Текст книги "На улице, где ты живёшь"

Среда, 28 марта

47

"Они начинают верить в мое перевоплощение, – подумал он. – Сегодня главным эпизодом утреннего шоу было интервью с доктором Неру Пателем, известным философом и автором многочисленных работ в области психологии. Он твердо убежден, что я – перевоплотившийся серийный убийца конца девятнадцатого века.

Что смущает достойного доктора, как он это объяснил журналистке Кэти Карик, так это то, что я действую вопреки законам кармы.

Патель сказал, что некоторые предпочитают возвращаться туда, где они жили в прежнем своем существовании, так как им необходимо встретиться с людьми, которых они тогда знали. Они хотят выплатить им свои кармические долги. С другой стороны, в этих поступках должно проявляться добро, а не зло. Вот это-то и непонятно в данном случае.

Возможно, продолжал он, что в предшествующей жизни Марта Лоуренс была Маделайн Шепли, а Карла Харпер – Петицией Грегг.

Это не так, но мысль сама по себе интересная.

Доктор Патель высказался в таком духе, что, повторяя преступления девятнадцатого века, я нарушаю законы кармы и в моем следующем перевоплощении мне предстоит за многое ответить.

Может быть, и так. А может быть, и нет.

Завершая беседу, ведущий спросил его, возможно ли, что душа Эллен Свейн обитает сейчас в другом теле, что я узнал ее и в субботу ее настигну.

Да, я выбрал свою следующею жертву. Она не Эллен, но упокоится она вместе с Эллен.

Я изобрел новый план, чтобы сбить полицию со следа.

Это замечательный план, и мне доставляет удовольствие о нем думать".

48

Когда в половине десятого зазвонил телефон, Клейтон Уилкокс был у себя в кабинете. За завтраком Рейчел была совершенно невыносима. Приятельница, купившая этот грязный листок, «Нэшнл дейли», позвонила утроми рассказала ей, что на первой странице там напечатана сенсационная история о ее потерянном шарфе.

Он снял трубку, преисполненный страхом, что полиция снова хочет его допросить.

– Доктор Уилкокс? – послышался бархатный голос.

Хотя прошло двенадцать лет с тех пор, как он слышал его в последний раз, Клейтон Уилкокс сразу же его узнал.

– Как поживаешь, Джина? – спросил он сдержанно.

– Прекрасно, доктор. Но я много читала о Спринг-Лейк и о том, что там происходит. Печально было слышать, что бедняжку Марту Лоуренс задушили шарфом вашей жены.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о статье Ребы Эшби сегодня в «Нэшнл дейли». Вы не читали?

– Я о ней слышал. Это чушь! Официально никто не подтвердил, что убийца воспользовался шарфом моей жены.

– Там сказано, что ваша жена клянется, что просила вас положить его к себе в карман.

– Джина, что тебе нужно?

– Доктор, мне давно кажется, что я зря согласилась на такую небольшую сумму после всего того, что вы со иной сделали.

Клейтон Уилкокс попытался вздохнуть поглубже, чтобы успокоиться, но мускулы его горла, казалось, были парализованы.

– Джина, то, что, по твоим словам, «я сделал с тобой», было всего лишь ответом на твои откровенные заигрывания.

– Доктор... – Дразнящая нотка снова прозвучала в ее голосе, но тут же исчезла. – Я могла бы подать в суд на вас и на колледж. Но вместо этого я позволила вам уговорить себя и согласилась на какие-то жалкие сто тысяч долларов. Мне бы сейчас денежки пригодились. Сколько, вы думаете, мне бы заплатила газета Ребы Эшби замою историю?

– Ты этого не сделаешь!

– Еще как сделаю! У меня ребенок семи лет. Я разведена и полагаю, что брак мой не удался именно из-за того, что случилось со мной в колледже. В конце концов, мне тогда было только двадцать. К сожалению, на колледж поздно подавать в суд.

– Сколько ты хочешь, Джина?

– Я думаю, еще сотня тысяч меня бы устроила.

– Мне негде взять такие деньги.

– В прошлый раз они у вас нашлись. Найдутся и на этот. Я намерена приехать в Спринг-Лейк в субботу, повидаться с вами или с полицией. Если вы не заплатите, я узнаю, сколько готова заплатить «Нэншл дейли» за пикантную историю о бывшем президенте Инок-колледжа, который случайно потерял шарф своей жены как раз перед тем, как им воспользовались как орудием убийства молодой женщины. Вспомните, доктор, у меня тоже длинные белокурые волосы.

– Джина, тебе кто-нибудь когда-нибудь объяснял значение слова «шантаж»?

– Да, но я также выучила и некоторые другие термины, такие, как сексуальные домогательства и покушение на личные отношения. Я вам позвоню в субботу утром. Пока, док!

49

Раз десять за понедельник и вторник Ник Тодд брал трубку, чтобы позвонить Эмили, и всякий раз клал ее на место. Он знал, что перед своим отъездом из Спринг-Лейк в воскресенье вечером он был слишком настойчив, убеждая ее оставаться в Манхэттене, пока ее преследователя не найдут и не арестуют.

Она наконец сказала со вспышкой раздражения: «Послушайте, Ник, я понимаю, вы желаете мне добра, но я остаюсь здесь, и это мое окончательное решение. Давайте поговорим о чем-нибудь еще».

«Желать добра», – подумал Ник. Ничего нет на свете хуже, чем быть «доброжелателем».

Отец его тоже не обрадовался известию, что Эмили решительно отказалась приступить к работе до первого мая, если, конечно, она не разрешит до того времени загадку убийства своей родственницы.

– Неужели она серьезно рассчитывает раскрыть преступление, совершенное в девятнадцатом веке? – недоумевал Уолтер Тодд. – Это самая безумная идея, какую мне случалось слышать за последние пятьдесят лет. Может, мне следует еще раз подумать, стоит ли вообще брать ее на работу.

После этого Ник решил не говорить отцу, что преследователь из Олбэни или его подражатель не оставляют Эмили в покое и в Спринг-Лейк. Он знал, что реакция отца была бы такой же, как и его собственная: Эмили надо немедленно уезжать из этого дома. Это безумие – оставаться в нем.

В среду, прочитав в газетах, что обнаружены еще две жертвы, одна – недавняя, другая – из далекого прошлого, Ник нисколько не удивился, когда отец ворвался к нему в кабинет с тем разгневанным выражением на лице, от которого сотрудников компании бросало в дрожь.

– Ник, – рявкнул он, – там орудует какой-то псих, и если он узнает, что Эмили Грэхем пытается обнаружить связь между ним и убийцей из прошлого, ей грозит опасность.

– Мне это приходило в голову, – невозмутимо ответил Ник. – Признаюсь, я говорил с ней именно об этом.

– Откуда стало известно, где надо разыскивать эти останки?

– Прокурор только сказал, что они получили анонимное сообщение.

– Эмили надо быть настороже, это очевидно. Она же очень неглупая женщина. Может быть, она действительно напала на что-то существенное в своих поисках. Ник, позвони ей! Предложи ей нанять телохранителя. У меня есть пара парней, которые могли бы этим заняться. Или я ей позвоню, если хочешь.

– Нет, нет, я сам позвоню. Я и сам хотел предложить ей это.

Когда отец вышел, Ник вспомнил свой разговор с Линди, редакторшей модного журнала, с которой он встречался в последние несколько лет. Полгода назад, договариваясь с ней о свидании, он сказал: «У меня есть к тебе предложение».

– Прекрасно, – отвечала она, – надеюсь, это то предложение, которого я давно жду.

Увидя изумленно-испуганное выражение на его лице, Линди рассмеялась.

– Ник, нам пора что-то менять. Ясно, что общего будущего у нас не предвидится, а я не молодею. Чао!

Ник с сомнением подумал, захочет ли Эмили услышать от него хотя бы предложение нанять телохранителя. Тем не менее он решительно набрал ее номер.

50

В среду утром Эмили встала в шесть часов и с неизменной кружкой кофе в руках направилась в столовую, чтобы продолжить работу над своим проектом.

Обнаружение скелета и черепа на Ладлэм-авеню дало новый стимул ее усилиям найти связь между двумя убийцами.

У Эмили было такое же ощущение, какое она испытывала, готовя защиту, – она на верном пути и должна во что бы то ни стало найти подтверждение своей теории.

Она была также абсолютно уверена, что, если убийцу не остановить, он найдет новую жертву в субботу тридцать первого.

В девять часов позвонил Джордж Лоуренс.

– Эмили, мама и я просмотрели все альбомы с фотографиями и вообще все, что у нас хранилось на чердаке. Мы не хотели, чтобы вы рылись в этой пыли веков больше, чем это необходимо, и потому отбросили все, что не имеет отношения к делу. Если вам удобно, я подвезу вам остальное через полчаса.

– Чудесно.

Эмили поторопилась наверх принять душ и только успела одеться, как в дверь позвонили.

Вошел Джордж Лоуренс с двумя тяжелыми коробками. В ветровке и спортивных брюках он показался Эмили более хрупким и незащищенным сегодня, чем можно было представить по его спокойной, сдержанной манере в прошлую субботу.

Он внес коробки в столовую и опустил их на пол.

– Вы сможете заняться этим на досуге.

Окинув взглядом столовую, он заметил кипы бумаг на стульях и чертеж на столе.

– Вы, похоже, заняты делами. Не спешите возвращать все эти бумаги. Моя мать последние лет двадцать их и в руки не брала. Когда закончите, позвоните. Муж нашей домоправительницы их заберет.

– Прекрасно. А теперь позвольте показать вам, чем я здесь занимаюсь.

Джордж Лоуренс, наклонясь над столом, внимательно рассматривал воссоздаваемый ею вид города конца девятнадцатого века.

– Тогда домов было меньше, как вам хорошо известно, – говорила она, – да и не все документы сохранились. Я уверена, что почерпну недостающие сведения из ваших материалов.

– Это ваш дом? – спросил он, едва касаясь одного из крошечных домиков.

– Верно.

– А это наш?

– Да.

– Что именно вы хотите выяснить?

– Хочу узнать, каким образом могли бесследно исчезнуть три женщины. Я ищу дом одного из их друзей или подруг – предпочтительнее мужчина, – куда их могли бы завлечь. В вашем доме я познакомилась с Кэролин Тейлор. Она сказала мне, что ее родственница Филлис Гейтс, которая дружила с Маделайн и Джулией Гордон, считала, что Маделайн убил ее жених Дуглас Картер. Смотрите, – Эмили указала на карту, – вот дом Шепли, а вот, на другой стороне улицы, как раз напротив, дом Картеров. Дуглас якобы опоздал на поезд в тот день, когда исчезла Маделайн. Но так ли это было в действительности?

– Но ведь эту информацию обязательно должны были проверить?

– Мне обещали дать разрешение на работу в полицейских архивах. Интересно будет взглянуть, что в них содержится. А теперь попытайтесь представить себе тот день. Маделайн сидит на веранде в ожидании Дугласа. Я не думаю, чтобы она вышла прогуляться, не предупредив свою мать. А если допустить, что Дуглас вдруг появляется у себя на веранде и она выбегает к нему навстречу?

– И он увлекает Маделайн в дом, убивает и прячет тело, пока не находит возможность зарыть его в ее собственном саду?

Джордж Лоуренс с сомнением покачал головой.

– А какой у него мог быть повод?

– Не знаю и признаю, что это выглядит неправдоподобно. С другой стороны, я нашла сведения о том, что кузен Дугласа Алан Картер тоже был влюблен в Маделайн. Семья Алана Картера жила на Ладлэм-авеню – там, где вчера нашли останки. Предположим, что Алан подъехал в закрытом экипаже и сказал Маделайн, что с Дугласом произошел несчастный случай...

– Мы слышали о вчерашней находке. Это ужасно! Теперь семье Харпер предстоит пережить то, что мы пережили на прошлой неделе. Они из Филадельфии. Мы не знаем их лично, но у нас есть общие знакомые.

Джордж Лоуренс с горечью произнес:

– Может быть, Харперы и мы с Амандой окажемся в одной группе поддержки?

– А как Аманда? – спросила Эмили. – Я восхищалась ею в субботу. Все это должно было быть так мучительно для нее, для всех вас.

– Да, и вы сами видели, как достойно держалась Аманда. Малыш помог ей немного отвлечься. Но Кристина, Том и малыш в воскресенье вернулись домой. Вчера мы были на кладбище, и Аманда совершенно сломалась. Быть может, теперь ей станет легче? Надо когда-то было дать выплеснуться эмоциям. Ну что же, я, пожалуй, пойду. Мы сегодня тоже уезжаем к себе. Мама просила передать вам, что вы можете обращаться к ней, если у вас возникнут какие-либо вопросы.

Когда Эмили проводила Джорджа Лоуренса, зазвонил телефон. Это был Ник Тодд.

Реакция Эмили на этот звонок была смешанной. С одной стороны, ее обрадовало, что он позвонил. Но в глубине души она была разочарована, что Ник не сделал этого раньше, чтобы узнать, не беспокоил ли ее больше преследователь.

Но его робкое объяснение ей понравилось.

– Эмили, я понимаю, что это было непростительной дерзостью с моей стороны – вынуждать вас покинуть свой дом. Просто меня ужасно встревожила оставленная преследователем фотография. Я бы позвонил раньше, но боюсь, что могу стать для вас источником раздражения.

– Этого не может случиться, поверьте.

– Больше не было никаких инцидентов с вашим преследователем, я надеюсь?

– Никаких. А в понедельник приезжал мой друг из Олбэни Эрик Бейли и установил наружные камеры слежения. В следующий раз, когда кто-то попытается просунуть что-нибудь под дверь, ему представится случай увидеть свою собственную фотографию.

– А сигнализацию вы включаете, когда вы одна в доме?

«Сейчас она отключена», – мелькнуло в голове у Эмили.

– Да, по ночам.

– Стоило бы включать ее и днем.

– Пожалуй. Но я не хочу жить в клетке. Я не хочу, чтобы сирена завывала всякий раз, когда я выйду на веранду подышать воздухом, забыв при этом выключить сигнализацию.

В голосе ее послышалось легкое раздражение.

– Простите, Эмили. И сам не знаю, что дает мне право говорить с вами так, словно я ваш охранник, а вы – моя подопечная.

– Не нужно извиняться, Ник. Вы говорите как друг. Я не собираюсь рисковать понапрасну. Но иногда мне начинает казаться, что тот, кто все это затеял, одерживает верх.

– Я вас понимаю. В газетах полно материалов о случившемся вчера в Спринг-Лейк.

– Да, это стало прямо-таки сенсацией. Я отправилась на пробежку и увидела, что они перекапывают тот участок.

– В газетах пишут, что полиция получила анонимный сигнал. Как вы думаете, откуда бы он мог прийти?

– От меня.

Едва произнеся эти слова, Эмили пожалела о сказанном. Теперь ей пришлось рассказать все о полученной почтовой открытке.

Потрясенное молчание на другом конце провода было ей ответом.

Наконец Ник сказал:

– Эмили, вам не кажется, что убийца из Спринг-Лейк – это тот же человек, который вас преследовал в Олбэни?

– Нет. И следователю Броуски тоже так не кажется.

Упомянув следователя из Олбэни, ей пришлось рассказать Нику и о признании Нэда Койлера.

В конце разговора Эмили отказалась от предложения Уолтера Тодда предоставить ей телохранителей и приняла приглашение Ника позавтракать с ним в «Старой мельнице» в воскресенье.

– Надеюсь только, что нам не придется обсуждать еще одно свежее убийство, – с горькой усмешкой сказала она.

После того как они простились, Ник еще долго сидел за столом, скрестив руки на груди. Он никак не мог понять, почему такой умной и проницательной Эмили не приходит в голову, что следующей жертвой может оказаться она сама?

51

Для Томми Даггана и Пита Уолша утро началось в кабинете Эллиота Осборна. Стол прокурора был весь завален газетами.

– Ты не очень-то фотогеничен, Томми, – заметил Осборн.

– Я этот снимок еще не видел, – пробормотал огорченный Томми. Фотография была сделана вчера, когда он выходил из дома на Ладлэм-авеню. Рассматривая ее, Томми пришел к выводу, что надо немедленно скидывать вес.

Зато Уолш был похож на киногероя.

– Зря ты не попробовался на роль в «Законе и порядке», – ехидно заметил Томми.

– Я и сам жалею. В школе, в четвертом классе, я играл Джо Фиша в пьесе «Джо Фиш и его магазин игрушек», – ударился в воспоминания Пит. – Это была главная роль, и я...

– Ну ладно, хватит об этом, – оборвал его Осборн. Все трое посерьезнели. Осборн кивнул Даггану:

– Давай ты первым.

Томми уже держал наготове раскрытый блокнот.

– Вы уже знаете, что найденный вчера скелет мы идентифицировали. Данные стоматолога подтверждают, что это останки Карлы Харпер. Кусок шарфа, которым ее задушили, – фрагмент того же самого шарфа, которым задушили Марту Лоуренс. Убийца использовал один кусок, когда душил Марту, кусок из середины – для убийства Карлы. Часть шарфа пока не обнаружена.

– Что означает, что, если убийца следует своему плану, он снова пустит в ход этот шарф в субботу. – Осборн нахмурился, размышляя. – Сколько бы мы ни выделили полицейских для патрулирования Спринг-Лейк, мы не можем быть на каждой улице, около каждого дома. Как идет дело по Уилкоксу? Что вам удалось выяснить?

– Мало что нового по сравнению с тем, что у нас уже было. Он был единственным ребенком, вырос на Лонг-Айленде. Отец его умер, когда он был совсем ребенком, близок с матерью, школьной учительницей. Похоже, она помогала ему готовить уроки – он всегда был отличником.

Сестра его отца жила в Спринг-Лейк, и он частенько гостил у нее летом. Его мать умерла, когда ему было тридцать восемь, через пару лет он женился на Рейчел. – Томми сделал паузу. – Шеф, будь она моей женой, я бы сделался коммивояжером, лишь бы пореже бывать дома. Прошел все этапы научной карьеры, стал президентом Инок-колледжа в Огайо. Ушел в отставку в пятьдесят пять – двенадцать лет назад. Пишет статьи в журналы, занимался историей здешних мест и писал статьи на эту тему в местные газеты. Недавно сказал библиотекарше, что пишет роман, где действие происходит в старом отеле «Монмаут».

– Вроде ничего подозрительного, – заметил Осборн.

– Если права Эмили Грэхем, может быть, кое-что и есть. Она считает, что мы имеем дело с убийцей, обнаружившим подробности давних убийств и копирующим их. И еще одно. Мы выяснили, что Уилкокс внезапно ушел в отставку с поста президента Инок-колледжа. В то время он только что возобновил с ними контракт и строил всякого рода планы по дальнейшему расширению колледжа, намеревался пригласить известных ученых читать лекции и тому подобное.

– И какая была причина?

– Официально – плохое состояние здоровья. Якобы серьезное сердечное заболевание. Ему устроили торжественные проводы, присвоили его имя одному из зданий колледжа.

Томми мрачно усмехнулся:

– А теперь догадайтесь, что было дальше.

Эллиот Осборн ждал. Он знал, что Томми Дагган любил выдавать особо важную информацию эффектно. «Словно кролика из цилиндра достает», – подумал он.

– Ну давай, Томми, – в нетерпении сказал он. – Ты ведь что-то разузнал?

– Есть кое-что. Это скорее из области догадок. На что хотите держу пари, что сердце у него такое же здоровое, как у вас, у меня или Пита. Я думаю, что он или ушел в отставку под чьим-то давлением, или по собственному решению, потому что у него была серьезная проблема, которую он не хотел предавать гласности. Наша задача теперь узнать, что это было такое.

– Мы встречаемся с ним в три часа, – добавил Пит Уолш. – Мы подумали, что неплохо бы заставить его подождать немного, чтобы он поиспекся малость.

– Хорошая идея, – одобрительно кивнул Осборн.

– И еще, чтобы вы были в курсе, сэр, я вчера порылся в старых отчетах об исчезновении трех девушек в девяностых годах.

Осборн внимательно слушал Уолша. Он понял, что новый сотрудник хочет произвести на него благоприятное впечатление.

– И нашел что-нибудь полезное?

– Да как сказать... Похоже на то, что происходит сейчас. Эти девушки словно бы исчезли с лица земли.

– Ты предоставляешь копии этих отчетов Эмили Грэхем? – неожиданно спросил Осборн.

Вид у Пита сделался озабоченный.

– Сэр, я спрашивал разрешения у вашего заместителя.

– Я знаю. Вообще-то я против предоставления документов какой бы то ни было давности в частные руки, но, раз уж ты ей обещал, ладно.

Эллиот Осборн решительно поднялся. Разговор был закончен.

– Есть одна хорошая новость, – добавил Томми, направляясь к двери. – Убийца доктора Мэдден лучше умеет убивать, чем взламывать компьютеры. Наши эксперты опасались, что «железо» повреждено, но они его отладили. Если повезет, мы извлечем файлы и, может быть, обнаружим, что кто-то из гостей Лоуренсов четыре с половиной года назад консультировался с психологом, специализирующимся в реинкарнации.

52

– Боб, что ты мне мозги пудришь?

– И в мыслях не было.

– Где ты был вчера ночью?

– Я не мог заснуть, спустился вниз, как обычно, и читал. В пять часов я принял снотворное. На этот раз оно мне помогло.

Был уже почти полдень. Роберт Фриз застал свою жену в гостиной, где она, очевидно, его ожидала.

– Отлично выглядишь, – сказал он. – Собралась куда-то?

– Меня пригласили на ленч.

– Я сам подумывал пригласить тебя на ленч.

– Не трудись. Обхаживай лучше своих клиентов в «Бродяге». Если, конечно, таковые найдутся.

Боб Фриз посмотрел на свою красавицу-жену. Она и сейчас была красива: роскошные волосы, почти совершенные черты лица, кошачьи бирюзовые глаза.

Вспоминая, как волновала его она когда-то, Фриз поразился тому, насколько равнодушен он стал к ней сейчас.

Более чем равнодушен, ясно осознал вдруг он. Она ему надоела. Опротивела до смерти.

На Натали был элегантный темно-зеленый брючный костюм, которого он раньше не видел. Очевидно, это новый. Похоже, что дорогой. И как только место находится в гардеробе – столько у нее тряпок.

– Поскольку я не буду иметь честь удостоиться твоего общества, я пошел, – галантно поклонился он.

– Подожди, – Натали проворно вскочила. – Ты не поверишь, но мне тоже не спалось сегодня. Я спустилась вниз в два часа ночи. Тебя дома не было. И машины твоей тоже. А теперь ответь мне, пожалуйста, где ты был.

«Наверное, так все и было, иначе зачем ей все это придумывать», – размышлял Фриз. Он отчаянно пытался хоть что-то вспомнить. Но все его усилия ни к чему не привели.

– Натали, я так устал, что ничего не помню. Я действительно выехал ненадолго. Хотел проветриться и все обдумать. – Фриз с трудом подбирал слова. – Я решил принять предложение Бонетти, хотя он меня и обставил. Мы продадим этот дом и уедем в Манхэттен, может быть, найдем что-то поскромнее и...

– Когда ты решил проветриться, – перебила его Натали, – ты, вероятно, имел в виду выпивку? Я помогу тебе вспомнить: ты отправился к подружке. Смотри, это я нашла у тебя в кармане. – Она швырнула на стол листок бумаги.

«Привет, красавчик. Мой номер 555-1974. Позвони мне. Пегги», – прочитал он на бумажке.

– Я не знаю, как это попало ко мне в карман, Натали. Клянусь тебе.

– Зато я знаю, Бобби: кто-то по имени Пегги положил это туда. А теперь послушай меня: продавай ресторан, продавай этот дом, плати по займам, что ты брал под акции, а потом подсчитай, сколько ты стоил в тот день, когда я стала твоей девочкой-невестой.

Она подошла к нему вплотную, ее лицо было в нескольких дюймах от его.

– Я тебе скажу, зачем это нужно: половину того, что ты стоил в тот день, я намерена с тебя получить.

– Ты с ума сошла, Натали!

– Вот как?! Бобби, я много думала о той вечеринке у Лоуренсов. На тебе был пиджак, который ты считал последним писком моды. Ты мог спрятать под ним этот шарф. А на следующее утро, когда я проснулась, ты копался в саду. Уж не прятал ли ты там тело Марты, пока не представился случай перетащить его во двор дома Шепли?

– Ты не можешь всерьез думать такое!

– Ну почему же?! Ты ведь странный тип, Боб. Иногда ты так на меня смотришь, как будто не узнаешь. Ты исчезаешь, не сказав мне, куда отправляешься. Может быть, это мой гражданский долг – рассказать следователю Даггану, что твое поведение беспокоит меня и что ради тебя самого, как и ради молодых женщин в нашем городе, я чувствую, что я должна сообщить ему об этом.

На лбу Роберта Фриза вздулись вены. Он схватил Натали за руку и стиснул ее так, что она вскрикнула от боли. Лицо его побагровело от гнева.

– Ты только расскажи это Даггану или кому-либо еще, – выдавил он сквозь стиснутые зубы, – и тогда тебе лучше побеспокоиться о себе самой! Поняла?