул три армейских подразделения.

12 августа. Необходимо скорейшее введение в Кабул советских подразделений.

12 августа. Направить в Кабул 1,5–2 тыс. советских десантников.

Заменить афганские расчеты зенитных средств советскими расчетами.

25 августа. Ввести в Кабул советские войска.

17 ноября. Направить спецбатальон для личной охраны Амина

2 декабря. Ввести в провинцию Бадахшан усиленный полк.

4 декабря. Ввести в северные районы Афганистана подразделения советской милиции.

17 декабря. Разместить на севере Афганистана советские гарнизоны, взять под охрану дороги ДРА.

По данным А.А. Ляховского просьб о вводе войск было около 20, из которых семь высказывались Амином уже после устранения им Тараки[340]340
  Ляховский А.А. Трагедия и доблесть Афгана. С. 125–126.


[Закрыть]. По этому вопросу точных данных не существует. На заседании Политбюро ЦК КПСС 26 февраля 1987 года А.А. Громыко говорил: «они 11 раз просили нас о вводе войск»[341]341
  На Политбюро 26 февраля 1987 года // Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. М., 2010. С. 614.


[Закрыть]. Такие же данные приводятся и М.С. Горбачевым[342]342
  «Афганское руководство обращалось к нам 11 раз, прежде чем мы дали согласие ввести ограниченный контингент советских войск» (Горбачев М.С. Новое политическое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988. С. 184.


[Закрыть].

По настойчивой просьбе Амина советские спецвойска 17 ноября 1979 года прибыли в Афганистан для охраны его президентского дворца, но «на всякий случай» они были отделены от дворца кольцом афганцев. Между ними и дворцом три вкопанных танка, национальная гвардия и два батальона охраны. Дворец защищали около двухсот отменно вооруженных и отлично обученных гвардейцев[343]343
  Болтунов М.Е. «Альфа» – сверхсекретный отряд КГБ. М., 1992. С. 56, 64.


[Закрыть].

12 и 17 декабря представитель КГБ СССР встречался с X. Амином. Последний доказывал, что «нынешнее афганское руководство будет приветствовать присутствие советских вооруженных сил в ряде стратегически важных пунктов в северных провинциях ДРА…, что формы и методы оказания военной помощи должны определяться советской стороной»[344]344
  Коммунист Вооруженных сил. 1990. № 19. С. 74.


[Закрыть].

Военное руководство страны, за исключением Министра обороны Устинова, высказывалось против ввода войск: начальник Генштаба маршал Н.В. Огарков, его первый заместитель, генерал армии С.Ф. Ахромеев, начальник главного оперативного управления В.И. Варенников, заместитель министра обороны СССР, генерал армии И.Г. Павловский. Однако им только удалось добиться принятия решения о том, что советские войска не должны участвовать в боевых действиях[345]345
  Варенников В.И. Судьба и совесть. М., 1993– С. 49


[Закрыть]. Позднее, И.Г. Павловский в своем интервью подчеркивал, что решение о вводе войск было принято вопреки мнению Генерального штаба[346]346
  Интервью с генералом И. Павловским // Красная звезда. 1989. 18 ноября


[Закрыть].

После ввода войск сразу стало ясно, что подобное решение реализовать невозможно.

Советские войска пересекли границу 25 декабря 1979 года при полном согласии тогдашнего афганского руководителя Хафизуллы Амина. На торжественном обеде 27 декабря он приветствовал вхождение советских войск в его страну. В частности, он сказал: «Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании советской военной помощи»[347]347
  Цит. по: Ляховский А.А. Трагедия и доблесть Афгана. М., 1995. С. 144


[Закрыть].

На этом же обеде он был отравлен, но врачи спасли ему жизнь. По иронии судьбы, промывание желудка ему делали советские военные врачи: полковники В.П. Кузнечиков и А.В. Алексеев. А.А. Ляховский пишет: «Придя в себя, Амин удивленно спросил: “Почему это случилось в моем доме? Кто это сделал? Случайность или диверсия?”»[348]348
  Там же. С. 146.


[Закрыть].

Вечером этого же дня начался штурм его президентского дворца, во время которого Амин был убит.

Едва закончился штурм дворца Тадж-Бек, как афганское радио сообщило о том, что в результате народного восстания свергнут кровавый тиран и агент ЦРУ Амин и к власти пришли революционные силы во главе с Кармалем[349]349
  Рубцов Ю.В. Советский Союз в «необъявленной» войне в Афганистане (1979-189 годы): осмысление прошлого // Новая и новейшая история. 2009. № 1. С. 56.


[Закрыть]. Последний находился в расположении спецгрупп «Гром» и «Зенит» и охранялся сотрудниками КГБ. Вся власть в ДРА теперь оказалась в руках Бабрака Кармаля. «Уговаривать его долго не надо было, – пишет генерал КГБ Н.С. Леонов, – он рвался к власти и жаждал мести своим обидчикам» [350]350
  Леонов Н.С. Лихолетье. С. 202.


[Закрыть].

В приветственной телеграмме Л.И. Брежнева Бабраку Кармалю, говорилось: «Уверен, что в нынешних условиях афганский народ сумеет защитить завоевания Апрельской революции, суверенитет, независимость и национальное достоинство нового Афганистана»[351]351
  Правда. 1979. 28 декабря.


[Закрыть].

В Кремле прекрасно понимали, что для мировой общественности нужно найти логическое объяснение ввода советских войск в соседнюю страну. Но не просто было объяснить, почему с вводом войск произошло уничтожение Амина и сформировано новое правительство. Поэтому уже 27 декабря 1979 года Политбюро принимает комплекс документов (всего восемь наименований) под общим названием «О наших шагах в связи с развитием обстановки вокруг Афганистана». Среди них были: указания советским представителям за рубежом, а также советскому представителю в Совете Безопасности ООН; сообщение ТАСС о пропагандистском обеспечении акции в Афганистане; письмо ЦК партии организациям КПСС и коммунистическим и рабочим партиям несоциалистических стран и др.[352]352
  «О наших шагах в связи с развитием обстановки вокруг Афганистана» Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года // РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 33. Л. 1-14; См. также: Секретные документы из особых папок: Афганистан // Вопросы истории. 1993. № 3. С. 5–14.


[Закрыть]

Во всех этих документах подчеркивалось, что советские войска введены по просьбе нового правительства во главе с Кармалем для защиты Афганистана от нападения извне. Отмечалось, что к возникновению нового правительства, СССР никакого отношения не имеет. Этот пропагандистский подход был выработан как для внутреннего, так и для внешнего потребления. В частности, в письме ЦК к партийным организациям КПСС разъяснялось: «…В Афганистане нашлись силы, которые, несмотря на тяжкие потери в результате неоправданных, беззаконных репрессий, проведенных по настоянию X. Амина, решительно поднялись против него, устранили его от власти и создали новые органы руководства партии и государственной власти… Руководство во главе с Кармалем обратилось к СССР с просьбой об оказании политической, материальной помощи, включая военную поддержку»[353]353
  «О наших шагах в связи с развитием обстановки вокруг Афганистана». Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро от 27 декабря 1979 года. Приложение 7. // РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 33. Л. 18–19.


[Закрыть].

Здесь же указывалась и геополитическая причина ввода войск. «Амин мог бы повернуть развитие Афганистана…к смыканию с империализмом. Афганистан находится в непосредственной близости от наших границ, соседствует с советскими республиками Средней Азии, имеет границу большой протяженности, недалеко находится и Китай, поэтому необходимо проявить заботу о безопасности нашей социалистической Родины…»[354]354
  Там же. Л. 18–20.


[Закрыть].

Руководители братских стран об этих событиях знали не больше, чем другие. Заранее о вводе войск они не были проинформированы. С ними никаких консультаций по этому вопросу не проводилось. В указаниях, направленных советским послам для передачи руководителям этих стран, отмечалось: «Друзья поймут, конечно, что события развивались таким образом, что они не предоставили возможности для заблаговременного обмена мнениями»[355]355
  Там же. Л. 6.


[Закрыть].

Вопрос о вводе войск стал центральным аспектом на встрече между А.А. Громыко и министром иностранных дел ДРА 4 января 1980 года, прибывшими на заседание Совета Безопасности ООН. Громыко рекомендовал Досту «особо подчеркнуть» в своем выступлении на СБ ООН, что «введение в Афганистан ограниченного военного контингента было осуществлено Советским Союзом в ответ на неоднократные обращения правительства ДРА к руководству СССР. Эти просьбы высказывались ранее и со стороны Н.М. Тараки, когда он был в Москве, и со стороны X. Амина»[356]356
  Запись основного содержания беседы А.А. Громыко с министром иностранных дел ДРА Ш.М. Достом 4 января 1980 года // РГАНИ. Ф. 89. Оп. Оп. 42. Д. 14. Л. 7.


[Закрыть].

Официальная позиция советского руководства в концентрированном виде была изложена в интервью Л.И. Брежнева газете «Правда» 13 января 1980 года.

В нем он подчеркивает: «… Империализм вместе со своими пособниками начал по сути дела необъявленную войну против революционного Афганистана… Действиям агрессоров против Афганистана способствовал Амин, который, захватив власть, развернул жестокие репрессии против широких слоев афганского общества, партийных и военных кадров, представителей мусульманского духовенства, то есть против тех слоев, на которые опиралась апрельская революция». Генсек остановился и на внешнеполитической стороне проблемы. «Поступить иначе – означало бы смотреть пассивно, как на нашей южной границе возникает очаг серьезной угрозы безопасности Советского государства»[357]357
  Правда. 1980.13 января.


[Закрыть].

Как видно, Брежнев выделяет две главные причины ввода наших войск: установление в Афганистане террористической диктатуры и возникновение опасности на южных границах СССР.

Серьезное внимание «афганскому вопросу» было уделено на июньском 1980 года Пленуме ЦК КПСС. На нем была признана правильность советской политики в отношении Афганистана. В выступлении Генерального секретаря Л.И. Брежнева подчеркивалось: «Правящие круги США, а также Китай не останавливались ни пред чем, в том числе и перед вооруженной агрессией, чтобы помешать афганцам, строить новую жизнь в соответствии с идеалами освободительной революции апреля 1978 года. А когда мы помогли нашему соседу Афганистану, по просьбе его правительства, дать отпор агрессии… то Вашингтон и Пекин подняли неслыханный шум…. а дело в том, что рухнули планы втянуть Афганистан в орбиту империалистической политики и создать угрозу нашей стране с юга.

В советской акции помощи Афганистану нет ни грамма корысти. У нас не было иного выбора, кроме посылки войск. П события подтвердили, что это было единственно правильное решение[358]358
  Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. 23 июня 1980 г.// РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 40. Л. 2.


[Закрыть].

К вопросу о причинах ввода советских войск в Афганистан Громыко возвращался и через десять лет – в 1989 году. Анатолий А. Громыко опубликовал неотправленное письмо А.А. Громыко первому съезду народных депутатов СССР (май-июнь 1989 г.), в котором он изложил свое видение этой проблемы. «Решение о военной помощи Советского Союза Афганистану принималось десять лет тому назад под влиянием как объективных, и они были основными, так и субъективных обстоятельств.

Под объективными обстоятельствами имею в виду, в частности, следующее:

Стремление тогдашнего правительства США дестабилизировать обстановку на южном фланге советской границы и создать угрозу нашей безопасности.

После потери шахского Ирана и вывода оттуда американских баз с оружием, нацеленным на СССР, стали реальными намерения замены Ирана Пакистаном и, если стало бы возможным, Афганистаном…

Вторым важным обстоятельством, повлиявшим на это решение, стало убийство в Кабуле заговорщиками во главе с Амином лидера апрельской революции Тараки. Оно также было расценено как попытка внутреннего контрреволюционного переворота в этой стране, который мог быть использован США и Пакистаном в своих целях против СССР.

…Брежнев считал, что группировка Амина может пойти на сговор с США»[359]359
  Цит. по: Громыко Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына. М., 1997– С. 187–188.


[Закрыть].

Из этого документа видно, что А.А. Громыко назвал определяющими те же причины, которые назывались в 1979 году, при решении о вводе советских войск в Афганистан. Введя войска, Советский Союз оказался в геополитической ловушке, из которой ему удалось выбраться только через десять лет.

Помимо Афганистана, серьезной головной болью для СССР стала Польша, которая в конце 1970-х – начале 1980-х гг. оказалась в тяжелом социально-экономическом положении, вызвавшем острый политический кризис. Польша стала первой страной среди социалистических стран, в которой антикоммунистическая оппозиция, являясь одновременно и антисоветской, превратилась в реальную альтернативу действующей власти – Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Такой оппозицией являлись профсоюзы «Солидарность», которые фактически превратились в массовое политическое оппозиционное антикоммунистическое движение. Эта организация нашла широкую поддержку практически среди всех слоев польских трудящихся, но особенно среди промышленных рабочих и интеллигенции.

Советское руководство было чрезвычайно встревожено событиями в соседней стране. Особенность этой ситуации заключалась в том, что в польском варианте оппозиция укрепилась среди рабочих, той силы, которая по идеологическим представлениям должна была быть опорой социалистической системы.

Возникшая ситуация в Польше не была случайной. Экономические проблемы, с которыми страна столкнулась еще в первой половине 1970-х годов, руководство правящей партии во главе с Эдвардом Тереком, пыталось решить путем технологической модернизации промышленности за счет привлечения финансовых кредитов от западных стран. Это стало возможным потому, что в период разрядки у Польши улучшились отношения с западноевропейскими странами, а также с США, и они под разные проценты предоставляли ей кредиты. Поначалу такая политика находила понимание у советского руководства, потому что она могла поднять технологический уровень одной из стран социалистического содружества[360]360
  См.: Леонов Н.С. Лихолетье. С. 197.


[Закрыть].

Вкладываемые в польскую промышленность кредиты не давали той отдачи, на которую рассчитывали. А между тем технологическая, но в особенности финансовая зависимость Польши от западных стран и кредиторов возрастала. Внешний долг Польши капиталистическим странам достигал 20 млн. долларов, но имелись еще и проценты по долгам, размер которых сравнялся с объемами польского экспорта. Чтобы расплачиваться с долгами, необходимо было увеличивать экспорт. «На экспорт шло все что можно (и что нельзя тоже), а внутренний рынок оказался пустым. В стране перед пустыми магазинами – очереди, а в газете ‘’Трибуна люду” и по телевидению успех за успехом» [361]361
  Солидарность. О рабочем движении в Польше т о рабочем движении в России. Франкфурт, 1980. С. 22.


[Закрыть].

Подобная политика породила недовольство среди рабочих. Этим воспользовались представители антисоциалистической интеллигенции, которые в 1978 году организовали правозащитную организацию «Комитет защиты рабочих» (КОР). Ее руководителями стали, исключенные из ПОРП за «ревизионистские» взгляды Яцек Куронь и Адам Михник. Социальная база оппозиционного движения расширялась. Возникла опасность соединения части рабочих и интеллигенции против правящей партии – ПОРП.

События в Польше становились объектом пристального внимания со стороны стран Запада, особенно США. Они разработали свою тактику и стратегию в отношении Польши. Опубликованные документы позволяют пролить свет в этом вопросе. Выходец из Польши, советник президента США по национальной безопасности 36игнев Бжезинский еще в 1978 году подготовил доклад, в котором стала очевидной закулисная политика США в отношении Польши. «Наиболее перспективной тактикой в настоящее время является не немедленное уничтожение коммунизма, а применение определенных средств, преследующих целью укрепить оппозицию и ослабить, таким образом, коммунистическую партию… Соглашения между США, их союзниками и Польшей должны быть направлены на укрепление зависимости Польши от Запада в области финансов, экономики, снабжения продуктами питания. Через незначительный промежуток времени начнет возрастать количество поляков, считающих, что только поддержка Запада является гарантией благополучия и прогресса… Следует разжигать в поляках антисоветские и антирусские настроения… На политическое руководство следует влиять таким образом, чтобы они заняли умеренную позицию в отношении диссидентов и выработали приемлемый вариант диалога с общественностью. В этом созданном политиками, прозападными деятелями, средствами массовой информации и отвлекающими маневрами климате наши действия должны способствовать дестабилизации обстановки в Польше. В этих условиях в партии возникнет смятение, а оппозиция приобретет новых сторонников»[362]362
  Цит. по: Необъявленная война против Польши. Подрывная деятельность западных спецслужб (по материалам польской печати). М., 1984. С. 63–64.


[Закрыть].

Лидеры оппозиции были взяты под моральную и политическую защиту западных стран, и это служило мощным стимулом для антисоциалистической и антисоветской деятельности. В США прекрасно осознавали, что значение начавшихся событий выходит далеко за рамки Польши. Рейган не без оснований подчеркивал: «То, что происходило в Польше, могло захватить и всю Восточную Европу»[363]363
  Рейган Р. Жизнь по-американски. С. 302.


[Закрыть].

Польша стала одним из острых и важных фронтов холодной войны между двумя сверхдержавами. Вырвав ее из рядов социалистического содружества и ОВД, Запад нанес бы непоправимый удар по СССР и его союзникам. Баланс сил мгновенно переместился бы в сторону США и НАТО. Понимая это, Советский Союз делал все возможное, чтобы спасти не просто Польшу, а именно социалистическую Польшу.

Попытка польских властей решить проблему внешнего долга за счет усиления экономии привела к росту дефицита как промышленных, так, в особенности и продовольственных товаров и одновременному повышению розничных цен. Но такая политика в польском обществе, в котором крепки были антикоммунистические настроения практически во всех слоях населения, в том числе и среди рабочих, не находила понимание. После повышения цен на мясо 1 июля 1980 г. недовольство рабочих политикой ПОРП стало перерастать в открытые выступления. 14 августа началась забастовка на крупнейшей судоверфи им. Ленина в Гданьске, на которой трудились 16 тысяч рабочих и служащих. Забастовку возглавил 36-летний рабочий-электрик Лех Валенса, верующий католик и одаренный оратор. Скоро на всем балтийском побережье остановили работу порты, заводы и фабрики. Рабочие в социалистической стране выступали против властей. Это поначалу удивляло даже западных корреспондентов, которые нахлынули для освещения тех событий на балтийское побережье. «Если бы Маркс ожил сегодня, – писал один из журналистов, – он не поверил бы своим глазам» [364]364
  Европа. 1980.1 сентября.


[Закрыть].

Корни польских событий нельзя видеть только в экономических трудностях. В польском обществе, в самосознании поляков традиционно важное место занимало католичество, католическая церковь, препятствовавшая распространению идеологии правящей Коммунистической партии – ПОРП. Авторитет католичества в Польше еще более возрос после избрания 16 октября 1978 года на папский престол польского кардинала Кароля Войтылы, принявшего имя Иоанна-Павла II. Польский историк Анджей Панковский пишет: «Визит Папы в Польшу в июне 1979 года, названный “поломничеством в Отчизну”, показал, кому принадлежат сердца поляков»[365]365
  Яжборовская И. С., Пачковский А. Советское руководство и введение военного положения в Польше в 1981 г. (раздел А. Панковского) // Белые пятна – черные пятна: Сложные вопросы в российско-польских отношениях / Под общ. ред. А.В. Торкунов, А.Д. Ротфельда. М., 2010. С. 528.


[Закрыть].

Стали усиливаться также и антисоветские настроения. Генконсульство в Гданьске отмечало, что на несанкционированном митинге 3 мая 1980 года все выступления носили злобный антисоветский, антикоммунистический характер. Среди транспорантов выделялись: «Братство. Равенство. Независимость», «Помни Катынь» [366]366
  Об антисоветском сборище в Гданьске 3 мая 1980 года // РГАНИ. Ф. 89. Оп.67. Д. 3. Л. 24.


[Закрыть].

Руководство ПОРП не смогло предвидеть масштабы рабочего движения, глубину недовольства рабочих. Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Терек, находившийся в августе 1980 года на кратковременном отдыхе в Крыму, начавшиеся рабочие забастовки в беседе с Брежневым охарактеризовал как досадное недоразумение[367]367
  См.: Медведев Р.А. Неизвестный Андропов. Политическая биография ЮрияАндропова. М., 1990. С. 231.


[Закрыть].

Под давлением бастующих, в конце августа 1980 года в Гданьске, между правительством и забастовщиками было подписано беспрецедентное соглашение, какого не было ни в одной социалистической стране, по которому власти признали право рабочих на забастовки и создание независимых профсоюзов.

Терек осознавал, в каком сложном положении оказалась власть, и что выйти из него без помощи СССР, будет невозможно. Уже во второй половине августа 1980 года он со своими ближайшими партийными товарищами обсуждал вопрос об «усилении военного присутствия Советского Союза в Польше и об обращении к советскому руководству с просьбой оказать интернациональную помощь братской Польше. Ознакомившись с подобной информацией, Л.И. Брежнев заметил, что «Россия на два фронта еще не воевала и воевать не будет. Заварили кашу, теперь пусть расхлёбывают сами. А там посмотрим и, если надо, поправим[368]368
  Фарина А.Я. Л.И. Брежнев: «Обстановка в Польше буквально взрывоопасная…» // Военно-исторический журнал. 1996. № 4. С. 54.


[Закрыть].

Советское руководство было очень серьезно напугано польскими событиями. «Они были восприняты, – отмечает историк И.С. Яжборовская, – как угроза существованию социализма, “социалистического содружества”, прочности ОВД и стабильности в Европе… Через нее проходили жизненно важные коммуникации, связывавшие Москву с Группой советских войск в Германии, она была мостом, соединявшим Советский Союз с ГДР. В Польше находилось советское ядерное оружие»[369]369
  Яжборовская И.С., Панковский А. Советское руководство и введение военного положения в Польше в 1981 г. (раздел И.С. Яжборовской) // Белые пятна – черные пятна: Сложные вопросы в российско-польских отношениях. С. 504.


[Закрыть].

Уже 25 августа на Политбюро ЦК КПСС было заслушано сообщение Брежнева о положении в Польше и принято специальное постановление Политбюро ЦК КПСС «К вопросу о положении в Польской Народной Республике». Была образована Комиссия Политбюро по Польше, куда вошли М.А. Суслов (председатель), А.А. Громыко, Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов, К.У. Черненко, М.В. Зимянин, И.В. Архипов, Л.М. Замятин, О.Б. Рахманин. Комиссии поручалось внимательно следить за складывающейся в ПНР обстановкой и систематически информировать Политбюро о положении дел в этой стране и о возможных мерах с нашей стороны[370]370
  Документы «Комиссии Суслова». События в Польше в 1981 г. // Новая и новейшая история. 1994– № 1. С. 84. (Образованную Комиссию неофициально называли «комиссией Суслова». После его смерти в 1982 г. ее возглавил М.С. Горбачев).


[Закрыть].

Политический кризис привел к смене руководства ПОРП. 5 сентября 1980 года внеочередной VI Пленум ЦК ПОРП принял решение об освобождении Э. Терека и избрал вместо него Станислава Каня, который серьезным влиянием и авторитетом в польском обществе не пользовался. Однако изменение в руководстве партии было преподнесено общественности не как поворот в политике, а как результат болезни Терека. На Пленуме С. Каня сказал: «Я принимаю на себя обязанности первого секретаря ЦК ПОРП при необычных обстоятельствах. Товарищ Терек, который руководил нашей партией последние 10 лет, тяжело болен. В связи с болезнью, не время давать оценку его деятельности. Уверен, что эти оценки будут справедливыми… Мы желаем скорейшего выздоровления»[371]371
  Выступление С. Каня на Пленуме ЦК ПОРП // Правда. 1980. 8 сентября.


[Закрыть]. Каня еще считал, что «забастовки не были направлены ни против принципов социализма, ни против союзников Польши, ни против руководящей роли партии… Протест рабочих был против искажений и ошибок в нашей партии»[372]372
  Там же.


[Закрыть].

В Польше имело место массовое неповиновение граждан официальным властям. Управляемость страной по существу была потеряна. Рабочие требовали повышение зарплаты, что в условиях падения производства, вело только к росту инфляции и еще больше усугубляло экономическое положение страны. А.С. Черняев 18 октября 1980 года записал в своем дневнике: «Опять экономические требования, которые в десятки раз превышают экономические возможности. Те, кто за спиной Валенсы, не выдвигая прямо претензий на власть, ведут дело к экономическому хаосу, чтобы нынешняя власть сама ушла. Обещают – на силу ответим силой. А производство падает, рабочие у станков занимаются дискуссиями…»[373]373
  Черняев А.С. Совместный исход. Дневник двух эпох. 19721991 годы. М., 2010. С. 422–423.


[Закрыть].

Накануне визита С. Каня в Москву, 29 октября на заседании Политбюро ЦК КПСС обсуждался вопрос об оказании Польше дополнительной экономической и финансовой помощи и, хотя это способствовало ухудшению социально-экономического положения в самом СССР. Председатель Госплана СССР Н.К. Байбаков рассуждал на заседании Политбюро: «Что мы можем дать? Мы можем, конечно, пообещать им продлить кредит в сумме 280 млн. рублей, затем дать кредит в сумме 150 млн. рублей. Это краткосрочный кредит, который нужен им сейчас для уплаты процентов по займам. Далее, сказать, что мы можем несколько увеличить поставки топлива в 1981 году, например, на 500 млн. рублей. Может быть, можно согласиться с сокращением импорта товаров из Польши примерно на 250 млн. рублей, а в общем получится, что мы окажем им таким образом помощь в сумму около 1 млрд, рублей. Я думаю, что, может быть, следует нам все-таки подготовить письма братским партиям… Придется снять поставки нефти со всех стран, кроме Кубы, Монголии, Вьетнама. Можно было срочно поставить Польше зерно – 500 тыс. тонн, несколько больше хлопка. Увеличить поставки дизельного топлива – 200 тыс. тонн»[374]374
  См.: Пихоя Р.Г. Советский Союз. История власти. С. 361.


[Закрыть].

К этому времени «Солидарность» превратилась в самое массовое общественное оппозиционное движение. В ее рядах насчитывалось уже примерно 10 млн. человек, и что особенно важно, более миллиона членов ПОРП. Более того, около 20 % членов ЦК ПОРП тоже стали членами этого профсоюза. Конфронтация между ПОРП и «Солидарностью» углублялась. В стране фактически установилось двоевластие, особенно после ее официальной регистрации 10 ноября 1980 года.

Как показывает исторический опыт, двоевластие, как правило, долго длиться не может. Одна из противоборствующих сторон одерживает верх. Лидерам стран социалистического содружества на том этапе казалось, что без помощи извне ПОРП власть удержать не сможет. Руководитель ГДР Эрих Хонеккер был одним из радикальных сторонников применения военной силы. В своем письме Брежневу 26 ноября он писал: «Промедление подобно смерти – смерти социалистической Польши. Вчера наши совместные меры были бы неверные, преждевременные, сегодня – они необходимы, но завтра они могут уже запоздать»[375]375
  Эрлер П. СЕПГ и «польский кризис» // Российские историки-германисты. Кто они, над чем работают? М., 1994– С. 99-


[Закрыть].

Польская проблема стала предметом обсуждения на московском совещании руководителей союзных стран 5 декабря 1980 года. На нем С. Каня обещал перейти к более решительным действиям против «Солидарности». После совещания Каня убеждал Брежнева, что у «партии есть еще шанс решить польскую проблему мирным путем», на что Брежнев ответил:

«Ну, хорошо. Вводить войска не будем. Но если обстоятельства сложатся – войдем. Но без тебя – не войдем»[376]376
  Цит. по: Фарина А.Я. Л.И. Брежнев: «Обстановка в Польше буквально взрывоопасная…» // Военно-исторический журнал. 1996. № 4. С. 57


[Закрыть].

В беседах с польскими руководителями Брежнев, Андропов и другие, сознательно ставили вопрос о возможности использования советского военного вмешательства, с целью заставить их перейти к жестким мерам в отношении «Солидарности» [377]377
  См.: Яжборовская И.С., Панковский А. Советское руководство и введение военного положения в Польше в 1981 г. (раздел И.С. Яжборовской) // Белые пятна – черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях. С. 509; Зубок В.М. Неудавшаяся империя. С. 385.


[Закрыть].

10 декабря войска Варшавского договора вблизи границ Польши начали военные учения «Союз-80», что должно было показать «Солидарности», что у законной власти в Польше есть настоящие союзники. Этот «благоприятный внешний фактор», о чем говорилось на совещании 5 декабря, должен был подтолкнуть польское руководство к решительным действиям, но брать на себя ответственность за непредсказуемый ход дальнейших событий в Варшаве боялись[378]378
  Фарина А.Я. Л.И. Брежнев: «Обстановка в Польше буквально взрывоопасная…». С. 57.


[Закрыть].

Между тем, давление со стороны США на правительство Польши продолжало нарастать. Президент Р. Рейган потребовал от частных банков срочно востребовать ранее предоставленные Польше кредиты. Для того, чтобы рассчитаться по долгам не хватало уже 12 миллиардов долларов[379]379
  Швейцер П. Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря. Минск, 1995. С. 115-


[Закрыть]. Кроме того, с Польши снимался режим наибольшего благоприятствования в сфере торговли, что привело к возрастанию пошлин на польские товары на 300–400 процентов и, следовательно, к их исчезновению с американского рынка, а также к сокращению объема и без того незначительных валютных поступлений. Восстановление торгово-экономических отношений в прежнем объеме и на прежних принципах, а также восстановление экокономической помощи американская администрация связывала с проведением в Польше экономических и политических перемен в нужном для Запада духе.