Текст книги "Эхо"

Дикон закурил:

– Не знаю, может быть, это как-то связано с проблемой идентификации Билли, над которой я работаю. Барри помогает мне. – Он вынул одну из фотографий Блейка из кармана и передал ее сержанту. – Здесь Билли заснят, когда его арестовали в первый раз. Это было четыре года назад. Мы полагаем, что Билли Блейк – вымышленное имя, и этот человек мог совершить в прошлом преступление. Он обычно ночевал на старом складе вместе с Терри Дэлтоном и Томом Билем.

Харрисон вынул конверт с фотографиями и рассыпал их на столе:

– Значит, это и есть ваши подозреваемые? – Он отодвинул в сторону недодержанный снимок Билли. – А это тот парень, который умер?

Дикон кивнул.

Харрисон разгладил одну фотокопию:

– Вот этот тип очень похож на него.

Хотя фотография лежала для Дикона «вверх ногами», сходство оказалось поразительным.

Вот дерьмо!!!

Это был увеличенный снимок Питера Фентона, который иллюстрировал статью Анны Каттрелл.

И этот маленький ублюдок скрыл от него свою находку!

– Действительно похож, – согласился Майкл, – но чтобы убедиться в том, что это одно и то же лицо, требуется смоделировать это на компьютере. Да он просто ВЫВЕРНЕТ Барри наизнанку, если полиция выяснит личность Билли раньше чем он сам. – Вы помните Джеймса Стритера? – Харрисон кивнул. – Нас больше интересует как раз этот господин. – Дикон коварно подсунул сержанту удачную фотографию Джеймса. – Может быть, именно поэтому Барри так заинтересовался Амандой Пауэлл. Раньше она была Амандой Стритер, до того, как Джеймс украл десять миллионов и скрылся в неизвестном направлении, предоставив ей расхлебывать последствия в одиночку.

Улыбке сержанта сейчас позавидовал бы и знаменитый чеширский кот:

– Действительно, это один и тот же тип.

– Они похожи, верно?

– Так что вы говорите? Джеймс вернулся к ней, поджав хвост, а она заморила его голодом в гараже?

– Не исключено.

Харрисон задумался:

– И все же я не пойму, почему Барри оказался в ее саду, да при этом еще и дрочил, глядя на ее фотографию. – Он лениво принялся перебирать карточки проституток. – Вот когда парни носят такие штучки у себя в карманах, они начинают меня беспокоить. И зачем ему фотография, где он снят с ребенком? Что это за младенец и какова его судьба?

Дикон в задумчивости почесал подбородок:

– Вы говорите, что он с момента ареста не произнес ни слова?

– Именно так.

– Позвольте мне побеседовать с ним. Он мне доверяет. Я попробую убедить его быть с вами откровенным.

– Даже если нам придется предъявить ему обвинение?

– Даже тогда, – согласился Дикон. – Я отношусь к извращенцам так же, как и вы, и мне не очень улыбается перспектива работать с подобным человеком.

Глава шестнадцатая

У Барри отобрали очки, и теперь его лицо казалось каким-то голым. Он сидел на тюремной койке, ссутулившись и опустив голову. Позже Дикону объяснили, что очки были изъяты из-за того, что Барри мог разбить стекла и попытаться перерезать себе вены. Во избежание самоубийства у него также забрали ремень и шнурки от ботинок. Когда дверь в камеру открылась, Гровер близоруко прищурился. Сейчас он больше напоминал грустного клоуна, нежели таракана. Его пухлое тело содрогнулось от ужаса.

– К вам посетитель, – объявил дежурный сержант, пропуская Дикона вперед и оставляя дверь открытой. – Десять минут, – предупредил он.

Дикон подождал, пока полицейский удалится, а затем присел рядом с Барри. Он ожидал, что его сейчас захлестнет, как всегда, чувство омерзения, но, как ни странно, испытал только жалость к этому бедняге. Несложно было представить себе, через какой кошмар пришлось пройти Гроверу. В полицейских тюремных камерах никогда не было ничего приятного, особенно для тех, кто впервые оказывался здесь после совершения непристойности на глазах общественности.

– Это Майк Дикон, – на всякий случай назвал себя Майкл, не уверенный в том, видит ли вообще Барри что-нибудь без очков. – Мне позвонил сержант Харрисон и сообщил, что тебе в помощь требуется надежный друг. – Он вынул сигареты. – Ты позволишь мне покурить тут? – Глаза Барри наполнились слезами, и тогда Дикон легонько толкнул его в плечо. – Я понимаю это как разрешение?

Барри молча кивнул.

– Ну, и хорошо. – Он нагнулся к пламени зажигалки. – У нас не слишком много времени, поэтому, если тебе действительно нужна помощь, ты должен сейчас поговорить со мной. Давай начнем с самого простого. У тебя нашли фотографию мужчины с ребенком. Сержант полагает, что это ты, а мне показалось, что это твой отец держит на руках тебя, когда ты был маленьким. Кто из нас двоих прав?

– Ты, – прошептал Барри.

– Вы с отцом очень похожи.

– Да.

– Хорошо. Тогда следующий вопрос. Зачем ты носишь в кармане карточки проституток? Разве ты так проводишь свой досуг?

Барри отрицательно покачал головой.

– Тогда почему они оказались у тебя в кармане? – Майкл замолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил сам: – Ну, поговори со мной, – как можно мягче произнес он. – Ты не первый в мире человек, которого поймали за мастурбацией, Барри, и уж, конечно, не последний, но полиция сразу начинает предполагать наихудшее, потому что им кажется, будто ты проводишь свободное время, выискивая себе будущих любовников.

– Мне их всучил в пятницу Глен Хопкинс, – еле слышно прошептал Барри.

– Зачем?

– Он сказал, что нет ничего постыдного в том, чтобы платить за удовольствие. – Барри дрожал, и от него волнами исходил страх. – Но мне все равно было так стыдно! Мне совсем не понравилось… – И он расплакался.

– Не удивительно, – как бы между прочим бросил Дикон. – Скорее всего, одним глазом она поглядывала на часы, а другим – на твой бумажник. Мы все через это прошли, Барри. – Он сочувственно улыбнулся. – Даже все Найджелы де Врие вынуждены за это платить. Разница только в том, что своих потаскух они называют любовницами, и их похождения становятся, как правило, достоянием общественности. – Он нагнулся вперед, зажав ладони между коленями, в подражение Барри. – Послушай, может быть, тебе станет легче, если я расскажу, что эти карточки Глен раздает всему мужскому коллективу редакции, как будто это новогодние конфетти. Пару месяцев назад он и мне пытался их впихнуть, потому что ему показалось, будто мое плохое настроение является следствием недостатка секса. Я посоветовал ему засунуть их себе в задницу, где им, по моему мнению, самое место. – Дикон посмотрел по сторонам. – Просто он попался тебе в плохой день, и в результате тебя обобрали. Мой совет будет таким: пусть это все останется на уровне жизненного опыта, а в следующий раз, когда Глен опять к тебе подойдет с этим предложением, отошли его куда-нибудь подальше.

– Он сказал, что это… как-то неестественно… – Барри прочистил горло, – смотреть все время на фотографии. И добавил, что в жизни все гораздо интересней. Но… – Он не смог договорить и снова разрыдался.

– Никакого удовольствия? – высказал предположение Дикон, протягивая Гроверу носовой платок.

– Никакого.

Дикону вспомнился его собственный первый сексуальный опыт. Ему стукнуло шестнадцать лет, и он кое-как исполнил половой акт. Правда, Майкл совершенно при этом не думал о партнерше, потому что голова его была забита совсем другим. Он тогда так возбудился, что боялся сразу же кончить после того, как войдет внутрь. До сих пор он с содроганием и смущением вспоминал эпизод, когда и он, и Мэри Хиггинс лишились девственности. Сама Мэри говорила, что это был самый ужасный случай в ее жизни, и с тех пор они больше никогда не разговаривали.

– Ничего странного в этом нет, – понимающе кивнул Дикон. – Большинство мужчин поначалу ничего хорошего не чувствуют. Так что же произошло сегодня утром? Зачем ты ходил к дому Аманды?

Барри сбивчиво рассказал о случившемся. Правда, он постоянно путался, но общий смысл Дикону все же удалось уловить. После унижения, которое Барри испытал в руках проститутки, его гнев, который, по идее, должен был быть направленным против Фатимы или Глена, почему-то обернулся против Аманды. (Здесь следовало обратить внимание на странную логику. Глен обвинил Барри в нездоровых занятиях как раз тогда, когда тот рассматривал фотографии миссис Пауэлл. И в мозгу лаборанта эта женщина непонятным образом стала ассоциироваться с распутницей.)

Если бы Барри почти ничего о ней не знал, то, может быть, все бы на этом и закончилось. Но из-за интереса к Билли Блейку и Джеймсу Стритеру он стал собирать всевозможные материалы об Аманде и накопил их уже достаточно много. Оставалось непонятным, зачем ему понадобилось идти к ней и искать встречи. Возможно, все произошло оттого, что в мозгу его царил беспорядок, и он никак не мог понять, что же испытывает в отношении полового акта: наслаждение или ненависть. Если бы Дикон и Терри не напоили его, у Барри никогда не хватило бы храбрости отправиться к Аманде. Но он стал упрямым, как осел, и, посадив друзей в такси, поймал себе машину и велел шоферу отвезти его к поместью Темзбэнк.

Сейчас он не мог бы с уверенностью сказать, что ожидал там увидеть и каковы были его намерения. Разумеется, он и подумать не мог, что в столь поздний час свет в ее доме все еще будет гореть. Но, как бы там ни было, в два часа ночи он стоял в саду миссис Пауэлл и наблюдал через раздвинутые шторы, как Аманда, прямо на ковре в гостиной, занималась любовью с каким-то мужчиной. (Дикон на всякий случай спросил, не узнал ли Барри партнера миссис Пауэлл, но тот отрицательно покачал головой. Как ни странно, он в подробностях описал этого человека, и при этом ни словом не обмолвился об Аманде.)

– Это было восхитительно, – только и сказал лаборант.

«Да уж, не удивительно», – усмехнулся про себя Дикон. – Но противозаконно, – заметил он вслух. – Я не уверен, могут ли тебе предъявить обвинения в вуайеризме, но уж наверняка вспомнят, что ты прошел на территорию частного владения и вел себя неприлично. Ну, а сегодня ты что там делал? Было уже светло, и тебя обязательно бы там заметили.

Объяснение оказалось на редкость простым. Барри положил конверт с фотографиями на землю (чтобы руки оставались свободными, как догадался Дикон) и благополучно забыл его там. Более запутанное объяснение включало в себя достаточно сложные семейные отношения с матерью. («Я не хочу возвращаться домой», – постоянно твердил Барри.) Он практически не помнил родительской ласки, и в голове его таилось смутное желание снова подогреть чувство возбуждения, испытанное несколькими часами ранее. Но в доме его ждала пустота, и единственным волнительным опытом оставалось лишь развлечение с фотографией Аманды.

– Мне так стыдно, – признался Гровер. – Я даже не знаю, зачем я все это делал. Это… произошло как бы само собой.

– Ну, если хочешь знать мое личное мнение, – грубо начал Дикон, растирая горящий кончик сигареты пальцами, – то я даже где-то доволен, что полиция тебя схватила. Может быть, теперь ты поумнеешь и задумаешься над своей жизнью. Ты все же должен добиться большего, чем остаться каким-то замухрышкой, у которого стоит только тогда, когда он подглядывает в чужие окна. Я, конечно, не психиатр, но могу уверенно сказать, что тебе надо как можно быстрее принять решение по двум пунктам. Первое – выбраться из-под крылышка своей мамочки, и второе – разобраться со своими сексуальными влечениями. Нет никакого смысла направлять свой гнев против женщин, если тебе предпочтительнее общаться с мужчинами, Барри.

Но Гровер только беспомощно покачал головой:

– А что на это скажет мама?

– Да уж, наверное, целую кучу самых неприятных вещей, если ты настолько глуп, что собрался все ей поведать. – Дикон хлопнул Барри по спине. – Ты же взрослый человек. И пора уже вести себя соответственно. – Он улыбнулся. – А чего ты ждешь, кстати? Когда она умрет, чтобы стать, наконец, тем, чем ты мечтаешь быть?

– Да.

– План – хуже не придумать. Тот человек, из твоей мечты, умрет раньше. – Он поднялся. – Ты разрешишь мне передать сержанту все то, о чем мы сейчас с тобой говорили? В зависимости от того, что он скажет, тебе может понадобиться адвокат на время допроса. И будь готов к тому, что Глена Хопкинса тоже попросят подтвердить тот факт, что это он тебя снабдил карточками проституток. Понятно?

– А они меня отпустят, если я расскажу всю правду?

– Не знаю.

– И куда мне идти, если меня освободят? Домой мне нельзя. – Его глаза снова наполнились слезами. – Лучше уж я останусь здесь.

Боже Всемогущий! Даже не вздумай говорить этого, Дикон!

– Пока мы решим, как быть дальше, ты можешь пожить у меня. Там есть один лишний диван.

Ну, ты даешь!.. Ведь наступает Рождество…

И не забывай еще одно: Барри знал, кто такой Билли Блейк, и ничего тебе не сказал…

* * *

Харрисон выслушал Дикона со скептическим выражением на лице:

– Вы очень наивны. Я знаю таких типов. Классический случай сексуального преступника. Подавленный одинокий мужчина с нездоровым интересом подглядывать за людьми. Не может принимать решения, свойственные взрослым. Первое правонарушение происходит на глазах у публики. В следующий раз мы его арестуем за изнасилование ребенка или за совращение несовершеннолетнего.

– Ну, если все время так рассуждать, можете меня тоже посадить в соседнюю камеру, – дружелюбно улыбнулся Дикон. – Я одинок. Я настолько плохо относился к своей матери, что не разговаривал с ней в течение пяти лет. Я не могу принимать правильные решения, характерные для зрелых людей, – именно поэтому я дважды разводился. А первое мое правонарушение, которое, судя по порке, я совершил, была покупка порнографического журнала в возрасте двенадцати лет. Более того, я пытался спрятать его в доме и тайком наслаждался своей эрекцией перед зеркалом, разглядывая картинки.

Сержант прыснул:

– Серьезное преступление, ничего не скажешь. Но вам было всего двенадцать, а Барри уже исполнилось тридцать четыре. Вы тренировались в своей спальне, а он – в чужом саду. Если бы в двенадцать вы попытались к кому-нибудь пристать, на этом все и закончилось бы. А в тридцать четыре можно стать очень опасным человеком. Особенно, когда тебя отвергают.

– Но вы не можете предъявить ему обвинения в том, что могло бы случиться. Самый серьезный его проступок – нарушение границ частного владения и неприличное поведение, но это не слишком испугает его. – Послушайте, – как можно убедительней произнес Дикон и весь подался вперед, – нельзя навешивать на человека ярлык извращенца из-за одного недостойного эпизода. Ничего бы не произошло, если бы этот идиот Глен Хопкинс не навязал ему свои дурацкие идеи. Или если бы у Барри было больше ума, и он нашел бы себе другой способ поразвлечься. Сейчас этот несчастный не знает, как ему быть дальше. Он очень любил своего отца, который умер, когда мальчишке едва исполнилось десять лет, а потом мать затерроризировала его так, что он был готов отдать сотню за то, чтобы лишиться невинности с женщиной, которая отнеслась к нему как к куску мяса. И в довершение всего, мы с Терри напоили его до одури. Наверное, так сильно он тоже надрался впервые в жизни. Да и наблюдал за половым актом неумышленно. – Майкл тихо хохотнул. – Да еще вы заявляетесь к нему с утра пораньше. Представляю, как он перепугался. Барри-то наверняка решил, что Аманда заметила его и прислала вас. Он хотел только вернуться за фотографиями и тихонько себе мастурбировать, поскольку все еще был возбужден. Неужели именно так и выглядит классический сексуальный маньяк?

Харрисон постучал шариковой ручкой о передние зубы:

– Но он еще пытался проникнуть в гараж миссис Пауэлл. Это вы как объясните?

Дикон нахмурился:

– Об этом вы мне ничего не говорили.

– Именно по данной причине мы и поехали за ним. Соседи миссис Пауэлл позвонили и сообщили о том, что неизвестный забрался к ней в сад, и мы сразу послали туда дежурную машину. – Он подвинул к Майклу исписанный лист бумаги. – Вот тут все написано черным по белому.

Дикон быстро пробежал глазами полицейский отчет:

– Но тут описан другой человек: высокий, худой и в черном пальто. Барри низкорослый, толстый, и единственная верхняя одежда, которая у него имеется, это синяя куртка с капюшоном. Кстати, она сейчас находится у него в камере.

Сержант пожал плечами:

– Я не слишком бы стал полагаться на это описание. Соседям миссис Пауэлл уже за восемьдесят.

Дикон с интересом взглянул на сержанта:

– Не приведи Господь, эти слова услышала бы моя мать. По-моему, совершенно очевидно, что это два разных человека. Вы предпочли схватить настоящего размазню. Послушайте мой совет. Если вы действительно хотите добиться результатов в работе, то ищите высокого и худого мужчину.

– Если только такой существует, – язвительно заметил Харрисон.

* * *

Терри изнемогал от ожидания. Когда, наконец, Дикон и Барри возникли из глубин полицейского участка, он с облегчением вздохнул:

– Вас мучили целую вечность, – раздраженно произнес он, указывая на висящие в комнате для ожидания часы. – Что такого сумел натворить Барри? Наверняка, что-то жуткое, иначе бы они быстро разобрались.

Дикон покачал головой:

– Он наблюдал за домом Аманды, и его схватили по ошибке, приняв за другого мужчину, который пытался взломать замок ее гаража тридцатью минутами раньше. И все это время они пытались понять, что Барри не похож на высокого худого типа в темном пальто.

– Да ну! Ты, наверное, шутишь? Надо натравить на них Лоренса. Он-то уж разберется с этими ублюдками. Это же прямое оскорбление: задерживать парня ни за что. Барри, ты в порядке? Вид у тебя неважнецкий.

Дикон подтолкнул мальчишку вперед, и они вышли на свежий воздух быстрее, чем дежурный сержант у выхода успел отреагировать на монолог Терри.

– Барри поедет с нами, – шепнул Дикон на ухо подростку. – Его мать не поймет сейчас своего сына, потому что Харрисон и так уже приходил к нему сегодня утром из-за нас с тобой. Я сказал, что он может на пару дней задержаться у меня и спать на диване. Ты не против?

– А при чем тут я? – подозрительно спросил Терри.

– Ну, трое в квартире, все же многовато.

– Да о чем ты говоришь! – осуждающе посмотрел на Майкла Терри. – Вот у нас на складе – это уж точно, многовато. – Он внимательно взглянул на Барри, который еле-еле плелся за ними. – Послушай, приятель, а ты умеешь готовить? Майкл абсолютно к этому не приспособлен. Он даже если яйцо варит, оно у него обязательно пригорит к кастрюле.

– Ну, только как самоучка, – забеспокоился Гровер.

– А мы с Майклом вообще никак, поэтому кухней займешься ты. – Он нетерпеливо кивнул в сторону машины. – Ну, поехали, что ли? Майкл, ты хоть понимаешь, что у нас с семи утра во рту не было ни крошки?

* * *

Пока Терри занимал Барри на кухне и ждал, когда тот приготовит что-нибудь съедобное, Майкл забрал телефон в свою спальню и позвонил Лоренсу:

– Мне неудобно снова беспокоить вас, – начал он, – но мне срочно нужен грамотный совет, а я не знаю, к кому еще могу обратиться.

– Это делает мне честь, – отозвался польщенный старик.

– Но вы еще даже не знаете, в чем проблема. – Как можно короче он поведал Лоренсу о том, что произошло с Барри. – Я убедил полицейских, что надо дать Барри возможность реабилитироваться, поэтому они просто прочитали ему нотацию и отпустили. Если больше ничего не выявится, он пока что чист перед законом.

– Тогда в чем проблема?

– Я сказал ему, что он пока может пожить со мной и Терри.

– О Боже! Скрытый гомосексуалист, который совершает неприличные поступки, теперь будет жить бок о бок с нервным подростком, который забудет про все угрызения совести и попробует шантажировать его. У вас появился вкус к приключениям, Майкл.

Дикон вздохнул:

– Я знал, что вы рассмотрите все объективно. Итак, что мне теперь делать? Я строго-настрого запретил Барри рассказывать парню об истинной причине его ареста. Но Терри сам не дурак и догадается обо всем без постороннего вмешательства.

Веселый смех Лоренса оглушил Майкла:

– Вы уже начали молиться?

– Ничего смешного. А как вам следующее мое предложение? Приходите-ка завтра к нам справлять Рождество. Заодно поможете мне сохранять здесь мирные отношения. Учитывая, что вы старый одинокий еврей и редко ощущаете себя полезным для общества, то наверняка завтра будете свободны. Ну так как? Придете?

– Даже если бы был по уши занят, от такого восхитительного предложения отказаться я бы не смог.

* * *

Харрисон уже застегивал пальто, когда дверь приоткрылась и появившийся коллега провозгласил, что его желает видеть миссис Пауэлл.

– Скажи ей, что я уже ушел, – зарычал сержант. – Черт возьми! Я уже потерял целых шесть часов своего драгоценного отпуска из-за того, что по ее участку кто-то шляется!

– Поздно, – вздохнул полицейский и мотнул головой в сторону коридора. – Стюарт сказал, что вы на месте, и она ждет вас вон там.

– Проклятье! – Грегу ничего не оставалось, как последовать за коллегой в коридор.

– Сержант Харрисон, детектив, – представился он женщине. – Чем могу помочь вам, миссис Пауэлл?

Она была настоящей красавицей, как сразу отметил сержант, и выглядела гораздо лучше, чем на фотографии. «Ничего удивительного, – подумал полицейский, – что у Барри заиграли гормоны, когда он увидел ее в процессе полового акта».

Женщина неуверенно улыбнулась.

– Мне страшно идти домой, – напрямую сказала она. – Я живу одна. – Последовал неопределенный взмах рукой в сторону окна. – А на улице уже темно. Тот человек, которого вы обнаружили в моем саду… он заперт у вас?

Харрисон отрицательно покачал головой:

– Мы отпустили его до следующего допроса, если это понадобится. Но мы думали, что вы вернетесь только после Рождества, поэтому попросили наших коллег из Кента уведомить вас о нашем решении и пояснить, по каким причинам мы так поступили. Очевидно, связь между городами сейчас ненадежная. – Он устало вытер пот со лба. – По-моему, в данный момент вам нечего бояться, миссис Пауэлл. Наше мнение таково, что тот человек был просто пьян и ничего плохого совершать не намеревался. Больше он вас не побеспокоит. В настоящее время он гостит у своего друга, Майкла Дикона, которого вы, как я полагаю, знаете. Поэтому мы больше не предвидим никаких неприятностей.

Глаза женщины округлились от волнения:

– Но Майкл Дикон сам заявился ко мне пьяным четыре дня тому назад и хитростью проник в мой дом. – Женщина задрожала. – Я ничего не понимаю. Почему никто не счел нужным поговорить со мной, прежде чем принимать какие-то решения? Я никогда раньше не слышала о Барри Гровере, но если это приятель Майкла Дикона… – Она ухватила Харрисона за рукав пальто. – Я знаю, что кто-то постоянно следит за мной, – тревожно заговорила Аманда. – Я видела этого человека, по крайней мере, уже два раза. Он невысок, в очках и в синей куртке с капюшоном. Мужчина стоял возле моего дома дней десять назад, когда я подъезжала на машине. Как только он заметил меня, то сразу удалился. Не похожего ли человека вы арестовали?

Харрисон озабоченно нахмурился:

– По описанию это он, но он клянется, что никогда не был возле вашего дома до субботы.

– Врет! – жестко произнесла Аманда. – Второй раз я видела его неделю назад. Хотя было темно, я сумела разглядеть, что это был тот же самый человек. Он стоял у дерева перед самым въездом на мой участок, и свет фар отразился в его очках.

– Почему же вы сразу не вызвали полицию?

Она прижала пальцы к вискам, будто у нее внезапно разболелась голова.

– Ну нельзя же сообщать о каждом мужчине, который заглядывается на тебя, – попыталась оправдаться миссис Пауэлл. – Только когда они начинают вести себя неадекватно, вот тогда становится страшно. Если верить полицейскому, который рассказал мне про арест, этот мужчина развлекался сам с собой, глядя на мою фотографию. – Она повысила голос. – Если это так, почему вы отпустили его? Теперь он уже не остановится, раз понял, что ему ничего не угрожает. Отпустив его, вы как бы дали свое молчаливое разрешение терроризировать меня и дальше.

Харрисон повернулся к своему кабинету, открыл дверь и попросил женщину войти:

– Мне потребуется получить от вас письменное заявление с подробным описанием, где и когда вы видели этого человека. И не забудьте упомянуть о том инциденте с Майклом Диконом. – Он незаметно посмотрел на часы и едва подавил вздох. Жена ему этого никогда не простит.

* * *

Терри вынул из кармана комок фольги:

– Кто-нибудь хочет косячок?

– Я же велел тебе отделаться от этой дряни! – удивился Дикон.

– Я так и поступил. До тех пор, пока опасность не миновала. – Он посмотрел на Гровера. – Вот Барри наверняка ко мне присоединится. Верно, приятель? Между прочим, он заслужил награду за свое кулинарное искусство, – пояснил Терри Дикону. – Еда была великолепной. Ты, Барри, непревзойденный повар. – Он принялся потрошить сигареты Дикона. – Так что ты там делал возле дома Аманды, Барри? Я, разумеется, не поверил в ту лапшу, которую вы с Майклом пытались мне навесить на уши в участке. Никогда не будут держать человека в полиции шесть часов кряду, чтобы понять, что он не похож на худого высокого мужчину, если он при этом толстый и низенький. – Он замер и внимательно посмотрел на сидящего напротив Барри. – Да и выглядел ты испуганным, когда тебя, наконец, отпустили.

Гордость Барри за приготовленный обед сразу куда-то улетучилась. Страх быть выкинутым из этой квартиры по милости какого-то нахального подростка оказался даже сильнее перспективы остаться в тюрьме.

– Я… э-э-э…

– У него были все основания испугаться, – холодно произнес Майкл, и выразительно поднял вверх указательный палец. – Он уже выяснил личность Билли – кстати, у него при себе в кармане находилась его фотография – и он прекрасно знал, что я ему башку оторву, если полиции эта информация достанется раньше меня. – Тут голос его стал еще жестче. – Господи, какая же ты задница, Барри. Я до сих пор не могу поверить, какому риску ты подвергал всю нашу работу! И все из-за того, что тебе понадобилось выяснить, как эта стерва выглядит в жизни.

– Перестань! – бросил Терри, занявшись набиванием «косяка». – Откуда ему было знать, что туда легавые нагрянут? Ну, говори, Барри, кто был Билли на самом деле? Я что-то слышал о нем?

Барри посмотрел на Дикона, и в этот момент влажные глаза лаборанта засветились благодарностью.

– Вряд ли, – ответил он. – Он исчез из поля зрения родственников и друзей, когда тебе было всего семь лет. – Барри снял очки и принялся полировать стекла. – Значит, ты уже видел фотографию? – поинтересовался он у Майкла. – И ты считаешь, что это Билли?

– Да.

– Но я не далее как вчера показывал тебе другой снимок этого же человека, и ты на нем даже не задержался.

Дикон достал из ящика стола нож внушительных размеров и попытался удержать его в равновесии, уперев ручку в середину ладони.

– А я ведь не шутил, когда сказал, что голову тебе оторву, – напомнил он. – Так что, давай, выкладывай побыстрее, кто он такой, прежде чем мы с Терри примемся за тебя.

* * *

Сотрудница полиции сочувственно обняла за плечи рыдающую Аманду и с укором посмотрела на Харрисона:

– Не обманывайте самого себя, сержант. Вы же проглотили приманку этого паразита вместе с леской и поплавком. Ведь он заявил, что наблюдал, как миссис Пауэлл занимается любовью прямо на ковре, и вы поверили ему. Но тому надо было же что-то придумать. Для любого извращенца полуодетая или обнаженная женщина в своем собственном доме всегда будет служить оправданием любого поступка. «Тут не моя вина, начальник, дескать, сама женщина виновата, раз шторы не задернула. Она, мол, видела меня, и ей самой захотелось немного меня подразнить». Господи, как это все примитивно звучит! – Женщина была возмущена. – Мне уже надоело слушать, как мужчины ищут оправдания своим поступкам, да еще умудряются при этом опозорить женщину. Да и какая разница, занималась Аманда в ту ночь любовью или нет? Это не причина для всяких идиотов начинать мастурбировать, поглядывая на фотографию.

Харрисон поднял руки вверх, признавая свое поражение:

– Согласен. Только не надо больше ничего говорить. Я полностью согласен. – Он закрыл глаза. – Я просто пытался сопоставить факты, и мне очень жаль, если я сумел каким-то образом обидеть Аманду. – Когда мужчина оказывается зажатым меж двух огней, он готов пойти на любое соглашение.

* * *

Дикон внимательно изучил всю информацию о Питере Фентоне, имевшуюся у Гровера, вплоть до статьи Анны Каттрелл. Затем положил подбородок на ладони и в отчаянии уставился на книгу «Неразгаданные тайны двадцатого века».

– Все сходится. Вот тут указаны сотни причин, по которым человек имеет право скрыться и мучить себя весь остаток жизни. Только теперь я ни черта не понимаю, зачем ему понадобилось выбрать гараж Аманды и там скончаться! – Его собственная подборка документов лежала тут же, на столе. Майкл подвинул к себе газетную вырезку о Найджеле де Врие. – Почему его должна была взволновать эта информация? Где вообще прослеживается связь между историями Стритера и Фентона?

– Может быть, ее вообще не существует, – высказал свое предположение Барри. – Ты только выдвинул гипотезу, что Билли прочитал именно эту статью, прежде чем покинул склад, потому что ты искал какую-то закономерность в его поступках. Я много раз задавался вопросом: зачем понадобилось миссис Пауэлл рассказывать тебе историю Билли, если она боялась, что ты сможешь раскопать что-то такое, чего бы ей не хотелось. – Он положил фотографию Билли рядом со снимком молодого Джеймса Стритера. – Внешне эти двое похожи друг на друга, но только компьютер может доказать, что это не одно и то же лицо. – Он виновато улыбнулся. – Возможно, правда даже еще более загадочна, чем вымысел, Майк.

Терри задумчиво курил свой «косяк». Дикон и Барри отказались, решив вместо этого выпить вина. Внезапно мальчишка заговорил, окруженный облаком голубоватого дыма:

– Это чушь собачья, друзья мои. Вы начинаете высасывать теории из пальца.

– А каково твое мнение?

– Давайте разберемся. Что происходит с женщиной, если муж бросает ее на произвол судьбы, а сам скрывается, прихватив всю добычу? Она после этого не может чувствовать себя королевой.

– Эта особа может, – так же задумчиво откликнулся Дикон. – И даже не пытается скрывать прошлого.

– Ну вот, видишь, – невнятно произнес Терри, уже не совсем понимая, что только что сказал Майкл.

– Ну, и что?

– Выходит, ей повезло. То есть ее это не напрягает. Значит, она вовсе не слабачка. – Он попытался подыскать более доходчивые слова. – То есть она сумела достойно выйти из положения. Вот дерьмо! – обозлился он, глядя на недоуменные лица Барри и Дикона. – Вы что же, вообще ни во что не врубаетесь?

– Мы бы с удовольствием «врубились», если бы ты выражался более понятным языком, – сухо заметил Майкл. – Человечество не для того мучилось веками, оттачивая чистоту речи, чтобы свести ее к серии неразборчивых проглоченных слогов и слов-паразитов, которые не передают никакой информации. Сначала оформи свою мысль, а когда будешь готов, выскажи ее вслух.