Текст книги "Планета Афон. Дева Мария"

В скиту памятная доска сообщает, что в конце XX века обитель повторила судьбу Андреевского скита: русских и малороссов «попросили на выход», и он перешёл к грекам. Последние годы скит принадлежал Русской Зарубежной Церкви, и в нём теплилась монашеская жизнь: подвизалось около десяти монахов. К сожалению, в 90-е годы за непоминовение Вселенского Константинопольского патриарха иноки были изгнаны и лишены греческого гражданства. Поскольку скит расположен на землях, принадлежащих монастырю Пантократор, ему и досталось право на владение им. Так мы лишились ещё одной русской святыни на Афоне.

Предание гласит, что знаменитый подвижник и основатель Свято-Ильинского скита, великий старец Паисий был человеком, сеявшим вокруг себя семена христианской кротости, и необыкновенной доброты, его простодушная, искренняя ласковость согревала каждого, кто имел радость с ним встретиться… Когда скит восставал из развалин после турецких разорений и нуждался в помощи, туда явился замечательный человек, выдающийся ктитор и благодетель, – иеромонах Аникита, в мiрy князь Сергей Александрович Ширинский-Шахматов.

Но полного процветания скит достиг лишь при старце Паисии втором. Этот трудолюбивый настоятель перестроил всю обитель и к 1850 году закончил большой план своих работ. Число иноков снова стало умножаться и вскоре опять уже недоставало помещений для вновь поступивших. И потому он воздвиг ещё один огромный корпус, в котором устроил две церкви.

Скит святого пророка Илии расположен на северо-восточном склоне Афонской горы, на холме весьма красивом и живописном, но пустынном. С трёх сторон этот скит окружён высокими горными склонами, покрытыми вечною зеленью лесов и кустарников. И только с восточной стороны он совершенно открыт, обнаруживая тем самым великолепный вид на море с лежащими вдали, на голубой глади вод, тёмными пятнами островов.

Жертвенные благодетели из Российской Империи помогли скиту устроить величественный собор и в тоже время удовлетворить все потребности обители. Всё это вкупе привело её в то цветущее состояние, которое она обрела накануне Первой мiровой войны, когда представляла собою огромную и благолепную общежительную обитель.

Самым сильным воспоминанием паломников является память о церковных службах в этой благолепной и тихой обители. Всенощное бдение здесь отличается своею красотою и своеобразием. Под праздники служат всенощную, в прямом смысле этого слова – она длится всю ночь. Самая длинная служба, продолжается часов шестнадцать: великая вечерня начинается примерно в восемь вечера, а литургия заканчивается где-то после полудня. Но это только в престольный праздник. Обычная всенощная длится семь-восемь часов, то есть всю ночь – это время, когда святогорские монахи, как считается, должны бодрствовать.

В любой афонской церкви обычно есть стасидии – стоячие кресла, где можно стоять, упираясь в подлокотники, иногда можно присесть на сиденье. Один из монахов ходит и смотрит, не заснул ли кто. Задремавшего он тихонько постукивает по плечу: «Проснись, брат!»

В 1757 году скит был передан монастырём русскому подвижнику Паисию – будущему преподобному Паисию Величковскому с 12 учениками. В скором времени здесь собралось около ста иноков. После удаления преподобного Паисия с частью учеников в Молдавию скит стал приходить в упадок, но с 1835 года началось его возрождение.

Когда в исторических справках мы читаем, как обитель приходила в упадок или разорялась, отделённые временем мы не осознаём всей горечи такой утраты. Но когда мы являемся современниками таких событий, то сожаление и печаль не может не пронять до глубины души.

– Ну, мы что, будем стъять или делать нъгами пъходку? – в который уже раз подбодрил нас нерадивых Вольдемар. – Куда двинем: в Пантократор или здесь останемся?

Но в это время в очередной раз Никиту «разбудила» трель дебильника. Гигант Х-в уже собрался разразиться очередной незатейливой тирадой, но на этот раз он явно поспешил сделать далеко идущий вывод. Позвонила его соратница по бизнесу и, судя по выражению глаз, сообщила Никите радостную новость. Нам же от этого не стало ни холоднее, ни жарче, зато мы получили ещё пяток драгоценных минут для созерцания сего архитектурного шедевра.

Впрочем, эти пять минут стали знаковыми, ибо как только Ники зачехлил своего лучшего друга в долгий ящик, со стороны Карей раздались чарующие звуки колокольного звона. А это означало, что на Святой Горе настало время для повечерия, когда все без исключения становятся монахами и начинают испрашивать у Всемилостивого Творца ещё один день бытия.

– Сударь, Вам не кажется, что Вы понапрасну растрачивали нервную систему? – поддел азъ неравнодушный нашего многоуважаемого Вольдемара. – Если нет на то воли Божией…

– Пъчему нет? – искренне удивился гигант Х-в.

– Звонят к повечерию. Нужно идти на службу.

– А если и опъздаем немного, что пъменяется?

– Можно вообще не ходить, только в Пантократоре тоже служба началась. А кто будет на нас во время службы отвлекаться? – мой резон начал его убеждать. – Придётся дожидаться окончания службы, потом трапеза, а нас в Пантократоре никто не ждёт. Так что разворачиваем оглобли и крутим педали, пока не поддали. И чем быстрее, тем лучше.

– Пъжалуй, ты прав, – согласился Володя.

Бросив прощальный взгляд на велилепие Ильинского скита и, трижды перекрестившись, мы сменили вектор тяги на все 180°. Обратная дорога всегда кажется короче, но в этот раз мы это не почувствовали. Может потому, что она всё время шла на подъём, а может от усталости.

В одной из расщелин скит Ильи Пророка ещё раз наградил нас изумительным видом – он стоял перед нами как на ладони, величественный, строгий и… далёкий – не верилось, что каких-то полчаса назад мы были там. Ильинский скит рисовался не более чем очаровательным макетом, казалось – до него рукой подать. И даже вдали была видна маковка храма Ксилургу.

– Да не переживай ты так сильно, – обратился автор этих строк к Вольдемару, который с того момента не проронил более ни слова. – Всё равно все монастыри обойти не успеем, одним больше, одним меньше… За твой благой порыв Гоподь тебе и так воздаст по полной…

– Да я и не ръсстраиваюсь… Просто надо было тъгда хоть в Ильинский скит зъскочить…

– А толку? Всё равно бы ничего не успели ни поглядеть, ни приложиться. А уж навстречу нам наверняка бы никто не пошёл, вряд ли они забыли недавний конфликт…

– Что за конфликт? – заинтересовался брат Николай.

– А ты не слыхал? Когда Советский Союз распался, то ты же помнишь, что России достались все долги бывшего СССР и вся зарубежная недвижимость. Чтобы без базара. И все вроде как согласились, кроме, естественно, молороссов. Им всегда больше всех нужно…

– Только при чём здесь Ильинский скит, не пойму…

– При том, что жили в нём в основном бывшие запорожцы, хотя строился и благоустраивался, разумеется, стараниями Российской империи. Но Незалэжная, когда объявила о самостийности, решила заодно Ильинский скит прихватизировать. Безвозмездно. Раскольник Филарет (Денисенко) захотел добиться автокефалии от Московского патриархата, царьком себя возомнил. Тогда и возник конфликт по поводу Ильинского скита, и пока выясняли отношения, греки вызвали полицию и дали сутки на сборы. С тех пор скит принадлежит Пантократору.

– Так если в нём жили українцы, значит, скит должен принадлежать Україне, лично я так понимаю, – без обиняков заявил незалэжный брат Николай.

– А если в Крыму живут на три четверти русские, значит, он должен принадлежать России, я тебя правильно понимаю? – ваш покорный сразил Мыколу наповал, но он не сдавался.

– Причём здесь Крым? Он добровольно вошёл в состав Україны, тут обсуждать нечего.

– И что, в Крыму проводился референдум? И большинство населения проголосовало за то, чтобы выйти из состава России и войти в состав Україны, ты это хочешь сказать?

– В те времена вообще не знали, что такое референдум. Все решения принимались руководством страны и не обсуждались, – отчеканил как по нотам незалэжный браток.

– Вот именно! Поэтому не надо говорить, что добровольно вошёл, никого не спрашивали.

– Но никто и не протестовал. В конце концов, жили в одном государстве, никаких проблем с передвижением не было. Это уже потом начали чинить препятствия…

– А ты, на секундочку, Конституцию страны читал? Что там сказано о свободном выходе из состава Союза? Вся страна вкладывалась в українскую экономику, строила заводы, дороги, поднимала сельское хозяйство, а теперь всё это на растерзание «братского» народа? А остальные сосите палец? Нет, мои хорошие, с чем вступили в Союз, с тем и на выход! А должок извольте возвратить до ломаного грошика. А то как-то не по-человечески получается.

– Кто там теперь посчитает, кто кому чего должен?

– Компьютер посчитает. Всё до копеечки. Во всяком случае, Крым придётся вернуть. И ещё много чего. Иногда процесс выхода длится годами, а то и десятилетиями. Україна никогда независимой не была: то от Польши, то от Турции, то от России была зависима. Теперь захотелось от Штатов. А чем жить собирается? Поставками гарных дивчин в бордели усих краiн?

– Почему ты так считаешь? – брат Николай аж пятнами пошёл от злости. – Да вся ваша оборонка держится на нашей промышленности! Про сельское хозяйство вообще говорить…

– Это «мудрый» товарищ Сталин понастроил военных заводов поближе к Европе, а Никита Сергеевич продолжил его политику. Только в России уже нашли замену всему українскому, а вот куда Україна без России денется? Лет через десять-двадцать в пустыню превратится.

Или ты думаешь, что вы Европе нужны или Америке? Таких халявщиков половина планеты. До сих пор Росси́я содержала Восточную Европу. А теперь уже своими ручками-ножками.

– Ничего, народ у нас работящий, справимся, – Мыкола разошёлся, как Фидель Кастро на митинге. – В СССР тоже были проблемы с ширпотребом, не могли наладить выпуск джинсов и кроссовок. Но если бы в СССР была поставлена задача за 10-15 лет построить город на Луне, его бы построили! СССР был не просто великой страной, а отдельной цивилизацией.

– Верно мыслишь! – ВПС приземлил его немного с трибуны. – При Сталине согнали бы 2-3 миллиона «врагов народа»; при Хрущёве – желающих получить паспорт, ведь в деревнях его иначе не получить было; при Брежневе – бойцов ССО, и «тяп-ляп» наколотили бы свай и понастроили бараков. А через пять-десять лет город бы рассыпался, как карточный домик. Рабы даже в древнем Риме не делали на совесть, потому он и в пыль превратился. А наладить выпуск человеческого ширпотреба, тех же джинсов, кроссовок, автомобилей, построить дороги, отели, курорты в «тюрьме народов» кишка была тонка. Только для элиты.

О рабах не радел никто и никогда. Потому и развалился Союз, что люди так жить не могли и не хотели. То же самое ждёт и Украшу. Когда Россия окончательно разорвёт все путы, которыми она связана с Незалэжной, найдёт им достойную замену, тогда и сделает ручкой…

– Это ещё бабушка надвое сказала, – брат Николай не сдавался как крейсер «Варяг».

– Хоть натрое. Ты прикинь, из кого так называемая українская нация состоит: из потомков запорожских казаков, польской шляхты и российских гастарбайтеров. Кто из них когда ремеслом или земледелием занимался? Испокон веку только разбоем и наёмничеством.

Володя с Никитой с интересом вслушивались в наш диалог, при этом не проронив ни слова. Даже телефон у Никиты благородно помалкивал, дабы не мешать мне снимать стружку с очередного воспитанника тоталитарной системы. А сколько их ещё попадётся на моём крестном пути? И ради каждого приходится вот так растрачивать свою нервную систему.

Несмотря на то, что в своих разговорах мы стараемся избегать политических тем, но куда же от них денешься, если прибыли в благодатное место, а всё на политическую дрянь тянет. Казалось бы, на планете Афон все должны быть братьями, и жить по-братски, однако за тысячелетнюю историю монашества на Святой Горе здесь разыгралось столько трагедий, что летопись иных государств за этот временной отрезок не соберёт такое количество.

Вот и сейчас, всего лишь коснулись факта передачи русского Ильинского скита грекам. Из-за чего? Из-за гордыни! Она – мать всех пороков, прародительница греха. Смири гордыню, и сейчас в обители звучала бы как русская речь, так и українська мова. И службы велись на церковнославянском, а не на греческом языке. Так нет же, разве можно не повыпендриваться…

Ничего не имею против українцев, приведу лишь высказывание народного артиста Україны Богдана Бенюка, сыгравшего в известном сериале «Ликвидация» не абы кого, а самого Леонида Осиповича Утёсова. К тому же ярого националиста и отнюдь не питающего к России тёплых чувств. «Мы, українцы – нация предателей, тех, кто постоянно ищет тёплое местечко. Необходимо реально себя оценивать. Присутствует в характере українца определённая тяга к предательству? Да. Умеют українцы подстраиваться и заискивать? Тоже да, к сожалению».

Но, по мнению народного артиста, сами свидомые этого не понимают. «Когда это осознает каждый українец, тогда только произойдёт духовное самоочищение, персональная люстрация каждого. Так что мои слова – не оскорбление, а констатация факта и призыв к, своего рода, исповеди». Точнее не скажешь. Тем более о своих соотечественниках.

Высокопоставленный служащий ЦРУ на вопрос: «Почему США выбрали именно Украшу для дестабилизации обстановки в регионе?» дал шокирующий ответ. «После проведённых нами исследований с начала 90-х годов и анализа полученных результатов, мы пришли к выводу, что из народов Советского Союза только українцы на 98% склонны к предательству. Ни одна другая страна бывшего СССР не подходила по критерию предательства, как Україна».

Ныне куда ни кинь —кругом видят «руку Москвы», но почему-то не замечают «задницу Вашингтона» в кресле Київа. Любопытный факт: ещё ни один свидомый не сказал: мы создадим, мы построим, мы восстановим, мы будем работать. Только и слышно: нам помогут, нам дадут, нас накормят, нас примут, нам отменят, ets. Рабская психология попрошаек.

Будучи в паломнической поездке в Київе, азъ наблюдательный заинтересовался крупным билбордом на одной из центральных площадей украшьской столицы. Гарна дивчина, изображённая на плакате, похвалялась, что «Я спiлкуюсь на мовi з коровами та свинями». Несколько дней провисел этот плакат, пока «самый свидомый народ в мiре» не понял, что написал. Главная ошибка моих соотечественников – считать чужих холопов своими братьями.

Иногда свидомые обижаются, если их обзывают хохлами. Кто-то, может быть, думает, что это слово – производное от чуба: оселедец – клок волос на выбритой голове. Уточняю: так галичан прозвали австрийцы после предательства Мазепы. Heuchler [нем. хохле] – лицемер!

 
Свидомый, верь, придёт пора
Покоя, радости, достатка,
Но к той поре на ваших пятках
Напишут ваши номера.
 

Для несвидомых поясню: номера на пятках пишут в морге, потому что усопшим паспортов не положено. А перепутать легче лёгкого. Потому и придумана такая нехитрая «регистрация».

Вернёмся, однако же, на планету Афон. Купола Андреевского собора уже замаячили вдали, но крылья у нас пока не выросли. Не заслужили. Ножками отмерять расстояние займёт не менее получаса, так что вполне можно продолжить духовную беседу с незалэжным братом.

– Да ты особо-то не переживай, мы ведь против українского народа ничего не имеем, все мы человеки, только каждый со своими тараканами в голове, – успокоил I’m брата Николая.

Но тут снова голос никитиного дебильника прервал упоительую дискуссию, скрашенную очаровательным соловьиным пением. Незалэжный братишка успел разве что раза два двинуть адамовым яблоком и только было открыл рот, намереваясь, видимо, выдать «на гора» решительную отповедь, как трёхэтажный столб ненормативной лексики прервал его тираду на полуслове. Зная назубок хладнокровие Никиты, можно было подумать, что в его строящийся небоскрёб врезался самолёт с исламскими террористами, как в нью-йоркские башни-близнецы в сентябре 2001 года. Но всё оказалось гораздо прозаичнее и чем-то напомнило известную песенку Леонида Утёсова: просто кобыла ваша околела, а в остальном, прекрасная маркиза…

Николай тут же вернулся в положение благодарного зрителя концерта Михаила Задорнова и на пару с Володей с полминуты судорожно сокращал диафрагму с короткими выдохами через рот. Меня подобные темы как-то не забавляют, но вот делать выводы меня научили.

Никита, хотя и не заканчивал Паровозную академию, всё же попал служить в железнодорожные войска. Казалось бы, после такой хорошей «школы жизни» мог бы и поумнеть, чтобы больше никогда не связываться с нашими среднеазиатскими «братьями». Чтобы было понятно – в железнодорожные войска попадают в основном те, кто с пяти метров не попадает в ростовую мишень. Или кто по-русски «глух и нем». Или имеет судимость на хребте.

А в офицеры такого «престижного» рода войск Советской Армии призываются как раз выпускники Паровозных академий со Всея Руси. Не скажу, что служба в других родах войск армии Страны Советов была мёдом, но, по крайней мере, для общения с сослуживцами не нужно было прибегать к изучению ни иностранного, ни «странного» языка.

Мне в этом плане повезло – попал в разведку. А два десятка выпускников с нашего курса одели погоны «подводной авиации». Именно так именовали железнодорожные войска, понеже на эмблеме красовались якорь и крылья. Не знаю, кому пришла в голову подобная идея, скорее всего тому, кто четверть века пообщался с представителями окончательно Средней Азии.

Брата Никиту, похоже, общение с сослуживцами ничему не научило, если снова связался с ними и готов нести этот свой крест до скончания дней. Может, конечно, другого выхода у него не было, однако ваш покорный в этом случае предпочёл бы вход, но связываться не стал бы. Жаль, что мозги – товар штучный, а не развесной. Мне хватило рассказов моих однокашников, дабы навсегда вычеркнуть из памяти само упоминание о железнодорожных войсках…

Так и тянет меня на лирические отступления. Видимо, иначе не понять «странного» поведения как локальных индивидуумов, так и целых братий. Как, например, понять братию того же Ильинского скита, если не рассказать о тех прискорбных событиях, в которых пришлось участвовать и будущим основателям Свято-Андреевской обители.

После окончания национально-освободительной войны Ильинский скит населяло братство из двадцати семи человек, но в 1836 году разразилась страшная беда – эпидемия чумы. Братство потеряло три четверти своего состава, среди которых был тогдашний игумен Парфений. Всего же после этой напасти, захватившей в основном Ильинский скит, русских на Афоне осталось всего двадцать человек, в числе которых были братья Виссарион и Варсонофий.

В архиве Андреевского скита хранится документ под названием «Покаянная записка иеромонаха Прокопия». В нём говорилось об удивительном подвижнике тех времён – иеромонахе Павле. Он был единственный, который не принимал никаких противочумных средств: не мазался дёгтем, и это для того, чтобы иметь возможность продолжать служить пред престолом Божиим. Он и пономарил, и пел, и вычитывал всё положенное, служил Литургию и ходил по кельям причащать Святых Таин умирающих, безбоязненно касаясь их, когда исповедовал или постригал в схиму непостриженных, отпевал скончавшихся. Он один должен был даже и печь просфоры, так как все другие были в дёгте. Бог сохранил его невредимым, тогда как все прочие, прикасавшиеся к умершим или присутствовавшие при пострижении больных, умирали. Вполне естественно, что отца Павла после эпидемии поставили в игумены.

Но это оказалось для него ещё более тяжким крестом, чем скорби во время чумы. Малороссы не взлюбили отца Павла из зависти к его добродетели и захотели другого игумена – известного подвижника отца Аникиту, бывшего князя Ширинского-Шихматова, который был тогда в Афинах. Но он не смог доехать до скита и 7 мая 1838 года преставился ко Господу.

Однако братия скита не вняла этому ясному указанию от Бога и всё равно не хотела иметь иеромонаха Павла своим игуменом. Особенно среди них свирепствовал некто Савва-мало-росс. Тогда насельники малороссийского Ильинского скита попросили быть у них игуменом иеросхимонаха Арсения, хорошо известного в то время всем русским монахам Афона.

Но не долго пришлось великороссам жить в скиту. Малороссы подбросили умершему монаху листовку, в которой обвинили отца Арсения, отца Павла и всех русских, что они-де раскольники-старообрядцы и пожаловались на них игумену монастыря Пантократор.

Русских изгнали из скита. В архиве монастыря сохранилась жалоба от отца Арсения в Протат, подписанная почти всеми русскими иноками. Отцу Арсению пришлось для разбора этого дела совершить нелёгкий пеший путь в Константинополь. Правда восторжествовала, и патриарх велел вернуть отца Павла обратно в игумены, признав обвинение недействительным.

Но ильинцы всё равно изгнали отца Павла. Это ещё сильнее укрепило братий Виссариона и Варсонофия в намерении создать русскую обитель на Афоне. Дело в том, что Пантелеймонов монастырь, называвшийся Русик, в то время только исторически был связан с Россией. С огромным трудом, усилиями тогдашнего игумена Герасима удалось пригласить несколько русских в это греческое братство. Им пришлось пережить немало скорбей в монастыре, пока он не стал действительно русским по своему составу и даже был возглавлен русским игуменом.

И вот, отцы Варсонофий и Виссарион, ревнующие о возрождении бывшего в то время на Афоне в упадке общежития, прикладывают немало усилий, чтобы приобрести у одного из монастырей келью и впоследствии в ней организовать обитель, в которой смогли бы спокойно спасаться великороссы. Божиим промыслом братья отправились в монастырь Ксенофонт на праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в надежде приобрести принадлежащую ему Троицкую келью для будущей русской обители. Путь их как раз пролегал мимо того самого места, где им впоследствии предстояло подвизаться долгие годы.

В месте, где дорога отходит к Сераю, что в переводе с греческого означает «красивый дворец», стоял крест, и почти всегда пребывал Христа ради юродивый по имени Яни, который славился своей прозорливостью. Отец Виссарион, тогда уже иеромонах, как-то спросил его: «Скажи, пожалуйста, есть ли на то воля Божия, чтобы Троицкая келья сделалась русским скитом?» На это блаженный, указав рукой на Серай, ответил: «Москов это кало, это кало».

Это была первостепенная келья, и поэтому отец Варсонофий говорит: «Пойдём, куда следует. Невозможная вещь, чтобы Серай был в руках русских». Через некоторое время идёт отец Варсонофий той же дорогой, вновь встречает Яни, тот уже сам берёт его за плечи, поворачивает лицом к Сераю и говорит на ломанном русском языке: «Вот Серай, скит русов и москов».

Долго не унимался блаженный и не пропускал русского монаха. Тогда понял отец Варсонофий, что это – воля Самой Игумений Святой Горы, Пречистой Девы Марии, чтобы на Афоне появилась ещё одна русская обитель. Он пошёл сказать это брату Виссариону. И, о чудо! Выясняется, что келья эта продаётся, и монастырь Ватопед готов уступить её братьям…

Помню, в юности зачитывался романами Майн Рида. В романе «Оцеола вождь семинолов» действие происходит в середине XIX века в США, ещё не освободившихся от рабства. Среди героев – Жёлтый Джек и Чёрный Джек, мулат и негр. Мулат описывается мрачным, злобным, жестоким и мстительным – качества, как считает сам автор, присущие всем мулатам. «Мулаты гордятся своей жёлтой кожей и ставят себя «выше» негров как в умственном, так и в физическом отношении, а потому более остро ощущают своё униженное положение».

О неграх же говорится совершенно иначе. «Они редко бывают бесчувственными дикарями, им везде приходится страдать, но в их душах нет мстительности и жестокости». Поэтому Чёрный Джек очень привязан к герою и его отцу. У него всегда было приветливое, улыбчивое лицо, в то время как Жёлтый Джек улыбался лишь тогда, когда затевал очередную подлость.

Ничего не напоминает? Україна – це Европа. Ачеть малороссы до стопроцентных цеевропейцев пока ещё не доросли, зато гордятся своей «голубой» кровью и «белой костью», а потому предубеждены против москалей и ставят себя «выше» в умственном отношении, а также более остро ощущают своё униженное положение. Они одной ногой пока ещё в России, а другой как бы уже в Европе, поэтому между ног у них жуткая действительность. Великороссы же редко бывают бесчувственными дикарями, им почти всегда и везде приходится страдать, поэтому они обладают добрым сердцем, и в их душах нет мстительности и жестокости.

Раскол – самое большее из зол. Советский народ был расколот как по национальному, так и по религиозному признаку. Поэтому пока не вернулась вера православная, даже ничтожный враг сумел одолеть его. И крах Советского Союза явился закономерным итогом воинствующего безбожия, произошёл без всякой войны, можно сказать на ровном месте. То же самое ждёт и Украшу, если электорат, населяющий её, не покается и не вернётся к православной вере.

Если у человека возникает истинная любовь к ближнему, то ему нужен сам человек, его сердце, его душа, а не те материальные блага, которые можно из него извлечь, ибо – это уже брак по расчету. То есть, своего рода лицемерие и стяжательство. Сиречь прямое нарушение заповедей Божьих, только в завуалированной, дьявольской форме. Точнее не скажешь.

«Богу не нужно наше», потому что Бог ни в чём не нуждается. Это верно ещё и по той простой причине, что у нас нет ничего нашего, только мы сами. Человек имеет сердце как некое средоточие своего «я», и Богу нужно именно оно – сердце человека, его «эго». Если Господь сотворил каждого из нас уникальным, не похожим на других, то совершенно естественно желание Его, чтобы мы развивались в своей неповторимости, как-то проявляли уникальность.

Притча о талантах как раз об этом: если Господь даёт человеку талант, то человек должен применить его в своей жизни. Но любой человек даже при наличии каких-то задатков, знаний, умения, всё равно нуждается в наставнике, который поможет ему в этом совершенствоваться. Совершенным из всех учителей для человека является Вселюбящий Творец. Раб Божий полностью отдаёт себя в руки Всевышнего и получает самого себя – только гораздо лучшим.

Не устану повторять, что государства как люди. Все мы мечены с детства: где родился, там и пригодился. Также и народы неотделимы от своей родины, а переселившись, становятся заложниками судьбы, теряют свою самобытность, язык, культуру, национальное сознание.

Из Евангелия, читая о блудном сыне и жене-блуднице, мы понимаем, что только человек, переживший боль отпадения от Бога, в момент удивительного принятия его Всевышним, даже после ошибок, может по-настоящему понять, каковы милость и любовь Божии, и что человек в Боге обретает. У человека, который этого не пережил, вера во многом остаётся формальной.

Народ, который уходит от своих исторических корней, попадает в аналогичную ситуацию. Подобно блудному сыну, малороссы неоднократно предавали своего могущественного северного покровителя, каждый раз возвращаясь, как только требовалась защита от врага. И Россия всегда забывала очередное предательство, считая самым большим грехом обидеть слабого, так как сделать это легче всего. То есть, самый тяжкий грех, оказывается, легче всего сделать.

Но безнаказанность, к сожалению, развращает и приводит к необратимым последствиям, а результат этого мы наблюдаем как раз на Святой Горе. Круг замкнулся. В русском Ильинском скиту поселились греки всерьёз и надолго. Это означает, что путь падений, мучений действительно необходим. Он, как некий сосуд, который должен хранить драгоценный дар Божественной благодати, предваряя принятие этого дара ошибками и падениями.

Очень часто человек боится своей собственной свободы, а также свободы других людей. Но без падений, без преткновений, более-менее тяжких, человек не может познать боли и тяжести греха и в то же время не может познать ценность пребывания с Богом.

Говоря о грехе, часто формализуют это понятие. Люди неправильно понимают, что такое грех, им кажется, что грешить – это нарушать некий свод правил, изложенный в заповедях или в книгах, регламентирующих жизнь христианина. На самом деле грех – это страшный, болезненный процесс отпадения человека от благодати Божией. И осознать, чего лишается в случае её потери, когда грешит, он может, только если уже стяжал благодать, ощутил её.

Сила планеты Афон и её насельников, как раз и заключается в их полном равнодушии к земному. И даже не в ненависти, не отвержении, не пренебрежении, а именно в равнодушии ко всему тленному и бренному. Как сказал вождь одного из индейских племён, бросая доллары в огонь: «Всё, что не имеет цены, обращается в пепел». Точнее не скажешь!

– Ну, что за… – дальше последовала «непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений». Кто смотрел фильм «Бриллиантовая рука», тому не нужно объяснять, какое выражение при этом было у нашего брата Никиты. Примерно такое же, какое и у пожилого контрабандиста, когда герой Леонида Каневского обозвал его «старым ослом».

– Что опять не так? – засмеялся Вольдемар.

– Да-а… – Никита остервенело махнул рукой, что на языке жестов означает «пипец».

– Слушай, а у тебя никогда не возникало желания избавиться от всех земных попечений и переселиться, к примеру, на

Святую Гору? – мой вопрос был настолько неожиданным, что у Никиты вызвал даже приступ непроизвольного кашля. Когда он отдышался и понемногу пришёл в себя, то мне уже всё стало понятно, а наш ветеран снова стал давить на клавиши.

«Зайчик, посмотрев на небо полными слёз глазами, произнёс: «Те, кто истинно любят, не должны бояться страданий», – и крепко-крепко обнял стоящего рядом ёжика!»

Вспомнив детскую сказку, азъ наивный понял, что у каждого свой крест, и несмотря ни на какие искушения, наш брат Никита не бросит его, а будет нести по гроб жизни, крепко-крепко обнимая даже с полными слёз глазами. Но сейчас он беседовал со своим компаньоном и улыбался во весь свой фиксатый рот. Монахами рождаются, а кто сбегает в монастырь от мiрских проблем, тот рано или поздно сбежит также из монастыря. А наш брат во Христе и так монах в мiрy, куда уж больше? У таких как он «без свободы вера невозможна».

Богу-то, какая разница, спасаешься ты в мiрy или в монастыре? Важно лишь всегда быть в контакте с Небом и почаще отрываться от земли. Тому, кто хочет спастись, нужно просто правильно расставить приоритеты, сделать акцент на другом, ценить ценимое, а не то, что даже по мнению дикарей, обращается в пепел. Вечному дать вечное место, а временному временное. Законам высшим, Божиим – преоритет, а беззаконию человеческому вообще места не давать. «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его; и это всё приложится вам» [Мф. гл. 6;33].