Текст книги "Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение"

Мэтью О. Джексон
Человеческие сети
Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Глава 1
Введение: сети и человеческое поведение

Чем больше все меняется

При Глобализации 1.0, которая началась около 1492 года, мир перестал быть большим и стал средним. При Глобализации 2.0 – в эпоху возникновения мультинациональных компаний – он перестал быть средним и стал маленьким. А потом, около 2000 года, наступила Глобализация 3.0, и тогда мир из маленького сделался крошечным.

Томас Фридман[1]1
  Томас Фридман (Thomas Loren Friedman, род. 1953) – американский журналист, трехкратный лауреат Пулитцеровской премии (1983, 1988, 2002), член Американского философского общества (2003). Автор множества работ, в том числе книги “Плоский мир”. Согласно концепции Фридмана, современный мир вступил в третью стадию глобализации. По мнению Фридмана, уникальность современной ситуации заключается в том, что с развитием технологий в процесс глобализации включились не только государства и транснациональные корпорации, но и отдельные индивидуумы и небольшие группы людей. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Интервью в Wired (автор “Плоского мира”)

17 декабря 2010 года в Центральном Тунисе, в пыльном городишке Сиди-Бузид, 26-летний уличный торговец Мохамед Буазизи совершил самосожжение. К этому отчаянному поступку его подтолкнуло яростное возмущение тираническим правительством, больше двух десятилетий державшим под своей властью страну и неоднократно подавлявшим любые протесты. Семья Мохамеда давно открыто протестовала, а его самого регулярно притесняла местная полиция. В то утро полиция прилюдно унизила его и конфисковала весь имевшийся у Мохамеда товар. Он был куплен на взятые в долг деньги, и его потеря стала для молодого мужчины последней каплей. В знак протеста он облил себя бензином и поджег.

За этим событием последовал массовый протест, в котором приняло участие несколько тысяч человек. Случись такое всего несколько десятилетий назад, этим все бы и кончилось. Мало кто за пределами Сиди-Бузида вообще узнал бы о произошедшем. Однако видео, появившиеся после самосожжения Мохамеда, благодаря соцсетям стали распространяться с неудержимой быстротой и скоро облетели весь мир. А несколькими неделями ранее появились новости о жестокостях тунисского и других правительств – после того, как WikiLeaks опубликовала ряд конфискованных документов. Последовавшая вскоре “Арабская весна” стала возможной – и координировалась – благодаря социальным сетям вроде Facebook и Twitter, а также мобильным телефонам{1}1
  См. Brummitt, Barnett, and D’Souza (2015), где подробнее говорится о роли соцсетей и связей между странами в пору “Арабской весны”.


[Закрыть].

Хотя способы связи были современными, по сути, распространителем новостей и протестов служила сеть, состоявшая из живых людей. По-настоящему новыми стали широта и скорость распространения новостей, а еще способность людей согласовывать свои ответные действия. Но чтобы понять, что же произошло, необходимо ответить на вопрос, как новости распространяются среди людей и как поведение одних людей влияет на поведение других.

Размах и неистовство протестов, вспыхнувших в Тунисе, привели к свержению правительства уже в середине января. Бунт перекинулся и на соседний Алжир, а в течение следующих двух месяцев такие же восстания вспыхнули в Омане, Египте, Йемене, Бахрейне, Кувейте, Ливии, Марокко и Сирии, и даже в Саудовской Аравии, Катаре и Объединенных Арабских Эмиратах. Об успехах и провалах “Арабской весны” можно спорить сколько угодно. Бесспорно другое: молниеносное распространение протестов по той части мира не только оказалось беспрецедентным, но и обнаружило огромную роль, которую играют в нашей жизни человеческие сети.

Сколь бы драматичными ни были недавние перемены в человеческих способах связи, как напоминает нам вышеприведенная цитата из Томаса Фридмана, миру уже не раз приходилось резко уменьшаться: в разное время этому способствовали типографский станок, почтовая доставка писем, заморские путешествия, железные дороги, телеграф, телефон, радио, самолеты, телевидение и факс-машина. Интернет-технологии и социальные сети – лишь последние звенья в этой долгой исторической цепочке изменений, влиявших на то, как именно общаются люди, на каком расстоянии, с какой скоростью и с кем.

Но пусть сети взаимодействия между людьми и изменяются, многое в них остается постоянным и предсказуемым. Поняв, как устроены человеческие сети и как они меняются, мы сможем получить ответы на многие вопросы, касающиеся нашего мира, например: каким образом положение человека внутри сети определяет его влияние и власть? Какие системные ошибки мы совершаем, когда составляем о чем-либо мнение, опираясь на информацию, почерпнутую у друзей? Как происходят финансовые заражения и чем они отличаются от распространения гриппа? Как разрывы в наших социальных сетях способствуют неравенству, иммобильности и поляризации? Как глобализация меняет международные конфликты и войны?

Хотя именно человеческие сети во многом помогают получить ответы на эти вопросы, их значение часто недооценивают, когда анализируют важные политические и экономические события и течения. Это не значит, что мы вообще не занимались изучением сетей, а скорее значит, что между нашими научными знаниями о сетях как движущих факторах человеческого поведения и тем, что известно о них широкой публике и политикам, пролегает огромная пропасть. Цель настоящей книги – восполнить этот пробел.

В каждой главе будет показано, как, разобравшись в устройстве сетей человеческих отношений, можно изменить свое понимание той или иной проблемы. Таким образом, данная книга посвящена тому, как сети расширяют наше понимание многих проявлений общественного или экономического поведения.

Существует несколько главных образцов сетей, имеющих значение, так что нам придется освоить не одну-единственную идею, а больше. Дочитав эту книгу, вы будете острее сознавать важность нескольких сторон тех сетей, внутри которых живете. А еще наш разговор затронет две различные темы: во-первых, как образуются сети и почему они подчиняются нескольким главным закономерностям, а во-вторых, как эти закономерности определяют наши силы, мнения, возможности, типы поведения и достижения.

Миллиарды миллиардов сетей

На самом деле жизнь проста, но мы почему-то ее усложняем.

Неизвестный{2}2
  Это изречение приводится очень часто, и обычно его приписывают Конфуцию. Однако нет никаких доказательств того, что она фигурирует в его сочинениях. Как указал мне Ицзин Син, ближайший к процитированному афоризму вариант на китайском языке содержится в “Новых книгах династии Тан” (1040 г.), и Ицзин переводит его так: “Хотя на Земле царит мир, глупцы сами творят себе беды”. В любом случае, в этой неверно атрибутируемой цитате, каков бы ни был ее источник, очень верно замечено, что простые вещи часто становятся сложными, – а это как раз тема, которая будет здесь рассматриваться.


[Закрыть]

Карл Саган[2]2
  Карл Эдвард Саган (Carl Edward Sagan, 1934–1996) – американский астроном, астрофизик и выдающийся популяризатор науки. (Прим. ред.)


[Закрыть] в своей знаменитой книге о космосе говорил о “миллиардах миллиардов” звезд, существующих в нашей вселенной. Подсчитано, что число звезд в наблюдаемой вселенной составляет около трехсот секстиллионов: 300 000 000 000 000 000 000 000. Само название этого числа звучит будто выдумка – что-то вроде “зиллиона” или “газиллиона”. От одного этого слова такой человек, как я, вдруг чувствует себя букашкой, которая трепещет перед величием природы.

Но самое поразительное, что это совсем ничтожное число, если сравнить его с числом различных сетей дружеских связей, которые теоретически могут существовать внутри совсем небольшого сообщества – скажем, внутри школьного класса, клуба по интересам, спортивной команды или рабочего коллектива маленькой компании. Быть такого не может, скажете вы? Неужели это возможно?

Представьте себе сообщество из тридцати человек – например, всех родителей детей, которые учатся в одном школьном классе. Выберем кого-то одного из тридцати родителей – скажем, Сару. Представим себе, что у нее есть друзья внутри этого сообщества – люди, с которыми она регулярно разговаривает, на чью помощь может положиться. Есть еще 29 человек, с которыми Сара может дружить. А второй человек – допустим, Марк, – не считая его потенциальной дружбы с Сарой, может дружить с любым из оставшихся двадцати восьми человек. Если все это сложить вместе, то количество пар людей внутри нашего маленького сообщества, которые могут дружить между собой, составит 29 + 28 + 27 + … + 1 = 435. Хотя на первый взгляд это и не похоже на чрезмерное количество возможных дружеских связей, в итоге оно порождает гигантское количество возможных сетей.

Например, если бы наше сообщество было совершенно неблагополучным, то никто бы не дружил ни с кем; в таком случае у нас имелась бы “пустая” сеть, лишенная всяких отношений. Иначе говоря, все 435 возможных дружеских связей отсутствовали бы. Если же, наоборот, наше сообщество было бы полностью гармоничным, мы наблюдали бы абсолютную противоположность: “полную” сеть, в которой каждый человек дружил бы с каждым из остальных. Между этими крайностями находится множество других сетей. Быть может, первая пара людей окажется друзьями, а вторая – нет; возможно, третья и четвертая пары будут друзьями, а пятая и шестая – нет, и так далее. Чтобы получить общее число сетей дружеских связей, нужно помнить, что каждую потенциальную дружбу можно как бы “включить” или “выключить”, и, таким образом, для каждой дружбы существует две возможности. Итак, количество гипотетических сетей составит 2⁴³⁵. Возведение двойки в 435-ю степень дает единицу с 131 нулем, или 10¹³¹ – тогда как те триста секстиллионов, о которых шла речь выше, имеют всего 23 нуля. Таким образом, мы получаем секстиллионы секстиллионов секстиллионов… сетей – во много раз больше, чем звезд во вселенной, и даже намного порядков величины больше, чем предположительное количество атомов во вселенной!{3}3
  Предположительное число атомов в известных пределах вселенной (приблизительно в радиусе 46 миллиардов световых лет от нас) составляет около 2²⁷⁵.


[Закрыть]

Даже в коллективе из всего тридцати человек возникает слишком много сетей, чтобы можно было их сколько-нибудь внятно систематизировать. При классификации животных, когда кто-нибудь говорит “зебра”, или “панда”, или “крокодил”, или “комар”, мы понимаем, о ком идет речь. В случае сетей этого сделать нельзя – за исключением лишь немногих отдельных категорий. Это не значит, что можно просто сдаться и заявить, что общество устроено слишком сложно и понять его невозможно.

Существуют также характерные черты, которые помогают нам классифицировать и различать животных. Есть ли у них позвоночник? Сколько у них ног? Травоядные они, хищники или всеядные? Живородящие или нет? Какого размера достигают взрослые особи? Какая у них кожа? Умеют ли они летать? Живут ли под водой? И так далее. Классифицируя сети, мы тоже можем выделить важнейшие характерные черты. Например, сети можно различать по количеству имеющихся связей, по равномерности или неравномерности распределения этих связей между участниками и по тому, наблюдаются ли определенные признаки сегрегации. Кроме того, эти черты позволят нам разобраться в таких явлениях, как экономическое неравенство, социальная иммобильность, политическая поляризация и даже финансовые заражения.

Описать сети для нашей цели – а именно для понимания человеческого поведения – задача вполне осуществимая в силу нескольких причин. Во-первых, ряд главнейших черт, присущих сетям, помогает получить прекрасное представление о том, почему люди ведут себя так, а не иначе. Во-вторых, эти черты просты, доступны интуитивному пониманию и поддаются количественному определению. В-третьих, в человеческой деятельности обнаруживаются закономерности, что приводит к возникновению сетей с особыми чертами: легко отличить сеть, образованную людьми, от сети, в которой связи возникли случайно, без какой-либо зависимости от других окружающих их связей или от узлов, которые они соединяют.

Рассмотрим, например, две сети на рисунке 1.1. Сеть, показанная в секции (а), – это сеть близких дружеских отношений между старшеклассниками (подробности, касающиеся этой сети, содержатся в главе 5). В сети, представленной в секции (b), имеется такое же количество узлов и связей, но только эти связи созданы случайным образом при помощи компьютера.

(а) Сеть близких дружеских связей среди старшеклассников

(b) Случайная сеть с тем же количеством связей

Рис. 1.1. Человеческая сеть и случайная сеть.

Так в чем же различие между этими двумя сетями? Присмотревшись чуть-чуть внимательнее, вы сразу же кое-что заметите. Первая особенность – это печальный факт, наблюдающийся в старших классах школы: у более чем десятка учеников совсем нет близких друзей, тогда как в случайной сети все узлы соединены между собой. Вторая, еще более поразительная и общая особенность человеческой сети – это сильная сегрегация. Ученики, занимающие верхнюю часть сети, крайне редко дружат с учениками из нижней части. В случайной же сети связи расходятся во все стороны.

Разрывы в сети становятся еще заметнее и красноречивее, когда я добавляю данные о расовой принадлежности старшеклассников, как это сделано на рисунке 1.2.

Рис. 1.2. Сеть старшеклассников, отражающая расовую принадлежность. Узлы с жирными полосками означают учеников, относящих себя к “черным”, узлы, закрашенные серым, означают “белых”, а немногочисленные остальные узлы означают или “латиноамериканцев” (с точкой в центре), или “других/неизвестных” (пустые){4}4
  Подробнее об этой сети пойдет речь в главе 5. Данные взяты из Add Health Study (Национального длительного исследования здоровья подростков и взрослых – программы, возглавляемой Кэтлин Маллен Харрис, разработанной Дж. Ричардом Адри, Питером С. Берманом и Кэтлин Маллен Харрис в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл, и финансируемой при помощи гранта P01-HD31921 от Национального института детского здоровья и человеческого развития имени Юнис Кеннеди Шрайвер, при совместном финансировании двадцати трех других федеральных ведомств и организаций. Выражаю особую признательность Рональду Р. Райндфассу и Барбаре Энтвисл за помощь в разработке оригинального дизайна. Информация о том, как получить доступ к файлам данных Add Health, находится на сайте Add Health (http://www.cpc.unc.edu/addhealth). Никакой непосредственной поддержки от гранта P01-HD31921 – для данного анализа получено не было.


[Закрыть].

Такое разделение – одна из основных черт человеческих сетей среди нескольких главных особенностей, которые будут в дальнейшем фигурировать в нашем рассказе. Почему мы образуем сети, которые обладают именно такими чертами? Этому имеется несколько очевидных объяснений – а еще, как мы увидим, и несколько не столь очевидных. В конечном счете наши связи и их особенности интересны нам потому, что они на многое влияют, так что к концу этой книги вы будете знать, например, почему разрывы, имеющиеся в подобной сети старшеклассников, сильно влияют на решение поступать в тот или иной университет, однако почти никак не влияют на заражение гриппом.

Наука, изучающая сети, доставляет большое удовольствие отчасти потому (помимо того, что она крайне важна для всех сторон нашей жизни), что захватывает сразу многие области: чтобы осмыслить человеческие сети, необходимо постичь главные понятия и предметы исследования социологии, экономики, математики, физики, информатики и антропологии{5}5
  Поскольку сети охватывают обширные области, имеется множество источников для изучения всего, что связано с сетями, с самых разных точек зрения. Есть учебники: Wasserman and Faust (1994, социология, статистика); Watts (1999, сложные системы, социология); Diestel (2000, теория графов); Bollabás (2001, теория случайных графов); Goyal (2007, экономика); Vega Redondo (2007, сложные системы, экономика); Jackson (2008, экономика, социология, теория графов, сложные системы); Easley and Kleinberg (2010, экономика, информатика, сложные системы); Barabási (2016, физика, сложные системы); Borgatti, Everett, Johnson (2016, социология, сбор данных, анализ). Есть еще несколько отличных книг, адресованных широкой публике, где идет речь о важной роли сетей в нашей жизни, например, Barabási (2003); Watts (2004); Christakis and Fowler (2009); и Ferguson (2018). Здесь я синтезирую и подаю в сжатом виде некоторые основные понятия, почерпнутые из этих обширных областей, а также затрагиваю многие темы и предметы, которые были изучены, но не фигурируют ни в одной из этих книг, наряду с фактами, касающимися некоторых важных социальных и экономических течений. Попутно развиваются и освещаются и совсем новые идеи. Во многом я опираюсь на свои собственные исследования, что неизбежно при написании такой книги, однако в центре внимания остается наше коллективное знание о сетях.


[Закрыть]. Например, мы очень часто будем прибегать к понятию внешних факторов, заимствованному из экономики. Речь идет о том, что поведение людей влияет на поведение окружающих, и о связанных с этим фактом различных формах обратной связи, усиливающих это влияние. Эти особенности свойственны многим сложным системам: сами конструкции несложно описать и понять, и вместе с тем им присуще множество особенностей и моделей поведения.

Конечно, речь здесь пойдет не только о сетях личных дружеских отношений и знакомств – мы охватим и такие отношения, как договоры между странами, а также контракты между банками. Полный набор социальных и экономических отношений, который мы рассмотрим, и является “человеческими сетями”, ведь все они на том или ином уровне отражают человеческое взаимодействие{6}6
  Среди исследователей, описывающих сети человеческого взаимодействия, широко бытует термин “социальные сети”. Этот же термин получил широкое хождение и вне ученой среды, причем он относится уже к Интернет-платформам и различным связанным с ними приложениями для онлайн-общения. Но поскольку человек в силу своей природы – существо взаимодействующее и взаимозависимое, социальные сети существуют с доисторических времен и представляют собой нечто гораздо большее, чем современные платформы для общения. И потому я не буду проводить специальных разграничений между человеческими сетями и социальными сетями.


[Закрыть].

Нашей отправной точкой будет вопрос: как наше положение в сети определяет наши силы и влияние? Это имеет значение почти для всего, о чем пойдет речь дальше. Мы осмыслим множество способов осуществить свое влияние и проследим, как каждый из них зависит от сети, частью которой мы являемся.

Глава 2
Власть и влияние: центральные позиции в сети

Иногда идеалистически настроенных людей отпугивает все, что связано с сетями: им кажется, что оно подпорчено лестью и эгоистичной погоней за выгодой. Однако добродетель, остающаяся в безвестности, вознаграждается только на Небесах. Чтобы преуспеть в этом мире, нужно, чтобы о вас знали люди.

Соня Сотомайор[3]3
  Соня Сотомайор (Sonia Sotomayor, род. 1954) – член Верховного суда США с 6 августа 2009 года. (Прим. ред.)


[Закрыть] «Мой любимый мир»

В 1930 году Махатма Ганди мобилизовал десятки тысяч людей для участия в Соляном походе против британского господства. Они прошли около 380 километров от ашрама, где жил Ганди, до приморского города Данди, где соль добывали из морской воды. Непосредственной целью этого марша был протест против налога на соль. В жарких краях соль имеет огромное значение, люди употребляют ее в больших количествах, и потому высокие налоги на соль воспринимались как яркий символ тех лишений, которым подвергали Индию британские колонизаторы. А если смотреть шире, то Соляной поход запустил механизм гражданского неповиновения, который в итоге и положил конец британскому владычеству в тех краях.

Если вы видите здесь параллели с более ранними протестами против пошлин, которыми Британия облагала свои колонии, то вы не одиноки. Ганди не забыл о Бостонском чаепитии – протесте против британских налогов, состоявшемся более чем веком ранее. Он даже говорил: “Америка завоевывала независимость страданиями, отвагой и самопожертвованием, и точно так же Индия, когда будет угодно Богу, обретет свободу через страдания, жертвы и ненасилие”. Рассказывали, что после Соляного похода, когда Ганди встречался в Лондоне с лордом Ирвином (вице-королем Индии), на вопрос о том, чего ему добавить в чай – сахара или сливок, Ганди ответил: “Нет, лучше соли – в память о знаменитом Бостонском чаепитии”{7}7
  Adrija Roychowdhury, “How Mahatma Gandhi Drew Inspiration from the American Independence Struggle,” The Indian Express, July 4, 2016.


[Закрыть].

Соляной поход дает лишь беглое представление о дальнейших свершениях Ганди, а его поступок в апреле 1930 года, когда он решил незаконно произвести соль, воодушевил миллионы людей присоединиться к акциям гражданского неповиновения. Мартин Лютер Кинг-младший упоминает о том, что был сильно впечатлен, когда впервые прочитал о походе Ганди к морю, и нетрудно увидеть, что этот рассказ вдохновил самого Кинга, активиста движения за права человека, на организацию протестных маршей.

Это примеры того, как отдельному человеку удавалось прямо или косвенно подтолкнуть миллионы людей к действиям. И эта способность оказалась крайне важна для деятельности Ганди и Кинга, которым в итоге удалось изменить мир. И если мы хотим понять, насколько силен и влиятелен тот ли иной человек, первый и естественный вопрос – скольких людей он способен мобилизовать или побудить к действиям? Ведь именно это говорит о степени влиятельности его личности.

Сети помогают нам определить и измерить эту степень. Прежде всего можно просто установить количество людей, с которыми знаком человек или которых он считает друзьями и коллегами. В сегодняшнем мире можно задаться еще и вопросом, сколько у него подписчиков в соцсетях. Как мы увидим, от того, сколько у человека друзей или подписчиков, во многом зависит изменение взглядов и социальных норм в обществе (хотя порой это и не бросается в глаза).

Однако влияние человека не исчерпывается лишь тем, сколько у него непосредственно имеется друзей или знакомств, и изрядная часть данной главы будет посвящена разбору других сетевых источников власти. И Ганди, и Кинг знали напрямую лишь небольшую часть людей и поддерживали личный контакт с немногими из тех, кого в итоге им удалось мобилизовать. У них имелись главные союзники и друзья, и на большинство они воздействовали благодаря гласности, которую обретали их дела и поступки. Вначале в Соляном походе принял участие небольшой контингент преданных последователей Ганди, а потом, по мере того как эта акция получала известность, к ней примыкало все больше и больше сторонников.

У человека может быть совсем немного друзей или знакомых, и все же он будет обладать большим влиянием, если эти немногочисленные друзья и знакомые сами по себе в высшей степени влиятельны. Такого рода непрямой охват часто наблюдается во властных кругах, и мы можем очень четко прослеживать это влияние благодаря сетевым понятиям. Обретение влияния через влиятельных друзей становится циклическим и даже круговым процессом, но в контексте сети оно оказывается вполне постижимым и влечет за собой множество последствий. Циклическое, разработанное на сетевой основе измерение власти и влияния поможет нам понять, как лучше всего добиться рассеивания, а еще – почему Google стал инновационной поисковой машиной.

Но, взявшись измерять власть, мы этим не ограничимся. Люди могут обрести вес в обществе и иным способом, который становится особенно очевидным при рассмотрении сетей, – а именно, играя роль ключевых соединителей или координаторов. Человек может выступать посредником между другими людьми, которые не знакомы напрямую, – и этот человек оказывает ценные услуги и укрепляет свою власть благодаря своему уникальному положению и возможности координировать чужие действия. Такого рода власть мы наблюдаем, например, в сюжетах вроде “Крестного отца”, и она явственно присутствует в сетях, которые объясняют взлет династии Медичи в средневековой Флоренции.

Понимание того, как сети воплощают власть и влияние окажется нам полезно позже, когда мы приступим к обсуждению таких тем, как финансовые заражения, неравенство и поляризация. Начнем мы с рассмотрения прямого влияния.

Популярность: центральность по степени

Хотя Майкл Джордан и не мобилизовывал людей на марши протеста, как Ганди, он агитировал их покупать обувь. Его способность влиять на огромные массы людей была поистине беспримерной. Неслучайно лишь за годы спортивной карьеры Джордан получил больше полумиллиарда долларов от компаний, которые хотели, чтобы он рекламировал их продукцию{8}8
  Один только Nike выплатил ему в те годы 480 миллионов долларов.


[Закрыть]. Собственно, играя в баскетбол, он заработал лишь чуть больше 90 миллионов долларов. Учитывая эти показатели, его ценность в области маркетинга была (и остается) намного больше, чем его непосредственная ценность как атлета и шоумена. Невероятная узнаваемость Майкла Джордана позволяла ему напрямую влиять на решения миллионов людей по всему земному шару{9}9
  Здесь я не касаюсь личных качеств и других моментов, которые могут объяснять способность человека воздействовать на многих других людей и на ту степень, в какой он может мобилизовать других. Многие качества могут сделать человека важным лидером общественного мнения, независимо от его положения в сети: к этой теме очень часто обращались после выхода плодотворной работы Katz and Lazarsfeld (1955). Подробные справки см. в: Rogers (1995); Valente and Pumpuang (2007); Valente (2012); и более широкое обсуждение – в Gladwell (2000).


[Закрыть].

Если прибегнуть к сетевым понятиям, то количество связей или звеньев (отношений), которыми тот или иной человек обладает в некой сети, называется его “степенью”. Связанная с ней категория называется “центральностью по степени” – она показывает, насколько центральное положение в сети занимает этот человек. Если у кого-то 200 друзей, а у кого-то еще – 100, тогда, с точки зрения центральности по степени, первый человек обладает вдвое большей центральностью, чем второй. Такой подход – инстинктивный и очевидный первичный метод измерения влияния{10}10
  Хотя на этом не делается акцент ни в данной, ни в следующих главах, следует пояснить: тип рассматриваемых нами связей и сетей будет меняться в зависимости от контекста. Например, способность политика добиться утверждения того или иного закона будет зависеть от его связей с другими законодателями, а способность того же самого политика мобилизовать избирателей будет зависеть уже от его связей со СМИ, партиями и коллегами (и от их связей). Поскольку два человека, связанные или соединенные друг с другом в сети, не всегда являются “друзьями” в истинном смысле этого слова, на сетевом жаргоне их часто именуют “соседями”, но мы, прибегая к этому жаргону, будет пользоваться то одним, то другим термином. Больше о различиях и взаимодействиях между различными сетями см.: Ferguson (2018).


[Закрыть].

И количество людей, на которых кто-то способен повлиять, имеет значение даже тогда, когда речь не идет о личностях масштаба Ганди или Кинга. На вас постоянно влияют ваши друзья и знакомые. Люди с наиболее высокой степенью центральности в любом сообществе, сколь бы малым оно ни было, обладают несоразмерным присутствием и привлекают несоразмерное внимание.

Говоря о несоразмерном присутствии, я имею в виду важное явление, известное как “парадокс дружбы”; на него указал в 1991 году социолог Скотт Фелд{11}11
  Feld (1991).


[Закрыть].

У вас никогда не возникало впечатления, что у других людей друзей намного больше, чем у вас? Если возникло, вы не одиноки. В среднем друзей у наших друзей действительно больше, чем у любого типичного представителя населения. Это и есть парадокс дружбы.

На рисунке 2.1 мы видим парадокс дружбы в сети дружеских связей среди старшеклассниц; этот пример взят из классической работы Джеймса Коулмана{12}12
  Coleman (1961).


[Закрыть]. Здесь представлены четырнадцать девочек. Для девяти из них верно утверждение, что у их подруг в среднем больше подруг, чем у них самих. У двух – то же количество подруг, что и у их подруг в среднем, и лишь три девочки пользуются большей популярностью, чем их подруги в среднем{13}13
  Это всего два компонента (связанных куска) сети. Более широкая сеть, не изображенная здесь, выявляет тот же феномен. У 146 девочек есть подруги (имеется в виду взаимная дружба). Из них у 80 имеется меньше подруг, чем в среднем у их подруг, у 25 – то же количество подруг, что и у их подруг, а у 41 девочки – больше подруг, чем у их подруг.


[Закрыть].

Рис. 2.1. Парадокс дружбы. Данные из исследования Джеймса Коулмана 1961 года, посвященного школьной дружбе. Каждый узел (кружок) обозначает девочку, а звено между ними указывает на дружбу между двумя девочками. Парадокс заключается в том, что большинство девочек оказываются менее популярными, чем их подруги. Первое из чисел, присвоенных каждой девочке, означает количество ее подруг, а второе – среднее количество подруг, имеющихся у ее подруг. Например, у девочки в нижнем левом углу две подруги, а у этих подруг – 2 и 5 подруг, что в среднем дает число 3,5. Таким образом, 2/3,5 означает, что сама она пользуется меньшей популярностью, чем ее подруги в среднем. То же самое верно для 9 из 14 девочек, и лишь 3 более популярны, чем их подруги, а 2 равны по популярности своим подругам.

Парадокс дружбы легко понять. Наиболее популярные личности оказываются в друзьях у очень многих людей, а имеющие мало друзей, естественно, фигурируют в числе друзей у сравнительно меньшего количества людей. Люди, имеющие множество друзей, присутствуют слишком часто среди чьих-то друзей относительно их собственной доли в населении, тогда как люди, имеющие очень мало друзей, напротив, присутствуют там слишком редко. Человека, имеющего десятерых друзей, считают своим другом вдвое больше людей, чем другого человека, у которого друзей всего пять.

В математическом смысле этот парадокс лишен особой глубины – впрочем, как и большинство парадоксов. Вместе с тем он дает о себе знать почти во всех наших взаимодействиях. Каждый, кому довелось быть родителем – да даже и ребенком! – наверняка не раз слышал фразы: “у всех остальных в школе есть…” или “всем остальным в школе разрешают…”. Хотя подобные утверждения, как правило, и лживы, они часто отражают наши ощущения. С наиболее популярными учениками ведь дружат очень многие дети, и потому если у этих всеобщих любимчиков появляются одинаковые увлечения, тогда остальные дети приходят к выводу, что этим увлекаются абсолютно все. Популярные люди непропорционально часто определяют представления других и задают нормы поведения для остальных.

Чтобы понаблюдать за последствиями парадокса дружбы в самом наглядном виде, давайте рассмотрим один-единственный пример, а потом обратимся к кое-каким данным для подкрепления этого примера.

Рассмотрим школьный класс, где на учеников влияют друзья{14}14
  Чтобы увидеть похожие примеры, иллюстрирующие тенденциозную оценку мнений, см.: Lerman, Yan, and Wu (2015). Еще можно найти примеры в популярных блогах (см., напр., Kevin Schaul, Washington Postblog от 9 октября 2015 года, “A Quick Puzzle to Tell Whether You Know What People Are Thinking”); и эксперименты, проведенные Kearns, Judd, Tan, и Wortman (2009).


[Закрыть]. В глубине души эти ученики – конформисты. Перед ними стоит простой выбор: что носить – однотонный костюм или костюм в клетку? У каждого свои предпочтения, и в первый день учебного года каждый одевается, следуя собственному вкусу, что и показано на рисунке 2.2.

Рис. 2.2. Первый день учебного года. Четыре самых популярных ученика предпочитают однотонные костюмы; остальные восемь предпочитают костюмы в клетку.

Как истинные конформисты, ученики хотят делать то, что делает большинство остальных, и следуют собственным предпочтениям только в том случае, если сторонников обоих стилей насчитывается поровну. Как видно из рисунка 2.2, четверо учеников предпочитают однотонные костюмы, а восемь – костюмы в клетку. Таким образом, клетке отдают предпочтение две трети учеников, и если бы они сами могли увидеть предпочтения всей группы, тогда уже на следующий день все явились бы в костюмах в клетку. Однако отметим, что однотонные костюмы больше нравятся четырем самым популярным – возможно, самым смелым – ученикам.

Ученики видят не всех – они взаимодействуют в основном со своими друзьями, на что и указывают звенья между узлами сети.

Рисунки 2.3 – от (a) до (d) – показывают, чтó происходит в каждый из следующих дней. Все популярные ученики видят друг друга и некоторых других, и все они видят, что большинство носит однотонное, и потому продолжают ходить в однотонном. Некоторые другие ученики видят главным образом популярных учеников, и потому они тоже переодеваются в однотонное. Как мы видим на схеме 2.3 (а), популярные ученики продолжают носить однотонное, и их примеру следуют еще четверо учеников, и ко второму дню у нас уже восемь учеников в однотонных костюмах. Начиная с этого момента намечаются стремительные перемены, что мы видим на схемах от (b) до (d). С каждым днем все больше учеников, по-прежнему одетых в клетчатое, видят, что большинство их друзей приходит в однотонном, и сами тоже переодеваются в однотонное. К пятому дню уже все ученики в классе одеты в однотонное – и это несмотря на то, что вначале большинство из них отдавало предпочтение клетчатому.

(а) 2-й день, четыре человека решили одеться так же, как самые популярные ученики.

(b) 3-й день, еще больше перебежчиков.

(c) 4-й день, процесс продолжается.

(d) 5-й день, сдался последний уклонист.

Рис. 2.3. Ученики смотрят на остальных и пытаются подстроиться под большинство друзей. Самые популярные ученики дружат между собой (образуют клику) и упорно носят однотонное. Популярные ученики привлекают к себе повышенное внимание других учеников – и те лавинообразно перебегают в лагерь любителей однотонных костюмов.

Мы сможем понять, какую роль в этом каскаде переодеваний сыграл парадокс дружбы, если обратимся к рисунку 2.4, где показано, что ученики неверно воспринимают предпочтения в одежде в собственной среде, исходя лишь из того, что они наблюдают в первый день, глядя на своих друзей. С самыми популярными учениками дружат очень многие, и потому три четверти учеников решают, будто однотонное носит большинство, – хотя в действительности две трети предпочитают клетчатое.

Рис. 2.4. Парадокс дружбы в действии. Дроби рядом с учениками – это их представления о предпочтении однотонных костюмов по сравнению с клетчатыми, основанные на том, чтó они наблюдают среди своих друзей. Многие из них ошибочно полагают, что большинство предпочитает однотонную одежду, и лишь некоторые ученики – в нижнем правом углу – изначально видят, что большинство предпочитает клетку. Но даже эти ученики вскоре увидят, что большинство носит однотонное.

В структуре этого примера можно заметить две особенности. Во-первых, у наиболее популярных учеников одинаковые предпочтения: все они любят носить однотонное. Это способствует тому, что остальные быстро подхватывают их вкусы. Это важно, и есть объяснения, почему самые популярные ученики чем-то похожи друг на друга, как мы вскоре узнаем. Во-вторых, эти популярные ученики образуют клику – все они дружат между собой. Это подкрепляет их модель поведения и поддерживает выбранную ими норму – носить однотонное, – которая в дальнейшем охватывает все сообщество. В силу этих причин пример срабатывает чисто, но идея, что самые популярные люди оказывают непропорционально большое влияние на других, прекрасно воспринимается и сама по себе. Действительно, модельеры давно уже поняли, как важно, чтобы знаменитости щеголяли в их новых и разнообразных моделях, и желательно на красной дорожке во время вручения “Оскара”.

Воздействие популярности и парадокс дружбы, пожалуй, проявляются в чистейшем виде среди сверстников, например, в школе, где ученики много общаются между собой. Благодаря долгим наблюдениям удалось выяснить, что ученики обычно переоценивают количество своих сверстников, которые курят, пьют и употребляют наркотики, а также частоту, с какой те это делают, причем нередко преувеличивают довольно сильно. Например, в ходе большого исследования, охватившего сто американских студенческих кампусов, обнаружилось, что студенты систематически переоценивают масштабы употребления одиннадцати разных веществ – в том числе сигарет, алкоголя и марихуаны{15}15
  Perkins, Meilman, Leichliter, Cashin, and Presley (1999).


[Закрыть]. В частности, еще в одном исследовании, посвященном употреблению алкоголя, сведения, предоставленные самими студентами – о том, сколько бокалов они выпили на последней вечеринке или встрече с друзьями, – сравнивались с их же представлениями о том, сколько выпили на последней вечеринке типичный студент или типичная студентка. Из более чем 72 тысяч опрошенных в 130 колледжах, охваченных исследованием, средний студент отвечал, что выпил 4 порции спиртного (что уже выглядит тревожно, особенно учитывая, что четверть студентов указала в ответе 5 или более порций). Но особенно удивительно, учитывая эти высокие показатели, что более 70 % опрошенных все равно умудрились завысить предполагаемый уровень потребления спиртного среди своих товарищей, указав, что типичный студент в их собственном колледже наверняка выпил на пару бокалов больше, чем они сами{16}16
  См. таблицу 2 в Perkins, Haines, and Rice (2005).


[Закрыть].