Текст книги "Лексика русской разведки. История разведки в терминах"

По штату 1722 г. в Коллегии должно было состоять 220 человек (без вахмистров, солдат, сторожей), но штат был укомплектован не полностью. Коллегия просила на расходы «членам и служителям канцелярии и министрам и на прочие окладные и неокладные» расходы 171 612 руб. 92 коп.⁵⁰⁷

3 июня 1719 г. был объявлен «Высочайше утвержденный штат Военной коллегии». Она состояла из канцелярии, секретарей со штатами сотрудников: «секретаря от кавалерии и инфантерии», «секретаря по гарнизонным делам», секретаря «у отправления артиллерии и фортификации», секретаря «у отправления журнала». При Коллегии состояли нотариус, генерал-аудитор и генерал-фискал⁵⁰⁸. Действовать Военная коллегия начала с 1 января 1720 г.

Ни Военная коллегия⁵⁰⁹, ни Адмиралтейская коллегия⁵¹⁰ не стали организаторами сбора разведывательных сведений о вероятных противниках на государственном уровне. Разведывательная информация из-за рубежа в мирное время и во время ведения военных действий теперь стекалась в Коллегию иностранных дел. В военное время сбор сведений о противнике организовывал командующий армией.

Глава 3
Разведывательная лексика Российской империи (первая четверть XVIII в. – 27 сентября (9 октября) 1863 г.)

30 августа 1721 г. между Россией и Швецией был заключён Ништадтский мир⁵¹¹, который завершил кровопролитную Северную войну, длившуюся 21 год. Россия получила выход в Балтийское море, присоединила Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию, часть Карелии и другие территории. Россия обязывалась уплатить Швеции контрибуцию за отходившие к ней территории и возвратить Финляндию.

22 октября (2 ноября) 1721 г. Пётр I принял «титул Отца Отечествия, Петра Великого, Императора Всероссийского»⁵¹².

Однако Европа не сразу признала Россию империей. Без промедления признали императорский титул Петра I лишь Голландия и Пруссия (союзницы России в Северной войне), через два года к ним присоединилась и Швеция (1723 г.). Для признания остальными крупными державами потребовались десятилетия: новый титул русского царя был признан Турцией в 1739 г., Англией и Австрией – в 1742 г., Францией и Испанией – в 1745 г. и, наконец, Польшей – в 1764 г. Принятие императорского титула повышало авторитет правителя России на международной арене. Признавшие его государства тем самым признавали и завоевания, которые совершил Пётр I.

«7/18 июня 1722 г. Коллегия иностранных дел (КИД) направила в Сенат ведомость “О членах… Коллегии и о служителях канцелярии, о министрах, при чужестранных дворах пребывающих, и о послах, и о министрах, от чужестранных дворов приезжающих, и о всех прочих окладных и неокладных расходах, какие всегда бывают и впредь имеют быть”. В центральном аппарате КИД (в С.-Петербурге и Москве) числилось 142 человека, не считая солдат, вахмистров, сторожей. По штату 78 человек должны были находиться за рубежом. Среди них были послы, министры, агенты, консулы, секретари, копиисты, переводчики, ученики, а также священники. Постоянные российские представительства были в то время в Австрии, Англии, Голландии, Испании, Дании, Гамбурге, Польше, Пруссии и Мекленбурге, Турции, Франции, Швеции. Планировалось открытие постоянного представительства в Португалии, назначение агента в Венецию. Беклемишев – с 1716 г. агент “для купеческих дел” в Венеции и Флоренции – указом 11 марта 1720 г. был отозван из Венеции. Русские миссии в Португалии и Венецианской республике были учреждены лишь во второй половине XVIII в. В 1723 г. учреждаются русские консульства в Бордо и Кадиксе. Кроме того, по штату загранучреждений КИД в Амстердаме находился агент Фанденбург; в Гданьске (Данциге) – аудитор Эрдман; в Брауншвейге − Шлейниц (его чин не указывался). В герцогстве Курляндском и Семигальском “ради охранения благочестивых” пребывал русский комиссар. В Китае и Бухаре находились Лоренцо Ланг и Флорио Беневени (временные миссии). Для ведения дел с “калмыцкими ханами” был назначен подполковник Львов»⁵¹³. Эти представители внешнеполитического ведомства Российской империи должны были тщательно знакомиться со страной пребывания, включая ее вооруженные силы, так что любые собранные ими сведения являлись разведывательными.

Согласно «Реестру Коллегии иностранных дел с распределением их по повытьям между личным составом Коллегии» от 29 октября 1723 г. между повытьями Секретной экспедиции дела распределялись следующим образом: «первое повытье ведало сношениями со Священной Римской империей, папой римским, Португалией, Сицилией, Венецией, Флоренцией, с большинством германских княжеств, с республиками – Генуэзской, Женевской, Рагузской, с Мальтой и вольными городами – Гамбургом и Любеком. Второе повытье – с Испанией, Францией, Англией, Данией, Пруссией, Голландией. Третье повытье – с Портой (Турцией), Грузией, Персией, Бухарой, Хивой, Индией, Кабардой, с народами, живущими в низовьях рек Волги и Терека, а также с Китаем, Кутухтой (монголами), Джунгарией и Далай-Ламой. В Секретной экспедиции были и другие повытья, одно из которых занималось “сочинением российской истории”»⁵¹⁴. В дальнейшем в центральном аппарате Коллегии иностранных дел происходило создание новых подразделений и перераспределение обязанностей между ними, однако так и не было создано специального органа, организующего, направляющего и координирующего сбор разведывательной информации в странах ближнего и дальнего зарубежья.

Уставом морским 1720 г. предусматривалось выделение от эскадры кораблей для крейсерства⁵¹⁵, т. е. для разведывания и присматривания в море.

28 августа 1756 г. Фридрих II начал военные действия, внезапно вторгшись в союзную с Австрией Саксонию (семилетняя война 1756—1763 гг.).

Еще до начала военных действий 19 августа 1756 года «получены известия, что король Прусский будто бы в Кенигсберге и Данциге собрал большое количество купеческих судов, посредством которых может перевести сухопутные войска в Курляндию»⁵¹⁶. В этой связи из Петербурга поступило распоряжение капитан-командору С. И. Мордвинову, «главному командиру (т.е. старшему из командиров)» русской корабельной эскадры, которая «возвратилась уже в Ревель», как можно скорее в море отправить два пятидесятипушечных корабля и четыре фрегата, «которые крейсеровали бы в море до окончания сентября, держась как можно ближе к южным берегам Балтийскаго моря».

Мордвинову следовало «при удобных случаях и под приличными претекстами [предлогами], буде можно и нет видимой опасности, не входя сам в прусские гавани, послать однако ж туда шлюпки для разведывания и присматривания: нет ли где каких к вышесказанному намерению действительных приготовлений и признаков, и о том немедленно куда ближе, для доставления сюда рапорты присылать»⁵¹⁷.

Разведывание – действие по глаголу разведывати (розведывати).

Присматривание – ‘внимательное наблюдение с целью вникнуть во что-л., перенять что-л.’⁵¹⁸ Первое появление этого слова датируется 1697 годом.

1 сентября 1756 года Елизавета Петровна объявила Пруссии войну.

По результатам проведенной разведки капитан-командор С. И. Мордвинов докладывал 19 октября 1756 года рапортом в Адмиралтейств-Коллегию: «…по отбытии моем из Рогервика, сентября 19-го дня… 29-го числа пришел я к Гилю и послал на шлюпке секретаря Панова, к обретающемуся в Данциге российскому агенту, для разведывания о препарациях [приготовлениях] прусскаго войска и осмотру – не имеется ль в приготовлении транспортных судов, который, возвращаясь, меня рапортовал, что обретающийся там агент Шевес ему объявил в Данциге – о препарации прусскаго войска никакого известия не имеется, да и транспортных судов никаких нет и войска прусского в Данциге не имеется, а в Кенигсберге и Мемеле, хотя и есть войска до 40 000, точию [только] о препарации никакого известия нет и судов к тому транспортных не имеется; а сего октября 1-го командующий фрегатом “Россия” капитан Вальронт по прибытии ко мне к Гилю, рапортовал, что он в силу данного от меня ордера, шел в самой близости Мемельского пролива, в которых осмотрел достоверно, что в оных проливах, а также и в следовании пути никаких судов не видать. 27– го числа [сентября] снялся с якоря и пошел в море к своему посту и, пришед против залива Кенигсбергского, усмотрел стоящих купеческих судов близ 40, а в других местах нигде не видал, а капитан Вальронт уверил, как выше донесено, что никаких судов у Пилау в Кенигсбергском проливе не имеется»⁵¹⁹. После того, капитан-командор Мордвинов увел свою эскадру на зимовку в Ревель.

От момента поступления приказа о проведении разведывания и присматривания до выхода в море прошел ровно месяц. К этому времени восемнадцатитысячная армия Саксонии уже капитулировала (16 октября) и в перебросках на том момент не было необходимости. Однако следует отметить неоднозначность полученной разведывательной информации: наряду с тем, что подготовка пруссаков к переброскам морем не подтверждалась, «в Кенигсберге и Мемеле» было отмечено до 40 000 войска и против залива Кенигсбергского, «стоящих купеческих судов близ 40».

Во второй половине XVIII в. потребовалось собрать сведения, т. е. произвести розведыванье, о земле, только что вошедшей в состав Российской империи в результате военных побед. В начале января 1758 г., когда русская армия под предводительством генерала шотландского происхождения Виллима Фермора вступила в Восточную Пруссию, прусский гарнизон Кенигсберга покинул город вместе с высшими чинами управления, а явившаяся 10 января к русскому главнокомандующему депутация жителей Кенигсберга заявила о готовности отдаться под покровительство русской императрицы при условии сохранения городских привилегий. Город был занят без боя, а вскоре и вся Восточная Пруссия оказалась под контролем наших войск и по указу императрицы Елизаветы Петровны была превращена в русское генерал-губернаторство, а ее население приведено к присяге. Генерал-губернатором был назначен генерал-лейтенант князь Семен Федорович Волконский, которому предстояло управлять Восточной Пруссией, представления о которой в Москве были весьма фрагментарны. В этой связи принимается решение собрать в максимально короткие сроки всю возможную информацию об этой земле, которая вошла в состав Российской империи. Эта задача была поставлена перед полковником П. П. Яковлевым⁵²⁰, командовавшим гренадерами в составе русских войск в Восточной Пруссии. Для облегчения выполнения поставленной задачи Яковлев был назначен товарищем генерал-губернатора С. Ф. Волконского.

17 февраля 1758 г. русскому «резиденту в Кенигсберге» полковнику П. П. Яковлеву было вручено уведомление об указе Елизаветы Петровны, повелевавшей оставить в Кенигберге для «разведываний искусного тщательного и надежного офицера». От важного чиновника Коллегии иностранных дел В. Фермора на имя Яковлева было послано следующее письмо:

«Высокоблагородный и высокопочтенный господин полковник. Высочайшим Ея императорского величества рескриптом на 15 [февраля] всемилостивейше повелено для некоторых разведываний искусного тщательного и надежного офицера оставить здесь в Кенигсберге, снабдя его достаточною секретною инструкциею… Будучи я известен о добрых ваших качествах ревности, доверенности к службе Ея императорского величества, признаю сию комиссию [обязанность] вашему высокоблагородию препоручить, а для удобнейшего вам по тому содействования… определен вы при остающемся в здешнем правлении за губернатора генерал-лейтенанте, генерал-провиантмейстере и кавалере князе Волконском за товарища, о чем его сиятельству особливым ордером знать дано. И тако… можете тем лутче по вашей комиссии предуспеть, я вам рекомендую неутомленное и недреманное о том попечение иметь, и сколько по вашей инструкции… от времени до времени прямым или посторонним образом точного проведаете, о том почаще прямо ко мне репортовать. У подлинного подписано тако: Вашего высокоблагородия доброжелательный слуга В. Фермор.

С подлинным читал сержант Степан Питерев»⁵²¹.

Полковник Яковлев был назван резидентом в данный момент в Кенигсберге.

Обязанности его определялись следующей Инструкцией из 7 пунктов: «Из ордера, при котором сия инструкция, господин полковник важность и надобность порученной ему комиссии довольно предвидет<ь> и рассудить может»⁵²². Ему вменялось в обязанность «Наиудоб<ь> возможнейшее старание употребить, чтоб прямым или посторонним образом выведать о точном внутреннем настоящем состоянии Пруссии, сие разумеется: первое, чем оная изобилует; 2 – в чем наибольшие имеет недостатки; 3 – какова ее генерально коммерция; 4 – хорошо ли селена жителями; 5 – какова генерально жизнь дворянства, мещанства и крестьянства, особливо же сего последнего чина, которой натурально большую часть обывателей составляет; 6 – каково усердие всех жителей к королю прусскому; 7 – каковы их мнения в рассуждении нынешней с ними перемен»⁵²³.

П. П. Яковлев должен был сообщать о намерениях военного губернатора Восточной Пруссии фельдмаршала И. Левальда, командовавшего прусскими войсками: «Буде не о прямом содержании тех указов, каковы имел фельдмаршал Левальд к выступлению с войсками из Пруссии, то по меньшей мере о том старатца сведать, собою ли само королевство Прусское, или лутче сказать, правители оного на дискрецию [на волю победителя] славному Ея императорского величества оружию отдались, или же все то учинено по королевскому указу. В коликом числе людей минувшей осени из Пруссии вышел бы, кто после него главным командиром и скольким числом какого войска в земле остался, да и когда сие последнее выступило.

Сколько наших пленных всякого звания людей в прусских руках осталось, и куда оные девались. Сколько с выступления Левальдова из Пруссии рекрут навербовано и к нему в армию послано».

Помимо «разведывания» общих статистических сведений о вновь приобретенных землях от Яковлева требовалось определить степень благонадежности новых российских подданных, а также оценить возможность выступления прусского фельдмаршала Левальда против победителей. В инструкции выражалась уверенность, что Яковлев, «будучи на немецком и французском языках силен», выполнит порученную «комиссию».

Инструкция содержала и рекомендации по сбору информации, включая тактику выведывания необходимых сведений. Следовало «закрывать» свой интерес к получению интересовавшей информации, сравнивать сведения, исходящие из разных источников с целью выделения достоверной: «Впрочем, господин полковник, – утверждалось в Инструкции, – по известному его искусству, довольно понимая, какая в сих разведываниях надобность настоит, без сомнения, все приличны<е> способы и средства, в коих… недостатка иметь не может, употребит для исполнения всей комиссии с похвалою. И тако… господин полковник, будучи на немецком и французском языках силен, о сем з довольною осторожностью експликоватца [объясняться] в состоянии. Однако не худо было б, когда б иногда в разговорах к таким, кои усерднейши кажутца и дружбы его искать станут, нечаянными вопросами адресоватца, ибо… [от] того, с кем дело идет, много разведать можно. Со всем тем и в таких случаях умеренность наблюдать надлежит, внушая, что сие от них требуемое сообщение ни в какой иной вид, но единственно для собственного его, господина полковника, любопытства, по дружеской доверенности чинится, и потому никакого следствия опасатца нельзя. А когда разными способами из разных сторон потребные известия получены будут, то при сличении оных легко усмотритца, которое из оных ближе к настоящему делу и сходственнее с правдою быть может. В каком же непроницательном секрете сия комиссия содержана быть имеет, ему, господину полковнику, особливо рекомендовать за излишнее признаваетца, тем паче, что оной, быв по многим секретным комиссиям чрез несколько лет употреблен, всеконечно и при оных поступки свои таким образом размерять станет. И своими внушении наискуснейше прикрывать и прикрашивать постараетца, что публика повода не возымеет догадатца, из какого источника чинимые выведывании протекают. Словом, как удача, так и скромность всего зависит от благоразумного сего господина полковника распоряжения употребляемых потом задач»⁵²⁴.

Для оплаты услуг конфидентов Яковлеву выделялась немалая сумма из средств, определенных на чрезвычайные расходы: «Для приласкания же тех людей, посредством которых он, господин полковник, до существительного конца порученной ему комиссии дойти надеетца мог бы, даютца ему на расход пятьсот червонных иностранных из определенной на чрезвычайные расходы суммы, из коих он по своему рассмотрению, с крайним однако наблюдением менажемента [дипл. уважения, дружеского отношения]⁵²⁵ своим конфидентам за доставляемы<е> точны<е> и верные известия по несколько [понемногу, постепенно] презентовать может, записывая по обыкновению в расход»⁵²⁶. После воцарения в 1762 г. на русском престоле Петра III эти новые российские земли были возвращены Прусскому королевству.

В реляции П. С. Салтыкова императрице Елизавете о передвижениях австрийских и прусских войск от 22 августа 1759 г. встречаем: «По известиям из Познани гласится, что генерал Цитен [Ганс Иоахим фон Цитен, прусский генерал] от армии принца Генриха с 10-12 тысячами… будто к Познани маршировать имеет место, куда я для разведания нарочного конфидента послал и ожидать имею известия»⁵²⁷. Здесь нарочный употребляется как характеристика конфидента – человека, ‘специально для данного случая посланного’⁵²⁸.

В источниках конца XIX в. слово конфидент выступает уже как синоним тайного агента. В исследовании «Русская армия в Семилетнюю войну» генерал-майор Д. Ф. Масловский писал в 1888 г.: «Вообще все сведения, случайно получаемые в главной квартире стороной, проверялись разведками и донесениями постоянных конфидентов, которых в начале 1758 г. было не более 3-4. Значительное число тайных агентов русской главной квартиры появляется позднее, зимой 1758–1759 гг.»⁵²⁹. После окончания Семилетней войны слово конфидент надолго исчезает из разведывательного лексикона.

Генералиссимусу А. В. Суворову принадлежит первенство в использовании термина рекогносирование для обозначения разведывательного процесса. Это означало ‘собирать достоверные сведения о каком-либо предмете, или предпринимать тщательные разыскания на счет его’⁵³⁰. В октябре 1777 г. Суворов назначается командующим Кубанским корпусом. Недостаток сил, необходимых для обороны огромной кубано-терской линии новый командующий возмещает организацией тщательно продуманной системы укреплений, сочетанием стационарных гарнизонов, расположенных в укреплениях, с подвижными резервами. 22 февраля 1778 г. Суворов рапортом доносит вышестоящему начальнику П. А. Румянцеву об отъезде из лагеря при Копыле на разведку местности для постройки укреплений по Кубани: «Вверх по Кубани от Копыла влево продолжая укреплении и приступя к воздвижению Ярсокинской крепости близко за Мурат-Топою для дальнейших рекосносированиев, могущих быть таковых же на усть Лабы и Темишберг, отправился я временно»⁵³¹.

Рекогносирование было не единственным разведывательным термином, введенным в оборот А. В. Суворовым. Его перу принадлежит и существительное эмиссар в значении ‘разведчик, агент’. Осенью 1793 г. он получил сведения о том, что западноевропейские союзники султана советуют ему напасть на Россию внезапно. Чтобы сорвать замыслы врагов, русский полководец начал работу над планом войны с Турцией⁵³², который и продиктовал на французском языке 10 ноября инженер-подполковнику де-Волану [Франц Павлович де Воллан (Франц-Павел Деволан, Де-Волант, Сент-Деволан, фр. Franзois Sainte de Wollant)]⁵³³, ставшему впоследствии первым инженером Южной армии Суворова.

«Наши эмиссары, побывавшие в различных пунктах, только что возвратились и доставили следующие сведения, – записал под диктовку Суворова Ф. П. де-Волан. – Измаил, совершенно не разрушенный нами в конце последней войны, сейчас стал значительно более грозным, чем был ранее, и, хотя наши эмиссары доносят, что там немного пушек, не приходится сомневаться, что они там имеются в большом количестве; отважиться на приступ – было бы грандиозно»⁵³⁴. Разведчиков А. В. Суворов называл также вестниками.

22 мая 1796 г., являясь командующим войсками на юге России – в Екатеринославском наместничестве и Таврической области – генерал-фельдмаршал Суворов писал российскому посланнику в Константинополе В. П. Кочубею о военных приготовлениях Турции: «В течение моего тут пребывания я имел из разных мест многие известия относительно Порты и ее намерениев. В числе оных, якобы в Андрианополе собрано их войска до 60 000 (и более) с многочисленною артиллериею под видом истребления даглыев [даглы – горцы] и восстановления спокойствия в Румелии. Но в обращении оного к Дунаю и Днестру равномерно полагают, что и в Силистрии находится до 12-ти тысяч и Бабадаге свыше 6 000, кроме иных мест. Генеральный консул, пребывающий в Яссах, Северин по слухам, к нему доходящим и от его вестников, сие подтверждает; в письмах же ваших к его сиятельству князю Григорию Семеновичу Волконскому [командовал 2-й дивизией в армии А. В. Суворова], особливо в последнем от 1-го мая, ничего по сему предмету не упомянуто. Я вашего превосходительства покорнейше прошу касательно пограничных дел, Порты относящихся, на счет спокойствия, подробнее меня просвещать, дабы я мог брать благовременно от меня зависящие меры»⁵³⁵.

В письме Суворова упоминаются как источник информации вестники однако в его разведывательном лексиконе присутствовал и термин шпионы.

В 1768 г. началось восстание польских конфедератов против короля Станислава Понятовского. Императрица Екатерина II поддержала С. Понятовского, отправив в Польшу русские войска, с чего и начались разделы Польши. А. В. Суворов командовал Суздальским полком и после этой кампании получил в 40 лет первое генеральское звание генерал-майора. Общее командование русскими войсками в Польше было возложено на генерала Веймарна [Иван Иванович; Ганс Генрих фон Веймарн].

26 октября 1770 г. А. В Суворов докладывал И. И. Веймарну разведданные о неприятеле, полученные от шпионов, ставя одновременно под сомнения эти сведения, называя их шпионскими повестями:

«г. Люблин. С Сендомирского поста господин капитан Дитмарн меня рапортует, что он получил чрез шпионов известие: 1-е. Что 22-го числа ввечеру в местечко Пацанов приехал от мятежников называемой маршалок черняховский [руководитель части шляхетской конфедерации с указанием города расположения – М.А.] Прилуцкий, у которого команды было до трех тысяч, в числе коих слишком до четырехсот пехоты и две пушки, а поутру, то есть 23-го числа оттуда пошли к Новому Месту, повыше которого того ж дни переправились на ту сторону Вислы. 2-е. Маршалок бельский Миончинский ходит около деревни Сечкова, которая лежит две мили за Сташов к стороне Шидлова, команды у него с тысячу коней и с ним полковник Коженевской и около тех мест выбирают деньги и фураж. О сем я вашему высокопревосходительству доносить должен, сколько бы таковые шпионские повести невероятны ни были, как и оное. Генерал-майор А. Суворов»⁵³⁶.

Шпион, в «Толковом словаре живаго великорускаго языка»⁵³⁷ В.И. Даля⁵³⁸, ‘соглядатай, лазутчик, скрытный разведчик и переносчик’. Шпионить, по его определению, – это ‘соглядать, лазутничать, лазутить, подсматривать, подслушивать, выведывать, что у одной стороны, и передавать противной; служить лазутчиком’⁵³⁹. Ряд синонимов соглядатая, лазутчика, шпиона (проведчик, подвох, пролаз и др.), которые приводит В. Даль, не были закреплены в официальной письменности и встречались только в разговорной или диалектной речи.

А. В. Суворов придавал особое значение сведениям о противнике, подразделяя их на справедливые, сомнительные и ложные. При этом полководец допускал, что «кажущееся ложным, превратится в истинное, а справедливое в ложное, или сумнительное»⁵⁴⁰. В ходе Итальянского похода (апрель – середина августа 1799 г.) главнокомандующий русской армией Суворов, которому была подчинена и австрийская армия, действовавшая в Италии, давал начальникам отрядов следующие указания: «Известия суть троеобразные: первые – справедливые, вторые – сомнительные, третьи – ложные. В рапортовании оных означивать свою мысль и осторожную догадку, совет и намерение, не оставляя доносить и о ложных, ибо они иногда обращаются в справедливые, токмо что в рапортовании оных их ясно различать»⁵⁴¹. Любое, представлявшееся, на первый взгляд, незначительным событие, с точки зрения Суворова, заслуживало быть упомянутым в докладе вышестоящему командованию. 8 ноября 1787 г. он докладывал командующему русской армией Г. А. Потемкину сведения о противнике, полученные им от М. И. Кутузова: «г. Кинбурн. Господин генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов доносит, что на 4 число сего месяца с противного берегу вторично подъезжали пять дубов по захождении уже солнца и плыли вниз по Бугскому берегу верст семь, но, усмотрев наши разъезды и кордоны, осторожными возвратились потом к своему берегу. От них, как и с нашей стороны, никакой пальбы не было. Сии дубы те самые, о коих вашей светлости я вчера доносил. Впрочем все обстоит благополучно, о чем вашей светлости имею честь донести. Генерал Александр Суворов»⁵⁴². На дубах (дубасах) – долбленых лодках, челнах – запорожцы в ходе начавшейся русско-турецкой войны 1787–1791 гг. проводили разведку русских войск.

Среди документов, оставленных потомству великим русским полководцем А. В. Суворовым, особое место занимает его «Наука побеждать»⁵⁴³. Основы суворовской тактики по «Науке побеждать» заключены в трех принципах – «трех воинских искусствах»⁵⁴⁴: глазомер, быстрота и натиск⁵⁴⁵. Суворову приписывают авторство термина глазомер в русской военной науке, хотя он был введен в научный оборот его современником Генри Ллойдом, автором первого научного трактата о стратегии, составляющего вступление к военно-историческому труду о Семилетней войне «History of the late war in Germany between the King of Prussia and the empress of Germany and her allies»⁵⁴⁶.

«Глазомер, глазомерие – определение длины, пространства, направления простым зрением, на глаз (ср. нем. Augenmass)», – дается в Словаре русского языка XVIII века⁵⁴⁷.

«Первое – глазомер: как в лагерь стать, как маршировать, где атаковать, гнать и бить», – разъясняет Суворов⁵⁴⁸. Толкование термина глазомер до сих пор различно. В прямом смысле это означает оценку обстановки начальником в результате проведенной на местности личной разведки. Тактика Суворова, рассчитанная на самостоятельность и инициативу младших начальников, действия на любой, в том числе пересеченной и закрытой местности, требовала от них овладения искусством оценки местности и противника. По Суворову, «сам-четверт ефрейтор – тот же генерал»⁵⁴⁹, – сообщается в предисловии к «Науке побеждать», изданной Воениздатом в 1980 г. Личная разведка на местности – рекогносирование – рекогносцировка. «Что есть глазомер? – быстрый обзор всех предстоящих предметов для примерного определения числа и величины их. На войне взлезай на дерево, как я при Рымнике. Я увидел неприятельский лагерь, местоположение и поздравил себя на дереве с победою», – подтверждает такое толкование русский полководец⁵⁵⁰.

Суть глазомера заключается в умении адекватно оценить ситуацию. «Глазомер, быстрота, натиск» – вот, по мнению Суворова, три главнейшие основания победы. Следовательно, прежде всего надо оценить обстановку, потом быстро принять решение и закончить его решительными действиями, т. е. натиском, а не выжидая удара со стороны противника»⁵⁵¹, – пояснял это утверждение один из крупнейших русских теоретиков, автор военно-исторических и военно-теоретических трудов Н. П. Михневич⁵⁵².

«Под суворовским словом “глазомер” нужно также понимать умение ставить себе задачи в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами, – переосмысливает в начале ХХ в. содержание суворовского термина русский военачальник Н. Н. Головин⁵⁵³, расширяя его значение. – В современную эпоху до чрезвычайности осложнившегося военного дела это сообразование преследуемой задачи с имеющимися средствами имеет еще большее значение, чем в прежние времена. Вот почему указание “Науки побеждать”, что первым “воинским искусством” является “глазомер”, остается верным и ныне, особенно для тех высших начальников, которые не призваны проливать свою кровь, но на которых лежит тяжелый долг проливать кровь подчиненных им войск. Итак, Суворов указывает, что первым проявлением “воинского искусства” является постановка правильного решения (глазомер)»⁵⁵⁴.

Адекватная оценка ситуации и постановка правильного решения невозможны без организации и ведения разведки. Глазомер в масштабе ведения боя небольшими силами может ограничиться оценкой обстановки путем проведения рекогносцировки, в масштабе же ведения сражений, кампаний и в целом войны оценка обстановки невозможна без разведки.

Наши современники, ученые Военного университета, высоко оценивая мысли Суворова, считают, что основы его «военного искусства – не только культ духовного начала, забота о развитии нравственных качеств войск, “глазомер, быстрота и натиск”, но и чрезвычайно важная установка на то, чтобы не просто побеждать, но “предпобеждать”, предварять, упреждать и предупреждать противника в планах, действиях, нападениях; работать на опережение; быть в постоянной готовности к любым столкновениям и войнам, заранее готовиться к ним; смело идти навстречу опасностям и неприятельским силам; проявлять искусство, благоразумие, расчет и предосторожность»⁵⁵⁵.

О противнике, по словам А. В. Суворова, следует доносить не только конкретные сведения, но и свои предположения – догадки: «Нужно к сведениям прикладывать свое мнение или свои соображения с тем, чтобы получить не только ясное представление обо всем, но и быть в состоянии делать дальнейшие выводы»⁵⁵⁶. Более того, «начальникам при сообщении известиев, осведомлений, описывать в них возможное предвидение и по последствиям настоящего, в будущем приличную прозрачность с военными, с политическими краткими рассуждениями, для предпобеждения оных»⁵⁵⁷.

Манифестом 1802 г. Александра I (11.03. 1801 г. – 19.11. 1825 г.) были учреждены первые восемь министерств, в том числе Министерство военно-сухопутных сил, Министерство морских сил и Министерство иностранных дел. Созданные при Петре Великом коллегии в полном составе вошли во вновь образованные министерства и просуществовали еще многие годы⁵⁵⁸.

Министерство иностранных дел (МИД) до второй половины XIX в. выступало преемником Коллегии иностранных дел в ведения разведки на государственном уровне, получая от постоянных миссий и представительств России за границей сведения по военным и военно-политическим вопросам, но По-прежнему обходясь без специализированного структурного подразделения в центральном аппарате. Так, до 1810 г. военная разведывательная информация, поступавшая из-за границы от сотрудников российских миссий, доставлялась сначала в канцелярию МИД и лишь затем передавалась в Министерство военно-сухопутных сил на имя его министра. По заданию Министерства иностранных дел в 1810-е годы в Синьцзян, Афганистан и Индию были направлены российские купцы М. Рафаилов и Р. Данибегов (Данибегашвили), которые наряду с решением своих коммерческих вопросов, собирали информацию и в интересах Военного министерства⁵⁵⁹.