Текст книги "Лексика русской разведки. История разведки в терминах"

Единственное прямое указание, касающееся контрразведки – контршпионажа, содержится лишь в одном из них – в «Инструкции начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции». И звучит оно следующим образом:

«4^е О неприятельских шпионах.

§ 23. Неприятельские шпионы должны непременно быть наказываемы смертию публично пред войском и со всевозможною огласкою.

§ 24. Помилование их допускается в том токмо случае, когда, будучи пойманы, дадут они сами важные известия, кои впоследствии утвердятся происшествиями.

§ 25. До сей поверки сообщенных ими сведений должны они быть содержимы под самою крепкою стражею»⁶⁰⁶.

Вышеперечисленные документы интересны еще и тем, что в них приводятся практические указания – «распоряжения» по организации работы с лазутчиками и агентами. Эти распоряжения, безусловно, учитывали накопившейся опыт, как отечественной, так и зарубежной разведки, который будет учитываться и в последующие годы.

Так, в «Инструкции начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции» в части «жалованья и платы лазутчикам», отмечалось следующее: «Должно быть принято правилом не давать им ни слишком мало, ни слишком много; ибо в первом случае могут они сделаться двусторонними или неприятельскими шпионами; а во втором, обогатясь слишком скоро, отстать неожиданно в самое нужное время».

И далее на этот счет: «Нужно платить им достаточно, но держать в ожидании большего» и «За важные известия должно платить щедро».

Вопрос оплаты позволил «развести» понятия агент, лазутчик, с одной стороны, и шпион – с другой:

«Тем из агентов и лазутчиков, кои находясь в иностранной службе или в таком положении, которое препятствует принимать деньги, или жалованье, доставляют известия по какому-либо духу партий, по личной преданности или дружбе, должно давать подарки, и доставлять выгоды под разными предлогами, дабы не могли они подумать, что почитают их шпионами, служащими из корысти»⁶⁰⁷. Согласно выше процитированному шпион – это лицо, «служащее из корысти».

Говоря об организации агентурной связи – «о способах переписки и сообщений», – указывались те, которым следовало отдать предпочтение: «В числе множества известных способов переписки предпочесть должно следующие:

1^е Письмо может быть спрятано в восковой свече, выточенной изнутри трости, зашить в платье.

2^е Оно может быть разрезано на полосы.

3^е Им может быть заряжено охотничье ружье. В последнем случае при доставлении можно ружье разрядить; при неудаче же из него можно выстрелить»⁶⁰⁸.

Инструкцией оговаривается возможность использования специально обусловленных мест – тайников для размещения в них письменных донесений, что исключало непосредственный контакт двух лиц – принесшего донесение и принявшего от него это сообщение. Тем самым вводится так называемая безличная связь:

«С лазутчиками, которые не довольно смелы, можно условливаться о приносе письменных известий в кору выгнившего дерева, или под какой– либо камень.

Посланный за сими письмами может брать их и приносить ответы, не зная вообще лазутчика»⁶⁰⁹.

Слово тайник еще не используется в разведывательной лексике, и пока еще отсутствует понимание того, что использование тайников следует рекомендовать для обеспечения конфиденциальности действующих лиц, т. е. сохранения в тайне связи, а не в силу робости или недостаточной смелости лазутчиков.

«Инструкцией директору Высшей воинской полиции» предусматривалась шифровка сообщений, поступавших из округов к директору и в обратную сторону.

« § 11.

Каждый округ высшей полиции должен иметь разные ключи цыфирей, из главной квартиры получаемых. Один ключ должен быть употребляем для переписки с директором высшей полиции, составлен из двух тысяч знаков, и внезапно, как можно чаще, переменяем, особливо при каждом подозрении о его открытии перехваткою переписки, или изменою, и при перемене главного агента.

Частные ключи должны быть сколь можно разнообразны и сложны.

§ 12.

Важнейшие шифрованные известия должны быть посылаемы в двух и даже в трех экземплярах двумя или тремя разными путями, дабы в случае остановки, или побега, или перехвачения одного и двух разносчиков, известие могло дойти в Главную квартиру.

§ 13.

Вместо цыфири, для большей поспешности, можно употреблять самые надежные симпатические чернила; но не иначе как те, кои доставлены будут из Главной квартиры»⁶¹⁰.

Использование шифров или симпатических чернил при составлении сообщений от агентуры, находившейся на неприятельской территории предусмотрено не было.

«Инструкция директору Высшей воинской полиции» содержала также рекомендации для вступления в контакт двух ранее незнакомых людей с целью получения (передачи) разведывательного сообщения – обмен паролем и отзывом:

Ǥ 14.

«В случаях сообщений словесных, особливо при посылке лазутчиков к таким лицам, коим они не знакомы, можно каждому из них дать предварительно пароль, по которому, при самом приближении лазутчика, могли бы узнать они, что действительно принадлежит он к Высшей полиции действующей армии; что они могут отвечать на пароль его известным отзывом, должны верить словам его, и могут сами все безопасно сообщить ему. Известные масонские знаки и взаимные на них ответы могут удобно в сих случаях быть употребляемы».

Словарь русского языка XVIII века дает следующее определение термина пароль: «фр. parole, непоср. или через нем. Parole. 1. Воен. Секретное слово, фраза или сигнал для опознания своих на военной службе» и относит появление этого термина к 1702 году⁶¹¹.

Отзыв – ‘условленный знак для определения своих, ответ на пароль’, дает Словарь русского языка XVIII века⁶¹². О применении паролей и отзывов в армии читаем в Уставе воинском 1716 г.: «Такожде патрули чинятца в конраскарпах [контрескарп – боковая поверхность крепостного рва, обращенная в сторону неприятеля; крытая дорога вдоль рва со стороны обороняющихся] как кавалерныя так и инфантерныя, которые, токмо как выше упомянуто, единой отзыв имѣют»⁶¹³.

Предусматривался еще один способ опознания человека, посланного для получения разведывательной информации, – «вырезанные карточки»:

Ǥ 15.

Лучшим знаком доверенности к посылаемому за известием лазутчику могут служить вырезанные карточки. Известное число их под номерами отдается тому, с кем учреждается сношение. К нему посылается лазутчик с половиною одной из заномеренных карточек. Он складывает ее с своею половиною, одинакового номера и сим удостоверяется, что посланный надежен.

Сей способ удобен особливо в тех случаях, когда агент Высшей полиции находится в неприятельской армии, и не может отважиться давать письменных известий.

Примечание. В прочем изложенными в сей статье способами не отвергается употребление и других, кои могут быть изобретены и найдутся удобнее и вернее»⁶¹⁴.

Ничего надежнее для взаимного опознания обмена паролем и отзывом при личной встрече двух ранее незнакомых людей с тех пор придумано не было.

«Инструкция директору Высшей воинской полиции» с целью «привязать» агентов или лазутчиков к сотрудничеству с разведкой рекомендовала получать любыми способами от этих лиц письменные сообщения, которые могли бы послужить компроматом и исключить возможность отказа от такого сотрудничества под угрозой разоблачения их предательства:

« § 8.

Для лучшего удостоверения в верности агентов, из неутральных или неприятельских чиновников набираемых, нужно привлекать их на свидание в местах безопасных, посылать к ним надежных офицеров с письмами от начальника Главного штаба, которые тотчас должны быть сожигаемы. Посланный обязан достать от них лестью и обещаниями такой письменный ответ, который бы, будучи ясным доказательством измены со стороны агента, служил залогом его верности.

§ 9.

Свидания сии могут быть особенно полезны для поверки донесений лазутчиков и надежности их связей.

§ 10.

Вообще весьма полезно иметь от лазутчиков письменные доказательства о их услугах»⁶¹⁵.

С началом войны 1812 г. Особенная канцелярия превратилась по существу в часть собственной канцелярии Главнокомандующего 1-й Западной армии М. Б. Барклая де Толли, сохранявшего за собой пост военного министра. Что же касается чиновников Особенной канцелярии, то они выполняли обязанности далекие от организации и ведения разведки. А. А. Закревский в большой степени был занят исполнением обязанностей старшего адъютанта Барклая де Толли. Во избежание дублирования функций Особенной канцелярии и Высшей воинской полиции военный министр переместил центр тяжести с разведывательной работы на выполнение других секретных поручений.

Двухлетнее (с начала 1810 г. по июль 1812 г.) существование в России не имевшей аналогов в истории единой централизованной системы военной разведки со специальным центральным органом, зарубежными силами и средствами, с четко поставленными разведывательными задачами и необходимым финансовым обеспечением явилось заслугой выдающегося русского военного деятеля М. Б. Барклая де Толли. Он смог предвосхитить и реализовать на практике ставшую через много лет насущной потребность вооруженных сил государства в собственной единой структуре военной агентурной разведки.

Первый в России специальный центральный орган военной разведки прекратил свое существование с началом боевых действий, формально оставаясь структурной частью Военного министерства до 12 декабря 1815 г. – момента очередной реорганизации высшего военного управления в связи с переходом армии к штатам мирного времени. Зарубежные силы Экспедиции секретных дел (Особенной канцелярии) создавались Барклаем де Толли лишь на короткий предвоенный период. Этим объясняется демонтаж зарубежных сил центрального органа военной разведки, который был преждевременным, неоправданным и имел пагубные последствия. А лишенный зарубежных сил центральный орган Военного министерства становился фикцией.

После первого опыта многие десятилетия такой системы в России не было. Победа в Отечественной войне 1812 года и отсутствие у России в течение долгого времени (более 40 лет) серьезного внешнего противника, угрожавшего ее национальной безопасности, сформировали, по-видимому, у русских императоров, правительства и военного командования в какой-то степени излишнюю уверенность в непобедимости русского оружия. В России не проводились реформы в армии и на флоте подобные тем, к которым уже приступили Англия и Франция. Необходимость образования центрального разведывательного органа в рамках военного ведомства в то время пока не осознавалась, что и стало причиной прекращения деятельности Особенной канцелярии еще в бытность Барклая де Толли военным министром⁶¹⁶.

Высшая воинская полиция (структурная часть Полевого управления войск в военное время) была сформирована в апреле 1812 г. еще до образования Главного полевого штаба Действующей армии и соответственно до назначения его начальника. Главнокомандующий Большой Действующей армии и соответственно Начальник Главного Полевого штаба были назначены только в августе 1812 г. В этой связи Высшая воинская полиция сформировалась при военном министре Барклае де Толли. А так как он одновременно являлся и Главнокомандующим 1-й Западной армии, то созданная первоначально Высшая воинская полиция 1-й армии стала совмещать в себе и функции Высшей воинской полиции при министре.

На пост начальника Высшей воинской полиции 18 апреля 1812 г. был назначен Я. И. де Санглен⁶¹⁷, уже целый месяц выступавший в роли директора Высшей воинской полиции 1-й армии. Возглавлявший до этого Особенную канцелярию Министерства полиции, занимавшуюся производством политического сыска на всей территории Российской империи, Санглен являлся ее фактическим создателем и руководителем.

Высшая воинская полиция получила свое организационное оформление лишь в одной из трех армий – в 1-й, в которой Высшая воинская полиция всей Действующей армии подменяла собой таковую в 1-й Западной армии.

В мае 1812 г. М. Б. Барклай де Толли, предписал «вследствие Высочайшего повеления» уже упоминавшемуся М.-Л. Лейзеру, назначенному директором Высшей воинской полиции 2-й Западной армии, отправиться в Ковно и «оттуда разъезжать по границе смотря по надобности, находясь впереди 1-й Западной армии, для доставления положительных сведений о неприятельской армии и других тому подобных»⁶¹⁸. Для исполнения возложенного поручения, Лейзеру предлагалось «избрать надежных агентов», которых следовало использовать только после утверждения Барклаем де Толли.

В данном случае речь шла об организации тактической разведки. Так, штабы армий и корпусов, дислоцированных на западной границе, развернули сбор разведывательных сведений и материалов о сосредоточении Великой армии, а также войск потенциальных союзников Франции на сопредельных территориях на глубину до 100 км., а иногда и более.

Оценивая деятельность Высшей воинской полиции в 1812 г., необходимо заметить, что из-за ограниченного времени и недостатка квалифицированных кадров, как предусматривалось, организационная структура не была создана в полной мере во всех армиях. Будучи военным министром, Барклай де Толли не являлся главнокомандующим всей действующей армии, поэтому его новации в разведывательно-контрразведывательной сфере не могли дать желаемых результатов. Сотрудникам Высшей воинской полиции не удалось организовать сети, постоянно действовавшей в тылу противника, что, по-видимому, было нереально из-за необычайной подвижности линии фронта⁶¹⁹.

Практиковалась посылка разовых лазутчиков, которые не всегда были знакомы с местностью, что затрудняло сбор необходимых сведений. Возникали сложности с возвращением, что задерживало оперативное поступление разведывательных данных. Во время кампании 1812 г. Высшая воинская полиция испытывала нехватку подготовленной агентуры. Ее сотрудники вынуждены были заниматься импровизациями и направлять в разведку случайных лиц, что сказывалось на качестве получаемой информации. Как на негативный момент можно указать, что основной состав сотрудников Высшей воинской полиции был рекрутирован из гражданских элементов, бывших сотрудников Министерства полиции, разбавленный бывшими отставными офицерами, проштрафившимися в прошлом или не имевшими возможности находится в строю в связи с ранее полученными ранениями. В подавляющем большинстве они были по своему происхождению иностранцами. Высшей воинской полиции, как органу, выполнявшему важную разведывательную функцию, не доставало в первую очередь «воинского духа», который должны были бы внести кадровые военнослужащие русской армии, имевшие опыт разведывательной работы.

При оставлении армией территории делались попытки создавать из местных патриотов агентурные группы, которые должны были поддерживать связь с русским командованием. Такие группы были организованы в период французской оккупации в Велиже, Полоцке, Могилеве.

Высшая воинская полиция после 1815 г., года завершения войны с французами, в усеченном виде просуществовала до 1831 г. как структурное подразделение Главного штаба Польской армии цесаревича Константина Павловича, выполняя чисто контрразведывательные функции⁶²⁰.

Независимо от деятельности Высшей воинской полиции начальники штабов частей и соединений самостоятельно в 1812 г. организовывали разведку противника. В этой связи постоянно проводилась засылка лазутчиков в тыл противника. Как правило, эти функции выполняли командиры авангардных частей. «Каждый начальник передовых отрядов должен употреблять крестьян, занимаемых деревень, на разведывание сколь можно ближайшее к неприятелю, а посылать в одно место многих, но токмо в разное время», – предписывала «Инструкция начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции»⁶²¹.

В ходе войны коалиции России, Пруссии и Великобритании против наполеоновской Франции и её сателлитов 1806–1807 гг. появились первые ростки партизанской борьбы, которая способствовала добыванию разведывательных сведений. Слово партизан происходит от французского partisan – ‘лицо, входящее в состав отряда, партии, parti’.

«Партизан 1710 (-сан 1704, -зон 1713) и партизант 1706 (-тез– 1704) в значении ‘наездник, действующий вне рядов регулярной армии’», – читаем в Словаре русского языка XVIII века⁶²². «В тот день взят в полон шведский капитан, именуемый Дидрих, который у них славный был партизант и многие нашим шкоды чинил», – сообщается в «Журнале, или Поденной записке, блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира»⁶²³.

Партизанская борьба представляла собой самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносивших ущерб противнику преимущественно в тылу. До конца XVII в. у армий противоборствующих сторон в сущности не было тыла, а следовательно, и не было подходящей цели для партизанских действий. Только в начале XVIII в., когда снабжение армий продовольствием и фуражом велось из складов, следовавших за войсками на расстоянии 100-150 км., т. е. в пяти переходах, выработалась так называемая магазинная система, то с ней приобретали важность средства сообщения, и возник в зародыше способ партизанской войны⁶²⁴.

Во время Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода 1813–1814 гг. партизанская война получила широкий размах, какого до сих пор не было. И тому были свои причины. Так, из-за удаления Великой армии Наполеона от своей базы ее тыл сделался уязвимым. Подполковник Ахтырского гусарского полка Д. В. Давыдов, находясь со своим полком в авангарде и участвуя в коротких стычках с французами, обратил внимание на непрочность коммуникаций Великой армии. 21 августа он обратился к командующему 2-й Западной армии генералу П. И. Багратиону с просьбой разрешить ему предпринять ряд партизанских набегов для уничтожения продовольственных транспортов, атак на тыл и фланги и организации народной войны. Давыдов просил «для опыта» всего лишь 50 гусар и 80 казаков⁶²⁵. Идея Давыдова впоследствии была поддержана главнокомандующим всей русской армии М. И. Кутузовым.

Неотъемлемой частью партизанской войны, организуемой отдельными воинскими отрядами, была войсковая разведка. Тогда недостатка в желающих принять участие в партизанской войне не было. В своих воспоминаниях начальник Главного штаба 1-й армии генерал А. П. Ермолов писал: «Вскоре по оставлении Москвы докладывал я князю Кутузову, что артиллерии капитан [А. С.] Фигнер предлагал доставить сведения о состоянии французской армии в Москве и буде есть какие чрезвычайные приготовления в войсках; князь дал полное соизволение… Князь Кутузов был весьма доволен первыми успехами партизанских его действий, нашел полезным умножить число партизан, и вторым после Фигнера назначен гвардейской конной артиллерии капитан [А. Н.] Сеславин, и после него вскоре гвардии полковник князь [Н. Д.] Кудашев»⁶²⁶.

Густая цепь партизан окружала Наполеона и пресекала пути к Москве. Скрываясь в лесах, постоянно переходя с места на место, они пользовались местностью и быстротой движения для внезапных нападений. Они выслеживали неприятельские команды и обозы. Партизаны стали грозой для противника и были неуязвимы. Французские запасы, артиллерийские парки, почта, курьеры, пленные – все попадало в руки партизан⁶²⁷. Они ежедневно захватывали пленных, непрерывно наблюдали за передвижением французских войск на дорогах. Отбитое оружие раздавалось крестьянам, которых партизаны воодушевляли, поддерживали в народной войне. «Жители, – по свидетельству А. П. Ермолова, – ободренные беспрерывно являвшимися партиями, служили им вернейшими провожатыми, доставляли обстоятельные известия, наконец, сами взяли оружие и большими толпами присоединялись к партизанам. Во второй период войны войсковая разведка была усилена действиями разных по величине конных отрядов, посылаемых на фланги и в тыл Великой армии. Это обстоятельство во многих случаях обеспечило командованию своевременное получение необходимых данных о противнике»⁶²⁸.

В 1812 г. вышел в двух частях «Военный словарь, заключающий наименования или термины, в Российском сухопутном войске употребляемые, с показанием рода науки, к которому принадлежат, из какого языка взяты, как могут быть переведены на российской, какое оных употребление и к чему служат» генерал-майора С. А. Тучкова⁶²⁹. Этот словарь рассматривается как первый опыт военной энциклопедии в России.

В «Предуведомлении» автор объясняет, что побудило его взяться за перо: «Большая часть офицеров, служащих в разных отделениях войска, не знают тех наименований, которые не входят в состав того рода службы, в котором они находятся. Как, например, многие кавалерийские офицеры не знают терминов инженерных и артиллерийских; некоторым же из служащих в сих корпусах кавалерийские термины неизвестны. Да и нет для них в том необходимой надобности, поелику не все могут достигнуть достоинства генерала… напротив того, всякий генерал необходимо знать должен, ибо без оных будет он только носить одно имя генерала… Вот что заставило меня взять на себя труд сочинить сию книгу, в которой все военные термины по возможности кратко истолкованы… Я поместил в сей книге не одни только ныне в Российской службе употребляемые названия, но и прежде существовавшие, каковые счел я необходимыми для читающих историю и описания прежних военных действий, прибавя к оным некоторые употреблявшиеся в древних греческих и римских войсках.

Все науки и искусства путешествовали и путешествуют из одного края света в другой, и потому не должно удивляться, что в Российской военной службе находятся названия греческие, латинские, французские, немецкие итальянские, персидские, турецкие, татарские и при том знатная часть природных российских.

Я почти все оные перевел на российский язык; но не полагаю необходимой надобности в том, чтоб все непременно так оные называли, как некоторые, и наипаче любители российского слова сего желают; поелику не вижу в оном другой пользы, кроме той, что всякая вещь, названная на природном языке, скорее остается в памяти и воображением яснее постигается…

Весьма похвально стараться о чистоте природного языка; но по несчастию российский от самой глубокой древности потерпел в сем великое сотрясение, и сие <с>толь далеко в древность простирается, что некоторые иностранные слова от давнего их употребления начали почитаться за природные… Возьмем времена Владимира, просветившего Россию христианским учением, принятым от греков, что последовало в исходе Х века: все доказывает, что в сие время язык греческий был в великом употреблении в России, и что нарочитое количество слов оного введено в наш, так что мужеские и женские имена с тех пор остались у нас греческие с частью римских и еврейских. Потом в XIII столетии татары, поработя Россию, наполнили язык наш множеством своих слов, остатки которых и по сие время в оном видны. Наконец, со времени царствования императора Петра I вместе с введением многих наук и художеств вошло в язык наш еще больше латинских, немецких и французских слов. Но сие несчастие (если только можно назвать несчастием) было и есть общее всем древним и новым народам…

Можно сказать, что одни россияне, и то недавно, начали больше всех других народов стараться об истреблении чужестранных слов из своего языка. Переводя оные иногда буквально, а иногда единозначительно, успели изъяснить многие термины весьма удачно и вразумительно, что конечно делает честь писателям нашим.

В заключении сего моего рассуждения не можно умолчать и о том, что многие названия, известные прежде в России на природном языке, еще до введения иностранных терминов, ныне оставлены и заменены чужими, как, например, пушка есть старинное российское слово, и служащий при ней назывался прежде пушкарь, а ныне называют его канонер, от французского слова canon, пушка, не взирая на то, что пушка осталась По-прежнему пушкой и что следовало бы, во избежание столь противного для всех языков смешения, называть уже и пушку не пушкой а canon – канон. Прежние подкопы названы ныне минами, а подкопщики минерами, и множество других с давних времен существовавших в российском языке природных слов без всякой причины переменены иностранными»⁶³⁰.

С. А. Тучков предлагает разведывательный термин рекогносирование, употребленный за 40 лет до этого А. В. Суворовым. ‘Терм<ин> такт<ический>, слово французское. Обознание, или обозрение местоположения земли, крепости или неприятельской армии. Рекогносирования бывают двоякие: малые, чтоб не быть примечену от неприятеля, и большие, или сильные, то есть, подъезжая для осмотра неприятельской крепости или войска с многочисленным прикрытием, могущим на случай дать отпор неприятелю’»⁶³¹.

Однако в русском языке закрепляется написание рекогносцировка, которое даётся в «Военном энциклопедическом лексиконе» 1847 г.⁶³². Этот «Лексикон» явился второй русской военной энциклопедией после «Военного словаря» С. А. Тучкова.

«Рекогносцировка Reconnaissance, Recognofcirung, обозрение. Рекогносцировать значит собирать достоверные сведения о каком-либо предмете, или предпринимать тщательные разыскания на счет его. Поэтому рекогносцировки бывают весьма различны. Военные рекогносцировки имеют предметом или осмотр местоположения, или получение сведений о расположении, силе, намерении неприятеля, или, наконец, то и другое вместе; слово же рекогносцировка, означает или действие, посредством которого сии сведения получаются, или отряд войск, которому оно получено. Рекогносцировкою управляет то сам начальник войска, то назначенные для сего офицеры, под прикрытием достаточного количества войск. Если предметом рекогносцировки есть осмотр и начертание местности и расположения на ней неприятеля, то должно употреблять на оную офицеров Генерального штаба, или инженерных; на менее важные рекогносцировки, предпринимаемые для узнания местонахождения неприятеля, или сил его, можно послать расторопных офицеров всех родов войск… Известия, получаемые от местных жителей и лазутчиков, редко удовлетворительны, и большею частию могут относиться только к событиям в тылу неприятельской армии, или к наружной жизни ее войск в лагере. Конечно, эти известия много способствуют нам для узнавания разных, весьма важных для нас обстоятельств, наприм<ер>, время прибытия и силы получаемых неприятелем подкреплений, расположение его войск, господствующий между ними дух, их надежды, опасения и т. д. Но весьма редко удается узнать этими средствами, что именно неприятель намерен предпринимать и куда направит он главные свои удары. Для сего нужно принять меры более действительные и которые, в возможной скорости, могли бы доставить нам достоверные сведения о расположении или направлении неприятельских войск, о разделении их, сосредоточивании на одном и уменьшении на другом пункте поприща военных действий, словом, обо всем том, что может служить нам к выводу заключения на счет операционного плана нашего противника. Надежнейшим к этому средством почитают рекогносцировки.

Они разделяются на тайные, открытые и усиленные. Начнем с последних. Усиленные (форсированные) рекогносцировки имеют целью добывать нужные сведения о неприятеле открытою силою. Для сего назначается достаточное количество войск одного или нескольких родов оружия, смотря по местоположению, значительности неприятельских сил и другим обстоятельствам. Войска эти должны неожиданно напасть на неприятельские передовые посты, оттеснить их к главному корпусу и тем дать возможность лицу или лицам, производящим рекогносцировку, приблизиться к самой позиции неприятеля, для дальнейших наблюдений. Нередко для сей же цели завязывают более или менее серьезное дело, чтобы принудить противника развернуть и выказать свои силы и этим по возможности узнать его намерения… Так, например, можно удостовериться этим способом: удобопроходимы ли пути, ведущие к неприятельской позиции, или преграждены укреплениями и естественными препятствиями; из каких войск составляются преимущественно его аванпосты: из конницы ли или пехоты; первое обнаружило бы намерение неприятеля отступить; второе держаться; не произошли какие-либо важные перемены в расположении противника; где стоят его главные силы; где значительнейшие массы конницы и артиллерии и т. д. Во время действия наших войск, производитель рекогносцировки пристально наблюдает с выгоднейшего для сего места за всеми движениями неприятеля. Он замечает, по какому направлению отсылаются адъютанты и ординарцы; скоро ли они возвращаются; прибывают ли к угрожаемым пунктам офицеры Генерального штаба или других родов войск; не являются ли там генералы и сам полководец; бьют ли сбор и где именно сбор; видна ли пыль; поднимаются ли сигнальные ракеты; упорно ли защищает неприятель атакуемые пункты, или отступает он без особой надобности; одним словом: рекогносцирующее лицо самым внимательным образом следит за начатием, ходом и окончанием дела и за всеми явлениями в продолжение его. Из этого следует само собою, что офицер, которому поручена рекогносцировка, должен быть человек весьма опытный, рассудительный, одаренный верным военным взглядом и умеющий различать важные и маловажные явления с неприятельской стороны. Принятие им личного участия в бою было бы дело ошибочное; но он должен указать начальникам войск, по какому направлению начать и продолжать атаку, когда прекратить ее и каким образом в ней действовать… На открытые, простые рекогносцировки, во время которых не предполагается напасть на неприятеля, назначается только такое число войск, которое необходимо для обеспечения лиц, производящих обозрение. И если нужно для завязывания перестрелки, или фланкировки с неприятельскою передовою цепью, с целью оттеснить ее на каком-либо удобном для осмотра пункте. Образ действия в подобных случаях должен быть еще более осторожен и появление отряда неожиданно»⁶³³.

Не обошел вниманием автор статьи в Лексиконе и способ тайного наблюдения за противником. Он пишет:

«Тайные рекогносцировки суть ничто иное как патрули, сопровождающие офицера Генерального штаба или других войск, для осмотра одного пункта или предмета в кругу расположения неприятеля. В прежние времена, когда аванпостная служба еще не была доведена до нынешнего совершенства и следовательно скрытое приближение к неприятельской армии было несравненно удобнее нежели теперь, производились рекогносцировки несколькими офицерами без значительного прикрытия или же целым авангардом и частью армии, которая проникала до самой боевой линии противника. Так как армии располагались тогда в палатках и в боевом порядке, занимаясь более симметриею его вида, чем правилами благоразумной тактики, то не трудно было узнать и силу, и состав войск»⁶³⁴.