Текст книги "Планета Афон. Дева Мария"

Глава IV
«Крест Никиты»

В одном женском монастыре жила молодая монахиня, которая славилась своими добродетелями. Однажды игуменья увидела видение и услышала голос, который говорил ей: «Смири эту монахиню!». Игуменья была удивлена, так как считала её лучшей из своих сестёр.

Молодая монахиня имела обычай после службы оставаться в храме. Она становилась перед иконой Божией Матери и говорила: «Я дева, и Ты дева; Ты родила, а я – нет». Этими словами она выказывала свою гордыню. Вскоре, Господь, послал ей искушение, повергнув её в великое смирение. И тогда, преклонившись перед иконой Богородицы, в покаянии, смирившись, творя поклоны и проливая слёзы, она говорила о себе, как о самой великой грешнице в мiре…

Некогда отца Тихона посетил один монах и сказал ему, что не сделал в своей жизни никакого зла. Старец увидел, что за его словами скрывается великая гордыня, очень огорчился и сравнил его с падшим демоном. «Не хочу видеть таких людей. Лучше пускай он тысячу раз впадёт в грех, чем будет таким, какой он есть. Ему грозит вечный ад!»

«Ад наполнился гордыми девственницами. Бог же хочет от человека смирения».

«Всегда молись перед началом всякой работы. Говори: «Боже мой, дай мне силы и просвещение», – и после этого начинай своё дело; а в конце говори: «Слава Богу».

«Каждое утро Бог благословляет мiръ одной рукой. Когда же видит смиренного человека, благословляет его двумя руками».

«Христос любит больше всего грешников, которые каются и живут в смирении».

«Слёзы, дитя моё, слёзы – вот чего хочет Господь. Своими слезами мы омываем ноги Христа, а волосами с головы отираем их…»

Старец Тихон Русский (Гэленков).

Молитва отца Тихона. О, Божественная Голгофа, освятившаяся Кровью Христовой! Просим тебя, скажи нам, сколько тысяч грешников благодатью Христовой, покаянием и слезами ты очистила и ввела в Брачный Чертог Рая! О Христе Царю, Своей неизреченной любовью и благодатью Ты наполнил кающимися грешниками все небесные дворцы. Ты и здесь, долу, всех милуешь и спасаешь. И кто может достойно возблагодарить Тебя, даже если бы имел ангельский ум! Грешники, поспешите. Святая Голгофа открыта, и Христос благоутробен. Припадите к Нему и облобызайте Его святые ноги.

Только Он, будучи благоутробным, может исцелить ваши язвы! О! Мы будем счастливы, когда многоблагоутробный Христос удостоит нас с великим смирением, страхом Божиим и горячими слезами омывать Его пречистые ноги и с любовью лобызать их. Тогда благоутробный Христос соблаговолит омыть наши грехи и откроет нам двери Рая, где в великой радости вместе с Архангелами и Ангелами, Херувимами и Серафимами и со всеми святыми мы будем вечно славить Спасителя мiра, Сладчайшего Иисуса Христа, Агнца Божия, вместе со Отцем и Святым Духом, Единосущную и Нераздельную Троицу. Аминь.

* * *

Ачеть на планете Афон своё, святогорское время, но и оно неумолимо. Мы, к сожалению, ещё не достигли той степени святости, чтобы как ангелы пребывать вне времени и пространства. А потому за очередным поворотом оказалась не Великая река, а всё тот же куцый ручеёк, что служил «водопроводом» старцу Паисию. Только мосток через него был уже понадёжнее, ибо наш квартет снова вышел на дорогу, «вымощеную жёлтым кирпичом».

Теперь наша задача – дойти до монастыря Ставроникита. Если верить путеводителю, то до него примерно пять вёрст или полтора часа ходу. От Карен. Но ещё до Карен дойти нужно, а потому плюс ещё пару тысяч шагов. Выдержали бы подмётки, а уж нам не привыкать.

До стольного града шли прогулочным шагом, понеже погода стояла самая что ни на есть, а бежать по жаре чревато непредсказуемыми последствиями. Заводить разговор ни у кого желания не возникало, каждый из нас переживал то незримое чувство, которое в мiрy называется счастьем. Ибо только что была дана нам возможность соучастия в жизни святого старца.

Первым обет молчания нарушил Никита, вернее его неизменный спутник – дебильный телефон. И собеседники были всё те же – неуёмные представители солнечного Туркестана, ваяющие для нашего ветерана хрустальный дворец. И снова трёхэтажное наставление «неразумным хазарам», с использованием ненормативных идиоматических выражений.

Для меня и Володи в подобном наставлении не было ничего нового, а вот братишку Николая «любезности» Никиты явно повеселили. К тому же, слава Богу за всё, потому что пока он беседовал с тугодумами, мы лихо миновали Карею и вышли на дорогу к монастырю Ставроникита. Если бы не «подарок» от Господа, то Ники обязательно обошёл бы все магазины, а это заняло бы, по крайней мере, полчаса, а то и все шестьдесят минут чистого афонского времени.

Дорога, «вымощенная жёлтым кирпичом», упирается в Иверский монастырь, поэтому важно не пропустить то место, где нужно сворачивать. Когда шоссейка, по которой мы шли, раздвоилась, нам повезло на повороте увидеть нужный указатель, а потому долго блуждать не пришлось. Накатанная поднималась вверх, а больше похожая на просёлочную уходила влево.

Должен с прискорбием констатировать, что указатели на Святой Горе носят весьма условный характер. Это не вот тебе общепринятые дорожные знаки, а простые стрелочки, которые не всякий ещё и приметит. Обычно это небольшая палочка высотой полметра, а к ней прикручена или прибита дощечка, на которой по-гречески, а реже по-собачьи, поди, узнай что нацарапано. Но на повороте стоял крутой, можно сказать, евросоюзовский, свеженький указатель, словно его только вчера установили ради нас грешных. Металлический столбик с прикрученной к нему медной табличкой чётко по-гречески объяснял, что ежели мы прямо пойдём, то в Иверон попадём, а если налево свернуть… Короче, нужно срочно учить греческий.

На сей раз нам повезло, и полиглотство не понадобилось. А что нас ждёт завтра? И даже через полчаса? Блуждание по замкнутому кругу? Но вскоре среди буйной святогорской растительности показались стены и башни монастыря Ставроникита – при всей его манящей красоте, самого скромного по своим размерам на Святой Горе, но ничуть не малозначимого. Высокий кипарис, растущий возле башни и чем-то напоминающий одинокого стражника-великана – словно визитная карточка, по которой обитель легко узнаваема.

Из всех монастырей Афона Ставроникита более всего похож на классический рыцарский замок из произведений европейских писателей-романтиков. Он обнесён каменными крепостными стенами с окошками-бойницами и высокой дозорной башней с чёткими прямоугольниками зубцов. Во всём его облике чувствуется мощь, основательность и незыблемость.

Широкая подъездная дорога, поднимающаяся по склону холма, ведёт прямиком к воротам обители, которые находятся в южной стене. Как и в большинстве святогорских монастырей, крепостные стены Ставроникиты заканчиваются келейными постройками в три этажа, традиционно опирающимися на деревянные поддерживающие балки. Там же находится трапезная.

Склон холма, на котором расположился монастырь, покрыт пышной растительностью. Из-за небольших размеров монастыря в нём трудно бывает получить ночлег, но нас сия мысль не терзала, а вот трапеза… Хорошо бы, всё-таки на неё поспеть, но для этого нужно не опаздывать на вечернюю службу. А как же не посетить Пантократор, если до него рукой подать?

Монастырь Ставроникйта (греч. Movf| Етанроугкцта) занимает 15-е место в святогорской иерархии. Посвящён Святителю Николаю Чудотворцу, поэтому престольные праздники 6/19 декабря, 9/22 мая и 29 июля/11 августа. Монастырь греческий, но часть братии состоит из малороссов, которым любезно предоставлен небольшой параклис для русской службы.

Обитель расположена на высоком скалистом мыске в северо-восточной стороне Афонского полуострова между Иверским монастырём и обителью Пантократор, примерно в полутора часах ходьбы от Карен. С восточной и северной стороны монастырь омывается морем, которое плещется буквально в полусотне метров от крепостных стен. С запада перед ним раскинулся фруктовый сад, а с южной стороны монастырь окружён огородными нивами.

Точных сведений об основании Ставроникиты не сохранилось. За неимением письменных источников античный период истории обители окутан завесой тайны. Легенды гласят, что первоначально монастырь был посвящён Пресвятой Богородице. Согласно другому преданию на месте, где возвышается современная, издревле стояла малая обитель (монидрион) во имя

Пророка и Крестителя Господня Иоанна с тем же названием – Ставроникита, которая была разграблена сарацинами и долгое время пребывала в запустении.

То, что монастырь существовал с начала XI века и был в числе тех афонских обителей, которые были основаны уже в первые годы организованной монашеской жизни на Афоне, подтверждается упоминанием оного в указе Прота Никифора 1012 году На это же указывают и три других, современных ему документа, которые подписал «Никифор, монах Ставроникиты», а также послание Павла Ксиропотамского подписанным «монахом Ставроникиты» в 1016 г.

Существует несколько преданий о названии обители. Некоторые учёные утверждают, что её основателем был некий Никифор Никита (или Ставроникита), придворный офицер императора Иоанна Цимисхия. В ряде свидетельств наличествует упоминание о двух ктиторах – монахах Ставросе и Никите, некогда живших в этих местах. Согласно другой версии можно заключить, что здесь когда-то жил инок Никита, у которого были проблемы со зрением («стравос» по-гречески – кривой, плохо видящий). В честь него монастырь и был назван «Стравоникита». Позднее произошла транслитерация, и для благозвучия монастырь был переименован в «Ставроникита» («ставрос» по-гречески означает крест).

Однако наиболее вероятной считается версия, в которой речь идёт о том, что на этом месте в пещере некогда жил и спасался основатель монастыря отшельник по имени Никита, который делал кресты и одаривал ими приходящих к нему людей. На Святой Горе существует древняя традиция ставить кресты на распутьях и перекрёстках дорог. Возможно, именно поэтому первая обитель и была посвящена Иоанну Крестителю, что подвижник поставил крест на святом месте, а «Ставроникита» в переводе с греческого дословно означает «крест Никиты».

Первая обитель, основанная Никитой на рубеже X-XI веков, в XII столетии, как и другие монастыри Афона, в результате пиратских набегов пришла в запустение и была преобразована в келью. В эпоху Крестовых походов Ставроникита был разорён окончательно.

После латинской оккупации 1204-61 годов монастырь некоторое время пустовал. Последствием этого явилась зависимость обители, засвидетельствованная в 1287 году, от монастыря Кутлумуш, от которого в XVI столетии он перешёл к обители Филофей.

Возрождение обители связано с именем проживавшего на покое на Святой Горе Константинопольского Патриарха Иеремии I (1520-43). Он решил основать на этом месте новый монастырь – также во имя Иоанна Предтечи. В 1533 году его друг – игумен монастыря Геромериос Григорий выкупил Ставроникиту у Филофея и принялся за работу по его возрождению. В благодарность за его помощь братия изобразила патриарха на западной стене кафоликона. На фреске он изображён с небольшой копией построенного им собора Святителя Николая.

В 1536 году Ставрониките возвращён статус обители, и в том же году патриаршим указом обитель была признана ставропигиальной. Прибыв с благой целью на берег моря, Иеремия I стал свидетелем того, как рыбаки, закинув сети, вытащили вместо обычного улова мозаичную икону Святители Николая. Благодаря обретению на этом месте древней иконы Николая Чудотворца XIII-VIV веков, соборный храм нового монастыря был освящён во имя этого святого.

В 1541 году патриарх Иеремия I, продолжив дело Григория, оказал монастырю значительную финансовую помощь для его восстановления. Он обеспечил Ставроникиту подворьями в Кассандре и на острове Лемнос. Братия при поддержке извне проявляла подчас чудеса работоспособности, активности и необходимого смирения, позволяющего преодолевать все препятствия, понеже в последующие годы обитель несколько раз горела и восстанавливалась.

В течение своей долгой истории монастырь перенёс пять пожаров. После очередного бедствия 1607 года он стал особножительным. Во время пожара была обращена в пепел большая часть его строений, сгорел весь архив монастыря, за исключением его официальных документов. Монастырь горел снова в 1741, 1864, 1874 и 1879 годах и каждый раз возрождался из пепла благодаря поддержке сербских князей. Пожар 1879 года был наиболее разрушительным.

Слева от входа в монастырь расположен знаменитый акведук, обеспечивающий обитель в изобилии питьевой водой, и открытые ёмкости для её хранения. Они были построены в период с 1679 по 1688 год на пожертвования господаря Валахии Щербана I Кантакузина. Трудно пройти мимо такой красоты, чтобы не запечатлеть на её фоне себя любимого.

Русский паломник-пешеходец Василий (Григорович-Барский) посетил обитель в 1744 году и в своём дневнике записал следующее: «Сей монастиръ стоитъ на таковомъ же мѣстѣ яко пятiй (Пантократора), си есть, низко подъ горами надъ самимъ моремъ, на единомъ каменномъ холмѣустроеннiй. Подобитъ въ строенiи прочiмъ, токмо малѣйшiй отъ всѣхъ прежднихъ, и цѣрковь такожде малу иматъ, обаче строенiемъ и лѣпотою красну. Трапезу иматъ убогу и малу съ столи древяними. Иматъ воду здраву, текущую. Монастирецъ онiй тако отъвнѣ яко отъвнутрь есть красенъ, токмо убогъ, и братiи мало, обаче иматъ вся доволна къ кормленiю.

Откуду наречеся Ставроникита? Имя сiе есть сложено отъ двоихъ словесъ: отъ единаго ставро и втораго Никтита. Ставросъ есть слово Греческое, Русски толкуется крестъ; Никита же имя бистъ единому пустинножителю, иже тамо прежде даже монастирь не бистъ, жителствоваше и дѣлаше крести. Того ради отъ дѣлания крестовъ проименованъ бистъ онiй пустинникъ Ставроникита, си естъ Крестоникита. Тамо, на мѣстѣономъ, егда и монастиръ создася, сице наречеся. Монастирецъ онiй уже вторицею воздвигнуся по разоренiи своемъ огненномъ.

Храмъ тамо первѣе бистъ Святаго Iоанна Предитечи, нынѣже Святителя Христова Николая. Чесо ради? По запустѣнiи онаго монастира (якоже слишахъ), пришедшимъ уже лѣтомъ многiмъ, единъ изъ патрiярхъ Цариградскiй пришли въ Святую Гору, посѣщенiради, и егда прiйде на оное мѣсто, на немъ же точiю едина висока вежа стояше, та неврежденна огнемъ, —возлюбисяоному патрiярсѣмѣсто то, ловленiради рибъ, и повелѣвергти тамо мрежу. Сотворшiи убо повелѣнное, извлекоша рибъ множество и икону невелику, яко на лакотъ, на децъ древяной изображенну. Бистъ же образъ Святителя Христова Николая».

В XVIII веке, когда на Афон прибыл старец Паисий (Величковский), было как раз время упадка духовной жизни на Афоне. То же самое говорит и Григорович-Барский, который указывает и причину упадка – притеснения со стороны турок. Разоряемые турецкими властями, монастыри беднели и входили в неоплатные долги. Монахи расходились из своих обителей, и цветущие монастыри оставлялись на произвол судьбы…

Этот виток испытаний был преодолён благодаря необычайной активности, прозорливости и трудолюбию члена Собора монастыря архимандрита Феофила, ранее подвизавшегося в Ватопеде. В результате сверхчеловеческих усилий игумен оплатил все его долги. Молдовалахский господарь Александр Гика даровал обители монастырь святых Апостолов в Бухаресте.

В дальнейшем Ставроникита не избежал запустения в период греческой национально-освободительной войны от турецкого ига 1821-32 годов. Монастырь и его подворья в придунайских княжествах и других местах подверглись тяжким испытаниям и снова пришли в запустение. Чрезмерными налогами, которыми обложили обитель турки, Ставроникита был приведён в бедственное состояние. Осложнила ситуацию конфискация монастырских владений за пределами Афона в конце XIX – начале XX веков.

Очередное восстановление монастыря породило новые долги и новый упадок. В результате монастырь вновь оказался под опекой Священного Кинота. К 1967 году в Ставрониките оставалось всего четыре монаха, но в 1968 году монастырь пополнился новой братией молодых и образованных иноков с Крита, и вновь возвратился из своекоштного к общежительному уставу. Это стало началом возрождения монастыря – обитель обретает новое дыхание.

После этого в 1990 году игумену обители Василию предложили в срочном порядке занять Иверон, который в это время неожиданно освободился. Игумен, естественно, отобрал луших и с частью братии перешёл в Иверский монастырь, сформировав новое братство Иверона, чем немало способствовал возрождению ещё одной святогорской обители. Поскольку народ был отборный, то и братство получилось неплохое. А тем временем Ставроникита оказался, как бы обезглавлен. Кто остался – тот и остался. Поэтому и по сей деь монастырь не имеет лица…

Местность вокруг монастыря красива, отсюда открытый вид на Святую гору. В его окрестностях по афонским меркам до зѣла оживлённо из-за близости Карен, Иверона и Пантократора.

Монастырская пристань Ставроникиты располагает каменным «гаражом» для малых судов.

В 1541 году, согласно указу Патриарха Цареградского Иеремии I, возрождённая обитель была освящена в честь святителя Николая Чудотворца. Строительство Великолепного кафоликона началось в тот же год, продолжалось в течение пяти лет и завершилось в 1546 году.

Соборный храм, сооружённый в XVI веке и освящённый в честь Святителя Николая, – самый маленький из кафоликонов всех афонских монастырей. Он был построен на месте более раннего собора Пресвятой Богородицы. В 1628 году храм был реконструирован, а его притвор сооружён после 1630 года. Кафоликон расположился к востоку от очень узкого монастырского двора, но гармонично вписался в его размеры. Он отличается от подобных сооружений Святой Горы тем, что в основании не крестообразен, а четырехугольной формы.

Иконостас и стены собора украшают прекрасно сохранившиеся фрески Феофана Критского и его сына Симеона. Они стоят того, чтобы их внимательно рассмотреть и насладиться тончайшей работой почти 500-летней давности. На фресках трапезной монастыря, встроенной в верхний этаж южной стороны, портрет патриарха Иеремии I, который изображён как основатель Симонопетры с макетом храма в руках, а также знаменитая «Тайная Вечеря». Несмотря на сильные пожары 1607 и 1741 годов Никольский собор нисколько не пострадал.

Иконостас кафоликона – деревянный, позолоченный, создан, согласно содержащейся на нём надписи, в 1743 году, когда настоятелем обители был Григорий с Хиоса. В монастыре имеются иконы двунадесятых праздников, также принадлежащие кисти Феофана Критского. Пол в Соборном храме вымощен беломраморными плитами, а купол покоится на четырёх гранитных колоннах. Крыша собора покрыта свинцовыми листами.

Всякого входящего в монастырь Ставроникита встречает Святитель Николай Чудотворец. Фреска с его необычным изображением находится при входе в обитель: Угодник Божий в святительском одеянии сидит на внушительном троне. Святитель Мирликийский как будто царствует в полюбившемся ему монастыре и одновременно благотворит его, ибо Ставроникита – одна из самых бедных обителей на Афоне. Его владения настолько малы, что простираются всего лишь на полчаса ходу в длину и в ширину. Обитель содержится за счёт общих источников Святой Горы, которыми распоряжается Священный Кинот.

Главная реликвия Ставроникиты – мозаичная икона (50x41см) святителя Николая Чудотворца, называемая Никола Устричный. В Ставрониките образ известен под именем «Стридис» (греч. Στρείδισ —«Устрица»). По преданию, она была чудесно обретена у побережья того места, где позднее был основан монастырь, и почитается как чудотворная. В 1545 году рыбаки вытащили её сетью из моря в присутствии самого патриарха Иеремии I. Чудотворный образ имеет серебрянный оклад с эмалью в отдельных местах, находится в киоте и прикреплён к правой надкупольной колонне у клироса. Перед ним горит неугасимая лампада.

Как икона оказалась в море, точно не известно, существует несколько преданий. По одному из них, эту икону забрали пираты во время набега, но попали в бурю около монастыря и потонули… Согласно другому преданию, этот образ был брошен в море иконоборцами в царствование Феофила-иконоборца, где-то ранее 830 года, когда Афон был вторично опустошён сарацинами. Исходя из этого, следует предположить, что более семисот лет мозаичный образ находился в морской пучине, выброшенный иконоборцами, но ничуть не повредился. Однако существует версия, что это икона, относящаяся к XIII-XIV векам.

К челу Святителя приросла большая перламутровая раковина. Когда рыбаки начали отдирать раковину от его лика, на всём челе Николая Угодника до самого зрачка левого глаза образовалось глубокая, как бы кровавая язвина, и из этой раны истекла кровь. Усмотрев в чуде и в самом явлении иконы особенное указание Свыше, Патриарх Иеремия I освятил вновь воздвигнутый соборный храм уже не в честь святого Иоанна Предтечи, а во имя Святителя Николая, куда с большой торжественностью и был перенесён явленый чудотворный образ.

Раковина, приросшая к иконе, нашла себе достойное употребление. Из одной отделённой от иконы половины раковины, Патриарх Иеремия I повелел сделать блюдце для верха Богородичной просфоры, обыкновенно возносимой в обителях на трапезе в честь Пресвятой Девы, а из другой – драгоценную панагию, икону Богородицы, носимую на груди архиереем. Этой панагией Константинопольский Патриарх Иеремия 11(1572-79, 1580-84, 1586-94, f 1595) при своём прибытии в Москву благословил первого владыку Иова при возведении его на патриаршество. В числе прочих исторических редкостей перламутровая панагия и по настоящее время остаётся в числе раритетов Патриаршей ризницы в Москве.

В 1770 году расширена трапезная, построены часовни святого Дионисия, святых Пяти Мучеников, Архангельская, Иоанна Крестителя и праведной Анны. В келлии Честного Креста, принадлежащей монастырю Ставроникита, подвизался до своей кончины старец Тихон Русский (в мiрy Тимофей Павлович Голенков), последний великий русский старец на Афоне.

О иеромонахе Тихоне известно лишь, что он родился в 1884 году в сибирском селе Михайловка. Родители его, Павел и Елена, хранили знаменитое русское благочестие прошлого века, а потому, естественно, и сын их, которого они именовали Тимофеем, унаследовал их благоговение и любовь к Богу и с самого детства восхотел посвятить себя Ему

Старец говорил о своей матери, что она была святой женщиной. В среду и пятницу ничего не вкушала, всё свое время посвящала молитве, и из её глаз непрестанно текли слезы. Сам он тоже имел дар слёз. Слёзы были его ежедневной пищей. Старец верил, что слёзы есть знак Божественной милости, с их помощью омывается душа человеческая.

С детства его не радовало ничто тленное, ему нравилось посещать монастыри, он горел желанием получить Божие благословение оставить мiръ, чтобы приблизиться к Богу и посвятить себя молитве, жаждал небесной вечности и нескончаемой радости. Когда выучился грамоте, Тимофей стал ходить в церковь и петь в хоре, став через некоторое время регентом.

Родители видели у своего чада великую ревность о Господе, но не решались дать ему благословение идти в монастырь, потому что он был крепок телом и имел живой характер. Они хотели, чтобы Тимофей повзрослел и умом, а затем уже решал, что ему делать. Тем не менее они благословили его на паломничество по монастырям всея Руси.

Тимофей ничего не вкушал, кроме хлеба и воды. В одном селении он сильно ослабел от голода, потому что в там ели только ржаной хлеб, а он имел неприятный запах и был похож на глину. Огорчённый и обессилевший юноша взмолился Деве Марии: «Пресвятая Богородице, помоги мне, потому что я умру раньше, чем стану монахом».

Не успел он закончить молитву, как внезапно является ему некая Дева со светлым лицом, даёт булку пшеничного хлеба и тут же исчезает! Юноша подумал, что это была дочь пекаря, он встал и пошёл, чтобы поблагодарить его. Но тот решил, что Тимофей издевается над ним, и со словами: «Иди прочь отсюда! Нет у меня ни жены, ни дочери!» прогнал его восвояси.

Тимофей продолжил паломничество по монастырям, но то необъяснимое событие не выходило у него из головы. Когда один монах дал ему книгу с чудотворными иконами Божией Матери, он увидел икону Пресвятой Богородицы «Кремлёвская» и сердце затрепетало от благоговения, а глаза наполнились слезами благодарности. Он воскликнул: «Вот эта Дева дала мне белого хлеба!» И с тех пор он ещё ближе стал ощущать присутствие Пресвятой Богородицы.

Обойдя на протяжении трёх лет две сотни русских монастырей, по благословению родителей он совершил паломничество на Синай, в Иерусалим и Палестину, где некоторое время подвизался в пустыне за рекой Иордан. Не обретя там покоя от суетного мфского духа нашего времени, в 1908 году пришёл на Святую Гору Афон и, подобно невинному цветку, возрос в саду Божией Матери, преуспел и начал благоухать своими добродетелями.

Его первой обителью стал скит Буразери, где он прожил пять лет. Тимофей проявил себя как строгий, суровый аскет, возлюбивший Небеса, и через год его постригли в монахи. Оружием его были крест и чётки, но больше всего он любил Божественную Литургию, Священное Писание и святых отцов. Во время молитвы обильно ронял к Распятию слёзы, приносящие радость. В сердце инока возгорелся пламень Божественной любви, и его не волновали суетные вещи. Он носил заштопанную одежду, водил дружбу с горными зверями. Келлия у него была маленькой: в ней был один столик, на котором стояли иконы, неугасимая лампада и кадильница. С другой стороны стены висело Распятие, а в углу лежали три доски, служившие ему кроватью, с рваным одеялом вместо матраца. Его облик был как будто не от мiра сего: просветлённым, мирным, радостным и благодушным.

Отец Тихон придавал значение не очищению келлии, но очищению своей души, поэтому и сподобился стать сосудом благодати Божией. Он постоянно омывал свою душу слезами и достиг высокого духовного состояния. Его душа стала очень чувствительной, но поскольку его ум постоянно пребывал в Боге, он приобрел телесную бесчувственность.

Из-за множества русских паломников он не нашёл здесь покоя. Любовь к безмолвию и жажда подвигов заставили отца Тихона взять благословение оставить скит и поселиться в самом суровом месте Святой Горы – Каруле. Здесь он подвизался в пещере около полутора десятков лет.

После пятнадцати лет аскезы старец оставил Карулю и переселился в район Калиагры, где ему было видение пасхальной ночи, и он с радостью пропел всё последование Воскресения Христова. Там он принял на себя заботу об одном старце. Когда этот старец почил, Тимофей, взяв у него заранее благословение, остался жить в его каливе. С тех пор он не только не ослабил своих духовных подвигов, но ещё больше их усилил, за что и получил обилие благодати Божией, подвизаясь с ревностью и великим смирением.

Пещера, которая сохранилась до наших дней, находилась у основания скита святого Георгия, куда он каждую субботу ходил на причастие, брал на время книги, получал также благословение – сухари, и тотчас возвращался назад. Его рукоделием были большие и малые поклоны в соединении с молитвой Иисусовой, которых он клал свыше шестисот за ночь, и совершал определённое число молитв по чёткам. Пищу вкушал один раз в три дня, а то и единожды в неделю, чтобы иметь ангельский образ не только внутренне, но и внешне ему соответствовать.

Он считал, что верующий, дабы стать причастником Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, должен готовиться к этому все двадцать четыре часа. Только Бог знает духовную меру святых. Даже сами святые её не знают, так как измеряют только грехи, а не свою духовную меру. Кроме важности смирения и покаяния, он подчеркивал также важность размышлений о Божественных предметах, то есть того, чтобы ум человека постоянно пребывал в Боге.

В скиту святого Георгия жил тогда один мудрый старец, которого он называл своим учителем. Он давал отшельнику каждый месяц по святоотеческой книге. Возвращая её, отец Тихон должен был рассказать её содержание, а также то, что он из неё понял. Если ответ не был точным, старец не менял ему книгу. Таким образом он изучил труды всех отцов Церкви: Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Нового Богослова, святого Симеона, ets.

Старец был крепкого телосложения, однако от многих иноческих подвигов постепенно истощился. Он очень огорчался, когда видел упитанных юношей, а особенно упитанных монахов, так как тучность несовместима с ангельским образом.

Когда в 1914 году началась мобилизация русских монахов, отец Тихон тоже пришёл в русский скит Фиваиду, но увидав его, как бы лишённого тела, стали расспрашивать, где и как он живёт. Карульский пещерник внушил к себе такое почтение, что власти отпустили его, ажбы он продолжал свой молитвенный подвиг. Воротясь в свою пещеру, отец Тихон ещё больше предался аскезе и молитве, дабы укрепить своих сражающихся на поле брани братьев.

Из семисот монахов, уехавших на фронт, вернулись только три человека; одним из них был старец Афанасий из келии Святого Креста в Провате, который был близким другом отца Тихона. Он молился и днём, и ночью, не переставая призывать Бога, даже когда разговаривал или спал. Бог благоволил, чтобы он предал свой дух на руках отца Тихона.

Божественная благодать явила его людям, и многочисленные страждущие начали стекаться к нему за советом и утешением. Некоторые просили его принять священный сан, чтобы он мог ещё больше помогать людям, через Таинство исповёди подавая им оставление грехов. Со временем он и сам постепенно убедился, что действительно существует такая необходимость помогать людям, и, в конце концов, согласился принять рукоположение.

Понеже в его каливе не было храма, хотя он был крайне необходим, инок с великим старанием и благоговением начал его сооружение. В отсутствие средств, зато имея великое упование на Господа, он помолился и решил пойти в Карею для сбора пожертвований. Отец Тихон свято верил, что Бог пошлёт ему деньги, необходимые для строительства храма.

По дороге он встретил монаха и рассказал ему, что хочет построить церковь. Монах был поражён, потому что как раз в тот день получил денежный перевод и дал обет отдать деньги тому, кто хочет построить храм. Велия радость обуяла отца Тихона. Он пригласил строителей и перестроил небольшую комнатушку своей келлии в церковь в честь Честнаго Креста.

Старец особо почитал его, дабы естественным образом избегать храмовых празднеств, аще убо в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня положен пост, и день этот печальный. Он не любил престольных праздников, потому что они нарушают безмолвие и отвлекают от вечного. Когда старца вопрошали: «Ты живёшь один?» – он отвечал: «Нет, я живу вместе с Ангелами и Архангелами, со всеми святыми, с Божией Матерью и Христом».