Текст книги "Забытое дело"

– Понятно. Извините, но мне придется спросить вас кое о чем очень личном. Вступали ли вы с Ребеккой Верлорен в сексуальные отношения?

Пауза.

– А это здесь при чем?

– Объяснять не могу, Дэн. Вы же понимаете, тайна следствия. Но уверяю, нам важно это знать. Можете ответить?

– Нет.

Босх подождал, но Котчоф тоже молчал.

– Так это ваш ответ? – спросил наконец детектив. – У вас не было секса?

– Нет, не было. Бекки сказала, что еще не готова, а я не хотел настаивать. Послушайте, мне действительно пора идти.

– Заканчиваю, Дэнни. Еще немного. Вы ведь хотите, чтобы мы поймали убийцу, верно?

– Конечно, только я же на работе.

– Да-да, вы уже говорили. Позвольте спросить, когда вы в последний раз виделись с Ребеккой?

– Число не помню, но, наверное, в тот день, когда мы улетали. А утром мы с ней простились.

– И потом вы в Лос-Анджелесе уже не бывали?

– Нет. То есть тогда – нет. Потом я, правда, уезжал с Гавайев. Прожил пару лет в Винисе после окончания школы. И снова вернулся сюда.

– Меня интересует промежуток между вашим первым отъездом на Гавайи и убийством Ребекки. В этот период вы в Лос-Анджелес не приезжали?

– Нет, не приезжал.

– Значит, свидетель, с которым я разговаривал, ошибался, когда сказал, что видел вас в городе в тот уик-энд, Четвертого июля, перед исчезновением Ребекки?

– Да, ошибался. Послушайте, что это все значит? Говорю же вам, я не был там. У меня появилась девушка. Я даже на похороны не полетел. И кто вам такое сказал? Уж не Грейс ли? Она меня с самого начала невзлюбила, лесбиянка чертова. Только и делала, что нашептывала Бекки всякие гадости. Не нравилось ей, что мы вместе.

– Я не могу назвать имя свидетеля, Дэн. Но если захотите сообщить что-то, уверяю, все останется между нами.

– Мне наплевать, кто вам что наболтал, только она врунья поганая! – Котчоф сорвался на крик. – Да, поганая врунья! А вы там проверьте показания! У меня было алиби! В тот день, когда Бекки пропала, я работал. И на следующий тоже. Как я мог, черт возьми, успеть туда и обратно? Тот, кто вам про меня наплел, просто врет без зазрения совести!

– У нас есть основания сомневаться в вашем алиби, Дэн. Ведь ваш отец был боссом вашего начальника. Ему ничего не стоило с ним договориться.

– Что вы такое несете? Мой отец ни с кем ни о чем не договаривался. Можете сами спросить. У нас там были карточки учета рабочего времени, и ваш детектив разговаривал с моим шефом. Все зафиксировано. И вообще… Прошло семнадцать лет, а вы тут являетесь с таким вот дерьмом! Это у вас что, шутки такие?

– Ладно, Дэнни, ладно. Успокойтесь. Людям свойственно ошибаться. Всякое бывает. Тем более что столько лет прошло.

– Мне только не хватало… чтобы меня втянули в эту историю. Поймите же вы, у меня семья.

– Еще раз вам говорю, Дэнни, успокойтесь. Никто вас ни во что не втягивает. Мы просто разговариваем, верно? Итак, вы хотите сказать что-нибудь еще? Хотите помочь нам?

– Нет. Мне вам сказать больше нечего. Повторяю, я ничего не знаю. И мне пора идти. Серьезно.

– Так вы расстроились, когда Бекки сказала вам, что беременна? Когда поняли, что у нее есть другой парень?

Ответа не было, и Босх решил немного поднажать.

– Тем более что с ним у нее было то, чего не было с вами?

Едва сказав это, он понял, что зашел слишком далеко и показал свои карты. Теперь до Котчофа дошло, что с ним играют в плохого и хорошего полицейского, и когда он ответил, голос его звучал уже спокойно и уверенно.

– Она не рассказывала мне о своей беременности. Я узнал об этом уже после ее смерти.

– Вот как? И от кого же?

– Не помню. Наверное, от кого-то из друзей.

– Правда? А вы знаете, что Ребекка вела дневник? И что вы там на каждой странице. В дневнике сказано, что она рассказала вам о беременности и что вы не очень-то этому обрадовались.

Котчоф рассмеялся, и Босх окончательно понял, что проиграл.

– Вот что, детектив. Теперь мне все ясно. Хватит пороть чушь. Хотите меня поймать? Приманка слабая. Знаете, я ведь смотрю «Закон и порядок».

– А «Место преступления» не смотрите?

– Смотрю, а что?

– Так вот, у нас есть ДНК убийцы. Осталось только провести сравнение. ДНК все решит, от такой улики не отвертеться.

– Отлично, возьмите и мой образец. Может, тогда вы наконец от меня отстанете.

Босху ничего не оставалось, как отступить и закончить разговор.

– Хорошо, Дэн, мы поставим вас в известность. А пока спасибо за помощь. Последний вопрос: кем вы работаете в отеле?

– Я менеджер. Организую крупные мероприятия: вечеринки, конференции, свадьбы. Моя задача – сделать так, чтобы все прошло гладко.

– Что ж, не буду вас больше задерживать. Спасибо и всего доброго.

Босх положил трубку. Подумать было о чем, но сейчас его больше всего смущало то, что разговор с Котчофом прошел не совсем так, как хотелось. И главное, он сам допустил промашку. Неудачу можно было бы объяснить трехлетним перерывом, утерей навыка, но легче от этого не становилось. Гарри понимал, что должен как можно скорее обрести прежнюю форму.

В целом же разговор получился продуктивным. Бурная реакция Котчофа на упоминание о том, что его видели в Лос-Анджелесе непосредственно перед убийством, Босха не удивила. Как еще реагировать на откровенную ложь? Зато стоило обратить внимание на то, что гнев Котчофа был направлен на Грейс Танака. Возможно, отношения между ними заслуживали более пристального изучения. И лучше, если бы этим занялась Киз Райдер.

Следующий пункт – заявление Котчофа о том, что он ничего не знал о беременности Ребекки Верлорен. На подсознательном уровне Босх ему верил. Впрочем, вычеркивать Котчофа из списка подозреваемых было пока преждевременно. Другое дело передвинуть его пониже. Босх решил, что обсудит ответы Котчофа с Райдер, а там будет видно.

Самая интересная информация касалась звонков. Здесь показания Котчофа вступали в противоречие со свидетельством матери жертвы. Мюриель Верлорен утверждала, что Дэнни звонил ее дочери регулярно, настойчиво и до самого последнего времени. Котчоф же настаивал, что перестал звонить задолго до трагедии с Бекки. Босх не видел причин, которые заставляли бы его врать. Если принять на веру версию Дэнни, то выходило, что ошибается уже миссис Верлорен. Или же Бекки сознательно вводила родителей в заблуждение относительно того, кто именно звонил ей каждый вечер перед сном. Такой вариант выглядел предпочтительнее, если учесть, что девушка скрывала от отца и матери факт своей беременности. Значит, звонил не Дэнни Котчоф, а кто-то другой. Кто-то, кого Босх уже окрестил Мистером Иксом.

Отыскав в деле номер телефона Мюриель Верлорен, Босх снял трубку. Извинившись за беспокойство, он сказал, что хотел бы задать несколько вопросов. Миссис Верлорен ответила, что ни о каком беспокойстве нет и речи и она готова ответить на любой вопрос.

– О чем вы хотели спросить?

– Когда мы заходили в комнату вашей дочери, я заметил, что телефон стоит возле кровати. Скажите, он подсоединен к одной линии с домашним или же у Бекки был свой, отдельный, номер?

– У нее был отдельный номер.

– Если так, то когда ей звонил Дэнни Котчоф, ответить могла только она, верно?

– Да, телефон звонил только в ее комнате.

– То есть о том, что ей звонил именно Дэнни, вы знали лишь с ее слов?

– Нет, почему же. Я и сама несколько раз слышала звонки.

– Я имею в виду то, миссис Верлорен, что вы сами ведь не снимали трубку и не разговаривали с Дэнни?

– Конечно, нет. Звонили ведь ей.

– Другими словами, узнать, с кем именно она разговаривала, вы могли от нее, правильно?

– Э… да, пожалуй, что так. А вы хотите сказать, что звонил не Дэнни? Что это был кто-то другой?

– Я пока не могу говорить с полной уверенностью. Дэнни сказал, что перестал звонить вашей дочери задолго до случившегося. У него к тому времени появилась новая подружка. Там, на Гавайях.

Сообщение было встречено долгой паузой. Не дождавшись ответа, Босх сам заговорил с пустотой.

– Может, у вас есть какие-то предположения на этот счет, миссис Верлорен? С кем еще она могла разговаривать?

Снова пауза, и наконец неуверенное:

– Может, с кем-то из подруг.

– Возможно, – согласился Босх. – А еще? Постарайтесь подумать.

– Мне это не нравится, – быстро отозвалась Мюриель Верлорен. – Я как будто прохожу через все заново.

– Мне очень жаль. И мне бы не хотелось тревожить вас, задавать вопросы, но, боюсь, так нужно, без них не обойтись. Вы с мужем пришли к какому-либо заключению относительно ее беременности?

– Я вас не понимаю. О чем вы? Мы узнали только потом…

– Разумеется. Но вы же, наверное, думали об этом, разговаривали, строили предположения. Что, по-вашему, привело к беременности? Длительные отношения с кем-то, которые ваша дочь от всех скрывала, или просто случайная ошибка, встреча с человеком, с которым ее ничто не связывало?

– Что-то вроде романа на одну ночь? Вы это хотите сказать о моей дочери?

– Нет, мэм, я ничего не хочу сказать о вашей дочери. Я всего лишь задаю вопросы. У меня нет желания обидеть или расстроить вас, но есть желание найти того, кто убил Ребекку. И для этого мне нужно знать все, что знаете вы.

– Мы не смогли найти объяснения случившемуся с ней, – холодно заговорила Мюриель Верлорен. – Мы не нашли ответа и решили, что не станем рыться в ее отношениях. Мы предоставили это полиции и лишь попытались сохранить то, что осталось, помнить нашу дочь такой, какой мы ее знали и любили. Вы сказали, что у вас есть дочь. Надеюсь, вы меня поймете.

– Думаю, что да. Спасибо за помощь. И последний вопрос, точнее, просьба. Без всякого давления. Не согласились бы вы поговорить с репортером о вашей дочери и вообще обо всем этом деле?

– Зачем? Я никогда раньше не разговаривала с ними. Мы считали, что такие вещи не стоит выносить на публику.

– Разделяю ваше мнение. Но мне все же хотелось бы, чтобы вы дали согласие. Вдруг нам удастся спугнуть птичку.

– Вы рассчитываете, что тот, кто это сделал, как-то себя проявит?

– Именно так.

– Тогда я готова. В любое время.

– Спасибо, миссис Верлорен. Я вам позвоню.

Глава 16

Из кабинета, уже надев пиджак, вышел Пратт. Босх сидел в своем закутке, двумя пальцами печатая отчет о последнем телефонном разговоре с Мюриель Верлорен. Два других отчета уже лежали на столе.

– А где Киз? – поинтересовался Пратт.

– Работает с ордерами дома. Там ей лучше думается.

– А вот мне дома вообще не думается, – пожаловался Пратт. – Успеваю только реагировать. У меня мальчишки-близнецы.

– Повезло.

– Да уж. Ладно, Гарри, до завтра.

– До завтра.

Пратт, однако, не уходил, и Босх, оторвавшись от пишущей машинки, вопросительно посмотрел на него. Может, что-то не так? Может, дело в машинке?

– Я взял ее со стола в углу. Непохоже, что ею сейчас кто-то пользуется.

– Ею уже давно никто не пользуется. Почти все переключились на компьютеры. Таких, как вы, Гарри, парней старой школы, почти не осталось.

– Наверное. Обычно отчеты пишет Киз, но надо же чем-то занять время.

– Какие-то поздние дела?

– Хочу наведаться в Страну игрушек.

– На Пятую улицу? Что вы там забыли?

– Собираюсь поискать отца Бекки Верлорен.

Пратт задумчиво покачал головой:

– Значит, и его туда унесло. Такое часто случается.

Босх кивнул:

– Круги.

– Да, круги, – согласился Пратт.

Босх подумал, что, наверное, стоит выйти вместе с Праттом, поговорить, попробовать узнать его получше, но тут зазвонил сотовый. Он снял его с ремня и увидел на экране данные Сэма Вейсса.

– Извините, мне надо ответить.

– Конечно, Гарри. Будьте осторожны.

– Спасибо, босс.

Он поднял крышку.

– Детектив Босх.

– Детектив?

Босх лишь теперь вспомнил, что не оставил на автоответчике Вейсса никакой информации о себе.

– Извините, мистер Вейсс. Меня зовут Гарри Босх. Я детектив и работаю в ДПЛА. Веду одно расследование и хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Я в вашем распоряжении, детектив. Это насчет того пистолета?

Вопрос застал Босха врасплох.

– А почему вы спрашиваете, сэр?

– Как вам сказать… Я знаю, что из него застрелили девушку и убийцу так и не нашли. По-моему, это единственное, что может связывать меня с полицией Лос-Анджелеса.

– Вы не ошиблись, сэр. Так мы можем поговорить?

– Если это означает, что вы заняты поисками убийцы, то можете задавать любые вопросы.

– Спасибо. Прежде всего хочу спросить, как вы узнали, что украденным у вас пистолетом воспользовались для убийства?

– Из газет. Когда написали об убийстве, я прикинул, что к чему, и сделал соответствующий вывод. Потом позвонил детективу, который занимался моим делом, и он подтвердил мои наихудшие опасения.

– Почему вы так говорите, мистер Вейсс?

– Потому что мне приходится с этим жить.

– Но вы же ни в чем не виноваты. Вы не совершили никакого преступления.

– Знаю, но лучше от этого не становится. Я купил оружие из-за того, что мне угрожали какие-то недоумки. Я купил его для защиты. А в итоге пистолет оказался орудием убийства ни в чем не повинной девушки. Я много думал. Если бы вернуться назад… Если бы я не был таким упрямым… В том смысле, что ведь можно было просто взять и переехать в другой район, а не покупать этот проклятый пистолет. Вы меня понимаете?

– Да, понимаю.

– А теперь, детектив, задавайте ваши вопросы.

– У меня их немного. Я и позвонил-то вам так, на всякий случай. Наверное, из-за того, чтобы не копаться в бумагах семнадцатилетней давности. В отчете сказано, что кражей занимался детектив Джон Маклеллан. Вы его помните?

– Хорошо помню.

– Ему, кажется, так и не удалось найти преступника?

– Насколько я знаю, нет. Поначалу Джон полагал, что кража – дело рук тех хулиганов, которые угрожали мне по телефону.

– И что?

– Потом он сказал мне, что они ни при чем. Но, откровенно говоря, я его уверенности не разделял. Понимаете, дом просто разгромили. То есть они вломились туда не для того, чтобы что-то взять. По крайней мере не только для того. Они все здесь разбили, раскидали. Признаюсь, когда я вернулся и увидел, что стало с моим жильем… Я очень разозлился.

– Почему вы говорите «они»? Полиция считала, что действовал не одиночка?

– Джон полагал, что их было двое или даже трое. Я ушел всего лишь на час, ходил в магазин. Один бы за такое время просто не успел все расколотить.

– В списке украденного, помимо пистолета, значится коллекция монет и какая-то сумма наличными. Что-нибудь еще пропало? Может быть, вы обнаружили впоследствии…

– Нет, больше ничего. Кстати, монеты мне потом вернули, а ими я дорожил больше всего. Коллекцию собирал еще мой отец.

– Кто вам ее вернул?

– Джон Маклеллан. Принес недели через две после того случая.

– Он сказал, где ее взял?

– Сказал, что в ломбарде в западном Голливуде. А потом мы узнали и про пистолет. Но его мне не вернули. Впрочем, я бы в любом случае его не взял.

– Понимаю, сэр. Детектив Маклеллан рассказывал вам о своих подозрениях? Делился мыслями?

– Он думал, что это дело рук какого-то хулиганья. Не «Чатсуортской восьмерки».

При упоминании о «Чатсуортской восьмерке» в памяти Босха что-то зашевелилось.

– Мистер Вейсс, считайте, что я ничего не знаю. Что такое «Чатсуортская восьмерка»?

– Так называла себя одна местная молодежная банда. Белые парни. Тогда, в восемьдесят восьмом, они совершили здесь несколько преступлений. Преступлений на расовой или религиозной почве. Так их называли в газетах.

– И вы стали мишенью этой банды?

– Да. Они мне звонили. Обычные угрозы, всякая чушь насчет «проклятых жидов».

– Но потом полиция заверила вас, что «Восьмерка» к краже отношения не имеет?

– Именно так.

– Странно, вам не кажется? Неужели они не видели связи?

– Я так же тогда думал, но вы же знаете – с полицией спорить бесполезно.

– А почему «Восьмерка» нацелилась именно на вас, мистер Вейсс? Понимаю, вы еврей, но все же почему они выбрали вас?

– Ответ прост. Один из этих паршивцев жил неподалеку. Четвертый дом от моего. Билли Беркхарт. На Хануку я поставил на подоконник менору, и с этого все началось.

– Что потом сталось с Беркхартом?

– Попал в тюрьму. Не по моему делу – за другие преступления. Его взяли вместе с приятелями. За ними много чего числилось. Здесь жила черная семья, так они сожгли крест прямо на передней лужайке. Даже пытались поджечь храм.

– Но кражу в вашем доме совершили не они.

– Получается, что не они. Так мне сказали в полиции. Понимаете, не было ни нацистских символов, ни каких-то указаний на религиозную мотивацию. Кто-то просто разгромил дом.

Босх помолчал, не зная, о чем еще спросить. Кое-какие вопросы у него появились, однако задавать их сейчас было преждевременно.

– Что ж, мистер Вейсс, спасибо за помощь. Извините, что отнял у вас столько времени и, наверное, разбудил не самые приятные воспоминания.

– Не беспокойтесь, детектив. Поверьте, они и не засыпали.

Босх положил трубку и постарался вспомнить кого-нибудь, кто помог бы кое-что уточнить. Он не знал Джона Маклеллана, а шансов найти его на прежнем месте через семнадцать лет было слишком мало. И тут его осенило: Джерри Эдгар. Его бывший напарник по голливудскому отделению служил когда-то в Девоншире. Возможно, в 1988-м он уже был там.

Босх позвонил в убойный отдел, но попал на автоответчик. Все уже ушли. Он набрал номер дежурного по отделу и спросил, нет ли поблизости Эдгара. Босх знал, что перед дежурным лежит журнал учета, в котором каждый детектив перед уходом ставит свою подпись. Эдгар, как выяснилось, уже ушел.

Третий звонок Босх сделал на сотовый, и его бывший напарник моментально отозвался.

– Похоже, вы, в Голливуде, не очень-то перерабатываете.

– Какого черта вам… Эй, Гарри, это ты?

– Я. Как дела, Джерри?

– А я все жду, когда же ты позвонишь. Приступил сегодня?

– Точно, снова влез в старые сапоги. И уже получил дело. Работаю вместе с Киз.

Эдгар промолчал, и Босх понял, что совершил ошибку, упомянув Райдер. Трещина между ними не только осталась, но и, похоже, стала еще шире.

– Вообще-то мне нужна твоя помощь. Ты ведь служил когда-то в Девоншире? Помнишь те денечки?

– Было такое. И какой же день тебя интересует?

– Восемьдесят восьмой год. «Чатсуортская восьмерка». Помнишь их?

Судя по паузе, Эдгар помнил не очень хорошо.

– М-да, припоминаю. «Восьмерка»… шайка сопляков. Думали, что если побрили головы и сделали татуировки, то уже стали мужчинами. Вони было много, но потом их прихлопнули. Не дали разгуляться.

– Не помнишь парня по имени Роланд Маккей? Ему тогда было около восемнадцати.

Эдгар снова помолчал, потом сказал, что не помнит.

– А кто с ними работал? Я имею в виду «Восьмерку».

– Только не «Клуб». Вся информация по ним шла по отдельному каналу.

– ПООБ?

– В точку.

ПООБ – подразделение по охране общественной безопасности. Эта специальная команда с неясными функциями занималась организованными криминальными структурами, деятельность которых угрожала общественному порядку, но до суда довела лишь несколько дел. В 1988-м его работу контролировал тогда еще коммандер Ирвин Ирвинг. Позднее, став заместителем начальника полиции, он спешно распустил ПООБ. Многие в департаменте считали, что, пойдя на такой шаг, Ирвинг хотел скрыть неприглядные делишки ведомства и дистанцироваться от его деятельности.

– Значит, помощи с этой стороны ждать нечего, – сказал Босх.

– Извини. А чем ты сейчас занимаешься?

– Расследованием убийства девушки.

– Той, которую похитили из дому?

– Да.

– Помню этот случай. Я им не занимался – меня тогда только-только перевели в «убойный», – но дело знакомое. Так, говоришь, там «Восьмерка» наследила?

– Нет. Просто всплыла одна фамилия, и я подумал, что парень мог быть с ними связан. Кстати, восьмерка означает то, что я думаю?

– Правильно думаешь, старина. Восьмерка – «эйч», восьмая буква в алфавите. Одна «эйч» – Гитлер. Две…

– Хайль Гитлер. Значит, не ошибся.

Босху вдруг пришло в голову, что Киз Райдер, возможно, недалека от истины. Убийство Ребекки Верлорен, как и вообще пик активности «Чатсуортской восьмерки» приходились на 1988-й. Совпадение? Не исключено. Но когда совпадений несколько, в них уже просматривается закономерность. И вот теперь в том же супе обнаружились ПООБ и Ирвинг. За спиной Рональда Маккея, неудачника и водителя буксира, проступало нечто большее и куда более опасное.

– Джерри, ты не помнишь Джона Маклеллана? Он в то время служил в Девоншире.

– Джона Маклеллана? Нет, не помню. А чем он занимался?

– В частности кражами. У меня его отчет по одному делу.

– Нет, у нас такого не было. Точно. Я же сам работал по кражам до перехода в «убойный». А кто он такой?

– Не знаю. Говорю же, просто наткнулся на его фамилию в отчете. Ладно, сам разберусь.

Судя по всему, Джон Маклеллан состоял в то время в ПООБе, и, следовательно, расследование кражи из дома Сэма Вейсса вывело полицию на «Чатсуортскую восьмерку». Обсуждать этот вариант с Джерри Эдгаром Босх не собирался.

– Я так понял, ты тогда только пришел в «убойный»?

– Точно.

– Ты хорошо знал Грина и Гарсию?

– Не сказал бы. При мне они там долго не задержались. Грин скоро ушел на пенсию, а Гарсия двинулся выше, стал лейтенантом.

– Но мнение-то у тебя о них сложилось?

– В каком смысле?

– Что они представляли собой? Как детективы?

– Ох, Гарри, я же был тогда совсем зеленый. Что я мог знать? Только-только постигал азы. Общее мнение было такое, что воз тащил Грин, а Гарсия присматривал за хозяйством. Про Гарсию вообще говорили, что он и дерьма в своих усах не найдет, даже если ему дать зеркало и расческу.

Босх не ответил. Говоря, что Гарсия присматривал за хозяйством, Джерри определил его роль как младшего напарника. Реальным расследованием занимался Грин, а Гарсия прикрывал тылы и вел бумажную работу. Такое разделение труда характерно для многих пар. Ведущий и ведомый.

– Наверное, ему это и не нужно было, – сказал Эдгар.

– Не нужно что?

– Искать дерьмо в собственных усах. Парень пошел на повышение, заделался лейтенантом и сменил координаты. Знаешь, где он сейчас? Второй человек в Долине. Вот так.

– Знаю. Между прочим, если ты с ним встретишься, про усы лучше не вспоминай.

– Да, наверное, не стоит.

Босх задумался. Могло ли рассказанное Джерри иметь какое-то отношение к расследованию убийства Ребекки Верлорен? Похоже, что да. Похоже, за рядовым в общем-то убийством могло открыться нечто большее.

– Что еще, Гарри?

– Слышал, Грин покончил с собой вскоре после отставки.

– Я тоже слышал. Помню, меня тогда это не удивило. Грин был из тех ребят, которые слишком близко принимают все к сердцу. Так ты собираешься копнуть под ПООБ? Не забудь, их прикрывал не кто-нибудь, а Ирвинг.

– Я помню, Джерри. Не уверен, что пойду этим путем.

– Если все же пойдешь, будь осторожен.

Прежде чем закончить разговор, Босх решил сменить тему. Эдгар всегда был в курсе последних сплетен и сам любил потрепать языком, а Босх не хотел, чтобы про него говорили, будто он, едва вернувшись на службу, принялся копать под Ирвинга.

– Что нового в Голливуде? – спросил он.

– Только-только вернулись в старое здание. После землетрясения там практически все поменяли. Ты много потерял. Почти весь год теснились на последнем этаже. Все на виду, так что и перекличку проводить не надо.

– И как там сейчас?

– Как в страховой конторе. У каждого свой закуток, везде звуконепроницаемые перегородки. Все выкрашено в серый цвет. Неплохо, но не то.

– Понимаю.

– Потом поменяли столы. У начальства теперь широкие, двухтумбовые, а у остальных обыкновенные.

Босх улыбнулся. Такого рода мелочи всегда привлекали к себе повышенное внимание, вызывая раздражение и напряжение, но администраторы, похоже, не извлекали из своих просчетов никакого урока и упорно принимали необдуманные решения. Босх помнил, что, когда отдел внутренних расследований переехал из Паркер-центра в Брэдбери, по департаменту моментально распространился слух, что капитан получил в свое распоряжение кабинет с камином.

– Чем собираешься заняться, Джерри?

– Тем же, чем и всегда. Ты и сам знаешь, у нас закон один: не протирать штаны, а стучать в двери.

– Понял тебя, приятель.

– Будь осторожен, Гарри. Прикрывай тыл.

– Как всегда.

Положив трубку, Босх еще с минуту сидел за столом, обдумывая то, что услышал от Джерри Эдгара. Если между расследованием и ПООБом действительно существовала связь, дело представало в совершенно ином свете.

Перед ним лежал отчет о краже из дома Сэма Вейсса, составленный и подписанный Джоном Маклелланом. Он снова поднял трубку, позвонил в оперативный отдел Паркер-центра и попросил дежурного посмотреть данные на детектива Маклеллана. Для облегчения поисков Босх продиктовал номер жетона, который значился в отчете. Больших надежд он не питал – в конце концов, прошло семнадцать лет, и детектив скорее всего уже вышел в отставку.

Дежурный, однако, сообщил, что полицейский по имени Джон Маклеллан, номер жетона которого совпадает с названным, состоит ныне в звании лейтенанта и числится в отделе стратегического планирования. Картина вырисовывалась интересная. Семнадцать лет назад Маклеллан работал на Ирвинга в подразделении по охране общественной безопасности. Теперь, сменив место службы и поднявшись в звании, он по-прежнему работал у Ирвинга. И надо же так случиться, что именно на Ирвинга Босх наткнулся в кафетерии в тот самый день, когда получил дело, пусть и отдаленно, но все же связанное с ПООБом.

Будто совершающий маневр неуклюжий линкор, дело медленно, но верно и неудержимо поворачивалось в новом направлении. Босх почувствовал, как что-то шевельнулось в груди. Случайна ли была утренняя встреча с Ирвингом? И если случайна, то знал ли заместитель начальника полиции о том, какое именно дело снято с пыльной полки и кому оно поручено?

Тайн у департамента хватало, и число их возрастало с каждым днем. Об этом знали все. Но кто семнадцать лет назад мог подумать, что химический анализ в лаборатории Сакраменто станет лопатой, которая воткнется в слежавшуюся грязь и, перевернув прошлое, обнажит именно этот похороненный секрет.