Текст книги "Эхо"

– Великолепно! – обрадовался Терри, показывая сразу два больших пальца. – Салют, Барри! И, пожалуйста, приготовь для меня дополнительную порцию жареного картофеля. Это моя любимая еда, честно говорю.

Дикон поймал его за воротник рубашки и протолкнул в дверь, а их шеф-повар в тот же момент с головой погрузился в облако внезапно вырвавшегося из духовки пара.

* * *

– Ну, и куда мы отправимся? – поинтересовался Терри, садясь в машину. – Нам надо где-то убить целых три часа.

– Сначала не мешало бы помутить воду. – Майкл достал мобильный телефон и позвонил в справочную. – Да… Пожалуйста, номер Н. де Врие. Хэлком-хаус, возле Андувра… Спасибо. – Он вынул ручку из внутреннего кармана и быстро записал телефон на манжете.

– Что ты собрался делать?

– Позвонить ему и спросить, что он забыл в доме Аманды Пауэлл в субботу ночью.

– А если подойдет его жена?

– Тогда беседа обещает быть еще более интересной.

– А ты жестокий. Сегодня же Рождество.

Дикон прыснул:

– Я думаю, что к телефону вообще никто из них не подойдет. Это, скорее всего, номер секретаря. Такие парни, как де Врие, не публикуют свои номера в справочниках. – Он прищурился, глядя на манжету, и набрал нужные цифры. – Но если вдруг подойдет Фиона, я, конечно, разговаривать с ней не стану, – пообещал Майкл, прижимая трубку к уху. – Алло? – Голос его показался Терри удивленным. – Я разговариваю с Найджелом де Врие?.. А он дома… Уехал?.. Да, это очень важно. Я пытаюсь с ним связаться по деловому вопросу уже с пятницы… Меня зовут Майкл Дикон… Нет, я звоню с мобильного телефона… – Наступила долгая пауза. – Может быть, я поговорю с его супругой?.. А не могли бы вы дать мне контактный телефон, по которому можно отыскать Найджела?.. Тогда, пожалуйста, скажите, когда ожидается его возвращение… Мой домашний номер? Да, конечно. Я буду там с двенадцати. Спасибо. – Дикон назвал свой номер телефона и, нахмурившись, задумчиво посмотрел на Терри. – Найджел куда-то отъехал на несколько дней, а его жена плохо себя чувствует и не хочет сейчас ни с кем разговаривать.

– Вот это ублюдок! Могу поспорить, что он опять обманул свою женушку и укатил к Аманде.

Дикон забарабанил пальцами по рулю.

– Все это прекрасно. Но вот только я могу сам биться об заклад, что сейчас разговаривал с полицейским. А ведь полицию вызывать не будешь только из-за того, что твой блистательный и всем известный муж отправился к любовнице.

– Откуда ты взял, что там легавый?

– Потому что слишком уж все у него гладко получалось. А после того, как я назвал свое имя, он его передал кому-то, кто там находился рядом, чтобы выяснить, кто я такой.

– Может быть, это его дворецкий. Когда живешь в замке, надо обязательно иметь дворецкого.

Дикон включил двигатель:

– Все слуги начинают говорить первыми. А тут в трубке стояла полная тишина, пока я сам не попросил позвать мне кого-нибудь. – Они выехали на дорогу. – Тебе не кажется, что он решил обратиться в бегство?

– Как Джеймс?

– Да.

– А зачем ему это?

– Аманда могла предупредить его о том, что Барри видел их вместе, вот он и решил скрыться.

– Тогда почему она сама до сих пор никуда не пропала?

Дикону вспомнился чемодан, который он увидел в прихожей возле лестницы.

– Может, уже и пропала, – мрачно заметил он. – Вот это мы сейчас и проверим.

* * *

Они подъехали к поместью Темзбэнк и припарковали машину за пару домов от особняка Аманды, который сейчас выглядел мрачновато. Занавески были раздвинуты, но, несмотря на пасмурное утро, света в комнатах не было, и машина, обычно стоявшая во дворе, исчезла.

– Может быть, она ушла в церковь, – без особой уверенности в голосе предположил Терри.

– Ты оставайся здесь, – приказал Дикон. – А я загляну в окна гостиной.

– Хорошо. Только не забывай, что за это сделали с Барри, – мрачно произнес мальчишка. – Если соседи тебя увидят, нас опять потащат в участок и замучают вопросами. В итоге я останусь без обеда вот уже во второй раз.

– Я не задержусь, – бросил на ходу Дикон и не обманул, вернувшись уже через пять минут. – Никаких признаков жизни, – сообщил он, усаживаясь за руль и доставая сигареты. – И что же мне теперь делать?

– Да ничего, – спокойно отреагировал Терри. – Пусть легавые сами разбираются. Я хочу сказать, что ты будешь полным идиотом, если начнешь сейчас бить тревогу. Потом выяснится, что ничего страшного ни с Найджелом, ни с Амандой не случилось. Просто на этот раз они решили снять номер в какой-нибудь неприметной гостинице, и сейчас мирно наслаждаются друг другом. Кстати, я так до сих пор и не могу понять: ты считаешь, что она совсем опустилась или же что-то задумала? Мне кажется, что, в любом случае, она тебе нравится. Иначе тебе было бы наплевать на то, что она трахается с Найджелом. – Он лукаво улыбнулся, разглядывая профиль Дикона. – Ты выглядишь так, будто каждый раз, когда разговор заходит на эту тему, тебя заставляют сосать лимон.

Дикон проигнорировал это меткое замечание:

– Ты только посмотри: тут все дома одинаковые, как братья-близнецы. Ее дом десятый. Почему же Билли выбрал именно его?

– Потому что там была открыта дверь в гараж.

– Ну, в восьмом доме сейчас тоже не заперта.

– И что с того? Когда сюда пришел Билли, та была закрыта, а у нее – открыта.

Дикон посмотрел на Терри:

– Откуда тебе это известно?

Парень смешался, но потом все же ответил:

– Я просто предполагаю. Послушай, мы теперь так и будем сидеть тут весь день? Барри не понравится, если Лоренс придет в гости, а хозяина там не будет.

* * *

Несмотря на отчаянный протест Терри, Дикон все же заехал в полицейский участок и попросил дать ему домашний телефон сержанта Харрисона. Сэр, наверное, шутит. Неужели он считает, что в полиции вот так запросто дают домашние номера сотрудников любому, кто об этом попросит? А может быть, сэр забыл, что сегодня Рождество, и полицейские, как и все нормальные люди, любят проводить праздники в тишине и покое со своими семьями? Однако Дикон продолжал настаивать, и, наконец, был достигнут компромисс. Дежурный офицер обещал перезвонить Грегу «в более удобное время» и передать, что Майкл Дикон желает срочно переговорить с ним относительно Аманды Стритер и Найджела де Врие.

– Но сейчас уже половина одиннадцатого, – заметил Дикон, постукивая пальцем по часам. – Это разве не «удобное» время?

– Некоторые люди имеют обыкновение посещать церковь в день рождения Господа нашего, – резко ответил дежурный.

– Большинство остается дома, – пробормотал Дикон.

– И очень жаль. В богобоязненном обществе меньше преступников.

– Зато больше лицемеров. Поэтому страшно поверить в слова, которые тебе говорит посторонний человек.

– Так вы хотите, чтобы я позвонил прямо сейчас? – сдался полицейский.

– Да, пожалуйста, если можно, – робко произнес обрадованный Майкл.

* * *

Когда до дома оставалось не более мили, Майкл неожиданно затормозил у обочины и выключил двигатель.

– А ведь ты лгал мне, – с довольной улыбкой заявил он. – Теперь я хочу узнать всю правду.

– Никогда я не врал, – обиженно надул губы Терри.

– Если ты сейчас не начнешь выкладывать мне все начистоту, клянусь, я сдам тебя органам социальной защиты.

– Это самый настоящий шантаж.

– Совершенно верно.

– А я-то думал, что мы друзья.

– Так оно и есть.

– Ну?

– Что «ну»? – терпеливо спросил Дикон.

– Я хочу остаться у тебя.

– Но я не могу жить с лжецом.

– Хорошо. Но если я расскажу тебе правду, ты меня не выгонишь?

Эти слова были как странное тихое эхо, напомнившее Майклу то, что говорил вчера Барри… «Меня отпустят, если я скажу правду?»… Но что такое правда?.. Верити?..

– Ты хочешь сказать, что мне стоит тебя оставить?

– Ну, в общем, да.

– Допустим, что последние три дня ты нарочно избегал некоторых тем, чтобы хорошенько обосноваться у меня в доме. Хотя не все у тебя шло гладко. – Майкл подумал о том, не напомнить ли Терри о вчерашних событиях, но вовремя передумал. Он по собственному опыту знал, что вспоминать прошлое, когда все уже устроилось, означает только ускорить начало нового конфликта.

– Я подумал, что тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть ко мне. Билли, например, два месяца приглядывался, прежде чем понял, что я неплохой малый. Да и не можешь ты меня сейчас просто так выкинуть из дома. Пока что, во всяком случае. Я еще не научился читать, а мне очень хочется заработать те деньги, которые ты мне потом обещал заплатить.

– Ты уже обошелся мне в небольшое состояние.

– Да, но ведь ты богат. Один дом твоей матери стоит Бог знает сколько. Так что ты с легкостью можешь позволить себе некоторую роскошь.

– Я сказал ей, чтобы она его продала.

– Она ни за что не сделает этого. Твоя мать и без того переживает, что порвала завещание отца и оставила тебя без наследства, передав основную сумму денег твоей сестре. Миссис Дикон скоро угаснет, потому что сама установила себе срок в несколько месяцев. И теперь ее ничто не остановит. Может быть, если только ты сумеешь убедить мать в том, что ей все-таки стоит еще пожить.

– Каким образом я смогу заставить ее?

В этот момент какая-то древняя мудрость засветилась в глазах юноши:

– Билли рассказывал, что любопытство поддерживает в людях жизнь. Мы всегда хотим узнать, что же будет дальше. А те, кто совершает самоубийство или просто потихоньку убивает себя бездействием, делают это только потому, что их ничто больше не интересует. – Он говорил очень серьезно. – У тебя и твоей матери пока нет общих тем для разговора, кроме как вспоминать тот день, когда вы рассорились и ты ушел из дома. Так вот теперь ты должен заинтересовать ее чем-то, о чем вы потом сможете подолгу разговаривать. Вот, допустим, это я. По-моему, она была бы довольна, если бы ты заявил, что намерен оставить меня у себя. Я уверен, что она без конца бы названивала нам, совала нос в наши дела и интересовалась нами обоими каждый день.

– Этого достаточно, чтобы я даже думать забыл о твоем предложении.

– Но только помни: если у вас не будет общей темы для бесед, то также бездарно могут пройти еще пять лет. А этого не хочешь ни ты, ни она.

– Ты уверен, что тебе всего четырнадцать? – с подозрением в голосе спросил Дикон. – Иногда мне кажется, что тебе уже стукнуло сорок.

– Я уже взрослый, – обиделся Терри. – К тому же, мне скоро будет пятнадцать.

– Службы социальной защиты не разрешат мне оставить тебя, – объяснил Дикон, угощая парня сигаретой. – Если бы я проявил к тебе хоть слабый интерес, все вокруг обвинили бы меня в педофилии. В наши дни слишком опасно проявлять нежные чувства к особам моложе шестнадцати лет. – Он зажег спичку. – И к тому же, я совершенно безответственный тип. Начнем с того, что я должен, по идее, запрещать тебе курить.

– Перестань. Со мной не надо нянчиться. Билли это понял сразу и обращался со мной, как будто я был его собственным сыном, который давным-давно потерялся и вот, наконец, снова нашелся. Я не прошу тебя усыновлять меня, да и сам, наверное, больше пары месяцев все равно не выдержу. Просто мне хочется совсем немного пожить у тебя. Чтобы научиться читать и встречаться с миссис Дикон. Это свободная страна, и ты не сделал ничего плохого, предоставив бездомному малому свою кровать. Почему эти придурки из службы социальной защиты должны за меня волноваться?

– Потому что им за это платят, – цинично усмехнулся Дикон, всматриваясь куда-то вдаль. – Интересно, во сколько мне обойдется парень шести футов роста, если учесть, что его надо одевать, обувать, кормить, поить пивом, обеспечивать сигаретами и развлекать по выходным?

– Я буду попрошайничать, и тебе станет легче.

– Ни за что! Я не допущу, чтобы у меня в доме жил попрошайка или безграмотный парень с отвратительным лексиконом. Тебе надо учиться. – Только не вздумай произносить этого вслух, Дикон!.. – Ты сделаешь меня банкротом, или я сяду в тюрьму, а под конец ты все равно куда-нибудь от меня смотаешься, даже не поинтересовавшись, что со мной станет потом.

– Нет, я не такой. Я был с Билли до последнего. А с ним было куда тяжелей, чем с тобой.

Дикон с любопытством посмотрел на парня.

– Если ты хоть где-то нарушишь закон или сдашь меня социальным работникам или полицейским, я приду за тобой с топором в руке сразу же, как только выйду из тюрьмы. Договорились? – И он протянул руку ладонью вверх.

Терри возбужденно ухватился за нее:

– По рукам. Ну, а теперь, можно я позвоню миссис Дикон и поздравлю ее с Рождеством? – Он потянулся за телефоном. – Какой у нее номер?

Дикон продиктовал его и поинтересовался:

– По-моему, она тебе понравилась. Я не ошибся?

– Она – твоя копия, только постарше, – небрежно бросил Терри. – Просто я никогда не встречал раньше людей, которые бы относились ко мне с таким уважением. Даже старина Хью – вполне сносный парень. Так что, может быть, ваша семья не такая уж и плохая, как вы хотите показать? Ты об этом никогда не задумывался?

Глава девятнадцатая

Терри утаил от Дикона то, что он, на самом деле, все же встречался один раз с Билли перед самой его смертью. И было это на старом складе, рано утром, когда мальчишка сидел в кустах у реки и смотрел на воду. Над водой стлался легкий туман, который уже прогоняло появившееся солнце. Сам Терри говорил, что в это время ему было «плохо, хуже некуда, мать твою».

– Жизнь без Билли стала совсем другой. Ну ладно, он все время доставлял мне хлопоты, но я все же успел к нему привыкнуть. Понятно, что я хочу сказать? В общем, Лоренс был прав. Он был мне вместо отца. Нет, скорее вместо дедушки. И вот ни с того ни с сего я оборачиваюсь и вижу его. Я даже испугался, потому что не слышал, как он подошел. Странно, как со мной тогда сердечный приступ не приключился. – Он остановился и о чем-то задумался. – Честно говоря, я даже поначалу вообразил, что это привидение. Да и выглядел он ужасно. Я его таким не помнил: бледная кожа, и губы бесцветные, будто в человеке и капли крови не осталось. – При одном воспоминании мальчика передернуло. – Тогда я спросил его, где он пропадал и чем все это время занимался, и он ответил, что покупал грехи.

– Что-что? – удивился Дикон. – И больше ничего?

– Нет, он потом добавил кое-что, но я все равно ни черта не понял. Бессмыслица какая-то. Он сказал: «Некупленный грех – все равно, что невидимый червь».

Дикон задумчиво почесал подбородок:

– Наверное, он говорил, что «искупал» грехи, а не покупал их. Искупление грехов в принципе означает то же, что и покаяние. – Майкл опять замолчал, будто эти слова вызвали у него какие-то воспоминания. – У Блейка было одно стихотворение под названием «Больная роза», – наконец заговорил он. – Там описывается цветок, который умирает изнутри, потому что туда проник невидимый червь и гложет самое сердце этой розы. – Он уставился куда-то вперед. – Этот символизм можно трактовать как угодно, но сам Билли, очевидно, понимал этого червя как неискупленный грех. – Он вздохнул. – Но Билли не мог говорить о своем собственном искуплении грехов, потому что сам терзал себя за свои грехи, – медленно произнес Майкл. – Отсюда напрашивается вывод, что он имел в виду Аманду. Ты меня понимаешь?

– Конечно. Я же не совсем тупой. Ты еще говорил, что у нее там все пропахло розами. Да, именно к ней он и заставил тогда меня пойти.

– Как это «заставил»?

– Он, ничего не говоря, просто отправился туда. А мне только и оставалось, что последовать за ним. За всю дорогу Билли больше не произнес ни слова, потом зашел в ее гараж и закрыл за собой дверь.

Дикон посмотрел на подростка с удивлением:

– Ты знал, кому принадлежит этот гараж?

– Нет. Просто дом с гаражом, и все.

– Но откуда Билли мог знать, что дверь в гараж открыта?

Терри пожал плечами.

– Может быть, ему повезло? – высказал он предположение. – Другие-то были заперты.

– Неужели он так ничего и не сказал, когда заходил внутрь?

– Только попрощался.

Дикон покачал головой, сраженный тем, что Терри столь странное поведение Билли не удивило и не напугало.

– И ты даже не спросил его, зачем он пошел туда? И что все это могло значить?

– Конечно, спрашивал, но только он ничего не ответил. Он выглядел очень больным, и я испугался, как бы он не прогнал меня из-за того, что я всю дорогу ною и раздражаю его. Но Билли отличался упорством: если он что-то задумал, остановить его было невозможно.

– Почему же ты не начал волноваться, когда он не вернулся на склад? Почему не пошел назад в гараж и не забрал его оттуда?

На лице Терри вновь появилось обиженное выражение:

– Что-то вроде этого я пытался сделать. Я ходил вокруг входа на этот участок на следующий же день. Но Билли там не появлялся, хотя я ждал долго. Потом два дня подряд я боялся там торчать, иначе полицейские могли бы заподозрить, будто я что-то высматриваю. Потом я подумал, а вдруг Билли что-то там натворил, а попадет все равно мне, если меня задержат. Поэтому я рассказал обо всем Тому. Мы с ним покумекали и решили отправиться туда вместе, чтобы все разнюхать. И вдруг Том читает в газете, что наш Билли отдал концы как раз в этом самом гараже. – Его опять передернуло. – На этом все и закончилось.

– Ты можешь сейчас вспомнить, в какой день вы с Билли пошли к гаражу?

Терри напряг память:

– Да. Правда, Том уверял меня, что я всю ту неделю баловался коноплей, и поэтому у меня дни в голове перепутались. Конечно, это не совсем так, но все же доля правды тут имеется. Когда Аманда приходила к нам и сказала, что Билли уже похоронен, мы с Томом отправились на кладбище, чтобы проверить, правда это или нет. И вот там черным по белому было написано: Билли Блейк, умер 11 июня 1995 года.

Дикон сверился с календарем:

– Двенадцатого был понедельник, а патологоанатом рассчитал, что Билли был мертв уже пять дней, когда его нашли в следующую пятницу. Так когда вы с ним ушли к гаражу?

– Во вторник. В среду я ошивался в округе, пытаясь отыскать его, в четверг мы с Томом обсуждали, как поступить, и в пятницу решили действовать. Но вечером, перед тем как пойти туда, Том достал из мусорного бака свежий номер «Ивнинг Стандарт», и сразу увидел большой заголовок: «Бездомный умирает от голода». Он быстро прочитал эту статью, а потом заявил: «Терри, этот ублюдок уже несколько дней как умер, значит, ты предлагал мне отправиться поискать его труп».

Дикон ничего не отвечал, и пауза затянулась настолько, что Терри снова заговорил:

– Да, может быть, Том был прав. Может быть, это был вторник предыдущей недели, а я так накурился, что несколько дней у меня просто вылетели из памяти.

– Если верить полицейским, то Билли проник в гараж десятого числа, в субботу.

– Нет, – уверенно произнес Терри, – к гаражу он пришел точно не в субботу. В субботу хорошо подают, потому что приезжает много туристов. И тогда бы я не сидел на берегу, а ушел бы попрошайничать.

Дикон нащупал ключ в замке зажигания:

– Через сколько дней после смерти Билли к вам приходила Аманда со своими вопросами?

– Через несколько недель. К тому времени она уже заплатила за кремацию, и его похоронили.

Мотор заурчал, и машина тронулась с места:

– Почему же ты не сказал ей, что во вторник Билли был еще жив?

Терри безразлично смотрел в окно:

– По той же самой причине, по которой не стал говорить и тебе тоже. И вообще я не люблю об этом много думать. То есть, я хотел сказать: ты-то сам веришь в привидения?

Дикону сразу же вспомнился запах смерти, витающий в доме Аманды, и он снова задумался о том, что же служило для Билли «деус экс махина».

…Я верю в существование ада…

…Иногда мне снятся кошмары, будто я летаю в черном пространстве, там, куда не может проникнуть ничья любовь…

…Только божественное вмешательство может спасти душу, проклятую навсегда и обреченную существовать в одинокой и бездонной яме…

…Пожалуйста, прошу тебя, не задерживайся дольше, чем это необходимо…

* * *

Сержанту Харрисону спалось плохо. Его постоянно мучила мысль, что он чего-то упустил, чего-то недопонял. Проснувшись, он на некоторое время окунулся в бурное утро Рождества, когда дети с криками радости принялись вскрывать подарки. Потом жена засуетилась на кухне, готовя праздничный обед, и Харрисон постепенно забыл про работу. Он уже наслаждался отдыхом, когда в одиннадцать часов ему позвонили из участка и сообщили, что с ним срочно желает переговорить мистер Дикон.

– Он не стал уточнять, почему такая срочность, – объяснил дежурный офицер, – да и, честно говоря, я не воспринял все это слишком серьезно. Но вот только имя Найджела де Врие теперь у нас проходит в связи с другим происшествием. Полиция Гемпшира и Кента поднимает свои силы на поиски этого господина. Пока что доподлинно известно, что его «роллс-ройс» был найден вчера ночью в поле за Дувром. Как вы считаете, может быть, передать телефон Дикона начальству?

– Пока не надо. Я сам поеду туда. Позвони и скажи, что я уже в пути.

* * *

– Аманда, должно быть, совершила что-то страшное, раз Билли так завелся, – неожиданно заявил Терри. – Конечно, он отрицательно относился и к воровству, и к употреблению наркотиков, но он никогда не наезжал на парней, которые этим занимались. Ты понимаешь, о чем я говорю? Только убийство заставляло его и руки в огонь совать, и говорить о жертвах. Как тогда, когда Том забрал у нищего пальто в качестве оплаты за ночлег, а тот потом замерз насмерть. Вот тогда Билли провел ночь на холоде голым, чтобы принять вину на себя, и сам чуть не умер. И только когда Том все осознал, он с трудом заставил Билли снова одеться. Так ты считаешь, что она убила Билли, позволив ему изголодаться до смерти?

– Нет, – покачал головой Майкл. Его мысли текли примерно в том же направлении. – Барри прав. Она не стала бы мне рассказывать всю историю Билли, если бы боялась, что я смогу откопать что-нибудь неприятное для нее самой. В любом случае, мне кажется, что сам Билли не слишком-то заботился о себе.

…Мое собственное спасение меня не интересует…

– Тогда о ком он вообще заботился?

…Я до сих пор пытаюсь найти истину… Нет другого выхода из ада, кроме как через милость Божью… Я до сих пор пытаюсь найти истину… А для чего вообще нужно входить в ад?.. Я до сих пор пытаюсь найти Верити…

– Наверное, о Верити? – высказал предположение Дикон.

Терри поморщился:

– Верити сама себя убила.

…Вас и меня будут судить по тем усилиям, которые мы прилагаем для того, чтобы избавить души других от вечного отчаяния… Вам нравится страдать? Да, если это вызывает сострадание. …Нет другого выхода из ада, кроме как через милость Божью… Я до сих пор пытаюсь найти истину…

– Тогда, может быть, о Джеймсе?

– Да. – Терри кивнул. – Я считаю, что эта стерва убила своего мужа, а Билли каким-то образом видел это. Он как-то рассказывал, что раньше ночевал в западной части Лондона, перед тем как нашел склад. Там все и произошло. Но тогда я не обратил на это внимания, мне все показалось не таким уж важным. А теперь все становится понятным, правда?

– Да, – задумчиво произнес Дикон, вспомнив о реке в районе Теддингтона, где уровень воды оставался постоянным, потому что шлюзы надежно удерживали приливы.

* * *

Харрисон связался со старшим инспектором Форченом в Гемпшире.

– Я могу сообщить о возможном местонахождении де Врие в субботу ночью, – доложил он. – Он был в доме у женщины по имени Аманда Пауэлл, ранее известной как Аманда Стритер. Она является женой Джеймса Стритера, исчезнувшего в 1990 году с десятью миллионами фунтов. В соответствии с имеющейся у меня информацией, она и де Врие состояли в любовной связи с середины 80-х годов.

– Кто ваш осведомитель?

– Журналист Майкл Дикон. Он проводит независимое расследование исчезновения Стритера.

Наступила короткая пауза.

– Он звонил сегодня де Врие домой, назвавшись деловым партнером. Мы пришлем кого-нибудь допросить его. Что он за человек?

– Мне кажется, он пока что хранит собранную информацию в тайне, поэтому будет лучше, если ваш офицер сначала переговорит со мной. Ситуация сложилась непростая, и, вероятно, мое присутствие будет нелишним, когда вы все же начнете задавать ему вопросы. Кстати, он не единственный, кто замешан в этом деле. – И сержант вкратце пересказал историю Барри Гровера. – Правда, он не мог точно идентифицировать того мужчину, как Найджела де Врие, – предупредил Харрисон, – но в описании присутствует родимое пятно на правой лопатке, а это в вашем отчете значится в графе «особые приметы».

– Где можно найти Гровера?

– Он гостит у Дикона.

– А как насчет Аманды Пауэлл? Вы говорите, что позапрошлую ночь она провела дома. Она до сих пор находится там?

– Мы в этом не уверены. Наша машина дежурила возле ее дома примерно полчаса, но там не было замечено никакого движения. Мы также посоветовали полиции Кента установить наблюдение за домом матери Аманды в Изби. Сама Аманда недавно навещала ее и вернулась в Лондон только вчера поздно вечером.

– Где находится Изби по отношению к Дувру?

– В двадцати милях.

– Хорошо. Я приеду со своим помощником. – Он продиктовал номер телефона. – Эта линия будет открыта только для вас. Похоже, транспорта сейчас не много, так что ждите нас в час или к половине второго.

* * *

Когда Дикон и Терри вернулись домой, они застали Барри в приподнятом настроении. Оставленный наедине с вполне определенной задачей, он великолепно с ней справился, и теперь от плиты доносились восхитительные, вызывающие аппетит ароматы. Гровер весь светился, встречая Майкла и Терри у дверей. Дикон был поражен, насколько счастливым казался сейчас Барри и как сильно он отличался от забитого и невзрачного человечка, обитавшего в библиотеке редакции «Стрит».

– Да ты настоящий гений! – искренне похвалил лаборанта Дикон, принимая из его рук бокал охлажденного белого вина.

– Это совсем несложно, Майк. Я однажды прочитал, что индейку надо готовить в сильно прогретой духовке, и решил проверить это на опыте. Причем важно, чтобы мясо оставалось сочным, поэтому я нафаршировал идейку ветчиной и грибами, положив еще такой же слой начинки прямо под кожу.

Все это Барри объяснял тем же властным тоном, какой звучал всегда, когда лаборант рассказывал о своей работе. Дикону внезапно стало жаль его. Самооценка Барри оказалась настолько хрупкой, что он чувствовал себя человеком только тогда, когда возвышался над другими. Правда, Майкл все же предпочитал иметь дело с Барри-боссом, чем с Барри-плаксой. Единственное, что теперь беспокоило Дикона, так это то, что Лоренс был евреем и ветчина могла испортить праздничный обед.

– И еще я приготовил для Терри дополнительную порцию жареного картофеля, – закончил Барри.

– Здорово! – восхищенно воскликнул юноша.

– И еще. Майкл, ты уж меня извини, что я не спросил у тебя разрешения пользоваться телефоном, но я позвонил своей матери. Мне показалось, что она может волноваться за меня.

– Ну, и что же?

Удовольствию лаборанта не было предела.

– Волновалась, и еще как! Меня это даже удивило. Когда я задерживаюсь допоздна на работе, ее это ничуть не беспокоит.

Дикону очень хотелось предупредить Барри быть поосторожней и не очень-то радоваться. – Будь объективным… Материнская любовь подразумевает ревность… Если одиночество становится для тебя воспоминанием, для нее оно превращается в реальность… Она использует тебя… Но потом, решив, что уверенность Барри исходит от разговора с матерью, он придержал язык.

Терри, не обладавший ни тактом, ни чувствительностью, тут же высказался напрямую:

– Вот двуличная стерва, а? Ведь палец о палец не ударила, когда у тебя начались неприятности, зато теперь она, видите ли, волнуется, когда за тебя уже взялись товарищи, и ты в полном порядке. Я думаю, она теперь просто с ума сходит, узнав, что живешь у приятеля. Надеюсь, ты послал ее подальше? – резко закончил он свою гневную речь.

– Да нет, не такая она уж и плохая, – лояльно возразил Барри.

– Моя, наверное, тоже. Правда, теперь этого уже не узнаешь. Я сужу о ней только по тому, как она поступила со мной. Больше всего мне нравится мама Майка. Она, правда, чуточку напоминает дракона, но, по крайней мере, не лицемерит. – И он удалился в ванную.

Дикон наблюдал, как Барри неловко поправляет приборы на столе.

– Ну, у этого малого все разделяется на белое и черное, – попытался он оправдать Терри. – Он принимает людей такими, какими их видит.

«А может быть, это и правильно», – подумал про себя Майкл. Беседа Терри с его матерью по телефону стала для него настоящим откровением. («Здравствуйте, миссис Дикон. Счастливого вам Рождества! Знаете, что? Я еще немного поживу у Майкла. Я знал, что вас эта новость обрадует. Да, конечно. Мы обязательно приедем навестить вас. Как насчет следующих выходных? Обязательно. Вместе отпразднуем Новый год. Устроим настоящую вечеринку». И мать Майкла после этого сказала сыну: «Единственный раз в жизни, Майк, ты совершил поступок, который я полностью одобряю. Однако я могу и рассердиться, если ты не сдержишь слово. Этот ребенок заслуживает большего, так что не вздумай выбрасывать его, когда тебе попадется под руку нечто более привлекательное».)

– Ты считаешь, что он прав насчет моей матери? – заволновался Барри. Вот уже столько лет она не разговаривала с ним так тепло, и теперь Гроверу очень хотелось, чтобы Майкл протянул ему соломинку поддержки.

Но Дикону сейчас вспомнилось, как в участке Барри рассказывал о своей ненависти к этой женщине. А вот теперь он вздыхает и переживает за нее. Такая неискренность сразу не понравилась Майклу. Да и Харрисон был озабочен непонятным поведением Барри. Он даже послал машину в дом лаборанта, чтобы удостовериться, что с миссис Гровер ничего не случилось.

– Не знаю, – честно признался Дикон, дружески хлопнув Барри по плечу. – Но по законам природы отпрыск, в конце концов, должен начать жить своей собственной жизнью. На твоем месте я бы еще немного подразнил ее своей независимостью. Подумай сам: если она так испереживалась из-за одной ночи твоего отсутствия, то когда ты вернешься к ней через неделю, она станет настолько ручной, что будет у тебя, как говорится, с руки есть.

– Но мне некуда больше идти.

– Можешь пока что оставаться здесь, и мы вместе что-нибудь придумаем.

Барри повернулся и отправился на кухню, высвободясь из-под покровительственной руки Майкла.

– Когда ты говоришь, кажется, что все так просто решить! – вздохнул он и, приоткрыв духовку, заглянул внутрь.

– А все так и есть, – бодро отозвался Дикон. – Черт возьми, если уж я способен вытерпеть Терри, то почему же я не смогу смириться и с твоим присутствием?

Но Барри не хотел, чтобы его терпели, он жаждал любви.

* * *

– Честно говоря, я больше надеялся на похищение, – признался старший инспектор Форчен. – Ни жена де Врие, ни его коллеги по бизнесу даже не упоминали о денежных проблемах. Депрессией он не страдал. Правда, у него имелись какие-то темные делишки с женским полом, но с тех пор, как в мае к нему вернулась жена, он больше не ходил «налево». Конечно, полагаться на показания супруги в этом отношении не стоит, поскольку вряд ли ее муж стал бы посвящать ее в свои сердечные дела, но она настаивает на том, что в последние семь месяцев де Врие ни разу не контактировал с Амандой Пауэлл. В этом она готова поклясться.