Текст книги "Операция «Тайфун»: Капкан для «Тайфуна». Стилет для «Тайфуна»"

В полдень на плацдарм пошла тяжелая техника, и продвижение советской пехоты сразу ускорилось. К вечеру передовые части 1-го Гвардейского корпуса достигли железнодорожного моста через Волхов на правом фланге, немного не дойдя до плацдарма 59-й армии. В западном направлении войска вышли на окраины Чудово и перерезали рокадные автомобильную и железную дороги, шедшие по левому берегу Волхова.

Плацдарм к этому моменту приобрел размеры в максимально удаленных точках сорок километров по берегу реки и до одиннадцати километров в глубину. Ночью были развернуты еще два понтонных моста и начато восстановление разрушенного автомобильного моста в Грузино.

16-я армия в этот день начала переправу на плацдарм 59-й армии севернее Грузино. Рокоссовский с НП на правом берегу наблюдал форсирование реки его пехотой. Над переправляющимися подразделениями в вышине кружили истребители Захарова, а западнее над вражеским берегом крутилось колесо штурмовиков, своим огнем обеспечивающих переправу. Где-то за спиной командарма с равномерными паузами неустанно била армейская и дивизионная артиллерия. Цели ей давали разведчики. И судя по тому, что на реке лишь иногда поднимались султаны разрывов немецких снарядов и мин, летчики и артиллеристы с задачей справлялись.

– Пехота первого эшелона высадилась, товарищ генерал-лейтенант! – опустив бинокль и обернувшись к командарму, доложил командир переправлявшейся дивизии.

Рокоссовский и сам видел, что лодки, разгрузившись, двинулись к правому берегу.

– Добро! К вечеру вся пехота дивизии должна быть на том берегу. Ваша личная задача – взять под управление войска на плацдарме, обеспечить безопасное строительство понтонного моста и переправу техники. Техника вашей дивизии переправляется первой. Дивизия 59-й армии на том берегу до окончания переправы армии переходит под ваше командование. Вопрос согласован. Командуйте, на меня не обращайте внимания, я просто поприсутствую тут.

Рокоссовский отошел к краю смотровой щели, чтобы не мешать комдиву работать.

«Ну! Начало положено! Пока все идет по плану и без осечек. Не зря пот проливали на полигонах. Хотя… немцы просто не ожидали такого мощного обеспечения. Не привыкли они еще к этому. Да и Ершаков наверняка оттянул на себя все свободные резервы. Завтра ситуация наверняка изменится. Но завтра и мы на том берегу будем сильнее».

Рокоссовский почувствовал, как из-под фуражки сбежала по виску капля пота. Автоматически вынул платок и, сняв фуражку, вытер лоб. «Надо же! Нервы! Оказывается, нервничаю. Отвык, отвык! За полгода-то мирной жизни. Или просто нервничаю от ответственности? Задача ведь непростая. В той истории все это закончилось разгромом и поражением. Но сейчас все должно быть по-другому! Иначе и быть не может. Силища в наших с Ершаковым армиях собрана немалая. Тогда чего волнуюсь? Волнуюсь, потому что у Ершакова люди уже попробовали вкус победы, поверили в свои силы. И немцы их уже знают и подсознательно боятся. Должны бояться! А мы пока «темная лошадка».

В этот момент зашлись лаем зенитные скорострелки, неподалеку от НП прикрывавшие переправу. На реке, в стороне от загружающихся в лодки подразделений второй волны, поднялись два больших, грязных от поднятого ила, взрыва и мелькнула тень. Рокоссовский пригнулся, пытаясь увидеть то, во что стреляли счетверенные КПВ. Над рекой, вдоль русла, густо чадя и снижаясь, летел немецкий истребитель.

«Сумел прорваться, но не смог попасть. Молодцы зенитчики!»

Внезапно вид падающего немецкого самолета успокоил его.

«Нет! Все будет нормально! Мы выполним задачу».

16 мая 1942 г.

Волховский фронт

Утром на левом берегу Волхова уже были оба кавкорпуса со средствами усиления. Немцы тоже ночью не спали. За ночные часы к плацдарму подтянулись ближайшие подкрепления, и утром после коротких артподготовок, быстро перешедших в контрбатарейную борьбу, обе стороны начали боевые действия, выразившиеся во встречных боях. Кавалеристы 1-го и 3-го корпусов отжимали противника на север вдоль Волхова, выводя из-под обстрелов остатки железнодорожного моста, и к полудню плацдармы 2-й ударной и 59-й армий объединились. Ну, и настало время городских боев – по плану штаба армии Чудово должно было быть взято сегодня.

Летчики Захарова продолжали выполнять вчерашние задачи: уничтожение артиллерии, маршевых колонн, контролировали небо над плацдармом и переправами, работали по заявкам корпусов, а ближе к вечеру нанесли ряд ударов силами «илов» и «ту» под прикрытием истребителей по известным немецким аэродромам. Нельзя сказать, что игра шла в одни ворота. Немцы, как всегда, были сильны. Однако новая техника и опыт боев 41-го года позволила сражаться с ними на равных. А в армии Захарова новичков не было – здесь были только ветераны. Причем лучшие из лучших. И летчики, выжившие в огне первого года войны, сейчас остервенело вымещали на немцах всю боль и обиду поражений лета 41-го года.

Итогом дня стало расширение плацдарма на юг до Заполья, на севере 59-я армия при поддержке уже развернувшихся частей 16-й армии и атаки с фронта дивизиями 4-й армии взяла станцию Кириши и соединилась с последней. На запад продвижение было незначительным – немцев отжали в узость между болотами Отхожий Лес и Близкий Мох. Поняв, что изменить ситуацию в этот день они не смогут, немцы без боя покинули теснину, заняв оборонительные позиции в районе станции Торфяное. Площадь плацдарма достигла размеров девяносто на пятнадцать километров, и на нем сосредоточивались войска пяти армий: 2-й ударной, 59-й, 4-й, 16-й и 1-й Гвардейской.

В ночь с шестнадцатого на семнадцатое через Волхов в районе Чудово переправились дивизии моторизованного корпуса 1-й Гвардейской. А по переправам южнее Киришей на левый берег реки все более широким потоком переправлялись дивизий 16-й армии Рокоссовского.

17 мая 1942 г.

Волховский фронт

Противник всерьез полагал возможность удержания теснинами между болот. Однако часовая артподготовка с плотностью огня сто восемьдесят стволов на погонный километр фронта серьезно подорвала уверенность в этом. А последовавшие за этим массированные авиаудары практически ее уничтожили. Тем не менее территории берет не авиация, а танки и пехота. Которые и поставили в этот день точку на этом направлении. Что-либо противопоставить атакующим ИС-3, поддержанным СУ-152, им было нечего. Даже выставленные на прямую наводку уцелевшие единичные «восемь-восемь» не смогли пробить лобовую броню этих монстров. Итогом стал факт их отступления вдоль дорог в сторону Любани до станции Бабинской.

Мотострелковые дивизии 1-й Гвардейской вышли из болот на оперативный простор и, развернувшись в двадцатикилометровый каток, приготовились к наступлению. 1-й Гвардейский кавкорпус, пользуясь отсутствием сплошной линии фронта, частью сил, а именно группами не более кавполка, ушел в рейды по тылам противника южнее оси наступления. Основной целью кавалеристов были колонны снабжения, резервов на дорогах южнее полосы наступления и особенно на ставшей для немцев рокадной в этой ситуации железной дороге Новгород – Ленинград. Создать сплошную линию обороны севернее этой дороги немцы пока что не успевали. Тяжелая техника корпуса занимала ключевые позиции, прикрывая тыл и левый фланг моторизованного корпуса. С этой же задачей с правого, смежного с 16-й армией, фланга по мере освобождения перебрасывалась техника и 3-го Гвардейского.

Вслед за дивизиями 1-й Гвардейской от Волхова фронтом на юг вытягивались дивизии 2-й ударной и 59-й армий.

16-я армия в этот день завершала развертывание своих корпусов и принимала от конников полосу наступления слева от железной дороги Кириши – Мга.

18 мая 1942 г.

Волховский фронт

Немцы, сумев получить разведданные о появлении на фронте 1-й Гвардейской и 16-й армий, только сейчас осознали опасность. Все это стало известно из радиоперехватов. Командующий немецкой 16-й армией генерал-полковник Эрнст Буш, левый фланг армии которого попал под удар Ершакова и Рокоссовского, чуть ли не открытым текстом требовал от командующего группы армий «Север» Георга фон Кюхлера предоставить ему быструю и достаточную помощь. И если вначале Кюхлер успокаивал подчиненного, требовал не паниковать, то информация о появлении двух армий, одна из которых уже громко заявила о себе, сподвигли того на конкретные действия. Бушу была обещана помощь из состава резервов группы, и если этого окажется недостаточно, командующий обещал переброску сил из состава 18-й армии. Но на все это требовалось время. А пока – каток мотострелковых дивизий к исходу дня докатился до предместий Любани, сделав рывок более пятнадцати километров по направлению к Ленинграду.

16-я армия в первый день после развертывания продвинулась в сторону станции Мга на двадцать километров, достигнув разъезда Жарок. Армия имела построение в два корпуса в первом эшелоне и один во втором на участке фронта шириной в двадцать пять километров. Корпуса наступали в одноэшелонном построении. Правый фланг свертывал оборону немцев против 4-й и 54-й армий, дивизии которых атаковали противника с фронта. На левом фланге наступление велось в соприкосновении с правофланговой дивизией армии Ершакова. Впереди, на острие наступающих корпусов, шли тяжелые танковые бригады, оснащенные танками Т-10. За ними следовали танковые полки Т-34-85 дивизий. В принципе, армия могла в этот день продвинуться как бы не вдвое дальше, однако тогда произошел бы разрыв локтевой связи с дивизиями 1-й Гвардейской. Темп наступления армии Ершакова сдерживался маршевыми возможностями стрелковых дивизий 2-й ударной и 59-й армий, выстраивавших на левом фланге его армии оборону фронтом на юго-запад.

Накал паники в штабе группы «Север» достиг пика.

19 мая 1942 г.

Волховский фронт

Вызов в штаб армии Ремизов воспринял со скрытой радостью и надеждой. Армия уже четвертые сутки наступала, а его бригада приняла участие всего лишь в одном бою – обеспечила выход дивизий из узости болот. Сам комбриг участия в той атаке не принимал, хотя аж до зуда в руках хотелось. Но! Присутствовавший на КП бригады при этой атаке командарм пресек это желание.

– Ты, Федор Тимофеевич, комбриг! А не простой танкист. И никто не знает, как пойдет дело, если что с тобой случится. А я должен быть уверен в успехе.

– Да я, товарищ командующий!.. Да, у меня начальник штаба…

– Знаю! – прервал его Ершаков. – Знаю, что у тебя начальник штаба грамотный. Знаю, что до сих пор у тебя все получалось. Однако говорили мне, что в тот день, когда ты встретился с подразделением 5-й армии под Туманово, по твоему танку стреляли. И не один раз!

– Да что там стреляли! Сорокапятимиллиметровка! Смех один для моего ИСа. Только краску поцарапали.

– Молчи! И слушай меня внимательно! Есть такой комбриг – Катуков. Кстати, поудачливее тебя будет. И был у него танкист – старший лейтенант Лавриненко. За два месяца боев – почти шесть десятков сожженных немецких танков. На простой, заметь, «тридцатьчетверке»! Так вот, погиб этот старший лейтенант при следующих обстоятельствах – шел в штаб, разрыв шального снаряда и ма-а-аленький осколочек в висок. И все! Нет больше танкового аса Лавриненко!

– Судьба!

– Согласен, судьба. Но дергать ее за хвост не нужно. Мы с тобой, Федор Тимофеевич, из-под Вязьмы вместе, и менять своих комбригов я не хочу. Запомни это!

– Слушаюсь! – скрепя сердце вынужден был ответить Ремизов.

Сейчас же комбриг нутром чувствовал – будет дело! В штабе оказались все командиры частей армейского резерва.

«Ого! Видно, что-то серьезное, раз всех собрали», – заключил Ремизов.

Ершаков, дождавшись прибытия последних, поднялся из-за стола.

– Товарищи командиры! Здравствуйте! Добрый день говорить не хочется – нет оснований. Итак! Довожу до вас обстановку.

Противник силами, по приблизительной оценке, в одну танковую, две моторизованных и три пехотных дивизии сегодня утром нанес контрудар. Вот здесь! – командарм мазанул кончиком карандаша по лежащей на столе карте. – Под основание нашего клина, вдоль Волхова на север. Стрелковая дивизия 59-й армии, прикрывавшая фланг плацдарма на этом участке, рассеяна и как соединение уже не существует. Фронт на этом направлении рухнул, и противник развивает свое наступление по левому берегу реки. Нами уже потерян железнодорожный мост, и сейчас идет бой за мост в Грузино. Уже сейчас командование фронта к месту прорыва перебрасывает освобождающиеся дивизии 4-й армии. Однако нужно учитывать, что на это потребуется время, и то, что стрелковые дивизии смогут лишь обороняться против моторизованного противника. В целом, я считаю, что цель у этого удара для немцев одна – сбить темп нашего наступления. Этот удар уже сейчас прерывает линии снабжения нашей армии и, следовательно, ставит под вопрос если не успех наступления, то темп и сроки точно. А это дает противнику время для усиления обороны и организации более мощного и качественного контрудара. Это всем понятно? Убежден, что и с этим мы справимся. Но – время! Время, товарищи! В Ленинграде голод. И каждый день – это жизни не дождавшихся нас женщин, детей и стариков. Советских людей!

Далее, что касается нас. В Чудово дерется 111-я стрелковая дивизия, выведенная туда на пополнение и отдых. Напомню! Это именно та дивизия, которая единственная смогла удержать плацдарм севернее Чудово и тем самым обеспечила начало всей операции. Комдив там мужик со стальными яйцами. Но сил дивизии надолго не хватит. Мы связались со штабом 111-й и договорились, что отступать из Чудово они будут на северо-запад, вдоль магистралей. Нам крайне важно, чтобы дивизия удержала горловину узости и не пустила туда немцев. Иначе нам придется развертываться ранее, выбивать немцев из узости и терять время.

Из резерва армии создается сводная группа, в составе армейского резерва. Командир группы – начальник штаба армии генерал-лейтенант Корнеев. Николай Васильевич, задача в целом понятна, но я повторюсь – группа совершает марш в тыл армии и с рубежа, на котором вы встретитесь с подразделениями 111-й, атакуете противника во фланг. Задача – разгромить ударную группировку врага, восстановить положение до начала немецкого наступления и обеспечить линии снабжения нашей армии. Всем понятно? Николай Васильевич, продолжайте.

– Слушаюсь, товарищ командующий! Так, все ближе к столу.

Через два часа колонны бригад и полков начали движение в тыл. Первыми шли танкисты Ремизова.

В районе шестнадцати часов танковая бригада преодолела узость болотного района и достигла позиций советской пехоты. Остановившись в тылу 111-й дивизии, сводная группа сформировала боевой порядок. На правом фланге наступала танковая бригада, ее батальоны бригады огибали Чудово с юга, сразу устремляясь к мосту в районе Среднего Селища, разрезая ударную группировку немцев. Мотострелковый батальон двигался на БТР в готовности к спешиванию. В лоб Чудово атаковала 111-я дивизия, усиленная тяжелым самоходным полком. Мотострелковая бригада наступала вслед за собственным танковым батальоном севернее Чудово. Следом за наступающими в колоннах шли артбригада, противотанковый, зенитный полки и полк гвардейских минометов. Они должны были развернуться на позициях 111-й дивизии в готовности поддержать ударную группировку.

Танк Ремизова шел во второй линии на правом фланге. По его приказу башня была развернута вправо, и наводчик следил за ситуацией на правом фланге бригады. Над сводной группой висела шестерка «илов», прикрытая истребителями. Авианаводчик, следуя за танками бригады на командирском КШМ, был в готовности обозначить летчикам цели для удара.

Передовые немецкие позиции бригада преодолела с ходу. Пехотный батальон немцев, усиленный 37-мм и 50-мм противотанковыми орудиями, серьезного сопротивления оказать не смог и был рассеян. Через полчаса после начала атаки бригада вышла на берег речушки Кересть. По карте брод через нее имелся южнее, у деревушки Сенная Кересть. Ремизов дал команду первому батальону остановиться, контролируя огнем правый берег Керести и дороги, идущие невдалеке за речкой с юга к Чудово, прикрывая правый фланг пехоты 111-й дивизии, атакующей этот городок. Второй батальон свернулся в колонну и, отправив вперед танковый взвод в качестве головной походной заставы, двинулся к броду. Дорога шла в теснине между речкой и болотом. Крайне неудобное место! К счастью, немцы или не додумались, или, скорей всего, не имели сил и возможностей воспользоваться ситуацией. Но впереди был брод. И вот его немцы заминировали и прикрыли ротой пехоты с противотанковыми пушками. Немецкие противотанкисты еще не встречались с ИСами, поэтому огонь открыли только когда под тралом первого танка на выходе из брода хлопнула мина. Ремизов видел, как от корпуса и башни тральщика метнулись в разные стороны трассеры рикошетов. Секунды спустя загрохотали пушки прикрывавших переправу танков батальона, рассыпавшихся по берегу речушки. Через минуту 122-мм осколочно-фугасные снаряды подавили ПТО противника, и танки начали переправляться вслед за тральщиком. Пехота прикрытия позиций немецкой артиллерии отступила.

Неожиданно прозвучал вызов по КВ-связи. Запрашивал Ремизова Корнеев.

– Береза-1, сообщи местоположение. Прием.

Комбриг посмотрел на карту.

– Сокол, я Береза-1. Нахожусь в квадрате 13–24. Преодолеваю брод. Прием.

– Береза-1! Помоги соседу слева. Действия согласуй по связи. Как понял? Прием.

– Сокол, я Береза-1! Задачу понял. Прием.

– До связи, Береза-1.

– До связи, Сокол.

Закончив разговор с начальником штаба армии, Ремизов тут же по УКВ-радиостанции вызвал к танку свою КШМ. Все же ставить задачи и согласовывать действия проще по ЗАС.

Пока подошла КШМка, танки батальона переправились и сосредоточились на правом берегу речки, и Ремизов отдал приказ всем оставшимся батальонам двигаться к броду.

Перебравшись в КШМку, комбриг по ЗАСу связался с командиром полка самоходчиков. Тот разъяснил обстановку – пехота 111-й стрелковой при атаке Чудово из-за неумения воевать совместно с бронетехникой бросила самоходки и в город не вошла. В итоге полк потерял четыре машины и отошел на исходные. Противника самоходчики не видят, а перерабатывать город, пусть и маленький, в кирпичи и дрова времени нет. Прикинув время, Ремизов и комполка самоходчиков согласовали совместную атаку с двух направлений. Для этого он выделил две роты второго батальона и роту мотострелков. Оставшаяся рота и разведрота прикрывают тыл атакующим. Первый батальон и две роты мотострелкового батальона продолжают выполнять главную задачу – наступают в сторону переправы через Волхов у Селищи. Здесь, у Сенной Керести, временно занимают оборону артиллеристы и зенитчики бригады. Тут же размещается и штаб. От этого места до моста у Селищи по карте двадцать семь километров. Силами бригады эту полосу удержать было просто невозможно, поэтому было принято решение создать три опорных пункта в ключевых точках и таким образом сделать то, что сейчас делают немцы – прервать их линии снабжения. А для этого нужно было как можно быстрее закончить с Чудово. К тому же оставалось всего лишь несколько часов светлого времени.

Операцию начали в восемнадцать часов. Ремизов остался со штабом и руководил действиями своих подразделений по связи. Немцы в Чудово, поняв, что противник уже обошел город с флангов, упираться не стали и отошли в направлении Волхова. 111-я дивизия переместилась на левый фланг мотострелковой бригады, заняла оборону фронтом на север и принялась укреплять позиции на семикилометровом участке от Чудово до болот северо-западнее города. Теперь оборону изрядно потрепанной в предыдущих боях и не успевшей пополниться дивизии надежно подпирали полки резерва 1-й Гвардейской армии. А через час мотострелковая бригада пробила коридор к предмостным позициям в Грузино и отрезала ударную группировку немцев от тыла. Мотострелки также развернулись фронтом на север восточнее Чудово. Мостом в Грузино пользоваться было невозможно, ввиду того что он находился под огнем противника, однако как только берег Волхова юго-восточнее Чудово был освобожден от войск противника, южнее, рядом с разрушенным железнодорожным мостом, стал строиться понтонный. Снабжение армии восстанавливалось.

В начале десятого вечера командир первого батальона доложил комбригу, что его танки достигли берега Волхова в районе Селищи. Таким образом, все три дороги, идущие от Новгорода к Чудову, оказались перерезанными. Типичная лесисто-болотистая местность не позволяла противнику наступать помимо этих дорог, а пехота при движении вне дорог по местным лесам тяжелее миномета и пулемета протащить не могла. Ремизов приступил к строительству обороны фронтом на юго-запад. Задачей бригады было не допустить нанесения противником деблокирующего удара в тыл мотострелкам. Соседом справа была стрелковая дивизия 52-й армии, не попавшая под удар немцев. Левый фланг упирался в Волхов, на восточном берегу которого также располагались части 52-й. Танковые батальоны, усиленные мотострелками, зенитчиками и минометчиками, заняли круговую оборону на узлах дорог. В течение ночи противник предпринял две попытки прорыва позиций, однако серьезных сил в данный момент у него здесь не было, а тех, что имелись, явно было недостаточно. К утру в тылу бригады был построен еще мост, и на усиление танкистов Ремизова прибыла морская стрелковая бригада Балтийского Флота из резерва Волховского фронта. Численность ее была далека от штатной, бригада только два дня назад была выведена в резерв на отдых и пополнение, однако бойцы в ней были опытные и бодрые. Бригада вытянулась тоненькой ниточкой ротных опорных пунктов от Керести до Волхова, обозначив пунктирную линию фронта и связав позиции танковой бригады, перекрыв возможность просачивания вражеской пехоты в тыл советских войск. Ремизов выделил оперативный резерв в количестве одной танковой роты и двух мотострелковых взводов для усиления обороны в случае попытки прорыва фронта.

К вечеру этого дня Рокоссовский подошел к станции Мга. Это была ключевая позиция для немцев, поэтому этот рубеж они собирались оборонять до конца. Позиции в районе станции были подготовлены в инженерном отношении и насыщены войсками. Первый раз войскам 16-й армии предстояло взламывать такую мощную оборону.

Войска Ершакова обошли Любань, оставив штурм укрепленного города дивизиям 2-й ударной армии, следовавшим во втором эшелоне гвардейцев. Впереди, в тридцати километрах, находилось Тосно – узел дорог и очень важный пункт для немцев.

20 мая 1942 г.

Волховский фронт

Немецкая ударная группировка остановила движение, не дойдя до переправ в районе Киришей километров двадцать. По большому счету немцы опоздали с ударом. Сейчас, когда 16-я армия Рокоссовского свернула немецкий фронт, противостоящий 54-й армии, и продвинулась в направлении Ленинграда, выйдя на подступы к станции Мга, переправы потеряли свое значение. Однако игнорировать крупную группировку в своем тылу ни Рокоссовский, ни Мерецков не могли. Поэтому на помощь отступающим перед немецким клином растрепанным стрелковым дивизиям 52-й армии выдвинулись фронтовые резервы, представляющие собой стрелковые дивизии и бригады, находившиеся в тылу на пополнении и переформировании и с марша брошенные в бой. Немецкая машина готова была перемолоть и их, когда вечером 19-го в левый фланг ударной группировки тяжелым молотом ударил танковый корпус 16-й армии. Рокоссовский, учитывая, что противник перерезал пути снабжения 1-й Гвардейской армии и опасаясь, что Ершаков снизит темп наступления, а, следовательно, откроет левый фланг его армии, бросил на весы свой козырь – танковый корпус, до сего момента следовавший во втором эшелоне наступающей армии. Удар корпуса похоронил призрачные надежды противника на успех, а Ершаков, перерезавший пути снабжения немецкой группировки, открыл счет часам, отпущенным на ее существование.

Ремизов посмотрел в синее небо и, резко обернувшись, зло бросил авианаводчику:

– Ну и где сталинские соколы? У меня вторая машина сгорела. С экипажем. Что молчишь?

– Товарищ генерал-майор, все сейчас в воздухе! Сами видите, что творится.

– Вижу! Но мне от этого не легче!

Ремизов был вне себя от злости. Утром немцы попытались прорваться пехотой через лесные массивы. Мотострелки бригады и моряки атаки отбили. А потом… Потом атаки из лесов стали следовать одна за другой. Танки его бригады превратились в пожарные машины, своими пушками и броней гасившими прорывы. Ротные опорные пункты пехоты превратились в островки, окруженные со всех сторон, как водой, врагом, и только танки бригады не позволяли захлестнуть их или смыть. Да еще по команде командира сводной группы Ремизов отправил на помощь мотострелковой бригаде две танковых роты. Там, севернее, мотострелки, самоходчики, артиллеристы и противотанкисты сводной группы, бойцы 111-й дивизии и еще одной, прибывшей из-за Волхова из резерва 52-й армии, отбивались от немцев, пытавшихся вырваться из окружения. Но все это было ожидаемо, и с этим можно было справиться. Если бы не то, что творилось в воздухе. Там был ад. В сторону окруженной группировки и переправ через Волхов беспрерывно колоннами шли бомбардировщики, вокруг которых вились юркие истребители прикрытия. Их встречали наши истребители прямо над позициями Ремизова. И визг авиационных моторов и перестук пушек иногда прорывались сквозь грохот наземного боя. Часть из них прорывалась дальше, часть разгружалась на технику и бойцов Ремизова. Правда, зенитчики бригады за утро сбили пять «лаптежников», и теперь позиции бригады бомбили двухмоторные «юнкерсы» с высоты, недоступной для счетверенных установок крупнокалиберных пулеметов. Но совсем плохо стало, когда час назад в высоте над позициями повисла «рама». Огонь крупнокалиберной артиллерии стал прицельным. И именно это стало причиной потери двух танков и одного экипажа. И эти потери выводили генерала из себя.

Захаров вел своего «лавочкина» с набором высоты в направлении Новгорода. Там над позициями Ершакова висел немецкий разведчик, корректировавший артогонь. А послать убрать его с неба было уже некого – все истребители Захарова вели бой над отрезанной немецкой группировкой. И не только они – там были самолеты всех воздушных армий, задействованных в операции.

Начиналось все просто прекрасно. Подавляющее численное превосходство, четкое управление силами в воздухе позволило сразу же захватить превосходство в воздухе над боевыми порядками наступающих армий и обеспечить надежную защиту коммуникаций. Так продолжалось три дня. А потом прибыло подкрепление 1-му флоту люфтваффе.

И характер боев изменился. Если ветераны Захарова на новой, не уступающей немцам технике сражались с прибывшими экспертами на равных, то летчики 2-й, 6-й, 14-й и 16-й воздушных армий стали нести существенные потери. Сказывались и недостатки техники, и слабая подготовка летчиков. Однако численное превосходство пока было на нашей стороне, и авиаполки справлялись с поставленными задачами. А вчера немцы нанесли контрудар. И в него вложили всю силу вермахта и люфтваффе. Над левым берегом Волхова, между Чудовым и Киришами, началась грандиозная воздушная битва, подобной которой не было с первого дня войны.

Люфтваффе прилагало максимальные усилия по поддержке отрезанных войск и пробиванию коридора для вывода их из окружения. Советские ВВС старались прикрыть свои войска и лишить противника воздушной поддержки. Над относительно небольшим участком местности, затянутым дымом пожаров и разрывов снарядов и бомб, ограниченным с востока рекой Волхов, с запада болотами, с севера и юга советскими войсками, гудела сотнями моторов мешанина воздушных боевых. Колонны девяток бомбардировщиков обеих сторон вываливали свой смертоносный груз и, отбиваясь от атакующих истребителей пунктирами пулеметных трасс, уходили на аэродромы, чтобы загрузиться вновь и вернуться. Штурмовики и пикирующие бомбардировщики крутили свои бесконечные колеса атак, схватываясь иногда между собой. Небо расцветало белыми одуванчиками парашютов, росчерками дымных следов падающих самолетов и во всем этом плели паутины своих атак истребители.

Когда на КП корпуса поступила информация о появлении на внешнем фронте окружения южнее Чудово воздушного разведчика-корректировщика, в резерве командарма оставалось звено Як-3 резервной эскадрильи и самолеты его самого и ведомого. И Захаров решил, что настало и его время идти в бой.

После перевооружения он, поочередно опробовав Як-3 и ЛА-5ФН, остановил свой выбор на последнем. «Лавочкин» по всем статьям превосходил «мессершмитт» серии F и не уступал только что появившемуся «мессеру» серии G. И когда дивизии его армии осваивали новую технику, командарм выкраивал время для освоения самолета. И вообще старался летать как можно больше, хотя штабная работа этому не способствовала. И здесь с начала операции Захаров считал необходимым делать хотя бы один боевой вылет в день. Это позволяло держать себя в тонусе.

«Рама» прикрывалась парой истребителей, которые, заметив приближение шестерки Захарова, вызвали подкрепление. Бой они начали в меньшинстве. Оставив прикрытие «якам», Захаров с ведомым скрылись в облаках. По характерным выступам на капотах двигателей «мессершмиттов» стало ясно, что противником их является новейшая версия немецкого истребителя Bf.109G – «Густав». Выскочив за облака и прикинув свое местоположение относительно разведчика, Захаров занял положение для захода в атаку со стороны солнца и пошел вниз. «Рама» оказалась не совсем там, где предполагал командарм, а гораздо ближе и левым бортом к «лавочкину». Стрелять пришлось сразу же без прицеливания, и он ударил из пушек длинной очередью. Бортстрелок «рамы» не успел перекинуть пулеметную спарку на пикирующий русский истребитель, а вот пилот не оплошал и успел начать левый вираж, уходя под атакующего. Однако несколько снарядов Захарова зацепили кабину, и в лучах солнца их разрывы брызнули осколками остекления.

– Бей! – успел крикнуть по связи ведомому Захаров, проскакивая на пикировании мимо «рамы». Попал тот или нет, он не видел, но, выведя самолет из пикирования и начав набор высоты, увидел, что «рама» беспорядочно падает. Правда, без огня и дыма, но, похоже, экипаж выведен из строя – самолет не управляется. Перед тем, как снова скрыться в облаках, оценил ситуацию у «яков». Они также добились успеха, сбив один из истребителей прикрытия, однако к оставшемуся немцу на помощь спешила свежая четверка «мессеров». Оставив снова солнце позади, пара Захарова пробила облака и вывалилась из них крайне удачно. Почти прямо по курсу на вертикаль лезла пара «мессеров», подгоняемая тоже парой «яков». Промахнуться было сложно, и Захаров попал. Парная очередь пушек прошлась по двигателю и кабине. Мотор «мессера» вспыхнул, он задергался, теряя скорость. Ведомый «мессершмитт», понимая, что, продолжив набор высоты, попадает под атаку второго «лавочкина», попытался сломать траекторию движения. Потерял скорость, и тут же был сбит преследующей его парой «яков». Однако желание сбить этого «мессера» стоило ведущему этой пары «яков» самолета ведомого, который, прикрывая своего командира, был атакован второй парой «мессеров». За этими «мессерами» тянулась еще пара «яковлевых», но атаковать их не успевала из-за дальности. Следом за ними шел «мессер»-одиночка из прикрытия разведчика. Прежде чем перейти в набор высоты, Захаров издалека дал очередь по курсу этого «мессера». Тот, поняв, что, продолжая полет, будет атакован, ушел в вираж со снижением. Набирая высоту, Захаров огляделся. К земле протянулись дымные следы четырех самолетов, а ярких бензиновых костров насчитал пять. Значит, «рама» все же действительно была сбита. В воздухе висело два парашюта – уцелели летчик с «яка» и с ведомого «мессера». Выжил ли летчик первого сбитого «яками» «мессера», он не видел – не до того было, а тот, которого расстрелял он сам, выжить не мог по определению. 23-мм по кабине не оставляли тому шансов. Снова уходить за облака не пришлось – немцы вышли из боя. Однако через десять минут со стороны Новгорода появилась еще восьмерка «мессеров». Вот тут стало не до шуток. Занять позицию для атаки не удалось. Снова уйти вверх и атаковать из облаков Захаров не мог – это значило оставить тройку «яков» против восьми «мессеров». Все, на что хватило умения и здоровья, это не подставиться и не дать немцам занять позиции для атаки. В целом, удалось. Минут через десять к месту боя подошла восьмерка «Лавочкиных» из его армии. К этому моменту результат был ноль-ноль. Положение сразу изменилось. Теперь немцы старались уцелеть. Еще через минут пять с юга-запада появилась колонна из трех девяток «лаптежников» под прикрытием трех четверок истребителей. Получается, первая восьмерка была группой расчистки воздуха. К моменту подхода бомбардировщиков к месту боя подошли еще десяток «лавочкиных» и двадцать ЛАГГ-3 соседей. «Лавочкины» сразу сковали прикрытие, а «лагги» атаковали пикировщиков. Пятерка Захарова приняла участие в этом сражении, однако успехов добиться не успела. Ведущий «яков» его прикрытия попросил разрешения на выход из боя по остатку топлива. Захаров разрешил, а сам, с ведомым отойдя в сторону от места боя и поднявшись повыше, некоторое время руководил боем, подсказывая командирам групп. Вернулся на аэродром, также израсходовав топливо. Заходя на посадку, по рации услышал доклад о результате боя. Сбили восемь «мессеров» и девять «юнкерсов». Прицельно отбомбиться пикировщикам не дали. Свои потери: три «лавочкина» из его армии – летчики выжили, и пять «лаггов» соседей. В целом счет в нашу пользу. Но не будь в небе его Ла-5ФН и Яков-3 – счет был бы совершенно другой.