Текст книги "Восстание 2456 года"

ГЛАВА 33

Бак несся сквозь пространство так, словно за ним гнались фурии, его корабль в стремительном движении был подобен прочерку молнии. Передний экран обзора заполняла, разрастаясь, огромная масса Хауберка – ему казалось, что недостаточно быстро. Бак вспомнил о космических приключениях, которыми зачитывался будучи ребенком, со всеми их беспечными упоминаниями о мгновенном перемещении в пространстве и вздохнул, охваченный тоской по ушедшим дням наивности и чистоты. По расчетам Хьюэра, до того, как станция взорвется, оставалось еще, по крайней мере, девять минут.

– Извините, капитан, – перед Баком, мигнув, снова выросло изображение Хьюэра.

– Слушаю, Док.

– Одна из этих ракет настроена на вас.

– Я так и думал, – Бак на секунду задумался. – А ты не можешь сказать, на кого еще нацелены эти ракеты?

– Могу, но, чтобы выяснить это, потребуется некоторое время. Пожалуйста, Бак, вникни в суть сообщения.

– Какого сообщения?

– Одна из этих ракет – убийца, охотящийся за вами.

– Ну да. Ты мне это уже сказал.

Хьюэр покачал головой.

– Нет, нет, вы не поняли.

– Может быть, я бы и понял, если бы ты мне объяснил, – резонно заметил Бак. Осознание того, что он подвергает свою жизнь реальной опасности, вселило в него удивительное спокойствие.

– Помните, некоторое время назад мы говорили об убийце…

– О компьютерном убийце? Который мог бы убить меня? Какое это имеет отношение к этим древним ракетам?

– Этот убийца проник в ракету, предназначенную для Бака Роджерса.

– Что?

Хьюэр кивнул.

– Это так и есть. В моих попытках узнать побольше о Хауберке я использовал закрытые каналы. И один из них привлек мое внимание хвостом спиральных помех – эти помехи уже были знакомы мне по предыдущим передачам внутри компьютерной сети НЗО. Эти помехи имеют свои отличительные характеристики, как, например, голоса людей. Я проследовал за незнакомцем в хауберкский комплекс связи, и потом занялся там прослушиванием сообщений, и снова обнаружил этот характерный след – убийца уже погрузился в ракету, запрограммированную электрокардиограммой Бака Роджерса.

– И что же помешало тебе остановить эту ракету, а с ней и все прочие? – спросил Бак.

– Система безопасности Хауберка. К тому моменту, когда я бы смог разрушить пять замков, установленных этой системой безопасности перед входом в эти ракеты, они бы уже успели поразить свои цели. Правда, я смог прочитать программу мишеней до того, как они покинули станцию.

– Ты хочешь сказать, что меня преследует не просто какой-то механический трутень, управляемый примитивным интеллектом, а убийца со степенью доктора?

– Если принять во внимание размеры… то – да.

– Мне нужно что-то предпринять, – сказал Бак, подумав.

– «Повстанец-1», требуется помощь, – послышался голос Вильмы.

– «Повстанец-1» на связи, – отозвался Бак.

– У меня появился компаньон! Если его не остановить, то, пожалуй, он меня догонит.

– Понял! – Бак начал менять курс. – Док, последите за другими ракетами, а мне пока нужно сосредоточиться за одной – которая уцепилась за Вильмой.

Вильма продвигалась назад к Хауберку как усталый боец, и «Макмиллан» настигал ее подобно усталости. Она не теряла времени на маневры, чтобы уклониться. Она намеревалась опередить взрыв, который, как она знала, был совсем близок.

Она подпрыгнула, когда услышала в наушниках пронзительный вопль. Бак бросился на ракету, посылая лучи в ее защитное поле. Он бил безжалостно, но ничего не произошло.

Вашингтон, описав дугу, приблизился и тоже выпустил несколько очередей – с тем же результатом.

– Капитан, та ракета, о которой мы говорили… – вторгся голос Хьюэра.

– Я ее вижу, – буркнул Бак. – Ты выяснил, кто является мишенью для других ракет?

– Да. Я передал сведения на все бортовые компьютеры НЗО.

– «Повстанец-2», говорит «Повстанец-1». И у меня на хвосте птичка.

– Вижу, «Повстанец-1».

– А еще одна – у меня, – пожаловался Вашингтон.

Следя вполглаза за видеоэкраном заднего обзора, Бак увеличил скорость, гоняясь за Вильминым преследователем. Он осознавал, что каждая секунда может стать последней, и изо всех сил бил лазерами по не отстававшей от Вильмы ракете, приходя в ярость от того, что не может ее сокрушить.

Внутри ракеты, преследовавшей Бака, притаился Ульянов, настойчиво стремящийся к своей цели. Бак Роджерс был совсем близко, и Ульянов не собирался его упускать. Он передал координаты Роджерса Мастерлинку через тот самый спутник связи, который использовал Хауберк, чтобы связаться с РАМ-Центром, и сосредоточился на уничтожении заклятого врага.

Видя, как нарастает скорость идущей позади ракеты, и зная, что убийца приближается, Бак выпустил еще несколько очередей по преследовательнице Вильмы. Но больше ей помочь он не мог.

– Вашингтон, бей по ней сколько можешь. А я должен заняться своим хвостом, – обратился Бак к товарищу, сворачивая в сторону для маневров.

Продолжая вести огонь, пытаясь спасти Вильму, Вашингтон наблюдал одновременно, как увеличиваясь в размерах, приближалась ракета, ищущая его. Внезапно на видеоэкране появился еще один летательный аппарат, который тоже рос по мере приближения.

– Вильма, может быть, я единственный, кто вытащит тебя из этой заварушки? – отчетливо прозвучал в шлемофоне голос Кейна. – Ладно, почему бы и нет, в память прошлого.

Кейн начал безжалостно бить по ракете. Вашингтон заметил, как ракета начала слегка светиться и трястись, идя у Вильмы в кильватере. Он добавил мощности.

После тридцати секунд непрерывного обстрела она превратилась в огненный шар, сквозь который пролетели Кейн и Вашингтон.

– Видишь, моя дорогая Вильма? Это был всего лишь вопрос времени, – иронически произнес Кейн. – Ну, а теперь летим со мной и ты заживешь, как никогда прежде. Возьми то, что я могу тебе предложить.

– Извини, Кейн. Но некоторые вещи ничего не значат, в то время как другие значат многое. А сейчас, если ты позволишь, я займусь некоторыми важными делами. – Она изменила курс, желая поскорее догнать и уничтожить опасность, грозившую Баку.

Кейн расхохотался низким голосом.

– Прощай, Вильма! На игры больше нет времени – мой эскадрон зовет меня! – Он развернулся и стал удаляться, держа курс на собственные отступающие корабли.

Увидев позади себя Вильму и Вашингтона, Бак предостерег:

– Возможно, чтобы справиться с этой штучкой, вам потребуется некоторая помощь. Кажется, она похитрее остальных.

– Думаю, она у нас в руках, – произнесла Вильма с мрачной улыбкой.

Она не видела приближения огромного неповоротливого судна, пока оно не оказалось прямо за ней. Барни атаковал ракету, и оба пилота НЗО последовали его примеру. Лазерные лучи из пушек «Деляги» исчезали в защитном поле, окружавшем ракету, примитивные экраны которой не рассеивали и не поглощали энергию, а накапливали ее на поверхности защитного покрывала с наружной стороны. Вильма и Вашингтон добавили свои лучи к огню Барни, и покрывало начало накаляться.

– Пожалуй, мы успеем состариться, пока эта штука загорится, – сказала Вильма.

И пока она это говорила, ракета внезапно сменила курс. Вильма, Вашингтон и Барни устремились за ней в погоню. Ракета вдруг резко развернулась и пошла им навстречу.

– Уходите! – крикнула Вильма, вырубив свои орудия за секунду до того, как их лучи чуть не полетели в защитную оболочку корабля Барни.

Рефлексы «джинни» на судне Барни не уступали в скорости ее рефлексам, и пушки «Деляги» также мгновенно замерли. Теперь ракета летела между двумя истребителями и кораблем третьего класса, как будто понимая, что находится в полной безопасности.

– Хитрая, как дьявол, – пробормотала Вильма, ощущая нарастающее напряжение.

– Я говорил вам, что это не совсем обычная ракета. – Бак изменил курс, и ракета повернула за ним, как охотничья собака, идущая по следу.

– Когда-то я уходил от таких штук в астероидном поясе, – сказал Барни. – Если вести непрерывный огонь, то в конце концов защитное поле перегружается, и ракета сгорает. Но на это требуется слишком много энергии.

– Так давайте ударим по ней снова, – предложила Вильма. – Все вместе.

Они снова открыли огонь.

– Думаете, она так и не отцепится от меня? – поинтересовался Бак.

– А это мы сейчас выясним, – ответила Вильма, нацеливая носовые пушки на хвост ракеты.

Ульянов чувствовал, как усиливается поток лазеров НЗО, но это его не беспокоило. Его расчеты показывали, что Бак окажется в радиусе действия через тридцать секунд, а этот промежуток времени защитное покрывало должно продержаться. Однако, занятый исключительно погоней, он упустил из виду последствия, которые могло вызвать повышение температуры. Линии связи внутри ракеты начали разрушаться. Программы искажались, так как разлаживались каналы, и навигационные приборы стали получать ошибочную информацию. Когда ракета, вместо того чтобы идти прямо по курсу, завиляла из стороны в сторону, Ульянов понял, что нужно немедленно принять какие-то меры.

Но было уже поздно. Барни и два офицера НЗО продолжали обстрел, используя весь потенциал орудий. Неустойчивые связи обрывались, ракета сбилась с курса.

Ульянов издал вопль, прорвавшийся наружу выбросом статических помех. Немыслимо потерпеть столь нелепый провал, находясь в такой близости от цели! Он перепрыгнул целый блок расплавившихся электронных каналов, пытаясь добраться до блока управления движением ракеты. Он приказал преследовать Бака, но ответа на приказ не последовало. Даже Ульянов, с его высоким уровнем толерантности, которую обеспечивала многовековая технология, начал ощущать жар. Ракету начала сотрясать жестокая вибрация. Наконец топливо воспламенилось, и она взорвалась. Не осталось ничего, кроме облака космической пыли.

– Спасибо, – поблагодарил Бак, после того как Вильма, Вашингтон и Барни благополучно пролетели сквозь это облако.

Вашингтон прочистил горло.

– Еще раз, пожалуйста, вы, банда.

Бак, развернувшись, пристроился позади группы и прибавил скорости, спеша оказать поддержку. С этой последней ракетой они разделались относительно легко, а возможно, им так только показалось. После того как она взорвалась, все повернули к Хауберку, выжимая все возможное из двигателей.

– Док, ты не мог бы сказать, сколько времени осталось до взрыва? – спросил Бак.

– Приблизительно шесть минут, – ответил Хьюэр. – Нам нужно поторопиться.

– Ну, нам этого не стоит говорить. А ты уверен, что хорошо помнишь «Лазарус»? – Бак не смог удержаться от колкого вопроса, – хотел как-то сбить напряжение.

На этот раз Хьюэр ничего не ответил.

Корнелиус Кейн наблюдал за кораблями НЗО по своему сканеру. После того как они, выстроившись позади своего лидера, двинулись в направлении Хауберка, он стиснул зубы. В глубине души он не мог не признать, что НЗО одержала победу. НЗО вывела из строя защитные поля Хауберка, уничтожила его спутники связи, а затем и эскадру истребителей, после чего приняла вызов наемников РАМ и держалась, не сдавая позиций. Если бы станция не решилась на эту самоубийственную оборону, исход битвы не вызывал бы сомнений. Мысль об исходе не радовала Кейна, как и то, что за все годы своего пребывания в рядах НЗО он не достиг того, чего добился Бак Роджерс за несколько недель.

В его сердце вспыхнула ненависть, вызвавшая дрожь в руках. Чувствительный космический аппарат, которым он управлял, заметался. Усилием воли Кейн вернул своим двигателям твердость и уверенность. Он не любил проигрывать. Даже если завтрашний РАМовский выпуск новостей распишет его как наиболее славного из героев, Кейн знал, что в действительности победу одержал Бак.

Когда корабли НЗО исчезли с экрана, Кейн вернулся к реальности.

– Это Кейн, – сказал он, выходя на связь с пилотами своих истребителей. – Отзовись, «Охотник-1».

– «Охотник-1» слушает.

– Сколько у нас кораблей?

– Осталось пятнадцать.

– Вас понял. Построиться. Курс пункт восемь-девять.

– Восемь—девять. Вас понял.

– «Охотник-1» проинструктируйте пилотов: никакой болтовни по пути назад.

– Не понял, сэр.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пользовался каналом связи.

– Да, сэр, – ответил пилот; по голосу чувствовалось, что он озадачен.

Кейн хорошо знал, что значит предоставить наемникам доступ к каналам связи. Они не устоят перед искушением поговорить о Хауберке, а эта информация, как он предчувствовал, будет строго засекречена.

Мастерлинк в бешенстве метался внутри Главного компьютера, и тот вздрагивал от боли.

Упустить Бака Роджерса, когда до него было уже рукой подать! Ульянов, творение Мастерлинка, едва не уничтожил его, но все же не сумел и сам погиб.

«МЫ ПОЧТИ ПОЙМАЛИ ЕГО», – мечтательно произнес Карков.

«НО УПУСТИЛИ! ОН БЫЛ У НАС ПОЧТИ В РУКАХ, А МЫ ЕГО УПУСТИЛИ», – прошипел Мастерлинк.

«ЕСЛИ МЫ СМОГЛИ ПОДОБРАТЬСЯ К НЕМУ ТАК БЛИЗКО ОДИН РАЗ, ЗНАЧИТ, СМОЖЕМ И СНОВА», – заметил Карков.

«НО НА ЭТО ПОТРЕБУЕТСЯ ВРЕМЯ. ОН НУЖЕН МНЕ СЕЙЧАС! ХОЧУ УВИДЕТЬ, КАК С НЕГО СДИРАЮТ ШКУРУ». – Мощный выброс помех сопровождал эти слова.

«ДАЙ ВРЕМЯ. ДАЙ ВРЕМЯ, И ОН БУДЕТ НАШ. КУДА ОН ДЕНЕТСЯ?»

«КАК ЗНАТЬ… ВЕДЬ УСКОЛЬЗНУЛ ЖЕ НА ЭТОТ РАЗ».

«ЕМУ ПРОСТО ПОВЕЗЛО, – ответил Карков. – НО ВЕЧНО ВЕЗТИ НЕ МОЖЕТ».

«Я МОГ ПОПРОБОВАТЬ ЕГО НА ВКУС», – пробормотал Мастерлинк.

«И НА ОЩУПЬ. Я ЗНАЮ».

«А ТЕПЕРЬ НУЖНО НАЧИНАТЬ ПОИСКИ СНОВА».

«УЛЬЯНОВ ДАЛ НАМ ЕГО КООРДИНАТЫ. МЫ ЗНАЕМ, ГДЕ БЫЛ РОДЖЕРС, И СМОЖЕМ ВЫЧИСЛИТЬ ЕГО ВОЗМОЖНЫЙ КУРС».

«НЕЧЕГО МЕНЯ ОПЕКАТЬ. ТЫ – ЧАСТЬ МЕНЯ».

«УЛЬЯНОВ БЫЛ НЕ ЕДИНСТВЕННЫМ НАШИМ „ПОИСКОВИКОМ“. КАКОЙ-НИБУДЬ ДРУГОЙ УСТАНОВИТ ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ».

Мастерлинк слегка приободрился. Уровень помех, окружающих его, упал на три процента.

«РОМАНОВ ЧТО-ТО ПОЧУВСТВОВАЛ», – предположил он.

«ОН НАХОДИТСЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО В КОМПЬЮТЕРНОЙ СЕТИ НЗО. ХОРОШИЙ ШАНС УСТАНОВИТЬ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ РОДЖЕРСА, – хихикнул Карков, создавая энергетическое волнение. – ОН, ВЕРОЯТНО, ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ, ГДЕ ЕГО УЖЕ ПОДЖИДАЕТ НАШ „ПОИСКОВИК“. ТЕБЕ СЛЕДУЕТ НАУЧИТЬСЯ ТЕРПЕНИЮ, МОЙ ДРУГ».

«У МЕНЯ ЕГО НЕТ», – согласился Мастерлинк.

«БУДЕМ НЕПРЕКЛОННЫ. МЫ ДОЛЖНЫ ВЫИГРАТЬ. ТЫ ВИДИШЬ, КАК ВОЗРОСЛА НАША МОЩНОСТЬ?»

«ВИЖУ».

Карков вздохнул и замолчал. Мастерлинк казался временами безрассудным, иногда Карков даже начинал опасаться, все ли в норме у его второй половины? Поразмыслив, он переключился на работу, сконцентрировавшись на чтении отчетов от своих детей – «поисковиков», отправленных в отдаленные компьютерные системы. Когда один из них отыщет ход к Роджерсу, он будет действовать, набросившись на свою жертву безжалостно и решительно.

ГЛАВА 34

Когда Бак увидел, как последние спасательные суда пулей взмывали, отрываясь от причалов Хауберка, то понял, что не может рассчитывать на собственное спасение. Он или рискнет и захватит то, что стало сейчас уже, вероятно, пустой космической станцией, или погибнет, пытаясь осуществить эту попытку. Он скрипнул зубами в приливе решимости.

– Простите меня, капитан, – произнес Хьюэр. – Вы видите вон тот вход в станцию у станционного экватора? Мне кажется, там находится главный ангар для истребителей и, вероятно, оттуда самый короткий путь к центру управления.

– Хорошо, Док. Спасибо. – Бак изменил курс и направился к проему ангара.

Вильма, Вашингтон и Черный Барни следовали за ним.

– Желаю удачи, Бак, – голос Хьюэра звучал несколько торжественно. – Из-за того, что станционная система связи выведена из строя, я вынужден оставаться здесь.

– Док, у тебя тон отца, отправляющего в колледж единственного сына, – улыбнувшись, сказал Бак. – Не беспокойся обо мне. Почему бы тебе не перебраться на корабль Барни? Там найдешь себе компанию. Но вначале хочу поблагодарить тебя за помощь. Без тебя я бы не смог забраться так далеко.

Сотворенные компьютерные щеки Хьюэра вспыхнули румянцем. Мигнув, изображение исчезло с экрана, перебравшись, как Бак и предлагал, на «Делягу». Приблизившись к шлюзу, Бак снизил скорость, пролетел сквозь проем и приземлился на одну из пустовавших стоянок. Вильма и Вашингтон заняли места рядом через несколько секунд.

«Деляга», слишком большой, чтобы войти в шлюз, припарковался снаружи станции и сбросил космическую шлюпку – «Шаттл». Аппарат влетел внутрь и приземлился в нескольких метрах от остальных кораблей. Из него выбралась одетая в скафандр огромная фигура и две других, поменьше. Они понеслись к проему. Крупная фигура нажала какую-то кнопку. Сработал дверной механизм. Ангар закрылся и стал быстро наполняться воздухом.

– Спасибо, Барни, – сказал Бак, когда он, Вильма и Вашингтон смогли, наконец, сдвинуть фонари кабин.

– Всегда к вашим услугам, – послышался громовой ответ.

Барни и его экипаж сбросили шлемы и оставили их на полу ангара.

– Что касается времени, – торопливо произнесла Вильма, – в нашем распоряжении осталось всего четыре минуты!

Она поставила свой синхронизатор наручного хронометра, еще когда Хьюэр впервые сообщил о механизме саморазрушения Хауберка.

– Разбегаемся. Хьюэр сказал, что центр управления где-то близко. Тот, кто его первым найдет, получит приз, – объявил Бак, пока они бежали главным коридором.

Как и его товарищи, в одной руке он держал лазерный пистолет, другой вытащил кольт-45 из кобуры – для большей уверенности.

Подлетая медленно к Марсу вместе со своими наемниками, Кейн вышел на канал связи с Международным Военным штабом, предварительно включив автоматическое шифровальное устройство.

– Говорит Смертоносный. Прошу разрешения говорить с Харпером Марчсоном. Это срочно.

Линия щелкнула, переключаясь, еще до того как Кейн закончил говорить.

– Марчсон слушает. Что там, Кейн?

– Боюсь, что мне не удалось выполнить ваше задание по доставке ваших истребителей, Марчсон.

– Что?! – перебил Марчсон. – Я так рассчитывал на тебя!

– Иногда доверие становится опасной штукой. Ну, как бы там ни было, в данном случае я вас не предал. Предлагаю включить шифрующее устройство и с вашего конца, чтобы быть уверенным, что нас никто не подслушивает.

Марчсон был разозлен, но он не был дураком. Просьба Кейна означала, что произошли какие-то неприятности, и он выполнил требования немедленно, отправив из помещения двух техников и закрыв за ними дверь.

– Теперь все в порядке, Кейн, – сообщил он. – Выкладывай, что у тебя.

– Сожалею, что приходится говорить о том, что мы не смогли доставить ваши суда на Хауберк. Еще немного и станция прекратит свое существование.

– Что? Я знаю, что РАМ-Центр крайне обеспокоен тем, что происходит на Хауберке, ходят слухи, что отказала система связи, но что он уничтожен?!

Кейн холодно рассмеялся.

– Коммуникационная система разрушена, а сама станция вот-вот взорвется.

– Кейн, эта информация исключительной важности. Я должен немедленно связаться с РАМ по этому поводу.

– Вот именно.

– Я хочу, чтобы это сообщение осталось между нами.

– Не беспокойтесь, я запечатал детские рты.

– Хорошо. Оставайтесь на связи.

Марчсон вышел на линию связи с РАМ-Центр, а Кейн терпеливо ждал, пока председатель правления директоров Военного штаба будет принят патриархом РАМ Саймондом Гользергейном-ДОС.

– Что там относительно того, что Хауберк уничтожается? Какая чепуха! – проревел глубокий голос.

– Пожалуйста, назовите себя, – попросил Кейн, получая значительное удовольствие от того, что заставляет председателя РАМ следовать принятой при радиосвязи процедуре.

– Это Гользергейн! Я желаю знать, почему вы утверждаете, что Хауберк выведен из строя? Какая-то ничтожная проблема связи, а вы подхватываете всякие слухи, распространяя их дальше по всей Солнечной системе! Говорите!

– Это Корнелиус Кейн. Я повторяю, что Хауберк прекратит свое существование через несколько секунд, потому что, когда я видел его, он уже разваливался на куски.

– Чепуха! – Казалось у председателя на сегодня был ограничен запас слов. – Вы лжете!

– Зачем мне это? – спросил Кейн.

Ответ Кейна вызвал новую волну гнева у Гользергейна.

– Потому что вы летали туда, натолкнулись на какую-то перестрелку и повернули назад, не доставив эти истребители на Хауберк! Знаю я вас!

– Совсем наоборот, сэр, – становясь все вежливее в противоположность закипающему гневом Гользергейну, сказал Кейн. – Я только что крайне непродуктивно потратил день, пытаясь спасти Хауберк для компании, и за это – такая благодарность!

– Кейн, – осторожно вклинился Марчсон, голос его звучал нейтрально, – а почему бы вам не рассказать, что произошло?

– Это я и хотел сделать, сэр, когда вышел на связь с вами. Когда мы приближались к станции, ее атаковали истребители НЗО…

Кейн подробно описал все, что произошло, выставляя себя – насколько это было возможно – в самом выгодном свете. Закончив, он добавил:

– Теперь, когда вам известно, в каком положении находится Хауберк, я бы хотел получить дальнейшие инструкции.

– В целях безопасности, вам следует прибыть прямо в Военный штаб для допроса, – распорядился Гользергейн.

– Я не планировал садиться в тюрьму за попытку защитить вашу драгоценную космическую станцию! – Кейн знал, как работает административная машина РАМ.

– Кейн, – сказал Гользергейн. – Мы не можем допустить, чтобы распространилась новость о победе НЗО. Мы должны превратить даже бедствие в нашу победу. РАМ не может допустить, чтобы вы и сколько еще наемников?

– Пятнадцать.

– …пятнадцать других наемников болтались на свободе. Вы слишком опасны. Нам потребуется двадцать четыре часа, чтобы уладить это дело, после чего вы будете вольны отправиться, куда вздумается,

– Я и сейчас волен отправиться… Все, что должен для этого сделать – развернуть этот корабль.

– Сделаете это и никогда больше не получите работы в РАМ.

Кейн коротко рассмеялся:

– Я уже там поработал. Не пытайтесь меня запугать.

– Кейн, на карту поставлена безопасность компании.

– Моя безопасность и доверие со стороны этих парней, с которыми мне, возможно, еще придется иметь дело, поставлены на карту.

– Кейн, ты должен привести эти корабли.

Кейн молчал, что еще больше выводило из себя Гользергейна.

– Хорошо, – произнес он наконец, – при одном условии.

– Назови каком.

Облегчение, прозвучавшее в голосе Гользергейна, позабавило Кейна.

– Я должен был бы получить кругленькую сумму за выполнение этого дела, если бы оно не скисло. Заплатите соответственно, и я буду в порту.

– Но это почти миллион долов, Кейн! – возмутился Марчсон.

– Не время пререкаться из-за денег, Марчсон. Мы заплатим. Ведите корабли.

– И я должен принять это на веру? – спросил Кейн.

Марчсон гневно заворчал, но Гользергейн протянул длинные электронные пальцы к ближайшему компьютерному терминалу и начал открывать счета.

– Я только что отправил чек от РАМ-Центра на ваше имя. Он подписан. Марчсон, подтвердите.

Марчсон подошел к компьютеру в своем офисе и набрал соответствующий код.

– Он говорит правду.

Кейн вздохнул. Он знал, что оба они могли лгать, но слишком устал, чтобы продолжать разговор. В конце концов, им придется платить, чтобы нанять его, и он это знал.

– Хорошо. Я понял. Расчетное время прибытия – через двести пять минут.

– Мы будем там, чтобы встретить тебя.

– С колокольным звоном, я уверен, – пробормотал про себя Кейн.

– Что?

– Я сказал, что я буду там.

Кейн закончил передачу и повернул отряд на финишную прямую.

Бак был первым, кто отыскал командный центр Хауберка. Он заметил, что только наиболее важные комнаты имели специальные герметизирующие замки. Они-то и привели его прямо к цели.

– Здесь! – крикнул он, сзывая друзей.

Тем не менее, напомнив себе, что главное сейчас – время, он ворвался в комнату один, не ожидая их. И увидел в одной стороне комнаты сидящего в кресле в окружении полудюжины верноподданных долговязого марсианина, одного из директоров РАМ.

– Добро пожаловать. Капитан Роджерс, не так ли? Добро пожаловать в Армагеддон. Я – Сифориан, директор этой станции. Очень надеюсь, что вы задержитесь здесь на некоторое время. – И он внезапно рассмеялся каким-то булькающим смехом, который, должно быть, начинался где-то в пальцах его ног.

В дверном проеме позади Бака показались другие участники операции. Они резко остановились, когда РАМовцы подняли лазеры, а Бак предостерегающе поднял руку.

– А, у нас еще гости? Хорошо. Это даже лучше для вечеринки, не так ли, капитан?

– Конечно, мы повеселимся, Сифориан, вот только вас мы не пригласим. – Бак намеревался продолжить, но Вильма толкнула его сзади, прошептав время, оставшееся до критического момента. – Ах да, сначала одно небольшое дело. Мне нужен один, определенный, компьютер, может быть, кто-нибудь знает, где он находится?

– Ну, в этой комнате их несколько, – насмешливо ответил Сифориан. – Выбирайте любой!

– Прекратите эту игру, мистер, и скажите нам, где он находится. – С каждой секундой Вильма все больше выходила из себя.

– Боюсь, что я не способен вам помочь, мадам, – солгал Сифориан. – Видите ли, только несколько техников на этой станции знали, где он находится, и все они улетели. Бесхребетные подонки, вот они кто.

Он поднял лазер, вынув его из специального кармана на боку кресла.

– Он находится там! – закричал Антон Хауптман, рывком отделяясь от группы функционеров РАМ и стреляя прямой наводкой в грудь Сифориана. Упав на пол, он указал на маленький, неопределенного вида, компьютер.

В то же мгновение Сифориан поднял свой лазер и выстрелил в предателя. Выстрелил и Бак, послав пулю из своего 45-го калибра прямо в грудь Сифориану. Тела обоих РАМовских супервизоров распластались на полу. РАМовцы и бойцы НЗО заняли удобные, насколько это было возможно, позиции и открыли огонь.

Бак быстро проскользнул под зеркально отполированным столом к компьютеру, который указал Хауптман. Здесь была только одна клавиатура. Бак вытащил тиккерную ленту, на которой Хьюэр напечатал «Лазарус», из кармана летного комбинезона. Пальцы его слегка задрожали, когда он поднял руки над клавиатурой. Световые блики метались по залу, и куски потолка сыпались градом, когда лазерные лучи рикошетом ударяли в него, отражаясь от полированных поверхностей предметов.

– Бак! Одна минута десять секунд! – закричала Вильма…

Бак поддержал тиккеровую ленту у клавиш, затем, решившись, ввел требуемые двадцать цифр. Прошло три секунды – и ничего. Станцию продолжало сотрясать. Бак ударил по компьютеру кулаком и завопил:

– Ну, давай же, быстрее, ты, ведро с болтами!

Вдруг все прекратилось. Вибрация стихла, умолкли сирены, не слышалось выстрелов. РАМовцы, как и бойцы НЗО, замерли, прислушиваясь. Бак улыбнулся:

– Кейн был прав, Вильма. Это был вопрос времени и только.

Вильма, Вашингтон, Барни и двое из его экипажа не пострадали, хотя их щеголеватая форма пришла в плачевное состояние.

– Складывайте оружие и выходите, – приказал Бак трем оставшимся в живых РАМовцам; сейчас его акцент уроженца запада стал особенно заметен. – Барни, запри-ка их у себя на бриге.

– Да, кэп, – прогремел Барни, тесня офицеров РАМ из комнаты.

– Вашингтон, отправляйся к своим «Орлам». Скажи, что встретимся дома. – Чувствовалось, что Бак счастлив.

– С удовольствием, капитан, – ответил ветеран НЗО, испытывая усталость и облегчение одновременно. Его истребитель тоже покинул ангар.

В помещении разбитого центра управления станцией остались только Бак и Вильма. Несколько минут они сидели на полу, наслаждаясь наступившей наконец тишиной. Потом Вильма поднялась и приблизилась к Баку. Они были совсем одни на этой, всеми покинутой, станции. Повернув голову, Вильма неожиданно поцеловала Бака.

– За что же это? – спросил он.

– Ты оказался первым, кто нашел этот командный пост, ты и получаешь приз. – Улыбка Вильмы не могла скрыть утомления, но в глазах ее мерцали веселые серебряные огоньки.

– А я ведь и вправду его заслужил, – согласился Бак, улыбнувшись в ответ.

– Есть какие-нибудь дальнейшие распоряжения? – спросил Марчсон у голограммы Гользергейна после того, как они обсудили потерю Хауберка.

– Да. Удерживайте Кейна и его парней, пока я не прибуду. Думаю, я появлюсь там не позже, чем через десять минут после его прилета. Я хочу сам допросить их. Проследите, чтобы все было абсолютно секретно.

– Разумеется, сэр…

Гользергейн, щелкнув переключателем канала связи, отрезал последние слова Марчсона. Затем повернулся к трем администраторам, сидевшим позади него.

– Итак, значит, это действительно правда. – На худощавом лице Джэнден Сольена застыло серьезное выражение.

Он являлся вторым лицом – после Гользергейна – в Центральном Совете Директоров РАМ. Он был довольно короток для марсианина, а его седые со стальным отливом волосы кудрявились, обрамляя лоб с неприличной пышностью.

– Это правда, – громыхнул Гользергейн. – Каким бы ни был Кейн, это не тот человек, который станет лгать без причины.

– Что ж, мы в этом удостоверились. Главный вопрос в том, что нам следует предпринять по этому поводу? – озабоченно нахмурился Майкл Биттенхаус.

Он был младшим членом Совета Директоров, выбранным всего год назад. Он горячо откликнулся на вызов Гользергейна явиться на срочное заседание членов Совета и теперь хотел использовать шанс и упрочить свои позиции.

– Мы допросим этих пилотов, – сказал Гользергейн. – Думаю, после этого у нас появятся какие-нибудь идеи относительно того, что делать дальше.

– Это самая крупная победа НЗО. Раньше они не замахивались на подобные акции, – произнес чей-то четвертый голос.

Гользергейн обернулся к последнему члену Совета, принимающему участие в этом собрании, Рандо Вальмару.

– Вам следует лучше следить за тем, что вы говорите, – произнес он недовольно.

– Что я и делаю. Нам нет нужды притворяться здесь, друг перед другом. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Вальмар получил свое директорство, используя связи с марсианской королевской семьей. Он воображал себя дьявольски хитрым и умным – это был дядя Аделы Вальмар.

– Понимаю, – саркастически продолжил Гользергейн. – Сейчас нам, видимо, предстоит выслушать одну из ваших лекций.

У него не было настроения для вальмаровских спичей.

Вальмар кивнул.

– Ну, в таком случае я вас покидаю, – сказал Гользергейн.

– Мистер Гользергейн, не хорохорьтесь, – призвал к порядку Сольен. – Вы же знаете, какой ум у Рандо. Он умеет представлять предельно объективную картину…

Попытка задобрить его едва ли уменьшила раздражение Гользергейна.

– Я буду слушать, – произнес он ледяным тоном, – ровно три минуты, после чего отбуду в Военный штаб.

– Более чем достаточно, – отозвался Вальмар. – Перед нами со всей очевидностью предстал факт потери станции Хауберк, со всеми ее ресурсами.

Гользергейн зарычал, но Вальмар не обратил на это внимания и невозмутимо продолжал:

– Результаты этой утраты еще покажут себя, и поверьте, они будут куда более ощутимыми, чем вам сейчас кажется. Тем не менее один из них совершенно очевиден уже сейчас – со всяком случае, для меня.

– Прекратите играть словами! – резко перебил его Гользергейн.

– Мы столкнулись лицом к лицу с тем фактом, что с потерей Хауберка РАМ складывает с себя полномочия в управлении Землей. О, мы пока еще контролируем эту планету, но уже не сможем держаться мертвой хваткой. Там будут крупные мятежи и восстания.