Текст книги "Как я стал вторым. Заключение"

– Красиво, мило, и, видимо, ты впервые здесь, но нам пора, старикан! – прервал транс Адама парнишка.

Первый, словно его ударило током, резко сорвался с места, но колено тут же дало о себе знать и мгновенно повалило его на землю.

– Это свойственно старым и немощным, верно? – не теряя настроения, подкалывал шутник. – Дай посмотрю… – он подошел к Адаму, и резким движением разорвал штанину в том месте, где выпирали края металлического каркаса.

– Пьяные Гиены! – воскликнул он. И действительно, причина восклицать была. Колено посинело, на нем выступали красные тонкие жилки. Оно приняло совсем неестественную форму. – Но не печалься, у мистера спасителя есть для тебя хорошие новости, – с этими словами он вытащил из-за пазухи металлический шприц с синей жидкостью внутри.

– Что… Что это такое? – нервно и испуганно остановил парня Первый, взяв его за руку.

– Не парься, дедуля! Все хорошо, это то, от чего ты будешь бегать как в молодости.

Вырвавшись из цепкой руки Первого, парень вонзил шприц прямо в эпицентр его раны. Адская боль от укола практически моментально сменилась ощущением ее отсутствия.

– Это наркотик? – с опаской уточнил Первый.

– Это стимулятор. Таким гончих псов на ноги поднимают, – парень протянул руку Первому и поднял его с земли. – Так что нужно бежать. Работа вот-вот начнется, а мне не охота опаздывать и сознательно идти на получение пинков от придурковатых гиен за то, что я возился со старым калекой… – по дружески подкалывал парень, и они вместе рванули в долину.

Как ни странно, люди только собрались в строй и наши герои были далеко не последними, кто занял в нем место.

– Итак, – начал говорить один из гиен, – работаем как обычно. Кто будет уличен в саботаже рабочего процесса, лишается перерыва, если вас заметят дважды – обеда, трижды – ужина. И так далее.

– А если я немного устану и захочу отлить в океан, вы лишите меня работы? – насмехаясь спросил спутник Первого на пути в долину. Строй тихо, но массово поддался смеху.

– Тишина! Заткнитесь! Кто это сказал? – практически выпуская из ушей пар, завопил охранник. Шаг вперед! Дважды повторять не буду, – перезаряжая свой автомат, кричал обезумевший начальник.

– Это был не я, – парень сделал шаг вперед.

– Что ты творишь? – шепотом, но достаточно, чтобы это услышали остальные, прорычал Первый.

– А это ты Тридцать Третий, чертов сумасшедший… – убрав палец с курка, сказал уже менее яростно охранник, долго мы тебя терпеть не будем. – Да и шутки твои мне уже порядком поднадоели, – он приближался к остолбенелому шутнику. – И тебе не сойдет просто так с рук подрыв общей дисциплины, – приблизившись к Тридцать Третьему, он смачно вмазал ему в лицо, после чего тот упал на землю. Охранник же принялся добивать его на земле, сев верхом на уже не сопротивлявшегося побоям Тридцать Третьего. По строю пробежала волна шепота. Люди встревожено переглядывались между собой.

– Ирвин! – к строю подбегал военный в другой форме, не такой как у избивающего шутника охранника. – Немедленно прекратить! Отставить! – он принялся отрывать Ирвина от избиений заключенного. – Отставить! – к строю сбежалось еще несколько военных в форме, похожей на форму спасителя Тридцать Третьего. Двое военных быстро схватили Ирвина под обе руки и стали оттаскивать его в сторону.

– Что здесь происходит?! – задал Ирвину вопрос подбежавший.

– Этот… – не успел сказать начальник, как его хриплым голосом перебил шутник.

– Просто он – маньяк… – давясь кровью и слезами, всхлипывал Тридцать Третий. – Он любит избивать ни за что… Просто так… – после этих слов Тридцать Третий заскулил, словно маленький мальчик.

– Ах, ты… – Ирвин попытался вырваться из цепких объятий держащих под обе руки его военных.

– Заткнись, Ирвин, – скомандовал «спаситель», —Это не впервые… Увести его! – солдаты немедленно выполнили приказ

– Скоро я доберусь до тебя, чертов пси… – один из ведущих, хлестко, прямо в подбородок, выключил яростную речь Ирвина.

– Поднимите его, – командовал военный, показывая на Тридцать Третьего.

Первый тут же подбежал к нему. Шутник лежал в алой луже, кровь на его лице смешалась с пылью.

– Что же ты наделал? Ты же знал что они ненормальные? – стирая кровь с лица Тридцать Третьего повторял Первый.

– Наклонись.. – голосом умирающего, протянул парень, – Первый посмотрев на военного, осторожно наклонился к Тридцать Третьему. – Что? Что такое? – нетерпеливо и спеша услышать что-то важное, сотрясал воздух Адам.

Но Тридцать Третий ничего не говорил, а только еле слышно, но очень заразительно смеялся…

– Как я его уделал, а? – шептал шутник и заливался новой волной смеха.

– Псих… – Произнес вслух Адам и поднял Тридцать Третьего на ноги.

К ним подошел недавний спаситель. Тридцать Третий резко поменял гримасу с веселой на предсмертную и повалился на Адама.

– Как ты, сынок? – спросил он.

Стоявший до этого вопроса практически без поддержки Тридцать Третий, резко повалился на Первого, и заскулил

– Этот псих сломал… кажется, сломал мне что-то… – Глаза Первого округлились, но он успел сориентироваться. – Мне нужно в пункт оказания неотложной помощи. Нужен хотя бы бинт… – голосом умирающего, протягивал Тридцать Третий.

– Ты отведешь его? – спросил военный. – Вон туда, – он показал пальцем на большую военную палатку.

– Да, конечно! – закивал головой Первый.

– Вот и отлично! Всем остальным немедленно приступить к работе!

Строй расползался как раздуваемый по стеклу песок. И только две песчинки двигались отдельно от всех.

Шли они не спеша, каждый понимал, что только что получил билет в место, где не нужно работать хотя бы несколько часов.

– Прекрати висеть на мне. – немного раздраженно одернул Тридцать Третьего Адам. – На нас уже давно никто не смотрит.

– Да нет, же, старик. Вон посмотри. – он показывал пальцем в никуда. – Ты что не видишь? – посмеиваясь, пытался шутить избитый до неузнаваемости Тридцать Третий и убрал руку. Шел он достаточно уверенно и без поддержки.

– Благодарности присылайте в виде чеков, – не прекращая улыбаться кровавой улыбкой, острил парень. – Ты только что откосил от работы минимум часа на три. К тому же, я – великий и могучий, сверг с престола кровавого тирана, – эпическим голосом говорил Тридцать Третий, – и просто редкостного мудака, – шепотом, из-за ладони сделал он вставку в свой этюд, – Ирвина Жирдяя!

Адам снова начал улыбаться.

– Так вот чего ты добивался! – воскликнул Первый. – Но стоило ли оно того? – сделав паузу, задумчиво добавил он.

– Конечно, стоило, папаша! – весело отвечал Тридцать Третий. – Каждая новая встреча с ней стоит гораздо большего, нежели просто разбитая физиономия. – с этими словами тон его стал заметно серьезней.

– С ней? – с интересом спросил Первый.

– Да, она просто чудо, правда, практически не разговаривает со мной. Им вроде как нельзя или что-то типа того.

– То есть ты хочешь сказать, что каждый раз, каждый день попадаешь туда ради встречи с ней? – не скрывая удивления, спросил Адам.

– Нет. Каждый день это было бы слишком подозрительно… – он опустил глаза в пол, словно оправдывался перед отцом за двойку в школе. – Через день… – робко добавил Тридцать Третий.

Адам рассмеялся.

– Ах, ну да. Это в корне меняет дело!

Засмеялся и шутник. За последние сутки кроме смерти, мрака, серого депрессивного настроения Первый не видел ничего. Потому эта прогулка и эта беседа с человеком, который ни по каким причинам не терял позитива, была крайне важной для Первого. Всю дорогу к медицинской палатке Тридцать Третий рассказывал о прекрасных каштановых локонах медсестрички, о ее голосе, о том, как она нежно делала ему перевязки, как она стеснительно пыталась не реагировать на шутки, как однажды она сделала ему запрещенный чай с медом и многое другое. Но главное, что всю дорогу Тридцать Третий повторял: «она – другая, она – наш друг…», «она отличается от этих серых безэмоциональных работников в серой и песочной форме», «халат не делает ее похожей на обезумевших от опытов над людьми профессоров, какими кишит Тэрра».

Шаг за шагом палатка становилась все ближе. Подойдя к ней, Адам понял, что она гораздо больших размеров, чем казалось издали. Кровь на лицах путников смешалась с потом и пылью. Они были похожи на двух шахтеров, работающих за полставки на добыче урановых руд. На входе в палатку стоял мрачный человек в черной форме.

– Стойте! – отрезал охранник. – По какой причине не выполняете работы?

Ошеломленный таким вопросом, Тридцать Третий не нашел ничего лучше, как ответить:

– Просто ваши гиены, не хотят, чтобы я работал, – показывая на свое деформированное от гематом лицо, слабым голосом говорил шутник.

– С тобой все ясно, а ты что здесь делаешь? – твердо спросил охранник, переведя взгляд на Первого. – …Первый… неужели такие еще есть? – домыслил он вслух.

– Меня попросили…

– У него с коленом… А хотя, посмотри сам, – перебил Первого Тридцать Третий.

Первый настороженно посмотрел на Тридцать Третьего исподлобья. Парень осторожно подмигнул Адаму.

Солдат тем временем склонился к разорванной штанине Первого и осторожно приоткрыл «занавес»

– Черт возьми! – с отвращением отреагировал солдат на увиденное.

– Предупреждение – послышалось с его браслета.

Он немного испуганно откатил рукав и напряженно посмотрел на цифру на своем браслете, затем с облегчением вздохнув (на браслете светилась цифра 0), он выпалил:

– Проходите! Оба! Живо.

– Спасибочки вам! – поклонившись, произнес Тридцать Третий.

Следующим этапом после охранника стала некая камера, сделанная из чего-то похожего на полиэтилен, стенки ее были достаточно мутными, не было видно внутреннего наполнения полевого медицинского блока.

– Что это еще такое? – нервно спросил Первый.

– Расслабься… – закрыв глаза произнес расслабленным голосом шутник. – И закрой глаза.

– Приготовиться к дезинфекции.

Камера стала красной, словно лаборатория для проявления старых негативов. Затем отовсюду пошел прохладный то ли газ, то ли пар, который, касаясь кожи, пощипывал ее, словно мороз ранним зимним утром. Выходящий пар постоянно менял шум: становился то ниже, то выше, обрабатывая собой находящихся в камере с ног до головы. Первый даже на минуту забыл, что находится там, где находится. Он мыслями улетел далеко за океан, вспоминал, как он был на Аляске, ее свежий воздух. Но в воспоминание вторглась опущенная на плечо рука Тридцать Третьего:

– Пойдем, теперь ты стерилен, словно инструмент в операционной.

Адам молча поплелся за Тридцать Третьим.

– Здравствуй! – непривычно нежным голосом обратился к силуэту за шторой шутник.

– Здравствуй, я сейчас! Минуту, я уже заканчиваю. – из-за шторы ответил приятный, даже немного детский, женский голос.

Глаза Тридцать Третьего в тот момент заблестели, как у ребенка перед тем, как он распечатает рождественский подарок. Еще минута – и у него бы просто выросли крылья. Первый понял тогда, что ангельский голос за шторой и, собственно, владелец этого голоса и является тем самым, непонятным до настоящей минуты, воодушевляющим фактором для Тридцать Третьего. Первому казалось, что все стало теперь на свои места.

Вынимая из волос шпильку и не поднимая головы, из-за ширмы вышла прекрасная миниатюрная девушка небольшого роста. На вид ей не было больше двадцати. Она уверенно двигалась к Тридцать Третьему. Она подошла, резко обняла его лицо ладонями и растворилась в поцелуе. Первому стало немного не по себе, ведь он стоял прямо за спиной у шутника. Затем, обняв Тридцать Третьего, она открыла глаза, которые спустя следующее мгновение стали круглыми. Все это время Первый находился в недоумении. Ведь как так? Она же – один из винтиков этой системы. Она работает на страшную машину убийств, она – точно не из числа заключенных, ибо на ее ангельской шее не было ничего, кроме белой кожи.

– Кто это!? – резко вскрикнула она.

Первый и Шутник стали говорить в один голос, пытаясь пояснить ситуацию.

– Это раненный… верней, он привел меня сюда… помог мне прийти, – объяснялся Тридцать Третий.

– Простите за вторжение, позвольте представиться, – Меня зовут Ад… – рука тут же автоматически захлопнула рот и не дала договорить. —…меня зовут Первый.

– Ты понимаешь, что он только что увидел? Он увидел как сотрудник «Терры» поцеловал заключенного! —девушка нервно пыталась донести суть своей паники..

– Он свой… Неужели ты не видишь цифру на его ошейнике? – сказал Тридцать Третий.

По правде говоря, девушка не особо слушала Первого, когда тот судорожно пытался представиться, потому не обратила внимания на его имя, но когда Тридцать Третий все же смог привлечь к этому факту ее внимание, она сначала застыла, затем, словно пытаясь извиниться, стала подходить к Первому

– Этого не может быть… Как… Как вы сюда попали? – запинаясь спросила она. Не дожидаясь ответа, она продолжила говорить. – Через мои руки прошло огромное количество узников, из разных регионов, но Вы – первый с таким именем. Скажите, как Вы сюда попали? Что произошло? Почему Вы здесь, почему не попросили апелляции? – девушка в недоумении сыпала вопросами.

– Я… Это долгая история. И мне не хотелось бы о ней вспоминать.

– Он чудной, правда? – перебил их разговор избитый Шутник. – Но сейчас мне нужна твоя помощь.

– Да, конечно, прости. – как бы извиняясь за невнимание, выпалила девушка.

Тридцать Третьего уложили в койку и медсестра стала долго над ним «колдовать».

В тот момент Адам сидел возле рабочего стола какого-то сотрудника того медицинского пункта.

– А здесь есть кто-то еще кроме Вас, мисс…? – нарушил тишину Первый.

– Мисс Стоун, Люсиль Стоун, но когда здесь нет военных или гиен, можете звать меня просто Люсиль. Да, вообще здесь работает еще несколько человек, но все они сейчас на одном очень важном задании…

– Ясно… И, кстати, мне очень приятно мисс Люсиль Стоун. – тактично проговорил Первый.

– Эээ… Кончай подкатывать, старикан! – прохрипел ели слышно Тридцать Третий.

После его слов все засмеялись. Люсиль продолжала щелкать щипцами и зажимами, пытаясь спасти лицо Тридцать Третьего, и под сонм этих звуков Первый медленно утонул во сне.

Беседы в темной комнате 22:00

– Вчера по телевизору я смотрел выступление Райана Хитта – после продолжительной тишины заговорил один из Силуэтов. Скорее всего, он вспомнил о вчерашнем дне из-за того, что на одном из множества мониторов показывали социальную рекламу.

«… он боролся за мир для тебя! Вместе с ним мы выстроим новый честный мир, где не будет места насилию…»

– У тебя еще есть время смотреть телевизор? – подшучивая, задал вопрос силуэт поменьше и подкурил сигарету. Синеватый дымок разошелся пеленой по лучам света от мониторов.

– Редко. Он говорит о снижении возрастных рамок для ношения браслета. Мне кажется это может вызвать негативную реакцию в обществе.

Второй силуэт сделал глубокую затяжку.

– Люди сейчас запуганы. Они вряд ли смогут что-либо противопоставить политике нового режима. Ведь все они знают, что благодаря нам у них есть то, что сейчас ценится гораздо выше свободы, денег, славы – мир.

– Мир…

Глава 3. Великий Полковник

Скрип стула, на котором Первого окутало сном, разбудил его. Он сидел перед койкой, на которой лежал Тридцать Третий, его лицо было действительно здорово изувечено. Швы, словно гусеницы на яблоке, нашли приют на его физиономии. Гематомы были неестественно большими, но все же выглядели лучше, чем до врачебного вмешательства.

– Стоило ли оно того? – обратил на себя внимание, заговорив, Первый.

Тридцать Третий открыл один глаз и попытался улыбнуться, но гримаса боли перекосила эту улыбку так, что она стала похожа скорее на злобный оскал.

– Конечно, стоило. Каждая минута, проведенная рядом с Люсиль стоит тысячи таких увечий. – ответил Тридцать Третий. Он немного привстал, и принял в итоге сидячее положение.

– Знаешь, а ведь тот урод с Долины Кораблей, он действительно был зверем, он забил одного заключенного только за то, что тот переспросил его имя.

– И часто тут такое происходит? – уточнил Первый.

– Когда нас стерегут регуляры, тогда все относительно спокойно, главное – не садиться им на шею, но когда к делу приступают гиены – это страшнее любого ужаса для простых заключенных. Ведь их не просто прозвали именно так.

– В чем же разница между этими регулярами и гиенами? – не понимая, снова задал вопрос Первый.

– Разница очень проста… – начал рассказ Тридцать Третий. – Хотя, погоди! – вдруг резко сбился он, – ты что совсем не знаешь как здесь все устроено?

– Догадываюсь.

– Где мы, по-твоему, сейчас находимся? – заглянув прямо в глаза Первому спросил Тридцать Третий.

– Мы находимся в палатке медиков.

– Да нет же, мысли глобальней.

– Мы находимся в большой тюрьме, где люди сидят за то, что солгали? – предположил Первый.

– Стоп! Чувак… В какой, по-твоему, части мира мы находимся?

– Где-то в Азии… – в недоумении ответил Первый, и потом неуверенно добавил. – Я так думаю…

– Нет… Ты думаешь не правильно. – отрезал Тридцать Третий – Я так понимаю, мирная жизнь по правилам совсем ослепила ваши глаза там на свободе. Довожу до твоего сведенья, что мы находимся в Африке.

– В Африке? – полное непонимание ситуации овладело Первым.

– Да-да… Всеми обожаемым Райаном Хиттом шесть лет назад на тайном заседании Мирового Правительства Содружества Честных было принято решение. Связано оно с тем, что уже через месяц после введения «браслетов почета», тюрьмы Восточной Европы и практически всей контролируемой территории Азии, а ее осталось не так и много, были переполнены. Изначально это был план построения огромной тюрьмы в центральной части Азии. Но такое решение шло вразрез с доктриной о сверхсекретности. И, так как юрисдикция и гражданское право Содружества Честных не распространялось на территорию Африки, и там априори не могло быть граждан этого государства, решение было принято однозначно – всю территорию африканского континента превратить в одну большую тюрьму. Таким образом сохранялась секретность.

– Весь континент – тюрьма? – уже не скрывая явного удивления произнес Адам, округлив глаза.

– Да. И хочу тебе сказать, здесь сейчас находится немало народу.

– Насколько… Насколько немало?

– Точно я не знаю, но здесь сейчас людей точно больше, чем было в твоих Соединенных Штатах…

– Ты же это не серьезно, правда?

– Еще как серьезно. Когда еще я был на свободе, я был отменным хакером, и у меня были секретные документы: планировка, предполагаемая вместимость, логистика и все прочее. Так вот, на тот момент вместимость всех регионов составляла два миллиарда пятьсот пятьдесят миллионов человек.

– Это же… Это же не может быть правдой. Как они смогли превратить такую светлую идею в сущее зло?

– Африка больше не та, которую ты мог видеть по Дискавер Джеографи. Здесь больше нет бегающих голышом племен, охотящихся за дикими слонами, здесь теперь один мрачный мегаполис, в котором проживает невероятное количество людей, смирившихся со своей участью.

– Но ведь отсюда можно как-нибудь вырваться, можно ведь быть хорошим и тебя отпустят за прилежное поведение?

– Не хочу тебя расстраивать, но это место создано с одной только целью – раздавить, уничтожить зачатки любого сомнения в правильности теории, которую придумал Пол Роджерс. Мы здесь для того, чтобы уничтожать останки старого мира. Немного позже новый мир без труда расправится и с нами.

– Но Пол Роджерс желал добра человечеству. Так говорили по телевизору, так вещало радио и писали газеты. Я изучал его работы еще до войны.

– А что еще остается делать системе, которая не до конца верна своим принципам? Только врать о том, что все в мире прекрасно.

– Врать… – многозначительно повторил Первый

– В тех документах, которыми я когда-то располагал, Африка была поделена на пять регионов. Первый – это тот, в котором мы сейчас находимся. Регион «Первый» – самые «незлостные» и «плюшевые» нарушители попадают сюда. Он находится на северо-западном краю континента. Второй – Регион «Предатель». Там находятся те лжецы, которые попали в «Тэрру» из-за предательства. Этот район находится на северо-востоке континента.

Третий, находящийся в центре континента, географически соединен со всеми пятью – это Регион Гиен. Это, по факту, база подготовки надзирателей. Четвертый Регион – второй по размерам после нашего – «Смертник», он находится на юге континента, туда привозят всех новобранцев для того, чтобы с порога сломить их волю. Люди, которых ты там, скорее всего, видел, – это смертники.

– Смертники? В каком смысле?

– Смертники… Если ты обращал внимание на их ошейники, то мог, наверное, заметить там цифру 999. То есть, если ты понял, им осталась ровно одна ложь до смерти – ошейник не имеет цифры тысяча, потому люди умрут при первой же лжи, попав туда.

– То есть получается, что все мы, в каком бы то регионе не находились, рано или поздно попадем туда?

– Совершенно верно. – грустно сказал Тридцать Третий.

– А что за «гиены»? Они тоже заключенные? – снова спросил Первый.

– В какой-то степени, эти крысы – бывшие заключенные… То есть они и в этот момент продолжают быть заключенными. С них не снимают ошейник, но дают им в руки оружие и… У них есть имена. Их, в основном, набирают из региона «Предателей», потому что люди там – редкие сволочи. Они отличаются особой жестокостью, они пытаются доказать верность новым хозяевам, которые дали им на миллиметр возвыситься над остальными узниками.

– Ты говорил о пяти регионах, какой пятый? Что там?

– О пятом, к сожалению, данных не было. Он просто был указан как существующий, но больше не было никаких подробностей. – опустив глаза вниз сказал Тридцать Третий.

– То есть опасаться нужно гиен?

– Опасаться нужно попадать к ним в плен. Основная их задача, помимо охраны, – выявление и ликвидация зачинщиков бунта. Они внедряют своих агентов всюду. И они, словно поисковые псы, разнюхивают и выявляют умы, способные на что-то, чего стоило бы опасаться. Попав сюда, я так же как и ты, пытался выяснить как можно отсюда выбраться. И мне подвернулся паренек, который слил много интересной информации, и когда я уже был готов предпринимать какие-то конкретные шаги, тут-то они и схватили меня. Этот самый паренек и был их спецагентом…

– И что было дальше? – с интересом спросил Первый.

– Дальше? – опустив вниз глаза снова, говорил шутник, – дальше был допрос. С особым пристрастием. Они пытались выбить из меня имена моих подельников, но единственным моим подельником был тот самый парень. Потому они избили меня до полусмерти. —Тридцать Третий повернулся на бок, и в этот момент Первый ужаснулся – на его спине не было ни одного места, которое бы, не было шрамировано. Шрам на шраме и шов на шве. Ожоги, рваные и резаные раны. Что угодно можно было найти в той ужасной картине. – С того дня, – продолжал Тридцать Третий – мною движет только лишь месть.

– Но как ты можешь быть уверен в том, что я не их агент, ведь выложил мне только что все как на духу.

– Ты не можешь быть гиеной – ты не похож на предателя, ты похож на преданного.

В этот момент Первый опустил голову и закрыл глаза. Словно последние слова Тридцать Третьего зацепили его за самую свежую рану. Но спустя еще секунду, он поднял взгляд на шутника и всем своим видом показывал, что снова может слушать его.

– Ты спрашивал, можно ли отсюда выбраться… – после этих слов Первый пристально вглядывался в глаза Тридцать Третьему – За долгие пять лет, проведенные здесь, я видел целые серии попыток побега, но все они закончились одинаково – как только беглец покидал пределы континента, срабатывала система по предотвращению побега и заключенный, вышедший хоть на сантиметр за периметр общей территории Терры, мгновенно поджаривался своим ошейником.

– А если снять его? – Перебил Адам.

– И такое было. Видишь ли, насколько мне известно, ошейник подключен к центральной нервной системе, и с момента присоединения к нашему организму функционирует с ней как одно целое. Соответственно, при отсоединении от организма его уже неотъемлемой части, в центральной нервной системе тут же возникает колоссальное перенапряжение, которое она просто не выдержит. Другими словами – ты либо умрешь от того, что в мозге одномоментно заработают на полную мощность все нейроны, либо же от полученных при извлечении самого ошейника из тела ран. Исход будет одним и тем же.

– Неужели, попав сюда, больше нет никаких шансов… Только мучительное ожидание неминуемой участи. – наступило напряженное молчание. Тридцать Третий тяжело вздохнул.

– Есть одна легенда в этом заблудшем месте о неком полковнике Уильяме Старридже, который сбежал отсюда и сейчас живет где-то мирной свободной жизнью. – начал рассказ шутник.

– Но как? Ты знаешь эту легенду? Расскажи. – нетерпеливо перебивал его Первый.

– Сейчас, подожди. Когда я был у гиен в плену, один старый истерзанный пытками человек передал мне вот это. Тридцать Третий достал беспощадно потрепанную временем тетрадь и начал, прищурив глаза чтобы разобрать почерк старика, читать.

«Уильям Старридж, еще во времена службы в ВВС США отличался особой силой, стойкостью и преданностью своему делу. Этого человека за всю карьеру ни разу не постигла неудача. Он был из тех людей, о которых говорят «человек-надежная стена». Стеной он был во всех смыслах: рост два метра, вес больше ста килограммов чистых тренированных мышц, изощренный ум, аналитическое мышление, опыт военных действий и мудрость, подаренная ему возрастом. Но была в нем и одна черта, которая заслуживает отдельного внимания – Старридж был невероятно упертым человеком, и это не всегда играло ему на руку в этой проклятой тюрьме. Но именно это качество помогло ему выжить, так как он уперто не желал здесь погибать. Ведь попал он в Тэрру явно не справедливости ради. Его сюда поместили, потому что он был неугоден пришлым властям «нового мира». Он пережил практически всех заключенных, строивших в тот момент своими же руками себе стены, в которых им предстояло гнить до конца дней. В адских условиях они возводили тюрьму в огромной пустыне. Блок за блоком, улица за улицей, регион за регионом… Около девяноста процентов заключенных погибли от разных хворей еще в первые недели работ. Но он выжил, потому что упорно не хотел такой глупой и бесславной смерти. Он не боялся вступать в диалоги ни с кем в этом месте, поговаривали, что его побаиваются владыки всех регионов. Но устранить его не могли, ибо он стал бы настоящим героическим символом для заключенных, мучеником, который мог воодушевить смирившиеся сознания к бунту.

И вот однажды, в конце рабочей смены, а работали мы тогда за несколько километров от океана, он предложил мне и еще нескольким парням, бежать. Согласились не все, многие посчитали эту затею безумной, но я, еще один парень с номером 7 на ошейнике, по негласному прозвищу Лаки, и мой брат, Клемент, верили в слова Старриджа. С наступлением темноты мы бежали через джунгли, нас преследовали всем миром, но мы бежали, словно сам дьявол подгонял нас своей плеткой. Все понимали, что обратного пути не будет. Перед самим указателем границы Терры Старридж остановился и приказал нам всем стоять на месте. Но Лаки, уже представлявший себя на свободе, ослушался мудрого полковника и побежал дальше, спустя минуту он лежал на белом песке без жизни, освещенный лучами луны. Его голова, как и все тело, подергивалась в предсмертных конвульсиях. И тогда Старридж скомандовал сорвать ошейники и бежать за периметр. Он понимал, что иного выхода нет. Мы с братом знали, что если снять ошейник, то человек тут же погибнет, знал это и Старридж, но при этом он сильными руками предпринимал отчаянные попытки сорвать ошейник с шеи. Лай собак, звуки автоматных очередей, крики в мегафон с призывами сдаваться становились все ближе. Времени оставалось все меньше и меньше… Старридж уже практически изогнул ошейник, когда из него показались сотни проводов, впивающихся в шею. В тот момент мы с братом прекратили попытки. Кровь ручьями стекала по могучему телу Старриджа, но он уже отделил основную часть ошейника и медленно, с диким криком боли, доставал из себя нити зла, затем изо всех сил потянув за ошейник, он вырвал все провода из своего тела и тут же упал наземь. Кровавые провода мочил холодный ливень, не стихающий все это время. Ошейник поблескивал искрами. Огромная алая рана сочилась густой кровью Полковника. Звуки преследовавших нас людей становились все отчетливее. «Они будут здесь через минуту» – сказал тогда мой брат. В тот же момент мы увидели, как Старридж поднимается с земли и начинает ползти к границе периметра. Переползая линию, он ожидал смерти, на секунду застыв, он рывком пересек её и, осознав что жив, он, падая по ходу бега, путаясь в своих же ногах, бежал к океану. Увидев это, мой брат бросился бежать вдоль границы периметра, а я остался стоять на коленях, ожидая казни. Но перед тем, как ко мне подбежали, я услышал еле слышный крик со стороны океана: «Я вернусь за вами!». Из леса, куда рванул мой брат, послышался свист. Все, забыв о Старридже, побежали на звук. С тех пор прошло много лет, я не слышал ни звука ни о моем брате, ни о Великом полковнике Уильяме Старридже, но вы, читающие эту запись, помните – выход есть.

Виктор Уолсон»

– Такая вот история, – закрыв тетрадь подытожил Тридцать Третий. Медицинский блок снова погрузился в гробовую тишину. – Но сразу хочу сказать, – нарушая молчание вставил Тридцать Третий – что старику этому вряд ли можно верить – у него уже давно есть слава сумасшедшего деда, который каждый день рассказывал все новые и новые байки тем, кто его допрашивал. Насколько мне известно, он действительно попал к гиенам за попытку побега, но о существовании Старриджа знает лишь он один. И брата у него тоже, скорее всего, никогда не было, просто старпер, наткнувшись на неудачу при попытке побега, съехал с катушек и городил что-то о надежде.

– А где он сейчас? Как с ним можно поговорить? – неожиданно, громким тоном спросил Первый

– Скорее всего, он уже давно дал дуба, чувак. – тяжело вздохнул Тридцать Третий – К сожалению.

– Скорее всего?

– Ему было больше 60-ти, когда я видел его в последний раз, каждый день его пытали жестче, чем меня. В разы. Как ты сам думаешь, он выжил?

Первый не стал отвечать на очевидный риторический вопрос. Было заметно, что Адам только что услышал нечто важное, нечто, дающее надежду и смысл. Никто из собеседников не произнес ни слова. Они оба погрузились с головой в мысли. Первый думал о свободе, о том что нельзя сдаваться.

– Мы должны с ним поговорить. – снова резко и громко выстрелил Первый – Он – наш единственный путь и ключ к свободе.

Небо становилось красным, восхитительный рассвет наблюдали эти двое в то утро. Ярко оранжевый свет заливал, проходя сквозь мутные окна, весь медицинский шатер.